33 состояния.

      Командир стоял на зависшем в космосе корабле, посреди молчаливой пилотской кабины, и бессмысленно смотрел на чернеющую даль через одну из глазниц звездолёта-черепа. Минутой ранее его взгляд тревожно метался по космосу, выискивая что-то, но теперь он был направлен вперёд. Там ничего не было. Впрочем, ищейка даже не знал, что же он искал, но, наверное, это был проблеск. Не важно какой и чего. Просто искра, вспышка, цвет, свет, что угодно. Дозор силился вычленить хоть какой-то участок, но всё было впустую. Ничего там не было, кроме удушающей темноты. Но даже тьма должна быть чем-то наполнена, так всегда было, а сейчас абсолютное ничего. Космическая пустота. Будто мир сплыл одной большой волной, почему-то оставив маленького ищейку на берегу, среди сухой пустоты. Пиперс терпеливо ждал прилива не меньше недели, но его всё не было и не было. И это начинало пугать. Командиру казалось, что он утратил не просто ощущение мира, а зрение, ведь, несмотря на чёткую картинку перед глазом, пространство всё равно пустовало. Пустовало, хотя он уверен, что там что-то должно быть, что-то, чего он просто не может разглядеть.       Поначалу это было просто неприятно, но не сильно мешало. Набеги на планеты продолжались, зелёные искры всё также мелькали на корабле, а бластер удобно ложился в ладонь, но всему этому не хватало эмоций и как будто даже смысла. Дозор долго отмахивался, но продолжать делать это уже невозможно. Каждый его план рушился, а командир, очевидно, был не в порядке и совершенно не знал, что с этим делать.       Со второй и последней атаки Темпеса прошло девять дней, и каждый из них был для Пиперса ещё более размытым и сумбурным, чем предыдущий. Ему не хотелось их вспоминать, но и стоять тут без дела больше не следовало бы. Дозору отчаянно нужно было заняться чем-то, но пока сил хватало только на то, чтобы отлипнуть от окна и оглядеть родное помещение. Корабль ищейка знал как свои пять пальцев и мог передвигаться по нему в полной темноте, но именно кабина управления была его любимым местом. Отсюда он контролировал всю эту махину, отсюда же мог отслеживать помехи каждого отсека. К тому же, любые мелкие детали кабины, которые отмечал командир, тут же оживали воспоминаниями. Это было как в одной из игр, которую однажды показал дозору скелет, будучи в особенно хорошем расположении. В ней стоило кликнуть по предмету, как сразу же всплывала табличка с его назначением или историей. Это были всего несколько фраз, но похоже, если знать сюжет, можно было понять, что они много значат. Впрочем, Пиперс так и не узнал, в чём была суть, потому что Хейтер забраковал игру, назвав её скучной и дурацкой, а ищейка лишь незаметно улыбнулся, зная характер Лорда. И сейчас, оглядывая кабину, он так же слабо улыбался, вспоминая разные моменты, связанные с этой комнатой. Вот змеёй растекается чёрный ожог на косяке двери, которая расположена точно за креслом первого пилота. Происхождение повреждения сразу становится понятным, но Пиперс всё равно мысленно оживил этот момент из прошлого. Они тогда захватывали какую-то чересчур оживлённую планету, и именно в момент высадки, когда нервы у всех и так были натянуты, как струна, в пилотскую забежал Стив, один из самых невезучих дозоров. И как назло, с сообщением о какой-то ошибке. Какой, Пиперс уже не помнит, ведь тогда он и сам был предельно сконцентрирован на поиске места для посадки и приборах, стрелки которых то и дело сбивались и упрямо магнитились к жёлтой шкале. В общем, не успел Стив договорить, как в него была запущена искрящаяся молния, задевшая дверь и, благо, только плечо несчастного дозора. Всего мгновение он ошеломленно стоял в дверях, ухватившись за тлеющий рукав униформы, пока Пиперс, оценив его коротким взглядом, не бросил, что позже сам разберется с чем бы то ни было. Командир помнит, как велел идти своему солдату, равнодушно отворачиваясь обратно к панели управления. Стива как ветром сдуло, и в тот день никто из ищеек не решался даже подходить к этому помещению. Зато Пиперс заслужил долгий (целых две секунды!) впечатлённый взгляд Хейтера, вероятно, за проявленные тогда