Кровь с молоком

      Джени в свободное время возвращает привычку забираться на чердак, чтобы с высоты обозревать окрестности. Снега немерено, если бы ей пришлось скитаться одной, она бы уже давно замерзла насмерть или стала добычей волков. Зимы в этих краях и правда суровые, однако, работать на кухне или в замке, где разведен камин, куда приятнее, чем на конюшне или на улице. В покоях графини всегда тепло и Джени порой ловит себя на мысли, что ей не хочется уходить, чтобы ночью стучать зубами от холода на холодной соломе в сарае. Но о тепле или втором одеяле девушка упрямо не просит. Не сахарная, переживет. Зимние дни тянутся, кажется, бесконечно долго. Несмотря на то, что в сарае пополнение в виде нескольких детей с улицы. Напуганные и маленькие, они жмутся друг к другу, и со страхом оглядываются по сторонам. Джени подходит к каждому и берет за руку, успокаивая прикосновением. Приехав сюда она, конечно, была старше, чем эти дети, но вполне понимает страх малышей перед неизвестностью. – Как тебя зовут? – Лиззи. – Я Джени, и ты можешь мне доверять. – Девушка говорит спокойно с каждым из детей, и это располагает к себе, так же как ее теплое участие. Ей хочется быть полезной так же, как однажды получилось у Эммы. Джени скучает по подруге, и ее желание позаботиться о новеньких только крепнет, когда девушка думает про Эмму. Дети на самом деле проникаются к ней теплом. Джени словно старшая сестренка, которая и знает больше, и постоять за тебя сможет, если кто из старших начнет приставать. А еще она учит не бояться графини Батори, о которой ходят ужасные слухи там, за пределами мрачного замка. – Ты пользуешься уважением среди детей. Чем же ты их так приворожила? – со смехом интересуется Этери, когда Джени вытирает пыль в ее кабинете. – Я просто пытаюсь помочь им привыкнуть, госпожа. Я ведь и сама была такой же напуганной. Эмма помогла мне освоиться, с ней как-то спокойнее сразу стало. – Внешне свой страх ты не показывала – Вы внешне тоже не выглядите, как человек, который способен наказывать и купаться в крови. – Не дерзи, Джени. – Да, госпожа. – Девушка низко склоняет голову, но женщина видит едва заметную улыбку, что трогает уголки ее губ. В чахтицком замке намечается очередное торжество через несколько недель, и Джени наконец-то выпадает шанс попасть на праздник, пусть и в качестве служанки. Госпожа обещает новое платье и вообще старается не выпускать Джени из виду. Она всегда работает где-то рядом, то на третьем этаже, то в кухне под присмотром кухарок. Медленно, но верно становится одной из личных служанок графини, несмотря на упрямство, нестерпимое желание поспорить и нежелание порой носить обувь в комнатах, где тепло. Вот и портниха вновь становится частым гостем, помогая хозяйке с новым нарядом. – Оставь свою работу, и пойдем со мной. – Но я не закончила, госпожа. – Закончишь потом. – Я бы не хотела оставлять недоделанными свои обязанности. – Ты хочешь сказать, что скоблить грязь щеткой на полу в моей комнате тебе нравится куда больше, чем быть подле меня? – даже по голосу слышно, как Этери быстро теряет терпение. – Нет, госпожа, – испуганно бросает Джени, не желая навлечь на себя гнев на пустом месте. – Пришла портниха, я хочу позвать тебя на примерку. – Беспечно пожимая плечами, бросает женщина, словно это в порядке вещей, искать служанку самой и звать ее. – Я вымою руки и присоединюсь к вам. – Сразу бы так. В зале светло, потому что все занавески открыты, хоть солнце зимой и не жалует своим появлением. Волосы Этери собраны в высокую прическу, открывающую длинную шею, украшенную ожерельем. Подбородок чуть приподнят, и ее образу не хватает только короны на голову, потому что достоинства присущего королевы у этой женщины не отнять. Несколько коротких завитков выбиваются и топорщатся на затылке, придавая ее утонченной красоте каплю несовершенства. Графиня Батори всего лишь человек, которому повезло немного больше, чем тем, кто родился в крестьянских семьях или у бедняков. С тех пор, как Джени начала понимать истинную природу тайных занятий графини и ее приближенных, девушка перестала воспринимать ее как угрозу. Нет, страх, конечно, присутствовал, потому что они пока еще не поговорили обо всем открыто, и Этери не поднимала тему, а Джени, как и обещала, давала время. К тому же женщина по-прежнему оставалась хозяйкой, в доме которой девушка жила и работала, так что наглеть не стоило. Потому что неизвестно как дальше все обернется. Этери стоит на возвышении, закутанная в ткань будущего