Здесь так долго друг друга искали мы

И время мимо так молчаливо над крышами города Кружит печально какой-то случайный вальс И час до полночи телефон молчит тихо и холодно Я так скучаю, мне так не хватает Вас. А небо всё также высоко И солнце по крышам, и в городе лето. И вся моя жизнь одной строкой - Меня ты не слышишь, звонки без ответа … Уматурман

Свет из кругов разлетается в россыпь звезд на темной глади льда в сумраке. Тоненькая, как статуэтка из прозрачного стекла чемпионка мира этого года начинает свою программу. Луч софита бежит за ней, боясь отстать. Она скрестила руки на бортике и плечом чувствует плечо мужчины стоящего на льду рядом с ее местом: - Илюш, надо вот эту связку упростить в начале и по ходу программы тоже. Мы произвольную снимаем с выступлений, а в шоу пусть дальше катается, но не с такой сложностью, конечно. У нее пять выходов. - Ты меня только ради этого вытащила с летнего отдыха, Тутберидзе?- морщится Авербух, потирая седую бородку,- исправила бы сама. Я тебе прощу самоуправство. И потом, говорят, у тебя там вокруг льда бегает некогда любимый хореограф. Предложи ему. Мужчина оборачивается и смотрит Этери в глаза. Она смущенно опускает взгляд на скрещенные руки. - Дочку к нам привел, представляешь?- тихо удивляется женщина. - Чего не представить-то? Хорошая дочка?- интересуется Илья. - Замечательная,- нежно улыбается Тутберидзе. Луч софита исчезает, погружая девушку на льду в сумрак и тут же влетают три разноцветных пятна, подтягиваясь к замершей фигуристке. - Годно свет сделали,- одобряет ее собеседник. Этери соглашается. Ей тоже нравится новый мастер по свету. Творческий человек. - Так чего девочка Глейха? Хорошая, говоришь? На лице женщины снова замирает нежная улыбка: - Хорошая. Женька на нее не нарадуется. Говорит, тело созданное для фигурного катания. - Дура ты, Тутберидзе,- замечает негромко Илья,- Не была бы дурой, это была бы твоя созданная для фигурного катания девочка Глейха. Этери морщится, будто у нее заболел внезапно зуб. Все эти разговоры о невозможных возможностях ее совершенно не радуют. - Ну что ты несешь ерунду, Илья! Давно прожито и забыто. - Слушай,- внезапно оживляется Авербух,- а чего ты ему тогда не родила? Он таким счастливым щенком вокруг тебя вился, неужели не хотел детей? Белый кабинет. Белая врач в голубой униформе. Холодный гель, который она стирает с живота. Белый лист направления на прерывание “по медицинским показаниям”. - Вы, пожалуйста, не переживайте. Замершие беременности - не такая уж редкость. Тем более возраст у вас,- врач чуть смущается. Молодая совсем. Этери ее лет на 15 старше. В возрасте этой девочки она и сама думала, что после 45 секса нет. - У нас очень хорошие врачи. Все сделаем аккуратно. Если потом захотите, сможете еще раз попробовать. С опозданием на полторы недели она приедет в Новогорск как ни в чем не бывало и приступит к работе, гоняя расслабившуюся банду. Даня будет ворчать, что из-за ее вечной занятости, они не могли вместе отметить его день рождения. - Авербух, малые дети у пожилых родителей - это неэстетично в конце концов!- резко отвечает, отталкиваясь руками от бортика. - А мне нравится,- хохочет Илья, отъезжая от нее к чемпионке, которая закончила свою программу. - Естественно,- в спину ему негромко произносит Этери,- на то ты и мужик. За стенами ледовой арены, где готовится “Шоу чемпионов Этери Тутберидзе”, шальным солнцем выгорает в лето май. Женщина снова опирается локтями о борт ледового овала и размышляет о несбывшемся. Распорядись тогда жизнь иначе, может быть, на месте этой чемпионки сейчас кружилась бы их с Даней дочь. Ника. Да, она бы назвала девочку Никой. Победой их любви над властью времени. Но Ники нет и Николая нет. А после и Дани не стало. Слишком уж жестко и безапелляционно время отвесило ей оплеуху тогда, в гинекологии, напомнив, что есть время цвести, а есть время собирать урожай. И ее цветение уже прошло. По итогу получилось, что все - к лучшему. Появилась чудесная звездочка-Маша. Даня создал нормальную полноценную семью. Этери. Ну, а ей положено спокойно и с благодарностью к небу уступать потихоньку место тем, у кого впереди больше дороги, чем пройдено, в отличие от нее. Домик под Санта-Барбарой - напомнила она себе. И мечта неожиданно загорчила. Не хотелось никакого покоя, только было совестно признаться, что передумала она из-за Даниила Марковича, который воровато озираясь, проскальзывает в мужскую раздевалку, чтоб выйти на лед. И даже сомнений нет, что прячутся все от нее. Девчонки-тренеры тоже молчат как партизанки, чтобы не выстегала за самоуправство. Эту смешную сцену Этери застала около месяца назад совершенно случайно, когда сама выходила со льда через девичью раздевалку. Получается девчонки ничтоже сумняшеся припахали к своей работе по старой памяти Данечку, а он, похоже, и не подумал им сопротивляться. Первым порывом было - вернуться и выяснить все, но по здравом размышлении (ну, так она себе оправдала свой уход) решила, что хуже-то не будет. Признаться даже себе, что она трусит общаться лицом к лицу с этим мужчиной, так как он вызывает в ней слишком много всяких неожиданных чувств, было выше сил. Пришлось потакать слабости и закрывать глаза на грубейшее нарушение правил: родитель допущен к тренировочному процессу! Такого с ней не случалось со времен сестер Жилиных. Даже для своих не делалось исключений. Но Глейхенгауз оказался опять первым среди равных.