Кровь с молоком

      Мрачный замок после уборки и подготовки выглядит куда более гостеприимно, чего нельзя сказать о нем при первом впечатлении, которое все еще живет в памяти Джени. Она любит забираться на тесный чердак самой высокой башенки замка, минуя третий этаж, и в маленькое замусоленное окошко смотреть на все, куда хватает взгляда. Прошло почти полтора месяца, листва на деревьях желтеет и начинает осыпаться коврами на землю. Солнца становится все меньше, а ветра свирепеют. Порой к ночи слышно свист через щели в стенках сарая. В замок привезли еще пятерых детей, которые пока держатся особняком. В особо прохладные дни Эмма перебирается к ней на кровать вместе со своим одеялом и обнимает девушку, прижимаясь к ее спине. Джени не отказывается. Они делят на двоих хлеб, который удается сберечь из кухни, а иногда и личные разговоры. Эмма даже умудрилась раздобыть целую свечу, маленький ароматный кусочек мыла и тканевый мешочек с сухими травами. Свечу она отдала Джени, а все остальное оставила и охотно делилась с подругой. Вся утварь и хозяйственные мелочи вроде свечей и мыла в замке находились под контролем. Так что, либо кто-то нарушил правила, в чем Джени отчаянно сомневалась. Либо сама хозяйка милостиво отдала все это Эмме. Травы не редкость для здешней местности, но девушка, как и другие обитатели сарая, не покидала пределов замка, да и осенью вряд ли можно найти что-то кроме преющих листьев. Эмма наотрез отказалась признаваться в том, откуда у нее такие щедрые дары, впрочем, Джени и так знала ответ. – У тебя паутина запуталась в волосах, и пахнет пылью, как после дождя. Где ты вечно умудряешься собирать столько грязи? – шепотом возмущается Эмма, устраиваясь под одеялами удобнее и пальцами перебирая темные волосы подруги. Такие прикосновения умиротворяют, и Джени блаженно закрывает глаза, позволяя себе не думать ни о чем, в эти редкие минуты удовольствия. – Это не просто грязь. – Таинственно шепчет она в ответ. – А что тогда? – Это оберег, малявка. – Такие бывают? – В полусне интересуется Эмма. – Это шутка. Спи! – Тебе бы только меня дурачить, – бормочет девушка и мгновенно засыпает, крепче обвивая своей рукой Джени. Рядом с Эммой гораздо теплее, и надежнее. Она даже спит спокойно, и это спокойствие передается Джени. Не вздрагивает во сне и вряд ли видит кошмары, потому что настолько безмятежное выражение лица еще надо поискать. Когда Эмма рядом, еще на одну ночь ветра за стенами сарая становятся тише, словно тепло под двумя одеялами способно их обуздать.       Вместе с одной из старших девушек Джени чистит каменные ступени, ведущие на третий этаж. Все та же монотонная ничем не примечательная работа, пока в отдалении от лестницы не распахивается дверь, откуда выходит Илона. Одна из приближенных к графине дам. Она же одна из тех, кто сопровождал Джени с другими детьми в повозке по дороге в замок. Джени перебирается на самый верх лестницы, чтобы лучше видеть. – Оставь открытой. – Слышится негромкий голос самой графини. И по обилию книжных полок девушка делает вывод, что это ее кабинет. Сама женщина сидит в профиль за массивным столом, волосы забраны в высокую прическу и открывают длинную тонкую шею, увенчанную ожерельем, что переливается в лучах солнца, падающих в окно напротив ее стола. В ушах красивые серьги, что своей длиной подчеркивают весь утонченный образ Этери. У теплого платья длинные рукава, закрывающие руки вплоть до запястий, а на тонких пальцах пара колец. – О чем она пишет? – шепчет Джени той, с кем работает. – А мне почем знать? Я даже читать не умею. – Вот бы увидеть. – Говорят, в кабинете графини множество умных книг, и все их она прочитала. – Она и сама умная. – Соглашается Джени, и продолжает свою работу, украдкой наблюдая за тем, как перо в длинных женских пальцах порхает над какой-то книгой и скрипит, соприкоснувшись с бумагой. Джени плохо пишет, зато умеет бегло читать, а еще знает всего пару фраз на латыни, но эта сцена из кабинета не выходит у нее из головы и в следующие три дня. Пока девушка не решает как-нибудь пробраться туда тайком и не увидеть, что же за книжку так надежно прячет графиня Батори в ящике, который запирается на ключ. – Эмма, ты ведь часто помогаешь госпоже. И