***
Чуть приоткрытое окно впускает в тускло освещённую комнату прохладный воздух. На улице идёт легкий дождь. Он каплями бьется о крыши домов, машин, и крышу балкона, дверь на который чуть приоткрыта и холод пробегается по голым ногам редактора. Он сидит на кровати перед открытой дверью в коридор и кухню. Свет от ноутбука озаряет его красивое лицо. Кулак упирается в губы, глаза сосредоточенно бегают по экрану, а брови сдвинуты. Слуха редактора касается ровное дыхание обнаженной девушки в его кровати. Чёрные волосы писательницы волнами раскиданы по подушке. Они покрывают часть ее голой спины и лица, чуть касаясь подушки парня. Он слышит, как ее красивая грудь вздымается и слышит едва уловимые стоны, оттого что нагая грудь писательницы соприкасается с хлопковой тканью светлой простыни. Джисан поднимает голову с подушки: ее лицо помятое и она мычит недовольно, зарываясь лицом в подушку снова. Чонгук не реагирует на ее утреннюю реакцию и продолжает читать. ... Шторм с моря грозно глядит на парня, ветер неистово теребит его чёрные кудри, а лицо морщится: он чувствует что-то нехорошее. Но благо чудовищно-ужасающая картина погоды только за окном, а внутри небольшого домика в глуши тепло и уютно. Мари заплетала косу, когда Вал вновь на неё обернулся. Девушка прижала колени к груди так, что ее шорты оголили больше положенного, а в зубах она зажимала резинку, старательно поднимая руки кверху, чтобы разглядеть получше творение из переливающихся волос. Подойдя ближе к девушке, Валерио забрал пряди из ее рук, и, пока она отряхивала их от перенапряжения, он любовно наматывал локоны на свои пальцы и пробовал их наощупь. Волосы его возлюбленной были очень мягкими и вились едва заметными волнами. Когда он закончил, его нос прижался к ее макушке. Валерио прикрыл глаза, запах его любимой проникал в него, заполняя, почти лишая воздуха... — Моя бабушка ждёт нас внизу, — проговорила Мари, когда поняла, что Вала сегодня невозможно остановить. Но парень продолжал мокро целовать ее шею, так что эти звуки очень смущали девушку... Редактор странно заерзал. Он чувствовал, как по его телу расплывается тепло или.. жар? Сзади себя Чонгук услышал движение. По-видимому, Джисан проснулась и лежала с ухмылкой на лице. Парень чувствовал, как она прожигает в его согнутой спине дыру своим лисьим взглядом. Она медленно приподнялась, это можно было определить по скрипам кровати под ее телом. Девушка на коленях подползла к спине парня, грудью упираясь в неё и обхватывая его шею руками. Редактор ухмыльнулся, услышав мокрые чмоки у себя под ухом, но продолжил читать. Джисан стянула с его головы капюшон и принялась целовать другую сторону шеи, а Чонгук отчаянно пытался подавить в себе все одобряющие звуки. — Я слышу, как ты сдерживаешь свой голос, — прошептала она. Ее длинные волосы спадали на его плечи и торс так, что он мог касаться их пальцами. На это Чонгук ничего не ответил, продолжая погружаться в мир этой непонятной для него писанины. — Ну же, господин редактор, — шептала она на другое ухо, — я хочу вас услышать. Поняв, что ещё секунда и он не сможет этого вынести, Чонгук отложил ноутбук на пол, прикрыв его, а к себе на колени усадил девушку, притянув за талию. — Доброе утро, господин редактор, — озорно лепетала Джисан, сверкая довольной улыбкой и глазами. — Ты только когда кончаешь, называешь меня Чонгук-и, — простонал парень своё имя, подобно Джи. — Ха, — фыркнула та, поворачивая голову к окну. Чонгук уставился на неё, как на скульптуру талантливого творца в музее. Она так прекрасно выглядела для него. Чёрные волосы спадали на ключицы, а концы касались прекрасной груди, губы слегка приоткрыты. Растрепанная после ночного рандеву, но в этом и была ее красота. — Ты такая красивая, — прошептал Чонгук. Но его шёпот казался таким громким. Кажется, она услышала. Джисан вновь смотрела на него своими чёрными глазами и коснулась пальцем его нижней губы. Парень выжидал. Он знал, что она любила его дразнить, поэтому повиновался. Она медленно наклонилась, между их губами оставались какие-то дюймы. Она слышала