Ты со мной каждое лето

— Да мать твою за ногу, Ури, я не буду надевать эту удавку на себя! — плевался ругательствами Кенни, мучаясь с галстуком. Мужчина очень забавно выглядел в формальном костюме, что особенно веселило Ури. На Смите же идеально сидело нежно-сиреневое платье с открытыми плечами, мужчина довольно крутился около зеркала, руками поправляя складки. — Ты смерти моей хочешь, что ли? — Я хочу, чтобы ты выглядел презентабельно, а не как дикарь. Не капризничай, ты уже большой мальчик, или помочь тебе его завязать? — щеки Кенни вспыхнули, и он с еще большей яростью принялся в пятый раз перевязывать узел. — Папа! — в комнату ворвалась сияющая Микаса, в ярко-алом вечернем платье с накидкой из песца она выглядела просто восхитительно, а сияние сапфиров на ее серьгах и рядом не стояло с сиянием ее глаз. За ней вбежал взволнованный Жан. Официальный костюм придавал ему вид большого серьезного дядьки, у которого под полами пиджака обязательно спрятан револьвер, вот только растрепанные волосы и явное волнение во взгляде портили картину. — Папа, это правда, что и Эрен приедет? Я спросила у Пиксиса, тот ответил, что и ему отправил приглашение! Я так рада, что ты разрешил! — Как это разрешил? Ничего я не разрешал. Ури, твоих рук дело? — Кенни изогнул бровь, переводя испепеляющий взгляд на партнера. — Я пригласил офицера Йегера, что такого? — тот невозмутимо пожал плечами, его руки хаотично рыскали по ящикам туалетного столика в поисках чего-то. — Он дослужился до такого звания, грех не пригласить. Что плохого в том, чтобы иметь дополнительного человека среди военных? Микаса, милая, к слову, прекрасно выглядишь. — Вы тоже! — девушка с нескрываемым восторгом рассматривала платье Ури. — Возможно, его не будет, — под злостным взглядом Кенни, Смит пошел на попятную. — Ответа на приглашение он так и не выслал. Мало ли у него дел генеральских навалом. — Он придет! — Микаса радостно хлопнула руками и выбежала из комнаты. Жан устало и раздосадовано выдохнул, потер шею и вышел вслед за ней. — О, нашел! Сударь, не могли бы Вы помочь мне? — юлил Ури, протягивая мужчине небольшую бархатную коробку с улыбкой на лице. Щелчком открыв футляр, Кенни невольно присвистнул, скользя взглядом по содержимому. — Ебануться наебнуться, какие богатства... — проговорил он, проводя подушечками пальцев по ряду драгоценных камней, заключенных в объятия серебристого металла до ужаса дорогого колье. Аккерман настолько аккуратно, насколько это возможно, поставил футляр на край стола и с неким благоговением в глазах вынул украшение из плена слишком мягкого бархата. Звенья тонкой цепочки натянулись между его пальцами. Выглядело это мягко говоря дорого. Кенни со всей своей нежностью приложил одну из цепочек к шее Ури, и, становясь за его спиной и согнувшись в три погибели, застегнул ее. Казалось, эта цепочка была создана специально, чтобы любовно обхватывать тонкую шею Смита, бросая блики на стены плотным кольцом некрупных камней. В проекцию яремной ямки опустился граненый рубин, подчеркивая все изящество своего хозяина и заставляя Кенни обескураженно сглотнуть — Ну как тебе, нравится? — с беззвучным смешком спросил Ури, вопросительно наклоняя голову влево. — Да заткнись ты, дай закончить, — Кенни бы никогда не сказал, насколько сильно ему нравится, к тому же, ему предстояло разобраться со вторым рядом цепочки. Защелкивая последний замочек, он обвел взглядом результат своей работы. Выглядело несравненно. от кольца на шее тянулись тонкие ряды звеньев до второго, более скромного и покоящегося на выступающих ключицах мужчины. Был бы Аккерман подростком, точно бы скончался от такого вида. — Пиздануться, — выдохнул он, невесомо проводя кончиками пальцев по позвонкам Ури. — Да черт бы подрал этот ваш рост! — злой, как собака Эрвин ходил по дому, заглядывая во все шкафы. Его ошибкой было отказаться от пошива нового