Мы шагали вместе с Охотником по широко раскинувшемуся деревянному мосту. Раньше я называл его своим высшим «я», но он вдруг изъявил желание называться именно так. Мост на вид выглядел очень древним, дерево выглядело так, будто с момента его постройки прошло много веков. За пределами моста было сумеречно, короче говоря, ни день и не ночь, а местность выглядела очень зловеще: сначала мне привиделись большие скелеты каких-то чудовищ, но, присмотревшись, убедился, что это всего-лишь камни так выглядят, деревья были высушены, город, что виднелся вдали, выглядел разрушенным даже отсюда. Неужели это и есть обитель моей Своры? Это название пришло мне на ум интуитивно, как многое в последнее время. Небо отливало багрово-черным оттенком. Охотник, в отличие от меня, был одет также как я, до своего, если можно так сказать, вознесения. Хотя не думаю, что такое христианское слово здесь подходит.
— Знаешь, как этот мост называется? — обратился ко мне Охотник.
Я все никак не мог привыкнуть к его голосу, который так же был и моим. Раньше я записывал запись своего голоса на кассетном магнитофоне и это было очень похоже на то, что я слышу сейчас. Но тогда мне не было так жутко.
— Калинов мост. Ты должен знать, что это значит. — ответил он на мое затянувшиеся молчание.
— Сказки я помню. Три Ивана сражались здесь, каждый со своим Змием. Убив их, они убили и их жен.
— И тебе их нисколько не жалко было? — жалостно спросил он.
— Они же чудовища. Людей жрали.
Охотник ухмыльнулся.
— Прямо как Алиса, правда? Но ты, в отличие от витязей, пожалел чудовищ. Свора этого не одобрит, знай это. Правда вся та история не сказка, а быль.
Смотреть на самого себя мне уже становилось тошно. Я облокотился на перила моста и посмотрел на реку внизу. И сразу же отпрянул назад от ужасного зловония, которое шло от реки.
— А это река Смородина, отделяет мир живых от мира мёртвых. Огненная река. Преграда, которую тебе предстоит преодолеть.
Еще раз посмотрев на неё, я увидел, как кипящая река бурлит и вспучивается. Странно, почему тогда мост деревянный? Прикоснувшись к перилам, я ощутил теплый металл.
— Почему мост называется Калиным? Он же из металла.
Охотник присвистнул.
— Этот мост раскаленный, а называется он Калинов от слова «калить». Просто ты его жара не чувствуешь, так как ты к огню отношение имеешь. Хм… может и в реке тогда искупаешься?
Его странный юморок я не пойму никогда, хотя у меня есть вечность для этого.
Идя дальше по мосту, я увидел две фигуры, приближающиеся ко мне. Шли они вдалеке, их лиц я различить не мог, но ростом они были небольшие. А, ну да, это же проход в мир мертвых, значит это те двое. Выглядели они не как живые люди, а как ожившие мертвецы: у одного отсутствовала рука, а у другого были страшные ожоги.
Семён и Бяша. И чего это они в мою сторону идут? Я же от мира живых иду. А им там делать нечего, впрочем, как и мне.
Когда они наконец подошли вплотную с жалостливым выражением лица, то скорчили скорбные рожи и стали верещать.
— Дяденька, помогите! Проведите нас через этот страшный мост!
Дяденька? Когда я преображался, то взрослым стал что ли?
— Остальные, даже те, кто нас знали, не хотят нам помогать!
— Конечно не хотят. Ведь косвенно из-за вас троих, жалко что третьего здесь нет, они и погибли.
Они очень удивились и, судя по испугу, узнали мой изменившийся голос.
— Егор? Это ты? Значит ты тоже умер… Но почему ты так изменился? — изумленно вопрошал Семён.
— Долго объяснять.
— И почему ты говоришь, на, что мы виноваты, мля? — начала блеять овца.
— Кто бы говорил, предатель и связной зверей! Это из-за тебя Ксюша погибла, а Вова теперь непонятно, выживет или нет! — зло ответил я.
Семён непонимающе смотрел на нас обоих. Бяша сразу изменился в лице, тем самым выдав себя с потрохами. Толстяк с полностью непроницаемым лицом, оставшейся рукой схватил бурята за горло и прижал его к перилам моста, намереваясь его сбросить.
— СУЧЬЯ ТВОЯ РОЖА! ЗНАЧИТ ПО ТВОЕЙ МИЛОСТИ Я СДОХ, ПАДАЛЬ! — яростно кричал Семён.
Как бы я не относился к свинье, овца была намного хуже него, поэтому я с мрачным удовлетворением смотрел за происходящим.
— ЕГОР! МЫ НЕ ВИНОВАТЫ, ЧТО ОБОРОТНИ НАПАЛИ НА ПОСЕЛОК! — кричал мне бурят.
И зачем он мне это кричит?
— ЕСЛИ ХОТЯ БЫ НАС ПРОСТИШЬ, МЫ НАКОНЕЦ СМОЖЕМ ПЕРЕЙТИ ЭТОТ МОСТ!
А, теперь понял.
— Не прощай их.
Раздался мужской голос со спины. Развернувшись и посмотрев на того, кто это сказал, я вздрогнул.
На меня с ожесточением смотрел тот самый мужчина, тело которого я увидел, когда я с Антоном и Алисой вбежал в поселок. Что странно, так это то, что на его теле повреждений, как у тех двоих, не было.
