Кровь с молоком

      И поскольку Этери не торопилась давать согласие на участие Джени в ее делах, девушка предпочла действовать сама. Нет, самостоятельно вскрывать людей и пускать кровь, конечно, она не собиралась, зато терпеливо маячила где-нибудь поблизости с госпожой, чтобы напомнить о себе в подходящий момент. Через месяц, в начале лета, такой случай представился. Один из местных попал в охотничью ловушку, и чудом не умер от болевого шока там на месте. Когда товарищи дотащили пострадавшего до замка, медлить было нельзя. Да и посылать за лекарем тоже долго. Впрочем, второго Этери все-таки вызвала, а сама принялась за дело. – Позови Илону, мне нужна помощь. – Госпожа, Илона утром уехала по вашему приказу. – Этери выглядит растерянной ровно пару минут, прежде чем внимательный взгляд останавливается на Джени. – Я совсем забыла, тогда ты мне поможешь. – Джени замечает, как графиня время от времени рассеяна. И это заставляет призадуматься, с чем связано такое поведение. Видимо мысли женщины заняты куда более важными заботами, чем происходящее вокруг. Джени таскает теплую воду, ничуть не жалуясь, что нести ее надо до третьего этажа. Но Этери даже близко не подпускает ее к раненому. Графиня сама промывает раны, поит беднягу болеутоляющим отваром и стирает пот с лица, что градом катится, пока мужчина стонет и мечется от боли. Джени остается стоять в дверях, словно нежеланный гость. – Он сможет ходить? – осторожно интересуется девушка после всех процедур, когда женщина позволяет приблизиться. – Хочется верить, что да. Самое основное сделано. Если удастся избежать заражения, и заживление будет идти как надо, то у него все шансы встать на ноги. Меня беспокоит другое. – Задумчиво отзывается Этери. – Что именно, госпожа? – Джени понимает, что сейчас возможно услышит, что же заставило Батори стать такой невнимательной в последнее время. – Ловушки в лесу ставят местные. Они знают их, как свои пять пальцев, а эта, судя по словам других, была чужой. Замок и прилегающая территория вокруг него, в том числе и лес, это мои владения, а значит, кто-то посмел на моих землях устраивать беспредел. – Кто же это мог быть? – Боюсь, мы обе знаем ответ. – Несостоявшийся жених? – Этери кивает, размышляя, каким может стать его следующий шаг. – Не своими руками, конечно, но тем не менее. – Он грозил вас подставить, я слышала. – Не стоило подслушивать чужие разговоры, Джени. – Назидательно отвечает женщина. – Это получилось случайно, мне надо было в кухню. – Поэтому визит лекаря сейчас придется очень кстати. Если меня собираются подставить - стоит быть в два раза осторожнее. – Чем я могу помочь, госпожа? – Держи язык за зубами и молча слушай, о чем говорят вокруг. И, разумеется, смотри в оба глаза. Если это и правда он, то на этом все не остановится. – Я все поняла. – Но сейчас не время думать об этом. Скоро прибудет лекарь, ни к чему, чтобы он застал тебя здесь. – Конечно, госпожа. – Джени забирает освободившуюся посуду, и уже у двери графиня окликает девушку, заставив обернуться. – Кстати, Эмма не писала тебе? – Я получала записку, когда она благополучно добралась до дома и окрепла настолько, что решила сообщить о себе. И все, госпожа. Об этих записках вам, вроде как, не должно быть известно. – Брось, это мой замок, и я знаю больше, чем хотелось бы. – Качает головой Этери и отворачивается, чтобы помочь лежащему мужчине, который пытается дотянуться до ноги и сорвать повязки с раны. Лекаря Джени видит уже, когда спускается на первый этаж. Она кивает мужчине в знак приветствия, и отправляется на кухню делать свою непосредственную работу. Джени замечает с чердака людей, которые бродят по лесу с собаками, словно что-то ищут. Лес в обилие зелени скрывает обзор на землю, но цепкий взгляд карих глаз все равно выхватывает троих мужчин. Девушка не придает значения, поскольку думает о том, что это люди графини и просто ищут следы чужаков. Однако