На зверя страшного найдется свой однажды волкодав...

Идя по лесу, я размышляла о том, как легче всего ввести Егошу в транс. Легче всего было воспользоваться мороком, но мне совсем не хочется отбирать у него волю. Нужно все сделать очень аккуратно, а раз так, то я не зря читала книги про гипноз. Можно использовать способы и оттуда. А потом нужно будет с силой провести когтями по его груди… смогу ли я вообще это сделать? Макошь, ну почему Егор не может стать оборотнем как все мы? Тогда мне не пришлось бы беспокоится по поводу его израненного тела, которое после моего визита будет похоже на разделочную доску после долгого употребления. Я снова почувствовала снег своими лапами. Территория, на которой я распространила свое влияние, кончилась. Что ж, скоро все будет по-другому, главное пробудить ЕГО после долгого сна. Козел весьма долго занимал его место, даже когда лежал у себя в гробу. До моего склада осталось пройти совсем немного, как прямо передо мной из воздуха начала материализоваться фигура в синем. Я конечно ждала её, но по-моему она слишком долго выжидала. Мерзавка, даже не знаю кого больше я ненавижу, её или всё-таки Полину. — Алиса, — тон её голоса сменился на почтительный. Интересно, из-за чего? — Василиса. Почему она решила появиться только сейчас? Я ожидала её нападения сразу после того, как у Егора появилась Мантия Гончего. Хоть я и знаю от него, что она не имеет права меня убивать, но это не значит, что она не может ранить меня или даже искалечить. — Почему ты так притихла, лисонька-Алисонька? — тон изменился, но теперь он явно был издевательским, — размышляешь, почему я не явилась сразу после того, как ты испортила мне мою затею? На то были причины и одна из этих причин сейчас стоит прямо за твоей спиной! Только сейчас я почувствовала гнетущее ощущение. Мне хотелось повернуть голову, но я почувствовала что-то острое у своей шеи. Посмотрев вниз, я увидела серп. — Не дергайся, прошу тебя. Иначе срез будет неровный, — произнес ледяной женский голос. Василиса торжествующе сорвала шаль со своего рта. Оголенная челюсть клацала так, что можно подумать, будто она смеялась. Значит она все это время каким-то образом вызывала ту особу с серпом. Но тогда почему она не напала, когда ребята были рядом, ведь никто из них ей не противник? Так как силы слишком неравны. Может быть не в силе дело, а в чем-то другом? — Морена, ну что ты так медлишь? Отрежь ей голову, я как раз на своем поясе освободила место для неё! — голос Гончей начинал звучать лихорадочно, как будто её охватил охотничий азарт. Обладательница ледяного голоса обогнала меня и вышла к ней, не отпуская руку с серпом. Это была зрелая женщина с длинными черными волосами, которые были закреплены очельем, одетая в длинную белую подпоясанную славянскую рубаху с обережной вышивкой. — У меня вообще-то есть имя, охотница. Василиса осеклась и смутилась. — Так ты же мне его и не сказала! — Конечно. Я не хочу чтобы ты вызывала меня, когда тебе вздумается. А если ты каким-то образом узнаешь мое имя, я буду слышать твой голос жалобно призывающий меня. Забот у меня предостаточно и без твоих прихотей, — грозно отчитывала её Морена, служительница Мары — богини смерти и жизни. Что ж, уже хорошо, что она не хочет немедленно убить меня. Впрочем, я уже придумала, что нужно сделать, чтобы не потерять свою голову. Нужно мгновенно трансформировавшись стать выше, тем самым спасая свою голову. Только что же мне делать потом? Я вряд ли смогла бы победить Гончую, а сражаться с двумя прислужницами Богов, это и вовсе однозначный мой проигрыш. Нужно убегать, но куда именно? Вдруг, меня осенило. Она боялась, но не ребят, боялась она Волибора, который оберегает Егора. В таком случае побегу прямо к нему! — Хорошо, только сделай то, о чем я тебя просила, я ведь обещала дать тебе голову Аспида за это! — чуть ли не умоляюще протянула Василиса. Морена стала внимательно меня осматривать. В её карих глазах мелькнуло узнавание. — Я ведь узнала тебя. Через тебя к нам пришло много детей… — обратилась ко мне она, но Василиса прервала её. — Об этом я тебе и говорила! Она убийца и людоедка! Она жестоко