Не тот путь

      Томура хотел спать. Чертовски сильно резко захотел спать. Утонуть головой в подушке, оказаться в теплых объятьях одеяла и провалиться в забвение. Однако была одна проблема... — У моего Томуры появился парень! — весело и умиленно воскликнула Тога, всплескивая руками, — Спустя го-од, — подсчитала она на пальцах, расплылась в довольной улыбке и устремила взгляд сияющих солнцем глаз на Томуру.       Да, Тога Химико и была той проблемой, которая не унималась уже полчаса, став похожей на миниатюрную фурию. — Отста-а-ань... не парень он мне-е, — измученным голосом протянул Томура, роняя голову вниз, накрывая её руками и зарываясь в запутанные волосы пальцами. Он хотел добавить — пока не парень, но за этим последует еще одна череда вопросов, поток слов и много-много умиления. — Ты это утверждаешь после того, как вы говорили друг другу такие милые вещи?! — Тога прижала кулачки к своим губам и подбородку, а из-за ярко-алой краски на щеках казалось, что она вот-вот взорвется. — Официально, — Томура поднял указательный палец вверх, — мы еще не в отношениях. — Официально, — Тога, передразнив его, тоже сделала небольшую паузу, — вы должны выйти замуж друг за друга, чтобы узаконить отношения, — она уверенным шагом прошествовала к столу для готовки и, открыв один из верхних шкафчиков, взяла свою тарелку, — но до этого, мне кажется, еще очень далеко. Да и не факт, — она поиграла бровями, сидя на корточках уже возле какой-то нижней полки и ища хлопья, — что это будет он, — её слова имели смысл. — кстати, а как зовут этого прекрасного беловолосого и голубоглазого принца?       О-о да-а. Впервые за все время, что Тога обсуждает то, что увидела с Томурой, она спохватилась узнать его имя. А еще Томура не рассказал ей, как зовут его знакомого, когда он пришел после несостоявшейся встречи и та пыталась его поддержать. И какую-то часть их взаимоотношений Томура тоже пропустил. — Тойя, — кратко бросил Томура, однако ощутил нежность собственного голоса в этот момент.       Тога застыла на миг, широко распахнув глаза. На неё веял холод из открытого холодильника, но по коже не пробежало и мурашек. — Тодороки?! — резко спросила она, от чего Томура, почти засыпающий, аж подскочил, скривился и затем вытаращился на неё в ответ. — Тодороки? — уточнил Томура таким тоном, точно они подбирались к чему-то опасному и четко проговаривая каждую букву. — Старший сын Старателя. Чёрт, кто из нас вообще в геройской академии учится? — укоризненно произнесла Тога, наконец-то закрыв дверцу холодильника и держа бутылку молока в руке.       Томура презрительно скривился и холодно заметил: — Я ненавижу Старателя. — Ну, нелюбовь к нему не удивительна, — хмыкнула она, — но почему прям ненавидишь?       Тога вывалила все, что было в её руках на стол, а Томуру передернуло от шума. — Умоляю тебя, прикрути свой звук. И так голова начинает болеть, — Томура взъерошил волосы с одной стороны и зло сверкнул глазами на подругу, которая вмиг приняла абсолютно невинный вид, — а ненавижу Старателя потому что плохой, жестокий и высокомерный Герой не лучше ужасного злодея, — резонно заметил он, а из-под полузакрытых век читалась агрессия. Пассивная.       Тога помолчала некоторое время, высыпая хлопья в тарелку, а после кивнула и произнесла: — Да, пожалуй. У таких людей много комплексов, к тому же, — она набрала небольшую горсть хлопьев прямо из миски, бесцеремонно закинула в рот и только потом залила остаток молоком, — ну так, как ты умудрился закадрить сынишку самого Старателя? — Тога вновь расплылась в нереально широкой улыбке, плюхаясь на свой стул. — Если собралась возносить «самого Ста-ра-те-ля», — пробубнил Томура, поднимая на подругу сонный взгляд и сделал пальцами кавычки в такт слогам последнего слова, — до уровня Бога, то сделай это лучше в мой адрес. Будь добра, подними мою самооценку, — Томура впился в Тогу осуждающим взглядом, но она закатила глаза и потянулась к его лбу.       В следующий миг Химико убрала волосы с чужого лба и прикоснулась к нему пальцем. Томура растерянно моргнул, глядя на нежную улыбку подруги, а она, не дав ему никак отреагировать, сказала: — Ты и так у меня лучше Старателя, — Тога щелкнула его по носу и отстранилась, а Томура недовольно фыркнул, но легко-легко улыбнулся, — но ты снизойдешь до того, чтобы ответить на мой вопрос? — А? Какой?.. Ах, да... — Томура устало потёр переносицу, хмурясь, подтянул одну ногу к себе и опёрся щекой о колено. Только потом он лениво продолжил: — Да не кадрил я его, говорю же, вообще понятия не имел, что он Тодороки. Ну, я знаю про его отца, но чисто как о Герое, я не углублялся в изучение его семьи, потому что... хм-м, даже учитывая то, чем я буду заниматься после академии, вижу бессмысленным искать инфу про то, чего пока нет и, возможно, не будет, — Томура посмотрел на Тогу, внимательно его слушающую, но потерявшую нить диалога: — Хоть сделай вид, что поняла, не напрягай меня. Короче, пока Тойя не стал Героем, я не вижу смысла изучать его с этой стороны. Так вот. У нас была совместная практика и он предстал передо мной блядски красивой, но истеричной сучкой...       Закончив свой рассказ, начав его абсолютно с нуля, так как не помнил, что уже говорил Тоге, а что нет и упуская кое-какие детали, Томура не без удовольствия следил за тем, как менялось лицо Тоги, богатое на мимику. — И это Тойя ко мне сзади подкрался, заметь! — бросил Томура важный упущенный аспект в конце, поднимая палец вверх.       