не говоришь, над чем вы работаете. – Мне не позволено об этом говорить. И если ты снова начнешь задавать вопросы, я все равно не стану отвечать. – Расслабься, я хотела спросить другое. У нее есть книга, в которую графиня что-то пишет. Ты не знаешь, что именно? – Нет, при мне она ничего не пишет. Да и в кабинете у нее я была от силы два раза, когда помогала с письмами. – А потом она запирает ее в ящик на ключ, наверняка там какая-то важная информация. – Задумчиво продолжает Джени. – Вот скажи мне, где ты глазастая уже успела это все увидеть? – Мы работали неподалеку от ее кабинета, и дверь была открытой. – Вы работали или смотрели, чем занимается госпожа? – Смеется Эмма. – И то, и другое. – Улыбается Джени. Нет, правда, вокруг Батори столько слухов и загадок, что невольно начинаешься засматриваться на эту женщину, что является на глаза простых людей и так не часто. – В любом случае, это не наше дело. Не стоит совать нос. – Ты права, – согласно кивает Джени, хотя на самом деле так не думает. – И не вздумай, пожалуйста, искать приключений на свою голову. Графиня знает больше, чем говорит. Если ты попадешься на чем-то вроде проникновения в хозяйский кабинет тебе несдобровать. – Я не собираюсь искать себе проблемы. – Но это совсем не значит, что проблемы уже не ищут Джени сами.       За пару дней до назначенной даты праздника, начинают съезжаться гости. В конюшне прибавляется лошадей, а у слуг работы. Но несмотря ни на что дети в приподнятом расположении духа и когда Джени решает все-таки узнать, в чем причина такой перемены всеобщего настроения, оказывается, что праздники в этом замке, несмотря на кучу работы, ждут не только знатные особы, но и простая прислуга. Все, что остается со стола, перекочевывает на кухню, а там уже по тарелкам детей и остальных. Получается своеобразный пир для всех. Портниха бывала в замке чуть ли не каждый день последние две недели, подгоняя новое платье для графини, и Джени увидела однажды, как женщина вытирает слезы после визита к Батори. Эмма пропадала там же, помогая с отрезами ткани и булавками. За хорошую работу ей даже досталось несколько шпилек и атласных лент, чтобы закалывать волосы, только в конюшне, да на кухне красивой прической удивишь разве что лошадь или мертвую курицу. – Ты когда-нибудь бывала на таких праздниках? – Эмма светится от происходящего не меньше остальных. – Где я со своим бродячим табором и где знатные особы? – Смеется Джени, очищая жесткую чешую рыбы. Сырая и скользкая, рыба так и норовит выскочить из ладоней на пол. – Это интересное событие. Столько знатных дам в прекрасных платьях, со своими мужчинами. Прически, одна невероятнее другой, много музыки, танцы. Шумно, правда, но так даже к лучшему. – Столы от еды и вина ломятся, наверное. – Не без этого. – Думаю, мне бы понравился такой праздник. – Соглашается Джени. Она вспоминает про ярмарочные гуляния, возможно отдаленно они и напоминают что-то подобное, только в замке публика знатная, да и все остальное получше. – Теперь и мне хочется одним глазком взглянуть. – Я буду помогать в зале, разливать напитки и следить за тем, чтобы гости ни в чем не нуждались. Но я что-нибудь постараюсь придумать для тебя, – обещает Эмма.       В намеченный день, ближе к вечеру, все заканчивают с работой пораньше, чтобы не попадаться на глаза уважаемым гостям. Джени умывается с ароматным мылом, переплетает волосы в аккуратную косу и подвязывает ее красной лентой. Она чуть ярче бордового платья служанки, но все равно очень идет ее темным волосам. Там же, сверху между сплетенными прядками девушка втыкает шпильку, которую позаимствовала у подруги на время, так, чтобы ее не было видно. Сама Эмма в чистом платье с волосами, забранными в пучок на затылке, умытая и сияющая, объясняет Джени, как пройти в зал в самый разгар праздника и остаться незамеченной. Когда все гости выпьют и перестанут замечать что-то дальше своего носа, можно будет спокойно посмотреть изнутри на это сборище знати. Подхватывая подол роскошного платья, графиня медленно передвигается по залу, приветствуя и перекидываясь парой фраз с каждым из гостей, как подобает хорошей хозяйке. Светлые завитые волосы сколоты в громоздкую прическу, а пара локонов выпущена у