Сопряжение сфер

      Мими было пять, когда она впервые осознала всю исключительность своего положения.       Солнце не вставало над Дитом уже третью неделю, но в доме вовсе не поэтому царила напряжённая атмосфера. В тот год родовое гнездо лорда Мамона впервые за многие годы посетил лорд Левиафан — дед Мими. Саму девочку ему представили спешно, ей даже не позволили присутствовать за общим столом, так что она запомнила лишь его роскошную рыжую бороду, украшенную драгоценными камнями и серые глаза, недобрые и колючие, точно мороз грызущий землю в северных пустошах.       После ужина мать позвала её к себе, как делала это всегда, и Мими с удивлением обнаружила, что её глаза были полны слёз.       — Почему мама плакала? — спросила она няньку, когда та расчёсывала её волосы перед сном.       — Потому что братика у вас не будет м’леди, — женщина была тучная, с лицом, которое напоминало маленькое демонице луну. — А это значит, что у батюшки вашего нет наследничка.       Мими никогда не задумывалась над этим. Она видела, что живот её матери несколько раз наливался и опадал, но не придавала этому никакого значения, полностью поглощённая жизнью принцессы собственного миниатюрного королевства: несколько месяцев назад отец выписал ей из королевских ям собственного дракона, а целая вереница учителей не отходила от неё ни на шаг, обучая полётам, танцам, языку, этикету.       — Почему я не могу быть его наследничком? — нахмурилась девочка. — Я ведь хорошо учусь.       — Ох, не мне это вам объяснять м’леди, — нянька помогла ей переодеться ко сну и почистить перья, среди которых пряталось слишком много детского пушка. — Скажу только, что дед ваш нипочём с этим не согласится. Так что лучше не болтайте об этом лишний раз.       Мими знала, что в последний день пребывания деда у них дома, они с её отцом сильно повздорили. Даже из-за закрытых дверей кабинета она слышала, как буйствует лорд Левиафан.       — Не позорь мою дочь! — ревел он, и голос демона бился под сводами, как морские волны. — Она ещё родит тебе сыновей!       Мамон отвечал ему тихо. Мими не смогла разобрать отцовских слов даже когда приникла ухом к резной створке.       — А! — она чудом успела отскочить, совершенно поражённая тем, как такой гигант, как Левиафан мог двигаться столь бесшумно. — Подслушиваешь, девочка? Сейчас я тебе покажу, что это не дело…       — Вы не посмеете поднять руку на мою наследницу, — Мамон возник между ними золотой молнией. Едва доставая до подбородка собеседника он казался Мими самым величественным демоном на свете. — Воспитывайте своих, а мою оставьте мне.       Левиафан насмешливо покачал головой.       — Мне хотя бы есть кого воспитывать, — прогудел он, прежде чем скрыться в сумраке коридоров.       Письмо от Сатаны, закрепляющее за Мими статус наследницы лорда Мамона, пришло через неделю после того, как Левиафан отчалил в свою вотчину, которая, к радости Мими, находилась на другом конце государства.       Могли ли все они — и напыщенный Левиафан, и публично признавший свою с супругой неудачу Мамон — представить, в какой глубокой заднице, спустя века, окажется их камень преткновения?       Они уже несколько дней шли в сторону Дымной башни, но Люцифер даже слушать не хотел об отдыхе. Он позволял им лишь несколько часов сна в день и то, как полагала Мими, делал это только ради Уокер. Спали они по очереди, прячась в подлеске, как дикие звери, вздрагивая от каждого шороха, с опаской поднимая взгляды к когда-то родному и безопасному небу. Иногда Люцифер и Дино оставляли их с Дианной, чтобы поохотиться. Как правило, результатами их работы были худосочные птицы, от мяса которых Мими, непривычную к однообразной пище, вскоре начало тошнить.       Казалось, сама земля отвергала богатство весны, сжимаясь, как собака, готовая принять удар.       Ди подсела к ней, когда Мими задумчиво ворошила угли костра. Они обе прятались в развалинах то ли храма, то ли крепости, пока за дурно сохранившимися стенами колыхались сизые волны дождя. Люций спал после долгой охоты и стычки с очередным ветте. Дино оставил их ещё утром, вывалив крылья в грязи и надеясь поживиться благами цивилизации в одном из поместий, на которое Люцифер наткнулся в процессе последней своей охоты.       — Удивительно, — непризнанная указала подруге на сохранившуюся на стене роспись, — теперь мы — как они.       Мими улыбнулась — был у Дианны талант радоваться таким мелочам их мира, на которые никто уже не обращал ни малейшего внимания. Сейчас её внимание было направлено на типовую фреску, которой ангелы описывали исход мятежников. Подожди, хотелось сказать ей, дойдём до башни, ты и не такое увидишь.       — Ага, точно, — демоница ловко насадила очередную птицу на самодельный вертел и поднесла к пламени. — Вопрос в том, дойдём ли мы до конца кровожадными отступниками или помрём, подавившись этими тварями?       Дианна рассмеялась тихо, чтобы не разбудить Люцифера, но глаза её весело вспыхнули, как два уголька. Мими была уверена, что её подруга напугана до полусмерти, возможно, это за крыльями Люцифера не слышно её плача от кошмаров. Но сейчас она улыбалась так искренне, что Мими с новой силой зауважала эту маленькую непризнанную, влюблённую в жизнь всей своей сущностью до последнего пера.       — Предпочитаю просто дойти, — наконец сказала она. — Желательно туда, где нет деревьев и развалин.       — Боюсь, это только начало, — фыркнула демоница. — Белый лес намного больше и опаснее, чем эта роща. Куда сильнее меня бесят эти уродские птицы. Неужели тебя от них не тошнит?       — Когда я была маленькой, — Дианна сцепила пальцы в замок, свет в её глазах изменился, сделавшись более спокойным и нежным, как-будто на земле перед её ногами проступило очень важное для неё воспоминание, — когда моя мать умерла, все думали, что папа отправит меня к бабушке в Мэн, но он решил меня оставить. Мне было пять и до моих восемнадцати, до самого университета, каждое божье утро у меня на завтрак были лишь подгорелые оладьи. Так что, — не без труда губы Дианны сложились в улыбку, — я не так привередлива в еде, как ты, высочество.       — Когда мы доберёмся до Дита, — Мими мечтательно прикрыла веки, — ты обязательно попробуешь все блюда, которые у нас готовят, я тебе обещаю. И мы начнём заниматься.       — Заниматься? — Дианна нахмурилась. — Чем?       О, моя дорогая, если бы ты знала, сколько всего нам предстоит.       — Всем, — свободной рукой Мими поманила её ближе и заговорила шёпотом. — Как только станет известно, что Люцифер жив и здоров, советники начнут подсылать к нему своих дочерей, внучек, сестёр… Тебе придётся навёрстывать всё, чему нас учили с самого младенчества.       — «Мемуары гейши» какие-то, — фыркнула Дианна.       — В этих «мемуарах» тебя могут задушить поясом кимоно, а потом скормить рыбкам кои, подруженька, — Мими постаралась звучать максимально угрожающе, но взглянув на обескураженное лицо Уокер, смягчилась. Плечом толкнула плечо. Как раньше. Ободряюще. — Ой, расслабься! Ты уже на сто тысяч очков дальше, чем все они!       Дианна неопределённо тряхнула волосами. Посмотрела в сторону, где накрывшись крылом спал Люцифер. Раны на его руке — тёмные полумесяцы от укусов ветте — уже сошли, оставив лишь лёгкую красноту. Мими вздохнула. Вот как оно бывает: земная девчонка просто решила пообжиматься с самым крутым парнем на районе, а вышло как вышло. И сидят теперь все они, герцогини и леди, кусают локти да гневно хлопают крыльями.       — Не стоит, — мать осторожно положила ей на плечо руку, затянутую в черный шёлк перчатки. Остановила. Не пустила в центр зала, где пятнадцатилетний Люцифер, выглядящий прекраснее, чем самая смелая девичья мечта, прохаживлся меж юных демониц, с показной скукой в глазах выбирая себе партнёршу то ли к следующему танцу, то ли к следующей ночи.       — Почему? — Мими — около тринадцати на вид. Её платье — самое красивое, за которое отец отдал чуть ли не месячный доход одной шахтёрской деревеньки, и она, чёрт её возьми, нуилихотябызаметь, по праву считает себя самой прекрасной юной леди из всего ассортимента. — Мама! Танец!..       Оркестр загремел. Пары выстроились. Шанс был упущен, и в руке молодого принца оказалась изящная ручка одной из многочисленных кузин Мими — Амфитриды: пустоголовой хохотушки и сплетницы. Движения танца заставили парочку пройти совсем близко, но Мими не увидела даже цвета платья кузины из-за слёз. Она почти гневно вскинула голову и одарила мать убийственным взглядом: вот так ты значит, со счастьем единственной дочери?       Но мать даже не нахмурилась. Так и стояла с медной копной волос, в платье из жидкого золота, величественная и непоколебимая не то что негодованием собственной дочери, самой жизнью.       — Давай договоримся, — мать улыбнулась, — если к двадцати ты всё ещё будешь готова разделить судьбу этого бедного мальчика, то твой отец устроит вашу помолвку.       — По рукам, — совсем юная Мими просияла. Тогда судьба-этого-бедного-мальчика была ограничена для неё той бальной залой.       Запал исчез не сразу, но быстро. От Люция всегда требовали больше, чем могла бы предоставить подростковая влюблённость. Да и Люцифер не спешил падать в ноги одной из нескончаемых юных гостий своего отца: брать сердца и тела — пожалуйста, отдавать себя — не для того его милость сорок мамок и нянек растили. Мими усмехнулась, сопоставляя в голове картинки прошлых лет, где неприступный, как скала в северном море, его высочество вышагивал по коридорам дворца, словно оказывая этим самым коридорам честь, и прошлых ночей, когда тот же демон — ну, не подменили же его? — драконом над златом оберегал сон Ди Уокер.       — О чём задумалась? — голос Дианны заставил дочь Мамона подавить мечтательный вздох: не престало наследницам первородных желать себе счастья непризнанных, пусть и серафимских дочерей. — У тебя глаза такие…       — Какие? — демоница несколько раз глубоко моргнула. Уокер, конечно, не была чтецом мыслей, но и она сама что-то расслабилась в последнее время.       Уокер охотоно продемонстрировала.       — Нормальные у меня глаза, — Мими сняла с огня птиц, воткнула прутья в землю. Получилось грубо, что не укрылось от взгляда Дианны.       — Кажется, этой осенью я отвечала также, — на лице непризнанной заиграла лукавая улыбка, будто ей открылось знание недоступное, но очень важное для самой демоницы. — Ну, кто это? Аластор? Тарбек?       Он вошёл так не кстати. Мими — любительница театра, танцевавшая в детстве на балу в честь коронации какого-то короля из франков — знала этот троп очень хорошо. Дверь их убежища скрипнула, на пороге появился Дино с мешком в руках, и Мими от неожиданности чуть не вскочила на ноги, чуть не расцвела в улыбке, чуть не… И как её мысли могли так просто переметнуться от Люцифера к сыну школьного учителя? Такого не могло случиться. Только не с ней.       — Я с уловом! — ангел выглядел уставшим, но совершенно довольным. Его глаза мерцали под спутанными прядями, когда он подошёл к девушкам и уронил перед ними мешок. Сев рядом, принялся чистить потемневшие перья.       — Там не так много жителей, — Дино с жадностью отпил воды, которую Дианна кипятила с самого утра. Мими совершенно не понимала, почему её подруга совершенно отказывается пить из ближайшего ключа, черпая из него прямо ладонями, но мешать не стала. Она уже привыкла к этим странностям непризнанной. — Но, что ещё хуже, там почти нет взрослых мужчин. Сеять некому.       — Куда же они делись? — Дианна выудила из мешка несколько просто скроенных рубах неопределенного цвета, две пары сапог и даже одну совершенно потрясающую накидку из шерсти неизвестного Мими животного. Небогатая еда была завёрнута в такое количество ткани, что из неё можно было пошить знамён на небольшую армию.       — Ушли, — пожал плечами ангел. — Кто-то в Цитадель, кто-то… к Мальбонте. Они ждут войны ещё до начала лета.       — А о Школе что-нибудь слышно? — спросила Дино непризнанная. Голос её на мгновение дрогнул под тяжестью ожидания.       — Боюсь, о Школе у меня новостей нет, — ангел ободряюще положил руку на плечо девушки. — Мы слишком далеко от тракта.       — Да, я понимаю, — Уокер кивнула. Выдохнула. Отсутствие новостей в их случае считалось за хорошие новости. Поправила волосы. — Я пойду, — Дианна неопределённо махнула рукой, — принесу ещё дров.       Мими поджала губы. Ей показалось или эта девчонка ей подмигнула? Что ж, видимо, Ди в ближайшее время к ним не присоединится. Взглянув на ангела, демоница подумала, что ей тоже стоит уйти. Хоть куда-нибудь. Заняться хоть чем-то. Просто чтобы не быть здесь и не давать Уокер повода для всех этих подмигиваний.       Но ей некуда было идти.       Впервые за свою долгую жизнь Мими действительно оказалась одинока. Люцифер и Ди были друг у друга, хотя они оба пытались поддерживать баланс отношений в их компании: первый — по выучке, потому что в свите принца Пандемониума не может быть дрязг, даже если его самого бесит сын Фенцио, вторая — потому что по-другому просто не умеет.       А вот Мими была одна. И Дино тоже. Так и шли они: вроде бы в куче, а всё же в полном одиночестве.       — У тебя там, — замолчи, дура, уйди-уйди-уйди-и-и, — ветка. Ты себе сейчас все перья выдерешь.       Дино вздрогнул. Видимо, не ожидал, что она с ним заговорит. Улыбнулся, словно это — ветка в крыле — было его виной. Попытка самостоятельно избавиться от помехи успехом не увенчалась, и Мими закатила глаза больше от своей дурости, чем от его гордости.       — Давай я, — Мими встала, зашла за спину ангела, не дождавшись согласия. Склонившись над крылом, запустила пальцы в плотно сложенные, словно черепица, перья. Они оказались намного мягче, чем демоница предполагала: серебристые, в едва заметный дымный штрих, всколыхнулись, когда Мими, ловко подцепив ветку, вытащила её и отбросила прочь.       Теперь точно надо валить.       — Спасибо, — ангел с тихим шелестом раскрыл крыло, будто проверяя его работоспособность. — Ты куда-то спешишь?       — Да я… Я хотела поспать перед дорогой, — на самом деле Мими хотелось упасть лицом в костёр. Теперь я ещё и трусиха?!       Ангел понимающе кивнул.       — Хорошая мысль. Тоже так сделаю. Но, пожалуйста, задержись на секунду, — Дино на миг смежил веки, словно раздумывая. Повернулся к ней лицом. Затем сунул руку запазуху и извлёк на свет нитку засахаренной малины. — Вот, — вложил в ладонь растерянной демоницы, — это тебе.       Они оба прекрасно понимали, что это не тот дар, который обычно преподносят единственной дочери самого богатого демона. Но в глазах Дино не было ни стыда, ни надежды на жалость. Вот, говорил его взгляд, это всё, что я могу дать, но я даю это от чистого сердца, а не потому что ты — чья-то наследница.       — Будем считать, что ты просто угадал, ангел Дино, — Мими наконец улыбнулась ему. — И никакие непризнанные тебе не рассказывали о моей любви к малине.       — Как скажешь, — сын Фенцио пожал плечами и отвернулся. Его энергия весёлым прибоем плескалась вокруг.       Это фиаско, Мимз.       — Добрых снов, Дино, — демоница отступила, осторожно баюкая в ладонях подарок. Всё, валим.       — И тебе, Мими, — ангел потянулся за мясом, которое она приготовила. Даже со спины он выглядел абсолютно счастливым.