Звучит, как оправдание. — Охох, ты из мальчика гея сделал, — Томура, вскинувший голову на Тогу и забавно нахмурившись, пнул её под столом. — Он был не против — это раз, и, возможно, он би, и я его таким не делал, Тойя первый начал — это два. Ах, да, еще он засматривался на меня все эти семь дней и мне стоило огромных усилий остаться невозмутимым.       Тога хихикнула в кулак, доедая оставшуюся половину своего завтрака. Этот рассказ её слишком затянул. — В любом случае, — с набитым ртом начала она, но проглотив, сказала нормально: — Если ты ненавидишь Старателя, то учти и то, что у каждого ребенка есть что-то от того человека, который его воспитывал, — Тога, как всегда, сумела выдать какую-то назидательную и чутка философскую ерунду, которая заставила Томуру немного задуматься.       Однако Томура через пару секунд вяло покачал головой и ответил: — Тодороки Энджи — это Тодороки Энджи, Тодороки Тойя — это Тодороки Тойя. Не стоит искоренять того, чего пока что нет.       Тога задумалась, взвешивая варианты, а Томура изо всех сил пытался уснуть, опустив голову на сложенные на коленях руки, надеясь, что его потом отнесут в комнату. Или хотя бы укроют пледом. Все, чтобы выспаться, а не говорить тут с Тогой, будто он — её подружка. — Ты прав. Кхм, ладно, — сказала она уже тише и серьезнее, — и что будет дальше? — М-м... я не знаю. Я не могу этого знать, потому что, как минимум, Тойя не говорил мне о своих намерениях и я не способен думать сейчас вообще. Ему тоже нужно время. Все, короче. Мне надоело, — Томура встал с места настолько резко, насколько мог, и пошёл к выходу из кухни. — Но, в любом случае, я всеми силами тебя поддержу и ты можешь обратиться ко мне! — воодушевленно закричала ему вслед Тога, но в её тоне скользнуло беспокойство, — и мы поговорим об этом после того, как ты выспишься!       Томура хотел сказать, что нужно еще, как минимум, сходить с Тойей на свидание и как-нибудь аккуратно понять о его планах на их отношения. Пока что нет смысла беспокоиться. Однако он слишком устал, чтобы материализовать свои мысли в слова.       Тойя должен был волноваться из-за того, что ушел из дому на пол дня и целую ночь, никому не сказав ни слова, однако он не то чтобы когда-то кого-то о чем-то предупреждал, если это не было так необходимо. Особенно теперь, после того, как внимание Энджи словно когтями вцепилось в маленького Шото, а мать занимается всем, чтобы хоть как-то защитить своего идеального сына.       Тойя чувствовал себя абсолютно спокойно. И даже не так уж и брошенно.       В доме никто даже не заметил его прихода, хотя со стороны, кажется, кухни, доносилась какая-то возня и оживленные голоса, но с Тойей произошло слишком многое за короткий отрезок времени и он все еще чувствовал себя уставшим даже после сна, чтобы как-то поинтересоваться тем, чем так активно заняты его родственники.       Пока у них все в порядке.       Однако, как только Тойя переоделся и раскинулся на кровати, вот-вот собираясь переосмыслить свою жизнь, начиная от того, что Томура увидел этот ужасный шрам на его животе и заканчивая, в конце-концов, резким поворотом своей ориентации на сто восемьдесят градусов (хотя не то чтобы Тойю когда-то к кому-то тянуло, но быть геем или бисексуалом в его планы не входило. У него вообще планов на этот счет не было), около его комнаты раздался мягкий топот.       Тойя закатил глаза, отмечая тот уровень знания своей семьи, в котором он может узнать человека по звуку его шагов, и, привстав на локтях, произнес: — Войди, Фуюми.       Дверь приоткрылась через пару секунд. Фуюми вначале немного робко проскользнула в комнату, изучила брата взглядом, а потом на её лице показалось облегчение, но после она вмиг приняла серьезный вид. Тойя едва успел подумать, что его вот-вот отчитают, как младшеклассника, прогулявшего урок, как Фуюми, уверенной походкой подойдя ближе, начала это делать: — Ну и где ты был всю ночь, дурень?! — требовательно спросила она, сложив руки на груди и хмуро глядя на непутевого старшего брата. Даже её поза выражала уверенность и твердость. Она совсем как их мать — подумал про себя Тойя, но понадеялся, что они схожи лишь в чем-то мелком и незначительном.       Тойя возвел глаза к потолку второй раз за минуту, и цыкнул. — Ты периодически говоришь мне о том, что нужно быть воспитанным, а сама даже не поздоровалась? — он вперся в сестру уставшим взглядом, но с явным возмущением в каждой букве спросил это, опирая голову о ладонь. Фуюми хмыкнула, в её глазах был виден колкий укор, но Тойя без проблем смог это выдержать: — Я тебе был нужен в эту ночь? — он ехидно вздернул бровь и усмехнулся уголком губ. Тойя все еще не отошел от того, что чуть не случилось между ним и Томурой ночью.       Фуюми нахмурилась еще сильнее, с сосредоточенностью и недоверием глядя на Тойю. Он кивнул в её сторону, намекая на ответ. — Да, нужен был. Хотела одолжить твои наушники, а еще подумала, что тебя долго не слышно. Заходила сюда два раза — даже вечером, а когда поняла, что уже поздно, а тебя нет — начала звонить, — в голосе Фуюми звучала фантомная обида, однако она все еще старалась вытащить из брата признание одними только глазами.       Тойя удивленно приподнял брови. Фуюми подождала, пока он достанет телефон из откинутого в сторону рюкзака и проверит его впервые с того момента, как встретился с Томурой. Увидев несколько пропущенных от сестры в разное время суток, он с удивлением понял, насколько времяпрепровождение с Томурой увлекло его, а так же внутри тепло защекотало от осознания, что есть тот, кто переживает за него и замечает отсутствие. Типа Фуюми...       