платья. Портниха крутится рядом, то и дело отмеряя нужный отрезок, делая отметки и подкалывая булавками лишнее. Женщина все согласовывает с хозяйкой, стараясь всячески угодить. И, похоже, что получается. Графиня довольна тем, что видит в отражении большого зеркала. Она отклоняется в сторону, чуть поворачиваясь, и желает взглянуть, как ткань спадает по спине. Джени смотрит, как завороженная. Ей никогда не приходилось видеть столько отрезов дорогого материала, которое скоро превратится в еще одно роскошное платье. Да и вообще, примерку и все происходящее девушка видит впервые, поэтому ей вдвойне интересно. Однако волшебство момента быстро рассеивается под тяжестью реальности. Портниха неаккуратно держит раскрытую булавку и задевает оголенную тонкую руку графини. Острие легко вонзается в нежную кожу чуть ниже сгиба локтя, и тут же выступает кровь. Джени старается прикинуться незаметной, чтобы не угодить под горячую руку. – Простите, госпожа. – Женщина испуганно сжимается под взглядом карих глаз. Этери касается выступившей крови, растирая ее на кончиках пальцев, а потом ее ладонь так же легко взлетает, чтобы наотмашь ударить по неловким рукам. – Впредь будь аккуратнее. Я тебе не подушечка для булавок. – Портниха отступает на шаг, пряча ладони за спину. – Я виновата, госпожа. – На сегодня достаточно с моим платьем. – Да, госпожа. – Джени, твоя очередь. – Этери терпеливо ждет, когда ее освободят из этой сложной конструкции ткани и булавок, и надевает свое теплое платье. Выбор ткани для девушки становится утомительным процессом. Этери перебирает тонкими пальцами все, что есть в наличии, и придирчиво оглядывает кружева. Женщина то и дело берет в руки одну из тканей и задумчиво смотрит на Джени, занявшей ее место на возвышении. Маленькая, в одном нижнем платье она выглядит еще более хрупкой, чем можно представить. Откуда только в таком маленьком человеке столько силы и упрямства? Впрочем, сейчас не место и не время думать об откровенном разговоре, который Этери ей задолжала. Ее ладони берутся за очередную ткань, которую женщина прикладывает к телу Джени, накидывая уголок на плечо и чуть приспуская на шее. – Все не то. – Качает головой графиня. – Может быть желтый или красный? – А может я сама в состоянии сделать выбор? – грубо обрывает Этери. – Да, госпожа. – Портниха притихла, отступая назад. Женщина продолжила задумчиво оглядывать то ткань, то саму девушку в комнате, словно больше тут никого и не было. Воздушные рукава из прозрачной ткани на ее собственном платье открывали тоненькие руки, которые постоянно хватались за отрезы материала или взлетали над Джени. Девушка стала симпатичной и совсем взрослой, через несколько месяцев ее придется отпустить. Упрямую, умную и такую жадную до знаний. Она с удовольствием вернулась к посещению уроков чтения и письма, и уже успела набраться первых успехов. Отпускать ее совсем не хотелось. Этери скучала по Эмме, но не пыталась заменить ее Джени. Это было бы глупо и нечестно, хотя бы по отношению к памяти о той маленькой послушной девочке, с глазами полными обожания. Они совершенно разные и похожи лишь в том, что обеим хочется достичь чего-то в жизни. И если Эмма свой шанс реализовала лишь наполовину, то у Джени еще есть возможность. – В этом ты будешь просто прелестна. Поверь мне, Джени. – Госпожа нашла что-нибудь на свой вкус? – Нашла! Ткань прикладывают к Джени, пока ладони графини гладят ее маленькое лицо в обрамлении темных волос. То ли от счастья, что ей выпала такая честь, то ли от страха, что Этери запросто может попросить что-то взамен, например, верность, на лице девушки отражалась смесь удивления и тщательно сдерживаемой радости. Но Джени пока сомневалась, что готова безоговорочно поверить такому человеку, как Этери, вокруг которой столько тайн. Бордовая ткань опоясывает тонкое тело, прозрачные вставки крепятся к плечам, намечая будущие рукава платья. Оно не теплое и не подойдет для прогулок по улице, но в этот самый момент Джени чувствует себя важной, столько забот ради нее одной. Она позволяет себе даже улыбнуться. – Тебе нравится? – Безумно нравится, – довольно заключает Джени. Хоть это всего лишь отрез ткани, ей уже хочется кружиться в нем, но улыбка тут же сползает с лица, стоит только завидеть в руках Этери булавки. Джени с опаской косится на них и отодвигается от женщины, что пытается приколоть прозрачную струящуюся ткань чуть ниже. – Стой смирно, я умею обращаться с булавками. – Графиня хватает ее за плечо, и тянет ближе к себе. Ее длинные пальцы