костюма, ведь еще полгода назад отец привозил ему безумно дорогой и красивый костюм, но нет, пубертат был быстрее: пиджак был ничтожно мал. Распахнув очередную дверь, Эрвин замер. В комнате стоял полуголый Леви, держа в руках рубашку. Аккерман удивленно смотрел в дверной проем. Эрвин добрых секунд пять пытался оторвать взгляд от белоснежной кожи и еле видных очертаний пресса, который только начал формироваться. — Я понимаю, что я красавчик, но зачем пришел? — вопрос Леви будто бы выбил Эрвина из ступора. Тот резко захлопнул дверь, покраснев от ушей до пальцев ног: — П-прости пожалуйста! Я потом зайду. — Да ладно тебе, — на этот раз дверь открыл Леви. Он только накинул рубашку, застегивая ее на ходу. Он вернулся в комнату и сел на край кровати, продолжая одеваться. Эрвин очень робко прошел к шкафу, стоящему напротив кровати и открыл дверцу. Аккерман тем временем закончил одеваться и упал спиной на кровать, расслабляясь. Эрвин нервно сглотнул, доставая один из пиджаков. — Сука, маленький, — прорычал он, вешая его обратно. Леви вопросительно поднял бровь. — Кто маленький? — ему было завидно росту Эрвина. Еще в том году они были примерно одного роста, а уже в этом друг обогнал его на полторы головы и стал намного шире в плечах. Аккерман же, в свою очередь, оставался миниатюрным. — Не могу найти подходящий пиджак, а пошить новый не успеем, — объяснил Эрвин. Он не мог выкинуть из головы образ полуголого Леви, как бы не старался. Он даже не мог догадываться, что в этот момент Леви, приподнявшись на локтях, пристально всматривался в его плечи. Помимо зависти в этом взгляде было что-то еще, что Леви никак не мог понять. Эрвин разочаровано повесил очередной пиджак обратно. — Без него никак? — Смит пожал плечами, немного боязливо оборачиваясь: — Этот бал важен для отца, не хочу нарушать дресскод. — Если хочешь, я могу поискать с тобой. Дом такой большой, здесь не может не быть подходящего пиджака, — Эрвин опустил глаза в пол, чтобы скрыть легкое смущение, и кивнул. — Вместе мы точно что-нибудь, да найдем, Леви вскочил с кровати, направляясь к выходу, когда заметил, что Эрвин едва заметно прихрамывал. — Не говори, что тебе натирает обувь. — простонал Леви, закатывая глаза. — Тоже мала? — Смит неловко молчал, потупив взгляд. Мысленно он проклинал все парадные костюмы, существующие на белом свете, всеми ругательствами, которые ему хоть раз приходилось слышать. По-хозяйски взяв вмиг покрасневшего друга за руку и усадив его на кровать, Леви, сев на пол, принялся вкрадчиво мучаться со сложной шнуровкой блестящих лакированных туфель. — Я-я... я и сам могу, тебе не стоит... — еще немного, и Эрвин бы задымился от переполняющих эмоций, активно размахивая руками, но под серьезным взглядом Леви затих. Черт бы побрал этих Аккерманов с их смертоносными глазами. — Стоит. Ну Эрвин, ну еб твоего батю, ну как так то? - Аккерман раздосадовано приподнял левую стопу друга, на которой красовались две ярко-красные мозоли. Пальцы Леви были холодными, несмотря на жару за окном. — Да на тебе можно яичницу жарить, настолько ты горячий. Нормально себя чувствуешь? — Д-да, — Эрвин спрятал покрасневшее лицо за ладонью, притворяясь, что чешет нос. — просто... жарко. Да, мне очень жарко! — закивал как болванчик он, умоляя судьбу освободить его из этой глупости. — Сиди здесь, — приказал Леви, поднимаясь. — Я сейчас схожу за бинтами. И как ты собирался вот в ЭТОМ проводить весь вечер? Юморист ты.       