после угроз на празднике Джени ни раз снова начинает казаться, что в этих мрачных стенах замка за ней следят. Ей даже снится Эмма, которая предлагает бежать. Но как показывает жизненный опыт, побег из этого замка ничем хорошим не заканчивается, особенно теперь, когда кто-то чужой строит козни за его пределами. Джени даже выругалась, когда подумала о том, что ее жизнь только-только начала налаживаться и Этери была почти согласна взять ее в ученицы, как все сошло практически на «нет». Сейчас она прекрасно понимала боязнь женщины не то что самой заниматься, но и впутывать в это Джени. Но желание учиться никуда не уходило. – Все дети уже в постелях – Я забыла туфли. – Джени склоняет голову. Она в своем нарядном платье, потому что кто-то выкрал наряд служанки. – И мое одеяло? – И замерзла. – Девушка стягивает одеяло с плеч, намереваясь оставить его в этой комнате. В покоях графини трещит камин и это так ярко напоминает сегодня о кострах, возле которых они собирались вечерами посреди леса в месте очередной стоянки. Там Джени и не думала о том, что ее ждет такое будущее… – Я не возражаю. – Благодарю, госпожа. – Ты можешь остаться спать здесь. – Я хочу вернуться в сарай. – Приготовь мне ванну, раз уж ты все равно тут, – женщина улыбается, словно совершенно не слышит ее последних слов. Джени молча наполняет ванну водой, которую сама же и таскает из кухни. Ей хочется как можно скорее покинуть покои графини, но создается впечатление, что как бы она ни торопилась закончить, время тянется бесконечно. Женщина распускает свою прическу, вынимая шпильки одну за другой и аккуратно складывая на столик перед зеркалом. Тяжелые серьги, украшенные драгоценными камнями, что так выгодно подчеркивают длинную тонкую шею, тоже опускаются на стол. А потом она начинает задавать вопросы. Джени даже усмехается, отвернувшись за очередной порцией воды. Наивно было полагать что Этери попросила остаться ее только для того чтобы поведать в чем прелесть ванны перед сном. – Тебе так понравилось платье? – Госпожа? – Ты не надела сегодня свой костюм служанки. – Я думала, что нравлюсь вам в платье больше, – заискивающе бросает Джени. – Хорошая попытка, – добродушно отвечает женщина, рассматривая в зеркало отражение девушки. – Я не знаю, что ты затеваешь, но имей в виду... – О чем вы говорите, госпожа? – нетерпеливо перебивает ее Джени, заканчивая наливать воду. Она оборачивается к графине и подходит ближе. – Если ты опять задумала сбежать, не испытывай мое терпение. Джени, мы ведь уже проходили это. Сейчас не лучшее время рисковать. – Никуда я не собираюсь, – обиженно ворчит девушка, а после скидывает туфли и красивый наряд на пол, оставаясь в одном тонком нижнем платье. Холод сразу же забирается под легкую ткань через босые ступни стоящие на каменном полу. – Вот ваше платье, вот ваши туфли. Вы довольны, госпожа? Ваша ванна готова. Теперь я могу идти к себе? – Перестань вести себя как маленькая, – женщина подходит и кутает ее в одеяло, прижимая к себе. Голова Джени покоится у самой груди, и девушка чувствует, как бьется живое сердце графини и это ее успокаивает. – И расскажи, где твое платье? – Его украли, но это сделали не дети. – Бормочет девушка, согреваясь объятиями. – Ты уверена? Или мне стоит самой разобраться с каждым на предмет воровства. – Вы запугали всех настолько, что никто из детей не станет воровать. – Тогда мы возвращаемся к тому, зачем все это происходит. – Вы боитесь? – осторожно спрашивает Джени. – За себя нет. А вот за других, в том числе и за тебя, я несу ответственность. – Я должна идти к себе. Принимайте ванну, пока вода не остыла. – Ты останешься. – Настойчиво произносит Этери. – Нет, нельзя. Я лучше пойду. – Ты останешься, – еще тверже повторяет женщина, разнимая объятия. – И это не просьба. Помоги мне с платьем. Джени распускает темные ленты корсета, приспуская и замечая, как его края отпечатались на светлой коже