Надлом варона

      Когда мы прибыли в Севильк, я отметила про себя, что он ни капли не изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз. А была я здесь почти четыре года назад на одном из первых самостоятельных заданий. У меня было поручение устроиться на работу к владельцу ювелирной лавки и узнать, как он проводит время, с кем и когда встречается, чем он дышит…       Я была помощницей управляющей дома, выполняла грязную работу, гадая, к чему были семь лет обучения у лучших учителей Петрианы в школе Дамиана?       Но благодаря своей работе, я имела доступ ко всем комнатам и кабинетам. Мне понадобилось две недели, чтобы наизусть выучить расписание хозяина дома. Будучи уверенным, что я — безграмотная, он спокойно оставлял на столе все свои бумаги, в одной из которых я нашла интересный документ, подтверждающий, что не все драгоценные камни, которыми он торгует, являлись таковыми.       Спустя три дня, после того, как я передала информацию своему инструктору, владельца ювелирной лавки арестовали, предъявив обвинение в мошенничестве. Моё первое задание было успешно выполнено. Я так гордилась собой, когда покидала Севильк, чувствуя себя вароном высшего уровня.       Было утро, когда мы заселились в один из лучших гостиничных домов в центре города. Я выбрала большую спальню, окна которой выходили на центральную площадь. Первое, что я сделала, так это попросила наполнить ванну горячей водой. Это было своего рода ритуалом после заданий. Следить за гигиеной, в местах далёких от намёка на цивилизацию, было затруднительно. Поэтому я испытывала облегчение, когда могла попариться в ванне, натереть кожу мочалкой и мылом до скрипа. Откинув голову на бортик ванны, я с наслаждением прикрыла глаза.       До резиденции Дамиана оставалось два дня пути. Но Бард и Арн решили устроить выходной.       — Поедем завтра рано утром, — настаивал Арн. — В конце концов, я требую компенсацию в виде шикарного номера, такого же ужина и хорошей, вечерней партией в карты, за ромом.       — Компенсацию за что? — спросила я в недоумении.       — За съеденный зад! — воскликнул Арн, в холле гостиничного дома, заставляя весь рабочий персонал обернуться.       Я потёрла ладонью лоб, понимая, что бороться бесполезно. Бард стоял в стороне и молчал, явно поддерживая Арна. Я чувствовала эту проклятую мужскую солидарность за версту.       — Хорошо, — пожала плечами я.       Довольная улыбка озарила загорелое лицо Арна. Он всегда так делал, когда добивался своего. Я бы ни за что ему не призналась, что была согласна с тем, что всем нам требовался хороший отдых. Так мы и задержались в Севильке.       После ванны я переоделась в чистую блузку и широкие, серые брюки, затянув их на талии кожаным ремнём. Я подошла к большому зеркалу и расчесала пальцами короткие, влажные волосы. В таком виде я бы сошла за мальчика-подростка. Нездорового мальчика-подростка. Синяки под глазами, осунувшееся лицо и слегка опухшие веки, которые делали мой взгляд тяжёлым. Я коснулась пальцами прохладного камня на своей шее, а затем спрятала его под блузку.       Я спустилась вниз, чтобы пообедать на террасе, а затем отправиться за покупкой нового ножа. В глубине души я всё ещё ругала себя за такую неосмотрительность. Ни Барда, ни Арна не было видно, зато другие постояльцы, спустившиеся к обеду, бросали на меня неодобрительные взгляды.       Выбрав самый дальний столик на террасе, с видом на ухоженный сад и фонтан, я заказала яичницу с беконом и овощами. Чтобы скрасить ожидание, мне принесли воду и виноград, который на вкус был слаще мёда.       — Приятного аппетита, — раздался голос Барда.       Он отодвинул соседний стул и сел рядом, в своей манере широко расставив ноги. Я улыбнулась, заметив реакцию женщин и мужчин, которые, не скрывая своего удивления, перешёптывались. Это была естественная реакция. Нам не было места среди людей из высшего общества.       — Ты их смущаешь, — сказала я, кивнув в сторону других постояльцев, отличающихся от нас…всем: красивыми платьями и костюмами, изящными прическами, чистыми и надменными лицами.       — Кто бы говорил! — скривился Бард. — Сама одета как конюх. Так сразу и не поймёшь, леди ты или нет.       Я засмеялась.       — Я определённо не леди, — подмигнула я ему, отправляя в рот горсть винограда.       — Даже спорить не стану, — покачал он головой.       Бард взял стакан с водой и залпом его осушил.       — Арн ещё не выходил из номера, — сказал он, громко поставив стакан на стол.       Я отвела взгляд, рассматривая небольшой фонтан в саду, в виде дельфина.       — А я и не спрашивала, где он, — ответила я.       Бард огляделся, чтобы удостовериться, что рядом нет никого, кто мог бы нас услышать. Он слегка наклонился ко мне и спросил:       — Раз уж мы с тобой одни, расскажи, за что ты его ненавидишь?       — Тебе показалось, — сухо ответила.       Бард хмыкнул.       — Я может и старше, но за дурака меня держать не стоит. Я наблюдал за тобой все эти дни, — продолжил он. — На заданиях ты беспристрастна. Но последние стали выбивать тебя из колеи. Ты не собрана. Не сложно догадаться, кто в этом виноват. Я просто не могу понять, почему? Вы ведь много лет были в одной команде. Это произошло после того, как одного из ваших убили на задании?       Я молчала. Откровенничать с Бардом я не собиралась, только этот человек считывал все ответы и без моих признаний.       — Это ведь Арн убил его, правда? — спросил Бард уже зная ответ.       В этот момент к нашему столику подошёл молодой человек и поставил поднос с едой, пожелав приятного аппетита.       — Охренеть, — присвистнул Бард, после того, как мы снова остались наедине. — Тогда всё встало на свои места.       — Это было давно, — отозвалась я.       — И всё же тебя это до сих пор не отпустило, — подметил Бард, разглядывая меня. — Мне интересно ещё кое-что… Я бы на твоём месте испытывал страх, если бы такое случилось со мной. Но страха я не вижу. Только ненависть. И боль. Он убил того, кого ты любила?       Я поддалась вперёд, но Бард схватил меня за руку и усадил на место.       — Сядь, — приказал он. — Прости, я не собирался лезть в душу.       — Тогда какого хрена это было? — сквозь зубы спросила я, одёргивая руку.       — Я переживаю за тебя, — сказал он, глядя мне в глаза.       — Не надо за меня переживать, — процедила я сквозь зубы. — Моё прошлое тебя не касается.       — Ошибаешься, — возразил Бард. — Пока мы работаем вместе, ещё как касается. Я должен знать, что могу на тебя положиться.       — Так и есть, — сказала я.       — Нет, Клара, — вздохнул он.       Я со злостью подвинула к себе тарелку, вместе с ножом и вилкой. Еда пахла божественно, но аппетит пропал. Я начала есть, не чувствуя вкуса, лишь бы не продолжать разговор.       — У тебя есть на сегодня планы? — спросил он, делая вид, что до этого мы вели светскую беседу о погоде.       — Я собираюсь в оружейную лавку, — ответила я.       — Хочешь пополнить запасы? — Бард сдвинул брови. — Я думал, у нас их достаточно.       — Я потеряла один из своих ножей, — пояснила я.       — Вот об этом я и…       — Ещё одно слово, — перебила его я, — и я воткну тебе вилку в глаз.       Бард сжал губы в тонкую линию, сдерживая улыбку.       — Хорошо, я тебя понял, — сказал он и встал со стула. — Жду снаружи.       Я проводила его взглядом и вернулась к еде, чувствуя себя уязвлённой. Никто не имел права ковырять мои раны. Я понимала, что Бард делал это не с целью меня задеть. Он и, правда, волновался. Возможно, не столько за меня, сколько за нынешнюю команду. Но и ей скоро придёт конец. По возвращению, я планировала поговорить с Нарой и, если придётся, с самим Дамианом, чтобы нас с Арном никогда не ставили вместе. Это слишком тяжело.       