Леви вышел из комнаты и огляделся по сторонам. Он все еще не очень хорошо ориентировался в доме Смитов, а уж тем более не знал, где можно найти бинты. На ум пришли старушка Вивиан и Пиксис. Вивиан в последнее время не здоровилось (скорее всего, из-за возраста. Эрвин безумно из-за этого переживал), так что она почти не покидала свою комнатушку. Беспокоить ее мальчик не хотел, так что отправился на поиски Пиксиса. Где находится комната Пиксиса знали абсолютно все, так же все знали про его бесконечные заначки с алкоголем, спрятанные по всему дому и за его пределами. Старику, естественно, никто ничего не говорил. Три коротких стука в толстую дверь. Из дверного проема выглянул Пиксис, рассматривая чуть заплывшими глазами посетителя. — Ба, все-все, узнал тебя, проходи, — комната Пиксиса была довольно скромная, по-армейски аскетично устроенная. Эрвин как-то говорил, что Пиксис раньше служил, так что он сам захотел такой "дизайн" комнаты, ведь он напоминал ему об ушедшей молодости. — Зачем пришел? — Пиксис уселся на безумно скрипучую раскладушку, Леви остался стоять, нервно переступая с ноги на ногу. — У Эрвина мозоли. Где я могу найти бинт? — Вы это, ребят, поосторожнее там. А то и на письке мозоль натрете. Или он уже?.. — Пиксис посмотрел на резко покрасневшего Леви исподлобья. Тот отрицательно замотал головой и обеими руками. — На ногах мозоли. Зачем вы так... — Да-да, конечно, — Пиксис встал, пожимая затекшими плечами. Леви так и не понял, была это ирония или нет, но стало очень неловко. Кряхтя, старик открыл такой же кряхтящий комод. Немного там порывшись, он вынул сероватый бинт и протянул мальчику. Благодарно кивнув, Аккерман двинулся к выходу. — Вот увидишь, он приедет! — Микаса радостно каталась по кровати, Жан, с лицом унылой жабы, сидел на полу, скрестив ноги. Ему были непонятны их отношения. Их прошлогодний поцелуй она обсуждать по видимому не хотела, а самому поднимать эту тему было слишком страшно. А еще страшнее было от осознания, что Микаса теперь полностью знает о его чувствах, но ведет себя так, будто бы по уши влюблена в другого. Смит, как утопающий за соломинку, цеплялся за тот случай у костра, когда девушка сказала, что не уверена, любит ли она Эрена. Но спросить прямо он, естественно, не решался. — Он приедет, чтобы увидеть меня. Я так изменилась с нашей с ним предыдущей встречи! Интересно, есть ли у него шрамы?.. Только не на все лицо, на все лицо не хочу. Только если маленький. Над глазом, например, или на щеке... — задумчиво протянула она, переведя взгляд на окно. — Он же военный, — пробубнил Жан, водя пальцем по узору на ковре, — может, ему руку оторвало. Или две. А может и все конечности, а принесут его в сверточке, как младенца или семечки. — Тоже мне, сравнил! — неуверенно рассмеялась девушка, садясь поближе к парню и свешивая ноги с кровати. — Я наконец-то вас познакомлю. Он тебе понравится. И я наконец-то смогу узнать, почему он не отвечал на мои письма так долго... — Может, ему и правда руки оторвало, — пожал плечами Жан, сжав губы. — Поэтому и не пишет. Или он женат, у него целое стадо детей, а почту проверяет его благоверная и сжигает твои письма. — Да перестанешь ты или нет? — Микаса беззлобно толкнула парня в плечо. — Узнаем сегодня. Я не могу дождаться. Мне так волнительно. — Отец сказал, что там будет Хистория Рейсс с женой, представляешь? И мои друзья детства... мы с ними так давно не виделись. Не могу дождаться, чтобы их увидеть. — Ты никогда о них не рассказывал, — Микаса встала с кровати и подошла к стоящему у стены белоснежному туалетному столику. На ободке зеркала были деревянные розы, покрытые белым облупившимся лаком. Девушка задумчиво перебирала волосы. Ури обещал поделиться с ней то ли тиарой, то ли красивой заколкой, то ли еще какой-то ужасно дорогой и выпендрежной штукой для волос. Но по соображениям безопасности, он хранил интригу вплоть до самого начала бала. — Познакомитесь сегодня. Я уверен, они тебе понравятся. Уж точно больше, чем мне понравится этот твой Эрен Недотрахер, — последнюю фразу Жан очень злобно пробубнил себе под нос, чтобы Микаса не могла ее расслышать. В дверь постучали. После негромкого "войдите" от Микасы, в дверном проеме показалась веснушчатая голова Марко. Он обвел глазами комнату, лишь на секунду задержав взгляд на Жане, но выражение его лица ни на йоту не изменилось. — Господин Смит вас зовет. Ожидает в банкетном зале, — будничным тоном произнес Ботт. На выходе из комнаты Смит схватил его за локоть: Что у тебя на голове? Это серьезное мероприятия! — прошипел он, чтобы не услышала его спутница. — А, прошу прощения, сегодня один знакомый подарил, забыл снять, — улыбнулся Марко, легким движением снимая венок из васильков.       