***
Спертый воздух неприятно ощущается во рту. Пары покрывают пластиковый кулер изнутри, вода тёплая и неприятно стекает вниз по горлу, заставляя поморщиться. С улицы слышен гул машин и электричек, который проникает через распахнутые настежь окна. Первый июльский день встречает Сыльги сильнейшей жарой и духотой. Девушке хочется снять с себя одежду и кожу. Ткань неприятно липнет к телу, заставляя девушку морщить лицо. По затылку стекают соленые капли пота и мочат короткие волосы на затылке. Менеджерка стирает пот с лица пятерней и помахивает ладонью, разгоняя воздух. Выпивает тёплую воду из кулонов и морщится, она и так не особо приятная, так ещё и тёплая. В издательстве перестал работать кондиционер, так что работникам пришлось распахнуть большие окна, которые пускали внутрь спертый воздух. Недели две прошло с того момента, как она в последний раз видела Айрин. Преступники отлично продавались. Для малоизвестного автора тираж больше тысячи копий — неплохо, для первого раза. Также ее книга была номинирована на Зелёную книгу, — премия для начинающих авторов, — которая должна была состояться через три недели в помещении на два этажа выше издательства, и шеф просил сообщить писательнице об этом, только вот проблема в том, что Айрин не отвечала девушке. Кстати, он отругал Сыльги за то, что она выполняет чужую работу, и в этом месяце он не даст тому мальчику-студенту зарплату. Может, последний диалог сильно обидел девушку, и теперь она не хочет видеть ее? Все эти мысли мешают ей сосредоточиться на работе. Почему ты вообще о ней думаешь, Кан Сыльги? Тебе приятно было пообщаться с такой умной девушкой, которая подтолкнула написать заявление на Чимина о преследовании, но ведь Чонгук говорил то же самое, но его ты, почему-то, не послушала. Почему? Девушка отодвигается от стола и устраивается на стуле поудобнее, чтобы подумать над Зелёной книгой. — Алло, Айрин, добрый день. Ваша книга номинирована на премию «Зелёная книга», награждение состоится через три недели, — звонит она по нужному номеру, после некоторых минут раздумий и говорит в трубку рабочего телефона, услышав наконец ответ. — Спасибо, что предупредили, Сыльги, — по голосу писательницы слышно, как она улыбается, а значит рада слышать менеджерку. — Стой! — вопит она в трубку, чем пугает девушку, — Давай поговорим, — просит Сыльги, успокоившись. — Хорошо, давай, — произносит писательница, а потом молчит. — Слушай, — начинает она тише после недолгого молчания, озираясь, — мы не могли бы встретиться сегодня вечером после работы? — закусывая губу; теребит ткань рубашки, желая чем-то занять руки. На удивление азиатки, девушка ответила на предложение утвердительно и, попрощавшись, Сыльги почувствовала, как груз с плеч свалился и она, вздохнув облегченно, вернулась к работе с документами. Тем же вечером, когда Сыльги вернулась домой, ей позвонила писательница, назначив встречу у реки Ханган, и обе начали собираться. Посмотрев заранее погоду, Сыльги узнала о дожде с возможной грозой, поэтому прихватила с собой чёрный складной зонт, когда выключила свет в прихожей и захлопнула за собой дверь. Подъехав к месту и выскочив из машины такси, чёрные глаза принялись искать стройную писательницу и нашли ее ближе к реке. — Привет, — робко проговорила менеджерка, подойдя ближе к писательнице; она боялась, что та все ещё злится на неё за то, что она сказала ей, но к величайшему удивлению Сыльги на лице напротив не было и тени недовольства или презрения, казалось, девушка уже забыла об обиде. — Здравствуй, — проговорила Айрин, усмехаясь смущенному виду своей подруги, и раскрыла руки для приветственных объятий. Прижавшись ближе к нежному телу, Сыльги вдохнула приятный аромат, исходивший от волос писательницы: это был шампунь с вишней. Этот запах был таким дерзким на ней и очень