***

      Мой милый брат!       Ты, верно, считаешь меня самым гадким существом на этой земле. И ты, скорее всего, прав. Прости, что оставила тебя решать мои проблемы с отцом и помолвкой, но ты знаешь, что я бы не выжила там, где он хочет меня видеть.       Надеюсь, ты по прежнему любишь меня и будешь рад узнать, что мы славно устроились. Марон не солгал — это прекрасное место для рождения малыша. Он сильный и неспокойный. Пинается постоянно, прямо как ты, когда лежал в утробе. Как там матушка? Прошу, уверь её, что её дочь — самая счастливая женщина на свете и волей Шепфы скоро подарит ей прекрасного внука. Я уверена, что это мальчик. Мы уже придумали ему имя, но я не могу сообщить тебе его, иначе отец найдёт способ добраться до нас, а этого нельзя допустить.       Тебе известно что-нибудь о Сопряжении сфер? Марон прочёл о нём, когда мы плыли морем. Это потрясающая концепция! В ней говорится, что союз любовь врагов сможет смягчить сердце Шепфы, и он отменит Закон! Разве не будет чудесно, если нам с Мароном удастся совершить этот подвиг? Тогда наш мальчик смог бы жить так, как живут другие.       До тех же светлых времён молись о нас, милый брат.

      Твоя сестра,

Кастория

             Он перечитывал это письмо каждый год в день, когда его принес белый ворон. Пергамент давно истончился, чернила поблёкли, как и лица тех, о ком говорилось в этих строчках. Даже память бессмертного способна увянуть, а он прожил слишком долго.       Откинувшись на спинку кресла, он поднёс лист к подрагивающим губам. О, Тори, могла ли ты знать, какую беду приведёшь в этот мир? Он с ужасом вспомнил тот страшный год, когда его сестру и племянника доставили в столицу.       Как дикарей их ввели в зал Совета в цепях, а он стоял и смотрел, словно знать не знал ни этой женщины в трауре, ни ребёнка.       — Марона не убили, — это было первое, что Тори сказала ему при личной встречи. Ребёнок спал на её руках, не понимая ужаса ситуации. — Они и со мной это сделают. Вырвут крылья… и я окажусь там, где жизнь длится не дольше полёта опавшего лепестка.       — Ты не боишься? — он отпрянул. Солнечный свет разбрызганный по крохотной комнатке, выделенной Кастории, дочери Уриэля, ни одним своим дюймом не подходящей ей по статусу, вдруг обернулся мерзкими белыми пятнами, как будто картинку выжгли отвратительно пахнущим варевом, в котором обычно прачки полощут белоснежные одеяния. Его замутило. От спокойствия сестры, от вида ребёнка на её руках. Стоил ли этот полукровка такой жертвы от своих родителей? — Как ты можешь?       — Я боюсь, — Кастория привычным жестом склонила голову на бок, — но не за себя? Тебе что-нибудь известно о его судьбе?       Мальчик фыркнул во сне, когда она нежно провела пальцами по его щеке. Темноволосый и темноглазый. Совсем не похож на мать.       — Я ничего не знаю, — он почти сказал правду. Эрагон и Уриэль требовали смерти щенка, зачатого против всех законов их мира. Но их Верховный советник — охотник до знаний — был заинтресован в жизни этого дитя. Судьба его была известна только Всевышнему. — Мне пора, сестра. Я буду молиться за вас.       Давно это было. Тогда его сандалии отбивали чёткие шаги, а крылья были могучи, как два паруса. Он был сыном прославленного полководца, сам строил военную карьеру. Он мог бы поднять минимум один Небесный легион на защиту сестры и племянника. Но предпочёл молиться.       Теперь же, когда его тело стало не верно ему, он понял, каким ужасным ангелом был. Позволил провести над безвинным ребёнком тот страшный ритуал, позволил запереть его, как зверя и растить в ненависти к себе.       Он должен это исправить. Он должен восстановить справедливость. Его милая, нежная Кастория должна быть отомщена.       Отложив одно письмо, он поднялся и поковылял к столу, чтобы начать другое.       Школа полнилась слухами о том, что четверо студентов пропали не просто так. И он собирался изложить свои подозрения на этот счёт.       Если сыну Кастории для победы нужна Дианна Уокер, он поможет ему её отыскать.

