Пасынок

Король молча смотрел на главного стража подземелья. Утер выдерживал эффектную паузу, прекрасно зная, как это действует на людей. Про себя он улыбнулся: легче вот так несколько минут грозно помолчать, чем потом долго выпытывать нужную информацию. — Расскажи, что происходило в темнице после моего ухода. Что делал принц Артур? Мужчина перед троном едва заметно напрягся, но быстро начал говорить: — Через сорок минут я открыл колодки, как вы и велели, и мы со слугой Его Высочества вынули его из колодок. Да, слуга прибежал почти сразу после вашего ухода. Сидел под дверью. Вот… Мы принца открыли и перевели в другую камеру. Уложили на солому. Слуга начал его разминать, помогая разогнуться… они о чем-то переговаривались. Вот… Слуга принес одеяло, под которым прятал корзину с едой. Я сделал вид, что не заметил. Вот… Слуга так в камере и остался. Его Высочество потихоньку пришел в себя, разогнулся, сел, они вместе со слугой поели… Главный страж замолчал, потупив глаза. Утер понял, именно сейчас начнется рассказ о том, что его так интересует. — Послушай, — мягко произнес король, — мне нужна правда. Ты будешь наказан, только если солжешь. Мужчина суетливо полез в карман и достал три золотых монеты. — Вот… Пришла Ее Величество и дала мне это, чтобы я на время выпустил принца. Королева заверила, что ничего плохого не случится, что Его Высочество вернется… — Вернулся? — Да. Минут через двадцать. Еще и кувшин вина мне принес. Я снова закрыл его в камере. Они со слугой до сих пор там сидят. Хозяин таверны хитро смотрел на короля, размышляя, что правителю понадобилось от него. — Когда у тебя был принц Артур? — оторвался от бумаг Утер. Несколько секунд старик молчал, но было видно, что он не выдумывает, что ответить, а вспоминает. — Кажется, год назад, Ваше Величество… Был день рождения рыцаря Роджера. Его Высочество пришел, поздравил, выпил кубок вина и ушел. — Ты уверен, что это было год назад? — сурово свел брови король. — Не совсем, сир. Может, полтора, может меньше… — Свободен, — кивнул Утер. — Сэр Леон, — король медленно шагал по пустому тренировочному полю, — мне кажется, принц Артур очень дружен с вами. Вы знакомы с детства, я помню, как вы шалили и проказничали вместе. Идущий рядом молодой рыцарь улыбнулся, а Утер отметил, что воспоминанием о детстве расслабил собеседника. — Леон, я не верю, что Артур так безнадежен в том, что касается обращения с оружием. Неужели он никогда не пытался научиться владеть мечом? Никогда не тренировался? Улыбка исчезла с лица рыцаря. Леон задумался. Почти каждый день он тренировался с Артуром в лесу, но принц никогда не просил друга скрывать этот факт. Молодой человек понимал, что это не нужно афишировать, не зря же Артур не принимал участие в турнирах, не тренировался со всеми. Леон решил, что рассказав обо всем королю, не навредит своему другу. Рыцарь негромко поведал Утеру об утренних тренировках в лесу, о силе и мастерстве принца Артура, о его требовательности к себе. Об изучении различных техник боя, разборе турнирных поединков. Леон восхищенно блестел глазами, и Утер, наверное, впервые в жизни ощутил невероятное, пьянящее чувство гордости за своего сына. То, о чем он так мечтал, но чего никогда не испытывал. Начальник охраны короля спокойно смотрел на монарха. Его совесть была чиста, он был честным и открытым человеком. Кажется, он был единственным в Камелоте, кто не боялся Утера. Король усмехнулся: — Это ты помог Артуру стащить меч Константина? — Не помог, а просто промолчал. — То есть, ты видел, но не остановил? — Да, сир. Он так по-мальчишески восхищался им, так безалаберно и неумело украл его, что я решил промолчать, а потом все проверил. — Что проверил? — Я был у кузнеца, тот рассказал, что привел меч в полный порядок, научил принца правильно за ним ухаживать. Простите, сир, но я взял на себя смелость не сообщать вам об этом. Утер кивнул и плеснул в два кубка вино. Он протянул вино седовласому мудрому рыцарю. — Артур всегда с оружием, да? — Да, сир. У него сделаны специальные ножны под седлом, рукоять меча немного выступает, но если не присматриваться, то незаметно. — И ты, отправляя его в подземелье по моему приказу, никогда это оружие не отбираешь? — Нет, не отбираю, — начальник охраны улыбнулся уголками губ, — вы же не приказываете. Утер подошел к решетке светлой камеры. Лежащий на соломе принц быстро встал и склонился перед своим королем. Отец внимательно посмотрел на сына, оценивая его состояние. Артур отлично выглядел, руки, как всегда, держал за спиной, словно демонстрируя свою открытость перед правителем. Утер негромко заговорил: — Я хочу задать тебе несколько вопросов. И хочу услышать правдивые ответы. Предупреждаю, я накажу только за ложь. Какой бы ни была правда, для тебя не будет никаких последствий. Король замолчал и держал паузу, чтобы сын понял и осознал сказанное. Артур нахмурился, закусил губу, упрямо сдвинул брови. Он скользнул взглядом по полу камеры и наконец поднял глаза на отца. — Наказывай… Ответ сына словно громом поразил короля. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. — Ты будешь мне врать?! — Нет, — покачал головой Артур, — я не буду отвечать на твои вопросы. Чтобы не лгать. — То есть, ты уверен, что отвечая мне, будешь говорить неправду? Почему?! Утер как-то забыл и о грозном виде, и об устрашающем голосе. Сейчас он был просто растерянным отцом, который не мог понять своего сына. Артур увидел и почувствовал это, он глубоко вдохнул, чтобы задавить готовый вырваться всхлип. Ему хватило сил лишь прошептать: — Прости, отец, но я не могу… — Не можешь сказать мне правду? — Не могу. Утер подошел ближе и взялся руками за решетку. Он горячо зашептал: — Артур, я много узнал о тебе, многое понял, но осталось много вопросов. Нам очень надо поговорить. Не как королю и подданному, а как отцу с сыном. Я хочу понять, что происходит, я хочу и могу помочь тебе! Расскажи мне, Артур! Мы же одна большая и сильная семья. Мы всегда поддержим друг друга и вместе найдем выход из любой ситуации! Принц слушал отца, прижав ладони к щекам, он смотрел на растерянное лицо короля и понимал, что не выдержит этого тона, этой просьбы почти всесильного правителя Камелота… Но последние слова короля словно ударили по Артуру. Молодой человек отшатнулся от решетки, опустил руки и покачал головой, показывая отцу, что ничего не скажет. Утер понял, что та тоненькая ниточка, которая едва натянулась между ними, безжалостно порвана. Король отошел от решетки. — Охрана! — прогремел он,— Принца заковать. На сутки. Завтра еще попробуем поговорить. Мерлин сидел на полу камеры на сухой соломе. Только что он покормил своего почти распятого на стене хозяина и теперь как мог отвлекал его от тяжелых мыслей. Магу о многом хотелось спросить, но он лишь беззаботно болтал о всяких мелочах, произошедших в замке. Артур слушал и автоматически задавал уточняющие вопросы. — А может, ты мне теперь расскажешь, чем снова прогневил короля? — наконец решился Мерлин. Принц низко опустил голову. — Мерлин, отец впервые, понимаешь, впервые захотел поговорить со мной не как с принцем или подданным… А я не смог. Маг встал и очень близко подошел к принцу. — Ты не можешь сказать отцу, что мачеха и ее сыновья шантажируют тебя его жизнью? Артур резко поднял голову, в его глазах блестела предательская влага. Принц внимательно смотрел на своего слугу. — А ты наблюдательный. И умный. — И не только это, — прошептал Мерлин. Он поднял свои руки и накрыл ладонями закованные запястья Артура. Слуга что-то пробормотал, его глаза засияли, а в руках принца снова появилась чувствительность и исчезла тяжелая, ноющая боль. Молодой человек сжал и разжал пальцы, после чего презрительно взглянул на своего слугу. — Ты еще и маг… И чего ты хочешь от меня? — Ничего, — Мерлин снова сел на солому. — Магия — это зло, — повторил слова короля Артур, — к тому же ты именно сейчас показал мне ее. Когда я беспомощен и ничего не могу сделать. Значит, ты чего-то хочешь. — Хочу, — кивнул Мерлин, — хочу быть с тобой рядом, охранять тебя. Мне сказали, что мне магия дана именно для этого. И почему ты считаешь, что магия — это зло? — Так считает король, так считает весь Камелот. Магия убила мою мать. Мерлин вздохнул: — А еще король считает, что его жена — ангел во плоти, который с тебя пылинки сдувает. Артур не нашелся, что ответить Мерлину, но через секунду слегка улыбнулся: — Она действительно пылинки с меня сдувает. Я ей очень нужен. Слуга согласно кивнул: — Так сдувает, что с тебя стружки летят. Артур улыбнулся чуть шире. — Мееерлин, ты говоришь, что должен помогать мне? Слуга с готовностью кивнул и напрягся, весь превратился в слух. — Нос почеши, — смешно скривился принц и взглядом показал на свои разведенные и прикованные к стене руки, — Я не могу. Гаюс