подходил ей. Нежно обнявшись и улыбнувшись друг другу, девушки присели в каком-то тесно забитом кафе и перекрикивали толпу людей, которые наслаждались вечером четверга. В кафе горели тусклые фонарики на столбах и над стойкой бармена, люди столпились у маленького телевизора и увлечённо смотрели летние матчи тех самых игр. Толпа выпивала, чтобы раскрепоститься и пообщаться с новыми людьми, ела вкусную еду и заказывала поминутно ещё, так что у официантов разрывались руки. Люди у телевизора вступали все в новые споры насчёт победы тех или других команд, говорили об их силе, и прочее и прочее. И тем не менее девушки умудрились найти столик на двоих в самом дальнем углу у окна и принялись болтать. Сперва они начали говорить о премии. Сыльги сказала, что хочет составить компанию писательнице, и та с радостью позвала ее с собой, так же менеджерка не забыла упомянуть своего друга, писательница которого тоже номинирована на награждение, и что девушка была бы рада познакомить своих друзей. Однако, когда дело дошло до той самой темы, которую хотела обсудить девушка с Айрин, Сыльги замялась, покраснела и опустила глаза в тарелку с какой-то лапшой, которая успела остыть. — «Просто увлеклась», — ты ведь об этом хотела поговорить? — спрашивала писательница, отпивая мохито из трубочки, поглядывая в окно. Этот прямой вопрос поверг менеджерку в шок, но она не успела потерять самообладание и не преминула ответить: — Да, — вдруг она протянула руки, к лежащим на столе рукам Айрин, и нежно их коснулась, чем вызвала улыбку на лице последней. Это не была надменная улыбка, сочувствующая, нет, девушка просто мило улыбнулась и не отняла рук, — Я хотела извиниться за то, что сказала. Я лишь хотела.. — продолжала объясняться она, но сидящая напротив прервала ее, не разорвав рук. — Хотела быть крутой? Надменной? Показать, что умеешь владеть своими эмоциями и не влюбилась в меня только из-за хорошего отношения? — последнее произносила писательница уже усмехаясь, пристально глядя в глаза, так, что заставила Сыльги отвести взгляд. Но Айрин высвободила свои руки из под ее и повернула голову подруги в свою сторону за подбородок. — Мы разговариваем. Отворачиваться плохой тон, миледи, — усмехаясь напыщенности своих фраз, произнесла девушка. — А теперь дай сказать мне. Я думаю, ты понимаешь, что я тебе хочу сказать, так что давай опустим объяснения. Я поняла, тебе жаль, что ты произнесла эту фразу в мой адрес тогда, и мне было обидно, но я считаю, что должна сразу обозначить мою неприязнь по отношению к таким пренебрежительным высказываниям. Я ведь не задевала вашу гордость, мисс Беннет*, значит ни к чему ваше пренебрежение, — последняя реплика позабавила даже саму говорившую. Сыльги пропустила последнюю фразу, потому что девушку она слушала очень внимательно, почти заглядывая в открытый рот, будто это поможет ей лучше понять доносимое. — Я понимаю тебя, Джухен, — проговорила она, глядя как писательница трогает манжеты ее клетчатой рубашки. Про себя Айрин отметила, что Сыльги впервые назвала ее по имени и это было очень приятно слышать. Девушки посидели ещё какое-то время в заведении, а выйдя на улицу, их волос коснулся холодный летний дождь, причём такой сильный, что люди со всех ног бежали к зданиям, навесам и всему прочему, лишь бы спрятаться от такого сильного ливня. Однако Джухен отличилась, выйдя из-под крыши кафе, она подняла голову к небу и прикрыла глаза, наслаждаясь холодной водой на горячих от смущения и алкоголя щеках. Ее чёрная футболка в миг намокла и прилипла к телу, рисуя всю красоту тела напротив Сыльги. Девушка лишь улыбнулась и подошла ближе к стоящей под дождем сумасшедшей. Капли стекали с ее лба на ресницы, так что она видела каждую отдельную ресницу и каплю на ней; они стекали по носу, щекам, шее, волосам. На это можно было