как бьется его сердце, будто это было ее собственное. Он слышал, как она тяжело вдыхает, и как язык касается неба. Выдержав это тяжёлое мгновение, она прошептала: — Спасибо. Писательница уже намеревалась сползти с редакторских коленей, но он вцепился в ее бёдра, прошептав: — Моя очередь, — и ухмыльнулся, отстраняясь. Как же ее раздражало и одновременно заводило то, как он ломал ее. Грубые руки Чонгука проходились по позвоночнику. От лопаток к ягодицам, это немного ее успокаивало. Но когда он касался ложбинки между грудей и шагал пальцами все ниже и ниже, она начинала напрягаться. Подняв голову чуть-чуть выше, Джисан начала задыхаться. Чонгук запустил руку в ее волосы, открывая себе шею. Поцелуй в мочку отдался в ней током. Она слегка дернулась. — Хорошо, что ты сидишь на мне, иначе бы давно рухнула на колени, — усмехался Чонгук, продолжая дразнить. Специально выдыхая ей в шею интенсивнее, его рука обхватила одну грудь, слегка сжимая. Он услышал, как Джисан вдохнула больше воздуха, подавляя звук, но губы ее дрожали. — Теперь чувствуешь как тяжело сдерживаться? — лепетал он, ухмыляясь. Писательница позволила себе приоткрыть рот так, чтобы ее учащенное дыхание можно было услышать, только если Чонгук заткнется и перестанет насмехаться. Его губы медленно двигались к нежному женскому плечу, а рука продолжала массировать небольшую грудь. Выдохи все ещё были сдавленными, но они распаляли редактора сильнее. — Я хочу услышать тебя, — сказал он, глядя прямо в ее затуманенные наслаждением глаза. Ее вид был очень невинным. Пухлые сухие губы чуть приоткрыты и их слегка задевают зубы, чтобы не дать выхода громким звукам. Обхватив ее лицо руками, он продолжал смотреть в молящие глаза. Джисан никогда бы не сказала редактору о том, чего хочет, но глаза не врут. — Ты так усиленно сдерживаешься, — заметил Чон, проводя пальцем по ее губам. Девушка прогнулась в пояснице, прижимаясь к редактору всем телом, и удерживая его за локти. — Закрой глаза, — прошептал он в губы. Мгновение, казалось, остановило время. Джисан покорно выжидала дальнейших действий парня. — Ты выглядишь так, будто чего-то ждёшь от меня, — продолжал издеваться он. Джисан подавила в себе желание треснуть его по самодовольному лицу. Ее сердце учащенно билось, когда она почувствовала, как рука обхватывает ее талию, прижимая ближе, а палец другой руки снова касается ее губ. Тут она почувствовала, как голова ударилась о что-то мягкое. Он ее уронил. Падение было секундным и кровать мягкая, но было больно и неожиданно. Раскрыв глаза, она схватила подушку и начала яростно бить редактора по спине, приговаривая проклятия. Но успокоившись, она ушла в ванную. ... Глаза Валерио внимательно рассматривали голубые ягодки в коробочке, желая запомнить каждую линию, чтобы по памяти воссоздать в своём блокноте, который всегда было удобно носить с собой. Милая старая женщина с темными волосами встретила их с улыбкой на лице и позволила Валу спать с Мари в одной кровати. Она никогда не хмурила лицо, поэтому можно было подумать, что у неё и вовсе нет морщин, но иногда они все же виднелись. Испанец бесцеремонно пялился на эту женщину, только из интереса, как художник. — Значит, ты художник? — поинтересовалась женщина, поставив перед ним и внучкой обед. Вал утвердительно кивнул и на этом бы и завершился диалог о его ремесле, но Мари пояснила: — Это хобби, ба, — довольно радостно произнесла девушка, уплетая теплый суп. Бабушка поспешила закрыть деревянные створки, когда услышала гром, и как ударяется море о скалы. — Почему ты так сказала? — войдя в комнату, он нахмурил чёрный брови. Их комната была на втором этаже с замечательным видом из окна: чёрное небо пускало молнии и не внушало спокойствия. Но в комнате горел свет тёплого оттенка, на кровати было тёплое одеяло с подушками, а ноги щекотал ворс зелёного ковра. — Ты опять меня обвиняешь? — недоуменно спросила Мари, натянув носки на замершие ноги. — Я не обвиняю тебя, но.. — А что ты делаешь? — она подскочила и в секунду оказалась перед его лицом, с вызовом глядя в его глаза, — Ты