***

      Дианна недовольно оглядела крыло. Ещё три пера. Скоро это перекинется на рулевые перья и тогда уж рви не рви — всё едино. Захотелось пару раз приложиться лбом к могучему стволу, благо, их тут было предостаточно. Она не была похожа на Ребекку, которую манило величие. Она хотела «как все». Но своё «как все» Ди Уокер сожгла в объятиях Люцифера.       Как бы ни трубила Цитадель о своей толерантности к непризнанным, как бы не кичилась местами для бывших смертных в своей святая святых, Дианна знала, что с такими, как она в Школе не церемонятся: пока чисторождённые веками изучают историю, искусства, политику и прочее, они — везунчики, которых здесь не ждут — задерживаются над Разрушенными горами лишь на год, максимум, на два. Затем им подносят зелье, ускоряющее обращение и высылают в глубинку по принципу «маши крыльями или сдохнешь».       Естественным образом обращение проходило редко. Иногда Дианна не могла понять, за что ей все эти сомнительные регалии? Прекрасно помнящая уроки районного пастора она полагала, что её низвергнут на самый низший Круг за один взгляд в сторону Сатаны. Но, как оказалось, Создатель нашёл в ней что-то больше, чем ночные вылазки к адскому наследнику.       — Снова? — помянутый всуе демон поравнялся с Дианной, когда они вышли на каменную дорогу, почти неразличимую в густом подлеске.       Уокер кивнула. Что тут скажешь? Ещё до того, как они окажутся в Дите, её крылья обсыпет точно первым снегом.       — Я всё думаю, — она посмотрела на свои руки. Кольцо подмигнуло ей тяжёлым камнем, — если Шепфа и этот свет, о котором говорил Торендо, существуют, разве не должны они послать меня куда подальше? Я ведь самый худший ангел из всех, которые только были!       — Моя мать, — Люцифер запнулся, словно давно не говорил этого слова и почти забыл, как нужно складывать губы, куда девать язык, — отравила тринадцать стражей на пути из Эдема, — и Шепфа подарил ей бессмертие. И крылья. Не пытайся искать в действиях этого марзматика логику, Уокер. Иначе сама можешь тронуться.       До башни оставалось меньше дня пути. Деревья, которые Дианна ещё хоть как-то могла идентифицировать, уступили место странным пародиям на самих себя с тёмными, закрученными, словно девичьи кудри, стволами и ветвями. Их корни почти не уходили под землю, сплетались над ней в причудливый узор, кое-где, будто в ладонях, храня талую воду. Весна кралась за беглецами, как охотничья борзая, и Дианна решила, что этот солнечный день — лучшее время, чтобы поговорить о женщине, чья фигура столь внезапно появилась в её и без того насыщенной жизни. В конце концов, если утопические мечтания Мими сбудутся, именно она займёт её место.       — Какой она была?       Дианна специально уверилась, что Мими и Дино отстали: тихо разговаривая о чём-то они выглядели так, словно прогуливались по саду, а не спасали свои жизни бегством. Она знала, что Люцифер и тема семьи мало совместимы, но любопытство взяло верх, Дианна ничего не могла с этим поделать. И даже два вспыхнувших алым глаза не заставили её поменять решения. Они должны научиться разговаривать с друг другом даже на самые сложные темы, иначе однажды недосказанность может стать причиной трагедии.       — Она была хитрой, — Люцифер выглядел так, словно проглотил лимон. — Легенды говорят, что моя мать сидела в гроте, дожидаясь отца, но она каждое утро просила стражей собирать ей букеты — мол, больно уж любила цветы. А потом она убила всех своих тюремщиков этими же цветами, заговорив пыльцу на оттворение крови. Так что, когда Мамон пришёл за ней, никто не помешал ему передать перстень.       Дианна поражённо выдохнула. Волшебная сказка, рассказанная Мими, растаяла, как туман. Улыбчивая черноволосая девица уступила место женщине с горящим взглядом победительницы восседающей среди трупов. Окстись, дурёха, Дианне хотелось отхлестать себя по щекам, этот мир — не место для кисейных барышень и принцесс в башнях. Но убить столько народу… Нет, она так не сможет! Ты убила Астра, дорогуша, прошипел в голове мерзкий голосок, ты бы и Энди убила.       — Это всё? — Уокер облизнула пересохшие губы. Кажется, уровень сложности в этом квесте растёт просто с космической скоростью. — Всё, что ты можешь о ней рассказать?        Произнести имя не получалось. Под демоническим взглядом оно, словно льдинка, скользило по языку обратно в горло, никак не желая покидать рта. В какой-то момент Дианна поймала себя на мысли, что вообще не может представить родителей Люцифера родителями. Повстанец, создавший целое государство, первая непризнанная, ставшая демоницей — все они казались ей чем-то нереальным, полумифическим. Могла ли собрать эти осколки во что-то единое дочь учителя средней школы и секретарши?        — Что ещё ты хочешь услышать? — демон ловко подхватил девушку, когда та едва не потеряла равновесие, запутавшись ногами в паутине корней. Его лицо было мрачным, и на мгновение Ди всё же устыдилась. Не рассказывал и не надо. Она могла всё узнать у той же Мими. — Я не знал этой женщины.       — Она умерла? — Её убили. Ди сглотнула, повиснув на руке Люцифера. Дочь Мамона наверняка в восторге, наблюдая за ними издалека: не каждый день такое кино дают.       — Я не знаю, — Люцифер склонился ближе, гипнотизируя жаркой киноварью зрачков. — Но я знаю, чего ты боишься, Дианна Уокер, и я уверяю, что убью любого, кто посмеет говорить против тебя.       — Этого я тоже боюсь, — прошептала непризнанная.       — Смерти неизбежны, — демон наградил её почти мальчишеской улыбкой и чмокнул в нос. — Смирись с ними раньше, чем они начнутся.       — Ангел Дино, как считаешь, может нам прогуляться окольной тропой? — подошедшая Мими, смеясь, взяла сына Фенцио под руку. — А то на этой дороге как-то жарковато!       Скулы ангела заалели. Люцифер закатил глаза. Едва заметно усмехнулся, вернув Дианне привычное положение. В облике его ничего не говорило о серьёзности недавнего разговора, так что сама Уокер так же поспешила успокоиться. Вышло не очень хорошо.       Натаниэль Уокер был отличным историком, и его дочь знала, что обычно делают с королевами, которые не угодны народу.       — Держитесь, детишки, — демон взглянул вверх, — мы почти на месте.       Дианне, да и остальным тоже, не оставалось ничего, кроме как согласиться. Дино вызвался слетать на разведку: он, проведя детство в садах Линдана и Школы, отлично умел планировать среди ветвей, перемежая бесшумный, как у сипухи, полёт с лёгким бегом по веткам. Непризнная не раз ловила себя на мысли об эльфах, когда наблюдала за тем, как ловко её друг растворяется среди крон деревьев.       Вернулся ангел довольно скоро. Солнце лишь дважды поменяло своё положение над путниками, когда ангел всё так же неслышно спорхнул на землю прямо перед ними.       — Я видел башню, — сказал Дино, отбросив со лба волосы. — Она пустует.       — Был внутри? — Люцифер вздёрнул подбородок, и Дианна поняла: он в предвкушении, считает часы до момента, когда переступит порог древней цитадели своего отца. Сама бы она наверняка уже изгрызла ноги даже на ногах от волнения, но она и не была демоном, который ходил по миру с уверенностью, что ему принадлежит его половина. Нужно учиться.       — Нет, — Дино покачал головой. — Но то, что она необитаема — факт.       — Хорошо, тогда идём дальше, — Люцифер скупо улыбнулся и подал Уокер руку. Тихо добавил: — Всё будет хорошо. Верь мне.       — Я верю, — Дианна улыбнулась и приняла ладонь со всем достоинством, на которое только была способна.       Мими одобрительно улыбнулась ей, и на какое-то время Уокер почти удалось забыться.

***

      Душный полдень пылил. Пустыня из медной и золотой сделалась бурой, как запёкшаяся кровяная корка. Но даже в своих покоях на вершине башни, отгороженный от мира плотными тканями и буйными ветрами, Маль слышал их: ногти, выцарапывающие себе путь прямо из-под древних камней фундамента. Все они: надсмотрщики и строители этого монструозного «ответа Кругам», памятника гордыни ангелов исчислялись тысячами и их монотонные копошения, не прекращающиеся ни на минуту, были способны свести с ума. Однако Маль не смел жаловаться. В Кубке почти не осталось крови, так что это был его последний шанс обрести армию. Конечно, потребуется время на то, чтобы кости оделись плотью, а в трухлявых черепах проросли первые зачатки разума, но первые плоды он пожинал уже сейчас.       Слухи о мятежнике, способном поднять из земли давно умерших, быстро разлетелись по этому убогому краю. Наместниками сюда Цитадель ставила ублюдков высоких чинов или тринадцатых сыновей, которым не светило ни пяди родительской земли. В подчинении у этого сброда находился другой сброд: бандитские кланы, способные учинить резню за козу, бежавшие от долгов мелкие дворяне. Ни один из этих бессмертных не был обласкан правлением Эрагона, и не каждый из них отказал себе в удовольствии посмотреть на нового жильца Костяной башни.       За неделю вокруг ставки Маля вырос значительных размеров палаточный городок. Его снова окружили куполом, но на этот раз Маль приказал организовать три внешних кольца постов, чьи стоянки постоянно перемещались и были неуловимы и смертельно опасны для незваных гостей.       А они порой являлись.       Два дня назад он лично начинил головы разведчиков Ребекки их же перьями и отправил обратно. Курьер, конечно же, не вернулся, но его никто и не ждал.       Поделки получились крайне некачественные. Работать одной рукой было сложно даже при полном погружении в процесс, а уж с отягощённой недобрыми мыслями головой и подавно.       Маль понял, что давно не ощущал Ди Уокер, когда сквозь пыльную завесу, наконец, проступил кусочек синего неба. Он был похож на её глаза: такой же чистый, такой же желанный в этом песчаном аду. Его беспокойство усилилось, когда он вспомнил о вспышке её энергии внутри себя одним из вечеров. Яркая и острая, как лучи звезды, она снова повторилась спустя некоторое время, а затем канал их связи с каждым днём начал мельчать, точно пересыхающая река. Русло оставалось таким же чётким — Маль отлично знал, что где-то там, на другом конце незримой нити находится его милая Ди — но её энергия доносилась до него какими-то странными урывками, будто сквозь мутное стекло. Однажды, когда он набрался смелости, чтобы проникнуть в её сон, Маля обдало таким жаром, что, проснувшись, он с криком схватился за лицо, ожидая нащупать там лишь горелое мясо. Но всё было в порядке. Немного отдышавшись и придя в себя, Маль понял: здесь не обошлось без сатанинского ублюдка. Красноглазый урод что-то сделал с ней, окружил коконом из собственной силы и эта сила росла с каждым часом, не подпуская Маля к мыслям милой Ди ни на йоту.       