Однажды мы увидимся в раю, Вдали от боли, зла, смертей и вьюг, Забыв о том, что пали мы в бою на чьей-то стороне…
Косуля казалась отлитой из бронзы. Рассветные лучи плясали на её часто вздымающихся боках, пока она жадно пила из ручья. Вокруг клубились завихрения пара, исходящие от горячего тела, и, в целом картина выглядела настолько пасторальной, что Дианна засомневалась в правильности своего присутствия в ней. Но это была её первая охота, и, чёрт её побери, если Уокер вернётся без такой добычи. Мими будет рада поесть что-то кроме птиц. Чёрт находился тут же. Учил охотиться, как принято в этих краях: не с луком или арбалетом, но с коротким клинком, прячась среди ветвей и выжидая момента, когда можно будет по соколиному обрушиться на жертву. Среди немногочисленных жителей предгорий особенно ценилось мастерство бить сразу в артерию, лишая жизни быстро и тихо, не привлекая внимания ветте и прочей нечисти. В Пандемониуме к делу подступались иначе. Лесов там практически не было и приходилось выходить против жертвы глаза в глаза. Знатные демоны могли собирать целые процессии с ловчими и псарями. Если шли на особо опасную живность, то привлекали и драконов. Слушая Люцифера, Дианна не могла не думать о том, какого это — увидеть крылатую кавалькаду, несущуюся над океаном звенящего вереска, рассекающую бледную красноту заката и серебро утренних туманов, словно выпущенные одна за другой стрелы. — Готова? — Люцифер едва заметно приоткрыл губы. Роса блестела на тёмных ресницах. Она же усыпала крылья миллионами сияющих звёзд, и Дианна снова вспомнила значение его имени. Утренняя звезда — так звали его до того, как латынь проникла в этот мир, оттеснив древние наречия в фолианты и память, не покорившихся этому изменению, отшельников. — Уокер, сосредоточься! Дианна судорожно кивнула. Поудобнее перехватила клинок, почти невесомым движением расправила и сложила крылья так, чтобы неслышно скользнуть вниз. Какая-то часть её разума, не расплавившаяся среди горящих обломков авто, буквально вопила об ужасе и негуманности происходящего, но другая, та, которую Дианна начала замечать в себе совсем недавно, пребывала в колючих объятиях азарта. Это не была сила Мальбонте, время от времени скребущая изнутри грудную клетку, это было что-то иное, что-то, что Уокер подцепила из воздуха, воды, земли. Я становлюсь частью этого мира, поняла она однажды, жестокого, но прекрасного мира. — Давай! — команда прозвучала чуть громче, чем вздох весеннего ветерка. Дианна не стала медлить. Спикировала, целясь в изящную шею, тёмную от утренней влаги. На миг воздух ударил по ушам, но тут же отпустил. Мир сузился до лезвия клинка. Звуки потонули в гуле крови. Но едва заметное движение почти полупрозрачного уха, и вот уже косуля рыжей искрой замелькала между скрюченных стволов. Дианна выругалась, помчалась следом, словно речной поток, обходя препятствующие погони деревья. Над её головой скрипнули ветки — это был Люцифер. Воздух был холодным, в нём витали запахи сырости и прелой прошлогодней листвы. Кое-где, в особенно тенистых местах, поблёскивали, слепя, осколки ночного инея. Это были те часы, когда острее всего чувствовалось противостояние зимы и весны, и они отлично подходили для того, чтобы выбраться из крепости на волю. Овраги и балки, поросшие лесом, сменяли друг друга с бешеной скоростью. Земля под Дианной походила на сыр — вся в рытвинах и затянутых растительностью ранах — но Уокер давно привыкла к этому пейзажу. Она знала историю этих мест и знала, что где-то над их головами кружат в своём хаотичном танце вырванные магией недостающие куски — Летающие острова. Дианна почти настигла добычу, уже приготовила руку к удару, когда несчастное животное вдруг взвыло и, запутавшись в собственных ногах, с глухим воплем упало ничком. Косуля, вращая помутневшими от страха и боли глазами, всё пыталась разглядеть то, что вот-вот лишит её жизни. Несколько раз она исступлённо взбрыкивала, пытаясь подняться, но это было невозможно. Подошедшая к ней Дианна увидела, что из шеи торчит рукоять метательного ножа, увенчанная скалящейся кошачьей мордой. Кто здесь? липкий страх мазнул по позвоночнику. Кто ещё может быть здесь, кроме них? До тракта далеко. До усадеб — тоже. Думать, что это погоня, от Маля ли, от Цитадели ли, решила перекусить свежей олениной Дианне не хотелось. Взметнулась и зачавкала размоченная прошлогодняя листва. Люцифер подошёл к Уокер как раз в тот момент, когда животное перед ней испустило дух. Нагнувшись, он уцепился за рукоять и одним движением вырвал из плоти лезвие. На землю тут же хлынул поток чёрной крови, запахло железом. — Не может быть! — демон выглядел настолько поражённым, что у Дианны скрутило живот от волнения. — Люций, — она подошла ближе, не отрывая взгляда от кровавого лезвия, — чьё оно? Ответ не заставил себя долго ждать. Затрещал подлесок и на поляне показалась высокая фигура в ладно скроенном дорожном плаще. Сверкнули под выбившимися из хвоста прядями зелёные глаза, и Дианна