***
Высокие сапоги для полётов на драконе не так уж жаловались Ребеккой. В отличии от своей дочери, серафим предпочитала седлу быстрые и безопасные потоки Водорота. Но с конца зимы его радужные волны не касались этой забытой Создателем земли и Ребекка была рада этому. Если бы Эрагон мог без других советников открывать дороги сквозь пространство, убийство Люцифера могло занять не более четверти часа. Сейчас же у Ребекки было достаточно времени для того, чтобы создавать видимость напряженной погони. Те драконы, которых ангелы Эрагона реквизировали из соседних поселений, не стоили когтя того же Фыра. Тонкокостные с продавленными сёдлами спинами они напоминали замученных рабочих лошадей с ферм, но Ребекка не роптала. Спешка ей была ни к чему. Ночь мучительно долго тянула свою тушу к серости восточной части небес. Ребекка раздражённо смахнула со лба прядь и ловким движением запихнула в сумку подорожный лист. Документ тут же смялся в уродливую гармошку, но перфекционизм Уокер в этот раз не поднял головы. Всё её сознание в данный момент боролось со жгучей болью в запястье, отдающейся даже в тех мышечных узлах, которые крепили её золотые крылья к спине. Почему всё не могло сложиться проще? Ребекке отчаянно хотелось, чтобы её хоть кто-то пожалел, пусть даже и та часть её разума, которая ещё не была отравлена сковывающим мысли ужасом. Почему Ди не могла связаться с кем-то… С кем-то не таким проблемным? Усмехнувшись собственным мыслям Бекка подумала: не могла. Её плоть, её кровь просто не могла не вляпаться во что-то вселенского масштаба. Воспоминания о смертном прошлом терзали Ребекку не часто, но сейчас она, словно наяву, видела перед собой маленькую Ди: её пятилетнее чадо непременно становилось участником каждой потасовки на детской площадке, защищая или нападая с таким пылом, что спокойный и рассудительный Натаниэль только и успевал поражаться удачливости Дианны в поисках приключений. Видел бы ты её сейчас, муженёк, подумала Ребекка, такого приключения ни в одном твоём учебнике не опишут. — Серафим, — она едва вздрогнула, когда Мамон вошёл в её покои через окно с таким видом, словно всё здесь до последнего кирпича принадлежало ему. — Внеплановая командировка? Ребекка закатила глаза. Донесли. Наверняка, Геральд или Мисселина. Эта парочка преследовала какие-то свои цели, и Ребекка полагала, что ей повезло, раз они у них пока совпадали. Ни ангела, отравившего за одно утро с десяток своих питомцев, ни демона, способного движением брови поднять или потушить восстание среди адской молодёжи, она не могла списать со счетов, как бы их благонравные постные лица не внушали обратного желания. — Посылают насладиться красотами севера, — бросила она, кривя губы. — Пришли посоветовать люксовый курорт? — Надеюсь, вы понимаете, что цель вашего путешествия недостижима, — Мамон проигнорировал её попытку пошутить, будто назойливую муху. Золотые глаза его жарко горели в полумраке комнаты. Что-то змеиное угадывалось в его чертах, и Ребекка не без страха подумала, что сквозь привычный человеческий облик демона проглядывается его истинная сущность: дракон, охраняющий великие богатства гор Пандемониума. Ни один мускул не дрогнул на её лице, хотя она понимала: стоит ей сейчас сказать что-то не то и маска мужского лица разлетится осколками по комнате, а саму её поглотит пламя разъярённого чудовища. — Не так ли, Бекка? — Что передать вашей дочери, если встречу? — Ребекка отвернулась от гостя, но почувствовав, что воздух вокруг начал оплавляться резко повернулась обратно, без страха глядя на демона. — Не верите, да? Послушай меня, милорд, не только твоя дочь находится в смертельной опасности! Нравится мне или нет, но сын Сатаны — единственный, кто может их обеих защитить. А это значит, что мы должны защищать его. И ты. И я. Или это не так? — Ваши речи пышут материнской любовью, — заметил демон, но морок, окружавший всю его фигуру словно бы отступил. — Это хорошо. — Сначала надо выжить, — пожала плечами Ребекка. — Любиться будем после. Мамон усмехнулся, но ничего не сказал. Ребекка вернулась к сборам. До рассвета оставалось не так уж много времени, а она планировала вылететь с первыми лучами солнца. — Что-то ещё? — бросила она через плечо. — Я вас не убедила? — Меня беспокоит Кроули, — Мамон опустился в кресло и уставился на огонь, пляшущий по огромному смолистому бревну. — Это ещё почему? — нахмурилась Ребекка. — За последний месяц он от силы раза три выползал из своей комнаты. — Потому что его племянник — Мальбонте, — слова Мамона стилетом прошли по позвоночнику Ребекки. Как же?.. Неужели не внимательно смотрела? Неужели не заметила? Да, возможно. В последнее время Уокер мало кому доверяла и сама она в этот список отнюдь не попадала. — Есть вероятность, что они состоят в