графини. Чуть пониже еле заметный шрам, который очень напоминает те, что затянулись у Джени на спине, едва различимые, но живущие глубоко под кожей. Выходит, Этери не солгала, когда говорила, что знакома с ударами. Девушка неосознанно касается кончиками пальцев теплой кожи и тут же отдергивает руку, словно обожглась. – Я не хотела, простите. – Я знаю. Но если ты собираешься пугаться каждого, к кому прикасаешься, тебе стоит пересмотреть свое желание учиться врачеванию. – Так вы меня все равно не берете, госпожа. – Для начала тебе придется научиться мне доверять. – Разве я уже не прошла проверку? – обиженно отзывается Джени. – Дело не в попытке заставить делать то, что я захочу. Ты сама должна мне поверить, по своей воле, как поверила Эмма. И примириться с тем, что первое время ты будешь просто на подхвате, как в этот раз. – Я согласна. – И если однажды я попрошу тебя все бросить и уходить, ты подчинишься. Ты понимаешь это, Джени? – Понимаю, – девушка кивает, хотя и не осознает до конца, зачем ей может понадобиться куда-то уходить одной. Графиня избавляется от остатков одежды и опускается в ванну, пока Джени отворачивается и для верности закрывает глаза, чтобы не видеть лишнего. – Если ты будешь стесняться или бояться, то тебе не место в таком деле, как врачевание. Посмотри на меня. – Девушка разворачивается и смотрит в упор, все еще в одном тоненьком платье и с упрямо поджатыми губами. – Я не боюсь, просто это неуважительно, наверное. Я не та служанка, к которой вы привыкли. – Только в твоей голове, Джени. Я сама попросила тебя остаться и помочь мне. Ты уверена в том, что хочешь учиться? – девушка кивает. – Ты не боишься вида крови, тебе не будет противно или плохо от того, что кто-то стонет или чья-то плоть начала гнить от загрязнения? Ты сможешь позаботиться о лежачем больном, которого надо будет не только осматривать, но и делать омовение, потому что на коже скапливается множество всего. Ты сможешь принять, когда кто-то умрет на твоих руках, потому что ты не всемогущая? – Я уверена, что справлюсь. Я не какая-нибудь неженка деревенская, и видела много малоприятного. – Я тебе верю. Ты сильная, Джени? – Да, госпожа. – Тогда забудь про свою застенчивость и готовься к худшему. Джени прочесывает светлые локоны на ночь и наблюдает за тонкими пальцами женщины, что втирают в запястья и впадинку между ключицами масло. Голова кружится от обилия аромата и звука ее чарующего голоса, что словно убаюкивает, как колыбельная из детства. Графиня рассказывает ей о свойствах масел и девушке нравится слушать эту новую информацию для себя. – Хочешь попробовать? – Этери протягивает пузырек. – Хочу, – Джени с готовностью подставляет запястье, а потом делает глубокий вдох, когда капелька масла растерта и смешивается теплом ее кожи. – Нравится? – Очень вкусно. Где вы берете такую роскошь? – Это из Европы. – Никогда там не была. – Ты молода и у тебя вся жизнь впереди. А теперь выпей это. – Что это за отвар? – Просто успокоительное, тебе не помешает крепко выспаться. – Джени колеблется несколько секунд, прежде чем подносит кубок к губам и выпивает все его содержимое. По вкусу горьковато, и чувствуется травяная добавка. Каких-нибудь полгода назад Джени несколько раз подумала бы прежде, чем что-то принять из этих рук, но сейчас она уверена, что завтра утром проснется. Возможно, с этого и начинается ее путь к доверию. Девушка оставляет платье в этой комнате, потому что с утра все равно придет помочь с умыванием. Но вместе со спокойствием Джени вспоминает о прошлом, и перед тем как отправиться спать в соседнюю комнату рассказывает Этери, где и как впервые с ней познакомилась заочно. – Когда мне было лет десять или чуть больше, я попала к гадалке в шатер. И она нагадала мне одиночество, а потом и беду, которую старуха описала точь в точь такой, какой я увидела вас тогда у постели раненого. – Она оказалась права, со мной опасно. – Сверкает