каждый раз злишься на меня, но я ничего такого не сказала, — яро жестикулируя. Вал поморщился и обхватил голову руками, он чувствовал, как сейчас она взорвется. — Ты... ладно, забудь, — только бросил он и вышел. Парню это все надоело. Надоело каждый раз объяснять, что он не просто рисует, он мечтает добиться высот, неужели так сложно поддержать его? Сбежав по лестнице, придерживаясь за деревянные перила, он снова оказался на кухне. Ее бабушка сидела за столом и тоскливо улыбалась, мешая ложкой в кружке. Над ее головой висела одна лампа. Это место казалось таким тихим и родным, словно сюда можно прийти и спрятаться от всего того что тебя преследует, а именно — страшный шторм. — Она так и не изменилась? — грустно спросила бабушка, отпивая горячего чая. Валерио отодвинул стул напротив и уселся. Сложив руки, он пялился на женщину, но уже не так, как до этого. Этим взглядом он дал понять, что слушает ее, а женщине и не нужно было понимать, она знала, что он слушает. — Ее папашка для неё пример настоящего мужчины, лучше б с деда пример взяла, — поясняла женщина, — Дед моряк у неё, утонул недавно. Он был таким.. — но женщина не смогла обьяснить, каким именно был ее муж. Все было в ее глазах. Даже вспоминая его сейчас, она улыбалась не тоскливо, а радостно. Ее глаза блестели от воспоминаний минувшей молодости и прекрасной жизни. — Беги от неё. Единственный мужчина, которого она любит, уважает и боится — отец, — оторвавшись от воспоминаний, она мотнула головой и встала... Глаза наконец оторвались от слепящего экрана. Чонгук уставился в темноту, часто моргая, давая глазам отдохнуть от противного света. Он откинулся на кровать, расслабляя шею. Редактор ухватил подушку девушки, накрывая ею своё лицо. Пуховая подушка пахла терпким ароматом вперемешку с порошком. Заполнив легкие приятным запахом, он шумно выдохнул его, улыбаясь. Поднявшись и включив свет, он оглядел комнату: тёплый свет падал на помятую кровать с разбросанными одеялом и подушками, по полу раскиданы вещи, стопки книг расфасованы по разным углам комнаты и не планируют убираться, дверь на балкон чуть приоткрыта, входящий ветер колышет тюль, словно парус. Закрыв дверь балкона и поморщившись от холода, Чонгук прошёл в ванную. Открыв дверь, он опешил. Джисан наклонила голову и протирала чёрные волосы, которые смешно летали в разные стороны. Разогнувшись, девушка пригладила волосы назад, открывая вид на профиль и острые скулы. Редактор тупо уставился на неё. Ее острая челюсть смотрелась очень выигрышно и придавала девушке несколько злой вид, пряди мокрых волос спадали по обеим сторонам на лицо, вода с них стекала по спине все ниже, чёрное белье подчеркивало ее ягодицы и бёдра, но самым манящим в этой картине был ее взгляд. Джисан смотрела на себя с искрами в глазах. Оценивающе пробегалась по изгибам своего тела, кусала губы, понимая, как она красива и сексуальна. Она восхищалась. Джисан почти обнаженная рассматривала себя без стеснения или отвращения, как это бывало раньше. И именно эта любовь к себе поражала и возбуждала редактора. Поэтому ему очень хотелось коснуться ее горячей, от душа, кожи на бёдрах, провести выше грубыми пальцами по изгибам тела, поцеловать мокрое плечо, мазать языком по тонкой шее и наблюдать за тем, как она чувствует его, отвечает на его касания и ласки. — Что, никогда не видел женской груди? — возвращает его в сознание, указывая пальцем на мокрую грудь. Писательнице нравился его заинтересованный взгляд, он воспламенял ее. Она подошла ближе, коснувшись ладонью области его сердца, девушка почувствовала с какой невероятной скоростью оно стучит. Это ее позабавило, и она ухмыльнулась. Чонгук запустил руку в ее мокрые волосы и потянул ближе к себе. Джисан поддалась, встав на носочки, она ухватилась за его локти и невинно глядела на него. — Нет, видел, — ответил он на давно заданный вопрос; Джисан сначала даже не поняла о чем он. — Тогда чего так глазеешь? —прошептала она, кусая нижнюю губу, продолжая следить за его взглядом, — Даже сейчас, — с издевкой шепнула она. — Красиво, — коротко