***
Рон пришел в библиотеку, с недавнего времени это место для него стало единственным местом, где он мог отдохнуть от всех и всего. Он понимал теперь Гермиону, конечно, он не читал книги, но ему нравилась библиотечная тишина. А еще он мог достать шар, в котором была изображена Дафна и он не смог ее забыть, как бы не хотел. Она заколдовала обычный маглловский снежный шар, и теперь он транслировал их вдвоем после матча по Квидиччу, Слизерин выиграл тогда у них, и Рон, возможно, впервые не расстроился из-за этого, потому что она его поддержала, а не пошла праздновать победу. Они смеялись, сидя под трибунами, и обсуждали мозгошмыгов Лавгуд. — Когда-нибудь мы снова увидимся, и я не буду ждать подходящего момента.***
Северус Снейп стоял в кабинете директора и смотрел на хмурое небо, которое держится над Хогвартсом уже очень очень долго. Он осознавал, что в этой войне ему не выжить, но он всем сердцем надеялся на победу крестного. Его разрывало изнутри из-за чувств перед учениками, по приказу Волан-де-морта школа превратилась в казарму, его приспешники мучали маглорожденных детей, использовали Круциатус, как расправу за непослушание. Спасибо жизни за то, что он научился быть холодным ублюдком и просто закрывать на это глаза, но он все равно старался уберечь каждого, если были случаи. Слизеринцы активно участвуют в жизни других учеников, но не все.***
Джинни сидела на подоконнике, когда услышала шаги. — Кто тут у нас, а? Крэб и Гойл захихикали, понимая, что поймали рыжую Уизли одну. — Только подойдите придурки и я на вас живого места не оставлю! Она спрыгнула, и направила на них палочку. Её брови были нахмурены, а лицо искажала злость, эти двое были активнее всех, наверное, впервые за все время учёбы. Она хотела свернуть их головы и разорвать тела их по кусочкам. Каждый раз когда она успокаивала первый или второй курс, на которых использовали Круцио именно эти двое, она мечтала о том, как разделается с ними. — Круцио! — Протего. — Ступефай! Она упала и наблюдала за тем, как Крэб направил палочку: — Круцио! Она закричала, вся боль пронзила её тело одновременно во всех местах, слёзы лились из ее красивых глаз, как и сыпались искры ненависти. Но боль резко прекратилась. Она прикрыла глаза, готовясь к тому, что произойдет дальше, но она лишь услышала глухой звук падающих тел. — Эй, Джин? Забини? — Блейз, — она вздохнула с облегчением, сама не понимая той радости, что возникала в груди при виде мулата. — Я… — Все в порядке, теперь все будет хорошо. Он помог ей подняться и замер, когда она со слезами бросилась ему на шею и уткнулась ему в грудь. Он прижал её к себе ближе и уткнулся в макушку. Когда всхлипы прекратились, они все ещё стояли в обнимку, он тихо проговорил: — Знаешь, Джинджер, для меня это великий момент, ты наконец-то поддалась моим ухаживаниям и сама обняла. Она отстранилась лишь на чуть-чуть и увидела, что ему весело, прищурилась и уткнулась ему в шею: — Дьявол, Джин! — он взмолился, когда почувствовал как она прикусила его кожу у основания шеи. Она усмехнулась, когда хватка его рук на её талии усилилась и немного отстранилась проложив дорожку поцелуев до его губ. Коснувшись его губ, Джинни посмотрела на его реакцию, его глаза сказали все за него, и она поцеловала его. Он не заставил себя долго ждать и ответил, взяв всё в свои руки, положив руку ей на затылок. Она отстранилась от него, когда воздуха не хватало и посмотрела сначала на его распухшие губы, наслаждаясь своей работой, а потом и ему в глаза. Он усмехнулся, заметив румянец на щеках и такие же покрасневшие губы. — Спасибо, Блейз, за это. — Она указала на два тела, которые до сих пор лежали за его спиной. — И только за это, и всё? — он прикоснулся пальцами к своим губам. Она скопировала его ухмылку и встала в позу, задрав подбородок. — Я думаю, что этот поцелуй был не благодарностью, а всего лишь тем, чего хотели оба. Он призвал всех богов к терпению и покачал головой, эта девчонка его возбудила, но просто так она ему не отдастся. — Ты ведь никогда не будешь со мной, да? Она в миг приняла серьезный вид, когда заметила перемену его настроения. — Как говорила моя любимая Гермиона, никогда не говори никогда. Что-то кольнуло у него, когда упомянули это имя, она была хорошей подругой, он скучал. Заметив еле поднятые уголки губ вверх, он понял, что она не против их отношений, он тоже улыбнулся в ответ, давая этим обещание ждать. И он дождется.***
