Опасный возраст

Мичиру Кайо, всемирно известная скрипачка, талантливая художница, бывшая и будущая Сэйлор Нептун, успешный арт-дилер, примерная налогоплательщица, верная жена, очень красивая женщина и щедрая благотворительница, тратившая просто астрономические суммы на помощь детям-сиротам… Иными словами, та, которая состояла из целого моря достоинств, проснулась в слезах. Потому что Мичиру опять приснился ее ребенок. Совсем крошечный, едва видневшийся на снимке, отданному ей после УЗИ почти десять лет назад. Серьезный отличник, гордость родителей… Таким он мог бы стать в школьном возрасте. Или вот еще образ, под занавес, так сказать, посетивший ее ближе к пробуждению: молодой аспирант, очень похожий на своего деда, полярника родом с Камчатки [1]. – Вам плохо, Мисс Кайо? Мичиру одарила стюардессу одной из самых лучезарных концертных улыбок, на какую только была способна. Благо многолетняя практика способствовала… – Нет-нет, всё хорошо, спасибо. Что-то в глаза попало. Ага, как же. В оба, да еще почти одновременно? Вот только почтенный Джотаро Кирияма, ее дед с материнской стороны, умел очень хорошо подбирать обслуживающий персонал. В меру предупредительный и ненавязчивый одновременно. Новая стюардесса не была исключением из дедушкиного правила, разумеется. Она быстро кивнула хозяйской внучке, чтобы сразу же после этого оставить Мичиру в покое. А той на самом деле было плохо… И еще – гадко, мерзко, больно. Так как первый и последний аборт, после которого она уже больше не могла иметь детей, мучил, давил, уничтожал ее. И никакое количество сеансов, высиженных в кабинетах самых лучших психологов, не могло помочь ей! Сегодня ее мальчику исполнилось бы ровно девять. Ей опять снился коридор той самой частной клиники, очень дорогой и успешной. Стены приятного, мягкого оттенка персикового цвета… И она сама в двух экземплярах. Мичиру помоложе, которую предупредительно держал под руку ее супруг, и она же, только сегодняшняя. Вымотанная, сверхпрофессиональная и куда более знаменитая, чем раньше. – Не смей! Кажется, Мичиру выкрикивала что-то еще, ругала более молодую себя, просила ее одуматься и уйти из этого трижды стильно оформленного коридора. Умоляла, настаивала… Говорила, что долгожданное гастрольное турне вовсе не стоило жизни сына! Она почему-то никогда не сомневалось, что у нее должен был родиться именно мальчик. Он был так похож на ее отца!.. Кто? Плод ее несчастного воображения. Закономерный симптом болезни, имя которой – трудоголическая расшатанность нервов! Или… Ей привиделся мидзуко [2]. Других вариантов у Мичиру не осталось. – Зачем вы приходите сюда каждый год? Мичиру вздрогнула, не оборачиваясь на его голос. Персиковый коридор начал сжиматься. Пол, стены и потолок стиснули ее так, что дышать стало неимоверно трудно. И страшно. Вдруг следующий вдох – последний? Сердце застряло у нее в горле, а потом гулко и тяжело ухнуло в желудок. По щекам заструились горячие, соленые влажные дорожки, убивая дорогущий макияж. Ее более молодая версия грациозно вспорхнула с диванчика и зашла в кабинет врача. Мичиру постарше шумно выдохнула. – Я обращалась к Сэцуне и узнала, что время повернуть вспять именно в таком случае невозможно. И что в прошлое она меня не пустит ни под каким предлогом. Я хотела всё исправить, клянусь! Я!.. Он ей улыбнулся. Спокойно и печально. А после этого больничный коридор с удобной мебелью для посетителей смыла волна нестерпимо яркого света, и Мичиру поняла, что залезла в чашу какого-то фонтана, прижимая к сердцу того, кто мог бы стать ее сыном раньше. Он же мягко высвободился зачем-то из ее объятий, говоря, что должен идти. Почему-то на нем была серая форма той армии, о которой Мичиру Кайо рассказывал кто-то. Очень давно… Хотя она благополучно забыла, кто и что именно ей говорил. А рядом с ней и ее мальчиком, правда, не по колено в ароматизированной чем-то безвредным воде, а чуть поодаль, в тумане, маячила беременная Усаги, одетая в милое домашнее платье с морковно-кроличьим орнаментом. Миссис Чиба сонно хлопала ресницами, обнимая миску с огромной порцией чего-то десертного. Мичиру поглядела на белизну пушистых облаков. Да, из иллюминатора открылся такой чудесный вид!.. Нужно было вынуть из новой сумочки платок и немного промокнуть им глаза. Правильно, так и следовало бы… Интересно, а проснись она минутой позже?.. Она сдавила подлокотники своего кресла. В это же самое время где-то в недрах одного из туалетов на борту ее самолета некая музыкальная личность заканчивала крайне серьезный телефонный разговор. – Мако?.. Да. Алло! Теперь слышу. Э… Что, совсем-совсем никак? Ясно. Всё будет нормально, я сейчас прилечу и помогу Аиме снять эти наушники с головы, а Тэнно… В общем, скажи ей, чтобы не вздумала умирать без меня. Скоро буду, отбой! Через пять минут с небольшим или около того Мичиру узнала от этого неугомонного, что его крестнице срочно нужна помощь. И что Харуку Тэнно сбил автомобиль, но ее дочь просила врачей как можно аккуратнее пользоваться рентгеном, проверяя, целы ли мамины кости, потому что… – Капитан, горючего хватит, полагаю? Необходимо изменить маршрут и сесть в Токио. – Сожалею, мисс Кайо. Это возможно, только ваш график слишком плотный. Гастроли не… Мичиру обернулась к тому, кого уже согласилась подбросить до Японии, и прошептала ему что-то на ухо. В следующий миг он схватил внучку хозяина самолета одной рукой, а другой нырнул в ее сумочку и выудил оттуда складной нож, который и приставил к горлу Мичиру. – Капитан, самолет летит в Токио. ________ 1. Если Джедайт имеет отношение к темнокоролевскому подразделению на Дальнем Востоке, но при этом его внешность не походит на азиатскую, в одной из своих жизней он вполне мог быть русским, подумал автор данных строк. 2. Буквальный перевод: «водяной ребенок», «дитя воды». Так называют в Японии мертворожденного ребенка, выкидыш или плод, который погиб в результате аборта.