смотреть вечно, пока дождь не кончится. Сыльги коснулась ее спины, подходя ближе с намерением обнять девушку. Реакции от стоящей не последовало, однако, когда Айрин раскрыла глаза и с минуту смотрела на Сыльги, писательница, обхватывая девушку за затылок, притянула ее к себе. Время остановилось, капли падали так медленно, что не смогли бы наполнить высохшую реку даже за несколько лет. Люди вокруг бежали кто куда, прикрывая головы пакетами с едой, рюкзаками, сумками, даже детьми. Вообщем, чем угодно, но не зонтами. Видимо, прогноз погоды смотрят единицы. И только эти двое никуда не спешили, для них время не имело смысла и не было важно, как сильно они промокнут. Прогремел гром, когда Сыльги тянулась навстречу девушке все ближе, притягивая ее за локти.***
Промокшие девушки едва успели захлопнуть дверь квартиры, как Айрин вновь притянула ее к себе. Обхватывая лицо ладонями, она все прижималась и прижималась к промокшему телу. — Нужно снять одежду, — проговорила писательница, отрываясь от мягких женских губ. — Может, не стоит? — Милая, нам все равно придётся ее снять, она промокла, — усаживая ее на диван в тускло освещённой комнате квартиры. — Вот это, — пуговицы клетчатой рубашки не поддавались дрожащим пальцам нетерпеливого человека, но вскоре вещь оказалась на полу, — и это, — бра составил компанию ранее брошенной вещи на холодном полу, — и.. — все, что смогла проговорить раздевавшая, когда прикоснулась к холодной коже груди. Сыльги закинула голову, расслабляясь на диване и прижимая холодную девушку ближе к оголенной коже. Оторвавшись от промокшей партнерши, Айрин стянула ткань, бросив ее к другим ненужным членами этой вечеринки. Ее холодные губы спускались все ниже и ниже, заставляя тело реагировать. Стянув белье, девушка в последний раз прикоснулась к холодному животу, вызвав мурашки между раздвинутых ног девушки. Не спеша прикоснулась губами к половым губам, пристально глядя на смущённую партнершу, которая все время отводила взгляд в стороны от прожигающих глаз писательницы. — Нравится? — спрашивала она, невесомо коснувшись складок пальцем и, получив одобрительный стон, проговорила: — Слышу, — опять усмехнувшись своей напыщенности. Девушка осторожно водила языком по мокрой плоти, выводила круги, незамысловатые линии, чем вызывала бурю восхищения у партнёрши. Раскрепостившись, Сыльги опустила руку на затылок девушки, давая понять, что желает ускорить процесс. Но Айрин, на удивление, не поддалась этому движению, она подняла голову, приближаясь ближе к губам девушки. — Попробуй, — только произнесла она, касаясь губ. Ее рука коснулась женского колена, так, что она заставила Сыльги наблюдать за тем, как женские пальцы движутся вниз по нежной коже. — Смотри, — только приказала она. Гром ударил сильнее, когда стоны девушки стали набирать обороты, а смущающие ее звуки становились все громче. Айрин лишь наслаждалась картиной. Смущенная девушка смотрит за тем, как другая ублажает ее. Сыльги нервно кусала губы, она желала ускориться, но девушка желала с ней поиграть, поэтому растягивала время оргазма как могла. Вдруг, на удивление писательницы, девушка усмехнулась, посмотрев в глаза на против, и запустила свою шаловливую руку в шорты девушки, минуя пальцами нежное белье. Вскоре вдвое больше стонов ударялось о стены. Айрин свободной рукой намотала на палец мокрый локон тёмных волос и выжала воду, стекавшую на грудь, в ложбинку и все ниже, припадая к ней губами, тем самым вызывая новую бурю эмоций. — Айрин, — призвала ее разморенная девушка, — я никогда не.. — Хочешь? — сразу спросила она, понимая к чему ведёт. Как только девушка кивнула, писательница спустила ее голову между своих ног.***
