***
Joe Hisaishi - もののけ姫 Енбок искусно зажимал струны гуциня, играя простую, но трогательную мелодию. Напротив него сидел Тэён. Это был муж второго принца Джехёна. Омеги познакомились вчера вечером на прогулке. Они так много и долго разговаривали, узнав чуть ли не все друг про друга, и даже то, что оба играли на музыкальных инструментах. Именно поэтому в сегодняшний светлый и безоблачный день омеги снова встретились, чтобы немного поиграть вместе. Енбок подумал о том, что знакомство с этим омегой может быть ему очень полезным, ведь Тэён во дворце живёт не первый год и может рассказать много важных и нужных вещей. Все-таки Тэен оказался разговорчивей придворного омеги Бёна, что не могло ни радовать. Енбок уже и думать забыл о том, что может найти тут кого-то, с кем ему будет также легко и комфортно, как дома. Молодое лицо Тэёна было блаженно, он немного неуклюже сидел в позе лотоса из-за подходящего срока второй беременности и держал свой гуцинь на острых коленях, подыгрывая Енбоку, импровизируя на ходу. Придворные омеги и слуги покорно сидели у входа в ротонду, сопровождая своих господ. Музыка лилась словно горный ручей, после оседая приятной свежестью на коже. — Это чудесно... Тебя учили дома? — разомкнув тонкие веки, поинтересовался с лёгкой улыбкой омега напротив. Его многослойные светлые одежды не скрывали большого живота. Было видно, что ему каждая поза даётся с трудом и наверняка он быстро уставал. Енбоку было сложно держать взгляд на его лице, каждый раз так и хотелось посмотреть на выпирающий шар живота. Каково это - носить ребенка под сердцем? Ли тоже в скором времени это предстояло. От каждой мысли о скорой беременности все внутри омеги скручивалось то ли от волнения, то ли от предвкушения. Он был уверен, что все будет замечательно, но страх все равно сжимал его грудную клетку крепко. Енбок боялся показаться невежливым и странным, поэтому все еще не задал ни одного вопроса по поводу беременности, хотя очень хотелось. — Мама в детстве часто играла на гуцине мне и моей сестре, — отложив инструмент на специальную шитую золотыми нитками подушку, поделился парень, — и мне всегда хотелось этому научиться, поэтому мама разучила со мной несколько простых мелодий, а когда я стал старше, разучивал уже сам. — Тебе так повезло с этим, — смущённо подметил Тэён, скрестив между собой тонкие пальцы. А потом, словно прочитав чужие мысли (хотя наверно просто заметил взгляд), улыбнулся и предложил, — ну же, потрогай уже, я же вижу по твоему взгляду, что тебе любопытно, — говорил Тэён со смешинками в глазах. — Прошу прощения, если я смутил вас своим любопытством, мне не стоило, — тут же засмущался Енбок и торопливо отвел взгляд, неловко поправляя верхние одежды, словно те помялись. — Не бойся, ты можешь прикоснуться, — ласково улыбался Тэён. Енбок прикусил губу, словно маленький ребенок, придвинулся к беременному омеге поближе, аккуратно положил свою ладонь поверх тонких тканей верхних одежд на необычайно надутый живот. Кажется, всё на несколько долгих секунд замерло в этом мире, ожидая лишь шевеления малыша. Енбок даже дышал поверхностно, боясь пропустить момент. Живот Тэёна был теплым и плотным, и всё это казалось на грани волшебства, а когда малыш неожиданно толкнулся, перед глазами омеги словно бы взорвалось тысяча фейерверков, рассыпавшись многообразием эмоций на лице. Он тут же посмотрел в глаза Тэёна, продолжая отдаленно чувствовать ребенка, или ему это уже казалось от бури эмоций. — Необыкновенно, — выдохнул Енбок, поглаживая чужой живот. Тэён тихо засмеялся. — Я и муж решили назвать его Джемином. Правда, красивое имя? — поделился омега, тоже поглаживая свой живот, словно бы гладил еще не родившегося ребенка. — А если родится девочка? — Мне провидец городской сказал, что у меня будет два сына. Старший — альфа-мальчик. Джино. Ему три года. И младший — омега-мальчик. Джемином назовем, — шептал Тэён на ухо новому другу, словно рассказывал Енбоку какой-то секрет. А омега слушал приоткрыв рот. Он сел поудобней и выдохнул, утвердительно кивнув своим словам: — Очень красивые имена. Тэён горделиво поднял вверх аккуратный нос, радостно улыбаясь. Он точно был доволен услышанным. — Ваши с кронпринцем дети точно будут очень красивыми, — через какое-то время услышал Енбок и тут же залился краской, повернувшись к Тэёну. Сердце омеги в секунду подскочило под горло, быстро отбивая влюбленный ритм, приятно сжималось и было настолько