сосредоточенность на деле и равнодушие к раненному подчинённому. Хотя реакция командира и была отшлифована огромной усталостью от бессонных ночей и напряжением из-за посадки корабли, Пиперс вспоминал этот момент с теплотой. Он тогда вообще не думал о Стиве, сразу поняв, что рана едва ли серьёзная, и скорее напугала дозора, чем действительно принесла повреждение, так что командир мог бы даже и забыть об этом инциденте, но вот Лорд явно был горд холодным, чётким, не терпящим возражения голосом своего помощника, и уж что-что, а вот такие вот взгляды Пиперс точно никогда не сможет забыть, даже если захочет. Но он и не хочет, до безумия не хочет. Быть стоящим командиром в глазах Хейтера — это, если и не предел мечтаний, то уж точно достойная цель для Пиперса. Прекрасное воспоминание. Ценное. Но и оно не могло скрасить пустоты пилотской в данный момент. Чем бы не тешил себя ищейка, сейчас всё было иначе, не так, как в счастливые минуты его прошлого. Сейчас, после следующих друг за другом провалов, Пиперс уже не мог не то что назвать себя хорошим командиром, даже думать об этом было неприятно. Несомненно, он все ещё лучше всех остальных, но собственные ожидания, да и ожидания Лорда он точно не оправдал.       В комнате было пусто, и несколько включенных ламп да мигание пультов не могли осветить дальние темнеющие углы помещения. Также выглядело сейчас и сознание ищейки. Он просто не знал, что ему делать дальше. Он опять кинул взгляд на панель, с которой он мог не только управлять кораблем, но и отслеживать всё, что происходило в казармах его солдат, и ему вспомнились сами ищейки. Покорные, верные, сплочённые, порой безответственные и беззаботные. Ищейки, которые любили отшучиваться от проблем, которые всеми силами пытались откосить от работы, которые были послушны каждому приказу и всё равно в чем-то да допускали ошибку. Ищейки, теперь настолько далёкие от командира, но всё равно порой понимающие его. Сейчас они, наверное, отсиживаются на постах и в своих комнатах, собираясь в тесные кучки и изображая деятельность. Сейчас они не стоят посреди пустых кабин, как это делал командир, и не думают о поражениях. Конечно, они сейчас шутят и смеются, дурачатся и делают вид, что их провала не было. Они не зацикливаются на одной неудаче, а скорее всего уже гадают, куда же направятся дальше. Живые, весёлые, разговорчивые ищейки, так хорошо группирующиеся в серьёзную непобедимую армию, сейчас живут своей обычной расслабленной жизнью. Кто-то среди них обязательно будет ворчать о чересчур приподнятом для вынужденных отступать солдат настроении, но его быстро заткнут насмешками, и разговор перейдёт в более бытовое русло, а вскоре в него вольется и тот недольный ищейка. Когда-то им был Пиперс. Да, когда-то он был с ними, не всегда согласный, но всё равно понятный и родной дозорам. Сейчас же, стоя выше остальных, он как никогда ощущал своё одиночество и непричастность к их обычной жизни. Но это было не столько неизбежное одиночество командира, сколько выбранная самим Пиперсом линия поведения. Несомненно, звание отдаляло его от своих недавних друзей, но не настолько, чтобы многолетняя связь окончательно и бесповоротно разорвалась. Командир всегда мог рассчитывать на поддержку и преданность коллег и друзей, но, если поначалу ему было не до этого, то сейчас Пиперс просто не хотел находиться в этой весёлой знакомой толпе. Для этого не было причин, но ищейка действительно не мог разделить насмешливое отношение своих собратьев к серьёзным проблемам, несуразно переплетающееся с тревогой из-за неважных, бытовых вещей. Конечно, их стремление к комфорту и общности и раньше не могло быть понято Пиперсом, но теперь, когда он смог дотянуться до другой жизни, возвращение в пусть и дружелюбную и родную ищеечью семью вызывало, увы, не более, чем глухую тоску. Но даже отдаляясь, Пиперс никогда не отказывался от своих товарищей, даже если опустить факт того, что теперь все они под его командирским крылом. Пиперс знал каждого медика, солдата и инженера на корабле и одинаково ценил их всех, но из отношений типа «командир–подчиненный» и близкой дружбы, выбирал совместное сотрудничество. Как