Утро второго июльского дня. Кухня. Открытое окно. Сигаретный дым. В этой квартире все по-старому. Под окнами кричат соседские дети, и почему они не спят в такую-то рань? Почему не спит сам редактор? Он ещё и не ложился. Свежий воздух холодил неприкрытую чёрной майкой кожу. Чонгук тёр грудь и предплечья, желая немного разогнать кровь по телу, которое не двигалось всю ночь с этого места. Книга, которую ему прислали, так и не отпустила его, и он продолжает взахлёб читать ее. По сюжету, как успел понять редактор, главная героиня пытается изменить в художнике человека, пытается заставить его бросить это бесполезное дело путём лести и блага, как она сама выражается. Кажется, любой читатель понял бы, что это ненормально, ведь так не должно быть. Марибель пыталась переделать Вала под манер своего отца — все это время. Чонгук негодовал. Он морщил лицо, тёр глаза от недосыпа и усталости и много курил, последние два дня он скурил три пачки и засыпал Тэхена своими деньгами. Завязав серые волосы в хвост, он увидел входящий вызов от подруги, которая сообщила ему о Зелёной книге и номинации на неё писательницы. Точно. Давно он не думал о ней. Чтение этой загадочной писанины помогает ему отвлечься от мыслей о ней. Странно, она так неожиданно появилась в последнюю встречу, а теперь пропала без следа и не звонила вот уже две недели. Ему казалось, что та ночь откровений и милых бесед в той самой спальне через стену, на той самой кровати сблизила их, неужели он ошибся? Оставим это размышление ему. Может, она занята или проблемы какие-то? Она ведь не могла просто так сбежать не оставив ничего. Удивительно, но она даже не звонила, а первым Чон боялся, но чего? Боялся, что посмеётся, отпустит колкость вроде: «Не можете без меня жить»? Все эти мысли жутко отвлекали от сюжета книги, так что редактор только по обрывкам диалогов понял, что герои решили на недельку приехать к бабушке девушки, в поселение неподалёку от Картахены. И вот, когда Чон начал с интересом втягиваться в происходящее, его настрой нарушил ещё один телефонный звонок. Глянув на телефон он очень переменился: чёрные глаза забегали, руки начали потеть, а сердце колотиться так, словно он пойманный неаккуратным ребёнком воробей. — Чонгук, ты можешь меня забрать? — довольно простой вопрос, а у Чона уже волосы поседели. — Откуда? — спустя секунду обдумывания спросил он. — Из Пусана. Я у родителей, их дом на окраине города. Адрес вышлю сообщением, — проговорила кокетливая писательница без толики кокетства в данный момент. Чонгук начал суетиться. Подскочил со стула на онемевшие ноги, принялся пищать от боли, но всё-таки двигался. Стянув домашнюю майку, он рыскал в поисках другой, левой рукой покупая билет до Пусана в один конец. Вокзал завораживал. Не знаю, думаю люди, которые не часто ездят на поезде думают, что это довольно романтично. Вокзал был просторным, под открытым небом и толпы людей с чемоданами, сумками и рюкзаками шныряли туда-сюда, опустив головы. Чон морщил лицо от светившего солнца и наблюдал за происходящим со скамейки. Вдруг к нему подсела маленькая девочка с улыбающемся кроликом в руке. Она мотала ногами в розовых босоножках и что-то нашептывала своему другу. — Ты похож на него, — сказала незнакомка, привлекая к себе внимание парня, указывая на игрушку. И вправду. Кролик улыбался точно так же, как и Чонгук. Рот делался каким-то мультяшным, натянутым; зубы отдавали белизной, а глаза пропадали, и нос морщился, прям как у кролика. Парень улыбнулся, улыбнулась и девочка, проговорив: — Вот! Похож, — указывая на него пальцем; она обернулась на зов мамы и убежала, помахав маленькой ладонью. Завидев свой поезд, редактор поднялся, ближе подходя к дверям. Усевшись у окна и наблюдая за сменяющимися постройками, Чонгук начал расслабляться, думая о том, как скоро он приедет к ней и увидит ее улыбку. Он надеялся, что Джисан встретит его без насмешек, упреков, колкостей — мило и дружелюбно. Парень