На самом деле, она — единственный достаточно наблюдательный член семьи, чтобы заметить отсутствие Тойи: Шото находится отдельно от них, пусть и все еще под одной крышей, Нацуо хоть и эмоциональнее всех переносит проблемы в семье и проблемы самого Тойи, и является самым близким для него человеком, предпочитает избегать стрессовых ситуаций, закрывая на них глаза, так что волноваться о том, кого тут нет и кто не просит о помощи одним лишь своим видом не станет. Энджи уже наверняка забыл про Тойю и если с тем что-то случится, просто глянет кратко по типу: «Этот дурак снова куда-то встрял...», а матери не до него, она лишь обессиленно вздохнет и с легким укором посмотрит на дерзкого с детства сына. Пожалуй, так.       Но Фуюми... она — тот человек, который умеет ставить рамки между жизнью родных и своей. Навязываться не будет, но останется все такой же заботливой и наблюдательной, всегда протянет руку помощи, пусть время от времени её женская натура и берет свое, как в то утро, когда Тойя впервые предложил Томуре встретиться.       Тем не менее, Тойя любит эти качества в ней.       Тойя, отключив телефон, устало прикрыл глаза, выдыхая. Он почувствовал нечто смешанное и мутное: ему где-то на периферии сознания неловко от того, что он не сказал Фуюми или Нацуо, что не придет ночью, но с другой стороны — Тойя действительно забыл обо всем на свете, да и он вовсе не обязан отчитываться брату и сестре о своем местонахождении. Он вообще не привык делать что-то такое, потому что всем обычно все равно, никто ничего не спрашивает, однако и уходит на целую ночь втихомолку Тойя впервые.       Подняв глаза на все еще ожидающую ответа Фуюми, Тойя медленно сказал: — Давай начнем с того, что я действительно забыл, — он сделал неопределенное движение рукой и кивнул головой, а в раздумьях над следующей фразой в свою защиту немного сощурился: — я польщен тем, что ты волнуешься за меня, но мне уже семнадцать и я абсолютно свободный человек, право контроля имеют только родители, — Тойя безразлично пожал плечами и откинулся назад, устав переносить вес всего тела на одну лишь руку, — так что тебе вовсе не обязательно было... — Дурак!       Звонкий дрогнувший голос разрезал его собственный острым краем льда и Тойя резко прерывался с округлившимися глазами. Он с удивлением и непониманием посмотрел на Фуюми, уже через миг замечая, что нечто в её упрямо уставленных на него серебристых глазах трепетало, а розовые губы подрагивали.       Тойя хотел встряхнуть Фуюми или дать себе подзатыльник, потому что она выглядела так, словно вот-вот расплачется, но она все еще держала на нем твердый взгляд. — Не говори так, будто мы больше не волнуемся за тебя! — громко сказала Фуюми, в её голосе были слышны нотки отчаяния, а руки сжаты в кулаки, — Не делай это так небрежно, прошу тебя! Мои слова все еще в силе! — она сделала шаг к Тойе, смотря на него сверху вниз, — Тебя мог похитить злодей, ты мог пострадать из-за причуды снова и просто... — Фуюми вздрогнула на миг и Тойя, не будь на ней одежды, смог бы увидеть, как мурашки распространяются от её плеч вниз по рукам и груди. Голос уже начал срываться, в глазах заблестели слезы.       Уже через секунду Фуюми опустила веки, успокаиваясь, и её губы медленно перестали дрожать. Она сделала несколько глубоких вдохов, приподняв подбородок вверх, избавляясь от ужасных воспоминаний, пока они вновь втянули Тойю в себя...       Тойя, сидя на больничной койке, отвлекся от какого-то комикса и, подняв взгляд на белую входную дверь, стал прислушиваться к шагам по ту сторону, что приближались к его палате.       Последний час он то и дело поглядывает на время в телефоне и представляет выражение лиц своих родственников, когда они придут... и увидят... это с его телом. И вот, через три... две...       ...одну... секунду опустилась ручка и открылась дверь. Медсестра зашла в палату, выдерживая пристальный взгляд Тойи, и осторожно спросила, можно ли его посетителям войти.       Тойя, проглотив ком в болящем, сухом горле, сдавлено отвечает «Да». И отводит взгляд. Он на самом деле не хочет смотреть в их лица. Сестры и брата.        Послышалось приглашение медсестры и тут же после тихие, неуверенные шаги. Будто Фуюми и Нацуо прощупывают почву. Они тоже не знают, каким могут увидеть Тойю.       Когда брат с сестрой все же смотрят на Тойю, он физически может ощущать это давление. Тяжелая атмосфера грузом ложится на тело. Ему хочется махнуть рукой, разгромить тут все с криками, превратить в прах и уйти.       Тойю злит, очень злит то, что всё так обернулось.       Что его попытка стать сильнее стала тотальным провалом. Что отец так и не пришел посмотреть на то, чему он, Тойя, научился, а ведь это-заслуживает-внимания!       Катастрофа по всем пунктам.       А сейчас и брат с сестрой видят Тойю таким слабым и беспомощным, таким наивным неудачником, сильная причуда которого обратилась против него самого и воткнула раскаленный нож в спину.       Тойя хотел доказать им всем, на что способен.       Однако в итоге все упало куда-то в глубины Преисподней, откуда вулканом поднялось это голубое пламя и окутало Тойю, сжигая заживо.       Огонь был равен его гневу на отца, и это, на долю секунды, когда Тойя ощутил всю свою силу и всю свою ненависть, вызвало глупую усмешку на губах. Он настолько сильно ненавидит Энджи, что это даже приятно...       Однако Тойя, трезвым умом вспоминая, как чувствовал жар крематория под своей кожей, передергивает плечами и кривится. Обожженная, уже сухая, как хворост и картон, кожа, начинает чесаться, болеть и раскаляться снова.       