почувствовала, как воздух покинул её лёгкие. — Ости! — она и сама не ожидала, что обрадуется ей, ещё одному напоминанию, что жизнь, в которой конкуренция за самого красивого мальчика в классе, когда-то действительно существовала. — Как ты?.. Здесь?.. Ости замерла, когда увидела, кто перед ней. Глаза демоницы наполнились слезами. Она неотрывно смотрела на Люцифера, словно не могла поверить, что вот он, действительно стоит живой и здоровый, держит её оружие своими руками. До жалкой непризнанной ей, конечно же, не было никакого дела. — Здравствуй, Ости, — Люцифер протянул ей нож, словно подобрал его где-то во дворе Школы. — Ты бросил нас, — мёртвая косуля пролегла между ними невообразимых размеров пропастью. — Как ты мог?! Нож с едва слышным свистом упал на землю. На лице Люцифера не проступило ни единой эмоции, но в глазах взметнулось нечто тёмное, отдалённо напоминающее раздражение. — Я сделал то, что должен был, — слова вырвались в воздух раскалёнными металлическими каплями. Перья на крыльях Дианны тревожно всколыхнулись. Она слишком долго позволяла себе не думать о том, что пламя его энергии, согревавшее её ночами, на самом деле было продолжением огней Пандемониума — Ада, Преисподней. — Ты не смеешь осуждать меня. — Ты мог бы сказать мне! — Ости скривила губы и крупная слеза пересекла её щёку. — Я думала… Думала, что ты погиб! А ты всё это время был с ней! — горящие глаза демоницы, наконец, обратились к Дианне. — Снова! Но тут её внимание привлекла рука непризнанной. Так и не сорвавшиеся с губ Ости слова стиснули ей горло, и боль от этого спазма была такой, что захотелось умереть. Всё это читалось на её лице так же просто, как если бы демоница была открытой книгой. Да она и не пыталась ничего скрыть. Это было выше её сил. Это разрушало любые её эмоциональные барьеры, прежде чем они успевали построиться. Не то что бы Дианна выставляла кольцо напоказ, в надежде позлить девушку, но и прятать она ничего не собиралась — сочла это за неуважение к Люциферу и трусость. Ости действительно вмиг изменилась: потускнела и словно бы осунулась. На секунду Дианне показалось, что та отреклась от своей красоты, не принёсшей ей ничего из желаемого, прямо там, среди скрюченных деревьев, перед лужей горячей крови. — У меня есть имя, — Дианна решила, что дала этим двоим достаточно времени для воссоединения. — Оставь своё презрение ко мне в Школе! Она действительно хотела бы быть помягче в этот момент, но большую часть новой бессмертной жизни эта девушка только и делала, что отравляла Уокер её существование сначала своими насмешками, а потом и тем, что могла свободно находиться в компании Люцифера, в отличие от убогой. Но, несмотря на их взаимную неприязнь, Ости всегда казалась Дианне бесконечно величественной и куда более достойной парой для наследника Сатаны. Каждый раз, когда демоница появлялась в коридорах Школы в его обществе, Дианне хотелось биться головой об стену от досады. Теперь же аура превосходства подвела её. Остались только боль и шок, которые казались Дианне осязаемыми. Уокер чудилось, будто чёрное облако вот-вот поглотит всё вокруг, но она не боялась этого. Страх перед демоницей с острым языком потерялся где-то среди белоснежных школьных колонн. Сейчас у Дианны Уокер были совсем другие поводы бояться. Дианна выдохнула успокаиваясь, и первые ростки сочувствия шевельнулись где-то внутри. Она ведь любила его дольше, чем я живу, подумала Уокер, прикусив щёку изнутри. Однако утешать Ости она не собиралась: сейчас с этой задачей не справился бы и сам Шепфа. — Вижу, ты крепко вцепилась в него, — прорычала демоница с таким усилием, будто каждое слово резало ей нёбо до крови, — но ничего. Советники Пандемониума умеют избавляться от таких ангельских пиявок, как ты. — Остара! — девушки одновременно вздрогнули, когда волна невидимого огня окатила их с головы до пят. Люцифер, никогда при Дианне не обращавшийся к однокурснице полным именем, выглядел и звучал невыразимо жутко. — Ты обращаешься к носителю королевской регалии! И ты сейчас не в том положении, чтобы делать это вот так! — Ты никогда не получишь трон, пока она рядом с тобой! — голос Ости задрожал, и Дианна поняла, что та напугана до крайности. — Думаешь, я получу трон, если ты будешь рядом со мной? — Люцифер презрительно выгнул бровь. — Где ты была, пока остальные сражались с воинами Цитадели? Пока убивали моего отца? — Люций, я… — Ости пошатнулась, как от удара. — Мне так жаль! — Твоя жалость неуместна. — Хватит! — Дианна совершенно по-детски топнула ногой. Если эти мудрые бессмертные хотят вести себя как малые дети, то она им подыграет. — Прекратите оба! Две пары демонических глаз уставились на неё так, словно Уокер сумела вырастить третье крыло. — Так, давайте по порядку, — Ости хотела перебить её, но Дианна вскинула руку в предупреждающем жесте и к её собственному удивлению демоница не проронила ни звука. Люцифер же наблюдал за ней с чуть ли не научным интересом. — Ости, мне правда жаль, что мы с матерью