он уже понял за несколько лет работы на руководящей должности, именно эта тактика приносила наибольшую работоспособность подчиненных. В мелких делах Пиперс всегда доверялся ищейкам, и они знали, что ответственность за проделанную работу целиком и полностью лежит на них, поэтому серьезно относились к большинству порученных заданий. Конечно, это было не совсем правдой, ведь за каждую ошибку дозоров перед Лордом в итоге отдувался командир, но остальным знать об этом было необязательно. Так ищейки приучались к ответственности и большей самостоятельности, чем на их родном Монсе, где жизнь напоминала скорее общину, а за недоработки и провалы отвечал тот, кто в этот день составлял отчёты (увы, чаще всего эту задачу скидывали на невезучего Стива), так что ошибка или лень одного рабочего редко когда доставляла ему существенные проблемы. За время их служения Хейтеру и под чётким руководством Пиперса такое отношение быстро искоренилось. С другой же стороны, ищейки хотели знать, что в случае непредвиденной проблемы или серьёзного промаха они не останутся одни и им всегда есть к кому обратиться, а именно, к командиру. Для дозоров такая система работы была наилучшей. Они старались и работали ради собственного блага, но при этом перед ними в любом случае был Пиперс, который, как они думали, мог справиться абсолютно со всем. Подобная вера в своего командира неплохо поддерживала чувство защищенности. Над армией стоял Пиперс, на которого можно положиться, и ищейки это ценили. Это было тем гарантом безопасности, благодаря которому они легче перенесли серьёзный переход от одной работы и жизни к совершенно противоположной. Самому же Пиперсу такой устой казался идеальным, только вот порой, очень редко, но все же, на него находило ощущение, что он слишком многое на себя взял. Всего на какие-то несколько минут ему казалось, что такой груз ответственности и неустанной работы слишком тяжел для него, и рано или поздно он раздавит ищейку. Обычно он мог отмахнуться от этих мыслей, ещё больше загружая себя работой, но мрачное чувство никогда не уходило насовсем. Это раздражало командира, делало его слабым.       Интересно, их глава, Лорд Хейтер, чувствовал что-то подобное? Дозор усмехнулся этой мысли. Было просто смешно представить Лорда, сомневающегося в собственных способностях. Ну серьёзно, как это вообще пришло ему в голову? Хотя, если подумать, то ведь и остальные ищейки точно также думали о командире, но прямо сейчас он уже больше десяти минут стоит без дела посреди пилотской кабины и понятия не имеет, что ему теперь делать. Эта мысль показалась Пиперсу пугающей. Но именно она, к счастью для командира, на мгновение прервала поток других, более спокойных, но все же удручающих воспоминаний и размышлений.       Пиперс нервно встряхнул головой, пытаясь прогнать эту нестройную вереницу мыслей, и направился к выходу. Оставаться наедине с холодными огнями панели и серыми стенами было небезопасно для его состояния. Неизвестно, до чего ещё мог бы додуматься загнанный в стальную клетку разум командира. Дозору отчаянно хотелось покинуть это место и встретить хоть кого-то, будь то наигранно весёлый ищейка или же сам Лорд, в каком бы отвратительном настроении он ни был. Неважно кто, лишь бы больше не стоять тут наедине с собой. Мрачная тихая комната, неуместные размышления, сомнения, рефлексия — к чёрту это всё! Нужно было работать. Изучать. Записывать. Координировать. Анализировать. Что угодно, лишь бы закрыть этот ящик пандоры, полный нескончаемых сомнений, одно хуже другого, и убрать его подальше. В такой закоулок сознания, который потом невозможно будет отыскать. Секундный страх помог Пиперсу окончательно собраться, и полный решимости командир крепче перехватил толстую тетрадь, всё это время удобно лежавшую в его руках. В этот момент из неё вылетел один из листов и, медленно спланировав, упал справа от командира. Рука ищейки замерла в каких-то сантиметрах от упавшего листа. Его верхняя часть уверенно гласила — «Порядок захвата Дуобской системы». Эта фраза была крупно и с сильным нажимом написана рукой самого Пиперса в то время, когда Лорд только