Тойя хочет провалиться под землю. Прямиком туда, в Ад. Утащить его за собой и сбежать от глаз брата и сестры.       Фуюми медленно подходит к нему на ватных ногах, едва не падает на колени около койки, заключая в обьятия, граничащие между осторожными и крепкими. Она меньше всего хочет навредить еще больше, но у неё под носом чуть брат не погиб, так что сдержаться очень трудно.       Тойя, задержавший дыхание в объятиях сестры, тупо смотрит перед собой широко распахнутыми глазами. Его мысли быстро переключились и теперь он снова понимает....       ...что-мог-лишиться-этого-всего.       Это чувство очень походит на те ощущения, когда череда картинок из жизни мелькала где-то на периферии сознания, когда он погибал. Тойе было больно-больно-больно в собственном пламени, но он ощущал поглощающую всю его душу горечь из-за того, что мог потерять все хорошие моменты своей жизни сразу после той мимолетной улыбки наслаждения.       Тойя не помнит, что конкретно видел тогда, но у него почти физически остался во рту привкус той безысходности и горя. И пепел в легких.       И Фуюми сейчас напоминает ему об этом. Напоминает ему о том, что Тойя мог утратить по своей глупости. Даже такая мелочь становится чертовски значительной и обретает цену на вес золота. Дороже.       Тойя краем глаза видит, что Нацуо все ещё стоит на месте, неловко мнется и смотрит на обожженное тело брата то ли с сожалением, то ли с отвращением, но не отрекается.       Хах, радует.       Однако Нацуо подойти так и не решается, будто бы Тойя излучает какую-то фантомную опасность, которая обожжет тебя, если сделать хоть шаг. Тойя тоже так и не смотрит на брата, боясь его глаз, его взгляда, того стеклянного льда, что грудой лежит в серой холодной пустыне и трескается снова, и снова, и снова.       Фуюми тогда абсолютно серьезным, твердым и уверенным тоном говорит Тойе, чтобы тот не держал все в себе, обещает, что она и Нацуо выслушают его и помогут в любую секунду дня и ночи и что Тойя та-а-акой дурак...       И Тойя хочет всплакнуть, но слезные железы сгорели к чертям, а вот из шрамов под глазами сочится кровь и гной.       И не только под глазами       Как только слова Фуюми, которые она сказала в той палате, утекли из головы Тойи, он судорожно и тяжело вдохнул воздух, вдруг ставший горячим.       Ему не хотелось это вспоминать. Свой провал четырехлетней давности и свою внешность. Тогда Энджи нашел врача где-то в Европе и кожу Тойе вылечили, пересадили, но шрамы кое-где остались. Как складки, как пятна. На животе, тот, который увидел Томура — новый, очень похожий на те, которые ему залечили.       Тойя еще раз отмахнулся от отвратительного образа себя же и медленно поднял глаза на Фуюми. Он прищурился, ему стало даже стыдно из-за того, что забыл ту её фразу, про обещанную поддержку и помощь.       Сестра вновь и вновь протягивала ему руку с того самого дня, но Тойя просто... не мог принять это... как будто какой-то незримый металлический барьер не давал ему. Видя Фуюми с этой сочувственной улыбкой, с этим жалеющим его взглядом, Тойя тут же вспомнил свою мать. И его оттолкнуло. И он не в силах принять помощь.       Сестра, наверное, все поняла, но не отступила.        Они ещё какое-то время смотрели друг на друга. Фуюми — твердо, Тойя — мягко. Или как-то так, потому что было в их глазах что-то нечитаемое. — Прости... я постараюсь, но поверь эм-м... — Тойя потёр переносицу, а потом закусил кожу на большом пальце, стараясь подобрать такие слова, чтобы Фуюми не лезла в его личную жизнь, но и не переживала за сохранность его жизни в принципе, — я буду говорить, если у меня будут планы на большое количество ночного времени.       Тойе показалось, что его формулировка как-то расплывается по мере того, как слова слетают с губ, но он все же заставил себя медленно договорить. Фуюми помолчала немного, обдумывая информацию, взвесила все «за» и «против», пытаясь понять, стоить ли вообще этому доверять. Она перевела взгляд на уверенные голубые глаза брата и... он точно не выглядел так, словно ляпнул какую-то хрень, даже не обращая внимания на то, что Фуюми испытывающе смотрела на него еще одну... две... три... четыре секунды.       На пятой она выдохнула и наконец-то ответила: — Только если ты не будешь это свое ночное время тусоваться с каким-нибудь злодеем, — она назидательно подняла палец вверх.       Тойя широко распахнул глаза, прожигая в сестре дыру этим чисто-голубым цветом, как будто серной кислотой, между тем удивляясь, как Фуюми умудряется говорить шутя и серьезно одновременно. — Нет, конечно же нет, — фыркнул Тойя, на его губах заиграла веселая улыбка, и лёд, покрывающий губы Фуюми, тоже оттаял. — Кто тебя знает, ты же дурак, — беспечно пожала плечами и развела руками она. Тойя хотел возмутиться, но его перебили: — но если ты катастрофически не хочешь рассказывать мне о своих планах — я не заставляю, — Фуюми сделала попытку откинуть назад локон волос, но в итоге зацепилась за кончик и стала потирать его между пальцами, рассматривая. — Я же сказал, что буду говорить, — вдруг с холодной отрешенностью и вскипающей злостью в голосе произнёс Тойя.       Фуюми в упор посмотрела на брата, отпустила свою белоснежную прядь и вздохнула. Смирилась с характером Тойи, снова. — Короче, — начала она так, словно оборвала что-то одним лишь голосом, — отца сегодня нет и не будет до завтра, — в глазах Тойи вспыхнул огонек любопытства и Фуюми мягко этому улыбнулась, — мы заказали суши, для тебя — пиццу. Я, мама, Нацуо и Шото. Только тебя ждем, — она грациозно развернулась на носочках и легким шагом направилась к выходу из комнаты, — так что спускайся. Это не вопрос, — и закрыла за собой дверь.       