нежно обнимет ее при встрече, закрывая своим телом от внешнего мира, и она расскажет ему обо всем, что пережила за эти две недели в родительском доме, поделится своими эмоциями, впечатлениями, может быть, пожалуется. Но вот экспресс, недавно выехавший на встречу своим приключениям, резко останавливается, а затем с трудом проезжает ещё пол секунды. Пассажиры рухнули разом на пол, те кто спал, проснулись, дети у матерях на руках принялись плакать от страха, сам Чонгук был готов заплакать от непонимания происходящего. Редактор помог подняться пожилым людям на ноги и кидался к окнам, но видел он только мирно стоящие новостройки в рядок. Люди из соседнего вагона заполнили этот, продвигаясь к двери следующего. Чонгук пропихивал людей, подняв одного ребёнка на свои плечи, чтобы его не затоптали. Сам же пытался оглядеться и понять, что произошло, но никто ничего не знал. Старые женщины причитали, да и молодые тоже. Но вот дверь их вагона открыл человек в форме, пропуская всех напуганных пассажиров дальше. — Простите, — обратился к нему наш герой, когда поравнялся с мужчиной у двери, — а почему поезд остановился? — мужчина поднял на него свои глаза и, взглянув вглубь другого вагона, непонятно зачем, а потом опять на парня, пояснил происходящее: — Там парень бросился под поезд, — протискиваясь через толпу в другие вагоны, чтобы успокоить взволнованных пассажиров. — Какой ужас, — услышал снизу Чонгук женские причитания. — Теперь из-за него не попадём в город. — Что? Да как вам не стыдно такое говорить? Знаете, нам всегда кажется, что услышь мы о чьей-то смерти или увидь мы труп, мы не испугаемся, не придадим этому значения, мы ведь тысячу раз видели растерзанные тела в ужасах, так почему здесь должно что-то измениться? Но в реальности не все так легко. Сняв мальчика с своих плеч, Чонгук крепко удерживал его за детскую ладонь, приговаривая «Не смотри туда». Как только мальчика вернули матери, любопытство взяло над Чоном верх, и он обернулся. На железных путях лежало тело молодого парня, подростковых лет. Его окружили полицейские и медики, которые принялись доставать смятую плоть из-под груды металла. Бирюзовые волосы мальчика были запачканы кровью, а кулаки сомкнуты намертво. Кровавая картина пошатнула психику парня, так что его вырвало у перрона. В ушах звенело, он учащенно дышал от неприятных ощущений. Какой-то мужчина, очевидно это был медик, подбежал к опирающемуся о колени парню справиться об его состоянии. Чонгук, заверив врача, что он в порядке, отдышался и купил бутылку холодной воды, которая, казалось, научила его дышать заново. Он испугался. Ещё никогда он не видел ничего подобного: темная кровь, впитавшаяся в мелкий камень, бездыханное тело юного мальчика, и его плачущая сестра укладывает его бирюзовую голову на свои колени и истошно, жалостно плачет, а брат поддерживает, оглаживая ее подрагивающее тело. Чонгук отдышался и, намочив массивную ладонь, умыл лицо и промокнул серые волосы. Увидев трассу, он кинулся к ней, желая поймать попутку, а сам думал о том, как юн был этот мальчик, о том, как будут горевать его родственники, и как сильно это потрясёт его девушку, она точно у него была или есть, уж и не поймёшь, как о нем говорить.***
Жёлтое такси остановилось у темно-бронзовых ворот. Расплатившись с водителем, Чонгук выскочил из машины, поправляя футболку и, завидев девушку, собирался кинуться к ней в объятья, рассказать о том, что с ним приключилось и почему он задержался. Но Джисан хмурила брови и прожигала его раздражённым взглядом, расставив руки в боки. — О, Джисан, прости, там было такое... — опершись о колени рядом с девушкой, чтобы отдышаться от переполняющих его эмоции, он указывал туда, откуда приехал, желая посвятить ее в произошедшее. — Мне все равно, что у тебя там случилось, — грубо проговорила