уже которую ночь мучился бессонницей. Он с завистью провожал взглядом юного Мерлина, который засыпал, кажется, не доходя до кровати. Вот и сегодня. Город затих, свет везде погас, только старый лекарь ворочался в своей кровати, пытаясь уснуть. Но ничего не получалось. Пересчитывание пузырьков на полке ничего не дало, наоборот: мысль цеплялась за мысль, и Гаюс погружался в глубокие раздумья о жизни, о судьбе. Наконец он не выдержал. Встал, оделся и пошел туда, где любил сидеть ночью в молодые годы. Где встречался со своей первой любовью, где при свете луны изучал первые трактаты о лекарствах, где с ужасом думал о своей судьбе, вспоминая уничтоженных королем магов. На восточной башне было тихо, уютно и всегда казалось, что сложная и тяжелая жизнь где-то далеко внизу, а здесь и сейчас только ты и небо. Старик медленно и настойчиво преодолевал ступеньки, отмечая, что раньше справлялся с этим легче. Тихонько шаркая по коридору, направляясь к последней лестнице, он услышал странный звук, кто-то то ли поскуливал, то ли подвывал, то ли стонал. Если бы не ночная абсолютная тишина ничего слышно не было бы. Лекарь немного встревожился и пошел на звук. Остановился он возле двери покоев принца Артура. Тут почему-то не было охраны, а изнутри раздавался тихий, сдавливаемый плач. Человек явно рыдал в подушку. Гаюс тяжело вздохнул, он видел плачущего принца, но это было очень давно, в тот самый страшный день. Артур рыдал над умирающим отцом, умоляя всех богов о спасении. Сейчас принц был уже не подростком, и с королем все было нормально. «Как же надо довести молодого, сильного, смелого мужчину…»,— покачал головой старик, продолжая свой путь. На башне Гаюс оказался не один. Он не сразу понял, кто сидит на камне около стены, а подойдя, склонился в низком поклоне. Утер был в тяжелом халате из дорогой ткани. Это длинное одеяние было наброшено на легкую рубашку и штаны, явно ночную одежду короля. — Гаюс… Тоже не спится? Тебя-то что гнетет? — Бессонница, Ваше Величество, — лекарь повиновался кивку короля и присел рядом с ним. Утер перевел взгляд на яркие звезды. Лекарь рассматривал профиль короля — его нос заострился, сеточка морщин под глазами стала гуще, складка вокруг губ глубже. Король о чем-то думал или был в плохом расположении духа, меж бровей залегла тревожная складка. Из-за неформальной обстановки лекарь позволил себе сделать то, на что никогда бы не решился. — А что вас гнетет, Ваше Величество? Не глядя на старого подданного, король выдохнул: — Артур… Снова на башне стало тихо. Так тихо, что казалось, будто заложило уши или пришла внезапная глухота. Гаюс понимал, что это не конец разговора, надо только немного помолчать. И он был прав. Утер заговорил, словно выплескивая из себя все, что накопилось за эти дни. — Я не понимаю… За последнее время я много узнал о нем. Много приятного для меня, понимаешь? Он прекрасно владеет мечом, много тренируется, но не принимает участие в турнирах. Он не ходит в таверну, практически не пьет. Он разбирается во всех государственных делах. Все документы, попадающие ко мне от Эдриана и Мэтью, написаны его рукой. Я сверял! Но он молчит. Он ничего не хочет мне объяснить! Я говорил с ним мягко, как отец, я говорил с ним жестко, как король. Я уверял его в поддержке и любви, я наказывал его… Но он все равно молчит! А я не могу все это сложить в одно целое. Мне не хватает его объяснений. Без них все эти факты рассыпаются, как песочный домик! Чего можно так бояться?! Или кого?! Почему он не может довериться мне? Утер раздраженно хлопнул себя ладонью по колену. — Маргарет волнуется за него, просит, плачет по ночам, утром встает бледная, с красными глазами. И снова просит. Внимательно слушающий Гаюс почувствовал, как внутри что-то вспыхнуло. Гнев, обида, раздражение… Он даже не знал, как назвать это чувство. Королева плачет… Он словно услышал то рыдание, что доносилось из комнаты принца Артура. — Ваше Величество, я знаю ответ на все ваши вопросы. Я могу дать вам тот недостающий факт, который соединит все вместе, — вздохнул лекарь. — Ты?! Так говори! — Вы сразу не поверите мне, сир. Наверное, даже разгневаетесь. Может, прикажете меня наказать или изгоните из Камелота. Но я скажу правду. Гаюс замолчал, набираясь храбрости и решительности. Король же не подгонял его, ожидая. — Ваше Величество… Сир… Принца Артура шантажируют вашей жизнью. И делает это королева.