положил глаз на эту часть галактики. Смотря на надпись, командир вспомнил свои уверенность и стремление в тот момент. Вспомнил, как жадно и неутомимо он начал изучать систему, делать расчёты, углубляться в детали. Вспомнил переполнявшее его воодушевление, которое было так велико, что он даже обращался тогда к Лорду в попытках объяснить ему, почему сначала стоит сделать именно так, а не иначе. Не то чтобы его внимательно слушали, но Хейтер одобрил его решение. Без сомнений, ещё один из лучших моментов недолгой жизни ищейки. Он вспомнил, как сложно было найти нужную и достоверную информацию, и вспомнил, как это нравилось ему. Пробираться через уйму фактов и факторов, не спать сутками, работать без остановки и на одном вдохновении носиться по всему кораблю, направляя и исправляя солдат и техников, то и дело мчаться из одной кабины в другую, и обратно, и к Лорду, и опять в другую часть звездолёта, раз за разом бросать себе вызов и преодолевать вообще всё, перевыполнять каждый раз свой собственный план и, поддерживая себя даже не литрами кофе и психостимуляторами, а чистейшим азартом, быть счастливым. Сейчас это казалось далёким. Сейчас командир даже не знал, что делать с этим несчастным листом бумаги, не то что со своей жизнью.       У Пиперса было так много идей и планов, что порой свобода действий превращалась в клетку возможностей. Миллион шагов и половина из них неверные. Сыграй в сапёра, командир! О, он был хорош в этом, он всегда справлялся, но вот сейчас. Сейчас он точно знает, что не наступил на мину, но почему-то вокруг него вновь всё взрывается. Теперь это игра с нулевой возможностью. Постоянно что-то мешает, что-то идёт не так, кто-то яростно подкидывает лишние, ненужные, не учтённые планом мины прямо под ноги командира. И он больше не может идти. Столкнувшись с этим Пиперс пустил в свой мир то, чему там не место — сомнения. Тысячи тысяч сомнений. Они не давали предугадать даже одного правильного шага, они останавливали, затормаживали, убивали дозора. А он всё смотрел и смотрел на нервно исписанный лист. Первым в списке планет значился Темпес, и Пиперс мысленно перечеркнул его как собственный провал и как место, куда они вернутся нескоро. Следующие за ним три планеты пятой орбиты, находящиеся недалеко от Темпеса — Спэр*, Морибус** и Тенебрис***. Их командир так же отчаянно перечеркнул в своей голове, но просто так ему это не удалось. Сразу же начали всплывать нежеланные воспоминания последних дней, будто вызванные одним только названием планет. Их армия была на пятой орбите, но ничем хорошим это не кончилось. Они перескакивали с одной планеты на другую и везде, абсолютно везде встречали рыжего бродягу, будто он преследовал их. Глаз Пиперса загорелся было ненавистью, но тут же потух от осознания собственного бессилия, которое ощущалось теперь слишком остро. Так, что от него не отмахнуться. Как жаль. После провала на Темпесе (второго провала, Пиперс!), вернуться туда вновь не представлялось возможным, но не из-за каких-то весомых технических причин, а только лишь из-за одного характера Лорда, благо, уже немного изученного командиром. Хейтер никогда не стал бы пытаться много раз ради какой-то тусклой возможности, ради всего одной планетёнки. Не в его стиле раз за разом посещать одно и то же место ради достижения чего бы то ни было. Он всегда крупно размахивался, так что стараться ради какого-то куска камня и земли с магматическим ядром? Увольте, не его масштабы. Да, большое строится из мелких частей, это он прекрасно понимал, но тут в силу вступала вторая его черта. Он был из тех, кто живёт только в постоянном движении, так что для скелета лучшим было убраться подальше от провала, так далеко, чтобы забыть о нем, но позже, позже обязательно разбить его, уничтожить своим могуществом так, чтобы памяти о прошлых неудачах не осталось ни у кого. А движение для скелета было жизненно необходимо. Кажется, если бы в какой-то момент он остановился, то умер бы в ту же секунду. Ни одна планета, ни одна система или галактика не могла заинтересовать его надолго, так что, бесконечно веря в свою цель, Хейтер был всегда и везде, но также и