оповещает, посчитав, что только это не будет звучать глупо. И вправду, чего это он, как подросток с желанием трахать все, что движется, уставился на неё. Вот-вот потечёт слюна и он забормочет. — Сэр, — обратилась Джисан, хлопнув ладонью его по подбородку, — попридержите челюсть, — одобряя напыщенность собственной фразы, улыбается, прошмыгнув под его ослабевшей рукой. Капли стекали по привлекательному телу ближе к полу. Чонгук спустя пару минут душа покинул ванную комнату, взъерошивая по дороге к девушке серые волосы. Джисан надевала платье, в то время как парень прошёл в комнату, к комоду, достав белье. Когда писательница натянула на хрупкие плечи леопардовые лямки, редактор подошёл сзади, упираясь пахом в поясницу девушки. Она взглянула на его профиль: улыбка обнажала зубы и он с интересом следил за своими действиями. Пальцы его левой руки осторожно коснулись плеча, ухватив леопардовую лямку, и плавно сдвигали ее вниз, тем самым обнажая левую грудь. Они оба следили за этими действиями с замиранием сердца. Нагнувшись, он тёплыми губами коснулся замершей кожи, согрев ее. Поцелуй был мимолётным, чтобы Чон не увлёкся. После той поездки, Джисан не гласно начала оставаться у редактора дома. Ночью пара развлекалась, утром согревалась в объятиях. А рабочие вопросы насчёт новой книги писательницы они решали вместе. — Чон, рубашка, — стянув предмет с стула, протянула. Чон обернулся, спохватившись охнул и, протянув руки, почти ухватился за ткань, но Джисан отдернула руку, поиграв бровями. Он попытался снова забрать предмет, сделав ещё один выпад, но она снова отошла. Чонгук выпрямился, непонимающе глядя на Джисан. — Я не понимаю... — в недоумении проговорил он, но она лишь покрутила пальцем, чтобы он повернулся спиной. Она подошла ближе, так тихо, как только могла. Играла. С ним и его нервами. Чонгук доверился ей и протянул руки к чёрным рукавам, которые она ему подставляла. Надев вещь, он развернулся и ухватился за чёрные пуговицы, собираясь застегнуть, как вдруг заметил тонкие пальцы Джисан рядом. — Я сам.. — неуверенно произнёс редактор, но писательница вновь не дала этого сделать. Указательным и большим пальцами она ухватилась за чёрную пуговицу близь паха. Застегивала ее она долго, по крайней мере так показалось парню. Писательнице нравилась реакция парня. Она закусывала губу, одобряя собственные действия. Оставив две первые пуговицы не застегнутыми, она разгладила складки на его груди и отошла, дав возможность Чонгуку вздохнуть полной грудью. Жить с ней тяжело.***
Лифт, освещённый тусклым слепящим светом, довез пару до нужного этажа, растворив свои двери перед входом в зал. Галантно пропустив даму вперёд, Чонгук вышел из лифта. Дверь в зал Джисан открыла уже сама, и яркий свет ослепил парочку. На потолке красовалась большая люстра из стёклышек, похожих на бриллианты. Пол из темного мрамора был вымыт и оттого был таким прозрачным. Чёрные туфли писательницы ударялись о поверхность. Сегодня она чувствовала себя королевой бала. Все писатели с их представителями и друзьями, казалось, смотрят в изумлении на вошедших парня и девушку. Джисан немного поежилась в легком платье, отпрянув назад и наткнувшись на Чонгука, который без лишних слов накинул на ее открытые плечи свой чёрный пиджак. — Молча, — бросил он, когда она была готова возразить. И, завидев знакомую, уверенным шагом прошёл к ней и стоящей рядом незнакомке. Чонгук приобнял девушку в чёрном блестящем платье, прошептав на ухо приветствие. Сыльги была рада видеть друга, поэтому удержала его руку, обращая внимание его глаз на стоящую рядом в синем легком платье девушку. Джисан наблюдала издалека нахмурив брови. «И почему тебя вообще это трогает? Какое тебе дело с кем он болтает?» Заваливала она себя вопросами, фыркая и закатывая глаза. Она явно была крайне недовольна и предпочла, чтобы он на протяжении всего вечера был рядом с ней, всё-таки девушка его подружки ее конкурентка. Только когда Сыльги указала на девушку, стоящую далеко от них, Чонгук спохватится и ближе притянул за руку писательницу. — Девочки, это моя