мягко проходятся по струящейся ткани. И нет, она не собирается истыкать Джени до смерти. Большеглазая фантазерка внимательно наблюдает за каждым движением, словно выискивая подвох. Этери присборивает ткань на груди и чувствует под ладонями, как бешено стучит ее сердце. – Вот так будет еще лучше. – Как пожелает госпожа. Девочка маленькая, шить недолго. – Желаю, – улыбка окрашивает тонкие губы, пока Этери все еще любуется Джени словно куклой, обходя ее вокруг и поправляя сколотые складки будущего платья. Джени кланяется и быстро хватает под ногами одну из булавок портнихи, чтобы спрятать в кармане фартука. Она совсем беззащитна и одинока в этом замке, а если за себя придется постоять или выбираться, вскрывая замки, то булавочка ей непременно пригодится, потому что шпильку, что когда-то брала у Эммы, она давно потеряла. – Благодарю вас, госпожа. Вы так добры и щедры. Даже не знаю, как я смогу отблагодарить вас, госпожа. – Не лги мне, больше я ни о чем не прошу, – негромко отвечает Этери, сжимая пальцами подбородок Джени. Графиня изучающе смотрит в ее глаза, словно ищет ответы на то, готова ли девчонка узнать всю правду. Страх мелькает на лице Джени лишь на секунду, а потом она понимает, что никто не собирает причинять ей боль без причины. – Да, госпожа. – Распорядитесь накрыть на стол. – Здесь? – Да, здесь. В чем проблема? – Никаких проблем, госпожа. – Обновки возбуждают аппетит, – женщина усмехается, стирая с лица всю свою излишнюю серьезность и властность. Недоверие к графине постепенно сменяется на уважение, когда слухи и сплетни даже рядом не стояли с правдой и реальностью. Ближе к концу зимы, когда они обе притираются друг к другу настолько, Этери решает перестать откладывать важный разговор. Тогда все встает на свои места в голове Джени и оказывается куда проще, чем можно было себе представить. – Ты ведь листала мои книги? – Да, госпожа. – И что ты подумала? – Что это ужасные книги для женщины вашего статуса и достатка. – Этери смеется и Джени кажется, что она впервые видит ее такой естественной и по-настоящему расслабленной. – Всего лишь накопленные знания в виде таблиц и схем. – Я решила, там описаны пытки людей, уж больно жутко выглядят все эти картинки человеческих тел. – Всего лишь тело человека с отметками, откуда и как пускать кровь в том или ином случае. – Почему вы не делаете это открыто? – Во-первых, у меня нет разрешения на эту деятельность. Я не получила должного образования, которое признается в обществе. Только домашнее, будучи уже двадцатилетней, и то, с желанием осваивать что-то новое и идти дальше. И сама понимаешь, образование это легальным назвать нельзя. Во-вторых, я наследница уважаемого рода моей семьи и семьи моего мужа, где отродясь не занимались такой грязной работой. В-третьих, я женщина, богатая женщина, имеющая власть. И уже хотя бы этим я поперек горла церкви. К тому же, мне многие должны, а отдавать, поверь, не хочется никому. Даже правители династии Габсбургов занимали у меня огромные суммы. – Подобная деятельность подрывает авторитет церкви, да и в целом бросает темное пятно на жизнь того, кого уличат в чем-то незаконном. – Молитвы считаются более эффективными средствами лечения, чем лекарства, я знаю. – Грустно улыбается Этери. – Эффективны и церковные догматы, но где они были, когда умирал твой брат? Спасли ли молитвы моего мужа и моих детей от смерти? Помогли ли молитвы Эмме или ее брату? Нет, так почему я должна чтить священное писание, которое только и твердит мне о том, что человек ничтожество и все свалившиеся на него беды он заслужил. И Джени понимает, что не обязательно жить так, как тебе с детства твердили. Ее даже посещает совершенно бредовая мысль, что если бы она была хоть в половину такой умной и умелой, как Этери, то возможно могла бы спасти брата. Но что толку думать об этом, когда его давно нет? Сама процедура кровопускания носила помимо лечебного действия и профилактический эффект, считалось, что оно удваивает жизненную энергию. Впрочем, к Этери в основном попадали лишь те, кто нуждался в конкретной помощи, а не в поиске внутренних ресурсов своего организма. Настои из целебных трав отлично помогали справиться с бессонницей, снимать боль и замедлять кровотечения, что случались естественным путем. В свою очередь целью кровопускания могло быть извлечение дурной крови, отвлечение или оттягивание крови от больной части тела или наоборот стимуляция притока крови к больному месту или органу. С этим Этери и работала, иногда утопая в этой самой крови