Тойя начал действовать даже осторожнее, чем во время тренировочных спаррингов один-на-один с соперником, потому что на кухне, как и сказала сестра, еще и мать с Шото. Все потому что Тойя знал, как ведут себя Нацуо и Фуюми, а Шото с Рей остались для него чем-то неизведанным. В особенности последняя.       Тойя медленно подошел к столу, кивая на приветствие Нацуо и демонстративно игнорируя его от матери, которая лишь опустила погрустневшие глаза.       Как всегда, в принципе, Рей хватило лишь на однообразные попытки что-либо решить, а потом сдаться.       Тойя по-турецки сел возле края стола около Фуюми. Нацуо сидел напротив него, уже приступив к суши, а слева от него Рей и Шото, который жался к сестре с растерянным лицом и не знал, как реагировать на внезапное появление в такой близости своих братьев и сестры. Тойя мельком поймал его по-детски заинтересованный взгляд на себе, щеки Шото слегка покраснели. У Тойи перехватило дыхание... и все слова, которые он сказал Кейго о том, как он устал сражаться за благополучное детство младшего брата, вмиг забылись и потеряли смысл. Нет, он не может прекратить...       Тойя мягко улыбнулся Шото, и тот еще крепче сжал в неловких пальцах деревянные палочки, однако уголки его губ подрагивали.       В этот миг Тойю вновь ударило по голове пониманием того, что...       ...какой из Энджи Герой, если он разрушил свою семью и жизнь невинного ребенка? Но тогда какой Герой из Тойи, если он не может спасти своих близких?       Кого он тогда вообще сможет защитить? Других людей? Незнакомцев? Это не имеет значения, если Тойя не в силах будет обезопасить людей, что находятся рядом. Того же Шото, Томуру...       Все пожелали друг другу приятного аппетита и Тойя притянул ближе к себе пиццу. Неловко оторвал кусок, часть начинки рассыпалась. Фуюми, вспомнив, налила всем сок.       Повисла пауза. Нужно было что-то сказать, потому что нормальная семья должна общаться, а это, пока Энджи нет, идеальный повод притвориться ею.       Но вот сценарий им никто не дал.       Впрочем, Тойе все равно. Он ушёл мыслями все дальше и дальше, думая о том, как там Томура, что он делает и все ли с ним хорошо. Не поменял ли он своего решения про свидание и не кажется ли ему то, что он увидел на теле Тойи омерзительным.       Тойя боялся, что у Томуры могло что-то щелкнуть в голове и тот изменил свое отношение к нему на все сто восемьдесят градусов.       Его размышления быстро прервала Фуюми, которая принялась рассказывать что-то увлекательное из своей школьной жизни и уже через пару минут все внимательно её слушали, улыбались и смеялись. Казалось бы, всегда грустный Нацуо тоже веселился, подхватывая инициативу сестры, Шото привык к окружению быстрее, и открылся. Даже Рей хихикала в кулак, заставляя Тойю расслабиться. — А Тойя начал увлекаться видеоиграми, — сказал Нацуо как бы между прочим, кинув бодрый взгляд на брата. — Да? Почему я не знала?! — Фуюми тут же повернулась к Тойе, хлопая ладонями по столу. Она попыталась выглядеть возмущенной, но у неё плохо вышло из-за радостной улыбки на губах. — Прям-таки начал, — покачал головой Тойя и, откусывая от второго куска пиццы, пробубнил Нацуо: — ты преувеличиваешь, мы же всего раз поиграли. — Тем не менее, ты выглядел увлеченным, — резонно заметил брат. — Ну-у, я тоже теперь хочу поиграть с тобой, — обиженно протянула Фуюми и это ввело Тойю в небольшой ступор.       Их семья, конечно, не такая крепкая, как могло бы быть и иногда просто не остается сил погружаться в увлечения и просто жизни друг друга, но бывают такие моменты, когда Тойя, Нацуо и Фуюми собираются и занимаются чем-то совместным. Например, однажды Нацуо и Фуюми, будучи в очень приподнятом настроении и явно отключив инстинкт самосохранения, ввалились в комнату Тойи со словами, что они будут делать домашку вместе. Тойя тогда, конечно, ничего не сделал, потому что отвлекался на то, как Фуюми пыталась вбить в голову Нацуо математику, а тот отчаянно старался её понять. Выглядело крайне забавно. Кстати, Тойя тогда тоже ничего не понял...       Или как Фуюми таскала у Тойи мангу и комиксы, а недавно купленную они читали вместе. В таком случае Фуюми постоянно наваливалась на его плечо или типа того. Такая близость раздражала немного, конечно, но это было действительно приятно.       Тойя, вспоминая все это, мягко улыбнулся, а потом перевёл взгляд на все еще выжидающую ответа Фуюми и протянул руку, чтобы потрепать её по волосам.       Девочка ойкнула, закрывая глаза и чуть вжимая голову в плечи. Тойя с усмешкой отнял ладонь от её макушки, а Фуюми пригладила локоны. — Хорошо, договорились. Как-нибудь сыграем, — снисходительно развел руками он. — Тогда сегодня вечером! — уверенно ответила Фуюми.       Тойя хотел кивнуть, но начал вспоминать, зашли ли они с Томурой дальше, чем «нужно будет сходить на свидание». Нет, не зашли, нужно будет назначить время и место, но это чуть позже. От мыслей о широко улыбающемся Томуре, который всем телом жмется к нему и обнимает, на лице Тойи расцвела улыбка. — Эй, Тодороки Тойя, Земля вызывает.       Тойя растерянно моргнул, ощущая, как Фуюми тыкает в его бок указательным пальцем, а после попытался отстраниться. — О чём задумался? — поинтересовалась она, изогнув брови. — Не твое дело, — небрежно отмахнулся он, — тогда вечером придешь ко мне, да? — Тойя вскинул на сестру нарочито энергичный взгляд, усмехаясь.       