горе-писательница, — по-доброму пролепетал Чон, обнимая девушку в его пиджаке за плечо, прижав к своей груди. — Джисан, — протянула она руки им, перед этим фыркнув на высказывание парня, чем позабавила его. — Чон, там какая-то дама очень пристально глядит на тебя, — оповестила парня Сыльги, спустя несколько минут бессмысленным разговоров, в течение которых спутница редактора казалась не слишком приветливой; она незаметно для незнакомки указала на неё пальцем. — Погодите минутку, — бросил парень, и направился в дальний угол большого зала, огибая толпу в костюмах и платьях. Блондинка с короткими волосами опиралась о колонну, прожигая в идущем на неё парне дыру. Она жеманно потягивала шампанское и ухмылялась, когда Чонгук галантно ей поклонился, протянул руку и проговорил: — Потанцуем? — изогнув брови, выжидающе глядел парень. Незнакомка оправила пиджак и уже было хотела возразить, но диджей вовремя включил песню для танца, так что блондинка не смогла отказать парню. Блондинка схватила парня за руку и сама потянула в танец. Парень прижимал маленькое тело к себе, удерживая грубыми руками, и кружил его по всему залу, привлекая внимание гостей. Она старалась удержаться за его плечи, но была слишком низкой для Чонгука. Музыка играла быстро и громко, местами замолкая. Пара лишь подстраивалась под звуки. Девушка казалась мягкой, податливой и очень эластичной, в его ладонях она растворялась, позволяя ему вести ее как того он хочет. Танец этой парочки казалось наполнен страстью. — Мы знакомы? — прошептал парень; его серые волосы спадали ему на лицо, щекоча щеку незнакомки; пара рассталась, и девушка снова элегантно забрала у идущего официанта бокал шампанского, осушив его, проговорила: — Здравствуй, Вал, — проглотив жидкость и ухмыльнувшись поприветствовала его она. Редактор насупился и попытался схватить девушку за локоть, но она вздела руки вверх и повертела пальцем, все так же усмехаясь. Но вот веселье для девушки закончилось, когда Чонгук, как она думала, отстал от неё и так и не понял. Однако парень схватил ее за плечо и развернул, прижав к стене. Ее спина встретилась с белым мрамором, от чего девушка поморщилась. — Каков конец? — глядя ей в глаза, начал парень. — А сам как думаешь? — посмелев игриво спросила незнакомка, сложив руки на груди. Теперь парень прожигал в ней дыру, думая, что так добьётся ответа. Наивный. — И кто ты? — Называй меня просто А. Аноним или автор. Как тебе угодно, — больше вопросы парня не интересовали. Девушка воспользовалась замешательством парня и выскользнула из-под его руки, отправившись искать официанта. Пока Чонгук в замешательстве стоял и пялился в стену, толпа огромным потоком стягивалась ближе к сцене. Свет стал темнеть, пока совсем не исчез и единственным освещенным местом был микрофон на сцене, который держал низкорослый пухлый мужчина. Отключив мысли, парень подошёл ближе к сцене и, не найдя девушек, остался на месте. Гости и писатели шептались, гадая, кому достанется премия для новичков. Это ведь огромная честь. И вот по красной дорожке к микрофону и мужчине рядом прошла девушка в синем платье и, сверкая счастливой улыбкой, забрала золотую статуэтку в форме стопки книг. Айрин пожала мужчине руку и позволила фотографам сделать несколько снимков, после чего спустилась вниз и подошла к Чону, которого увидела со сцены. — Пойдём, — прошептала она у его уха и потянула за рукав вглубь толпы. — Поздравляю, — тихонько хлопала в ладоши Сыльги, обняв писательницу за талию и поцеловав в висок. Джисан кинула сухое поздравление и стала ждать своего награждения. Была она расстроенна, потому что золото забрала подружка Чонгука. Поэтому, когда бронза досталась ее книге «Под дождем», писательница была не очень рада, а попытки компании поддержать ее лишь бесили. — Хреново, конечно, но дальше —больше, — проговорила Айрин, похлопав девушку по спине, но та лишь недовольно зыркнула и Айрин отпрянула. Чонгук приобнял девушку за плечо, но она лишь недовольно пихнула его локтем в бок, злобно прорычав: — Иди к своим подружкам, — и, словно обиженный ребёнок, всучила ему награду, зашагав к выходу.***