Банкетный зал был самой большой комнатой, если его так можно назвать, во всем доме и имел два этажа. Первый - основной, с окнами на фасад здания, блестящим паркетом и богатым декором, выглядел более, чем презентабельно. Второй же этаж был в виде небольшого балкона, на котором размещались музыкальные инструменты. Из банкетного зала, помимо выхода в коридор, были еще две двери: в бальную обеденную (вторую по величине комнату) и небольшую тихую гостиную. Когда Жан и Микаса пришли, все были в сборе, за исключением Эрвина. На их вопросы Леви, с нечитаемым выражением лица пожав плечами, ответил лишь, что тот все еще не нашел пиджак. — Микаса, — Ури подозвал девушку к себе, беря со стола небольшую коробку. — Я хочу, чтобы ты это надела. Это принадлежало самой красивой женщине в мире, и раз на бал ты пришла с Жаном, тебе стоит его надеть. - в коробке лежали две спицы из черепахового агата. Девушка бережно приняла подарок. Жан помнил эти спицы, они были одним из немногих вещей, которые он помнил о своей ушедшей матери. Еще он помнил, что у нее были темные волосы, а Микаса сейчас была даже чем-то на нее похожа. Не долго думая, парень быстро сбегал в соседнюю комнату и забрал оттуда заранее приготовленный букет желтых роз. Немного помедлив в дверном проеме, он протянул букет Микасе. - Я решил перестраховаться, вдруг этот Эрен Перетрахер забудет принести тебе цветы, — Жан почесал затылок, выдавливая из себя настолько живую улыбку, насколько он мог.       В течение последующих часов, в дом Смитов подтягивались люди. По расчетам Ури должно было быть до тридцати гостей, если не считать приехавших также слуг. — Бог ты мой, Жан! — в залу вошли трое: низкий лысый парень и шатенка, держащая под руку высокого широкоплечего парня. — Я так скучал! - Жан бросился обнимать старых друзей. — Микаса, — обратился он к подошедшей следом девушке. — помнишь, я тебе говорил, что придут мои друзья? Это Конни, это Саша, а это... — Николо, — широко улыбаясь, ответила Саша. — мой муж. — Я так и знал, что ты первая замуж выйдешь, — Жан не мог сдержать улыбки, с любовью осматривая друзей. Они действительно очень давно не виделись, и ему было безумно приятно, что его друзья сумели твердо встать на ноги. — Ну что, рассказывайте, как у вас дела? — У нас с мужем свой бизнес. — Саша отпустила Николо здороваться с подтягивающимися гостями, самодовольно поглаживая свои меха. — Охота, торговля. Мы с Конни сотрудничаем. — Я тебе обещаю, в течение двух лет мы выйдем за пределы этой долбанной страны и так расширимся, так... — Конни, видимо, не мог подобрать нужного слова, так что лишь рассмеялся. — Жан, а вы с Микасой... пара? — Жан и Микаса быстро переглянулись. Никто почему-то не спешил говорить, что они "просто друзья", из-за чего было еще более неловко. К счастью, момент разбавило появление двух блестящих леди. — Хистория! Я безумно, безумно рад Вам и Вашей спутнице, — Ури галлантно поцеловал руку девушки. Та присела в неглубоком реверансе. Ее спутница, в отличие от нее, была одета в строгий костюм, выглядя довольно маскулинно. Но благодаря этому она прекрасно смотрелась, держа под руку Хисторию, одетую в белоснежное легкое платье. — Как добрались? — В предвкушении сегодняшнего вечера дорога показалась незаметной. Это большая дата для всех нас, для меня, в частности, — Девушка слегка сжала руку своей жены. — Для нас честь проводить этот вечер с Вами, — Ури несколько грустно улыбнулся, жестом приглашая