улыбкой графиня. – Жаль только не предупредила о том, что ты сама станешь напрашиваться на неприятности. – Это я и так всегда умела, – весело хмыкает Джени. – И что же она советовала тебе? – Бежать подальше, как только с вами встречусь. – Тогда беги, Джени, пока я держу себя в руках. – Смеется графиня и тушит свечу, погружая свою комнату во мрак. Но сколько не готовься, неприятности всегда застают врасплох. Маленькая Лиззи умудряется опрокинуть на себя кастрюлю с кипятком, и к Этери бежит уже сама Джени, попросив одного из мужчин с кухни отнести ребенка наверх. Девочка рыдает и истошно кричит от боли. Кожа покрасневшая и жжет, должно быть, нестерпимо. Этери укладывает ребенка, снимая с нее одежду и пока Джени порывается ей помочь, бьет ее по пальцам. – Ай, вы так без рук меня оставите! – А ты не лезь ими куда не следует. Сходи лучше вниз за прохладной водой и кипятком для отвара, а я здесь сама справлюсь. Когда девушка возвращается, Лиззи уже не кричит, лишь тихонько всхлипывает, пока Этери что-то тихим голос рассказывает ей, чтобы отвлечь от боли. – Поскольку она твоя подопечная, заботиться о ней тоже будешь сама. – Да, госпожа. – Джени смело подходит ближе, наблюдая, как графиня смачивает ткань в прохладной воде и прикладывает к коже. – Тереть кожу нельзя ни в коем случае, чтобы не повредить еще сильнее, и не вызвать новую боль. Нам необходимо постараться равномерно охладить обожженное место в течение некоторого времени. – И девушка с готовностью берется за работу, аккуратно прикладывая мокрую ткань к покрасневшему животу Лиззи. Девочка стискивает зубы и что есть силы, сжимает в кулачках простынь, на которую ее положили. Слезы катятся по ее лицу беззвучно. – Потерпи, пожалуйста, Лиззи. Все будет хорошо, самое страшное позади. – Запоминай первое-никогда не давай обещаний. Даже если кажется, что ситуация обыкновенная. Никто не знает, что случится завтра или через несколько часов. – Этери говорит негромко, не давая Лиззи услышать, о чем идет речь. Девочка сосредоточена на отголосках боли и прохладе, которая заглушает для нее все остальное. – А что же мне говорить? – Что-нибудь незначительное. Рассказывай о чем-то отвлеченном или заставь свой голос звучать настолько убедительно, словно он способен своей силой заговаривать любую боль и останавливать кровь. Дети любят сказки, они обязательно зацепятся фантазиями за такие слова. – Взрослым такое не впихнешь. – С ними ты просто используешь свои способности в убеждении. Ничего не обещаешь, но подводишь к тому, что боль не вечна и она не может одержать верх над человеком, если он сам ей этого не позволит. Говоришь о том, как важно желать жить и бороться, чтобы не позволить боли сгубить себя и извести. Ты научишься этому со временем, Джени. Не все за один раз. Они продолжают охлаждать кожу до тех пор, пока Этери не решает, что хватит. К тому времени Лиззи почти засыпает под действием успокоительного отвара. Графиня готовит еще один крапивный настой, попутно объясняя для Джени, для чего он нужен и как его принимают после того, как все будет готово. – А теперь надо нанести вот это. Растирать ее по коже мы тоже не можем, все по тем же причинам. Просто легкими движениями накладываешь, – Джени наблюдает за тем, как женские пальцы зачерпывают кашицу из травяных листьев и мягко распределяют по коже, и повторяет все то же самое. – Это поможет нам избежать воспаления и волдырей от ожогов. Когда они набухают или лопаются, кожа начинает чесаться и можно навредить себе еще больше, расчесав тело до крови. – Надеюсь, мы и правда, успели все сделать вовремя. – Мы успели. С почином, Джени. – Этери ополаскивает руки и одобрительно хлопает девушку по плечу. – Уход остается на тебе, я буду лишь наблюдать за твоими действиями. Тебе надо будет смыть эту пасту, которой мы сейчас намазали Лиззи. А после нанести противоожоговую мазь и менять повязки каждый день. Справишься? – Можете на меня положиться, госпожа.       