Фуюми еще некоторое время недоверчиво смотрела в его лазурные глаза, а затем с улыбкой кивнула.       Шото, кажется, покраснел ещё гуще и переминался с ноги на ногу. Он смотрел на брата с особым вниманием, его глаза поблескивали. Тойя заметил лишь то, как Шото пытался тихо спросить у Рей, можно ли будет и ему поиграть со старшим братом, мельком посмотрел на них, а потом продолжил есть свою пиццу, рассматривая что-то на столе. Типа не обратил внимания, потому что это еще больше смутило бы Шото.       Рей что-то прошептала на ухо сыну, прикрывая рот рукой, а тот тут же опустил голову. Он выглядел так, словно все еще не может на что-то решиться, но нечто извне толкает его к тому...       ...чтобы с максимально твердым для себя взглядом начать медленно подходить к Тойе, сжимая руки в кулаки. Шото не заметил, что забыл оставить палочки на столе.       Тойя, да и всё остальные тоже, вскинули на Шото удивленные глаза. — М-м... эм-м... — замялся Шото, стоя на каком-то расстоянии от Тойи, а тот сделал самое невинное лицо из всех ему доступных, немного разворачиваясь в сторону брата, — можно... можно и мне поиграть с тобой сегодня, братик Тойя? — тихо, почти шепотом спросил Шото, то сконфуженно опуская глаза, то поднимая их на лицо напротив. Он крутил палочки в руках, с трепетом ожидая ответа.       Тойя на секунду замер. Где-то его внутреннее «я» умилилось, прижимая руки к щекам и довольно улыбаясь, однако на губах в реальности показалась лишь мягкая полуулыбка и теплый взгляд. — Конечно, — не слишком громко ответил он, не отрывая глаз от Шото, но понимая, что его голос прозвучал как-то сипло, прокашлялся в кулак, — конечно, я буду рад, — Тойя почувствовал, как щеки тянет от широкой улыбки, но ничего не мог с этим поделать.       Тойя действительно иногда становился таким сентиментальным, что даже стыдно и неловко, но он предпочитал забивать на это. Даже игнорировал взгляды всех здесь присутствующих, которые проедали то одного, то другого.       Шото еще немного помялся, но вскоре смело добавил: — Можно я останусь здесь? Эм-м... ну... рядом с тобой? — ближе к середине фразы он опустил голову, а затем посмотрел щенячьими глазами исподлобья.       Тойе показалось, что его щеки загорелись от такого трогательного зрелища. Он поджал губы, чтобы не улыбаться так откровенно, но, поняв, что дело проигрышное, произнёс веселое «Без проблем», раскрывая объятия.       Фуюми где-то сбоку умиленно запищала.       Шото, заливаясь краской еще гуще, неуверенно подошёл к брату. На его губах начала расцветать счастливая улыбка и он потянулся, чтобы обнять Тойю и чуть ли не повисая у него на шее.       Тойя с горечью отметил, что это чуть ли не один из тех немногих шансов для Шото, когда он мог быть самим собой и просто радоваться происходящему, без злости или страха к тому, что отец вот-вот вырвет этот теплый момент у него из рук.       Слишком мало света для такого милого ребенка. И для Нацуо с Фуюми едва ли больше.       В голове Тойи пронеслись слова Кейго о том, что все происходящее оставит свой отпечаток на Шото в той или иной мере. Это заставило передернуть плечами и крепче прижать брата к себе.       Тойя действительно старался не думать в этот момент о том, каким может стать Шото. Может, холодным, как айсберг, а возможно, будет ненавидеть Энджи до темноты и звезд в глазах, или станет истеричным.       Но Тойя не зашёл дальше этого. Худшее ему страшно представить.       Смотреть, как у кого-то из твоих родных едет крыша на нервной почве — ещё ужаснее. Морально.       Все-таки, Тойя уже видел изменения в своей матери, замечал каждое судорожное движение и загнанный взгляд, но до сих пор не знал, что делать и как помочь. Собственно, Тойя и не должен отвечать за неё, к тому же, он желал ответить ей той же монетой, что и она ему.       Однако Рей — не чужой для Тойи человек, он чувствовал что-то теплое по отношению к ней. Чувстовал, и не знал, обман это или нет.       Вся семья сидела в легкой и веселой атмосфере еще долгое время, обсуждая что-то и шутя. Шото вполне удобно устроился в ногах Тойи, а тот мягко обнимал его одной рукой, упрямо пытаясь доказать, что он умеет придавать форму пламени. Впрочем, просто голубой огонек, что тянулся ввысь плавной струей, и так восхищал Шото до глубины души.       В какой-то момент Шото попросил Тойю как-нибудь научить его огню голубого цвета, замечая, что хочет стать Героем и ему этот навык катастрофически как нужен. Тойя, не зная, выдержит ли тело Шото такой температуры, парировал: — Когда вырастешь немного, — он, наклонившись к брату, практически соединил большой и указательный пальцы в форме круга, — но у меня условие... что? Все в этой жизни имеет цену, привыкай. Так вот, если ты будешь хорошо себя вести и мы будем общаться все так же.       Когда Тойя с невинной улыбкой закончил, Шото выглядел немного сконфуженным и не знал, что ответить.       Конечно, ведь они общаются раз в тысячелетие, как тут можно судить?       Однако уже через миг он поднял уверенный взгляд на брата и с готовностью кивнул. Тойя, приободрившись и чуть ли не физически просияв, протянул свой оттопыренный мизинец, а поняв, что Шото не понимает, чего от него хотят, взял его руку в свою и сделал то же самое.       Их пальцы переплелись.       Тойя уловил в этом какую-то хрупкую, хрустальную надежду на то, что его старания на протяжении нескольких лет дали свои, пусть и маленькие плоды. Этот жест, и еще много чего другого, произошедшего в этот день, дали ему ощущение домашнего уюта и реального присутствия любимого младшего брата, а так же то, что тот не оттолкнет его однажды вместе с Энджи.       