девушек пройти в глубину зала. — Прошу минуточку внимания! — Ури постучал десертной ложечкой по бокалу. Все затихли, обращаясь к нему. Микаса нервно оглядывалась по сторонам: Эрен не пришел, — Сегодня знаменательный день для всех собравшихся здесь. Ровно двадцать пять лет назад произошла демонстрация, разделившая жизни всех нас на "до" и "после". Имена всех тех героев и героинь навсегда останутся в наших сердцах, ни одна жертва не оказалась напрастной, — Ури замолчал, судорожно выдыхая, было заметно, что ему тяжело давались слова. Это событие также затронуло семьи многих из нас, но только благодаря храбрости, целеустремленности и уверенности тех людей сейчас мы можем открыто проявлять свои чувства, быть собой, — Ури вновь провел большим пальцем по колье и перевел взгляд на коротко кивнувшего Кенни, потом на Хисторию и Имир, что стояли у стены взявшись за руки. — Только благодаря им женщин приравняли к мужчинам. Мы сегодня собрались здесь, чтобы не забывать, чтобы поднять бокалы за наших героинь! — зал разразился бурными аплодисментами. Саша же, хитро прищурившись, без боя отобрала у официанта поднос с бокалами. Двери в залу открылись, на пороге стоял запыхавшийся Эрвин. Пиджак он так и не нашел, но на него никто даже особенного внимания не обратил, все были заняты обсуждением последних новостей и заведением новых полезных знакомств. Эрвин подошел к скучающему у стены Леви. Ему, как несовершеннолетнему, вино никто наливать не собирался, так что юноша довольствовался чаем из красивой чашки из тонкого китайского фарфора. — Я не нашел пиджак, — Смит прислонился к стене рядом с другом. Тот пожал плечами, со скукой рассматривая гостей: — Ну и Бог с ним, тебе и так идет. — Зато, — покраснел Эрвин, доставая из переднего кармана брюк маленькую ветку помятых ландышей. Такие букетики обычно вставляли в нагрудный карман пиджаков, но у этих цветов было другое предназначение. Собственно, Эрвин, как только понял, что пиджак ему не светит, отправился за цветами. В одной книг он узнал, что на языке цветов ландыши означают признание в любви. Это был довольно хитрый маневр, ведь если его чувства окажутся невзаимными, можно будет просто сказать, что он и сам не знал об их значении, а цветы — это просто цветы, ничего больше. — Это... тебе. Мне кажется, тебе бы подошли эти цветы. Сразу, как их увидел, я подумал о тебе.       Леви с удивлением в глазах принял букет и улыбнулся уголком рта. Нежно положив букет в карман так, чтобы были видны лишь их бутоны. — Я надеялся, что ты найдешь пиджак, так что.. — он взял с рядом стоящей тумбы такой же маленький букетик амброзии. — Она по цвету напомнила твои волосы, вот я... ты в порядке? - Эрвин трясущейся рукой принял подарок. Ситуация стала еще более нелепой, чем если бы была до этого. На языке цветов амброзия означает, что чувства взаимны, но имел ли это в виду Леви? Спросить прямо Смит не мог. Он пялился на Леви, который вел себя абсолютно как обычно. На его лице не дрогнул и мускул. — Д-да, в порядке, — Эрвин вновь повернулся к гостям. — Просто жаль, что некуда положить.       Дверь распахнулась от удара ногой, громко хлопая по стене. Эрвин зажмурился. Ему было больно представлять, что случилось с висящими там картинами. В залу, обняв друг друга за плечи, ввалились два явно нетрезвых военных. Микаса, поначалу подпрыгнувшая от радости, закрыла лицо руками. В резко образовавшейся тишине, как гром среди ясного неба, прозвучали истошные крики: — Уезжают в родные края дембеля, дембеля, дембеля! — завывал парень, стоящий слева. На его плечах были погоны, так что узнать офицера Йегера было несложно. — И куда ни взгляни, в эти майские дни, всегда пьяными будут они! — подхватывал парень справа. Он с пьяным обожанием не мог отвести взгляд от товарища, как-то не по-дружески прижимая к себе за плечи. — Это еще что за утырки? — шепотом спросил Жан у Микасы, как