она, повергнув парня в шок. Он выпрямился и виновато взглянул на ее злое лицо, — Боже, Чонгук, — закатывая глаза, — я ведь просила всего ничего, — и тут разверзлась громадная тирада об его безответственности. Когда это начало обижать парня, его слух отключился сам собой, а внимание привлекла машущая девочка из окна второго этажа. Поняв, что парень вообще не слушает её возмущений, она обернулась, и заметила сестру, на которую он уставился. — Джи, тебе не пора спать? — недовольно бурчала писательница. — Джи, — кидает младшая, скрываясь в темноте комнаты, — отвали. Джиен спустилась вниз, пожав руку Чонгуку и более или менее познакомившись с ним, стояла рядом, пока он смотрел на тёмную воду моря. Джисан решила, что сама разберётся как будет правильно распределить вещи в багажнике собственной машины, и пока она этим занималась, младшая сестра активно болтала с парнем. — Не одолжишь сигарету? — начала она, протянув ладонь, словно просила милостыню. — А не рано? — оскалился Чонгук, засовывая руки в карманы чёрных шорт. — Боже, и ты туда же, — поморщившись произнесла она, — Лишь только потому, что я младше тебя, не значит, что я очередная тупая малолетка. Не нужно на меня с таким пренебрежением глядеть, — девушку явно раздражало одно и то же каждый раз, как у неё закончится пачка. — Откуда узнала, что у меня есть? — спрашивал Чон, доставая Данхилл из кармана и наблюдая за тем, как Джиен поджигает сигарету. — Джи рассказала, — выдыхает она после затяжки. Густой дым стремительным потоком выходит из рта девушки вверх, постепенно растворяясь. — Почему начала курить? — интересуется Чон, после долгого молчания, как можно мягче, чтобы снова не заставить ее злиться. — Тут попробуй не закури, — указывает она пальцем на темный дом. Родители давно спят, именно поэтому у Джиен хватило смелости выйти на улицу и попрощаться с сбегающей сестрой. — Все так плохо? — оглядывая девушку. Она чем-то похожа на свою сестру, только носы у них разные. Но большой нос Джиен, доставшийся от отца, нисколько не портил ее красивый профиль. Влажные волосы девушки вились: она недавно вышла из душа. Несмотря на то, что на ней была синяя кофта, девушка ёжилась и тёрла замершие плечи. — Ещё хуже, — проговорила она усмехнувшись, — Что тебя задержало? Я слышала, как она отчитала тебя, — поинтересовалась Джи. — Под мой поезд бросился парень. Люди были в панике, и я тоже. Как только словил такси, приехал сюда, — вспомнив неприятные слова Джисан в свою сторону, его лицо посерьезнело. — Ой, — отмахивалась та, — это она вся в мать, — затягиваясь, — Все ей не так, всем она недовольна. Прям Холден Колфилд**, чтоб ее. Она устроила скандал одному из ее бывших парней, потому что он не пришёл на свидание. Потом выяснилось, что в тот день у него в больнице скончалась мама, — кинув окурок под ноги, она носком кроссовка принялась втаптывать его в землю, а Чонгук с интересом ее слушал. — Беги от неё, если не хочешь, чтобы она высказала кучу дерьма в одной из ссор, а их будет у вас ох как много, — только бросила она, пожав ему руку на прощание, и удалилась в дом, оставив Чонгука глядеть на темный дикий пляж и размышлять о сказанном. — Поехали, — окликнула его Джисан, когда все ее вещи были утрамбованы. Неясно как, но редактор занял водительское место, плавно выворачивая руль, чтобы выехать на трассу по направлению к Сеулу. Поймав волну радио, он прибавил уже всем знакомому треку громкости, и не спеша двинулся по дороге. Спустя несколько минут в дороге Джисан заснула, склонив голову набок так, что ее темные волосы закрывали лицо. Рассвет вот-вот касается Земли и озарит спокойное море. Чон задержал взгляд на этом прекрасном рассвете: пастельно-розовые оттенки смешивались с голубым небом июльского утра, создавая сиреневые хаотичные мазки. Парень расплылся в довольной