— Лорд, можно вопрос? Драко Малфой и Волан-де-морт стояли на краю того самого ущелья, о котором он ему говорил раньше. — Я подозреваю, Драко, о чем ты хочешь спросить меня, но позволяю задать его в слух. — Почему вы практически разрешили быть нам вместе с Гермионой? — Видишь ли, я ведь тоже был когда-то человеком. Ты ведь заметил, как я к тебе отношусь? — Да, мой Лорд. — Не отрицаю, если бы не пророчество, то навряд ли ты был бы в милости у меня. И, конечно же, точно я бы не позволил тебе быть с грязнокровкой, более того, я бы заставил тебя лично убить её! Драко передёрнуло от этой мысли, но он продолжал слушать, понимая, что сейчас может узнать, нечто большее чем кто-либо. — Так вот, за это небольшое время обучения тебя, ты стал мне не просто равным, а сыном, которого у меня нет. И я понимаю твои чувства относительно мисс Грейнджер. Шок. Самый что не наесть настоящий шок, вот что испытывал Малфой. Он видел и осознавал, что к нему относятся Темный лорд не так, как ко всем, далеко не так. Но он и не ожидал такого поворота. — Простите, мой Господин, но я не понимаю? — Сейчас я тебе всё объясню, пойдём. Он спустился вниз к пещере, Драко молча последовал за ним, наблюдая как Он разбирается с защитными заклинаниями, в первый раз когда он привёл его сюда, и наблюдая за такой же картиной. Драко думал, насколько нужно быть сосредоточенным чтобы открывать несколько замков одновременно. А сейчас он и сам мог с этим справиться. Они прошли внутрь, где стоял сундук, в прошлый раз он лишь показал место и сам артефакт, но сейчас он узнает что всё это связывает воедино. — Ты ведь знаешь, что несмотря на то, что я борюсь за чистоту крови, я сам являюсь полукровкой? — Да, мой Господин. — Когда я был юн как ты, я встретил девушку на летних каникулах, она была красива и умна, — лорд держал руку на сундуке, а сам смотрел куда-то сквозь Малфоя, словно окунаясь в эти воспоминания, — она была маглой, но я все равно влюбился. Хотя в то время я уже воплощал свои планы и планы великого Салазара Слизерина. Так вот, три месяца лета мы провели вместе, и в одну ночь, не сдержав своих гормонов, мы провели чудесную ночь. — Малфой поджал губы, ему было интересно, но слушать о брачных играх этого человека у него не было желания. — Она оказалась беременной и, используя магию, я узнал, что это будет мальчик. Но ни она, и ни этот ребенок мне были не нужны, потому что я готовился перевернуть мир, они были лишними в моей жизни. Им было тут не место. И только спустя время я понял как я ошибался. Я бы всё отдал чтобы исправить это, но уже поздно. Она была зла на меня, ведь тоже любила, и поэтому она избавилась от ребенка. Я оборвал с ней все связи как только вернулся в Хогвартс. Драко сглотнул, осознавая весь ужас и боль этого человека. Он и представить не мог, что такое возможно. — Поэтому я позволил мисс Грейнджер жить, потому что видел в ваших глазах это проклятое чувство. — Лорд сфокусировал свой взгляд на нём, и продолжил. — Не совершай моих ошибок, Драко. У любви нет пола, нет крови и плоти. Хотя любовь, чьей бы она не была — она всегда ужасна. — Мне правда жаль, мой Лорд. Волан-де-морт поверил ему, потому что это было написано в его глазах, в этих серых, холодных, и аристократических глазах было сожаление, которое ему уже не нужно. — Не надо, я все равно уже ничего не чувствую для себя, но не для других. А знаешь почему, так? — Нет, мой господин! Он щёлкнул пальцами и звук открывающейся дверцы призвал Малфоя обратить на это внимание. — Это ожерелье, оно моей матери, я подарил его Элизабет, но она вернула его в последний день лета. И как оказалось тут заточена её любовь ко мне, и я сделал тоже самое прежде чем разделить свою душу, я заточил свои чувства в этом ожерелье. Драко наблюдал как перламутровые камни переливаются на свету проходящего через верхушку пещеры, и оно завораживало. — Я хочу чтобы ты уничтожил его, после моей смерти! Драко перевел прищуренный взгляд на Лорда и нахмурился, тот усмехнулся читая вопрос на его лице: — На том свете тоже есть жизнь, Драко. И пусть для того как я, это будет наивно, но я верю, что когда ты уничтожишь его, наши чувства освободятся и найдут нас наверху. Или в Аду… — Я всё сделаю. — Спасибо. Если Драко и удивился такой искренней благодарности, то виду не подал. Ему было действительно жаль этого «человека», и он был ему благодарен за то, что позволил жить ему и Гермионе. Выходя наружу, они увидели по-настоящему красивый закат. Красные лучи переплетались с оранжевыми и желтыми и освещали весь горизонт. Он подумал о свободе почему-то, небо у него всегда ассоциировалось с этим чувством. Просторные и бескрайние небеса и ночью и днём. Звёзды, луна, солнце — всё это было мелочью в сравнении с самим небосводом, но он бы не существовал без этих мелочей. Думая о мире, он забывал, что там его ждёт война, и, смотря на Воланд-де-морта сейчас, он понимал что ему будет жаль потерять, пусть и убийцу, но все же человека.