Прожить чужую жизнь

      Я всю дорогу думал и остановился на одном варианте. Если причина злости Дурслей — в их зависти, нужно убедить их, что завидовать нечему, то есть доказать, что ничего хорошего в магии нет. Можно попробовать…       Вытащив вещи из машины, я внёс их в прихожую.       — Складывай всё в чулан под лестницей.       — Дядя, но мне нужно будет делать уроки. А если я не сделаю, будет плохо и мне, и вам.       — Ты мне угрожаешь?       — Что вы! Я просто боюсь, что они могут явиться и устроить разборки. Вы же знаете, как они относятся к нормальным людям.       Дурсль призадумался. Не то чтобы он мне поверил, но такая вероятность была, и попадать в разборки с волшебниками он не горел желанием.       — Ладно, тащи всё наверх, но чтобы никакого колдовства!       — Конечно, дядя. Мне же нельзя колдовать вне школы. Это просто уроки. И, спасибо…       Дурсль завис. Надо поаккуратнее с вежливостью, а то у дяди микросхемы поплавятся. Ну вот, пара нужных фраз — и первая уступка.       — Сложишь вещи — и спускайся ужинать.       А дядя крепче, чем я думал. Быстро разблокировался. К счастью, блуждать не понадобилось. На втором этаже было только две комнаты, и какая из них меньшая, догадаться было не трудно. Спустившись вниз, я снова включил послушного мальчика.       — Здравствуйте, тётя! Здравствуй, Дадли! Рад вас видеть.       Опять немая сцена. Да что же Гарри с ними делал, что они так удивляются простым вещам? Первой отмерла тётка.       — Здравствуй. Садись ужинать.       Так, судя по количеству пищи на столе, грейпфрутами они пока не питаются. Но чего и сколько я могу положить себе? К счастью, этот вопрос решила тётка, просто наполнив мою тарелку вслед за тарелками мужа и сына. Кстати, если моя порция и была меньше, то я этого не заметил.       — Ну и как тебе учёба в этой твоей школе?       Вопрос задал дядя. А как же табу на все слова на букву «в»? Теперь дядя заставил всех зависнуть. Три пары круглых глаз уставились на него. Невежливо так затягивать паузу. Как говорится: только правда, и только с три короба.       — Вы были правы, дядя — эта школа очень странная.       — Вот как? Ты уже не хочешь в эту школу?..       — Дело не в моих желаниях. Я должен учиться, чтобы контролировать себя. Неуправляемая сила очень опасна для окружающих людей.       — Ну и чем ты тогда недоволен?       — Вместо того, чтобы спокойно учиться, меня постоянно втягивали в неприятности. То на мою подругу напал тролль, то лесник вывел из яйца дракона, то директор устроил в школе полосу препятствий и усадил её охранять трёхголовую собаку, размером со слона. К тому же, у одного из преподавателей в затылке сидел Волдеморт. Это тот, кто убил моих родителей. Вернее, часть его.       С дядей и тётей нужного результата я добился. Они смотрели на меня круглыми глазами, в которых плескался ужас. А вот с Дадли…       — Классно у вас там! Вот если бы в нашей школе были такие приключения!       — Тебе жить надоело? Я всё-таки хотел бы в школе учиться, а не выживать.       — Вернон, отдай ему учебники. Пусть хорошо всё выучит.       — Уже отдал. Учи всё добросовестно, чтобы знал, как защититься.       — А может, можно выучиться на дому без всех этих ужасов?       Тётю явно пробрало. И, судя по всему, не так уж они и ненавидят подкидыша. Оказывается, с ними вполне можно найти общий язык, если захотеть. Видимо, Гарри не слишком к этому стремился, вот они и отвечали ему тем же. И про волшебство они вполне спокойно разговаривают. Да, явно побаиваются магии, как и всего незнакомого и опасного, но, тем не менее им это интересно.       — Не получится. Ведь дома я могу заниматься только теорией, а практические занятия тоже нужны. К тому же зелья варить здесь тоже не получится.       — Зелья? У Лили был приятель, помешанный на этих зельях, — услышав знакомое слово, заметила тётя.       — А фамилию его вы не помните? — притворюсь дурачком.       — Снейп. Северус Снейп.       — Это наш преподаватель зельеварения и декан факультета Слизерин.       — У вас там ещё и факультеты есть? — заинтересовался дядя.       — Да, четыре…       — Лили была на Гриффиндоре. Это я помню, — ударилась в воспоминания тётя.       — И какая специализация на ваших факультетах?       Ух ты, как я дядю заинтриговал. Какое уж тут табу? Хоть бы со мной не попросились. Дадли так точно, в мечтах уже там.       — Все учатся по одной программе. Распределяют по чертам характера. Гриффиндор — храбрые, Когтевран — умные, Пуффендуй — трудолюбивые и Слизерин — хитрые.       — Что за чушь? А храбрый или хитрый не может быть умным? Что за однобокая философия? И кто же решает, какой характер у ребёнка?       — Шляпа. Первокурсникам на голову надевают шляпу, и она говорит, на какой факультет он отправится.       — Ну, если шляпа, тогда понятно…       Рассмешить Дурслей — это уже достижение.       — Так, ладно, мальчики, уже поздно, отправляйтесь спать.       Уже лёжа в постели, я подводил итоги. Оказывается, с Дурслями вполне можно нормально общаться. Не похоже, чтобы Гарри здесь били, унижали или издевались. То, что Дурсли опасаются его способностей вполне можно понять, если они уже сталкивались со стихийной магией мальчика. А неприязнь легко объяснить его нежеланием идти на контакт. Если он жил, глядя на них букой, то не удивительно, что и они отвечали ему взаимностью, а стоило поговорить с ними нормально, как оказалось, что не так страшны Дурсли, как их малюют. Значит, договориться насчёт телефона — не такая уж и проблема. Неплохо бы ещё познакомить их с родителями Гермионы. Маглы между собой найдут общий язык.       За завтраком я решил попробовать прощупать почву насчёт Грейнджеров.       — Дядя, а можно мне позвонить?       — Ты хочешь сказать, что у кого-то из ваших есть телефон?       — Ну, не совсем из наших. У моей подруги Гермионы родители — обычные люди, стоматологи.       — А откуда же у них такой ребёнок?       — А как моя мама у обычных людей родилась? Значит, в роду когда-то были волшебники. А может они не обычные люди, а сквибы. Я читал о таких случаях.       — А это что ещё такое?       — Это когда у волшебников рождается ребёнок без магии. Но, в отличие от обычных людей, то есть маглов, сквибы видят волшебные здания и могут проходить на территорию магического мира. Кстати, тётя и Дадли тоже могут быть сквибами.       — И как это можно проверить?       — Вход в магический мир находится в баре «Дырявый котёл». Обычные люди его не видят. А маги и сквибы — прекрасно.       — Ой, а ты нам покажешь, где этот бар? — в наш разговор с дядей вмешался Дадли. — Пап, съездим туда?       — Если бы я сам знал, где он находится. Меня водил туда Хагрид. Но думаю, родители Гермионы знают. Они же возили туда свою дочь.       — Так, значит, можешь позвонить своей подруге. И попроси устроить нам встречу с её родителями. — явно заинтересовался дядя.       — Конечно, попрошу.       После завтрака я созвонился с Гермионой. Подруга сработала оперативно, и уже через час к нашему дому подъехала машина её родителей.       Радостная Гермиона бросилась мне на шею. Тётя оценивающе оглядела её и недовольно поджала губы. Это что, она решила, что Гермиона меня не достойна, или наоборот? Или ей не понравилось наше поведение?       