разрушили твою жизнь, но в том, что сейчас творится, нет вины никого из нас. Моя мать далеко, а мы с тобой, если ты забыла, стоим посреди сраного леса, потому что никто не хочет лишиться головы на ступенях Цитадели! Я не предлагаю тебе любить или уважать меня, — Дианна посмотрела на демоницу, вложив во взгляд все те достоинство и силу, которые успела подцепить у Ребекки, — я не предлагаю тебе прощать Люцифера, если он обидел тебя. Я предлагаю помочь друг другу, потому что, чтобы обижаться и злиться надо выжить для начала! Ответом стало долгое молчание. Наконец, Ости скептически нахмурилась, но Дианна всё равно едва не подпрыгнула от радости: лёд ещё, не тронулся, но точно треснул. — Что ты от меня хочешь? — Ты знаешь эти места. Отведи нас к отцу, — Люцифер едва разомкнул губы. — Сделай так, чтобы он дал нам проводника через Белый лес. — А взамен? — в зелени глаз демоницы промелькнул огонёк неподдельного интереса. Ей всё ещё было больно, но Ости никогда бы не упустила такого шанса. — Что я получу за службу, Ваше Высочество? Люцифер вздохнул. Не привыкший уговаривать подданных он выглядел крайне недовольным, но его энергия больше не грозилась выжечь все предгорья дотла. — Я добьюсь пересмотра дела Асмодея, — наконец, произнёс он. — И верну ему место в совете. Идёт? Все они знали, что ничего иного Ости не хотела больше, чем восстановления репутации своего отца. Конечно, Дианна догадывалась, что голова Ребекки Уокер также была бы неплохой наградой, но у всего были свои пределы. — Идёт! Люцифер и Ости ударили по рукам, выглядя максимально отчуждённо, но Дианна порадовалась этому хрупкому миру от всей души. — Но учти, — демон закинул оленью тушу себе на плечи, — если я хотя бы заподозрю тебя в измене… — Вопреки мнению некоторых, у нашей семьи нет такого порока, — Ости откинула со лба волосы с видом оскорблённой королевы. — Разумеется, — Люцифер криво усмехнулся и двинулся в сторону их убежища. Обе девушки последовали за ним в полном молчании.***
Позже поэты и историки прозовут это время «Днями Мира» и не без основательно: в ту короткую пору о Мальбонте почти не слышали, как и о стычках на границах двух государств, делящих между собой материк. И только Ребекке Уокер было известно, что бои этой новой войны не прекращались ни на день. Разумеется, она была готова к конфликтам между учениками всех фракций и, разумеется, эти конфликты не заставили себя долго ждать. Поначалу редкие и несерьёзные они легко подавлялись деканами, но с каждым днём искры, вспыхивающие то тут, то там складывались во всё более жаркое пламя, грозящее погубить тех немногих учеников, которые не воспользовались суматохой последнего времени, что улизнуть сквозь редкие прорехи в барьере, созданные стараниями подручных полукровки. Ребекка поправила плащ и с усталым вздохом опустилась на скамью в пустом дворе. Магия позволяла ей выходить в вечернюю прохладу хоть в одной сорочке, но привычка одеваться по погоде, оставшаяся ещё с прошлой жизни, никуда не делась. Да и большинство бессмертных придерживалась сезонной смены нарядов, так что она не особенно выделялась. День не спешил заканчивался. Всего несколько минут назад она отчитывала парочку демонов, задевавших своего соседа по комнате, ангела. Сегодня же слова переросли в кулаки, и все трое предстали перед директором с украшенными синяками и царапинами лицами. Это был уже четвёртый случай за неделю. Женщина взглянула на свою руку, заключённую в невидимые, но ощутимые оковы клятвы. Запястье мелко, почти нежно покалывало. Это могло значить лишь одно — где-то, как надеялась сама Уокер, далеко Люцифер держал своё слово, охраняя Ди от бед. — Выглядите уставшей, мадам директор, — Задумавшись, Ребекка совершенно не заметила, как рядом с ней присела Мисселина. С лица, давно лишённого хоть каких-то намёков на возраст, на женщину смотрели пронзительные синие глаза. — Хотя, — ангел обвела печальным взглядом замерший в объятиях вечера сад, — кажется, весь мир устал. Весна никого уже не радует. — Мне кажется, что всем всё равно, какое сейчас время года, — нахмурилась Ребекка. — Все просто ждут, когда всё это закончится. — Бури приходят и уходят, — ответила Мисселина. — А за ними приходит обновление. Поверьте мне, иногда бешеная качка намного лучше штиля — она даёт надежду прибиться к берегу. — И как долго длится ваш штиль? — они обе прекрасно понимали о чём, точнее о ком, сейчас говорят. Мисселина и Геральд были той парой, о чувствах которой догадывалась вся Школа, но ни один из учеников или преподавателей не смел разрушить их полный границ и запретов мирок. Для этого их обоих слишком любили и уважали даже выпускники прошлых лет. Винчесто они, словно пса, загнали на эшафот. Ребекке вспомнилось слепящее солнце на лезвии меча. Кажется, в тот миг никто в этом мире не молился Шепфе так же горячо, как она. Но вместо ответа Уокер-старшая не услышала ничего, кроме хруста разрубленных позвонков. Здесь не осталось места ни для любви, ни для бога. — Достаточно, — ангел