Потому что Шото определенно поменяется однажды до неузнаваемости, вывернется наизнанку. Тойе... что-то внутри подсказало это, но пока они здесь и пока настолько близки, хочется остановить время или хотя бы запечатлеть момент. Навсегда. — Здорово вот так собираться.       Тойю в какой-то момент выбило из колеи, как ударом в живот, прохладный и тихий голос, но мягкий и грустный тон матери.       Он покосиЛся на неё из-под прикрытых век, взгляд сменился с вопросительного и равнодушного на холодный и осуждающий. — Да, — выдохнул Нацуо, — если бы не отец...       Все притихли, опуская головы. Гнетущая атмосфера давила прямо из воздуха.       Тойя тоже начал смотреть в пол, чуть крепче прижимая к себе Шото. Напоминание о том, что его мать все ещё здесь, заставило гнев внутри нарастать, однако пока что это лишь пассивная агрессия.       Тойя хотел спросить, в чем же проблема, почему не переехать, не сбежать куда-нибудь. Прав на то, чтобы сделать что-то масштабное, дабы найти выход из ситуации, у совершеннолетней Рей куда больше, чем у семнадцатилетнего Тойи, но они сидят и не рыпаются.       Так злит прикусывать язык.       Так злит быть не в силах что-то сделать, кроме домашнего бунта. Кроме того, что Тойя в чем то ужасен, в чем-то — наоборот, на зло отцу, потому что тот все ещё не может определиться, какого сына хочет видеть в Тойе и его может зацепить любая мелочь. А иногда Энджи просто плевать или он включает режим «хорошего папочки» на жалкий момент, но Тойя действительно ненавидит видеть жалость и заботу в его глазах. — Но посмотрите с хорошей стороны, — встряла приободрившаяся Фуюми, взмахивая палочками, — мы больше ценим такие домашние моменты, разве не здорово? — сестра задорно улыбнулась, но Рей лишь уткнулась глазами в пол, а взгляд Нацуо стал кислым.       Тойя подпёр щеку рукой и произнёс: — Так себе аргумент.       И Фуюми тут же стихла, но уже через миг пришла в норму. — Да ладно тебе, не будь таким хмурым, Тойя, все же хорошо! А ты похож на недовольную жизнью полярную сову! — Ты видела недовольную жизнью полярную сову? — вскинул бровь он, глядя на сестру, — Хотя ты права, лично у меня все не так уж и плохо, — с улыбкой бросил он.       Язвит. Сдержаться не вышло. Ему хотелось насолить Рей, пока она здесь, ткнуть её носом в свое счастье. Тойя же должен оправдать её слова о том, что не он тут страдает больше всех, так? Так вот и не будет, позволит себе хоть какую-нибудь радость в жизни. Он все еще это помнил, потому что... это звучало больно. Как будто пулей.       Круто, Тойя не был достоин внимания отца, а с того момента и матери тоже. — Что? — удивилась Фуюми, а Нацуо сосредоточено смотрел на брата.       Тойя даже взгляды Рей и Шото, который с самого начала этого диалога мотал головой из стороны в сторону к собеседникам, на себе чувствовал. — Да так, — пожал плечами он. — Ну конечно, пропал на ночь... — с завистью в голосе протянул Нацуо и даже нахмурился. — На ночь...?       Тойя вскинул убийственно-холодные, почти презрительные глаза на мать. Взволнованный голос, как мило. Какое она имеет право волноваться о нем? — Что не так? — не слишком резко и грубо, но с большими паузами между словами поинтересовался Тойя.       Рей выдержала его взгляд и тон. Шото еще пристальнее следил за ними. — Ты не сказал. — Ты спрашивала?       Диалог застыл, как и все в комнате.       Рей терпеливо вздохнула, прикрывая глаза. Сжала одну руку под столом. — Ты должен был сказать, Тойя.       Брови Тойи изумленно взлетели вверх, губы искривились в насмешливой улыбке. Он, чуть приподнимая подбородок и наклоняя голову вбок, ответил: — Зачем? Зачем мне тебе это говорить? — голос Тойи дрогнул от щекочущего гортань смешка. — Я переживаю за тебя! — повысив немного голос и твердо глядя на сына, сказала Рей.       На полном серьезе. Вау.       Ехидая ухмылка Тойи начала тянуться по лицу, глаза были сощурены, а в них желание унизить играло всеми оттенками сапфира. — Ты всю жизнь за меня волнуешься, но ничего не делаешь, и, похоже, нормально с этим существуешь, — с шипением сказал Тойя, глядя в серые глаза Рей в упор, — у меня нет ни желания, ни нужды, ни смысла, — загибал пальцы он, — рассказывать тебе, куда и когда я ухожу. Ты же страдаешь больше всех, я не хочу доставлять тебе проблем, — с наигранной жалостью оскалился Тойя, выдыхая пар.       Рей начала дрожать, её лицо исказилось, а Тойя впитал это в себя, получая удовольствие. Это могло бы продолжиться, но Фуюми хлопнула руками по столу. — Так, Тойя! — громко начала она, низко наклонив голову, в то время как её пальцы со скрипом скользили по покрытию, а волосы в высоком хвосте закрыли часть лица, — Мы собрались не для того, чтобы ссориться и, тем более, не при Шото! — Фуюми шумно вобрала воздух и чуть понизила подрагивающий голос, — никто из нас не идеален, но давай не будем тыкать друг друга в ошибки, по крайней мере, сейчас. — То есть, мы можем устроить собрание на тему «Как решить наши семейные проблемы»? — процедил Тойя сквозь зубы, смотря на сестру исподлобья и крепче прижимая к себе Шото, который держался за его руки как-то настороженно, — Мы же так часто собираемся вместе, можем выделить себе время для этого! — сорвалсяся он, — Хотя что тут решать. Снять компромат на Энджи, собрать иные доказательства и вперед и с песней! — взмахнул руками Тойя, — Но я уже пытался, мне, подростку, никто не поверил, он же гребанный второй Герой Японии, а потом еще прилетело за этот бунт от этого ублюдка, а мать у нас, вроде как, совершеннолетняя, у неё должно быть больше возможностей!       