Кровь с молоком

      Когда Джейкоба не стало, Джени пришлось заботиться о себе самостоятельно. Она не чуралась любой работы, но не каждая была по силам тринадцатилетней девчонке. В один момент пришлось выкинуть из жизни детские развлечения, смех и гуляния до поздней ночи. И если раньше Джени не отличалась дружелюбием, то сейчас и вовсе хмуро смотрела исподлобья на каждого, кто осмеливался нарушать ее уединение. На дух не выносила жалость к себе и попытки напомнить о брате. Когда никого не подпускаешь близко, то и терять будет некого, а значит и болеть станет меньше. Уличная компания старших товарищей поддерживала насколько хватало сил и возможностей, но и это не могло продолжаться до бесконечности. В четырнадцать Джени прибилась к кочующему табору и отправилась с ними в Чахтице на поиски лучшего будущего, да там и задержалась. Кошмары затерялись в прошлом, и девушка, полноправно считая себя взрослой, оставила все воспоминания о прошедшем там же, в детстве. Лето в местной деревеньке было теплым и дождливым, а зима напротив снежной и холодной. Джени бегала босой, пока земля оставалась прогретой, помогая на рынке везде, где только требовались свободные ловкие руки. Девушка хоть и уродилась небольшого роста, но в прыткости не уступала даже коренастым. Легко находила общий язык с людьми разных возрастов и чувствовала себя непринужденно, как рядом с ними, так и в обществе ровесников, но знакомств почти ни с кем не водила. Где-то платили звонкой монетой, а где-то кормили досыта. Правда случалось получить и тумаков, но Джени не жаловалась. Она и не принцесса, чтобы требовать к себе особенного отношения. Однако бывали и тяжелые дни, когда заботиться о себе приходилось не физической работой, а ловкими руками, что юркали в чужой карман в поисках кошельков или пары серебряников. Еще вчера Джени грозило судебное наказание за неудачную попытку воровства у знатных господ, а сегодня она на пути в огромный Чахтицкий замок, о владелице которого ходят легенды. Графиня Батори брала под опеку детей, обещая крышу над головой, питание и обучение. Жизнь в неволе подчиненная чужому распорядку и власти не прельщала Джени, но ее желания никто не спрашивал. Хочешь выжить-подстраивайся. Поэтому взамен судебного наказания Джени выбрала свободу, ограниченную пределами чужого замка. Повозку то и дело потряхивало на ухабистой дороге, ведущей через лес. И, тем не менее, Джени все время клонило в сон, под мерное пение погонщика. Влажное сено казалось самой удобной постелью на свете, несмотря на запах сырости и затхлости, хотя девушка уже и не помнила, что значит удобство. Рядом с ней сидел запуганный мальчишка лет десяти, что время от времени кусал губы, которые белели под натиском зубов. Он теребил краешек своей заношенной рубахи и озирался по сторонам при каждом толчке о землю. А еще девочка, на вид ровесница Джени, что обнимала и тихо поглаживала малышку, которая беззвучно плакала, уткнувшись в юбку сидящей сестры. И две прислужницы графини, что забрали их из рук суда. Обе хоть и делали вид, что переговариваются между собой, а на самом деле следили за тем, чтобы эта веселая компания детей не разбежалась при первой же возможности. Джени наблюдательна, она подмечает многое, как с самого детства учил ее Джейкоб - это может пригодиться в будущем. Возможно, этот тихий забитый мальчик станет ей другом, или эта старшая девочка окажется надежным союзником.       Джени понятия не имела, как выглядит графиня, да и некогда ей шестнадцатилетней было интересоваться всякими особами голубых кровей. Эти знания тебя не прокормят и крышу над головой не дадут, а значит, пустая трата времени. Поэтому по пути движения повозки Джени вопросов не задавала, просто присматриваясь и прислушиваясь к разговорам других. К внешней стене замка ведет подъемный мост через ров, а за ним решетка из стальных прутьев. Мрачный замок из серого камня окружен высоченными стенами. Здесь царит запах костров, пахнет пылью, факелы коптят каменные стены, люди вокруг занимаются привычными для себя делами. Пока дети из повозки жмутся поближе друг к другу, Джени думает о том, что никому здесь нет до них дела. Разве что хозяйке мрачной обители, впрочем, с ней еще предстоит познакомиться, наверное. Если ее вообще интересуют