переписке. Сумка выпала из рук женщины. Ей понадобилось несколько тяжёлых вздохов, чтобы укротить рвущийся наружу истеричный смех. Можно ли называть его теперь дедушкой Кроули? — Предложения? — спросила она сухо, хотя уже предполагала ответ. — Устранить, — ответил Мамон. — Если я ошибаюсь, то это станет всего лишь очередным грехом мерзкого демона. Ребекка повела крыльями. — Делайте, что сочтёте нужным, — сказала она. — Я не стану умываться слезами ни у ваших ног, ни у его могилы. Воистину Шепфа существует, вспомнила она слова Винчесто, иначе бы ты стала демоном и чего доброго свергла Сатану. — Я рад, что вы всё так же безжалостны, — расслаблено проговорил Мамон. — Однако вас тоже что-то тревожит. Я прав? Ребекка уставилась на него непонимающим взглядом. — Действительно, — фыркнула она. — В такое благостное время… Из-за чего бы мне тревожиться? Мамон вытянул крыло и когтем подцепил графин глифта. Легко поднеся посудину к себе, он тем же методом добыл себе кубок. Комната тут же наполнилась дивным ароматом дорогого алкоголя. — Что Эрагон сказал вам про Сопряжение? — спросил мужчина, разглядывая собеседницу поверх кубка. — Какую-то чушь, — Ребекка обхватила себя руками, словно её вдруг пробил озноб. Она прошлась по комнате и, взяв с полки длинный изящный бокал, протянула его демону. Ей было необходимо выпить. — Он… Он сказал, что это встреча Лилит и Евы, и моя Ди — новая Ева, из-за того, что в ней сила полукровки, — женщина щедро отхлебнула бирюзовой жидкости. По телу разлился приятный жар. — Я ничего не понимаю. Мамон почти по-отечески вздохнул. — Уверен, главный советник не поскупился на высокопарные фразы, — он отпил глифт маленьким глотком, словно опасаясь, что тот вымоет из его головы какую-то мыслительную цепочку. — Однако, если он прав, ваша дочь действительно не будет в безопасности в Пандемониуме. Из груди Ребекки вырвался протяжный, почти звериный стон. Неужели всё бессмыслено?! — Расскажите мне всё, — потребовала она тоном, не терпящим возражений, и пламя камина словно дрогнуло под тяжестью её решимости. Мамон покорно склонил голову. — Воля ваша, — он снова налио глиф в свой бокал. — Видите ли, все мы дети Шепфы — смертные или нет — и, видимо, от общего отца нам досталось такое неприятное качество, как лживость. По обе стороны от Белого леса, если вы спросите, вам расскажут о Восстании Сатаны свою правду, и в этих рассказах будут диаметрально разные концовки. «Мы победили! Ведь Пандемониум зависит от Совета Цитадели!» — скажут вам на юге. «Нет, мы! Ведь мы живы, у нас есть дома, скот и всё, что только нужно, а наши лорды защищают наши земли!» — ответят на севере. В чём-то, — Мамон усмехнулся, — каждый из них окажется прав. Но немногие знают о цене этого перемирия. Ребекка слушала его затаив дыхание, словно маленький ребёнок — сказку. Мамон не был удивлён её реакцией: ни непризнанным, ни, чего уж лукавить, чисторождённым ничего подобного не рассказывали в стенах этого великолепного учебного заведения. — Прошу, продолжайте, — судорожно выдохнула Ребекка. Мамона дважды просить не пришлось. — Лилит забеременела быстро. Мы тогда ещё не были вытеснены с территорий Цитадели. Сражаться она уже не могла, да и Сам… Сатана бы не позволил. Поэтому вместе с остальным мирным населением она двинулась на север, следуя за хвостом самой яркой на моей памяти кометы. В ответ на известие о рождении наследника Сатана послал Лилит нитку жемчуга, который его меч выбил из самих Жемчужных врат Эдема, а вместо благодарности получил новость, что супруга умерла: мол, кто-то из предателей отравил её питьё, ещё и младенца прямо в утробе и порешили. Дальше была история с яблоком и Евой, полагаю, тут вы осведомлены, — Мамон коротко хохотнул, явно находя это забавным. — А когда наш царственный мятежник прибыл в стан подданных на похороны, то увидел, что Лилит и ребёнок живы, здоровы и, даже более того, первая обзавелась роскошными тёмными крыльями. Говорят, они потемнели в первые несколько часов после того, как проклюнулись. — Первая непризнанная, — выдохнула Ребекка восхищенно. — Дальше события развивались сухо, как по историческому трактату, — продолжил Мамон. — Битва за битвой мы то выигрывали, то проигрывали. Шло время, а чаши весов не склонялись ни в одну сторону. К сотому году непрерывных сражений не осталось никого в нашем стане, кто не расстался бы с белыми и золотыми крыльями и не сменил бы их на тёмные. Мы стали демонами. В конце концов, нас окружили. Михаил и Метатрон были посланы на переговоры к Сатане и их условия были такими: новорождённого принца следовало лишить жизни и впредь Сатане не позволялось иметь наследников ни с Лилит, ни с какой бы то ни было другой женщиной. После смерти Сатаны все его земли вновь отходили к Цитадели. На, мол, играйся, но