аккуратно завела за ухо светлую прядь. — Но вы, Уокеры, кажется, сумели привнести необходимую толику хаоса. Да, пожалуй, она была такой: дочерью, которая не знала понятия «комендантский час», женой, не забросившей собственной работы ради мужа, матерью, свободно оставляющей малышку-дочь с няней для того, чтобы самой развеяться в местном торговом центре. По мнению вездесущих соседушек Бекка Уокер была отвратительной женщиной и ещё худшей матерью, готовой оставить ребёнка хоть с чёртом, лишь бы не попрать собственный комфорт. Ребекка невесело улыбнулась. Никто из этих докучливых куриц даже не мог себе представить, насколько пророческими окажутся эти слова. Она тосковала по дочери, и это горечь в последнее время заменяла собой кровь. Появление одного из дозорных заставило Ребекку придти в себя: выкрутить пожалейку на минимум до хруста в собственных мозгах. С Ди всё хорошо, напомнила она сама себе, её охраняют, её не найдут. — Что случилось, Гаспар? — она поднялась навстречу юноше из своей гвардии. — Там, во дворе! — карие глаза сверкнули испугом. — Воронка! Кто-то открыл Водоворот, госпожа! Миселлина в удивлении прижала ладонь ко рту. У Школы, конечно, был доступ у Водовороту, но его концы лежали в Цитадели и Пандемониуме, и закрытие этого коридора было одним из последних решений, которые две эти столицы приняли совместно. Вряд ли это Люцифер с железной короной на голове и Легионами за спиной, подумала Ребекка, чуть ли не бегом следуя за часовым. Вечер стремительно переставал быть томным. Ребекка редко испытывала чувство страха, и большинство случаев пришлись на последние пару месяцев. Она мало спала, а ела ещё меньше, посвятив себя Школе. И покрыванию дочери. После последней диверсии Мальбонте никто из учеников не ходил в одиночестве, и воздух был пропитан общим страхом. Все только и говорили о том, когда ждать следующего шага полукровки. Ребекке не слишком нравились эти панические настроения, но и пресекать она их пока что не собиралась. Пусть уж лучше судачат о Мальбонте, решила она, чем обсуждают, куда подевалась Уокер-младшая и остальные. К тому же эти разговоры не позволяли некоторым забыть о том, что именно серафим сейчас обеспечивает их безопасность, следит, чтобы у них было всё необходимое. Ребекка редко боялась, но сейчас, когда ей приходилось буквально проталкиваться среди беспокойных учеников, её рёбра едва ли не трещали от ужаса. Она даже не была уверена в том, что могла сойти за ту версию себя, у которой всё было под контролем. Когда же Ребекка, наконец, оказалась на ступенях Школы её взгляд столкнулся с холодными глазами советника Эрагона. Она была поражена тому, что от этого столкновения прямо на брусчатку не просыпались искры. Серафим ожидал её в окружении группы других ангелов, а вокруг полов их одежд остывали лоскуты радужной энергии. Гости, совершенно равнодушные к толпе, собравшейся поглазеть на них, смотрели на Ребекку со смесью презрения и жалостливого предвкушения. И только в глазах Эрагона не было ничего. Его называли самым древним из ныне здравствующих серафимов, и Ребекке не приходилось слышать, чтобы он был увлечён кем-то дольше получаса. Но, кажется, сегодня был не тот случай. — Мамона ко мне в кабинет, — шепнула серафим подоспевшей Мисселине. — И Кроули. Быстро!***
Дожди были частыми гостями этих мест. Водопады, низвергающиеся с Летающих островов, рассеивались среди горных вершин, обрекая себя на вечные скитания среди них. Со своего места Дианна видела, как вдалеке наливается свинцом очередная белоснежная отара облаков, готовясь погрузить крепость в объятия очередного ливня. Пройдёт не так уж много времени, прежде чем в нём растворятся и старые крепостные стены, и двор, и ощущение того, что на охоте непризнанная всё сделала правильно. Ости будет ещё большей дурой, если не перережет мне горло во сне. Из леса все трое вернулись мрачнее туч. Никто толком не знал, как вести себя с новой попутчицей. Была ли она равной им? Стала ли добровольной заложницей во имя свободы отца? Люцифер не церемонился с бывшей подругой. На вопрос о месте ночлега дал небрежную отмашку: выбирай сама, и потащил тушу дальше, погружённый в свои мысли. — И вы здесь? — Ости вскинула голову, завидев спешащих им навстречу Мими и Дино. — Твой отец знает об этом, Мимз? О том, что ты якшаешься с сыном предателя? Глаза Дино — тон в тон предгрозовое небо — опасно сузились, когда, опередив бойкую дочь Мамона, он спросил: — Разве мы теперь не брат и сестра по несчастью? Щёки Ости вспыхнули от гнева. Её зелёный взгляд упёрся в Дианну остриём копья. — Вот что ты делаешь с ним, — голос демоницы прозвучал почти печально. — Окружаешь недостойными и этим губишь. — Люцифер сам выбирает себе окружение, Ости, — Дианна чувствовала себя непомерно уставшей от недовольства этой девицы. — Смирись и найди себе комнату подальше от моей. Я не собираюсь хлебать твой яд до самого утра. — Охотно, — Ости перекинула косу через плечо и походкой королевы отправилась внутрь. Казалось, напряжение