девушки: (не)выдуманные любовные истории, о которых невозможно молчать.

      Солнце жарко опаляло её хрупкое тело. Она стояла напротив чуть покосившегося надгробия с цветами в руках. Её тонкие пальцы крепко сжимали две жёлто-оранжевые лилии.       — Ты никогда не любила цветы, но я просто... так нужно, понимаешь? — Девушка замялась. Она подошла немного ближе к камню и провела ладонью по выгравированному портрету, стирая пыль.       Ноги дрожали на этом месте, как и тонкий голос, даже спустя двенадцать лет после случившегося. Она нагнулась и опустила цветы в серый вазон.       — Ты прости меня, долго не приходила, — немного отойдя, продолжила девушка. Её голубые глаза были устремлены на портрет. Барышня, изображённая на надгробии, широко улыбалась, показывая всем свои неровные в брекетах зубы.       Говорящая уселась прямо на землю, ничего под себя не подстелив и устроившись прямо напротив объекта скорби.       — Тебе бы исполнилось тридцать три года. Могла ли ты себе такое представить? — задумчиво улыбнулась она. — Джанет, я... Я знаю, ты никогда не верила в бога, а я никак не могла определиться со своей позицией насчёт его существования, но после твоей смерти я ненароком подумала, что его нет, ведь я не заслужила подобного наказания, — она подползла прямо к плите и провела пальцем по рисунку, в том месте, где находилась щека Джанет. — Я подумала о том, что было между нами и что могло бы быть. Я чувствую невероятную вину за то, что произошло. Я не должна была отпускать тебя так поздно. Я могла вызвать такси, могла настоять на том, чтобы ты осталась, но я отпустила тебя. Я помню, когда это только случилось, я клялась, что найду его, и он ответит за то, что сделал, но прошло уже двенадцать лет, и дело давно закрыто. Никому нет дела до двух американских лесбиянок, одна из которых упорно пытается добиться справедливости, ведь вторая стала чьей-то жертвой. Давай помолчим. Помолчим и подумаем обо всем, что было между нами и что могло быть, если бы не глупое стечение обстоятельств.       Девушка прижалась к камню вплотную и обвила его обеими руками. По щекам стекали горячие слёзы. Тишина была настолько громкой в этот момент, что голубоглазой казалось, будто, заговорив, она не сможет её заглушить.       — А помнишь... — прошло несколько минут, прежде чем она вновь заговорила, и голос ее прозвучал намного громче тишины, вопреки её ожиданиям, — я у тебя постоянно одежду воровала, а ты ругалась, но по-доброму, в шутку. А я ещё на кровать вставала и под музыку тряслась так неуклюже. Но тебе нравилось. Я помню, спрашивала у тебя часто, что тебе на праздники дарить. А ты всегда одно и то же отвечала: "Подари мне ещё один танец на кровати в моей мятой футболке и одних лишь розовых трусиках".       Девушка встала. Она обошла надгробие и встала позади него, вновь обвивая его руками.       — Помнишь, ты мне говорила мне не плакать, когда ты умрёшь? Говорила, что не заслужила моих слёз. И шутила, чтобы я также на твоём гробу станцевала. Прости, но ни одной твоей просьбы я выполнить не могла.       Она опустила голову вниз и поцеловала горячий камень. Тишина снова создала атмосферу напряжённости, смерть витала сейчас в воздухе, смеясь или даже насмехаясь.       — Я всё ещё помню наш последний вечер, — прошептала она еле слышно, в этот раз не сумев перебить тишину. Слова эти медленно поплыли в пространстве и смерть забрала их, как только те оттолкнулись от надгробия.       Голубоглазая подумала уже не о том, как умершая смотрела на неё, когда та танцевала. Фантомные прикосновения теплых и мягких рук, заползающих под мятую футболку, мнущих среднего размера грудь, пальцы, зажимающие отвердевающие соски, сейчас проходили мурашками по её телу. Она вновь вспомнила, как Джанет запускала кисть в розовые трусики, проводя сначала по большим половым губам, потом по малым и, наконец отыскав клитор чуть выше них, начинала медленно стимулировать его. Девушка будто ощутила то самое теплое чувство, текущее от низа живота ещё ниже. Это можно сравнить лишь с навязчивым желанием чихнуть, когда что-то скапливается в носу, заставляет закрыть глаза и выпустить это "что-то" наружу. Она вспомнила, как немели тогда её ноги, как ощущения эти охватывали всё тело до кончиков пальцев ног и как всё внезапно рухнуло, заставляя голову вскружиться.       — Никто так и не смог повторить твоего успеха, Джанет, — грустно улыбнулась голубоглазая, тоскливо отпуская надгробие. — Мы увидимся с тобой снова, ровно через год, я обещаю тебе.       Спустя год голубоглазая вновь была здесь, рядом с ней, но на два метра ниже, чем в прошлый раз.