игрушки потом обязательно верни, — раздражённо фыркнул Мамон. — На раздумья нам дали неделю. При отказе клялись излить на головы и солдатам и мирянам столько Небесного пламени, что расплавится сама земля. Самое неприятное было в том, что Цитадель не блефовала. Я лично видел эти запасы. — Сатана, конечно, не согласился, — покачала головой Ребекка. — А вы бы согласились? — глаза демона гневно вспыхнули. — Убить своё дитя на радость врагу, отдать ему всё, чего добились?! Вы бы пошли на такое ради призрачного мира, Ребекка? — Конечно, нет, — ответила Ребекка, и голос её прозвучал уже не так бодро. Принять такие условия было равносильно её согласию передать Ди в руки Эрагона или, того хуже, лично толкнуть дочь в мерзкие лапы Мальбонте. — Сатана был с вами солидарен, — Мамон отставил бокал и положил острый подбородок на сцепленные в замок руки. Пусть глаза его и смотрели на Уокер в упор, видел он перед собой отнюдь не её, а дела давно минувших дней: почивших друзей, выживших врагов, женщину, соткавшую мир таким, каким его знают и поныне. Всё прошло, остался только он с грузом памяти, которая сейчас гнула его плечи к земле особенно сильно. — Дальнейшие события могут показаться вам актом великой любви. Не спорю, в какой-то мере Сатана и Лилит до сих пор любили друг друга и, конечно, они любили сына, но война изменила их, подарив ещё одно дитя — народ, который вырос из-за их решений. И этот народ нужно было защищать. Так что по прошествии отведённого нам времени, когда стороны снова собрались в месте падения звезды — ныне оно известно вам как Круги — было объявлено, что место младенца займёт настоящая виновница всех бед — его мать. — И Цитадель согласилась?! — не поверила своим ушам Ребекка. — Это был последний раз, когда дух Шепфы вселялся в Метатрона прилюдно и говорил с нами, — ответил Мамон. — Шепфа был согласен на эти условия, а значит Цитадель не могла не покориться. Но вы знаете, как старый маразматик любит ребусы, поэтому, когда Метатрон объявил, что Лилит станет свободна лишь при условии, что её место добровольно займёт бессмертная дочь Евы и когда под луной встретятся дочь смертного серафима и серафима, который никогда не бывал среди смертных, все только и сделали, что плечами пожали. Когда такое произойти может? — Так Лилит не мертва?! — Ребекка тряхнула головой и короткие золотые пряди защекотали шею. — Как такое возможно? — Живее многих, — криво улыбнулся её собеседник. — Своего царственного супруга уж точно. Она спит, в коме, как сказали бы смертные врачи, в своём саркофаге из метеорита, как принцесса — в хрустальном гробу. Ребекка пошатнулась. Отступив, она тяжело рухнула на кровать. Кажется, даже пролила глифт, о котором уже успела позабыть, однако совершенно не обратила на это внимания. — О боже, боже, — её побелевшие губы двигались сами собой. — Что же это?.. Боже… Мамон терпеливо ждал, пока женщина совладает с собой. Не каждый день матери узнают, что спасая детей от одной беды приводят их к ещё большей. — Неужели?.. — прошло несколько томительных минут, прежде чем Ребекка приподнялась на локтях с видом человека, у которого болит каждая клетка тела. — Неужели никто не пытался её оттуда… извлечь? Сатана? Люцифер? Они просто так её оставили? — А зачем? — Мамон так просто и беззаботно пожал плечами, что Ребекку замутило. — Шепфа наказал непутёвую дщерь, но дал почти нулевой шанс на искупление — все счастливы, Цитадель не лишила жизни безвинное дитя и оставила демонов в покое — все счастливы, у Сатаны остался наследник и жена-мученица, которая может стать отличным поводом для следующей войны — все счастливы. Как бы ни было, но Лилит оказалась полезнее в каменном ящике, чем на троне. — Люцифер не знает? — Ребекка выдохнула с явственным ощущением, что где-то в горле у неё застрял комок пыли. На миг ей подумалось, что все эти героические набеги на лагерь Мальбонте, сделки, клятвы и прочее — не более чем искусная игра. Почему бы и нет? Кто обвинит сына в том, что он хочет выручить мать? Если это так, сказала себе женщина, я вырву его сердце собственными руками, — Не знает, как спасти мать? — Нет, — Мамон почесал щёку. — К моменту, когда у мальчика появился интерес к судьбе родительницы, всех настолько всё устраивало, что ему объявили: матери у тебя нет, смирись. Сатана решил не расшатывать трон под собой и мирное небо над головами народа. И на этом спасибо, Боже! — Ему нужно рассказать, — неожиданно для себя самой проговорила Ребекка. — Если он любит мою дочь, то ни за что не позволит ей оказаться… — она задумалась, вспоминая историю Пандемониума. Мятежники шли за падающей звездой… Саркофаг Лилит — из метеоритного камня. — Ди ни в коем случае нельзя приближаться к Коциту! Из книг Ребекка знала, что Коцитом называли ледяное озеро, серебряной