нигде. Мчась через скопления звёзд и не тратя время ни на планы, ни на стратегии, Лорд действовал и тут же скрывался в космосе. И привыкая к этой спешке, Пиперс постепенно и сам перенял подобный образ жизни. Несомненно, он всё ещё долго и тщательно готовился к каждому нападению, но когда дело доходило до атаки, ему с каждым прожитым подле Лорда днём всё больше нравилось действовать быстро, без сожалений, без сомнений и без оглядки, не смотря на результат, просто делать и идти дальше. Всегда вперёд — было негласным девизом Хейтера, вдохновляющим и его командира. Да только сейчас, когда перед глазом Пиперса проплывала череда недавних поражений, он с ужасом понимал, что это и было его остановкой. На этом листе, как и во всех его стратегиях, всё было так красиво, логично, структурировано, но почему же в жизни получалось с точностью до наоборот? После Темпеса, который должен был быть первым за счёт своего среднего положения в системе и развитой экономики, влияющей на близлежащие планеты, шёл Спэр с его ещё более мирным и благожелательным обществом. Маленькая планетка, целиком и полностью зависимая от соседних, материально от Темпеса, а духовно и культурно от Морибуса, была лёгкой мишенью и, согласно плану командира, после покорения Темпеса сбить её ничего не стоило, однако из-за репутации планеты и её жителей, это сильно ударило бы по системе. Дело в том, что Спэр, не обладающий ни полезными ископаемыми, ни достаточно развитой структурой общества, был настоящим лучом надежды для Дуобцев, не зря же планета носила такое название, в конце концов. Да, жителям системы полюбилась хрупкая, но красивая планета за удивительно живописные ландшафты и кроткий нрав её жителей. А без поддержки Темпеса покорить эту жалкую (по общему признанию Хейтера и его командира) планету было плёвым делом, но зато для системы это стало бы не меньше, чем плохим знамением. Так всё и должно было быть, вот только один фактор Пиперс не смог учесть, как не мог никогда. Вондер. Действия этого странника, вечно отвлекающего Хейтера от свершений, невозможно было взять в расчёт. И за прекрасными картинами напуганных до смерти добросовестных Спэровцев всегда всплывало его беспечно-радостное лицо и глупая шляпа. Сорвав очередной план и распалив скелета, он улетал как ни в чём не бывало. Но похоже на этот раз или бродяга решил основательно обойти всю Дуобскую систему, или просто сама Вселенная так насмехалась над командиром, только на каждой последующей планете вновь и вновь встречался этот назойливый зверёныш. Со Спэра они улетели далеко не в обнадеживающих чувствах. И, увы, устремившись к Морибусу, столкнулись там с идентичной ситуацией, а позже, в последней надежде почти разгромив Тенебрис — огромную вулканическую планету, славившуюся своими обсидиановыми изделиями, они опять были прерваны неутомимым странником и ушли ни с чем. Ну кроме нескольких великолепных обсидиановых оружий, довольно примитивных, но при этом сделанных с несомненным мастерством. Один из таких клинков до сих пор был прикреплен к поясу командира, но увы, он вовсе не радовал ищейку даже своей экзотической красотой. Чёрная сталь острого лезвия сверкала не яростно, а скорее отчаянно, а неизвестные Пиперсу руны на рукоятке, казалось, не имели никакого смысла. Тенебрис выглядел великой и суровой планетой, и виды разрушенных заводов и шахт должны были поддержать настроение Пиперса, но, даже если это и выглядело славно, не значит, что так и было. Дозор, к его собственному сожалению, знал всю подноготную планеты и понимал, что кажущаяся неприступность Тенебриса не является таковой на самом деле, так что даже этот их полёт не был таким уж значимым. Хах, столько проколов подряд! Почти феерично. В любом случае, Пиперс не знал, хочет ли он продолжать этот парад позора, только вот останавливаться было смертельно опасно. Теперь должна идти третья орбита с двумя очень схожими планетами, которые уже воспринимают как единое целое. Их союз называют Либери****. Когда-то Пиперс имел большие надежды на эту пару планет. Они были не такими уж и древними, напротив, по меркам системы, во главе которой был Примис, сформировавшийся