утекло в сумрак залов вслед за ней. Дианна не сдержала облегчённого вздоха, и вкус приближающегося дождя осел на её губах. — Зачем вы её притащили? — Мими выглядела одновременно и напуганной и недовольной. — Ты бы оставила Ости в лесу? — Дино покачал головой. — Так нельзя… — Ости есть Ости, — пожала плечами демоница. — Вряд ли дорога вытравила из неё все амбиции. Слова подруги так и не отпустили Дианну. Умывшись и переодевшись, она попыталась забыться в сне, но духота и дурные мысли лишили её этой возможности. Наконец, взвинченная донельзя, Дианна вышла на небольшой балкон, который удобнее было использовать для сбрасывания врагов на каменные плиты двора, чем для отдыха или свиданий. Солнце над её головой казалось серым и безрадостным из-за тонкой вуали облаков. Земля была лишена теней. Но портящаяся погода не помешала Люциферу и Мими сойтись в тренировочном бою прямо под тем местом, где стояла непризнанная. Так что совсем скоро внимание Дианны сосредоточилось на двух демонах, кружащих друг перед другом. Уже хоть что-то. Мими была быстрой и ловкой, но против неистовых атак Люцифера её не спасали даже самые немыслимые увороты. Это уже не просто Крылоборство, восхищённо подумала Дианна, это — настоящее искусство. Она с грустью вспомнила свои скромные успехи на уроках. Но в компании таких же непризнанных Дианна даже не думала, что ей когда-нибудь придётся сражаться или, тем более, убивать. Мысленно девушка готовила себя к жизни какого-нибудь небесного историка искусств или вроде того, не более. Погружённая в раздумья, она упустила момент, когда Мими, подставив подножку Люциферу, заставила того рухнуть на пол. Гулко ударив о камни огромными крыльями, демон выругался и сбил девушку с ног, придавив её тяжёлыми маховыми перьями. Теперь шип на его крыле опасно упирался в рёбра Мими. — Неплохо, — сказал Люцифер. Поднявшись, протянул руку девушке. — Но, прежде чем радоваться, убедись, что противник тебя не достанет. — Конечно, сенсей, — Мими насмешливо фыркнула, поправляя волосы. — Я толковая ученица, в отличии от некоторых. Две пары демонических глаз уставились прямо на неё: женские — с лукавыми искорками во мраке зрачков, мужские — с интересом, насмешкой и чем-то таким, от чего у Дианны вспыхнуло лицо. — Считаешь, что мой преподавательский долг на сегодня ещё не выполнен, малышка Мими? — ухмыльнулся Люцифер, потягиваясь с грацией гигантского кота. — Так точно, мастер, — рассмеялась демоница, и Дианна скорчила ей в ответ недовольную мину. А затем Мими весело помахала подруге и так, словно не её только что бросали об стены, удалилась восвояси, бросив пару сомнительных объяснений на тему личного времени. — Ну, — Люцифер сложил руки на груди в выжидающем жесте. — Не спустишься, pulchra? Дианна улыбнулась, стараясь не смотреть туда, где тело Мими оставило вмятину на вековых камнях. Он никому из нас не причинит настоящей боли. Держа это в голове, она расправила крылья и легко скользнула вниз. Дианне было приятно ощутить потоки воздуха между перьями. Она сгруппировалась, готовясь приземлиться, но руки демона подхватили её, и Уокер обнаружила себя замершей над землёй. — Смотри, куда падаешь, — проговорил Люцифер. — Иначе в следующий раз тебя поймает Мальбонте. Его пальцы мягко прошлись по бедру Дианны. — Я запомню, — лицо демона было так близко, что девушка разглядела белёсый росчерк шрама над его левой бровью. — Ты считаешь, что это было ошибкой, связаться с Ости? — Ости — дочь одного из Семерых, — он осторожно поставил Дианну перед собой, окинул одобрительным взглядом. — Поддержка Асмодея, пусть и купленная так грубо, нам не помешает. Но ты, кажется, сожалеешь о своём решении, Уокер. Почему? Дианне показалось, что воздух в её груди резко нагрелся. — Ты не понимаешь? — она нежно отвела с лица Люцифера заметно отросшую прядь. — Я ведь всё ещё просто Ди Уокер, Люций. Пусть мама ведёт себя, как царица мира, но я не такая. Я не умею приказывать, не умею лишать жизни. Всё, что я могу — любить тебя. И только. Ни денег, ни армии… О, да, голос, возникший в её голове, был подозрительно похож на Ости, именно твоей смертной любви так не хватает могущественному сыну Сатаны, убогая. Дианне казалось, что в собственных глазах она выглядела более жалко лишь когда появилась на пороге комнаты Люцифера пьяная от собственных страхов и глифта. До этого момента ей думалось, что и то, и то покинуло её тело, но это оказалось не совсем правдой. Вместо ответа Люцифер крепко поцеловал её, и Дианна не смогла бы оторваться от него в этот момент, даже если бы перед ними возникло всё Небесное воинство. — Мне нравится твоя самокритичность, Уокер, — прошептал он, чуть отстранившись. — Но вот, — он поднял к их лицам её руку, отягощённую серафимским перстнем, — моё обещание и моя тебе клятва. Никогда не забывай об этом. — Никогда, — в тот момент Дианне почудилось, что камень под её ногами стал ватой. Нет, она больше никогда не опустится до оскорбительных сомнений! Мими была права, когда сказала, что