монетой лежащее на дне величественной и неприступной тюрьмы Пандемониума — Кругов. Она с трудом могла представить, что могло понадобиться её дочери на Девятом круге, но не в её правилах было пускать подобное на самотёк. Пусть Люцифер хоть приковывает её, пусть отдаст ей — Ребекка унесёт её на край мира! — но нога Дианны Уокер никогда не ступит на лёд подземного озера пока дышит её мать! — Осторожнее, Ребекка, — покачал головой демон. — Часто судьба встречает нас на той дороге, по которой мы от неё бежим. Серафим вспыхнула до корней волос. — Предлагаете мне посидеть и подождать, пока моя дочь живьём не ляжет в гроб вместо?!.. — она не договорила, прикрыв рот ладонью, словно сдерживала рвотные позывы. Мамон поднялся на ноги и с задумчивой полуулыбкой двинулся в сторону окна. У самого подоконника обернулся. — Я ничего вам не предлагаю, Ребекка, — произнёс он, и его глаза горели на тёмном лице, как две молодые звезды. — Я всего лишь дал вам информацию, о которой вы попросили и, даже немного больше, дружеское предостережение. Как вы этим всем распорядитесь не трогает меня до тех пор, пока ваши решения не касаются моей семьи. Однако, смотрите, — взгляд демона обратился к пейзажу за окном, — скоро рассветёт. Вам бы отдохнуть перед дорогой… А то выглядите крайне неважно. Ребекка кивнула, подумав, что после сегодняшней ночи она не сможет уснуть вообще никогда.***
Ости знала с самого начала: затея отца добром не кончится. Живучесть Уокер могла восхитить даже бессмертного, и по глазам своей мачехи девушка понимала, что та думает о том же самом. Они сидели за столом в одном из залов, кто в чём был: Ости и Асмодей — в доспехах, Мароция — в одном из своих роскошных платьев, надетых поверх лёгкой кольчуги. К еде, хотя их маленькое собрание позиционировалось как семейный обед в честь победы, никто не притронулся. Тошнота подкатывала к горлу Ости всякий раз, как нос улавливал пряные ароматы мяса и сладость фруктов. Нет, она не притронется к еде, иначе… Иначе её вырвет прямо сейчас, и, когда по их души придёт Люцифер, она умрёт в собственной блевоте. Может быть, умереть будет не так уж и плохо, мысли демоницы ворочались медленно, словно им уже некуда было спешить, лучше быстрая смерть, чем бесконечное жалкое растягивание вечности в той дыре, куда их всех снова могут запихнуть. Краем глаза Ости заметила, как Мароция вырвала руку из пальцев Асмодея. Поджав губы, она отвернулась, обхватив себя руками и в сумрачном воздухе комнаты повисли её тяжёлые слова: — Ты всех нас погубил. Ости подумала, что погубит её отнюдь не отец, а Люцифер. В голове нарисовалась картина: вот гневный демон врывается в этот зал, за ним мешками падают трупы домашней охраны, кровь тёмными лентами обвивает лезвие его меча, вот он оглядывает собравшихся и на мгновение, что короче вздоха, его глаза задерживаются на ней, на Ости, которая когда-то верила, что ради неё инфернальное высочество способно на поступки. Она знает, что прочтёт в его глазах: презрение и даже больше. Вопросом времени стала для Ости встреча с вечной тьмой Бездны. Она не сомневалась — этот взгляд её погубит. А меч? Что меч? Он всего лишь разрушит выжженную изнутри оболочку преданной и предавшей Остары, дочери демона Асмодея. Душа же её падёт намного раньше. И всё из-за Дианны Уокер. Ости снова взглянула на отца. Тот сидел во главе стола и взгляд его глаз был прикован к дубовой столешнице. Пища перед ним также осталась нетронутой, и Ости на мгновение подумала, что будь она немного свободнее от его воли, то сдала бы предателя Люциферу и уже к вечеру Чёрное озеро стала бы самой лояльной к сыну Сатаны крепостью. Она бы смогла, если бы… Прикусив язык до крови, Ости отвернулась. Ангелы считают, что демоны — всего лишь свора грызущихся псов. Не стоит давать им лишний повод для подобных толков. Глухие удары за закрытыми дверями не стали для Ости неожиданностью. Пора. Демоница глубоко вдохнула, и воздух в этот момент был для неё слаще всего, что она только пробовала. Даже сквозь закрытые окна чувствовалось дыхание весны, которая в одно мгновение стала непозволительно далёкой для Ости. Двери распахнулись. С громом ударились окованные створки о каменные стены, и от этого звука, кажется, содрогнулся сам Небесный престол. Воздух тут же потяжелел и налился жаром раскалённого добела металла. Заметался в светильниках огонь. Против сквозняка потянулись к чёрной тени его дрожащие пальцы, и мир задрожал, словно бы поддёрнутый зноем. Люцифер пришёл за ними. — Вот твои люди, — демон в два шага преодолел разделяющие их расстояние. И только сейчас Ости заметила, что в руке он держит головы. Обезображенные пылающим лезвием, с широко распахнутыми глазами головы. Мясо и фрукты разлетелись по столу, чёрная жижа брызнула на столовое