чуть ли не наравне с их двойной звездой, третья орбита с Агнусом***** и Фратером****** была достаточно молода. Яркие красивые планеты, бегущие по орбите рядышком, буквально друг за другом, казались гармоничными и не такими смиренными, как посещённые Лордом ранее. Фратер образовался из осколка Агнуса и, в отличие от остальных обломков, стал не одним из многочисленных спутников, а ускорившись и отделившись, сформировал целую планету. Пусть Фратер не был таким комфортным для жизни, как его брат и родитель Агнус, но и он был всецело взят под покровительство Примиса. Всё, что было в непосредственной близости к главной планете, полагалось в основном на неё, и чем ближе к родоначальнику была орбита, тем больше влияния на неё имел Примис. Таким образом, планеты третьей орбиты ещё могли рассчитывать на помощь главы, а вот Темпес на его четвёртой, уже был отдаленнее и, следовательно, самостоятельнее. Туда в меньшей степени доходили вести и указы Примиса, что также освобождало планету, как и ослабляло её. Но, конечно, во время происшествий и нашествий, абсолютно любой житель Диба мог рассчитывать на убежище на Примисе, если был в состоянии добраться до него. Из-за такой ограниченности влияния родоначальника системы, атака первых трёх орбит была столь желанна для Пиперса. Это была самая верхушка системы, и командир только и ждал минуты, когда они разгромят её. Быстро и неожиданно, как он планировал. Более того, дозор был уверен, что мудрейшие Примиса не ожидали бы их нападения после незначительного погрома на дальних планетах, поэтому-то раньше командир с нетерпением ожидал секунды, когда он, он и его истинно могущественный Лорд разрушат ложное величие основы всей системы. Однако… Однако теперь, чего он ждёт теперь? Чего желает? Ну да, конечно. Надо бы лететь на Фратер, на третью орбиту, все так. Наконец-то? Только вот… Есть ли смысл? К собственному разочарованию, сейчас Пиперс угнетён не стратегической, а психологической проблемой. Да, не его сфера. Дерьмо. И все же проблема была. И, увы, заключалась она далеко не в том, что момент для атаки Агнуса или же Фратера не самый располагающий после их провалов на четвёртой и пятой орбитах. Дело в том, что командир не знал, был ли вообще смысл лететь туда. Какая разница, насколько они сильны, насколько идеально всё распланировал командир, если это разрушится при появлении малейшей ошибки? Или скажем, Той Самой Ошибки, в его омерзительной шляпе с блескуче-назойливой звездой. Что тогда? Так вот Пиперс знал, что будет тогда — точное повторение их предыдущих поражений. Точь-в-точь, только ландшафт изменится, но не более. Где-то, ярко сверкая, светила создавали двойные тени от фигур Лорда и Вондера, пока один пытался убить другого, а где-то темнели кучевые облака, роняя редкие кровавые капли влаги, смешанной с почвой*******, на ищеек, пока их яростно расбрасывала Сильвия. Место меняется, но вот события нет. Никогда. Так зачем же командиру видеть всё то же самое, только на светлом зеленеющем Агнусе или же каменистом Фратере? Он уже насмотрелся. Ему до ужаса не хотелось видеть это вновь, и при этом Пиперса не покидало чувство, что точно так всё и будет, что бы он ни сделал. И ничего нельзя изменить, и, так или иначе, их вновь разобьют, и командиру придётся планировать всё с самого начала. Опять собирать армию, восполнять потери, рассчитывать стратегию, налаживать оружие и лишь за тем, чтобы их снова нагнули. Какая перспектива! И так раз за разом. Бессчетное количество попыток и каждая зря. Все впустую. Так зачем? Зачем делать это, если ищейка и без того знал исход событий? Когда уже можно будет остановиться? Сколько смертей, сколько провалов нужно, чтобы прекратить пытаться? Когда порог будет пройден? После чего можно сдаться? И может быть… Может этот момент уже наступил? Может уже довольно.?       «Что бы сделал Лорд?» — неожиданно мелькнуло в голове ищейки, который, видимо, уже на автомате оценивал большинство своих действий по тому, как на них отреагировал бы Хейтер. Ну а думать, что бы сделал его повелитель на месте Пиперса, давно вошло в постоянную привычку дозора. В конце концов, именно Лорд был абсолютным авторитетом для командира, и стремление подражать скелету стало почти самоподдерживаемой силой Пиперса. Но, вот черт, загвоздка в том, что Лорд и не пришёл бы к подобным мыслям. И порой Пиперсу казалось, что Лорд не то чтобы никогда не сдаётся из-за своей веры и убеждённости, а просто не может этого сделать. Будто он физически не способен на остановку. Иногда командир даже думал, что Хейтер так мчался не за чем-то, а от чего-то. Но, конечно, такие предположения не имели никаких оснований и улетучивались также быстро, как и появлялись, поэтому ничего не значили для командира. Как бы то ни было, факт оставался фактом — Лорд бы точно не остановился, и даже не стал бы сомневаться в том, стоит ли что-то делать. Если это приносит пользу или удовлетворение, то ответ однозначно да. Причём вопрос о том, возможно ли это сделать, никогда не стоял перед скелетом. И именно это больше всего восхищало Пиперса. Слепая, но непробиваемая уверенность Лорда в своих силах была абсолютной, и она чаще всего была залогом их успехов. Даже если она порой смазывалась истериками и желанием признания, Пиперс все равно ощущал присутствие этой железной уверенности. В ней не было сомнения, а командир уже успел научиться отличать напускные чувства и эмоции Хейтера от настоящих. Эти простые мысли о Лорде немного оживили Пиперса. Да и ответ найден, как бы ни было тяжело следовать ему. Всё просто — Пиперс не мог, не имел права опускать руки, пока рядом с ним был кто-то столь великий и самоуверенный, как его Лорд. Командир не хотел представлять, сколько же работы ему предстоит сделать, но теперь он видел — остановиться невозможно. К сожалению. А может и к счастью. И хоть, приняв это решение, Пиперс остался в безвыходном положении и лишился бесполезных сомнений, на какой-то миг ему показалось, что он хотел бы их вернуть. «Ах, опять эта флёртова слабость! Сколько можно стоять тут и мечтать? Командир ты или кто?!» — сжав несчастный листок, дозор, не глядя, быстрым движением вложил его в тетрадь и поспешно захлопнул её. Яростно встряхнув головой, Пиперс наконец-то выпрямился. Что бы то ни было, сейчас ему некуда деваться, и любая иная жизнь казалась бы сейчас не более, чем бессмысленной тошнотворной серостью, а значит и все эти размышления были совершенно бесполезны. «Просто делай своё дело и иди вперёд.» — с этой, всегда мотивирующей дозора фразой, Пиперс сфокусировал взгляд и, окончательно вынырнув из своих мыслей, сделал шаг к выходу из пилотской. Но не успел ищейка открыть дверь, как она распахнулась с другой стороны, и несчастный дозор, секундой ранее собиравший остатки своей решимости, чуть не налетел на Лорда, и сейчас неловко стоял перед ним с или крайне смущенным или просто удивлённым видом. А скорее всего, и с тем, и с другим. А ведь это одна из немногих дверей на корабле, которая именно открывается, а не сама отъезжает в сторону, и обязательно надо было столкнуться именно в ней! — Лорд.? — единственное, что смог вытолкнуть из горла ищейка, всё ещё растерянный из-за неожиданной встречи. Обычно Хейтер не заходил в эту часть корабля без нужды, то есть когда они не направлялись в какое-то определённое место. Но сейчас лететь на Агнус или Фратер было слишком рано, они ведь только недавно покинули Тенебрис! Пиперс был искренне озадачен, но Хейтер, казалось, намеренно не замечал удивления командира.             Скелет совершенно спокойно вошёл в кабину и вальяжно развалился на кресле главного пилота, подперев голову рукой и открыв навигационное окошко. Он выглядел поверхностно расслабленным, но в неестественной зелени радужки и в каждом движении Лорда дозор чувствовал его уверенность, и сейчас она была не распыленной вокруг, а вполне себе целенаправленной. Только вот на что?       