Родители подруги оказались довольно приятными людьми. По крайней мере, Дурслям они явно понравились. Вскоре за чашечкой чая тётя с миссис Грейнджер вовсю шушукались о своём, женском, а дядя с мистером Грейнджером спорили о любимых футбольных командах. Дадли же прибился к нам и, разинув рот, слушал истории из жизни Хогвартса.       Когда наша компания на двух машинах двинулась в сторону «Дырявого котла», нас всех уже можно было считать закадычными друзьями. Проверка дала положительный результат. Сквибами оказались тётя Петуния, мистер Грейнджер и Дадли, который от радости чуть не разнёс и без того хлипкий бар. Это дело решили отметить и дружной толпой отправились в Косой переулок, оставив дядю с миссис Грейнджер на магловской стороне.       Для начала зашли в Гринготтс, где тётя и мистер Грейнджер обменяли деньги. Я поинтересовался у гоблинов, существуют ли в реальности кошельки, описанные в фанфиках. Оказалось, что существуют, и я купил себе такую удобную вещицу за десять галлеонов. Теперь мне не нужно ходить в банк и кататься на дурацких тележках, а деньги можно просто брать из кошелька, напрямую связанного с моим сейфом. Правда, в год можно взять не более тысячи галеонов, но мне столько и не нужно.       Когда мы вышли из Гринготтса, Дадли потащил нас по магазинам. Он рвался всё увидеть и всё попробовать. Такая бурная радость кузена вызывала умиление. Он наконец-то попал в сказку, и горел желанием испытать как можно больше приключений.       — Дадли, а ты в курсе насчёт Статута о секретности? Всё, что ты здесь купишь, нельзя показывать твоим друзьям. И рассказывать им о волшебном мире тоже нельзя.       — И даже папе?       — Ему можно, он же и так знает. А другим нельзя.       Дадли это не напугало. В результате мы затарились кучей волшебных сладостей и приколов.       Когда проходили мимо лавки Олливандера, Дадли разнылся, что хочет волшебную палочку.       — Ты же сквиб, а не волшебник. Палочки сквибов не выбирают.       — А чего ты за палочку решаешь? Может, она меня выберет.       Спорить было бесполезно. Если Дадли что-то решил, его не переупрямить. Проще согласиться, и пусть сам убедится. Но Дадли сумел всех удивить. Уже пятая палочка ему подошла. Ничего не понимаю.       — Мистер Олливандер, а разве палочки могут выбирать сквибов?       — Конечно, нет. Палочка выбирает только волшебника.       — Но моему брату не приходило письмо из Хогвартса в одиннадцать лет. Мы думали, что он — сквиб. Как такое может быть?       — Скорее всего, он — просто скрытый волшебник. Если у ребёнка в детстве не случались магические выбросы, магический мир мог его просто не обнаружить.       — И что же теперь делать, чтобы его взяли в школу?       — Обратитесь в Гринготтс. Там сделают проверку и о результатах сообщат в министерство.       — Тогда, может быть, и тётя Петуния с мистером Грейнджером — тоже волшебники?       — А давайте проверим, — загорелся идеей Олливандер.       Но сколько бы палочек они ни пробовали, чуда не произошло. В их руках палочки были обычными кусочками дерева, не проявляя никакой волшебной активности. Немного опечаленным взрослым оставалось только утешиться, что их дети — волшебники. Дадли от предвкушения учёбы в волшебной школе вертелся и подпрыгивал. Мы с Гермионой только улыбались и переглядывались.       