заметил ее испуганный и разочарованный взгляд. Посчитав в уме два плюс два, до него дошло. Лицо парня сначала вытянулось, потом побелело, потом, казалось, позеленело. — Вот это вот твой Эрен? Не-не-не, подожди, ты влюблена вот в это, которое в данный момент времени блюет на наш пол? — Микаса неподвижно стояла, скрыв лицо в ладонях. Она помнила Эрена совершенно другим. Паркет был испачкан. — Вы справитесь! — товарищ Эрена, обливаясь слезами, подбадривал его, пока тот выворачивал кишки на пол. Вокруг них разом образовалось пустое пространство. Гости недовольно перешептывались и косились на Ури. — Какого черта охрана не выводит этих двоих? — Хистория, привстав на цыпочки, спросила на ухо Имир. —Погоны видишь? С офицером никто связываться не захочет.       Эрен, вытирая рот рукавом кителя, поднялся, опираясь на друга. — Флок, брат, спасибо тебе не подвел в трудную минуту, — на глазах офицера выступили скупые слезы, он даже немного агрессивно похлопывал Флока по плечу, будто прощался с ним навеки. Тот смотрел на офицера с еще более явным обожанием, размазывая по красным щекам слезы: — Все ради Вас! — Итак, — Эрен обвел гостей помутневшим взглядом. Он все еще смутно помнил, какого черта он сюда вообще пришел, в его голове не было даже пародии на план действий. Его взгляд остановился на Кенни и Ури, а конкретнее - на Кенни. — Микаса-а-а! — Эрен подбежал к охуевшему от такому повороту событий Кенни, — Ты так выросла, любимая! Стала еще прекраснее, чем в нашу последнюю встречу, — офицер полез целоваться и, естественно, получил по щам. — Ого, да ты еще и дерзкая! — стоящий рядом Ури не смог сдержать предательского смешка, чем обратил на себя внимание виновника торжества. — Микаса, милая, какая у тебя прекрасная подруга. Не Криста, случаем? — Жан ржал, как конь, он не мог отрицать, что это была защитная реакция на происходящий вокруг гротеск. Он просто не мог поверить в то, что его любимую девушку заинтересовало вот это, а не он сам. — Ну все, гаденыш, достаточно сцен на сегодня, — Кенни сжал зубы и схватил Эрена за ухо, направляясь к выходу. Флок, спотыкаясь в попытках подчинить разуму собственные ноги, поплелся следом. — Я-я... не могу... — Микаса подняла глаза на Жана, она плакала. Девушка, размазывая слезы по щекам, выбежала из зала. Жан бросился следом сквозь толпу гостей. Он нашел Микасу сидящей в саду, она молча откинулась на спинку скамейки, подставляя лицо легкому ветерку. Парень неуверенно сел рядом, слова никак не шли. — Мне не верится, — не открывая глаз от своих коленей, дрожащим голосом сказала Микаса. — Мне не верится. Он... такой жалкий. Почему... почему я потратила столько на него. — Жан только хотел открыть рот, как девушка его перебила. — и Жан этот. Дурак. - видимо, Аккерман не поняла, что Жан сидит рядом, тот послушно заткнулся. Он не знал, насколько это было бы этично, но было, черт возьми, интересно. — Мужчины... дурость какая, - продолжила девушка, ее губы изогнулись от печали. — и Эрен, и Жан, одинаковые, только пиздеть и умеют. И Жан этот... любит он меня, конечно, после признания мы даже не говорили об этом, чувства у него, еще чего. Да почему я просто не могу влюбиться в того, кто просто нормально полюбит меня в ответ?! — девушка, сжав губы, стукнула по месту, где по ее мнению, должна была быть скамейка, но попала по колену Жана. От неожиданности она подпрыгнула. — А..