ухмылке и снова уставился на дорогу. Его руки красиво смотрелись на руле шоколадного джетты. — You ask me what i’m thinking about, — напевает Чон, стараясь не разбудить сидящую. — I tell you that i’m thinking about, — слышится шёпот с соседнего сидения. Бросив на неё взгляд, он увидел, как Джисан заправила мешающую прядь волос за ухо и взглянула на него с блеском в глазах. Чонгук полностью отдаётся песне, в его голосе слышно, какое удовольствие он получает от песни, как его душа расслаблена и растворяется в этой песне. Поэтому парень продолжает нашептывать себе под нос слова песни, пока не слышит едва уловимое учащенное дыхание с сидения. — Гуки.. ммм.. Гук-и-и, — шептала девушка имя редактора, активнее работая рукой. Снизив громкость песни, Чонгук удивился. Джисан, задёрнув подол зелёного платья, удовлетворяла себя, представляя его. Оправившись от смущения, он произнёс: — Ах, что же это вы такое делаете, госпожа писательница, — с притворным укором произнёс он, упираясь языком в щеку. — Дрочу на вас, господин редактор. — Даже не скрываете, бесстыдница, — уложив руку на руль. Джисан раскрыла глаза и с рукой между ног бросила озлобленный взгляд на ехидную мордочку парня. — А вы только этого и ждёте, — продолжая работать рукой. — Помочь, — томно пролепетал парень, касаясь голого бедра. Припарковавшись у обочины, он глянул на вид из окна: солнце коралловыми лучами касалось воды, отражаясь. Редактор улыбнулся той самой улыбкой, о которой говорила девочка на вокзале. Обернувшись, он увидел, как солнце падало на красивое, разгоряченное лицо девушки. Ее губы были чуть приоткрыты, волосы растрепанны, а лямка зелёного летнего платья чуть сползла с карамельного плеча. Оперевшись одной рукой о руль, он потянулся к ней ближе. Нежно коснувшись щеки большим пальцем, он оставил легкий поцелуй на приоткрытых, дрожащих губах. Проверяя, не боится ли она, он отстранился, коснувшись большим пальцем нижней губы. Она лишь ухмыльнулась и поцеловала его с большей страстью. Джисан обхватила его голову двумя руками, притягивая к себе ближе. Чонгук издал скорее стон, выражавший боль, когда она грубо оттянула его волосы и укусила его нижнюю губу. Отодвинув сидение чуть назад, Чонгук схватил девушку за талию, легко усадив ее к себе на бёдра. Прогибаясь в спине, Джисан ерзала на бёдрах парня, шумно выдыхая. Она была дерзкой и явно нетерпеливой, но редактор, оторвавшись от ее губ, проговорил: — Тише, полегче, нам ни к чему спешить, — лепетал он, поглаживая половые губы ладонью, дёргая пальчиками клитор, заставляя ее стонать громче. Он не хотел, чтобы все закончилось в считанные секунды, поэтому дразнил ее, как только мог, чтобы они оба получили более удовлетворяющих эффект. — Господин редактор, а ублажаете женщин вы также умело, как проветриваете рот? — нетерпеливо бросила она, раздражаясь. Это раззадорило его, и он усмехнулся. Девушка опустила руку на него, заставив парня откинуть голову назад и шумно стонать. — В тебе так узко.. — прохрипел Чонгук, когда почувствовал, как писательница начала насаживаться на его палец. — Ах.. я не уверен хватит ли места для второго пальца, — почти пищал парень от удовольствия, — ты хочешь его? — дразнил он, делая притворный голос. Но Джи была будто в прострации, так что пропустила все пошлые издевки, хоть они и заводили ее. — Да-а.. конечно, ты хочешь второго пальца, и третьего, — добавляя пальцы, он наслаждался шумными выдохами девушки под ухом. — А мой член? Его ты хочешь? Да? — удерживая ее за подбородок, он заставил посмотреть в его глаза. Это разморенное от возбуждения и наслаждения лицо не дало четкого ответа, но глаза девушки просили, умоляли его не мучить. — Оу да, дорогая, покажи мне, как сильно ты его хочешь, — расплывшись в дьявольской улыбке, проговорил Чон, расстегивая ширинку. Он продолжал