В комнате повисло молчание. Воздух как будто стал спертым, заполнился чем-то удушающе холодным и сочился невидимыми кровоподтеками. — Почему ты вообще согласилась на это? — тихо и низко спросил Тойя, глядя на макушку Шото. Он не знал и не предполагал, какой ответ хочет услышать, но сейчас ему даже немного страшно, — Почему ты вышла за него, почему ты подписалась на такое отношение к своим детям, почему ты все еще здесь? — Тойя выдавал волнующее его слово за словом, чувствуя, как эфемерный жар клубами дыма вертится внутри, расползается по телу.       Рей не отвечала некоторое время, низко склонив голову и кусая губы и щеки изнутри.       Зачем? Она хотела семью. Не ту семью, где приходится экономить каждую копейку, не ту, где тебя не замечают и не ту, где ты справляешься со всеми проблемами в одиночку.       В жизни Рей было слишком много холода, чтобы не потянуться к теплу. Энджи был первым, кто ей по-настоящему понравился, но это стало её самым ужасным промахом.       Её дети могут сколько угодно находить новых любимых, встречаться и расставаться, учиться на своих ошибках в отношениях, набираться опыта. Они могут уйти, если поймут, что встретили не того человека, но Рей так сделать не могла, с самого своего согласия на этот брак находясь в раскаленных оковах этого ужасного Героя Старателя.       У неё не было права на ошибку, только об этом никто не предупредил.       Рей, на самом деле, прекрасно осознавала последствия того, что натворила, слепо надеясь на счастливое будущее, но у нее слишком мало социальных навыков, связей и ресурсов еще меньше, чтобы как-то вырваться со своими детьми.       И ей страшно, где-то на уровне инстинктов, сделать шаг назад или вперед, потому что Энджи везде её и Шото найдет, достанет. Особенно Шото.       Рей уже давно ждала подобного вопроса, но ответа на него не было. — Я хотела счастья... для своих будущих детей, — просто ответила она, только голос такой, словно гвоздём с силой скребут по стеклу.       Жалко. Её дети вовсе не выглядят счастливыми, даже наоборот. Но таковым был один из её первоначальных мотивов, когда она ответила Энджи согласием.       Руки на коленях сжались в кулаки, подбородок подрагивал, а глаза разъедало слезами. — И где же ты увидела счастливых детей, рожденных ради причуды?!       Громкий голос сына резко пробрался в голову холодными пальцами с острыми когтями, превращая в кровавые ошметки все на своем пути, а широко распахнутые глаза, полные первобытной ярости, прожигали в ней дыру и выворачивали внутренности тем, насколько этот взгляд схож с Энджи.       Однако все это — правда. Это всего лишь правда, произнесенная вслух её далеко не счастливым сыном. И Рей это действительно знала и чувствовала всем нутром, но вся её жизнь до появления Энджи набила оскомину настолько, что она не хотела думать о каком-либо плохом исходе. — Тойя! — кричали Нацуо и Фуюми, но это лишь как-то глухо отдавалось в голове.       Рей потянула ледяными пальцами волосы. — Разве обязательно было бросаться на первого встречного?! Разве мы должны нести ответственность за твои и отца желания?! — Тойя чуть ли не вскочил с места, забыв про Шото на своих коленях, хлопая ладонями по столу. Нацуо и Фуюми что-то взволнованно говорили ему, но Рей не замечала.       И голос Тойи тоже, когда он злится, так похож на Энджи. Этот тон, пробирающий до костей и дальше, глубже, к самому естеству, звонкое рычание, бьющее по голове знакомой болью и страхом, даже горячая аура заставляла вдыхать сухой воздух глубже и судорожнее.       Рей снова сходила с ума в самой себе, потому что выхода этому безумию нет. — Ты не лучше, чем Энджи!       У Тойи внутри бурлила и взрывалась вся многолетняяя боль и обида. В сжатых кулаках клубился жар, не имея возможности вырваться. Хотелось по-детски спросить, почему всё настолько плохо и несправедливо, потому что ему до ноющей боли в груди обидно за то, что мать сказала, словно не он в этой ситуации страдает больше всех.       А она? Это Рей имела ввиду?       Разве не у неё было право выбора, разве её принуждали подписывать этот приговор? Или, может, Тойя, Фуюми, Нацуо или Шото могли выбрать, в какой семье или какими родиться?       Это эгоистично и ужасно.       И Рей действительно поступала так же, как Энджи, просто ничего не делая, чтобы спастись. Всего лишь кричала, зажав себе рот.       Но сейчас, когда Энджи нет рядом, ответом на все упреки в её адрес от сына служил сорвавшийся голос и попытка удержать безумие лишь в своей голове, сжимая ладонями виски. — Прекрати!       Внезапный крик с сумасшествием в нем и ледяной кинжал из пола выбил у Тойи почву из-под ног, заставляя его остановиться и застыть, как и всех остальных.       Рей судорожно отползла назад, сжимая голову руками и путая волосы между пальцами точно так же, как путались воспоминания о яростном взгляде, грубом голосе и занесенной руке Энджи над ней и Шото. Фуюми быстро подбежала к матери, стараясь успокоить. Нацуо бросал встревоженные взгляды, в которых разве что не слышно перезвона льда то на неё, то на Тойю, но, с укором глянув в его удивленные глаза, побежал помочь сестре. Шото, который и сам находился в едва ли не таком же взвинченном состоянии, уже через миг оказался рядом с матерью, безрезультатно пытаясь хоть что-то сделать.       И, смотря на это, Тойя почувствовал себя брошенным и чертовски одиноким.       Он действительно шёл совершенно не в том направлении, оставляя за собой лишь разруху. Как его отец.