серебро, когда Люцифер, с глазами горящими, как два угля, поставил их на стол перед Асмодеем. Тот поднялся, скривив губы. — Что ты себ?.. — договорить он не успел. Вскочив на стол, Люцифер направил клинок прямо в лицо Асмодея. — Ты нарушил своё слово, — голос его походил на гул далёкого пожара, — и сейчас я убью тебя. Сомнение снова кольнуло Ости под рёбра. Может стоит позволить всему закончиться прямо сейчас? Но её мысль не успела ни разгореться, ни потухнуть, потому что в следующее мгновение узкое лезвие вспыхнуло в руках Мароции и уткнулось в шею Люцифера. — Отойдите, Ваше Высочество, — лицо демоницы как-то резко заострилось, в нём проступили черты хищной птицы. — Вы сейчас не в себе. Неужели случилось? Ости едва не вскрикнула от неожиданности. Ей потребовалось несколько быстрых вздохов, чтобы прийти в себя. О жизни и смерти Уокер она подумает позже. — Люцифер! — окликнула она его. — Подожди! Три… Два… Раз… Корабль «Остара» несётся прямо на скалы. Он обернулся. Медленно, трепеща каждым пёрышком на вздыбленных крыльях. — С тобой я поговорю позже, Ости. — Ваше… — Мароция слегка кольнула его лезвием и, прежде чем кто-то из них успел среагировать, одним движением крыла она была отброшена прочь. Меч выпал у неё из рук. — Не лезь в это дело, Мароция! — Асмодей криво ухмыльнулся. — О, как ты зол. Даже кого-то убил. Люцифер скривился, нависнув над демоном, как башня — над океаном. Ости подумала, что она бы наверняка не выдержала его взгляда, но Асмодей продолжал смотреть прямо в глаза Люцифера даже не пытаясь схватиться за оружие. — Я убью тебя, выродок, — прошипел Люцифер. — Давай, — хозяин Чёрного озера вскинул брови. — Выплесни свой гнев. Быть может, моя кровь вынесет твою истинную форму на свет. Что? Ости только сейчас заметила, что внешняя сторона запястья её бывшего сокурсника изменилась: из-под оборванного рукава куртки по коже тянулись чёрные вены, кое-где вспыхивающие золотым и алым. Казалось, будто меч пустил корни в своего хозяина, но Ости знала: то, что она сейчас видит — будет доступно не многим. А те, кому выпадет горе, лицезреть Люцифера в этом состоянии, возможно, никогда не смогут рассказать об этом. Истинная форма демона ничуть не уступала по силе чистому небесному огню. Люцифер тоже взглянул на руку, но, словно бы не до конца осознав происходящее, быстро вернул своё внимание Асмодею. — И убью! — Давай! Ну!.. Люцифер зарычал и занёс руку в смертельном ударе. Сейчас всё кончится, подумала Ости, сейчас голова этого демона покатится по полу, а следом за ней — моя. Она тряхнула волосами. Ну нет. — Люцифер! — Ости и сама не поняла откуда в ней в одно мгновение появилась столько смелости. Оторвавшись от пола, она тут же приземлилась между ним и отцом, отбросив последнего в сторону. — Остановись, я тебе говорю! Огненный меч уже поплывший по смертельной траектории в сторону шеи Асмодея замер, и Ости почувствовала, как по её щеке поплыли волны жара. Она никогда не видела это сокровище так близко. Она не была достойна. Но только не сейчас, когда ей было абсолютно всё равно из-за адреналина, режущего внутренности на праздничные ленты. — Отойди, Остара! — мужчины крикнули почти одновременно, но Ости не сдвинулась ни на дюйм. Она знала: им было всё равно на неё. — Ну уж нет, — девушка даже топнула ногой, чтобы привлечь их внимание к своим словам. — Где Уокер, Люцифер? — У отца своего спроси! — рявкнул тот. — Она жива?! — Что ты?.. — - отец попытался стянуть её со стола, крепко схватив за руку, но Люцифер оказался быстрее. Его пальцы обвили шею Ости, не позволяя вырваться. Демоница не без труда подавила печальную улыбку: когда-то она имела право стоять настолько близко к нему, пусть даже и испытывая мучительное жжение в горле. Она сама распахнула глаза навстречу красному зареву. Пусть смотрит, пусть всё увидит, пусть я больше никогда его не увижу, навсегда останусь тут, пусть будет так, лишь бы не видеть этой ярости, направленной на меня, разрушающей до основания, сжигающей в пепел. Пусть он знает все мои мысли. — ОСТАРА! Она отвернулась, услышав вопль родителя, но поняла — Люцифер увидел достаточно. Оттолкнув её в сторону, демон снова направил меч на Асмодея. — Сукин ты сын, — проговорил он почти устало и пнул одну из голов, сиротливо валяющуюся на столе. — Твоя дочь спала со мной ради тебя, выпросила заступничество для тебя, а что ты сделал? Втоптал её и себя в грязь просто так, — Люцифер вдруг присел и, ловким движением схватив отца Ости за бороду, притянул к себе. — Я бы лучше отрезал себе член, чем связался бы с твоим семейством какими-то узами, говнюк. Ты решил, что твои проблемы исчезнут, если умрёт Дианна Уокер? Даже дочь впутал… Молчать заставил. Ну так вот: она жива и на рассвете следующего дня я подарю ей подушку, набитую твоими