лица, обрамляя аккуратный овал. Открытые ключицы, острые плечи под тонкой тканью струящегося платья. Драгоценности переливаются в свете многочисленных свечей и оттеняют кожу женщины, придавая ей более неестественный оттенок, чем есть на самом деле. Этери для всех и в тоже время сама по себе. Склоняя голову набок, женщина создает впечатление, что внимательно слушает и вставляет по ходу разговоров свои реплики, но со стороны заметно как она расслаблена в отличие от своих собеседников. Графиня делает несколько глотков из своего бокала и движется дальше между присутствующих гостей. Словно для нее это все как ежедневная обязательная работа, которую Батори привыкла исполнять безупречно. Она не водит дружбу с принцами и принцессами, зато из-за ее положения и денежного благополучия завести дружбу хотят с ней. Или не дружбу… Один из мужчин по-хозяйски хватает ее тонкую ладонь своей ручищей, и тащит в сторону, что-то настойчиво высказывая Этери в лицо. Но, надо отдать должное, женщина со всем свойственным ей спокойствием, выслушивает его до последнего слова. И только потом, выдернув свою руку, тычет длинным пальцем ему в грудь, и тонкие губы складываются в проклятия, не иначе. Потому что на лице мужчины появляется смесь страха и удивления, тогда как на лице графини сплошное торжество с улыбкой. Джени мстительно наслаждается представлением, думая о том, как Батори способна поставить на место не только зарвавшуюся прислугу и детей, но и тех, кто ровня графине. Чуть позже тот же самый тип умудряется облапать Эмму и еще пару девушек из тех, кто суетится, подливая гостям и поднося еду. После этого его просто выводят прочь из зала, и мрачный взгляд хозяйки говорит о том, что больше ноги его в этом замке не будет, при условии, что ему удастся унести отсюда свои ноги. Этери о чем-то говорит с девушками, совсем недолго. Они расходятся, но в последний момент женщина оборачивается и, остановив Эмму, задерживается рядом с ней. – Ты в порядке? – Джени читает по губам. Эмма согласно кивает и что-то говорит быстро-быстро в ответ. Графиня ласково треплет Эмму по щеке, и улыбается глядя в ее лицо, а потом вновь возвращается к гостям. Эмма с таким обожанием смотрит ей вслед, что Джени передергивает. Девчонка сияет от радости, и щеки ее залиты румянцем. Чем Батори так зацепила? Да, красивая, да богатая и обладающая властью, но пугает она при этом ничуть не меньше, чем приковывает взгляд своей красотой. Пугает даже таких, как Джени, кто с детства не думал о том, что такое страх. Этери внимательно оглядывает зал, и губы ее насмешливо кривятся глядя именно туда, где скрывается Джени. Девушка понимает, что ее заметили, но не предпринимает попытки сбежать к себе, продолжая рассматривать гостей. Какая теперь разница, если этот цепкий женский взгляд все равно остановился на тебе? – Ты закончила свою работу на сегодня? – Графиня подходит бесшумно. – Да, госпожа. – Почему ты прячешься здесь, Джени? И снова босая. – Насмешливо замечает она. – Туфли остались в сарае. Хотела посмотреть, как у вас все устроено. Никогда не доводилось бывать на подобных праздниках. – А тебе хотелось бы? – Думаю, да, госпожа. – Отчего же ты не сказала об этом? Могла бы быть одной из них, кто суетится среди гостей. – Для меня это все в новинку. Всему нужно научиться. – Ты способная, а еще умная. – Благодарю вас, госпожа. Пожалуй, мне пора к себе, или помочь на кухне остальным. – Джени некстати вспоминает взгляд Эммы полный обожания и желает оказаться где угодно, только не рядом с Этери. Находиться долго в обществе этой женщины невозможно, или затапливает страхом или смутным подозрением, что она способна приучить к себе одними только разговорами. – Ну, уж нет, Джени. Так просто я тебя не отпускаю. – Длинные пальцы смыкаются на шее, словно обруч, и девушка чувствует мягкость атласа от ленты, что обвивается вокруг ее шеи, повинуясь женским ладоням, которые скрепляют два края свободным узелком и тянут за края вниз, заставляя поднять голову. Когда только успела? Тонкая рука перехватывает через плечи, прижимая девушку спиной к себе. Все-таки любопытство порой плохой союзник, иначе она смогла бы уловить, когда лента с ее волос попала в руки Этери. Кожа женщины несет на себе аромат