— Вышел вот к соседу вечером пойти, в домино перекинуться… перекинулся. А ведь у меня семья осталась. Жена и двое шалопаев маленьких. Благодарю тебя и твоих друзей, что спасли их.
От этих слов благодарности мне стало совсем горько. Почти так же, когда я видел, как Антон с Алисой плачут по мне, как Оля в двадцатый раз шепчет молитву, чтобы я вернулся, а Катя просит прощенья у меня мертвеца, чтобы я простил её за те резкие слова, когда она меня проклинала… После всего этого я просто закрыл себе доступ в мир живых, чтобы не видеть и не слышать всего этого.
Моей головы коснулась чья-то рука и потрепала её. Честно, ненавидел когда мой папа так делал. Просто я думал, что он так надо мной издевается. Какой я был дурак…
— У тебя ведь там кто-то остался? — спросил мужчина.
— Моя семья мертва. Остались только те, кого я могу назвать своими друзьями.
— Разве это не хорошо, когда тебя вспоминают добрым словом?
— Они все страдают. Им плохо и каждый винит себя в том, что меня больше нет на свете. Если у меня будет право на какую-либо просьбу, то я попрошу о том, чтобы они забыли все связанное со мной.
Мужчина покачал головой.
— И чего ты этим добьешься?
— Очевидно же. Они больше не будут страдать.
— Не будут, но каждый из них, для кого ты имел значение, будет иметь зияющую пустоту, которая никогда не заполнится. И когда они в конце концов окажутся здесь, они всё вспомнят.
— Да будет так. — обреченно ответил я.
Мужчина похлопал меня по плечу и пошел дальше. Когда я уже повернулся к тем двоим, неожиданно услышал отдаляющийся для меня голос.
— А знаешь, что самое плохое? Что ты хочешь это сделать не для них, а для самого себя.
Он был полностью прав. Мне просто надоело страдать. И я хочу просто все это прекратить. Раз и навсегда. Хочу забыть вообще все и всех. Чтобы боль наконец прошла.
Семён и Бяша выжидающе смотрели на меня.
— Говоришь, вы не виноваты? Ну, если по существу, то кто виноват самую малость, так это Семён. Что принял участие в вызове духа маньяка. Рома виноват гораздо сильнее, так как он вообще все это начал. Потом добровольно принял в себя дух этого самого маньяка. Но потом он, сильно рискуя, освободил Вову из Черного Гаража. Поэтому я и спас его от поглощения Фишером. А вот ты… если бы ты, Бяша, не завел бы меня и Антона в западню, через некоторое время мы бы без жертв смогли убить всех зверей и Хозяина Леса. А так все эти жертвы на тебе одном!
Бяша опустил голову, как будто признавая очевидное. Вдруг Семен с яростным криком сгреб его и выкинул прямо в кипящую реку.
Раздались крики полные мучения и боли, которые быстро затихли.
— Он же все равно не умрет. — утвердительно заметил я.
— Да пускай хоть запомнит это, сучара! — запыхавшись, ответил Семён.
Я вообще был удивлен, что он это сделал. Он перестал быть трусом, как когда-то в школе. Иронично, что он перестал им быть только после смерти. Хотя нет… просто жизнь не дала ему шанса исправиться. И, возможно, я могу дать ему этот самый шанс.
— Я могу помочь тебе пройти этот мост.
Семён с потаенной надеждой слушал меня.
— Вспомни всех тех, кому ты сделал что-либо плохое и искренне попроси у них прощения. Если ты действительно раскаешься, то пройдешь этот мост.
— Я попробую… — нерешительно начал он.
— Не попробую, а сделаю. Если ты уже не уверен в этом, то даже не начинай. — уверил его я.
— Я… сделаю это. И… Егор?
— Что?
— Хочу дать тебе совет. Не проси, чтобы у тех, кто о тебе знает, стирали память. Вот меня бабушка вспоминает, хоть она еще надеется, что я найдусь живой, но дело в том, что это мне сил придает.
Я тяжело вздохнул.
— Мне противна сама мысль о том, что из-за меня кто-то страдает. Прощай, Семён.
Я торопливо уходил от него, чуть ли не убегал. Мне действительно хотелось, чтобы меня помнили. Ведь если меня никто не будет помнить, рано или поздно я начну думать, что всей моей жизни не было вообще. Нет, легче всего будет просто всех забыть.
— Эй, Охотник, где наконец мой змий?
В ответ молчание, его нигде не было. Оглянувшись по сторонам, я заметил, что даже Семена, от которого я ушел не так далеко, тоже нет. Посмотрев вперед, я смог разглядеть быстро приближающегося ко мне человека. Одет он был в такую же мантию как у меня. Правда на поясе у него болтались отрезанные головы и черепа чудовищного вида, смотрелись они как охотничьи трофеи.
Мой трофей в виде головы Хозяина Леса смотрелся по сравнению с ними очень бледно. Незнакомец, не дойдя до меня считанные метры, вдруг остановился как вкопанный. Капюшон полностью скрывал его лицо. Он как будто от меня чего-то ждал.
— Это я с тобой должен сразиться?
Незнакомец отрицательно покачал головой, после чего встал боком, будто бы пропуская меня. Теперь, когда он был так близко, я увидел в его руке кистень. Выглядел он как на иллюстрациях учебника истории за шестой класс.