по самые запястья и не имея возможности повлиять на исход процедуры. Казалось, природа полна всего на свете: успокоительное, снотворное, болеутоляющее, кровоостанавливающее… Просто узнавай и пользуйся! Но не всегда все шло гладко. Ванны и умывания с травяными отварами помогали поддерживать собственный организм в тонусе. И уже хотя бы за это Этери была благодарна. Следить за собой всегда приятно, а с таким подходом оказалось еще и полезно. Однако церковь держала под контролем культурное развитие, духовную жизнь, просвещение и медицину. Новые открытия отрицались или воспринимались в негативном ключе. Врачевание и травы, несмотря на их обилие в природе, являлись запретом для лечения и каких-либо других неугодных дел. В глазах церкви и общества подобные практики считались служением дьяволу, и те, кто казался людям странным, непонятным и опасным, подлежали преследованию. Этери по ряду причин вписывалась в категорию странных, упорных и мужественных женщин. Она не видела преград, только цели, к достижению которых шла. Упорство такой женщины объяснялось бесконечным могуществом дьявола. Графиню же подобные умозаключения скорее забавляли, нежели внушали страх. Ведовство - «знание», мнимая способность человека влиять сверхъестественными способностями на окружающий мир - природные стихии, животных, других людей. И если к последнему можно были приравнять способность Этери к убеждению, то влиять на погоду и животных она не умела точно, не говоря уже о сверхъестественных способностях. Пытливый ум, целеустремленность и трудолюбие вряд ли можно назвать магической составляющей или способностями, полученными от дьявола. Вокруг фигуры женщины сложился устойчивый миф – женщина не просто несовершенное и неравное достойному человеку существо без души, она главный источник и носитель греха. Таким образом, женщина оказывалась в числе самых «странных» подозреваемых по умолчанию. Женщина, в которой церковь традиционно видела «сосуд зла». Каждую вторую кляли ведьмой и грозили отправить на костер. Ведьмами считали даже тех женщин, кто разбирался в целебных свойствах растений и пытался лечить других травами, или мазями, созданными на травяной основе. Но Этери скорее отреклась бы от церкви, чем отказалась от дела своей жизни, в угоду общественному мнению и запретам. Ересь - это внутренняя угроза, которая исходит от тех, кто достаточно решителен, чтобы подвергнуть догму критике. И графиня Батори оказалась одной из тех смелых или безрассудных, кто не критиковал напрямую, но вполне успешно подрывал средневековую систему изнутри, медленно, но верно. Поэтому Этери хранила свое увлечение в тайне и неохотно делилась своими секретами. – Вам приходилось убивать? – Не убивала, но лишала жизни… чтобы облегчить участь страждущего, а не удовольствия ради. Вопрос в том, готова ли ты после всего мне поверить? – Эмма просила меня это сделать. – И что ты думаешь теперь, когда знаешь большую часть всего, что я скрываю в стенах своего замка? – Научите меня быть такой же. – Выпаливает Джени раньше, чем успевает подумать. Этери смеется, глядя в большие глаза, что смотрят на нее с надеждой. – Какой такой же? Плохой, кровожадной, жесткой. – Возьмите меня вместо Эммы вам в помощь, госпожа. Вам ведь не помешают свободные руки. – Не помешают, но зачем мне девчонка, которой я не могу доверять? – Забудьте, это было неудачное предложение. – Джени не настаивает, огорченно опустив голову. – Я могу идти к себе, госпожа? – Да, я тебя не задерживаю. Этери и сама не один раз думала о возможности предложить Джени перейти на свою темную сторону: нарушить запреты, врачевать и научить ее пользоваться травами и отличать одну от другой. Девчонка всегда была любопытной и совала нос везде, куда только наглости хватало, такую энергию бы, да в мирное русло. У нее ловкие руки, а это большой плюс. К тому же, участие Джени, которое девушка проявила по отношению к новеньким детям, заставило даже женское сердце дрогнуть. Порой больному человеку поддержка нужна не меньше, так же как и чувство того, что кто-то держит его за руку в такой сложный момент. А уж теперь, когда Джени узнала самое главное, мысли вернулись. Но опасность, которая крылась за этим предложением, мешала Этери вот так запросто предложить Джени стать своей полноправной помощницей, помимо работы служанки. И если сама женщина, будучи взрослой и разумной, была готова нести ответственность за свои поступки в случае разоблачения, то подвергнуть риску другого человека уже не выглядело такой прекрасной идеей.