Бард, как и обещал, ждал меня на улице. Вокруг было полно людей, экипажей. Все куда-то торопились. Наша жизнь сильно отличалась от этой городской суеты.       Мы неторопливо шли по улицам и ловили на себе любопытные взгляды прохожих. Оружейная лавка находилась недалеко от центральной площади. Когда мы вошли, над дверью зазвенел колокольчик. Нас сразу же поприветствовал мастер-оружейник. Это был седовласый, худощавый мужчина, в элегантном костюме. К путникам в Севильке относились с теплом, потому что их всегда можно было развести на серебро.       Я стала осматривать помещение, отмечая про себя идеальный порядок и большой выбор. На стенах в строгом порядке висело оружие, от крупного к маленькому. Внимание Барда привлекло крупное огнестрельное оружие. Он подошёл поближе, внимательно рассматривая и задавая вопросы мастеру-оружейнику. На деле, я мало что в этом понимала. Оставив их, я прошла по коридору дальше, в поисках того, что мне было нужно. Следующая комната была намного ýже, но хорошо освещённой. Мастер выделил два огромных стеллажа под ножи, двулезвийные клинки, стилеты, рапиры…       Затаив дыхание, я рассматривала всё это, наткнувшись взглядом на несколько бархатных, чёрных мешочков. Не успела я задаться вопросом, как рядом раздался голос. Я резко обернулась от неожиданности.       — Это «Игла Цикута», — подсказал мастер-оружейник.       — Что? — переспросила я.       Мужчина достал один мешочек и положил на стеклянную крышку стеллажа. Он аккуратно достал содержимое из него и разложил на стекле. Это была миниатюрная бамбуковая трубочка и несколько длинных игл, стянутых чёрной лентой.       — Это новое приобретение из Мерканы, — сказал мастер с нотками гордости в голосе.       Меркана — самая маленькая страна, соприкасающаяся с Синим морем, и единственная соседствующая с Петрианой. Король Аффи сорок пять лет занимал свой трон и, судя по всему, освобождать его не торопился. Насколько мне было известно, король Артур и король Аффи были родственниками и претензий друг к другу никогда не предъявляли. Да и делить им было нечего. Вскоре, дочь Артура должна была стать женой старшего сына короля Аффи и соответственно, будущей королевой Мерканы. Всё складывалось как нельзя лучше.       — И в чём его смысл? — спросила я.       — Цикут — это природный яд, — ответил мастер и вытащил одну иглу. — Он содержится в капсуле, на ушке иглы. Когда вы вставляете её в бамбуковую трубку и с силой выдуваете иглу через неё, то игла способна пролететь несколько ярдов, прежде чем вонзиться в тело врага. От такого столкновения капсула лопается, и яд моментально попадает в кровь. В течение нескольких секунд человек падает с ног и умирает в судорогах. На какое-то время.       — Что? — переспросила я, не сдержав смешок. — На какое-то время?       — Именно, — с улыбкой ответил мужчина. — Эти иглы предназначены для того, чтобы на время обезвредить врага. Максимально болезненным способом, конечно. Его сердце замедляется и пропускает удары. Выглядит он как мертвец, отличить трудно. Но спустя час жертва приходит в себя. Если ему не оказать помощь и не вывести яд из организма, то он умрёт. Только уже по-настоящему.       — И как это сделать? — спросила я, заинтригованная.       — Нюхательная соль, обильное вливание жидкости, снова нюхательная соль. Отвар Белладонны поможет ускорить выведение яда.       Я взяла длинную, невесомую иглу в руки и покрутила между пальцами. Смертельное оружие в виде безобидной швейной иглы. Я впервые видела нечто подобное.       — Беру, — сказала я, не отрывая взгляд от блестящего острия.       Я вручила мастеру-оружейнику все монеты, что у меня были. Он сложил всё обратно в мешочек и протянул мне. Я убрала его в сумку и направилась к Барду, который рассматривал стеллажи с револьверами, уперев руки в бока.       — Ну что? — спросил он, увидев меня. — Выбрала?       — Пошли, — сказала я, проходя мимо него.       