двигать пальцами внутри, скрючивая их, чтобы выбить более громкие звуки из горла девушки, а она нежно ласкала возбужденную плоть, терзая пальчиками чувствительный орган. — Да, я слышу, писательница, — учащенно дыша. — Сними это чёртово платье, — он развязал шнурок на талии, раскрыв его, — сперва я хочу взглянуть на твою грудь.. — Чонгук как заворожённый гладил холодными руками упругую грудь, дергая девушку за чувствительные бусины сосков, заставляя мычать сильнее. Облизнув сухие губы, он только проговорил: — Ох, взгляни на них, они так и льнут к моим губам, что ж, я не могу устоять, — его губы коснулись ключиц, а она сильнее прижала его голову к себе, постанывая, она двигала бёдрами, поддаваясь движению его пальцев внутри. — Тебе нравится, когда я трахаю тебя пальцами и вылизываю и грубо кусаю соски, да? — спрашивал он, явно издевался. На что она просто легонько ткнула кулаком в грудь, что несомненно его позабавило, тогда он грубее ласкал ее. — Ох да, я слышу. Давай же девочка, возьми в рот мои пальцы, попробуй себя на вкус.. — шептал ей в губы Чон, касаясь липкими пальцами ее нижней губы. Решив, что она не может не играть по его правилам, она позволила подчинить себя и нежно прошлась языком по его пальцам, удовлетворенно улыбаясь. — О, да, ты очень сладкая, — закусывая губу; ему нравилось то, что он видел. Эта сексуальная девушка не стеснялась своей возбужденности, не боялась показать, какая она извращённая, и Чонгука это ещё больше заводило и восхищало. — Возможно мне стоит тебя одеть и посадить на пассажирское? М? Тебе нравится такая игра? — ухмыляясь спрашивал он, запахивая платье и вот-вот хотел завязать его зелёные ленты у неё вокруг пояса, но писательница не растерялась, и решив, что сегодня она не даст ему выиграть, Джисан обхватила его шею двумя руками и шутливо укусила. — Нет, я понял, — принимая ее условия, согласился он. — Тогда, что нужно сказать папочке? — испытующе глядел он из-под бровей. Это все было чересчур. Джисан приняла правила его игры, но называть редактора «папочкой» уже выходит за рамки. — Мм, моя девочка, не будь плохой, скажи мне, чего ты хочешь? — наигранно обижался Чонгук, оттопырив губу. — Ты хочешь чтобы папочка трахнул тебя? Да? С этим чудесным видом из окна? Да? — шептал он на ухо, поглаживая голую кожу бёдер, заставляя ее подрагивать от его касаний. Чонгук вдыхал запах ее волос у уха, облизывая шею. Громко, грязно, мокро. Пошлые фразочки и эти касания возбуждали писательницу с каждым разом сильнее. — Проси папочку, — продолжал шептать над ухом, целуя подбородок, — Скажи: «Папочка, я очень хочу, чтобы ты вошёл в меня», — приказал парень, продолжая двигать пальцами внутри. Джисан понимала, что для разрядки она должна выполнить то, чего он хочет. Промямлив фразу ему на ухо, она услышала смешок, слетевший с его губ. — Умница, хорошая девочка, — похвалил Чонгук, поцеловав ее в щеку. Разорвав зелёную упаковку, Джисан натянула презерватив и, желая подразнить парня, водила головкой парня по половым губам, получая громкие, мягкие стоны от своего «папочки». — Ты такой мягкий, Гук-и, — протягивая буквы, шептала она. Парочка перелезла на задние сидения. Чонгук сжимал своими грубыми руками ее ягодицы, двигаясь все резче и резче. Джисан стонала ему в губы, а он съедал эти звуки. Она грубо сжимала его волосы в корнях, заставляя его пищать от легкой боли, он шлепал ее с новой силой, желая выбить больше звуков, что очень хорошо получалось. — Да, будь примерной девочкой, кричи, — шептал он, когда девушка заливалась в своих громких стонах. Ее волосы стали мокрее, дыхание обоих сбилось напрочь. — Чонгук... Чонгук... — Да, кончай с моим именем на этих прелестных губках, — шептал парень, пытаясь унять дрожь в голосе. Они устало выдыхали в губы друг друга и, поцеловавшись, двинулись дальше.