перьями, лорд Асмодей. Но прежде чем я это сделаю, даю вам эти часы на то, чтобы подготовить крепость к сдаче… В следующую минуту голос Люцифера да и топот спешащей на помощь господину стражи слились для Ости в один тонкий писк. У них будет время. У них будет шанс спасти положение… Значит ли это, что её мольбы не были для Люцифера пустым звуком? А если это Уокер? Если это она заступилась? Ости с трудом верила, что кто-то в своём уме будет выгораживать собственного убийцу, но в мире нынче и не такие чудеса творятся. — Спасибо, — прошептала она совсем тихо, но Люцифер лишь скривился и, прежде чем, в дверях появилась группа стражников во главе с Мароцией, вырвался наружу сквозь витражную паутину окна. Силы покинули Ости в тот же момент. Опустившись на корточки, она обхватила руками колени и с шумом выдохнула. Где-то на периферии её сознания разражался проклятиями Асмодей. Казалось, произошедшее ничуть не затронуло его. — Ублюдочный мальчишка… Слабак! Трус! Недостойный… места! Ости посмотрела на него невидящим взглядом и тут же мир взорвался вокруг неё яркими искрами. Отец ударил её с такой силой, что кровь окрасила её губы красным. Лицо больно ударилось о грязную столешницу. — А ты? Бесполезная шлюха! — Асмодей был в ярости и удары сыпались на Ости, как камнепад. — Надо бы удушить тебя ещё в утробе! Шлюха! Сука! Что-то похожее на страх — но демоны не боятся — сковало тело Ости так сильно, что она даже не могла сопротивляться. Лёжа на столе она смотрела на то, как вечернее солнце льётся сквозь разбитое Люцифером окно, и понимала: никто в этой комнате не заступится за неё. Это непризнанная Уокер охраняется, словно ценнейший из драконьих камней, демоница Остара, дочь Асмодея такого почему-то не заслужила. Но вдруг град ударов прекратился. Приподнявшись на локтях, Ости с удивлением увидела, что Мароция загородила её собой. — Ты устал, дорогой, — проговорила она доброжелательно, но от её тона у демоницы зашевелились волосы на затылке. — Тебе нужно отдохнуть. Иди, я позабочусь здесь обо всём. — Я не… — Иди. Асмодей не ответил. Плюнув в сторону дочери, он медленно пошагал к выходу. Ости, Мароция и несколько стражей проводили его тяжёлыми взглядами. — Ты не против, если мы с тобой кое-что обсудим, дорогая? Ости кивнула, стерев со щеки то ли грязь, то ли кровь. По глазам своей мачехи, она поняла: после этого разговора её жизнь изменится так круто, что никаких слов для у неё попросту не найдётся.***
Дианна сидела под раскидистым деревом, держа на коленях голову Дино, и отчаянно пыталась нащупать в себе хоть немного знаменитого ангельского сострадания. Прямо напротив неё, привязанный к ветке, будто висельник, балансировал на кончиках пальцев Саферий. Обросший мхом камень был перекинут ему за спину и всякий раз, стоило демону слишком сильно дёрнуться, верёвка резала его и без того изуродованную спину. Демон потерял одно крыло и теперь кожа на этом месте выглядела совсем уж жутко, а второе болталось недорубленным, причиняя хозяину ещё больше страданий. Никто из них не искал его. Бывший военачальник Ада выполз на свет бездымного пламени, которое им наколдовал Люцифер, и поначалу Дианна приняла его за очередную тварь местного бестиария. Мими хотела убить его сразу, но Люцифер настоял, чтобы предатель дождался его возвращения, пребывая в мире живых. Дианна в тот момент не голосовала — она была глубоко обижена на то, что её не берут на разборки с Асмодеем. Мими приняла отказ от своей кандидатуры вполне спокойно, но Уокер ничего другого и не ожидала. Случись дочери Мамона рубиться сейчас с ордами Асмодея, все её мысли всё равно были бы далеки от битвы. Прошло уже несколько часов, кровь больше не сочилась из раны Дино, но примочка, приготовленная демоницей оказалось слабой, и яд плохо выходил наружу. Дино в сознание не приходил. — Кхе… — с губ Саферия упало несколько клубков кровавой пены, — воды… кто-нибудь. — Перебьёшься, — фыркнула Уокер, чувствуя, что где-то в груди не то что домашние кошки, африканские гепарды скребутся. К страданиям она привыкала тяжело, но и желание помогать приятелю Маля она не собиралась. — Давно… — кашель огласил их крохотную поляну, — давно сама-то так?.. Была?.. — Давно не давно, а уже не так, — Дианна погладила спящего ангела по голове, надеясь отвлечься. Пожалуйста, проснись. — Ничего, — на измученном лице блеснула злобная улыбка. — Ещё будет… Долго будет… Dividitur in totum, как говорится. Дианна нахмурилась. Она уже слышала эти слова. Как давно? Словно бы в другой жизни. В памяти Уокер всплыл двор Школы, залитый солнцем, шум знамён и рычание драконов Цитадели. Да, она уже слышала эту фразу в день приезда Торендо. Кажется, тогда она стала невольной слушательницей разговора между Геральдом и Мисселиной. — Что это значит? — Дианне