перстень Лилит нужно научиться носить. Тогда Дианна не поняла этих слов, но сейчас, когда их смысл достиг её, она впервые за дни скитаний поняла, как сильно не хватает ей властной и уверенной Ребекки, которая и без многовековой выучки могла дать фору многим знатным бессмертным. Нужно было учиться, пока была возможность, с горечью подумала Дианна. — А теперь, — в глазах Люцифера скользнула возвращающая в реальность усмешка. Отпустив девичью руку, демон расправил крылья и одним взмахом отнёс себя шагов на десять от непризнанной, — напряги-ка свои крылышки и попытайся надрать мне зад. Вспомни времена, когда мне всё ещё было не насрать на их цвет. — Каким же ты был тогда ублюдком, — рассмеялась Дианна. — Так и мечтала тебе врезать. — Достаточно горячим ублюдком, признай, — Люцифер развёл руками, словно приглашая её нанести удар. — Ну что, непризнанная, настало время мести? Дианна сосредоточенно кивнула. Она действительно хотела показать себя, но, предприняв по меньшей мере дюжину попыток хотя бы дотронуться до демона, не то, что сбить его с ног, каждый раз обнаруживала себя прижатой к земле и каждый раз ей приходилось начинать всё заново. Люцифер учил её не так, как делали это Геральд и Фома, и Дианна снова согласилась с тем, насколько точным было сравнение его техники с адским пламенем. Не такой быстрый, как Мими, он умудрялся находиться перед противником и в любой точке вокруг, совершенно не обременяя себя правилами ведения боя. Дианне волей не волей приходилось подстраиваться под этот бешенный ритм и вскоре она начала подмечать некоторые интересные детали. Например, она заметила, что хоть Люцифер и сражается правой рукой, но ведущим крылом у него является левое. В последний раз это знание позволило продержаться чуть дольше, но, в конце концов, Дианна всё равно оказалась побеждённой. Сквозь рой пляшущих перед глазами мушек она увидела, как Люцифер присел рядом. — Даю тебе полторы минуты против средненького демона из свиты нашего общего друга, — сказал он, тыльной стороной ладони стерев со лба крупные капли пота. — Но всё не так уж и безнадёжно. — Да? — Дианна с трудом приподнялась на локтях. Её тело совершенно отказывалось функционировать не по частям. — А, по-моему, это просто позор. — Твои крылья ещё молоды, — объяснил Люцифер. — Мышцы и связки в них сейчас похожи на глину — можно вылепить что угодно. Дианна облегчённо вздохнула. По крайней мере, для неё не всё было потеряно. — Это всё моя любимая рубашка. Я просто не хотела порвать её, — хохотнула Уокер. — Если бы я только знала, что ты решишь устроить тут семинары по крылоборству! Люцифер рассмеялась тем низким и приятным смехом, от которого у Дианны обычно подкашивались колени. — Действительно было бы преступлением отобрать у меня эту возможность, — абсолютно обычная светло-зелёная ткань под его прикосновениями неожиданно вспыхнула золотом и медью. Дианне показалось, что даже незамысловатый узор на манжетах вдруг пришёл в движение. — Но ещё большим — было выделить тебе отдельную комнату. — Что? — Можешь оставить ту себе для посиделок с Мими и её белокрылым рыцарем. Обещаю не подслушивать, — сказал Люцифер, глядя ей прямо в глаза. — Но с этого дня ты — первое, что я желаю видеть по пробуждении. Всегда и везде. Поняла, Уокер? — Странно, что ты говоришь это сейчас, — откинув со лба волосы, заметила Дианна, — когда я больше похожа на субантру, чем на Непризнанную. У вас новые причуды, мистер? — Ты похожа на небесную воительницу, — Люцифер помог ей подняться на ноги. — Поверженную, но всё ещё прекрасную. Шепфа, как долго этот демон будет заставлять её краснеть, как земную школьницу?***
Эрагон сидел в кресле директора, окружённый своими молчаливыми спутниками, как белоснежными скалами, которые Ребекка видела несколько лет назад, когда путешествовала на восток, к местам обитания морских драконов. Тогда её окружало летнее море, приятно пощипывающее губы солёным бризом. Теперь на языке серафима не было иного вкуса, кроме тлена. — Благодарю за подробный отчёт, господа, — по глазам советника Ребекка поняла, что он не поверил ни единому их слову, хотя Мамон и Кроули пели в унисон обговоренной ранее версии, словно райские птицы. — Вы можете быть свободны. Кроули глубоко поклонился. Наблюдая за ним в последние недели, Уокер не единожды поражалась тому, как неожиданно бессмертным телом завладевает старость, сводя представления о вечности к простым условностям восприятия. В свете зажжённых свечей кожа ангела казалась некачественным пергаментом, бросались в глаза тонкость серебряных волос, ненадёжность перьев на крыльях, тёмные острова пигмента на руках и благородном лице. Видимо, он был частым гостем на Земле, подумалось Ребекке, раз выглядит настолько старше Эрагона. А ведь они почти ровесники! — Какой у вас план? — поинтересовался демон, сложив руки на груди. — Вы собираетесь искать мою наследницу? — Победа над Мальбонте — наша первостепенная задача, — Эрагон мог бы сойти за сына этому мужчине. Даже ей самой