Здесь так долго друг друга искали мы

Прожитый день, старая сказка, В море огней покинет дом. Прожитый день, сорвана маска, По проводам струится сон. Лучше без слов, лучше глазами, Я все пойму без лишних фраз. Лучше без слов, все между нами, Только молчи, молчи! Падали, падали, пьяные от любви. До зари, до зари, ласками, взглядами. Уматурман

Она смотрит на него, и глаза наполняются заливистым смехом. Подставщица Щербакова тут же отъезжает на центр катка к своей фигуристке. Даня неловко щурится, не готовый к встрече, смущенный и счастливый. - Ну, проходи, раз уж пришел,- смеется Этери,- опять будешь делать чужую работу и прятаться от меня? Он не прячется, но виделись они с того отчаянно-сладкого утра за эти полтора месяца, дай бог, если пару раз и то мельком. У нее этапы. Он все время в программах, корректируя максимально удаленно, но то и дело срываясь во все концы фигурнокатательного мира, чтобы посмотреть на льду, что же происходит на самом деле. Отличный подарок к Новому Году, но Щербаковой точно нагорит за такие сюрпризы. Даня проходит и садится на когда-то свое место рядом Этери. Надо льдом разливается музыка. На катке скользит девушка, которая только начинает оформляться из ребенка в симпатичную барышню. Рядом, не мешая спортсменке, но активно комментируя ее катание по ходу, кружится Аня. - А ты вообще что тут делаешь?- наконец произносит Даня, не отрываясь от спортсменки. - Глейхенгауз, в отличие от тебя, я тут работаю и нахожусь по праву,- в голосе веселое издевательство над его недоумением,- Это мне бы надо спросить, что ты опять делаешь на месте тех хореографов, которым мы платим зарплату? - Отрабатываю присмотр за ребенком,- хмыкает Глейхенгауз. По “Хрустальному” теперь кочевала связка ключей от его квартиры, переходя от тренера к тренеру в те дни, когда он отсутствовал. И Маша утверждала, что время от времени кто-нибудь из девчонок забегал вечером, убедиться, что ребенок не один. А как-то раз даже сказала, что была Этири. И уточнила, что они вместе слушали музыку. Так Мария Глейхенгауз стала самой опекаемой девочкой, за которой приглядывало не меньше десятка небезразличных взрослых. - Знаешь, я даже слов не нахожу, как вы меня выручаете,- взволнованно сказал мужчина. - Ты преувеличиваешь наш вклад, правда,- Этери успокаивающе положила ладонь поверх его руки,- А сегодня Маша с кем? Что ты ребенка бросил накануне Нового года? - Еще не канун, только 29,- улыбнулся Глейхенгауз,- А Маша сегодня утром с мамой улетела в Париж. Я присоединюсь 31. Рука ее легко прикасалась к его пальцам. Взгляд продолжал следить за фигуристкой на льду. В воздухе пахло праздником, который если и имел отношение к наступающему Новому Году, то только потому, что в аромате тоже были нотки белого льда и теплых рук, греющих друг друга. - Стоп!- Этери останавливает музыку и зовет к себе спортсменку и ее тренера. Ладонь отрывается от руки мужчины, и лист бумаги на планшете начинает заполняться ее аккуратным почерком отличницыы. Читать - чистое удовольствие: разборчивый изящный текст. - Анна Станиславовна, обратите внимания, какие твиззлы вырисовывает ваша спортсменка во вращениях. Мы об этом уже говорили! - Этери Георгиевна, очень трудно делать 8 черт, не сходя с места,- оправдывается Щербакова. Вращение у спортсменки сложнейшее, но кто же в “Хрустальном” делает на такое скидку. Этери бросает на Щербакову свой жгучий взгляд и отвечает: - Это вам сложно, Анна Станиславовна, а Злата может все. Да, Злата? Девочка молча кивает. Связка начинается сначала, но теперь Аня стоит рядом с ними и наблюдает за спортсменкой с той же точки, что и они. - Даниил Маркович, как бы мне подправить вход в эту точку? Она в начальной позиции такая кривая - жуть!- не отрываясь взглядом от фигуристки задает Аня вопрос. - Сейчас подумаем, Ань,- он разворачивается к Этери и видит ее задумчивый и какой-то потерянный взгляд. Время стремительным волчком откручивалось назад, замерев на расстоянии в полтора десятка лет от сегодняшнего дня - Даниил Маркович, мне неудобно выходить в эту точку,- медовые глаза Щербаковой смотрят вопросительно,- может, можно как-то поменять переход? - Сейчас подумаем, Ань,- он разворачивается к Этери и видит ее задумчивый и какой-то потерянный взгляд. Аня отъезжает от тренерского места и Даня тихонько склоняется к уху женщины: - Все хорошо? Этери вздрагивает, переводит глаза на него, как-то непонятно улыбается и отвечает: - Да, конечно. Предновогодний сплин, наверное. Как только спортсменка и молодой тренер объединяются в центре льда, Даня кладет свою руку на пальцы Этери и предлагает: - Давай я тебя сегодня ужином накормлю. В обмен на твой роскошный омлет. Он ждет борьбы, готовит аргументы. В том числе и тот самый из юности: “Просто ужин! Ничего не будет”,- который всегда бывал враньем. И сегодня был бы им же. Но вдруг слышит тихое и спокойное: - Давай! Ладошка под его рукой разворачивается и пальцы переплетаются с его. Никто и никогда из мужчин не поймет женский пол. Вот она чуть ли не выталкивает его из своей жизни, а вот в секунду сплетает свои пальцы с его и соглашается на все. Ну, не может же она всерьез думать, что речь только об ужине. Ну не может! Мужчина поднимает их сплетенные пальцы и прижимается губами к ее запястью. После чего отпускает женскую ладонь, встает со своего места и, выходя на лед, говорит: - Анна Станиславовна, я придумал, как поменять переход в эту точку. Злата, иди сюда! Этери подпирает подбородок рукой и мечтательно наблюдает за перестройкой программы. Рабочее настроение покинуло ее. Лишь бабочки под сердцем махали крыльями, обдувая душу. Вечер счастья, чем бы он ни закончился. Только один раз. Ее личное новогоднее чудо, в какую бы тыкву оно ни превратилось утром. Жалеть ей, наверняка, не придется. В конце концов, может быть, это вообще последнее новогоднее чудо в ее жизни. Последнее свидание. Последнее счастье близости, украденное у жизни перед закатом.