Пройти мимо него… может он как раз нападет на меня со спины? Хотя, если судить по мантии, то он такой же гончий как я. Возможно это просто проверка. Хотя чего это я вообще опасаюсь, я же все равно уже не умру. Вот уже прошел мимо… и понял, что не могу двигаться. Такое ощущение, как будто меня коснулись заговоренным оружием. В глазах помутнело, в ушах стоял какой-то пронзительный звук, от которого я упал на колени. Через мгновение зрение вернулось, но слух пока не возвращался. А где мост?
Моста не было, как и реки. Я находился на каком то поле. Небо было вполне себе обычным. Обычное пасмурное небо. Но в воздухе повисло какое-то тяжелое ощущение. Внезапно, слух вернулся ко мне. От грохота, я чуть не оглох. Оглянувшись на грохотание, я замер в изумлении: прямо передо мной сотни людей и оборотней сражались с чудовищами, один другого страшнее. Шум битвы был просто оглушительным.
Ощупав себя, я ощутил что на мне боевой доспех: шлем, кольчуга, перчатки. В руках кистень и среднего размера щит.
Внезапно я поднялся на ноги… сам по себе. Я не управлял собственным телом, оно двигалось само. Что происходит? Мое тело (мое ли вообще) двигалось прямо к воинам.
— Не лъпо ли ны бяшетъ, братие начати ворога бити? — тоном командира сказал воинам некий седовласый старец с посохом.
Я ничего не понял из того, что он сказал. Разобрал только братья, враг, бить. Но что он конкретно имел ввиду? Старец был похож на языческого жреца-волхва.
По мере моего приближения, все больше воинов, бывших в тылу, поворачивались ко мне. Судя по всему, меня многие знали и взгляды некоторых из них просто пылали ненавистью. Моя голова повернулась к большим медным трубам, с одного конца которых были кузнечные мехи. Для чего они здесь? Мое внимание привлекла группа оборотней из волков и медведей, в отличие от людей, они были рады меня видеть. Дойти до них я не мог, так как нас разделяли другие воины, так что я просто поприветствовал их битьем оружия об щит.
Я еле успел войти в строй воинов, которые уже выходили на бой. Против нашего строя чудовищ вел крылатый змей с двумя хоботами и птичьим клювом. Среди воинов со страхом прозвучало слово «Аспид». Мы бросились в атаку, но воины шли не просто напролом на него, они действовали согласно плану: щитоносцы плотным строем как будто отсекали Аспида от остальных монстров. Впрочем, там были не только они, были и обычные люди. Тоже язычники, но, частично из-за них, князь предал нас…
А теперь уже даже мысли не мои! Какой князь, какое предательство?
Моя нога столкнулась с каким-то круглым предметом на земле. Это была оторванная голова одного из наших. Совсем молодой, мальчик почти… из того строя, который атаковал раньше нас.
Вражина, сделавший это, глумливо смотрел на меня. Он был в робе, под которой виднелась кольчуга, шлемом ему служил череп какой-то страшной твари. Слизывая кровь со своей боевой перчатки, он со своими воинами гнусно засмеялся. Выйдя из строя, я кинул перчатку на середину расстояния разделяющего нас. Такая своеобразная средневековая дуэль, которая в принципе ничего и не решала. По традиции проигравшая сторона должна была уйти с поля боя. И, конечно, мало кто так делал. Мало кому удавалось своей победой так напугать проигравшую сторону, чтобы они просто взяли и ушли. Мне нужно было не просто убить его, мне нужно убить его максимально жестоко. Что ж, именно для этого звенья цепей моего кистеня заточены…
Проклятье, я уже не разберу где мои мысли, а где чужие.
Вражина взял себе еще щит и тоже выкинул перчатку. Он нарочно медленно стал подходить ко мне, издеваясь. Как будто специально давая мне время проанализировать его слабости. Дистанция его атаки перчаткой гораздо меньше, чем моего кистеня, но силой он обладает знатной, раз так может головы отрывать. Интересно, какие обряды и каким богам он их приносил, чтобы получить такую силу?
Как только он приблизился на расстояние моего удара, я начал свою атаку. Имитируя удар сверху, я сделал замах, он же ожидаемо закрылся щитом и закрыл себе обзор. Чем мне нравится кистень, так это тем, как легко и непринужденно он может огибать щит как мне того захочется. Удар снизу грузом заставил его отшатнуться от меня. Взревев от этого, он выкинул щит и в ярости быстрейшим наскоком нацелился свой перчаткой мне в голову. Мой щит сломался после первого же удара, на левой руке выбило сустав. Мне еще повезло, что основную часть удара поглотил мой щит. Только из-за адреналина я не закричал от боли так же, как когда Сова пыталась откусить мне руку. Похоже, мне попался берсерк, который уже успел выпить отвара из мухоморов. Но сейчас он замедлился и я не преминул этим воспользоваться. Также повторил удар по корпусу, от которого он согнулся, чтобы затем ударить его по подбородку осколком щита. Пока я опутывал цепью его руку с перчаткой, другой рукой он бешено бил меня по корпусу, воздух покинул мои легкие, я хватал воздух как рыба, оказавшаяся вне воды. Он бил меня до тех пор, пока я не сжал цепью его руку, звенья впились ему в плоть и от боли он отпустил меня. Я упал на землю, увлекая его за собой, но своей хватки я не отпустил. Отдышавшись, я уперся двумя ногами ему в руку и изо всех сил потянул цепь на себя. Послышался неприятный хруст выдираемых суставов. А потом появился надлом у руки. Открытый перелом. Берсерк орал от боли, как будто бы он оказался в огне. Кость оказалась полностью сломана, а дальше рука просто оторвалась от тела с хрустящим звуком. Мне надоели его вопли. Взяв груз в руку, я принялся бить его прямо в лицо. Его кровь попадала на меня, но я как будто этого и не замечал. Увидел, что он отключился, я оглянулся на его воинов. Они были ошарашены увиденным. Ну да, к оторванным головам они уже привыкли, а вот к рукам оторванным, похоже, пока нет.