босые грязные дети. – Хватит глазеть по сторонам, не на ярмарке. – Джени грубо пихают в плечо. Она злобно зыркает в спину тем двум особам, что сопровождали повозку, но послушно идет следом с остальными детьми. Ступени и каменный пол в коридорах замка неприятно холодят босые ноги. Как вообще в такой обстановке можно жить по собственной воле, Джени недоумевала. На улице конец лета, а здесь как - будто начало лютой зимы. Кожа покрывается мурашками, а зубы непроизвольно стучат еле слышно от холода. Джени обнимает себя покрепче, словно хочет удержать тепло вокруг себя. Зато платья местных женщин разительно отличаются от тонких заштопанных, что есть на Джени и двух других девочках. Может, все дело в одежде. – Как следует отмыть, одеть, обуть и накормить. – Компанию передают в другие руки. Прачка вручает каждому кусок мыла и показывает, где набрать и натаскать для себя горячей воды. Пока Джени занимается приготовлением ванны для себя, то посматривает по сторонам. Волосы становятся мокрыми мгновенно и закручиваются в дурацкие кудри на висках и на лбу. Постоянно приходится останавливаться и смахивать те, что настырно лезут в глаза. Джени нетерпеливо приглаживает их, все равно придется мыться с головы до ног, и продолжает таскать воду. Здесь душно от огня, обилия горячей воды, а еще пахнет мылом и кипятится белье. Последний кислый запах заставляет поморщиться. Две пышные женщины с раскрасневшимися лицами деловито помешивают это белье. В стороне двое помоложе, скребут другое о доску. Руки, покрасневшие по локоть от воды и трения не самое приятное зрелище. Корыто, гордо именуемое ванной, исходит паром, но девушка разбавляет воду, стараясь сделать ее комфортной для себя. Хоть ноги и замерзли, а лезть в кипяток совсем не хочется. Джени сбрасывает одежду и погружается в воду, упираясь коленями в дно. Набирает ее в ладони и выплескивает на себя, увлажняя кожу. Пока девушка распускает косы и смачивает волосы, согнувшись к самой воде, чтобы как следует вымыть их, та незнакомая женщина приходит на помощь. Женские руки ловко намыливают и споласкивают волосы из ковша, а потом повторяют все эти действия еще раз. Женщина помогает скрутить волосы и заколоть наверх, чтобы не мешали при мытье. Шоркает кожу щеткой скребком, от чего та мгновенно краснеет и горит огнем. Проходится жесткой губкой, а потом без предупреждения плескает в корыто ковш кипятка, а за ним еще один. – Горячо же! – шипит девушка, отмахиваясь от обжигающих брызг, что летят на нее и выплескивает часть воды на пол. – Грязь в горячей воде отмыть куда быстрее получится. Некогда нежничать. – Я вам не грязное белье. Вы меня прокипятить вздумали или сварить заживо? – Такая щуплая, да мелкая, с тебя и супа добротного не получится, одни кости. – Посмеивается женщина, и усердно намыливает Джени, несмотря на протесты и желание девушки сделать это самостоятельно. Зато когда она сама уже усиленно скребет ноги и пятки щеткой, ей нравится это ощущение чистоты. Женщина пообещала позволить оставить себе кусочек мыла, и Джени старалась от души, чтобы хоть на первое время у нее в этом замке было что-то свое. Пусть простое мыло не обладало шибко приятным ароматом, но его всегда можно обменять на что-то полезное. Когда водные процедуры закончились, Джени получила чистое платье, фартук, пару туфель и свой мыльный огрызок. Ее грязная одежда, как и у других детей, отправляется в печку. И единственное, о чем думает Джени, что надо умыкнуть где-нибудь огарок свечи, просто потому что она привыкла носить с собой, вдруг пригодится. Новое платье пахнет свежестью и приятно ложится на тело. В ее краях никогда не было таких платьев, собственно как и денег на подобные платья. В нем тепло, и это радует, хотя бы не придется стучать зубами от холода постоянно. Другие девочки безропотно натягивают свою одежду и обуваются. Зато Джени в новых туфлях непривычно, а от платья, что колется шерстью, несмотря на тонкую сорочку под ним, с непривычки чешется тело. На кухне так же душно, как и в прачечной, только здесь вместо белья царят ароматы еды. Желудок Джени приветствует мысли о пище жадным гудением. Они вчетвером рассаживаются за большим деревянным столом, пока повариха раскладывает еду по мискам и ставит перед каждым. Девушка скидывает