24 часа в сутки

Я очнулась на диване в кабинете Гесера. Жутко болела голова. Передо мной мельтешила Ольга и что-то говорила; рядом на краю дивана сидел Антон и жестикулировал ей в ответ; самого Гесера я не увидела. - Ты как? – спросил Антон, заметив, что я очнулась. - Бывало лучше, - придерживая голову одной рукой, ответила я. - А ты молодец, - Ольга протянула мне стакан воды, - в первый раз, и сразу до третьего слоя. Далеко пойдёшь. Я отпила воды. Голова начала понемногу проходить. Всё вокруг собиралось воедино и становилось чётче. Я сняла очки, энергично проморгалась и, помотав головой, одела их обратно. - Лучше? – откуда-то из глубины кабинета спросил Гесер. - Да, - ответила я, садясь на диване. - Тогда я отвезу тебя домой, - сказал Антон и встал с дивана. Я попрощалась с Гесером и Ольгой, взяла сумку и вышла в след за Городецким. На улице я глубоко вдохнула свежий, морозный, зимний воздух. Голова прошла совершенно. На чистом, почти чёрном небе маленькими точками холодно сияли звёзды. Под фонарями блестел снег, казавшийся тёплым и мягким. - Всё хорошо? – спросил Антон, снимая машину с сигнализации. - Да. - Садись, - он открыл дверь, и я забралась на переднее сидение. В машине мне снова стало плохо. Сильно закружилась только что прошедшая голова, и я перестала соображать, где нахожусь, и что происходит. Я закрыла глаза и откинула голову на подголовник. Стало только хуже. Тогда я расстегнула куртку, воткнула в уши наушники и включила музыку. Солист родным, успокаивающим голосом запел мою любимую песню. Я начала засыпать. От толчка остановки я проснулась. Антон протянул мне какую-то бумажку. Я попрощалась и вышла из машины. Когда он уехал, я развернула лист бумаги. Мои глаза полезли на лоб: это была объяснительная от «моих родителей», почему я не сделала домашку. Как он догадался? Хотя… Чему я удивляюсь? Антон – Высший Светлый. Войдя в квартиру, я поняла, что родители спят. По-тихому разделась, приняла душ. Покидав в сумку учебники и тетради, я скинула джинсы и легла спать, предварительно проверив будильник.