он мог бы приходиться младшим братом, и всё же было в манерах серафима что-то такое, чего Ребекка не могла себе объяснить: некая властность, граничащая с обожествлением самого себя и не имеющая ничего общего со святостью. Что-то порабощающее было в его взгляде, чему по-настоящему, скорее всего, могли противостоять лишь Первородные. — Вы лишаете мой дом наследницы? — Мамон подался вперёд, с жутким блеском в золотых глазах. Казалось, он высматривал те части лица и шеи советника, в которые будет проще всего вцепиться зубами. Ребекка не могла не признать, что этот демон умел выглядеть устрашающе, едва приподнимая бровь. — Это попахивает недовольством Пандемониума, советник. Очень сильным недовольством. Почти таким же сильным, как в тот раз, когда ангелы решили отнять у равного себе что-то очень важное. Тонкие пальцы Эрагона дрогнули, и Ребекке почудилось, что в прохладном сумраке кабинета она слышит, как трещат от натуги жилы Эрагона. Война с Пандемониумом неизбежна, если Люцифер решит идти до конца, но он постарается оттянуть её начало как можно дальше. — Наследников домов Мамона и Самаэля будут искать с тщательностью, которая положена их статусам, — сказал наконец ангел. — Я выделю отряды для их поисков. Вам будет не о чем беспокоиться. — В отряд войдут и мои люди, — сказал демон. — Как пожелаете, — советник едва ли не отмахнулся от назойливого собеседника. — А теперь, господа, оставьте меня наедине с директором Уокер. Кроули, Мамон и спутники Эрагона покинули кабинет с разной степенью поспешности, но ни у одного из них во взгляде не мелькнуло и тени жалости к Ребекке. Да она в ней и не нуждалась. — Советник, — она скромно опустила голову, следя за каждым жестом ангела, — о чём вы желаете говорить со мной? — Меня огорчает твоя дочь, Ребекка, — голос Эрагона звучал отстранёно, но Ребекка почувствовала, как его энергия — искристая, как ледяные иглы — окутывает её, изучая, выискивая бреши в её собственной. — В столице о её пропаже говорят… разное. Ребекка поджала губы. Однажды, спеша на урок, она услышала, как какой-то демон клялся своим дружкам, что Уокер-младшая убежала к полукровке, и Ребекка едва удержала себя от необдуманного поступка. Её ничуть не покоробил этот разговор, но он мог посеять семена, всходы которых женщина пожинать не хотела. Не став устраивать разнос болтливым студентам, она всё же позаботилась о том, чтобы все демоны почувствовали на себе её неудовольствие. — Я делаю всё, что могу, чтобы сгладить это недоразумение между нами и Торендо — сказала Ребекка, — но я не вправе рисковать. В конце концов, она — моя дочь, а про нашего уважаемого советника разные слухи ходят не только в столице. Эрагон посмотрел на неё своими удивительными тёмными глазами, в которых не отражался свет, и Ребекке стало не по себе. — А что насчёт ещё одного? — уголок его рта дёрнулся, выражая недовольство. — Сына Фенцио. Где носит его, директор Ребекка? — Очевидно, сбежал к Мальбонте, — пожала плечами женщина, стараясь не выглядеть так, словно её голова вот-вот испуганно втянется в плечи. — Мальчика воспитывал отец, у него может быть склонность к опрометчивым поступкам и своеобразное чувство справедливости. Эрагон кивнул, принимая её версию, и Ребекка с трудом подавила вздох облегчения. Энергия советника всё ещё досаждала ей, не позволяя ни на минуту ослабить собственную защиту. Не доверяет, подумала серафим, почувствовав, как одна из ледяных игл прошла в опасной близости от её виска. — В целом, эти двое меня мало интересуют, — проговорил Эрагон. — Другое дело — юная Дианна. Скажи, Ребекка, у женщин Уокер есть какая-то семейная традиция ложиться под демонов? Серафим вспыхнула. Неимоверных усилий стоило ей обернуть взметнувшееся пламя ярости в привычные пластины своей ледяной брони. Он играет с тобой, выводит на эмоции, голос в голове звучал приглушённо, словно сквозь подушку, но Ребекке удалось ухватиться за него. Не поддавайся ему. Ни один мускул на её лице не дрогнул, когда она посмотрела в глаза советника, чувствуя, как дрожат за спиной золотые перья. Если бы перед ней сидел кто-то хотя бы на ступень ниже Эрагона, она бы сдавила его сердце в лучших традициях приёмов Фенцио за один только намёк на Винчесто. Память о нём всё ещё тугим жгутом стягивала ей лёгкие всякий раз, когда она думала о том, что произошло, и Ребекка ни за что бы не позволила так нагло попирать её. Но сейчас было не то время. Не то место. Её «фе» подождёт. Она подождёт. — Что конкретно вас интересует в непризнанной Уокер? — проглотив оскорбление, спросила Ребекка. — Девочка не имеет особых талантов, сила Мальбонте в ней также бесполезна, как и книга в руках слепца. — О, разумеется, — протянул советник, но в его голосе серафим не услышала ни насмешки, ни укора. Лишь уничтожающий всё живое холод. — Именно поэтому ты вырвала страницу из династийной книги, не так ли? Твою же мать. — И всё же я всё ещё не прах у ваших ног, — скривившись, заметила Ребекка. — Что вам нужно? — Помоги мне остановить