туфли под столом, давая ногам свободу. Вкус дивный, она сдерживает стон удовольствия от возможности поесть нормальную пищу впервые за эту неделю. На столе миска с хлебом, но Джени на всякий случай спрашивает разрешения. Никто пока не знает, как здесь все устроено, и показаться невоспитанной жадной бедняжкой не хочется даже перед прислугой. – Кушайте на здоровье. – Повариха предлагает добавки, и Джени с мальчишкой с готовностью протягивают миски. Кто его знает, когда в следующий раз придется кушать, а на полный желудок и соображается лучше. Джени хочет сбежать, как только представится случай. Это единственная четкая мысль в ее голове с тех пор, как она узнала, что жить придется пусть и в замке, но под надзором вместе с другими такими же детьми. Ей почти шестнадцать. В таком возрасте все уже выходят замуж и строят свою дальнейшую жизнь исходя из возможностей и достатка. Джени не знает, хочет ли она стать кому-то женой, или в ней говорит окружающий мир с его «так принято», но свободы точно желает. Обзавестись домом и хозяйством с работящим мужем гораздо легче, чем биться в одиночку. Но и бежать в одиночку и поспешно не лучшая затея. Для начала придется найти того, кто здесь уже давно и хоть мало-мальски представляет, как выглядит этот лабиринт полутемных коридоров и одинаковых дверей, а еще как оказаться по ту сторону забора, минуя главный вход и сторожевых собак, которые за версту чуют страх. За раздумьями о том, сколько времени понадобится для воплощения всего этого в жизнь, Джени совершенно забывает про туфли. Она босая выскакивает из-за стола, поблагодарив за ужин, и спешит за остальными. – Где туфли? – интересуется сурового вида дама, что сопровождает детей в сарай на ночлег. – Простите, оставила в кухне. – Удар по шее прилетает незамедлительно. Джени хватается за горящую кожу. – Я исправлюсь и вернусь за ними. – Научитесь беречь свои вещи в стенах этого замка. Воровство здесь не приветствуется и будет сурово наказано, так же как и любое неподчинение правилам. Каждый из вас здесь на равных условиях. Каждый из вас будет работать. И ежедневно снабжать тебя новой парой обуви никто не станет. Ты пока и пользы то никакой не приносишь графине, так же как и вы трое. – Женщина обвела взглядом всех детей и толкнула дверь в сарай. На каждой кровати имелся кусочек соломы, тонкий матрас поверх и что- то похожее на шерстяное одеяло. – Ты, – женщина указала на Джени. – Можешь занять эту кровать. Остальные за мной. Пока девушка прятала под соломой свой кусочек мыла, завернутый в плотную бумагу, услышала, как кто-то подошел за спиной. Напротив нее на соседней кровати сидела миловидная темноволосая девочка явно на пару лет младше, и улыбалась. Совершенно искренне и так ярко, что Джени повернувшись не сдержалась, и улыбнулась в ответ. Кто бы мог подумать, что в таком мрачном месте кто-то умудрился сохранить жизнелюбие. – Привет! Ты новенькая, из тех, что сегодня приехали? – Привет. Да. – Меня зовут Эмма. – Девочка протянула маленькую ладонь. – Я Джени. – Я рада, что ты моя соседка. Можешь обращаться ко мне со всеми вопросами, которых будет не мало, наверное. – Сколько ты уже здесь? – Джени присела на краешек своей кровати, подогнув под себя босые ноги. Две их кровати находились в глубине сарая, в самом конце. Кровать Джени упиралась прямо в стену, и хотелось надеяться, что ночами тут сносно. – Девять месяцев. – Дорогу до кухни знаешь? – Конечно. – Проводи меня, пожалуйста. Я оставила там свои туфли, но пока плутаю в этих бесконечных коридорах. Зато по шее отхватить уже успела. – Виновато признает Джени. – С радостью. Ты быстро разберешься, на самом деле тут все устроено просто. А тумаки привычное дело, но для них всегда есть причина. – Не сомневаюсь. – Пошли скорее, заберем твои туфли, пока их не прихватил кто-нибудь. – Эмма отправилась быстрым шагом через весь сарай. Джени поспешила за ней. Стоило присмотреться к этой девочке, она наверняка может быть полезной. – Иногда по ночам здесь бывает страшно, и снятся кошмары или кто-нибудь кричит во сне. А я все это время жила одна, твоя кровать пустовала. – Эмма сжала ее ладонь, пока они вдвоем петляли в полутемных коридорах замка. От тепла ее руки стало как-то даже спокойнее, и хотя Джени в привычной жизни