это ты.. — девушка села, опустив взгляд. — Как давно ты тут сидишь? — С момента, когда ты говоришь, что тебе не верится. — Жан тоже опустил глаза в пол. — А, хорошо, — они замолчали, слов было и слишком много, и слишком мало. — Я не обсуждал с тобой признание лишь потому, что думал, что ты не хочешь это обсуждать. Я видел, как ты говоришь про Эрена и не хотел докучать своими чувствами. Прости, что так повел себя в зале. Я... представлял его по-другому. — Я тоже по-другому его представляла, - раздраженно ответила Микаса, наматывая прядь волос на палец. — И чувствами своими ты бы не докучал. Уже давно нужно было это обсудить, я места себе не находила. — Прости, — еще помолчали. — Скажи, ты все еще любишь Эрена? Даже когда видела его таким? — Микаса раздраженно откашлялась. — Было лучше, когда его не было. Такой ответ тебя устроит? — Жан кивнул. — Знаешь, — парень пододвинулся чуть ближе, невесомо дотрагиваясь до ее пальцев и заглядывая в заплаканные глаза. — Если ты хочешь взаимной любви - можешь просто влюбиться в меня. — Дурак, — девушка не убрала руки, на ее щеках показался легкий румянец. — Если я могу тебе как-то понравиться — ты скажи, — Жан медленно поглаживал руку девушки большим пальцем. — Могу, вон, в офицеры податься. Только пить мне лучше не стоит. — А кто сказал, что ты мне не нравишься? — их глаза встретились. Жан неловко приблизился чуть ближе и только после того, как заметил, что и Микаса подалась вперед, нежно накрыл ее губы своими.       Гости разошлись. Даже появление Эрена и Флока не смогло окончательно успортить им день, а уже тем более испортить его Жану и Микасе. На поместье спустились мягкие летние сумерки, все разошлись по своим комнатам. — Я к себе, — Микаса отпустила руку Жана. Парень довел ее до самой двери. — Спокойной ночи, — Смит нежно поцеловал девушку в лоб: то, о чем он мечтал последние несколько лет наконец-то сбывается. Не успел Жан дойти до своей комнаты, снаружи раздался подозрительный шорох. Кто-то очень неловко и громко перелезал через забор. Этот кто-то держал длинную палку, на которой болтался киросиновый фонарь. — Микаса! МИ-КА-СА! — Микаса с отвращением узнала голос Эрена. Высунувшись в окно чуть ли не по пояс, она раздраженно крикнула: — Тебе чего? Иди отсюда! — Вот-вот! — на третьем этаже так же открылось окно, и оттуда высунулся заспанный Ури. — Нечего орать! — МИ-КА-СА! — продолжал Йегер, размахивая палкой с фонарем. — Пошли нахуй отсюда. Устроимся как-нибудь, ты нужна мне! — Нужна я тебе? Смеешься? Ни одного письма я от тебя так и не получила! - Так это почтальоны все перепутали, я каждый день лично писал! — развел руками Эрен — Я даже с такого расстояния вижу в твоих глазах пиздеж, — из окна своей комнаты высунулся Эрвин, его отталкивал Леви, пытаясь тоже всунуться в окно. — А какого черта вы вместе и все еще не спите? — высунулся из окна Кенни, встречаясь взглядом с сыном. — Это что за слова такие, молодой человек? — Кенни мгновенно пропал из окна, будто его за ноги оттащили, и в окне появился Ури. — Мне тут как бы холодно! — размахивая руками, напомнил о себе Эрен. — Микаса, спускайся! — А может ты нахуй сходишь? — для полной картины не хватало лишь Жана, и он успешно исправил эту ситуацию. — На хуе сидишь тут только ты и твои отцы-пидорасы... — не успев договорить, Эрену в лоб прилетело крупное яблоко. — Значит так, чучело, слушай меня внимательно, повторять не собираюсь, — стальным голосом произнесла Микаса, впиваясь ногтями в подоконник. — Сейчас ты и твой цепной пес собираете свои манатки, и больше никогда, подчеркиваю, никогда здесь не появляетесь. Уязнил, золото мое? — Да! Да! Правильно говоришь! Добей его! — кричал Жан, с детским восторгом рассматривая сменяющиеся эмоции на лице Эрена. — Ты меня уже порядком заколебал, и вообще, у меня есть парень! — с нажимом выкрикнула она. — Да! У нее есть парень! Стой, я твой парень? — казалось, у Жана скоро кровь носом пойдет такими темпами. Он твой парень?! — повторили пять голосов. — Да, он мой парень, — Жан сдерживался, чтобы не завизжать. — А ты сейчас наматываешь свои сопли обратно на кулак, разворачиваешься на сто восемьдесят градусов и больше не появляешься в моей жизни! — стукнула по подоконнику Микаса. — Блять, больно ты мне сдалась! И вообще, горите вы синем пламенем, долбоебы! — вставил свои пять копеек Эрен и поплелся прочь, пряча голову в плечах.