и с наслаждением убивала невинных маленьких детей! Кстати, Лисонька, ты знала, что отрезанная голова человека живет аж целую минуту? Впрочем, ты чудовище, к тебе это неприменимо. Только представь как ты пытаешься хватать ртом воздух, как на месте разреза пульсируют артерии и кровь заливает твою лисиную морду! Я очень хочу запомнить, как ты подыхаешь и как в твоих глазах отражается… Василиса резко замолчала, так как серп был теперь у её горла. Лицо Морены было все таким же спокойным и невозмутимым, но в глазах отражалось явное неодобрение. — В смерти живого существа нет ничего веселого или страстного, Охотница. Независимо от того, злое оно или же доброе, идет ли оно по пути Правды или Кривды. Для нас, служителей Мары, вы все одинаковы, мы принимаем всех. Однако, что насчет тебя, Лисица Алиса… Глаза Морены стали бешено вертеться в глазницах, а рот что-то очень быстро говорил. Продлилось это всего лишь мгновение, как будто ничего этого не было. — Я поговорила с ними. С детьми, жизнь которых ты оборвала. Все они говорят, что перед их смертью ты показывала им самые сокровенные их мечты. Боли и страданий они даже не почувствовали, так как ты лишала их жизни, когда они находились в глубоком сне, а эта смерть является самой легкой и желанной для человека. Ты чиста передо мной, — голос Морены не говорил это, а вещал. Она убрала серп от моего горла, что не касалось Василисы, которая ожесточенно смотрела на неё. — Ну и чего это ты так на меня уставилась? Наплела мне с три короба всяких небылиц и еще злишься? Постоянно прерывала меня при беседе, хотела моими руками избавиться от той, кого сама убивать не имела никакого права. Теперь ты должна мне отступные и то, что ты мне прежде обещала, — ледяной тон голоса Морены давал понять, что на меньшее она не согласится. Надо воспользоваться данной ситуацией. — Я требую от тебя, Василиса, примерно того же. А если ты откажешься… — я злорадно оскалилась. Она шумно вздохнула, клацнув при этом своей челюстью. — Кем ты можешь мне угрожать, лисичка? Своим ручным зайчиком или же песиком? Нет, конечно, если твой зайчик снова сможет обернуться тем рогатым монстром, он возможно доставит мне некоторые проблемы. Но вот твой песик не сможет против меня ровным счетом ничего! — Василиса еле-еле скрывала свою злобу в голосе. — Значит отказываешься? Хорошо. В таком случае Волибор через Егора узнает о том, что здесь произошло. Насколько я поняла, он несравненно выше тебя в вашей иерархии. И он несомненно будет очень недоволен, если узнает об этом, — торжествующе раскрыла я свою хитрость. — Уже до шантажа опускаешься, лисичка? — гончая начинала уже переходить чуть ли не на рычание. — Отнюдь. Вот если бы ты прибегла к шантажу, то да ты бы опустилась. А я же наоборот возвышаюсь, так как мне это самой Матерью Природой продиктовано. В откуп я попрошу себе предмет с заговоренным свойством, в идеале какую-либо драгоценность. Василиса под взглядом Морены, поежилась как будто от холода и сняла со своих рук браслеты и протянула их мне. Взяв их в руки, я сразу ощутила их внутреннее тепло, металл казался сплавом из меди, серебра и золота. Сами по себе они были очень массивными и были разукрашенными теми символами, которых я даже не знала. Затем гончая передала служительнице Мары огромную голову чудовища, после чего Морена, поклонившись нам обеим, просто исчезла. Василиса с весьма разочарованным видом взирала на то место, где исчезла Морена. Интрига ей не удалась. Из-за чего она могла решиться на такой отчаянный шаг? — Почему ты хотела моей смерти, Гончая? — прямо спросила я. — Потому что из-за твоего вмешательства я теперь не знаю, как мне быть! Волибор временно воскресил четверых человек, благодаря тому обману с Егором, когда я думала, что воскрешала того с его семьей. И теперь, когда Егор вернул себе Мантию, я не смогу заставить его сделать так, чтобы Волибор предстал передо мной! Если я не смогу доказать, что я не виновна в растрате энергии Древа Жизни, то меня лишат всех моих сил и я стану обычным человеком! Я так не смогу существовать, я слишком привыкла жить несколько сотен лет в одном и том же теле, я не хочу