Хорошо, что он отключился. Этого я и добивался, чтобы он не мучился. Опутав его шею цепью, я повернул его лицом прямо к врагам. После чего начал то же самое, что и с рукой. Хруст шейных позвонков был особенно неприятен. Звенья цепи постоянно вгрызались в шею, а кровь заливала звенья. Наконец, голова упала с плеч берсерка, с чавкающим звуком.
Я только что убил человека! Мне захотелось рыдать от отвращения!
Неожиданно зрение померкло, а потом вдруг все стало по-прежнему. Вот только я уже был вне тела того человека, в котором я находился. Похоже, мой шок и потрясение от произошедшего сделали это. Прекрасно, мне хоть не придется испытывать все эти мерзкие ощущения!
Тем временем воины берсерка молчаливо взирали на его голову, с которой уже был снят тот жуткий шлем. Воины прижали два пальца ко лбу, как будто прощаясь со своим лидером и ушли. Не поспешно, а с достоинством.
Тем временем Аспид, уже успел разметать ратников, которые пытались его задержать и уже хотел броситься на тех, кто сражается с другими чудищами, но его внимание привлек звук трубы, от которой он как будто бы обезумел. Он кинулся на звук не разбирая кто перед ним, недруг или же свой. Зачем воины в тылу привлекли его к себе же? Хотят всех воинов, кто остался, бросить на него? А смысл, ведь те, кто пытался его задержать, даже не смогли ранить его!
Когда до ратников осталось не больше 15-20 метров, из тех самых медных труб вырвалось сильное пламя, которое целиком объяло Аспида и его подручных.
Я был в полном недоумении. Это что, тот самый легендарный «Греческий огонь»? Откуда и как он оказался у славянских витязей? Неужели Царьград одарил их этим?
Все как по учебнику истории. Вот только про Русь, что у них, оказывается, был греческий огонь, там не было ни слова.
Мимо меня пробежали ратники из тыла, часть из которых помогали своим раненым, добраться до целителей. Среди раненых был и тот самый воин. Седовласый волхв вправлял ему сустав. Воин стал снимать шлем, видно он ему начал мешать. И тут настал второй раз, когда у меня чуть душа в пятки не ушла. Лицо воина напоминало мое собственное. Только гораздо старше и с бородой.
Ноги мои подкосились и снова померло в глазах. Я снова вернулся на мост. Незнакомца не было и, надеюсь, что он не вернется. Ощущение, что это именно я убил того человека, было все еще слишком сильным. Хотя незнакомец рассуждал очень логично и рационально. Отряд, в котором он был, избежал сражение, которое могло закончиться для некоторых смертью, там и так слишком много наших погибло. Хотя кто эти «наши» вообще такие? Говорят на старославянском и, судя по некоторым признакам, язычники, но ведь их противники тоже были язычниками… Жалко, что я не узнал время в воспоминаниях моего предка. Этот человек вполне может быть моим пра-пра-пра-пра… черт знает сколько этих приставок «пра» у него. Ладно, надеюсь мне дальше на этом мосту никто не встретится и так на душе погано. Ха, я же сам теперь душа! Хотя когда я был живым, ощущение было практически такое же.
Наконец-то мост закончился и, буквально на моих глазах, каменистая местность превратилась в помещение, внутри которого я находился.
Колдовские огоньки в глазах черепов, которые в беспорядке разбросаны повсюду в обители Гончих Псов, а вокруг них роятся мимолетные образы возможных вариантов будущего. В одном огромном зале собраны охотничьи трофеи. Ярится на дыбе Верлиок, извиваясь на забитых в его конечности костылях. Освежёванный Вий свернулся клубком в чересчур тесной клетке. Его лишённая кожи плоть покрыта свежими рубцами. Мучается ослеплённое, оглушённое, лишённое каких бы то ни было органов чувств Лихо Одноглазое. И десятки других представителей нечистой силы, выставленных на обозрение, лишённых связи со своими богами. Счетоводы снуют взад и вперёд по омраченному залу, наблюдая за участью попавших сюда раньше и распределяя вновь прибывших.
— Кто это такой к нам наконец пришел? — воскликнула девушка в синей накидке. Синеватый драгоценный венец в длинных каштановых волосах выглядел весьма к месту. Как у Гончей, лицо ниже носа было также как у меня, лишенное кожи и мышц, просто голые кости и челюсть. Смотрелось все это крайне жутковато (хотя я сейчас выгляжу также).
— Егор Стариков, багровый гончий.
Глаза девушки улыбались.
— Добрый молодец наконец явился! Дай-ка мне посчитать, скольких ты убил за все это время.
