Дальнейшие события завертелись со скоростью Хогвартс-экспресса. Рыжая верещала, что её изнасиловали. Макгонагалл куда-то убежала. Со стороны публики мимо преподавателей ломился Рон Уизли с благородной целью — постоять за честь сестры и набить морду её обидчику. Дамблдор завернул дочурку в штору — свою мантию отдать пожадничал. Или у него под нею ничего не было?
Гарри вглядывался в лица друзей, больше всего на свете желая, чтобы они не поверили, что он мог предать Дафну. Драко что-то сосредоточенно шептал, приложив руку к уху. Если бы это был не Хогвартс, то Гарри мог бы с уверенностью сказать, что он говорит по мобильному телефону. Здесь магловские устройства не работали. Значит… Ну конечно — сквозное зеркало! А к уху приложил для того, чтобы никто не видел и не слышал, с кем он общается. Гарри перевёл взгляд в сторону и столкнулся с прищуренными глазами Дафны. По телу мороз прошёл от презрения, сквозившего в её взгляде. Неужели она поверила словам этой?.. Спустя мгновение он с облегчением сообразил, что этот взгляд был предназначен не ему, а расписывающей в красках своё враньё всем желающим погреть уши «жертве изнасилования». Гермиона, обняв Дафну за плечи, что-то азартно нашёптывала ей на ухо. Крэбб дёргал Драко за рукав, а Гойл стоял рядом в ожидании. Видимо, они требовали от него разъяснений, не понимая, что происходит, но Драко только отмахивался от них, чтобы не мешали. Побледневший Невилл сжимал кулаки, а Тео стоял с каменным, ничего не выражающим лицом.
Когда в дверях Большого зала появился наряд авроров с маячившей за их спинами Макгонагалл, стало понятно, куда она так поспешно исчезла. Но, стоило только аврорам попытаться надеть на Гарри магические наручники, как в зале раздался холодный и невозмутимый голос Люциуса Малфоя:
— На каком основании вы позволяете себе подобные действия по отношению к этому ребёнку?
— Мы не обязаны вам отчитываться! — огрызнулся один из авроров. — У нас приказ, и мы его выполняем.
— Ошибаетесь… Я — председатель Попечительского совета и должен знать, что происходит во вверенном мне заведении.
— Хорошо… — недовольно скривился аврор. — Нас вызвали для того, чтобы арестовать мистера Поттера за изнасилование мисс Уизли. Вас устроит такой ответ, мистер Малфой?
— Лорд Малфой, а не «мистер»… И — нет, меня такой ответ не устроит. На основании чего производится арест?
— На основании заявления самой потерпевшей.
— А если я сейчас скажу, что лично вы убили мою любимую бабушку? — хитро прищурился Люциус. — Вы арестуете самого себя?
— Бабушку?.. — растерялся аврор. — Какую бабушку? Что за чушь? Почему я должен арестовывать самого себя? Я ничего такого не делал!
— Вот и мистер Поттер ничего такого не делал, — лицо Люциуса снова стало холодным и высокомерным.
— Так пусть докажет, что он ни в чём не виноват, — обрадовался аврор.
— Вначале вы докажите, что имеете основания для его ареста. Более того, арестовывать несовершеннолетнего без его опекуна, без адвоката и без доказательств, основываясь на пустых словах девицы лёгкого поведения… Не боитесь, что вас самих за это можно привлечь к ответственности?
Аврор растерялся и вопросительно посмотрел на профессора Макгонагалл. Та недовольно поджала губы:
— Лорд Малфой, вы Поттеру не опекун и не адвокат. Поэтому не нужно мешать правосудию.
— Зато я — адвокат, — из-за спины Люциуса вышел пожилой волшебник. — Я — Мэттью Хэмиш, адвокат мистера Поттера.
— А я — его опекун, — раздался со стороны двери голос Сириуса Блэка, и он уверенно прошагал через весь зал и остановился возле своего крестника. — Немедленно снимите с него наручники, если не хотите сами оказаться на скамье подсудимых.