после своей земной смерти, потерять все и вновь оказаться чистым листом! — всю эту тираду Василиса выпалила буквально истерическим тоном, после чего тяжело вздохнула и сказала, — можешь злорадствовать, имеешь на это полное право. Молчание повисло в воздухе. Мне было приятно смотреть на злобную тварь, которая тяжело страдала, однако… — И это все твои неприятности? Мне даже слушать тебя мерзко. Меня сегодня вообще за сутки пытались убить уже два раза, первый случай, правда, был срежессирован мной, но вот вторая попытка, устроенная тобой… я выжила по чистой случайности. И в отличие от тебя, после всего этого я не ною и не жалуюсь на жизнь, — ухмыляясь проговорила я. Гончая устремила на меня свой тяжелый взгляд, её костяная челюсть медленно подрагивала. — Не говори так, как будто понимаешь меня, жалкий оборотень! Ты понятия не имеешь, что я пережила за эти два века! — Серьезно? Не представляю? Все твое «отчаяние» не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить мне самой. Сомневаюсь, что ты бывала в такой ситуации, когда могла наброситься на людей, которых ты любишь и разорвать их на куски теплого кровавого мяса! Или же с тебя сдирали кожу заживо и при этом ты даже не могла закричать от боли? Хотя нет, это не боль, это маленькое слово не может передать все то, что я испытала тогда. Просто представь как все твое тело протыкает тысяча острейших иголок и они пронзают все твое тело не оставив ни одного живого места! И при всем при этом ты понимаешь, что всех твоих друзей жестоко убьют и ты им ничем помочь не сможешь. Вот это и есть настоящее ОТЧАЯНИЕ! , — не сдержавшись от эмоций, на последнем слове я перешла на крик. По Василисе было видно, как ей стало стыдно от моей истории, даже взгляд у неё смягчился, а её глаза увлажнились. — Твой рассказ напомнил мне … людей, что я не смогла когда-то спасти. Чудовища наслаждаются болью, потому как подпитка за счёт чужих страданий является единственным способом, благодаря которому они могут отсрочить мучительную смерть собственных душ. Чужая агония омолаживает их иссохшие души и поддерживает тела сильными, наполняя неестественными энергиями. За счёт регулярных подпиток они стали физически маловосприимчивы к воздействию времени. Они — мастера пыток, ибо чем дольше чудовище сумеет растянуть жестокое обращение с пленником, тем больше подпитки он получит от этого. Тот, кто не питался подобными энергиями на протяжении долгого времени, становится тенью своего былого великолепия, отчаянно охотясь за чужой болью, благодаря которой можно утолить чувство голода в глубинах своей души. Для этих проклятых созданий сладкий плод страха также приятен, как и ласка острого клинка, вонзающегося в нежную плоть. Им нравится разрывать тела пленников, но ещё выше они ценят процесс сокрушения духа, ибо ничто так не доставляет удовольствие чудовищам, как полное овладение тем, кто противостоял им. Они упиваются всеми оттенками горя, пока пленные лепечут и умоляют о смерти, но подобную милость они даруют нескоро. И то, для многих это вовсе не избавление… Многих пленников, уже слишком истощённых, чтобы продолжать с ними играться, рвут на куски, из которых затем делают трофеи или даже гротескные изделия. Других несчастных буквально растирают в порошок или выжимают из них все соки, они заканчивают своё существование в виде настоек или вытяжек, которые затем употребляют те же чудовища, что отняли у них жизни. Если заглянуть в самую их суть, то эти твари — отвратительные существа, чёрствые и озлобленные, с холодным блеском и испепеляющей ненавистью ко всем живым, вечно жаждущие чужих страданий, дабы заполнить щемящую пустоту в своём сердце, — отчеканила как по написанному Василиса. — Все это очень походит на духа Фишера, которого по незнанию призвали из мира мертвых и которому нужна была оболочка для существования. Из призвавших его в живых остался только один. Правда он своими поступками сам выкопал для себя могилу, к тому же, я поклялась, что заколю его ножом в живот несколько раз, — жестко объяснила я. Василиса, подумав, кивнула в знак согласия и ответила: — Отрок слишком опасен, похоже, у него есть