горячим, что сказать что-то сразу было трудно. — Вы так считаете? Признаться, вы, Тэён, не первый, кто говорит об этом. Светловолосый омега напротив заразительно рассмеялся в тот же момент, трогательно придерживая большой живот. — Ну вот. Значит, точно не вру! — хитро улыбался он. Енбок прикусил губу и отвел взгляд. Он хотел еще расспросить Тэёна о беременности, но оба омеги дернулись от неожиданности, когда один из придворных омег в отдалении от ротонды нараспев очень громко произнес: — Втора-ая императри-ица-ма-ать идет. Енбок тут же подскочил на ноги, завидев приближающуюся женщину в сиреневых одеждах со своей свитой из десятка служанок и охраны. Тэён вставал не так быстро, чтобы поприветствовать свою свекровь, и причиной тому было положение омеги. Енбок помог Тэёну, придержав за руку, и через несколько минут молодые омеги уже встречали вторую императрицу. Енбок знал о ней, что Великий Император Юно взял ее замуж ради мирного соглашения с родным Кигоном и что после у них родилось двое альф: второй принц Джехен — муж Тэёна, и третий принц Бан Чан. Вторая императрица-мать была одета в легкие одежды, высокая прическа была заколота шпильками с золотыми драконами, которые было дозволено носить только членам императорской семьи. В уголках глаз были едва заметны мимические морщинки, а тонкие длинные пальцы рук скрыты за широкими рукавами верхнего платья. Она была чем-то похожа на первую императрицу-мать, но сказать сразу "чем" омега не мог. Лицо не было таким острым и хищным, приятный овал. Мягкий взгляд и полуулыбка на тонких губах, но несмотря на всю эту мягкость, было в ней что-то стальное и холодное. — Приветствую вас, матушка, — поприветствовал женщину Тэён, поклонившись. Енбок продолжал легонько придерживать его за локоть, а после поклонился сам: — Здравствуйте, Ваше Величество, — на выдохе еле слышно произнес Енбок. Женщина едва наклонилась в сторону придворной омеги-дамы, что тут же что-то зашептала ей, а потом улыбнулась и посмотрела на Енбока. — Мне очень приятно познакомиться с нареченным мужем кронпринца. Ли Енбок, вы же прибыли из Кигона? — заговорила женщина. Её голос был приятным, обволакивающим и очень спокойным. — Да, Ваше Величество, это так, — подтвердил омега, продолжая придерживать Тэена. Ему стоило бы сесть в его-то положении, но этикет указывал стоять при высокостатусных людях, и омега не смел идти против. Женщина улыбнулась, будучи довольной услышанным. — Я так давно там не была… — вздохнула вторая императрица-мать мечтательно и немного грустно, — императрица смеет покинуть императорский дворец только будучи мертвой, — печально произнесла она, потупив взгляд на несколько долгих секунд, а у Енбока от произнесенных женщиной слов неприятно скрутило низ живота. Хотя он же не собирается никуда бежать отсюда? Ли тут на удивление пока нравится. Но от чужих слов стало тревожно. — Как там в Кигоне? — В последний день моего пребывания там было солнечно, Ваше Величество, — с улыбкой ответил омега, щуря глаза-полумесяцы. — Полагаю, теперь там льют дожди и ходят тучи, ведь такое солнце, как ты, Енбок, покинуло Кигон. Им должно быть очень грустно, — вторая императрица-мать улыбалась Енбоку в ответ. — Вы необычайно добры, Ваше Величество, — смущенно лепетал омега, чувствуя, как приятное тепло разливается у сердца. Но в следующее же мгновение вторая императрица-мать поменялась в лице, голос стал намного строже, когда она обратилась по имени к Тэёну. — Да, Ваше Величество, — тут же отозвался омега, словно выдрессированный пёс, коих на императорской псарне была тьма тьмущая. Енбок стоял, опустив взгляд на носки своих ботинок, но любопытство брало над омегой верх, и мальчишка изредка кидал быстрый взгляд на абсолютно спокойного внешне Тэёна. — Джехен на молитве? — задала вопрос женщина, и, несмотря на свой не самый высокий рост, она все же казалась сейчас настолько высокой и величественной, практически недосягаемой по сравнению с маленькими омегами рядом с ней. — Да, матушка, — покорно отвечал Тэён, и Енбок подумал о том, что ему, скорее всего, на будущее тоже надо научиться быть таким покорным при первой императрице-матери. Ведь в ней Енбоку тоже были заметны эти стальные черты. Вот, что их связывало. — Распорядись, чтобы в его покоях поставили алтарь. У него слабые суставы, ты должен знать это, как его муж, — укор в словах женщины по отношению к Тэёну задел собой даже Енбока, вот насколько он был большим, — ему нельзя