очень хотелось подойти, чтобы лучше слышать речь среди этих хрипов и сипов, но она быстро одёрнула себя. Однажды любопытство уже сыграло с ней злую шутку и Дианне не хотелось, чтобы вернувшись с охоты Мими обнаружила её тело бездыханным, а Саферия — сбежавшим. Хотя состояние демона оставляло желать лучшего, Дианна ему не доверяла. — Я уже слышала это… — А-а-а, чувствуют, — улыбка Саферия стала мечтательной. — Все чувствуют, что Сопряжение… кхе-кхе… близко. Оно разрушит этот мир, непризнанная. И тебя… кхе, вместе… с ним. Тебе… не убежать. Тупик… — Какого хера ты несёшь, сын собаки? — Мими появилась из подлеска совершенно неожиданно. Острие её золотого копья было запачкано кровью, а на поясе болтались птичьи тушки. — Крыльев лишился — теперь язык не нужен? Саферий закашлялся, но что-то очень похожее на смех проскользнуло в этом звуке страдания. Мими легонько ударила его по щиколоткам и с чувством выполненного долга прошествовала к подруге. В волосах её золотились пылинки пыльцы — первые цветы уже распустились, скоро весна начнёт клониться к лету и где-то там среди знойных полдней и тихих вечеров Дианну ждала чёрная дата её жизни. Сможет ли она снова навестить отца в тот самый день? -Снова эти твари, — Мими смешно сморщила носик и, отстегнув добычу, положила её к себе в ноги. — Кажется, ветте сожрали всё в этом лесу. — Мими, — Дианна сама не поняла, почему перешла на шёпот, — о чём он говорил? Что за Сопряжение? — Ой, не бери в голову, — подруга перекинула косу через плечо и достала нож. — Решил напугать тебя старыми суевериями. Дианна сощурила глаза. — Поясни. — Я, — Мими словно бы растерялась, — я не очень хороша в этом… Ну, Сопряжение это что-то про объединение двух народов. Говорят, что для этого нужна большая жертва, но я не знаю, какая именно. Если хочешь, можешь порыться у нас в библиотеке, когда доберёмся до дома. — Хм, — Дианна почесала щёку. — Шепфа хоть что-нибудь делает просто и понятно? — Шутишь? — хохотнула демоница. — У старика на каждое собственное действие столько противодействий, что… В общем, я вовсе не удивлена, что части ангелов это надоело. Я бы тоже не выдержала такой шизы. Дианна не ответила. А я бы смогла? — Как он? — Мими орудовала ножом, не поднимая глаз. Это позволило Дианне не скрывать улыбки. — Дыхание и пульс ровные, — ответила девушка, погладив друга по голове. — Выживет. — Ещё одна… предательница крови, — выдохнул Саферий, и Мими послава в его сторону такой огненный взгляд, что Дианна лишний раз убедилась: демон не так уж и далёк от истины. — Думаешь? — Дино выживал на лекциях Фенцио дольше, чем я живу, — попыталась пошутить Дианна. — Что такое нож в спину? — И то правда, — фыркнула Мими. Плечи её заметно расслабились. Демоница собиралась сказать что-то ещё, когда они обе увидели знакомую фигуру, спускающуюся с неба. Люций! Дианна заметалась, как маленький ребёнок, и Мими, вытерев руки о мешковину, на которой сидела, помогла ей подняться и уложить Дино, прежде чем Уокер позволила себе кинуться навстречу демону. — Ты! — она ударила его в грудь. — Думаешь, крутой?! Всё порешал, да?! Мистер крутой Люцифер в одиночку перебил весь горнизон, ему не нужны были помощники… Люцифер не ответил. Запустив руку в её растрёпанные волосы, он впился в её губы таким жадным поцелуем, что у Уокер затряслись ноги. Мгновение, и вот её губы горят под его, а вокруг горит весь мир, и пламя это не разрушающее, но дающее обещание очищения и возрождения. Краем сознания Дианна зацепилась за мысль, что сила Люцифера растёт: в Школе эти ощущения были похожи на дыхания тумана, в то время как при приближении к Пандемониуму энергия Люцифера крепла изо дня в день и чувствовалась всё более весомой. А затем она увидела тёмные росчерки под его кожей, гораздо более тёмные, чем любая из татуировок на теле демона, и невольно отпрянула. — Что это?! — Дианна схватила мужскую руку и поднесла ближе к лицу. — Они ранили тебя?! — Лучше, Ди. Это проявляется его истиная форма, — подоспевшая Мими восхищённо уставилась на прошитую золотом вен кожу. — Это значит, — Дианна вспомнила, как рассказывал об этом явлении Геральд: гнев, похоть, азарт схватки — любая сильная эмоция могла вспороть телесную оболочку чисторождённого демона и выпустить наружу что-то вроде формы его энергии. Некоторые учились это контролировать, иным вовсе не доводилось использовать эту силу, а третьи навеки растворялись в ней — волей или не волей — оставались в оболчке энергии до конца своих дней, — ты убил Асмодея? Она соврала бы всем, если бы попросила не наказывать своего неудачливого убийцу. Но взгляд Ости, горящий каким-то болезненным обожанием и образ младенца Валериана на руках Мароции, не позволили бы Дианне упиться местью, даже если бы она этого хотела. — Нет, — ответил ей