сторонилась близости, тут она казалась наоборот необходимой. – Ночами холодно? – Не особо. Разве что зимой холоднее станет, но если будешь замерзать, можно будет лечь вместе. Ты маленькая, и я тоже, мы вполне поместимся на одну кровать. – Это еще зачем? – Джени остановилась посреди коридора. – Вдвоем теплее, да и под двумя одеялами точно не замерзнем, – как ни в чем не бывало, поведала Эмма. – А так можно? – Некоторые так делают. На самом деле, никому нет дела, как ты там спишь, лишь бы на утро вставал к завтраку, а после отправлялся выполнять ту работу, которую поручат. Туфли Джени нашлись там же под столом, а повариха под шумок снабдила девушку несколькими кусочками хлеба, завернутыми в чистый платок. Будет, чем отблагодарить Эмму и подкрепиться перед сном. На обратном пути Джени старалась запомнить дорогу, чтобы не таскать с собой новую знакомую каждый раз. Но смешанное чувство беспокойства заставляло ее то останавливаться, то оборачиваться. – Почему ты все время оглядываешься? – Такое чувство, словно кто-то смотрит в спину. – Джени вздохнула и поежилась от собственных слов. Она не страдала мнительностью, но это место будто против воли заставляло ее меняться прямо с первого дня своего пребывания здесь. И Джени пока не понимала, хочется ли ей таких изменений или стоит противиться изо всех сил. – Это старый замок, тут должно быть полно приведений. – Пожимает плечами Эмма. Если ты обернулся и никого не увидел, еще не значит, что у чужих стен нет глаз и ушей. Особенно в замках, каждый из которых хранит вековые тайны поколений. Все в этом месте оставалось пока загадкой, даже его хозяйка, которую Джени никогда не видела, однако все неизвестное страсть как распаляло любопытство каждый раз. – Ты серьезно? – Конечно, нет, – смеется девочка. – Просто место само по себе мрачное и навевает соответствующие мысли. Это пройдет, ты не первая. Тоска по привычной жизни еще некоторое время останется, а потом ты освоишься. Надеюсь, только, что ты не трусиха последняя. – А что? – В сарае бегают мыши, поэтому ничего не оставляй на полу, кроме туфель. – Джени фыркает. – Мышей я не боюсь. – Вот и теней от факелов тоже можешь не бояться. Пойдем, познакомлю тебя с другими. Как раз все уже должны вернуться с ужина. Джени выслушала множество имен, из которых не запомнила больше половины, и увидела столько разных лиц детей, сколько не встречала в привычной жизни. Готовясь ко сну, девушка шепотом общалась с Эммой, осознав, что уже завтра ей вместе со всеми приступать к работе, а она даже не в курсе куда идти. – Утром мы отправляемся все вместе на двор после завтрака. Там каждый получает свою работу. Не знаю, куда назначат тебя в первый раз, но мальчики и девочки работают по-разному. Девочек учат более домашней работе, по хозяйству помогать, а у мальчишек потяжелее нагрузка. Лентяев здесь не любят. – Их нигде не любят, – усмехается Джени. «Лениться станешь - голодным останешься» любил повторять Джейкоб. – Не советую делать свою работу плохо. Во-первых, придется переделывать, а во-вторых, еще и наказать за это могут. – Еще сильнее понижая голос, шепчет Эмма, расплетая свои волосы, что оказываются длиной до пояса. – Где мы можем находиться? – На третьем этаже покои хозяйки, нам туда строго запрещено. Разве что госпожа сама позовет. Первый этаж в свободном доступе. Кухня, прачечная, двор, сараи, скотный двор, конюшня – это наше все. Тебя могут отправить работать куда угодно. Или начищать полы на первых двух этажах. В целом, обычная работа, ничего непосильного, только с непривычки руки могут болеть первое время. – Переживем, поболит, да пройдет. – За ворота замка нам нельзя. – Качает головой Эмма. – Я догадываюсь об этом. – Просто предупреждаю, если надумаешь сбежать. – Я с тобой останусь. Кто-то же должен присматривать за тобой, малявка. – Шутит Джени с улыбкой, предпочитая не озвучивать свои планы раньше времени. Кто знает, может ей тут еще и понравится, в конечном счете. А пока Джени была совсем не против компании этой доброй и милой Эммы, и, слушая ее мерное дыхание, очень быстро заснула сама.       Во сне Джени не тревожат заботы ушедшего дня, а засыпать на сытый желудок куда приятнее, чем размышлять о том, где искать пропитание и крышу над головой на завтрашний день.