Пришлось возвращаться в Гринготтс. Оказывается, фанфики и здесь не врали. Такой ритуал существовал. В чашу с зельем добавлялось немного крови, и эта смесь выливалась на пергамент, на котором проявлялся текст. Мы с любопытством склонились над пергаментом. Ух ты! Оказывается, Дадли у нас — наследник рода Эванс. Получается, и Лили Поттер была не маглорождённой. Так может, и я не полукровка? Надо будет тоже сделать такую проверку. А вдруг, в связи с моим попаданством, я вовсе не Гарри Поттер, а неведомо кто? Может, даже и не волшебник. Ведь колдовать я не пробовал. К тому времени, как меня выписали из больничного крыла, занятия закончились, и все отправлялись по домам. Ой, я — идиот! Как же можно было не проверить? Даже если я — волшебник, то мне же теперь может палочка не подойти. Если верить фанфикам, попаданцы сразу хватают быка за рога и ловят от жизни плюшки. А я — самый бестолковый попаданец. Только и всего, что с родственниками наладил контакт. А про магию забыл напрочь. Сложно вспоминать о том, чего у тебя никогда не было.       Как только разобрались с Дадли, я тоже напросился на проведение ритуала. Разумеется, любопытная Гермиона тоже захотела всё о себе узнать. Никаких особых плюшек я не получил. Выяснил, что зовут меня теперь — Гарольд Джеймс Александр Поттер, наследник Поттер. Судя по всему, третье имя мне досталось из прошлой жизни, так как там я был Александром. Предсказуемо, я оказался чистокровным. У меня имелись родственники: тётка — сквиб и кузен — волшебник. А также магический опекун — Альбус Дамблдор. Вот только эта запись была очень бледная.       — А почему запись про опекуна такая светлая? — спросил я у гоблина.       — Потому что его опекуном никто не назначал. Директор школы автоматически становится опекуном для детей, у которых нет родственников.       — Но у меня есть тётя. Или сквиб не может быть опекуном?       — Это не имеет никакого значения. Хоть сквиб, хоть магл — какая разница? Главное — кровный родственник. Поэтому Дамблдор не имел права назначать себя вашим опекуном.       — Наверное, и деньги брал из моего сейфа?       — Ничего лишнего. Лишь пятьдесят галеонов ежемесячно на ваше содержание.       — Тётя Петуния, вам платили хоть что-нибудь за моё содержание?       — Нет, конечно. Кто бы нам платил? У тебя же, кроме нас, больше никого нет.       Я обернулся к гоблину.       — Так на чьё содержание снимал Дамблдор деньги с моего счёта?       — Мы разберёмся, мистер Поттер, с этим вопросом. И если информация подтвердится, то эти деньги будут сняты со счёта мистера Дамблдора и возвращены в ваш сейф.       — И ещё одно. Ключ от моего сейфа хранится у директора. Нельзя ли мне получить свой ключ обратно?       — Мы сделаем проще, — гоблин щёлкнул пальцами, и на стол перед ним упал ключ. — Возьмите его своей рукой. Тогда он будет помнить вашу руку и сможет открыть сейф только для вас. Его нельзя украсть или отобрать. Ключ, который находится у директора, теперь бесполезен.       Такой вариант меня вполне устраивал. Я взял ключ и положил в карман.       — А кто же теперь считается моим опекуном?       — Ваша тётя, как единственная кровная родственница.       — Ну, с тётей мы разберёмся. У меня имеется кошелёк, и я смогу сам платить за своё содержание.       Проверка Гермионы показала, что она полукровка и наследница рода Грейнджер. По крайней мере, обзывать девочку «грязнокровкой» никто теперь не посмеет.       Мы вернулись обратно к Олливандеру. Тот, хоть и поворчал, но помог подобрать мне новую палочку. На этот раз она была из вишни с сердечной жилой дракона.       Когда наша усталая, но довольная компания, нагруженная пакетами, вышла из «Дырявого котла», миссис Грейнджер спала в машине, а дядя прочитал всем мораль на тему: «Да чтобы я ещё хоть раз с вами куда-то поехал…» Но, когда Дадли похвастался, что он — волшебник, у него есть волшебная палочка, и теперь он будет учиться в Хогвартсе, Вернон расцвёл, как майская роза, и заявил:       — Молодец, Даддерс! Покажи им там!       Вот такая у дяди двойная идеология. Если племянник — волшебник, то он — урод ненормальный, а если сын, то — молодец.