Авроры топтались в нерешительности, не зная, как поступить.
— Но ведь приказ… Мы не можем игнорировать заявление мисс Уизли. Должна же быть справедливость?
— О, я вас уверяю — справедливость восторжествует, — улыбнулся Люциус. — Сейчас мы с мистером Поттером, мистером Блэком и мистером Хэмишем отправимся вместе с вами в аврорат и во всём разберёмся. Ах да, прекрасная мисс также отправится вместе с нами.
— Нет! Она никуда с вами не пойдёт! — решил вмешаться Дамблдор, сообразивший, что события вышли из-под его контроля. — Мы отказываемся от обвинения.
— Мистер Дамблдор, — от сладкой улыбки Люциуса директора перекосило. — Насколько я понял — жертва изнасилования — не вы, а значит, и не вам решать, давать ли делу ход. На кону стоит честь юной девушки. После такого позора от неё отвернутся все потенциальные женихи. Какое вы имеете право обрекать девочку на судьбу изгоя магического мира? Вы — её родственник?
Последний вопрос Люциус задал, глядя в упор на директора и изображая праздное любопытство. Дамблдор, открыв было рот, тут же его захлопнул. Признаваться в своём родстве с Джинни ему явно не хотелось. Но и отпускать её одну без присмотра было нельзя — ещё наговорит, чего не следует…
— Я иду с вами, — решительно заявил директор.
— В качестве кого? — ехидно поинтересовался Люциус.
— В качестве представителя школы.
— В этом качестве уже иду я, — заметил лорд Малфой.
— Вы защищаете интересы Поттера, а я буду защищать интересы мисс Уизли.
— Не говорите глупостей, директор! Как представитель школы, я не имею права защищать интересы кого-то одного. Я должен следить, чтобы не нарушались права ни одного из студентов школы, попечителем которой я являюсь. Для защиты существуют адвокаты, и разумеется, я прослежу, чтобы девочке предоставили адвоката, если её семья сама не озаботится этим.
— Как председатель Визенгамота…
— А вот, как председателю Визенгамота, вам там тем более делать нечего, — отрезал Люциус. — Дело ещё не передали в Визенгамот, и председатель не должен вмешиваться в ход расследования. Если вы так уж заботитесь о девочке, то лучше вызовите в аврорат её отца.
Скрипя зубами от злости, Дамблдор отправил патронуса с сообщением для Артура Уизли, а сам судорожно пытался придумать выход. Джинни слишком много знала, а её вспыльчивый, как у Молли, характер мог привести к тому, что она под влиянием эмоций может проболтаться. А ведь в аврорате ей непременно придётся пить веритасерум…
— Джинни, девочка моя, — директор обнял за плечи закутанную в штору «жертву». — Не волнуйся, всё будет хорошо. Мистер Малфой проследит, чтобы тебя не обидели. Не бойся, вот, выпей успокоительного…
Дамблдор вытащил из кармана флакон. Джинни протянула руку, чтобы взять его…
— Акцио! — Северус так ловко поймал флакон, словно был профессиональным квиддичным ловцом. Зельевару с его опытом и знаниями понадобилась всего лишь секунда для идентификации.
— Зелье забвения…
В один миг палочки Люциуса, Сириуса и авроров были направлены в сторону директора. Прижав к себе Джинни и прикрываясь ею, Дамблдор направил палочку на горло девочки.
— Это не единственный способ заставить её всё забыть. Не заставляйте меня прибегать к более радикальному. А сейчас — мы уходим.
Директор хлопнул в ладоши, и появившийся в алой вспышке феникс исчез вместе с Джинни и её отцом. Растерявшиеся мужчины ещё не пришли в себя от побега Дамблдора, а тут Гарри всех удивил.
— Ступефай! — крикнул он, и Аластор Грюм грузно свалился, громыхая деревянной ногой. — Инкарцеро!
В один миг утративший свою ледяную маску Люциус очумело уставился на спелёнутого верёвками профессора ЗОТИ.
— Гарри, ты что творишь? — пробормотал он, когда к нему возвратился дар речи.