розового масла, который действует, как успокаивающее средство и Джени борется с этим призрачным покоем, не желая терять чувство реальности. – Я могу что-то для вас сделать, госпожа? – осторожно интересуется она. Ее больше не держат руки графини, но и свободной девушка себя почувствовать не может: лента мягко давит на шею, от чего дыхание учащается. – Я знаю, благодаря кому ты здесь. Не пытайся делать вид, что ты пришла сама по себе. – Но я пришла сама. – Упрямо настаивает Джени. – И раз уж ты здесь, маленькая лгунья, выпей за мое здоровье. – Девушка не видит лица Этери, зато чувствует ее губы рядом с виском, как теплое дыхание касается кожи, потому что женщина выше ростом, да еще и в туфлях. Губы Джени касаются краешка прохладного кубка, и девушка делает глоток, чувствуя, как вино горчит на языке, слегка обжигая горло. – Я знаю, чего ты хочешь, – интонация голоса графини меняется. Дрожь пробегает по спине Джени и вторым глотком она давится, закашлявшись и утирая рот ладонью. – И чего же? – Сбежать от меня. – Мне некуда бежать. – У Джени нет дома и того, кто ждал бы ее там, за пределами этого замка. И чем дольше она здесь находится, тем больше забывает свою прежнюю жизнь. – Все это не мешает тебе мечтать о свободе. Но что ты хочешь от своей свободы? Шарить по чужим карманам ради пары грошей? Весь день быть на побегушках ради тарелки супа? – Вам-то какое дело? Это моя жизнь, и мой хлеб. – Возможно, вино напрочь убивает чувство самосохранения уже после пары глотков. Поэтому Джени пьет еще. – Ты права, я просто не понимаю, почему некоторые из вас так противятся научиться чему-то дельному, что пригодится в будущем. Почему вам не сидится на месте? – Может потому, что вы удерживаете силой? Или виноваты все страшные слухи, которые ходят вокруг вас и вашего замка. Вас попросту боятся. – Я не становлюсь в полнолуние оборотнем, – усмехается женщина. – Это только слова, госпожа. – Как ты думаешь, почему твоя подружка меня не боится? – Она вас обожает. Это же очевидно. И готова на все, чтобы угодить. – А на что готова ты, Джени? – Я могу вам сказать, на что не готова…например, жить как собака на поводке, даже если он длинный и мягкий, как атлас на моей шее. – Лента сползает по коже. Пальцы переплетают косу и закрепляют красный атлас на волосах, словно ничего и не было. – Тебе пора уходить, через час все начнут расходиться, и я тоже. – Да, госпожа. – Будь умницей. И Джени, которой вино в полной мере ударяет в голову, не находит ничего лучше, как добраться до кабинета графини, вскрыть шпилькой запертый ящик ее стола и найти книгу. Разве не умница? Огарок свечи капает воском на ладони и платье, но Джени не обращает внимания. Ее ждет большое разочарование, потому что в книге лишь имена, весь остальной текст на латыни, которую девушка не знает настолько хорошо, чтобы читать и понимать, о чем тут речь. Напоследок она оглядывает книжные полки и видит немало книг с названиями на латыни, но рассматривать их внутри уже нет времени.       Мальчишка с конюшни, тот самый, с которым они приехали в одной повозке, Сэм, уже не выглядит запуганным и нерешительным. Наоборот, он ловко управляется с работой, и подмечает много всего остального. Из замка отправляются последние гости, а Джени сегодня работает вместе с ним. – Можно спрятаться под слоем соломы и выехать незаметно на чужой повозке. Их никто не досматривает у ворот. – Хочешь сбежать? – Хочу, – решительно отзывается паренек. – И обязательно это сделаю, как подвернется случай. – И так просто рассказываешь мне об этом? А вдруг я все выдам. – Не выдашь, – улыбается мальчик. – Потому что я вижу, что ты хочешь того же. Сбежать из этого места. Только я работаю один, и тебя с собой не возьму, уж извини. Каждый сам за себя. Паренек смышленый, не смотри что возрастом, как Эмма. Называть его малявкой язык не поворачивается. И он прав, при жизни, полной лишений, где каждый день, как последний, каждый сам по себе. Джени берет на заметку это наблюдение. Такая идея вполне выглядит, как дельное начало к плану о побеге из мрачного замка. Его окружают двенадцать деревень, податься можно в любую. Но можно ли чувствовать себя в безопасности от взора графини, который, кажется, видит каждого насквозь?