Девушка закрыла глаза, ее глазные яблоки даже сквозь закрытые веки быстро двигались в глазницах. Интересно, Фишера она мне засчитает или же это был общий счет?
Она открыла глаза, ее взгляд был все такой же улыбчивый.
— А всего ты нечисти убил… ноль.
Она с неприкрытой радостью смотрела на меня.
Это какая-то шутка? Как это вообще понимать?
— Бедный, бедный отрок. Ничего не понимаешь, верно? Изволю тебе объяснить. Твоя так называемая «охота». Ты серьезно поверил в то, что какой-то самоучка по книгам всяких дилетантов сумел бы заговорить ножи? Или такое прекрасное знание всяких заговоров?
О чем она вообще толкует? Я же вместе с Гончими охотился на нечисть!
— Заговоры я действительно взял из книг, причем большинство заговоров из них не работали. А с ножом действительно пришлось повозиться.
— Продолжаешь отрицать очевидное? Хорошо. Тогда как ты объяснишь, то что практически невредимый вышел из схватки с Совой?
Я чуть не задохнулся от возмущения.
— Она мне чуть руку не откусила!
— Настолько, что ты даже от боли не закричал?
Она даже не спрашивала, она утверждала. Неужели она видела вообще все, что тогда со мной происходило?
— Это был адреналин! Или…
— Что «или»? — ехидно поинтересовалась она.
— Или это потому что мне мой Род помог. Довольна теперь?
— Не очень. Что ж, тут ты выкрутился, но что творилось дальше?
Она театрально взмахнула рукой.
— Медведя ты тоже смог убить только с помощью Тихонова. Иначе говоря, ты не убил ни одного из зверей. А когда у тебя была возможность убить одну из них, ты поддался жалости. Это был проступок недостойный Охотника. Любой Гончий, если бы кто-либо из них находился бы здесь, согласился бы со мной!
Ее лицо сильно исказилось в гневе. До этого я еще мог признать в ней красавицу, не смотря на нижнюю половину лица. А теперь же мне было даже страшно смотреть на неё.
Ее посох с черепом на конце даже начал проецировать лучи из пустых глазниц.
— И знаешь, что самое странное? Что тебе все это легко достается! — яростно утверждала она.
А вот это уже наглость.
— Легко? Да я несколько раз чуть не погиб! Это сейчас я понимаю, каким я был идиотом, когда попытался убить Сову, которая была выше и больше меня! Да если бы я заранее не огородил весь дом кругом из пороха и смолы, меня звери бы сожрали! МЕНЯ НИКТО ТОГДА НЕ СУМЕЛ БЫ СПАСТИ, КРОМЕ МЕНЯ ОДНОГО!
Последние слова я вообще уже кричал. Меня до глубины души возмутила её позиция в отношении меня. Блин, я сегодня специально все время привожу слово «душа» в свои размышления? И почему я так волнуюсь, что мог погибнуть, я же все равно мертвец…
Девушка с ненавистью смотрела на меня. Вижу, она также стоит на своем.
— В таком случае, отрок, ответь мне на один вопрос. Как ты смог пробудить все эти силы, в последнем бою с Фишером?
— Я же Гончий!
Она в ответ рассмеялась мне в лицо.
— Какой ты все-таки забавный! Гончему не нужны были все эти трюки с огнем, хотя смотрелись они довольно эффектно. Ты же мог сразу обернуться Псом и сражаться с ними, вместо всего этого пускания пыли в глаза. Ты хотел посрамить нас всех тем, что сражаешься как обычный деревенский колдун с примесью друида? Что ты даже без своих сил сможешь одолеть зверей? И только когда ситуация стала совсем уже безвыходной, ты нехотя сделал то, что нужно было сделать с самого начала. Что ж, не знаю, какое соглашение ты с кем там заключил по поводу того, что победишь и без сил Гончего, но ты в любом случае проиграл, когда явил себя в виде Пса.
— Никаких соглашений я не заключал… А вот почему я не мог обернуться… я и сам не могу толком ответить. Знаю, это выглядит так как будто я просто не хочу об этом говорить, но это действительно так.
Гончая просто сверлила меня взглядом своих белесых глаз без зрачков. Наконец она отвела взгляд и вздохнула.
— Я чувствую, что ты не лжешь, значит все еще хуже. Похоже, кто-то из нас находится под чьим-то прямым контролем.
— Не кто-то, а вы двое — произнес довольный голос, позади нас.
Мы вдвоем синхронно повернулись. Это был мой предок, он даже откинул капюшон назад, чтобы мы его узнали.
— Волибор? Ты сотворил все это? Зачем?
Он грациозно поклонился ей.
— Василиса, ты же знаешь меня, я ничего не делаю просто так. Дело в том, что этот отрок — мой потомок. Он просил кого-либо из своего Рода помочь ему, и я помог. А вот насчет тебя, совсем другое дело. Егору же обещали в награду доступ к нашему измерению в Яви за его помощь со Стаей?
— Да, уговор был именно такой. Но…
— Я знаю, что ты недовольна его работой.
— Недовольна? Это слишком мягко сказано! Егор должен был защищать всех людей, а не выборочно, кого он захочет! Ты! — она ткнула пальцем в мою сторону, — когда Фишер взял людей в полон ради выкачки из них энергии, ты
должен был напасть на него и спасти людей!