— Он знает всё, что знает Джинни, и даже больше, — весело заявил Поттер. — Просто я боялся, что он тоже сбежит.
— Но нельзя же так хватать человека даже без обвинений, — возмутился один из авроров.
— Хорошо… Я обвиняю его в похищении меня из лабиринта и в том, что он использовал по отношению ко мне непростительное заклинание «Империус». Достаточно?
— Вполне… — буркнул аврор, поспешно застёгивая на руках Грюма магические наручники, пока и этот подозреваемый не сбежал.
Шагая к камину вместе со всеми, Гарри оглянулся, вспомнив, что слишком подозрительно тихо ведёт себя Рон Уизли — не орёт, не бросается драться… Оказывается, всё дело в том, что шестой Уизли сидел, привязанный к стулу, и, корча зверские рожи, только беззвучно открывал рот. Рядом стоящий Драко показал Гарри большой палец и обнял за плечи, улыбающуюся Гермиону. Из-за спины Гермионы выглянула Дафна и, тоже улыбнувшись, послала Гарри воздушный поцелуй. Гарри застыл на месте, глупо улыбаясь, и стоял до тех пор, пока обнаруживший его отсутствие Сириус не вернулся и не потащил его за собой.
* * *
В аврорате у Гарри попросили воспоминания о похищении и только после просмотра приступили к допросу Грюма. Вот только с допросом сразу же возникли проблемы. Известный параноик подстраховался от такого случая, и принял антидоты от всего, до чего только додумался. Легилименция на него тоже не действовала. Решительно настроенный Люциус предложил оплатить для него у гоблинов ритуал очищения. Авроров это устраивало, и плюющегося от злости Грюма подвергли принудительной очистке крови от зелий. После этого, под действием веритасерума, Аластор заговорил как миленький. Единственное затруднение состояло в том, что Дамблдор навешал на него кучу обетов, и когда от очередного вопроса Грюма начинало корёжить, приходилось отменять вопрос, чтобы не лишиться ценного свидетеля. Но и того, что он сумел рассказать, хватило с лихвой и для него самого, и для Дамблдора.
В результате всех допросов на совести Грюма оказалось столько преступлений, что поцелуй дементора казался мягким приговором. В конце августа приговор был приведен в исполнение. Альбус Дамблдор лишился своего самого верного сторонника.
Из всего списка преступлений Грюма самым отвратительным для Гарри было то, что именно этот урод изнасиловал Джинни, а повесить это собирались на него. Впервые в жизни Поттер почувствовал, что без проблем смог бы приложить человека «Авадой», и всё бы у него получилось.
При мысли о том, что было бы, если бы Драко не вызвал так вовремя своего отца, Гарри становилось страшно. Только благодаря настойчивости лорда Малфоя, который привёл Сириуса и адвоката и бился за него до последнего, Поттер не попал под жернова этого так называемого «правосудия». Если бы не его замечательные друзья, то, возможно, сейчас именно Гарри получил бы поцелуй дементора, на радость Дамблдору.
* * *
За всеми этими судебными вопросами и нервотрёпкой и пролетело лето. Единственным светлым воспоминанием была помолвка Драко и Гермионы. Сестрёнка светилась от счастья, но это не мешало ей вить веревки из своего любимого. А Драко с ласковой улыбкой позволял ей это делать.
Перехватывая нежные взгляды, которые бросали друг на друга Гермиона и Драко, замечая их словно случайные касания рук, а один раз даже став свидетелем их поцелуя, Гарри безумно скучал по Дафне. Несколько встреч за всё лето — это было слишком мало. Наверное, никто с таким нетерпением не ждал начала учебного года, даже Гермиона, которая безумно любила учиться.
Поэтому первого сентября Гарри проснулся раньше всех, и всё поглядывал на часы, стрелки которых, по его мнению, ползли со скоростью больной черепахи. Драко, понявший правильно его поведение, беззлобно посмеивался, но было заметно, что ему тоже очень хочется поскорее увидеть Гермиону.