природные способности к черному колдовству, а невинным ребенком он больше не считается из-за своих действий. Можешь убить его. Вот только твой песик, похоже, будет против этого. — С чего ты так решила? Он ненавидит таких как Рома. — Ненавидеть-то ненавидит… вот только на вряд ли он решится на убийство, но с тобой он по крайней мере будет солидарен. Но твой зайчик этого наверняка не одобрит. Впрочем, это уже твое дело, как поступить. Благодарю, что подняла меня из трясины отчаяния, Лиса. Василиса, отвернувшись, уже хотела вернуться к себе, но я остановила её. — Гончая, я могу помочь тебе увидеться с Волибором, — быстро проговорила я. Она мгновенно обернулась и с явным недоверием посмотрела на меня. — Я чуть не добилась твоей смерти, а ты после этого предлагаешь мне помощь? Опять что-то замыслила? — с опаской спросила она. — Нам нет смысла враждовать между собой. К тому же, иметь Гончую на своей стороне довольно-таки занимательно, — почти честно ответила я. — Что ж… просто это предложение очень неожиданно с твоей стороны. Сейчас мне нужно утрясти свои проблемы со служителями Морены, завтра, когда ты будешь одна, позови меня и мы все обсудим. Прощай. После её исчезновения синие искорки, оставшиеся после неё, быстро потухли. Я снова видоизменила свое тело, чтобы передвигаться уже на четырех конечностях, так как время уже близилось к полуночи, а Егору завтра нужно в школу. Войдя в свой склад, я взяла рюкзак и положила в него охапки сушеных трав из ромашки, шалфея, крапивы и календулы. Нужно рассказать ему как из отваров этих трав делать примочки, чтобы даже шрамов у него не осталось. Но для полной гарантии хорошо бы достать где-нибудь облепиховое масло. Собравшись, я быстро устремилась к своей цели. Осторожно и медленно открыла окно, дабы не создавать шума, я увидела Егора, который радостно и с облегчением смотрел на меня. А ему все-таки идет улыбаться. — Я почувствовал что-то очень враждебное рядом с тобой примерно полчаса назад. Что это было? А то я уже хотел выходить искать тебя, как неожиданно все успокоилось, — обеспокоенно спросил он. — Ничего особенного, просто твоя подружка с костяной челюстью решила нанести мне визит вежливости, который принес радость только мне самой, — загадочно ответила я. Пока мой дурашка озадаченно думал над моей фразой, я вытащила из рюкзака травы и выложила ему на стол, после чего стала объяснять как делать с них отвары, а затем и примочки. Растягивала объяснение я как могла. Собиралась с духом, но тянуть уже было нельзя. Посмотрев на его кровать, заметила, что он застелил её клеёнкой. — Хорошо придумал насчет клеёнки. Ладно, чего дальше тянуть-то, снимай футболку и я это сделаю, — нерешительно сказала я. Егор снял футболку и лег на кровать. Встав у неё, я посмотрела на порезы у него на груди и провела по ним пальцем. Меня как будто окатило ушатом ледяной воды. Я ощутила чистую ненависть, как тогда, когда разрывала бандитов в том доме на части. — Подонок… я убью его…выпотрошу… — зарычала я в гневе. Егор взял мои руки в свои. После чего нежно погладил их. Какой же он все-таки наивный, он думает, что это меня успокоит? Разняв руки, я произнесла: — Не пытайся меня успокоить. Я все равно помучаю его, а затем убью. — Алиса! Я сам его ненавижу, но он вытащил Вову из Черного Гаража. — Ты меня разочаровал, Егор. Или ты уже забыл как он убил Жульку? А сегодня он пытался убить и меня, — злобно прошипела я. — Я об этом не забывал, Алиса. И нашей общей клятве тоже, — твердо ответил Егор. — Тогда в чем же дело? — Дело в том, что исчезновение еще одного ребенка всех поднимет на уши. И Тихонов с позором вернется сюда, а я очень не хочу, чтобы это произошло. Так вот почему ты так был против его смерти. Ты меня сейчас очень порадовал. — Ты серьезно думал, что я так топорно сработаю? Я сделаю все так, что подозрений не будет ни у кого. И знаешь… мне даже интересно, кто из нас двоих первым исполнит клятву, ведь после сегодняшней стычки осуществить это будет значительно сложнее, чем раньше. Может каждый загадает какое-либо желание, которое должен выполнить тот, кто не выполнил клятву раньше первого? Егор сразу же