Он как раз раздумывал над тем, как решить эту задачку, когда в комнату вошёл один из часовых. В руках он держал педантично сложенный лист пергамента.       — Письмо от… — часовой не успел закончить, когда Маль, дрожащими от возбуждения руками, выхватил у него письмо. Это из Школы, стучало в его голове, сейчас-то всё и прояснится. Быстро сломав лишённую каких-либо гербов печать он приник к ровным строчкам, живописующим о ситуации в замке.       Племянник!       Спешу сообщить, что на нас было совершено нападение субантр. Многие полагают, что это твоих рук дело. Я не разубеждаю их. Некоторые ученики недовольны то защитой, которую организовали для них Эрагон и Ребекка. Они считают тебя достойной альтернативой прогнившему Совету.       Так же сообщаю, что в процессе инцендента пропали несколько учеников: в основном, демонов. Однако, среди пропавших числятся сын Фенцио и дочь Мамона. К тому же, известно, что сын Сатаны сбежал, перебив стражу.       Что же до юной Уокер, она тоже исчезла. Официальной версией считается её падение с острова во время прогулки с Торендо, но я не верю ни единому слову и призываю тебя последовать моему примеру. Скорее всего, Люцифер и Дианна сбежали вместе.       Единственным безопасным для них местом станет Пандемониум. Они пойдут на север, не сомневайся. Если хочешь вернуть девушку, пошли своих лучших людей к Чёрному озеру. Они не смогут миновать это место.       Молюсь за тебя.       Дядя.       Маль с рёвом отбросил пергамент. Упав в низкое подобие кресла, уронил голову на руки, до покраснения костяшек вцепился в заметно отросшие волосы. Сбежала, снова сбежала, в голове — набат тысяч похрдных барабанов, в груди — костёр, на котором можно сжечь всех грешников всех миров, и с кем?! Снова с сатанинским сыном!       До чего же упрямая девка! Ну ничего, у него терпения и на неё хватит, раз хватило терпеть заточение! Ничего! Маль вскочил на ноги.       — Саферия ко мне! — крикнул, как обрубил. — Живо!       Демон не заставил себя ждать. Мрачный, с мечом, которым когда-то срубил голову собственной матери, он предстал перед разъярённым Малем без единого намёка на страх в глазах. То ли привык, то ли видал и похуже. Малю было всё равно.       — Бери Апофиса, — полукровка даже не взглянул на военочальника. Голова трещала от мысли, что прямо сейчас его Ди Уокер, которую он собирался обсыпать драгоценными камнями и укутать в шелка, шляется по каким-то чащобам, как простая беглая служка. И ради кого? — И всех, кого сочтёшь пригодными. Летите к Чёрному озеру…       — Могу я спросить, зачем нам удаляться так далеко от вас? — Саферий был само почтение.       Маля выдохнул, надеясь поймать волну спокойствия, но лишь почувствовал, как запульсировала под рукавом культя.       — Мне стало известно, что там должен пройти Люцифер вместе с моей непризнанной, — он постарался звучать уверенно. — Принеси мне его голову и девушку. Без. Единой. Царапины. Ты понял?       — Может быть, стоит оставить василиска при вас? — спросил Саферий. — Всё же это — крепость. У них могут быть скорпионы.       — Апофис всё сделает, — Маль поднял с пола письмо и сунул его запазуху. — Всё, иди.       — Ещё до конца месяца девушка предстанет перед вами, — заверил его демон и вышел вон.       Малю хотелось верить, что он окажется прав.

***

      Дианна лежала на постели, широко раскинув руки и крылья, и слушала, как мирно дышит во сне Мими.       Измученные долгим переходом они завалились спать, как только нашли пригодную комнату.       За окном догорал жаркий и ясный вечер. Холодало, и девушке пришлось укрыться одним из тех одеял, которые им посчастливилось отыскать среди стен Дымной башни.       Это было поистине великолепное строение. Его покрывали дикие вьюны, давно уже пробравшиеся и во внутрь помещений. Под крышей гнездились звонкоголосые птицы. Двор зарос, но даже под прошлогодней травой виднелся добрый камень, из которого было выложено и остальное строение: высокие стены, кое-где просевшие под тяжестью времени незаметно перетекали в невысокую, кряжестую башню, имевшую лишь одну створку ворот из двух предполагаемых. Это делало её похожей на беззубую старуху. Возможно, так и было. Это место было одним из ключевых в прошлой войне. Кто знает, кого видели эти камни? Молодого Сатану и его супругу? Отца Мими? Сотни героев, посредственностей, трусов жили здесь. И вот теперь настал черёд Ди Уокер.       Разглядывая частично сохранившийся потолок, девушка всё пыталась вспомнить, когда ей в последний раз приходилось провожать день в такой умиротворяющей тишине. Ей слишком не хватало чего-то подобного среди всего ужаса, творившегося вокруг.       Дианна не желала сейчас думать об этом.       Страхов было так много, а желание шевелить мозгами этим благостным вечером — так сомнительно. Повинуясь порыву абстрагироваться от мира хотя бы на какое-то время, Дианна поднялась с постели и, завернувшись в одеяло, вышла за дверь. Ей нужно было занять себя, и изучение древней крепости подходило для этого просто великолепно.       