Сопряжение, — советник сложил пальцы домиком. — И такая участь не коснётся ни тебя, ни твоей дочери. — Простите, — больше всего на свете Ребекка ненавидела чувствовать себя глупой, — но я не понимаю, о чём вы говорите. — Я и не сомневался, — украшения в роскошных волосах Эрагона хищно блеснули. Мало кто слышал об этом процессе, ведь Закон неприкосновенности хранил нас от него по меньшей мере последние несколько тысяч лет. — За последний год Закон был нарушен не один раз, — нахмурилась Ребекка. — А сколько — за последнюю эру? Живое доказательство нарушения сейчас ходит по земле! Эрагон посмотрел на неё, как на неразумное дитя, встрявшее в разговор взрослых со всей глупой важностью на какую только способны дети. — Сопряжением сфер называют слияние бессмертных, — пояснил ангел менторским тоном, и перед глазами Ребекки вспыхнуло морщинистое лицо Кроули. — Обратный ему процесс разделил ангелов и демонов. В этот раз… Кто знает, может оно разорвать нас на пылинки? Ребекка покачала головой. Как много она не знала. — При чём тут я и моя дочь? — В Сопряжении должны участвовать двое: бессмертный — кровь от крови Лилит, бессмертный — кровь от крови Евы. Когда-то именно эти женщины посеяли последнее, решающее семя раздора между бессмертными, — Эрагон выглядел так, словно ему было противно даже думать о событиях тех дней. — Они — и замок, заперший нас по разные стороны, и ключ от двери. Так было сказано Метатроном, а значит — Шепфой. На мгновение Ребекка забыла, как дышать. Вот это секрет! Интересно, многие ли по обе стороны знают, что Цитадель занимается каким-то извращённой селекцией? Её мозг гудел, складывая в единое целое всё, о чём рассказал ей Эрагон. — Дианна — дочь Евы не больше, чем любая другая бывшая смертная женщина. Скольких из них знал Люцифер? — Уокер выдохнула. Пусть их новое начало было не таким радужным, как она его себе представляла, но кто она, если не будет защищать свою дочь? Кто угодно, но не Ребекка Уокер. — Дело не в количестве, а в качестве, — поправил её Эрагон. — Твои родители приходились друг другу дальними родственниками, серафим. Они — потомки одной из ветвей, проросших из гнилого семени предателей, а твой муж — другой. Ваша кровь приближает вас к нам сильнее, чем мне бы хотелось. Или ты думаешь, что лишь упорство и хитрость позволили тебе быть той, кем ты являешься? — Вы так боитесь Сопряжения, потому что оно «может расщепить нас на пылинки»? — Ребекка прошлась по кабинету, словно дикая кошка — по клетке. — Или потому что за слиянием двух народов последует передел власти? Эрагон следил за ней с проблеском скуки на красивом лице. — Не стану лагать: и то, и другое. — И как же вы обойдёте процесс, не убивая меня или Дианну? — спросила Ребекка, чувствуя, как ярость охватывает её грудь диким огнём. — Вам же плевать на мою дочь! Почему бы не убить её без суда и следствия, чтобы предотвратить это Сопряжение! — Я бы так и сделал, не сомневайся, — проговорил советник, сверкнув глазами. — Но дочерей Евы много, а сын у Лилит всего один. Проще будет убрать именно его. Ребекка почувствовала головокружение и ей пришлось опереться на ближайшую колонну, чтобы вновь обрести чувство равновесия. — Вы убьёте Люцифера? — спросила она, чувствуя, как накаляется невидимая нить на её запястье. Эрагон рассмеялся: тихо и пугающе. — О нет, Ребекка, — сказал он повелительным тоном. — Это ты убьёшь Люцифера. — Я не могу, — прошептала она, чувствуя тошноту. Кто бы мог подумать, Бекки, кто бы, мать твою, мог подумать! — Не лги мне, — прошипел Эрагон, возникая прямо перед перед ней, как жуткое, лишённое цветов видение. Его рука больно сжала её запястье, когда женщина попыталась отстраниться. — Ты думала, что никто не знает о твоей личной неприязни к Люциферу? Просто продолжи, дай ей логическое завершение, и твоя ненаглядная Дианна станет новой Евой, звездой очищенного от скверны мира. Просто убей Люцифера, и ты приблизишься к Шепфе настолько, что Михаил и Метатрон позавидуют тебе. Ребекка заглянула за спину собеседника, туда, где в обрамлении воздушного тюля штор сияли чистые весенние звёзды, и, взошедшая за время их разговора, луна сделала её лицо белее, чем погребальный саван. — Более того, — Эрагон склонился к ней почти интимно. — Я даже разрешу тебе доиграть этот спектакль с Торендо. — Я всего лишь хотела, чтобы всё плохое было подальше от Дианны, — тихо произнесла она. Я хочу, чтобы она была жива, добавила Ребекка мысленно, когда Эрагон отступил от неё с презрением на лице. — Если ты настолько слаба, что не можешь ответить на это предложение с честью, Ребекка, — сказал он, — то я приказываю тебе сделать это, как тот, кого благословил на это сам Шепфа. Слёзы раскалённой солью обожгли ей щёки. Она и вправду была слаба. Эрагон лишь неопределённо махнул рукой и покинул кабинет.***
Приказ с печатью Тайного совета Цитадели, приказывающее ей, серафиму, лишить жизни сына Сатаны во имя спокойствия в обоих государствах, Ребекка обнаружила на своём столе следующим же утром.