Мазь густая на основе еловой смолы, воска и свиного жира, потому у нее не самый приятный запах, зато помогает после ожогов. И Джени каждый день, чуть закончив свою работу, бежит наверх проверить девочку и сменить повязки. Поначалу ткань даже присыхает к смазанной коже и порой ее приходится отрывать, но Лиззи мужественно терпит, зато не выдерживает Этери. – В чем твоя ошибка, Джени? Почему ты третий день натыкаешься на одно и то же препятствие в виде прилипшей ткани? – Слишком много мази? – осторожно интересуется Джени. – А если еще подумать. – Надо намочить ткань, перед тем как обернуть вокруг кожи? – Она высохнет, и где гарантия, что не случится то же самое? – Тогда я не знаю, – Джени утыкается взглядом в пол, опустив плечи. – Я здесь не для того, чтобы тебя ругать, но мне важно, чтобы ты понимала разницу и могла самостоятельно ориентироваться по ситуации. И не боялась пойти дальше тех советов, которые получаешь от меня. В разумных пределах, конечно. – Я выполняю все, как вы сказали, госпожа. – Именно, но как видишь, что-то идет не так. Лиззи не стало хуже, и краснота спадает, но в тех местах, где ткань присыхает к коже, может образоваться ранка, когда ты снимаешь повязки. Если ты смажешь кожу и дашь мази впитаться в течение какого-то времени, а потом доведешь все необходимое до конца, то перестанешь мучить и ребенка, и себе не добавишь дополнительной работы с повреждениями. И Джени повторяет процедуру со всеми рекомендациями графини, а на следующий день уже видит результат. Это воодушевляет. Джени держит девочку за руку, целует в лоб и заботливо гладит по темноволосой головке. – Все будет хорошо, надо только быть сильной. А потом Лиззи идет на поправку, и первый опыт работы Джени подходит к завершению. Вместо занятий по письму и чтению, она теперь проводит время с Этери в ее кабинете или вечерами переступает порог хозяйской комнаты, чтобы слушать и запоминать. Женщина показывает ей свои книги на полках и вкратце объясняет, как устроены схемы кровопускания, и что вообще из себя представляет человеческое тело. У Джени даже появляется собственный фартук и книга, чем то похожая на ту, в которой свои записи ведет графиня Батори. – Что вы записываете там и прячете под ключ? – Имена тех, кого спасти не удалось, и все симптомы болезни. – Зачем? – недоумевает Джени. – Чтобы учиться на своих ошибках. Джени настолько поглощена новыми знаниями, и время от времени перепадающей мелкой работой по части врачевания, что не замечает сразу, как детей в замке становится все меньше. Она частенько ночует на третьем этаже и редко поднимается на свой чердак, чтобы побыть в одиночестве. Потому что, обретя рядом с Этери общую жажду до знаний и имея возможность работать бок о бок с таким разносторонним человеком, девушка понимает, что готова разговаривать с ней часами. Она любит задавать немыслимое количество вопросов, и внимательно прислушивается к каждому объяснению со стороны женщины. Джени даже забывает о том, что где-то за пределами замка зреет опасность, пока однажды в конце лета не получает записку от Эммы в которой подруга просит беречь себя. Еще и Этери становится все мрачнее с каждый днем и это совсем не радует. Графиня сидит на полу, касаясь бортиков ванны. Женщина шарит руками по платью, но пальцы становятся непослушными. Ей так давно не было страшно, а сейчас слова пугают и заставляют все внутри холодеть от нехорошего предчувствия. На нее началась самая настоящая охота и это лишь дело времени, когда все вскроется. – Не хочешь поехать и проведать ее? – неожиданно интересуется Этери, когда вечером Джени рассказывает о своей записке. Она привела себя в порядок и даже жестом не выдает волнения, что бушует внутри нее. – И вы меня так запросто отпустите? – с сомнением спрашивает девушка. – А почему нет? Мне кажется, мы с тобой достигли согласия, и научились друг другу доверять. Может не настолько, как хотелось бы, но тем не менее. А вы с Эммой давно не виделись, да и теперь, после того, как ты стала учиться, вам есть что обсудить и поговорить открыто. – Меня терзают сомнения...