несколько раз в день восходить на холм к храму. — Распоряжусь, матушка, — едва заметно поклонился омега, не поднимая взгляда на вторую императрицу-мать. Словно был этого недостоин этого, как низменный смерд. Енбок наблюдал за всем этим и все больше понимал слова матери, что в императорском дворце нет места нормальной жизни, нет настоящего счастья, нет покоя и всегда надо быть предельно аккуратным. Вторая императрица-мать ещё долгие несколько минут смотрела не моргая на Тэёна, прежде чем снова обратилась к Енбоку: — Что ж, Енбок, мне было приятно с тобой познакомиться, — улыбнулась она, и омега не смел не улыбнуться в ответ, почтительно поклонившись. — Мне тоже, Ваше Величество, было очень приятно с вами познакомиться, — пролепетал мальчишка, и, кажется, женщина осталась довольна. Ее свита из служанок и охраны последовали дальше по тропинке, вдоль пруда, охаживая окрестности прогулочным размеренным шагом. Енбок провожал их взглядом недолго, до того момента, пока не почувствовал, что Тэён хочет высвободить свою руку из крепкого хвата Енбока и сесть обратно. Его положение не позволяло ему долго стоять на ногах. Енбок тут же помог Ли сесть. — Твой муж наверняка очень религиозен, — заметил он, заполняя затянувшееся молчание какой-то не особо несшей нагрузку болтовней. Ли сел рядом с омегой. — Да, это так, — кивнул Тэён. — Вторая императрица-мать строга к тебе, — снова подметил мальчишка, наблюдая за реакцией своего нового друга. Тэён поджал губы, словно боялся сказать что-то лишнее, но все же не сдержался: — Думаю, она просто ревнует своего сына ко мне, — он сказал это, низко опустив голову, а после резко поднял её, посмотрев в удивлённые глаза Енбока с едва заметным страхом и волнением в своих глазах, — эм… пожалуйста, сделай вид, как будто ты этого не слышал! Забудь всё, что ты услышал сейчас, для своего же блага! Енбоку оставалось только едва заметно кивнуть.***
Вскоре у пруда Енбок остался один. Не считая придворного омеги Бэкхёна и Йеджи, что следовали за омегой словно тени. Над головой ходили угрюмые тучи, и с каждой минутой становилось все холоднее, а на все просьбы придворного омеги Бэка собраться к покоям, где намного теплее и спокойней, Енбок отрицательно качал головой. Ему не хотелось сидеть во дворце. Он и так словно птица в золотой клетке: все прекрасно, но шанса выбраться, увы, больше нет. В голове так и продолжали стучать слова второй императрицы, что омега имеет право покинуть дворец Его Величества лишь будучи мёртвым. Неприятные мурашки по-прежнему бегут по телу. Первая холодная капля упала Енбоку прямо на нос. Омега поморщился от неожиданности и стёр её подушечками пальцев, в очередной раз подняв взгляд в небо. Голубым и ясным, как утром, небосвод уже не был, сейчас он был серым и угрюмым. Собрались тучи, и их холодные капли быстро настигли парня, накрывая собой, словно снежной лавиной. Дождь усиливался с каждой секундой, омеги успели лишь забежать в очередную беседку, попавшуюся им на пути. Беседка была не пуста, на удивление, в ней оказался четвёртый принц Хенджин. Альфа понял, что больше не находился в полном одиночестве, и обернулся, схлестнувшись взглядом с Енбоком, что, кажется, успел промокнуть до нитки. Омеги почтительно поклонились. Недолго думая, Енбок оставил своих слуг позади себя и подошёл ближе к альфе. Мужчина посмотрел на оживленных слуг-поваров, что бегали туда-сюда, убирая с открытой кухни заготовки к императорскому обеду. Совсем недалеко также находился тронный зал. Отсюда Енбоку даже были видны его большие бумажные двери, и беспрекословно стоящих под дождём стражников. — Так любопытно, Енбок, что с вашим появлением в нашем дворце я вижусь с вами в два раза чаще, чем со своей уважаемой матушкой, — Енбок не видел, но ему казалось, что в чужих словах была улыбка. Словно бы альфа совершенно не против видеть омегу каждый день или даже ещё чаще. — Полностью с вами согласен, четвёртый принц, потому что я вижу вас в два раза чаще, чем своего нареченного мужа, — слова сорвались быстрее с языка, чем мозг успел подумать о том, что это могло звучать не достаточно правильно по отношению к четвёртому принцу Хенджину. Холодный пот хлынул вниз по и без того мокрой от дождя спине, а мурашки бегали вверх-вниз по ногам, опасно подкашивая колени. Но несмотря на настолько одолевший омегу страх, он поднял голову, чтобы увидеть чужое лицо, но там не было и тени зла или даже недовольства. Альфа усмехнулся, не