Люцифер. — Слабак… — голос Саферия прозвучал, будто карканье в кронах скрипучих деревьев, и тут же в одну из его стоп вонзилось копьё Мими. Пленник закричал. — Нет, я не убил его, — продолжил демон, — хотя желал этого безмерно. У меня были доказательства и был повод, но я подумал, что не хочу начинать правление с взбалмошного решения. За сегодняшнюю ночь Асмодей подготовит крепость к сдачи, а завтра я казню его, как велит закон моего отца. Дианна кивнула. Ночь — долгий срок. Может что-то, она сама не знала что именно, изменится. Мими же глубоко склонила голову. — Мудрое решение, Величество. Люцифер кивнул. Приобняв Дианну за талию, он двинулся в сторону навеса, наспех сооружённого в стороне. Битвы продолжатся завтра, с облегчением подумала, Уокер, сегодня мы заслужили немного отдыха.***
Ночь тянулась, как патока. Дианна то проваливалась в сон, то вновь вырывалась из его объятий, разбуженная стонами Саферия. Это было практически невыносимо слушать, и звёзды всего лишь дважды сменили своё положение, прежде чем она смирилась и поднялась с наскоро собранного ложа. Она обнаружила, что кроме неё вообще никто не спал. Люцифер сидел у зачарованного костра, неся свою вахту, Мими сидела возле Дино и ветерок с той стороны лагеря донёс до Дианны приторный запах трав. Демоница меняла повязку ангелу, и Равновесие крошилось всякие раз, когда изящные пальчики дочери лорда Мамона задерживались на спине сына Фенцио чуть дольше необходимого. — Ты как? — Дианна осторожно присела к демону и положила голову ему на плечо. Люцифер вытянул руку, демнострируя смуглую кожу в вязи тату. — Карета снова превратилась в тыкву, — усмехнулся он. — Это… напугало тебя? — Я выросла на сериальчиках про оборотней, — Дианна фыркнула. — Ты меня не напугаешь, Волчонок. — Это может быть пострашнее, чем в «Волчонке», — проговорил Люцифер задумчиво, и Дианна не без смешливого удивления подняла на него взгляд. Где твоя пижамка и чашка поп-корна, дружище? — Ты же видела отца. Дианна кивнула. Образ Сатаны во главе Легиона до сих пор иногда посещал её в кошмарах. Сколько же ярости было в нём, раз его энергия приняла такой облик? — Думаю, это не самая моя большая проблема, — нарочито оптимистично отмахнулась Дианна. Она подумает об этом когда-нибудь потом. Не сейчас. Позже. Люцифер рассмеялся и ловким движением усадил её к себе на колени. Грудью Дианна ощутила мерное биение его сердца. — Я не чистила зубы с тех пор, как мы оказались у Асмодея, так что не пугайся химической атаки, — хихикнула Дианна. Щёки её тут же зарделись, как бывало всегда, когда она оказывалась в схожем положении. На секунду она представила себя величественной королевой Ада в готическом платье и короне из костей, краснеющей, словно земная школьница, всякий раз, когда король Ада приглашает её на танец. — Видит Шепфа, я это переживу, — улыбнулся Люцифер. Его ладонь скользнула по бедру Уокер и под свитер, который мог бы уместить в себе не только непризнанную, но и всего Люцифера целиком. Дианна вздрогнула. Контраст холодного воздуха и горячей демонической кожи ударил по её нервным окончаниям с жаром мексиканского кабальеро, терзающего гитару. — Иди ко мне, Ди. Дианна не собиралась ждать второго приглашения. Запустив пальцы в волосы Люцифера, девушка впилась в его губы, возвращая огонь вечернего поцелуя. — Я так боялась за тебя, — прошептала она. — Сегодня утром я… — Тише, — мужские пальцы как бы невзначай прошлись по её соскам, — моя драконья всадница. Тише… Дианна собиралась сказать, что-то совсем уж глупое на тему того, что в данный момент она совсем не против сменить ездовое животное, когда до их слуха донеслось хлопанье нескольких пар крыльев. Быстро соскочив с колен демона, Дианна вытянула руку, как учила её Мими, и уже через мгновение ладонь обожгла тупая боль: рукоять призванного клинка слишком сильно впечаталась в кожу. Мими тут же встала рядом с ней. Остатки какой-то ленивой нежности осыпались с её лица, как осенняя листва. Их обеих загородил своим крылом Люцифер. Они были готовы. К чему-то. К кому-то. Спустя какое-то время шелест крыльев стих. Несколько фигур вышли на освещённый пятачок поляны, шурша подолами длинных плащей. В руках одной из них Дианна разглядела сумку с чем-то по форме напоминающим качан внутри. Шепфа, только не грёбаная «Игра престолов». Пожалуйста. Шепфа оказался глух. Неожиданные гости скинули капюшоны в совершенно кинематографичной манере. Мароция, Ости и несколько воинов стояли напротив их троицы, а где-то за их спинами шептались между собой лес и озеро. От этой картины становилось тревожно. — Крепость ваша, принц Люцифер, — Мароция встряхнула сумкой и из неё выпало что-то. Этим чем-то оказалась голова Асмодея с лицом, застывшим в гримассе растерянности и злобы. Лорд Чёрного озера был мёртв.