вам она тоже писала? – неожиданно догадывается Джени. И там Эмма явно написала гораздо больше, чем ей. Этери кивает, но рассказывать не спешит. – То же самое, что и тебе, просила беречь себя. Не ищи подвох, ты ведь хочешь навестить подругу? – Хочу, конечно. Только вы то меня не пускаете даже спать в сарае, и держите поближе к себе, а то готовы отправить в соседнюю деревню. – Ты же не своим ходом пойдешь, я дам повозку. И кое-что передать для Эммы. Джени раздумывает весь день и всю ночь, прислушивается к чужим разговорам и замечает, наконец, что детей стало гораздо меньше. И все мысли приходят к тому, что от нее что-то скрывают. И это что-то ей точно не понравится. Наутро она вместо работы идет на третий этаж разобраться в происходящем. – Детей в замке стало меньше. Не хотите мне ничего сказать, госпожа? – Те, у кого есть дом, отправились по домам. Те, кого подобрали на улице, перейдут на обучение и работу в дома и семьи, где им подыскали место. – И в честь чего такая щедрость? – И тебе пора уходить. Помнишь, я однажды брала с тебя такое обещание? – Джени кивает. – Только я никуда не уйду, пока вы не скажите, что происходит? – Осенью тебе исполнится восемнадцать и я должна тебя отпустить. – Только не надо держать меня за дуру, и заговаривать зубы. Мой возраст тут не при чем. – Не дерзи. – Этери улыбается. – Я пока все еще графиня, а ты под моим подчинением и затрещину я тебе с легкостью дам. – Хорошо, можете меня ударить, но я все равно никуда не уйду, пока не услышу ответ. – Джени садится прямо на пол, намереваясь не двигаться с места до тех пор, пока не добьется своего. – Чужие люди ищут признаки захоронений близ замка в лесу. Они ищут все лето, но пока поиски не увенчались успехом. – И у них есть шанс что-то найти? – Да, какую то часть трупов в свое время похоронили на этих землях. У кого-то не было родственников, кто-то отказался забирать и хоронить. – Хорошо, а как эти трупы могут связать с вами? На них же не написано, что они из вашего замка. – Во-первых, это мои земли. Во-вторых, если хорошо поискать, найдется несколько недоброжелателей, кто станет свидетельствовать против меня. Да и люди под страшными пытками способны пойти свидетелями чего угодно, хоть вызова дьявола, хоть жертвоприношения. – Но это же неправда! – возмущенно восклицает девушка. – Джени, мы живем в мире, где верхушка власти это мужчины и церковь. А если ты поперек горла и тем и другим, пощады не жди. Поэтому, тебе пора сдержать свое обещание и уйти от меня как можно скорее. – Я могла бы помочь вам, мы можем рассказать правду. – Тогда ты вместе со мной пойдешь ко дну, а я этого не допущу. Все это начала я, и отвечать за это буду только я. – Но… – Меня утомляют споры с тобой. – Этери качает головой и отворачивается от Джени. – Ты хотела правду, вот она - ты должна уйти, и это не просьба. Если все зайдет слишком далеко, ты будешь в безопасности. Никто не знает, что ты или Эмма обладаете какой-то информацией. Поэтому не заставляй меня применять силу и выдворять тебя за стены этого замка. – Когда я смогу вернуться? – с надеждой спрашивает Джени. – Когда страсти улягутся, – лжет графиня, и успокаивает себя тем, что отвечать за все свои грехи перед богом и судом она будет одна, и никто больше не пострадает.       За пределами замка, вдыхая полной грудью воздух свободы, Джени понимает, что хочется ей теперь совсем не скитаться по свету одиночкой. Она повзрослела и поумнела, а еще поняла, что взрослая жизнь полна удивительных открытий, большинство из которых конечно вне закона.

Девочка-девочка, кровь с молоком, смола. Беги от нее, тогда и останешься ты цела. Кровь с янтарем, запреты, безумие на огне Руку протянешь, окажешься с ней на дне.