сузил глаза, я уже заметила, что делает он так, когда что-то ему сильно не нравится. — Давай-ка обсудим это в более подходящее время, хорошо? А сейчас давай сделаем… — он зевнул, — это и я лягу наконец спать, а то уже пятнадцать минут первого. — Хорошо, сейчас я наведу на тебя морок. — Не нужно этого делать. Помнишь как я попросил тебя, когда ты пришивала мне сухожилие, я сказал что бы ты делала это, когда я в сознании? Это потом спасло мне жизнь, так как от перенесенной боли я уже физически не хотел получить такое ранение еще раз. Только благодаря этому я смог увернуться от челюстей волка тогда. Поэтому мне нужно так же остаться в сознании, когда ты будешь наносить мне отметины когтями. В его суждениях было рациональное зерно. Стоит к нему прислушаться. — Хорошо, я сделаю это. И кстати. Я видела как ты дерешься и… драться ты не умеешь. У тебя было несколько прекрасных возможностей перехватить у него нож без единого пореза для себя! А он, к сожалению, дерется лучше, чем ты. И это нужно исправить! — Ну я могу найти какую-нибудь книгу по самообороне. — Без человека, умеющего драться, эта книга немногому сможет научить. Хорошо, что у меня уже есть кое-какая идея, подробности потом. А теперь… Я полностью выпустила свои когти, в свете неполной луны они смотрелись особенно красиво. Встав на кровать, я положила ладони на его грудную клетку. — Как ты хочешь, чтобы я это сделала? Быстро или медленно? — тихо спросила я. — Медленно. Мои когти медленно начали свой путь по его коже. Из порезов начала сочиться кровь. Мне очень хотелось снова попробовать её. Когда я пью кровь, становлюсь спокойнее и сдержаннее. Мне проще сконцентрироваться, чувствую себя обновленной. Запах крови манил меня, но я сдерживала себя. А я-то полагала, что это все в прошлом… — Алиса, если тебе нужна моя кро… — Егор, замолчи! Доведя отметины до ребер, поспешила уходить, ведь я могла и передумать. — Куда ты? — непонимающе спросил Егор. — Есть еще одно место, в которое я должна направиться. Это для подготовки к завтрашнему дню. Завтра увидимся, я расскажу тебе о твоей роли в этом представлении, — сказала я, спешно выходя в окно. Быстро идя до медпункта, я постепенно начинала понимать в чем, собственно, дело. Нет, это не то, что осталось от проклятия. Просто я хищник. И всегда им останусь. Но лисицы же не охотятся на людей! Тогда почему я стала считать Егора за добычу? И почему днем я сдерживалась настолько, что не обращала внимания на запах крови? Нужно потом слушать Лес, чтобы узнать, что со мной происходит. Подергав дверь медпункта, я убедилась, что она заперта. Замок практически такой же, как у всех в поселке. И так же легко открывается моим когтем. Внутри было везде темно, кроме кабинета фельдшера, в котором она же и спала себе на кушетке. В палате также все крепко спали. Но морок я все равно наложу на них всех, на всякий случай. Волк и Птица не считаются. Узнать, где они оба лежат, было не сложно. Задернутые больничными занавесками койки. Зайдя за них, я увидела их обоих. Состояние их оставляло желать лучшего. Растормошив бывшего волка, я начала разговор. — Знаю, что ты не можешь пока говорить. Твоя записка заставила меня встревожиться. Понимаю твои опасения. Но у меня есть план. Сердце леса теперь находится у меня.

***

Проснулась я от звона будильника. Раньше, конечно, я его терпеть не могла, но его звон означал только одно. Сегодня ночью на нас никто не напал. Ни Алиса, ни Антон, ни Егор. Выйдя из своей комнаты в гостиной, я увидела заспанного папу. Они с дедушкой посменно дежурили всю ночь. Ох, и наругал меня дедушка вчера! Поделом, так как я действительно поступила глупо и подставила Романа. К тому же, науськав его на безоружного Егора. В школу идти мне очень не хотелось. Антон наверняка уже возненавидел меня и наверняка даже не выслушает. Роман тоже, наверное, зол на неё из-за ран. Быстро проглотив завтрак, я поплелась в школу. Подойдя к ней, я застыла в нерешительности. Может, мне просто прогулять её? Чьи-то шаги остановилось прямо за мной. Обернувшись, я увидела Романа, который с упрямым лицом протягивал мне руку. — Не бойся. Я с тобой, Полина.