— Среди тех людей не было тех, кого я хотел бы защитить. Если они бы погибли, остальным нормальным людям стало бы только лучше.
Волибор в ответ на мою фразу вознес глаза вверх со вздохом недовольства.
— Василиса, тут есть кое-какой момент, который не понравится тебе еще больше, да и тебе, Егор, тоже…
***
Алиса слушала мой план, и по мере разъяснения его пунктов, она оживала прямо на глазах.
— Хорошо придумано, Тоша. Хотя я могу этот план немного… приукрасить.
Алиса радостно хихикнула. Как раньше. Мне от этого даже стало немного легче. Погодите-ка… мне вдруг вспомнилось, как она «подшутила» над людьми, которые издевались над своей собакой, а потом сбагрили ее в питомник. Алиса заставила их прочувствовать все, что пережил тот пес, посредством наложения на них морока. Что ж, мне уже становится жалко комиссию.
— Приукрашивай, как тебе будет угодно, рыжуля.
Алиса замерла на месте от моего к ней обращения.
— Ах ты вредный мальчишка! — притворно разозлилась она, — я его уменьшительно-ласкательно по имени называю, а он просто по цвету шкуры! Нет, ну где это видано-то! Тогда я тебя буду называть… беляша!
Алиса лукаво посмотрела на меня. Как будто знала, что такое прозвище мне не понравится. И она была права, такое ощущение, как будто это переделанное имя «Бяша». И, судя по её ухмылке, так оно и есть. Что ж, у меня есть для нее кое-что получше, чем просто «рыжуля». Она права, раз она начала первая называть меня уменьшительно-ласкательно. В таком случае…
— Алисёнок!
Она ошалело посмотрела на меня и взвизгнула как настоящая лиса. Я даже немного отошел назад от неё. Заметив это, Алиса выставила руки вперед как будто останавливая меня.
— Тоша, не бойся, пожалуйста. Это не одичание! Просто… после того, как я перестала быть проклятой, во мне просыпаются инстинкты лисицы. Например сейчас я хочу…
Алиса молниеносно подошла ко мне и прикусила своими зубами мою руку, но она это сделала так, что было практически не больно, а через несколько секунд мне даже стало приятно. Покалывание от прикуса зубами создало некую вибрацию, которая волнами расходилась по руке. После этого Алиса со смущением отошла от меня.
— Похоже оборотничество влияет на людей по-разному, я лично уже не замечаю, когда я оборотень, а когда человек. Причем я еще редко оборачиваюсь, поэтому пока у меня только это. А ты вынуждена пока быть оборотнем постоянно, поэтому своеобразные «симптомы» более глубокие. Все это очень плохо может сказаться на нас в будущем, время работает против нас.
— Тоша, я понимаю, что нам нужно искать оборотней, пока мы еще можем находиться среди людей, но сейчас идти отправляться по лесам искать их просто нельзя. Зимой мы будем вынуждены быть только зверьми, так как даже ночевать нам придется только-лишь в лесу, кончено, велик шанс, что мы найдем охотничьи домики по дороге, но я бы на это не рассчитывала, — с глубокой растерянностью рассудила Алиса.
Ее рассуждения были здравыми, но хватит ли у нас времени до лета? Хотя, если у меня не будет причин оборачиваться, то и проблем у меня с этим не будет. А Алисе нужно время для полного восстановления. И почему-то мне казалось, что нужно несколько месяцев, четыре или пять как минимум, а ведь на дворе почти февраль!
Алиса заметив мое беспокойство, провела своей пушистой рукой по моей щеке. Двумя руками я сжал ее руку. Она приблизила свое лицо (я просто не мог назвать её лицо мордой, хоть это и правда) вплотную к моему, для чего ей пришлось согнуться. Своей головой она стала тереться об мое лицо, я сразу же вспомнил как кошка, которая у нас когда-то жила, тоже делала так же. Ее шерсть была такая мягкая… по ощущениям как будто бархат. Она начала еле слышно шептать мне на ухо.
— Кошмар закончился, мой сладенький. Об этом нам уже не нужно беспокоится. Мы свободны и можем делать что хотим. Только представь, как мы проведем вдвоем наше с тобой лето…
Меня бросило в краску от ее нежного шепота. Даже вдруг стало жарко. Что со мной происходит? Это чувство, которое называется любовь… мне хотелось просто раствориться в нем, чтобы от меня самого: усталого, разбитого, грустного, ничего бы не осталось. Просто стоя в обнимку с единственной, оставшейся мне родственной душой, я излечивался от всех негативных эмоций, что я пережил за эту… проклятую неделю. Любовь действительно Сила, которая может исцелить все душевные раны. Она же и помогала мне все это время. Мне хотелось сказать Алисе нечто очень…
— Я люблю тебя, Алиса, — с благоговением прошептал уже я ей на ушко.
— Глупышка мой, я это уже давно знала, — горячо прошептала она в ответ.
Алиса крепко обхватила меня руками за шею.
— Тоша, держи меня крепче, я собираюсь… — торопливо предупредила Алиса, тело которой на глазах стало меняться, из полузвериного в человеческое.