... Песни птиц проникали в комнату через открытое окно, лучи солнца щекотали смуглое лицо испанца. Валерио спал на полу. Вчера ночью его посетила масса идей, которые он хотел воплотить на бумаге. Поэтому сейчас вся его комната была завалена изрисованными листами, а один вот-вот будет подхвачен ветром и улетит с балкона. — Нет! — вскрикнул Вал, увидев, как лист уже поднялся и почти отправился в полёт; спросонья парень поскользнулся на паркете, но сумел схватить лист и отбить себе подбородок. — Доброе утро, Вал, — морщась от боли, проговорил юноша. Поднявшись, он протер лицо руками и оглядел комнату. Кровать идеально заправлена, а красный ковёр завален карандашами и мусором. После последней встречи с Марибель прошло несколько недель. Они так и не помирились после того случая у бабушки. Нет, парень все ещё горячо любит эту прекрасную девушку и готов подарить ей весь мир, нарисовав его, разумеется. Но почему Мари так отрицательно настроена? Она так хочет, чтобы он понравился ее отцу? Ладно, эти размышления можно оставить на потом, а пока парню необходимо позавтракать, и сделать это лучше у моря. Улыбка сразу появилась на его лице, как только смуглые стопы соприкоснулись и тёплым золотым песком. Морской ветер теребил его чёрные кудри, и парень чувствовал себя как никогда счастливым. Утром море было спокойным и гладким. Чайки пролетали не часто. Пляж спал. Вал разложил свой завтрак на сумке и принялся рассматривать воду и наслаждаться тишиной, прикрывая глаза и вдыхая воздух. Где-то вдалеке проезжали машины — люди ехали на работу. Дети начинали кричать где-то на площадке, видимо, играют опять во что-то смешное. Город просыпался. Доев, он снова уставился на те самые горы, которые не получились у него на одном из рисунков так, как того хотела Мари. Марибель — какое прекрасное у неё имя. Такое нежное и простое. Как пломбир. Вроде простой, но такой нежный и вкусный. Валерио не помешает съесть мороженого. — К тебе пришла Мари, — первое что он услышал от матери, когда переуступил порог дома. С искрами в глазах, окрылённый любовью, Валерио вбежал по лестнице наверх, скорее к своей двери, вот, сейчас он отворит ее, а она будет мирно спать на его кровати, или лежать и ждать его. Открыв деревянную дверь, испанец пришёл в ужас. Мари была в красном платье, в том самом красном платье, но стояла к нему спиной, у камина и.. жгла его черновики. Парень сначала не понял, что произошло, но потом огляделся: холсты были продырявлены. Первая картина с пляжем — дыра, вид из его окна, когда небо окрасилось в розовые тона — дыра, милый уличный кот — дыра, картина, после которой и началась его любовь к ней — дыра. Громадная ярость захлестнула его глаза и он, ослеплённый пеленой злости, схватил девушку за плечо, она не заметила, как он вошёл и преспокойно сжигала его черновики, которые он сделал этой ночью. — Ох, Вал, ты напугал меня, — произнесла спокойно девушка, с улыбкой на лице, продолжая кидать листы в камин. — Что ты наделала?! — взревел парень, оттолкнув ее от горящего камина, пытаясь спасти только обожженные листы. Девушка рухнула на пол, чуть ударившись головой. — Ай, я ударилась головой, — эмбрионом согнувшись, она гладила ушибленное место, — эй, тебе будто все равно! — вскричала Мари, поднявшись на ноги. Вал обернулся и с яростью дикого зверя в глазах пошёл на неё. Он был похож на волка, грозно глядя карими глазами, желая чуть ли не задушить девушку. Обставившись в шаге пятившейся девушки, он зажмурился и что есть силы прокричал: — Убирайся! Марибель так испугалась, что спотыкаясь, молниеносно спустилась вниз, хлопнув дверью. Обернувшись и взглянув на все произошедшее, что-то сломалось, откололось от его сердца, от чего он завопил, как раненный зверь. Он будто не мог говорить, он не мог объяснить эту боль, которую испытывал. Казалось все напрасно. Испуганная мать прибежала на жалобные, животные крики сына и сама удивилась произошедшему, она подошла ближе и обняла Валерио за голову, пока по его щекам текли обжигающие слёзы. Сердце матери заболело...