Дианна оказалась в узком — пришлось плотнее сомкнуть крылья — коридоре. Каменные стены были сырыми, от них веяло древностью, и солнечные лучи падали на них сквозь узкие оконца-бойницы, украшая причудливыми, переменчивыми узорами. Касаясь пальцами их мшистой поверхности, Дианна прошла по этажу, заглядывая за каждую дверь, которая встречалась ей на пути. В основном, за ними скрывались лишь пустые комнаты, полные пыли и абсолютно безинтересного барахла, но девушка продолжала свой путь. Ей просто не верилось, что в таком месте нет ничего интересного!       Удача улыбнулась ей лишь в восточной части, где в былые времена, видимо, располагались личные комнаты хозяина крепости. Толкнув плечом толстую дверь, Дианна оказалась в центре просторного помещения. Огляделась. И замерла, не в силах сделать вдоха.       У дальней стены сохранилось возвышение, очевидно, именно с него отец Люцифера по молодости решал кому свернуть шею, а кого помиловать. Из мебели здесь не было ничего, даже факельные кольца оказались пусты, но любое убранство померкло бы перед росписью, украшающей эти стены. Выступив на середину, Дианна оказалась в окружении лиц, которых не знала, битв, которых не переживала, и над всем этим сияла удивительно тонко выписанная шестикрылая звезда. И только под самыми её лучами Дианне удалось различить знакомое лицо: жесткие черты лица, кожистые крылья за спиной. Сатана, сжимающий обоими руками Огненный меч, смотрел на незваную гостью сквозь толщу веков, возвышаясь на три человеческих роста от пола. А рядом с ним… Что ж, Дианна так её себе и представляла.       Лилит была изображена высокой женщиной с тёмными косами сложно уложенными вокруг головы. Тёмные глаза в обрамлении густых ресниц — художник явно не скупился на детали — смотрели так, словно их обладательница уже подсыпала зрителю в вино нечто лишающее либо жизни, либо воли. Здесь у неё ещё не было крыльев, но глядя на неё Дианна не могла не видеть той странной искры, присущей всем чисторождённым.       В руках Лилит держала Кубок Крови, и Дианна отступила под тяжестью воспоминаний. Это ваша поделка?       — Я догадывался, что ты доберёшься сюда, Уокер, — голос Люцифера заставил Дианну вздрогнуть, словно демон застал её минимум за воровством. — Как тебе?       Едва дыша от испуга, девушка обернулась. Люцифер стоял в дверях и его глаза тлели в вечерней полутьме, как два угля.       — Я… — Дианна попыталась подыскать слова оправдания, но тщетно. Она и сама не знала, за что ей оправдываться, но чувствовала — это необходимо. Словно она рылась в его личных вещах. — Я просто хотела осмотреться.       — И как? — усмешка трещиной прошла по его непроницаемому лицу.       — Удачно, — Дианне показалось, что она смотрит в бесконечность. Люцифер видел рождение и распад империй. — На вашем семейном гербе… изображён ты? Я видела кольцо матери: это просто печатка без звезды.       — Точнее я — продолжение нашего герба, — демон встал рядом с ней, бесстрастным взглядом скользя по лицам родителей. — Падающая звезда указала отцу на лазейку в защите Эдема, когда он сбегал без перстня. Во всяком случае, так тебе скажет любой сказитель по ту сторону Белого леса. В Цитадели придерживаются иной версии — возгордился так, что вознёс себя к звёздам.       — А где правда? — спросила Дианна завороженно.       — Как всегда, где-то посередине, — демон пожал плечами. Однако безразличным он не выглядел: из-под полуопущенных век его глаза ловили каждую эмоцию, проявляющуюся на лице Уокер. — Ты, кажется, в восторге.       Дианна кивнула. Приблизилась. Скользящие по лицам портретов тени могли бы поселить в сердце беспокойное чувство того, что за ними следят. Но непризннная едва ли могла бы заметить, если бы они действительно задвигались на своих местах. Её взглядом полностью владело их прямое продолжение — живое, горячее, глядящее в ответ так, что каменный пол под ногами ощущается ватным.       — Это место — невероятно, — каждое слово — эхо под древними сводами, в каждом взгляде — только отражения друг друга.       — Ты — тоже, — он подхватил её на руки так же просто, как если бы Уокер была кипой листов пергамента, и теперь их лица оказались на одном уровне. Стук её сердца, казалось, был слышен и в Пандемониуме, и в Цитадели, но он точно находил продолжение в едва заметной пульсации тёмно-алых радужек напротив. Этот цвет затягивал, заполнял, окутывал. Но он не был цветом крови и разрушительного пламени. Красное солнце над сияющими башнями, красные яблоки в тенистом саду, красные глаза и крылья, поцелуи Люцифера, волной накрывшие Дианну в один миг, будили в ней воспоминания, заставляющее теряться в суматошном ритме собственного дыхания. Воспоминания обо всём этом были расплывчаты, но Дианна не хотела расставаться с ними. Они полнились голосами и улыбками, сулившими жизнь и радость. Они дарили надежду.       — Не отпускай меня, — прошлой весной эта фраза заставила бы Дианну поморщиться: сопливые словечки её никогда не трогали. Но за год изменилось слишком много. Да и стоит ли держаться за подобные принципы, когда связываешься с демоном?       Люцифер, отстранившись, рассмеялся, как не смеялся с тех пор, как она отправилась за провизией в Петранум. Он выглядел таким расслабленным, что Дианне захотелось прикоснуться к нему, чтобы убедиться, что это не сон. Повинуясь этому желанию, она осторожно провела рукой по заросшему щетиной подбородку.       — Никогда в жизни, — он снова поцеловал её. — И после — тоже.