Я крепко держал её, ведь когда она становилась человеком, то не могла даже просто стоять. Обернувшись человеком, Алиса просительно смотрела на меня, как будто что-то от меня хотела. Она все так же не могла говорить. Ее тело практически не изменилось, за исключением губ, вместо того провала, который был еще вчера. Они были именно такими, как и в тот день, когда я поцеловал её. Я осторожно поцеловал её в это слабое подобие губ и закрыл глаза. Мое сердце, как и тогда, стучало как сумасшедшее, но теперь я целовал её с куда большей нежностью, как будто она могла рассыпаться от поцелуя. И сейчас я желал только одного. Чтобы ей стало хоть немного легче. Как будто в ответ на это, энергия внутри меня начала перетекать от меня к ней. Я отстранился от нее и открыл глаза. И не поверил им. Теперь оголенные мышцы у Алисы были уже не видны! Да, кожа выглядела весьма тонкой, но даже это выглядело как…
— Это чудо? — голос Алисы прозвучал надтреснуто, как будто ей было тяжело говорить.
Не в силах сдержать радость, я прыгнул на месте, едва не дотронувшись макушкой до потолка.
Алиса даже попыталась рассмеяться на это, но не смогла, из горла у нее вырвался только невнятный хрип.
— Тоша? Ты же даже не шептал при всем этом! Как у тебя это вообще получилось? — потрясенно спросила Алиса.
Я просто развел руками. Хотя, задумавшись…
— Чем больше во мне Любви, тем больше я сильнее, но я правда не думал, что смогу делать такое!
Внезапно, мне стало плохо и я упал на колени, дыша так, как будто пробежал марафон. У меня даже началась одышка. Все это время Алиса держала меня за плечи. Она опять перекинулась в лису и помогла мне встать.
— Зачем ты это сделал? Я не просила, чтобы ты мне помогал во вред себе! — обеспокоенно ругала меня Алиса.
Отдышавшись, я принялся объяснять, что это произошло как-то «само». Алису такой ответ не устроил, по её словам, «само» происходит только когда твои родители обнаруживают вместо пакета конфет, пакет фантиков. И никак иначе.
Взглянув на часы, я заметил что нам уже пора. Комиссия могла уже приехать, кто его знает. Собравшись, мы поспешили к месту назначения, Алиса в платье на ходу надевала куртку.
— Алиса, ты уже приметила место, откуда будешь наводить морок на площадь, где будет находиться комиссия? — спросил я на бегу.
— С южной стороны площади есть двухэтажное здание почты, заберусь туда. Оттуда мне будет просторно работать. — уверенно ответила Алиса.
Вот это фразочка у неё, как будто она снайпер какой-то. Или она просто прикалывается? Хотя, мне её настрой нравится. Надеюсь, на неё никто особого внимания не обратит, так как по ней видно, что она ни в какой ни маске как раньше. Хотя сейчас все в поселке заняты устранением последствий, так что думаю все пройдет нормально. Хотя, когда у нас все проходило по плану? Правильно. Никогда!
Перед площадью мы дали друг другу пять и разделились, так как у меня была своя задача — наводить оморочку на тот случай, если комиссия будет больше того количества, которое сможет заморочить Алиса. Хотя сама она утверждала, что после избавления от проклятья, стала сильнее чем раньше.
Дойдя до цели назначения, я увидел что уже опоздал. Ну вот, что я и говорил! По плану никогда ничего не идет! Лихорадочно считая людей, начав с
суровых мужчин в милицейской форме, я заметил человека с чем-то квадратным на плече. Стоп, это что, камера? Зачем она здесь нужна?
Посмотрев влево я увидел то, от чего у меня чуть не подкосились ноги. Телевизионный фургон. Вся картина вмиг сложилась. Телевизионщики каким-то образом узнали что здесь творится и приехали за сенсацией. Из фургона между тем вышли двое: мужчина и женщина. Мужчина, выйдя первым, галантно подал руку своей спутнице.
— Арсений, вы таким обходительным стали в последнее время, — заметила та.
— Юлечка, зачем вы меня обижаете? Я всегда таким был, — в его знакомом голосе послышался мягкий упрек.
И где я мог слышать этот голос? Причем такое ощущение, что я слышал его совсем недавно… Ах да, точно. Это был тот самый голос диктора на той самой
кассете.
Я уже даже не удивлялся этому, так как неприятности уже идут не по одной, а нагло и напористо целой толпой.
Так, Антон, возьми себя в руки! Они приехали недавно, соответственно, начали снимать здесь, а потом они скорее всего поедут по другим местам нашей «боевой славы». Сгоревший лес, капище культа, дом бандитов, остатки Черного Гаража… А еще им нужны очевидцы, за них сойдут местные жители и выжившие оборотни… Хотя от последних они мало чего добьются, по плану Волк и Птица делают вид, что они без сознания от пыток маньяка. Черт, Катя! У неё же признаки оборотничества! Мне даже подумать страшно, что будет, если телевизионщики примутся за неё… Будут исследовать в какой-нибудь лаборатории или просто начнут разделывать как того инопланетянина из документального фильма? А ведь через неё могут добраться до Алисы… И до меня. Нужно быстрее торопится в медпункт!
***
— Товарищ лейтенант, — произнес властный голос.
Странно, но почему-то мне было плевать на него. Мои товарищи лежали передо мной и спали вечным сном.
— Товарищ лейтенант! — повторил голос, в котором уже послышались сталь.
Что ж… этот час наконец настал.
Повернувшись, я увидел милиционеров во главе с целым полковником, вместе с моим начальником отдела из райцентра, майором Сидоровым. Встав по стойке смирно, я отдал честь.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу майору.
