* * *
Утром, к моменту прихода мадам Помфри я, уже умытый и полностью одетый, вышагивал по палате. — Так, и куда это вы собрались? — нахмурила брови колдомедик. — У меня уже ничего не болит. Вы же меня отпустите? — состроил я умильные глазки. — С чего вы взяли, что отпущу? Сейчас я сама решу — болит у вас что-то или не болит. Давайте, раздевайтесь! Ишь, какой шустрый. Пришлось раздеваться, лезть в постель и терпеливо ждать, пока мадам Помфри размахивала надо мной палочкой. — Ну что? — не выдержал я пытки неизвестностью. — Всё нормально, — улыбнулась целительница, заметив, с какой надеждой я на неё смотрел. — Сейчас только выпьете укрепляющее, потом я закажу для вас завтрак — и можете быть свободны. — А можно мне поесть в Большом зале? Я так давно не видел друзей. — Давно не видели? Это целую ночь, что ли? Ох уж эти мальчишки! Хорошо, пейте зелье и отправляйтесь к своим друзьям, — несмотря на строгий тон, мадам Помфри улыбалась. Послушно выпив очередную гадость, я быстро оделся и покинул гостеприимное больничное крыло.* * *
Стоило только мне войти в гостиную факультета, как я тут же был пойман в медвежьи объятия кузена. Я охнул, что не осталось незамеченным для Гермионы. — Дадли, отпусти его! Ты повредишь ему рёбра. — Не волнуйся, Гермиона, всё уже нормально. Это я просто от неожиданности. — Как ты себя чувствуешь? — спросила подруга. — Я же говорю, что хорошо. Да хватит уже обо мне. Лучше расскажи, что вы там с девочками вчера обнаружили? — Гарри, ну не здесь же. Соберёмся все вместе после уроков, и всё расскажем, — улыбнулась Гермиона. — Что, не терпится? — У меня тоже есть, что рассказать. Думаю, что я разгадал загадку о ступеньках. Глаза Гермионы расширились от удивления. Ну вот точно — считала меня идиотом. — И что же ты такое узнал? — она постаралась изобразить вежливый интерес, хотя явно уже подпрыгивала от любопытства. — Ну, ты же сказала, что лучше после уроков. Вполне с тобой согласен. Гермиона задохнулась от возмущения, но протестовать против своих же собственных слов не решилась. Да, подруга, играть на нервах можно и в четыре руки. Последним уроком на сегодня были зелья. Я понял, что терпение Гермионы уже на пределе, когда в самый последний момент перехватил её руку, собирающуюся бросить в мазь от ожогов, которую мы готовили, не входящий в состав корень валерианы. Если бы ей удалось это сделать, то уже через пять минут сладкая парочка в виде миссис Норрис и профессора Макгонагалл высаживала бы дверь в кабинете зельеварения. И это не считая питомцев студентов, которые также захотели бы заглянуть к нам на огонёк и порадоваться весёлой компании. Лишь только прозвенел звонок, как подруга сцапала меня за руку и потащила за собой, уподобившись маленькому трактору. Я едва успел схватить свою сумку. Затащив меня в пустой класс, где мы обычно собирались, она прижала мою тушку к стене и потребовала: — Давай рассказывай! Попытавшись вырваться из цепких ручек «слабой девочки», я возмутился: — Гермиона! Что это за хулиганство? Не ты ли ещё утром упрекала Дадли в том, что он пытается сломать мои свежезалеченные рёбра? А теперь сама решила меня заломать? — Хватит мне тыкать в нос мои же слова! Лучше бы ты так хорошо запоминал то, что я говорю, когда дело касается уроков. — Эй, я вообще-то отлично учусь! Что за претензии? — Да? А кому я на прошлой неделе целый час вдалбливала, чем отличается трансфигурация живого от неживого? — Но я же понял… — Спустя час и целый рулон моих вымотанных нервов! — орала возмущённая подруга, даже не обращая внимания, что к нам присоединились наши друзья. — Что вы тут орёте? — поинтересовался Дадли. — Насколько я понимаю, сейчас нужно защищать не девочку, а Гарри, которого эта девочка собирается укокошить? — Попробуй, — огрызнулась Гермиона. — Тогда и ты получишь. — Даже боюсь представить, что Гарри мог такого сделать, чтобы так разозлить Гермиону? — поинтересовалась у Невилла Сьюзен, удивлённо поглядывая на нас. — Думаю, он что-то узнал, но ей не признаётся, — заявила всеведущая Луна. — Откуда ты знаешь? — хором рявкнули мы с Гермионой. — А что тут знать? Единственная вещь, за которую Гермиона может перегрызть глотку даже лучшему другу — это информация, — улыбнулась совершенно не обескураженная нашим рявканьем Луна. — Этот гад не признаётся, где находятся ступеньки, — наябедничала вредная подруга. — И правильно делает, — одобрил Дадли. — Ты хотела всё узнать без нас? Гермиона фыркнула и снова набросилась на меня. — Теперь уже все в сборе. Рассказывай уже! Я целый месяц над этим голову ломаю. Так, ладно, это всё хорошо, но не рассказывать же им свой сон про великана-Волдеморта? Животики со смеху надорвут… — Я тут подумал, что в стихотворении написано «ступени», а не «ступеньки». А у слова «ступени» имеется много значений. Это может означать и уровни, то есть, в нашем случае — этажи. — «Шесть ступеней вверх пройдёшь», — забормотала Гермиона. — Получается, что это — шестой этаж? Про то, что нужно идти дальше, ничего не говорится, значит, это должно быть на лестничной площадке… Но если бы там была дверь, её бы все видели и уже давно бы открыли. — Без пароля? Сомневаюсь, — возразил Дадли. — Вряд ли можно так запросто открыть заколдованную дверь. — Даже если бы и не открыли, то все бы о ней знали, — настаивала на своём Гермиона. — Да и зеркал там никаких нет… — А может, это старая лестница? — невозмутимо поинтересовалась Луна и уставилась на нас. — Что? Вы не знали? Лестница, которой мы все пользуемся, построена чуть меньше ста лет тому назад. А раньше все ходили по лестнице, расположенной в северном крыле, неподалёку от кабинета прорицания. Ею сейчас не пользуются, потому что она в аварийном состоянии, но думаю — подняться наверх можно, если соблюдать осторожность. — Это нужно проверить! — Гермиона возбуждённо вскочила и потребовала, обращаясь к Луне: — Показывай дорогу! Под предводительством Лавгуд нам пришлось протопать через целый лабиринт коридоров, пока мы не вышли в довольно заброшенное крыло с сильно потрёпанной на вид лестницей. Осторожно ступая на ступеньки, которые от ветхости буквально дрожали под ногами, мы по одному двинулись вверх. Лестничная площадка шестого этажа представляла из себя небольшую комнатку с арочным проёмом, ведущим, собственно, на шестой этаж, и маленьким окошком под самым потолком. Дотошно осмотрев все стены, мы растерялись. — Нет здесь никакой двери, — буркнул Дадли, усаживаясь на ступеньку. — Луна, подумай ещё, может, здесь есть и другие лестницы? — Нет, только две… А чем вас эта не устраивает? — Наверное, тем, что здесь нет двери, — ухмыльнулась Гермиона. — Ну так её и не должно быть, — глубокомысленно заметила Луна. — В стихотворении же ясно говорилось, что найти дверь можно только, когда «закат преломит луч». Наверное, дверь становится видимой только тогда, когда на неё падает луч. Такое хитрое колдовство… — А сколько там до заката осталось? — спросила у меня Гермиона. — Чуть меньше часа, но… Договорить мне не дали. — Нужно тем временем рассчитать, где приблизительно будет луч, потому что неизвестно, сколько времени он будет виден. Может, несколько секунд — а пока мы найдём дверь, он исчезнет. — Сначала нужно разобраться, от чего он должен преломляться, — задумался Невилл. — Я не вижу здесь зеркала. — Зато есть это, — Сьюзен показала на металлическую вывеску с надписью «шестой этаж», висящую над аркой. — Так, дайте подумать, — попросила Гермиона и принялась рассуждать вслух. — Луч, входящий в это окошко и попадающий на вывеску, по идее, должен отражаться в то же самое окошко, но вывеска — выпуклая, значит… Это кошмар! Ничего заранее не рассчитаешь. Всё зависит от того, в какую именно точку вывески попадёт луч. Дверь может быть на любой из трёх стен, за исключением той, где расположена арка. — Двух, — поправила её Сьюзен. — Двух стен. Одна стена закрыта лестницей. Там точно не может быть двери. — На той стене, где окошко, тоже двери не может быть, — заметил Дадли. — Она же наружная. Как там может поместиться комната? — А кто сказал про комнату? — вмешался я. — В стихотворении просто говорится, что за дверью находится ключ. Может, за дверью просто стена, а на стене висит ключ? — Значит, всё-таки, две стены, — размышляла дальше Гермиона. — Впрочем, нас здесь шестеро. Каждый будет наблюдать за своим участком стены, и тогда мы не пропустим этот момент. Только нужно расположиться так, чтобы не преграждать путь лучу, а то из нас отражающие поверхности — так себе. — Ничего у нас не получится, — вдруг сказала Луна. — Вывеска ржавая и ничего отражать не будет. — Значит, нужно её начистить, — придумала выход из положения Гермиона. — До заката ещё больше получаса. Сейчас сбегаем и раздобудем лестницу и чистящие средства. Их можно стащить у мистера Филча… — Гермиона! Ты ли это? — изумился я. — Ты предлагаешь нам пойти и ограбить старика-сквиба? — Чистящие средства предназначены для чистки помещений Хогвартса. Именно этим мы и собираемся заниматься. Что тебе не нравится? К тому же, он их не за свои деньги покупает. А стащить — потому что, если попросить, возникнет масса неудобных вопросов. Ты готов на них отвечать? — Ладно, убедила. Но всё равно — ничего у нас сегодня не получится, — опустил я подругу на грешную землю. — Это почему же? — Гермиона! Сегодня целый день идёт дождь. Где ты видишь солнце? — Мда… Тут ты прав. Но это не мешает нам спокойно заняться вывеской, чтобы потом уже голову не морочить.