Всё ещё не понимая, что происходит, Пиперс подошёл к креслу Хейтера и, стоя справа и чуть сзади от него, удивлённо смотрел то на Лорда, то на навигатор. — Лорд? Сэр, вы… — неуверенно начал ищейка, пытаясь привлечь к себе внимание скелета, но тут же был им и прерван. — А, командир. Ты-то мне и нужен, — делая вид, что только сейчас заметил дозора, преувеличенно беззаботно обратился к нему Лорд, — Мы летим на Турбо********, можешь оповестить об этом остальных, — будничным тоном ответил на незаданный вопрос скелет. Веко Пиперса в удивлении поднялось. — На Турбо? То есть в Эксайтскую********* систему? — не сразу сообразил ищейка из-за использованного Лордом жаргонного названия. — Да, я же так и сказал, — с привычным раздражением бросил Хейтер, переключая своё внимание на панель управления и уже запуская двигатели. «Эксайтская система? Система развлечений, гонок, баров и концертов? Но зачем?! Что мы забыли в этой неоново-яркой и истерично-шумной части галактики?» — сказать, что Пиперс был обескуражен этой новостью, значило бы ничего не сказать. И совершенно очевидно, что обсуждению решения Лорда не подлежали, оттого он и озвучил свои планы как бы невзначай, только начиная приводить их в исполнение, но ни в коем случае не раньше. Пиперс знал этот наигранно беспечный тон Хейтера, когда он специально говорил так, будто всё, сказанное им, обговорилось уже тысячу раз и вообще было обыденным делом. Этот тон значил, — «Да, я уже всё решил, и если ты попробуешь перечить мне, то, в лучшем случае, отправишься в открытый космос. В худшем, будешь поджарен здесь и сейчас. Вопросы?» Нет, что вы, Лорд, какие вопросы? Все прекрасно, мы так и собирались же сделать, все о’кей. Пиперс понимал это, так что лучшее, что он мог сейчас, это сделать вид, что всё идёт по плану и он уж точно не имеет никаких возражений. Как можно? А вот спрашивать причину решения Хейтера, было бы ещё хуже, ибо это грозит гораздо более печальными для командира последствиями, чем гнев Лорда. Это вело за собой мгновенную вспышку раздражения, сменяющуюся лишь презрительным равнодушием, так что дозор даже не смел озвучить своё удивление. Пиперс определённо предпочёл бы полетать в безвоздушном пространстве, чем заслужить отрешенный взгляд электрических глаз скелета, в котором бы весьма однозначно читалось разочарование недальновидностью командира. Даже себе Пиперс не всегда признавался в том, что не может понять действий его повелителя, а уж обнажить перед самим Лордом свою оторванность от его (несомненно гениальных!) замыслов и решений, было для дозора хуже смерти. Всё, чего хотел ищейка, это быть с Хейтером заодно, понимать его и отдавать всего себя на благо его величия, так что Пиперс принял уверенный вид и, стараясь как можно естественнее и небрежнее согласиться с Лордом, поспешил объявить армии об изменении курса.       Когда дверь кабины управления закрылась за ним, отдаляя и без того далёкого и непонятного скелета от дозора, лицо Пиперса вновь приняло озадаченное выражение. «Что, гроп его дери, нужно Лорду на Эксайте? Просто хочет развлечься? Отвлечься? Отдохнуть и таким образом разогнать мрачное настроение последних недель, виной которому бродяга и череда провалов?» — самое логичное и очевидное объяснение, но всё же, всё же что-то не так. Пиперс размышлял на ходу, одновременно думая, как преподнести эту новость остальным. Хотя, их вряд ли волнуют решения Лорда. Для них это лишь приказ, которому нужно подчиниться, не более того. Командира же это не устраивало. Как же Пиперс сейчас жалел, что не может пробраться в череп Лорда и наконец понять, каким образом он видит всё, что его окружает, и что же служит причиной каждого его слова. Да, существуют расы, способные без труда читать мысли собеседника, но, к великому огорчению командира, дозоры к ним точно не относятся. А жаль. Похоже, Пиперсу вновь придётся познавать невозможное своими силами. Выглядит почти как цель, но если бы ищейка знал, как подступиться к его Лорду, и возможно ли это вообще, было бы гораздо проще. Но, увы, пока он не знал ничего, а всё, что ему оставалось, это тяжело вздохнуть и направиться к казармам.       Звук шагов дозора, идущего по пустому коридору, удалялся, и Хейтер позволил себе действительно расслабиться. Выстроив маршрут и запустив последний двигатель, он устало откинул голову на спинку кресла. — Наконец всё будет кончено, — вполголоса произнёс скелет, кажется, не замечая, что сказал это вслух. Лорд направил мрачный взгляд в космос и устремился в его темнеющую глубину.