— Лейтенант, мы не в армии. Можете доложить мне напрямую, — произнес полковник уже нормальным тоном.
Странно, он как-то резко тон голоса поменял.
— Товарищ полковник! Докладываю. Больше суток назад неопознанный подозреваемый, руководствуясь своими личными мотивами, каким-то образом сумел натравить диких зверей на поселок. Личный состав по приказу начальника участка встал на защиту гражданского населения от зверей. Так как нападение было неожиданным, сначала было задействовано только личное табельное оружие. После небольшой передышки была возведена баррикада перед отделением. Из оружейной комнаты личному составу были выданы автоматы Калашникова. Следующая волна диких зверей смела наш заслон. Практически весь состав участка, кроме меня самого, был убит. Сам я выжил только благодаря помощи граждан, которых я упомянул ранее в срочном докладе по телефону. Граждане, во главе со мной, собрали группу и приняли решение найти выживших. Часть из них мы нашли в их же забаррикадированных домах. Остальных маньяк попытался вывести в лес и, по всей видимости, принести в жертву, так как мы обнаружили их в каком-то странном круге. Подозреваемый со зверями, состоящими из волков и медведей, на мой приказ сдаться ответил отказом. Завязался бой, в течение которого подозреваемый начал лить бензин на сухие деревья и поджигать их, выглядя при этом абсолютно неадекватно. Когда со зверями уже было практически покончено, на него упало горящее дерево. Мы вывели гражданских из горящего леса обратно в поселок. Это все.
Полковник нахмурился, остальные с недоверием смотрели на меня. Я полностью с ними согласен, будь я на их месте, тоже смотрел бы со скепсисом. Но другой версии событий у них все равно нет.
— А что насчет того происшествия несколько дней назад? Со сгоревшим домом? Как думаете, судя по почерку вашего маньяка, мог ли он это сделать? Ввиду открывшихся новых обстоятельств.
— Наш оперативный сотрудник предположил, что эта была бандитская разборка, а поджог дома и машин рядом — способ скрыть улики. Но вы правы, ввиду новых обстоятельств…
Мое внимание привлекла машина с надписью «TV», которая остановилась неподалеку от нас. Они-то что тут забыли? Взглянув на полковника, который также смотрел на машину, было заметно его сильное раздражение.
— Извини, лейтенант, приказ сверху. Этих… — он сделал паузу, — представителей СМИ было приказано сопровождать здесь. Они хотят тут, видишь ли, СЕНСАЦИЮ найти, какого-то Лешего Леса заснять хотят.
Хорошо, что полковник в это все не верит. Да и они уже опоздали, от трупа той твари уже ничего не осталось. Харитон позаботился.
Телевизионщики уже начали готовиться к репортажу. От них отделился один из них и направился к нам. Почему-то он вызвал у меня какое-то отторгающие впечатление. Дело было то ли в его презрительных глазах, то ли во взгляде, который выражал какую-то… манию. Иного слова подобрать просто не могу. Пока он доходил до нас, я уже успел возненавидеть его. Дойдя до нас, он живо преобразился. Теперь перед нами стоял вполне доброжелательный и приятный человек. И теперь он не вызывал никаких неприятных мыслей. Как будто наваждение какое-то.
— Приветствую нашу доблестную милицию! — с лучезарной улыбкой начал он, — мы сделаем потрясающий репортаж!
И почему мне слышится еле уловимый сарказм в его словах?
— Арсений Павлович, вынужден напомнить вам о том, как я отношусь к вашей погоне за «йети», которого вы так хотите найти.
Телевизионщик только улыбнулся.
— Товарищ полковник, это не снежный человек. Это Хозяин Леса, — мягко поправил того он.
— А какая разница? Ни того, ни другого на самом деле не существует.
Как минимум полковник точно прав насчет второго. Хотя странно, откуда вообще этот телевизионщик знает о той твари? Причем он именно что знает, а не предполагает.
— Что до тебя, лейтенант. Сейчас мы поедем до участка, обустроимся там и поедем по всем местам, которые фигурируют в этом деле. Естественно, вместе со СМИ. После разбирательства… Скажу честно, ничего хорошего тебя не ждет. Тебя разжалуют, а казенное жилье придется освободить.
Ну вот и все. Даже эта сволочь Арсений Павлович, как мне кажется, радуется. Ничего у тебя, Антон, не вышло.
Вдруг что-то как будто заставило меня посмотреть на полковника. Полковник вместо мрачного и серьезного переменился на доброго и веселого.
— Сказал бы я, если бы был каким-то неблагодарным и черствым сухарем! Литёха! Хотя какой ты литёха! Ты МАЙОРИЩЕ! Майорище, так? — радостно обратился он к моему непосредственному начальнику. Тот просто поднял большой палец вверх.
Остальные так же вели себя неадекватно. У всех улыбающиеся физиономии. Смотрелось это особо дико, после их солидного вида.
— К тому же, раз ты теперь майор, я перевожу тебя на службу в город! Нечего такому герою, как ты, здесь делать. Вот закончим дело и ты вместе с нами поедешь на представление тебе звания!
Я абсолютно ничего не понимал. Кроме одного. Спасибо тебе, Антон.
Только одно мне не нравилось. Гнусная улыбка телевизионщика, который смотрел прямо на меня.