удостоив Енбока взглядом. Поэтому мальчишка быстро опустил взгляд обратно. Холодный ветер прошивает насквозь, и омега ежится уже не от странных чувств, что все сильнее одолевают омегу рядом с Хенджином, а от холода. Енбок сжимает между собой пальцы и, правда, пытается не дрожать, но получается плохо. Он бы побежал до своих покоев, но дождь только сильнее разошёлся, превращая тропинки в грязь. Ливень был настолько сильным, что, обрушаясь на крышу беседки, стеной стекал вниз с крыши, закрывая собой альфу и омегу от чужих любопытных глаз. Хенджин заметил, как трясется от холода Енбок, и, поддавшись странному порыву, накрыл одной стороной своего сухого плаща узкие плечи омеги, закрывая от холода. — Не стоило, Ваше Высочество… — щеки Енбока заметно покраснели, а сердце в грудной клетке билось, словно его завели ключиком, как диковинную игрушку, какие купцы выставляют на продажу на городском базаре. Омега снова поднял глаза на Хенджина, но его лицо было отвернуто в другую сторону, без возможности взглянуть в чужие светлые глаза. — Как я мог смотреть на то, как вы дрожите от холода? — спросил альфа, чувствуя на себе взгляд, и на этот вопрос точно не требовалось ответа. Енбок поджал губы до побеления и тоже отвернулся. Стоять вот так и чувствовать тепло альфы, который даже не был тебе обещан, не был твоим, было так странно. Наверно, это плохо? Енбок не был уверен, но не мог выскользнуть из-под чужого плаща, ведь ему и правда было очень холодно, а тут, рядом с Хенджином, тепло. Несмотря на то, что альфа снаружи казался самой настоящей льдинкой, на деле оказался теплее многих в окружении Ли. Сердце гулом отдавалось в ушах. Билось где-то в районе глотки. Енбок знал, что чувствовать что-то неоднозначное в этой ситуации — смертельно. Ни за что нельзя! Он ведь обещан кронпринцу! Но сердце так приятно щемит прямо сейчас, что кронпринц Минхо теряет все свое благородство и великолепие в глазах омеги. Вина опустилась на омегу тяжёлым грузом. Обняла за плечи, впившись в спину, словно паразит, пустила свои холодные и мерзкие щупальца под ребра, сдавив трепещущее сердце больнее, чем что-либо. В момент стало так противно от себя. — Благодарю, Ваше Высочество, но я не могу так, — все же пролепетал мальчишка, нарушив шум дождя, и аккуратно выскользнул из-под тёплой ткани, снова сжавшись от холода. Енбок лишь услышал, как фыркнул Хенджин, а через секунду на плечи уже всем весом опустился чужой тёплый плащ. Омега дёрнул голову в сторону мужчины. Четвёртый принц снял с себя верхние одежды, накрыв ими Ли. — А вы, четвертый принц, очень добрый, хотя пытаетесь казаться холодным и неприступным. Мужчина передернул плечами то ли от холода, то ли от сказанных омегой слов: — Просто в детстве няньки говорили мне, что маленьким и слабым надо помогать, — с явными добрыми смешинками сказал альфа, наконец-то посмотрев на Енбока сверху вниз. Ли хотел было отвести взгляд, но не мог себе этого позволить, поэтому тоже смотрел открыто. — Йа! Не правда! Я далеко не маленький и слабый! — если бы они были одного титула, то Енбок бы тут же в шутку шлепнул альфу по плечу, но в этой реальности он мог лишь натужно хмуриться и прикусывать губы, чтобы не начать смеяться. — Ну, конечно, — снисходительно выдохнул Хенджин и, не выдержав, захихикал.***
Великий император стоял на балконе своего тронного зала. После сильного дождя отсюда простирался по истине прекрасный вид на его владения: деревья, пруды, беседки. В одной из таких беседок был его четвёртый сын. Хенджин сидел с книгой. Опять. Император прекрасно знал, что бастард умел хорошо управляться с оружием даже несмотря на то, что в младенчестве ему не пророчили долгую и крепкую жизнь. Мальчишка оказался совершенно другим. Сильным, крепким и умным. Несмотря на всё это, он любил читать. По крайней мере, отец часто видел его за этим занятием. — Не передумали, мой Император? — спросил советник, смиренно стоя за спиной мужчины. Старик резко втянул носом воздух, пропитавшийся дождем, и отвел взгляд. — Нет. В Вангу поедет именно Хенджин. Там ему будет лучше всего. — Помнится мне, десять лет назад вы хотели признать бастарда и дать ему свою фамилию, покровительство, — не будь советник старым другом императора, что оставался с ним с самого начала его правления, то этого храбреца за подобные слова уже десять раз бы повесили, но император Юно лишь криво улыбнулся. — Я много что кому обещал, и меня покарает за это Бог, но уж явно не ты.