Мы вышли из оружейной лавки, и я улыбнулась, крепче сжимая ремень сумки. Новое приобретение подняло мне настроение. Говорить о нём Барду я не собиралась. И о том, что спустила все монеты — тоже.       На центральной площади, в полдень, собралась толпа. Обычно, это свидетельствовало о каком- либо представлении, которые уличные музыканты или актёры нередко устраивали в Севильке. Когда мы подошли ближе, я поняла, что это была ярмарка.       — Не хочешь прикупить сувенир для Нары? — с ухмылкой спросил Бард, указывая пальцем на ловца снов.       Я проигнорировала это предложение, пробираясь между людьми. Единственное, чего я действительно хотела, так это поскорее убраться оттуда.       — Эй! — воскликнул Бард.       Я обернулась и увидела, как он держит за плечи светловолосую девочку. Захлёбываясь рыданиями, она что-то говорила, то и дело оглядываясь. Бард поднял на меня вопросительный взгляд. Я пожала плечами, находясь в том же недоумении.       Мы отошли в сторону от шумной толпы, к деревьям. Девочка вытирала лицо рукавом старого платья, тяжело дыша.       — Что случилось? — спросила я Барда.       — Не знаю, — ответил он. — Эта девчонка чуть с ног меня не сбила!       — Помогите, — девочка бросилась к ногам Барда и крепко их обняла. — Он снова заберёт меня.       Бард наклонился и аккуратно поднял девочку на ноги. Выглядела она до смерти напуганной. Над бровью был багровый синяк, губы потрескались, а лицо и шея в грязи.       — Откуда ты? Где твоя мама? — спросил он.       — Она у господина Вандермейра, — ответила она, всхлипывая. — Мы с ней работаем у него.       — Почему ты сбежала? — спросила я.       — А разве не видно? — рявкнул Бард.       — Он очень много пьёт и обижает маму, — ответила девочка. — И меня.       Она сложила руки на груди в молитвенном жесте и посмотрела на Барда.       — Пожалуйста, помогите мне, — просила она.       На лице Барда за считанные секунды сменилось несколько эмоций. Никогда ещё за всё время, что была с ним знакома, не видела в нём сочувствия и жалости, вперемешку с яростью и решительностью.       — Вон она! — крикнул кто-то.       Девочка крепко обняла Барда, пытаясь отыскать в нём спасение. Несколько мужчин в форме подбежали к нам. Один из них оттащил её от Барда и крепко взял за руку.       — Приносим извинение, — сказал мужчина, который держал девочку за руку. — Прислуга совсем от рук отбилась.       — Должно быть, плохо отбивалась, — стальным голосом произнёс Бард.       Мужчина в форме сузил глаза, изучая Барда.       — Вы не местный, — заключил он.       — Девочка никуда не пойдёт, — сказал Бард и потянулся к поясу, где под рубахой был спрятан револьвер.       Мои глаза расширились от осознания того, что он собирался делать. На центральной площади столицы, у всех на виду. Мужчина усмехнулся.       — Не глупите, — спокойно сказал он. — Мы превосходим вас числом. К тому же, эта девчонка — собственность господина Вандермейера. Её мать у него в подчинении. Она — наша.       Я приблизилась к Барду и накрыла его руку своей, с силой опуская её. Нам ни к чему лишнее внимание. Мужчина в форме был прав.       — Ступайте куда шли, — сказал он и передал девочку другому, швырнув её, как тряпичную куклу.       Бард тяжело сглотнул.       Когда они уводили её, она то и дело оглядывалась, в безмолвной мольбе. Зрелище было отвратительное. В Петриане существовал закон о защите вольных людей от тирании господ, только если те сами просили об этом. Но чаще всего, случалось так, что семьи, погрязшие в долгах, не имея за душой ничего кроме собственных жизней, шли работать на богатых, но не всегда добросовестных, людей. Это был их выбор. И тогда им уже никто не мог помочь.       — Я хочу знать, где живёт этот Вандермейер, — холодным тоном сказал Бард и, развернувшись, быстрым шагом направился к гостиничному дому.       — Зачем тебе это? — непонимающе спросила я.       — Я заберу её, — прямо ответил он.       — Ты сделаешь — что? — я остановилась, глядя на его удаляющуюся фигуру.       Я прекрасно понимала чувства Барда, но не могла поверить своим ушам. Самый здравомыслящий человек из всех, кого я знала, потерял всякое самообладание из-за незнакомого человека. Я сумела сравняться с ним, только когда мы вернулись в гостиничный дом. Он распахнул двери с такой силой, что они врезались о стену. Постояльцы и работники дома замерли, наблюдая за нами, разинув рты.       Бард поднялся по широкой лестнице, игнорируя мои слова, которые я пыталась до него донести. Он вошёл в свою спальню, подошёл к кровати и достал из-под неё большую потрёпанную сумку. Я знала, что там лежал основной запас нашего оружия.       — И что теперь? — прошипела я. — Пойдёшь и расстреляешь их всех?       — Если придётся, — ответил он, раскрывая сумку.       — Какого чёрта вы творите? — спросил Арн, стоя в дверном проёме.       Я обернулась. Судя по его лицу, он только недавно соизволил подняться с кровати. Арн нахмурился и вошёл в комнату, закрыв за собой дверь.       — Бард хочет украсть дочь прислуги у одного влиятельного человека в Севильке, — ответила я.       Остатки сна быстро испарились и теперь, Арн стал сосредоточенным. Он переводил взгляд с меня на Барда, и наоборот.       — Для чего? — поинтересовался он.       — С ней жестоко обращаются, — ответил Бард, проверяя патроны. — Избивают и, чёрт знает, что делают ещё.       — Она не единственная, кто живёт в таких условиях, — напомнила я.       Он выпрямился и медленно повернулся ко мне. В его взгляде было что-то такое, что я видела лишь раз.       — Я смотрел на неё и видел Сонью, — сказал он. — Моя сестра стояла у меня перед глазами.       Я закрыла глаза и выдохнула. Чёрт бы меня побрал, я должна была догадаться… Он и его сестра, светловолосая Сонья, жили с матерью и её новым мужем, в маленькой деревушке, на юго-западной части Петрианы. Барду было около двенадцати лет, когда их мать умерла от послеродовой горячки. Ребёнок не выжил. Мужчина не выдержал потери любимой жены и их мертворождённого ребёнка. Как сказал Бард, от горя, его сердце перестало биться. В то время не было приютов для детей, они стали формироваться спустя пятнадцать лет.       Местный фермер взял их к себе в качестве помощников по хозяйству. А спустя два года, этот фермер отдал Сонью в уплату долга. Бард возвращался на ферму, после сбора урожая, где он работал, чтобы накопить средства и начать новую жизнь, с Соньей. Он заметил, как от дома фермера уезжала повозка. А затем, он услышал крик сестры, которая звала его. Бард ринулся к повозке, но она удалялась слишком быстро. Сонья звала на помощь, звала брата, который так и не смог до неё добежать.       Бард рассказал мне об этом спустя несколько месяцев нашего знакомства. Он признался, что ни один варон не знал о его прошлом. Даже его команда. До того, как Дамиан забрал его к себе и уже после, он пытался отыскать сестру. Все попытки были безуспешны. Прошло двадцать лет с тех пор, как он видел Сонью в последний раз, но ни на один день не переставал себя винить.       И сейчас, прошлое настигло его и затуманило разум. Я видела перед собой двенадцатилетнего мальчика в теле взрослого мужчины.       — Эта девочка, — сказала я, как можно мягче, — не твоя сестра.       — Я знаю! — резко ответил Бард.       — Мы можем выкупить её, — предложил Арн.       — Правда? — я повернулась к нему. — У нас нет с собой столько серебра, а если бы и было, куда бы мы её дели?       — Взяли с собой, — твёрдо сказал Бард.       — В резиденцию? — переспросила я, удивлённо глядя на него. — Такой жизни ты ей желаешь?       — Это лучше, чем если этот ублюдок будет её избивать и насиловать! Её жизнь будет адом!       — Когда она станет вароном, её жизнь будет не слаще. И скорее всего — короче.       Бард скрипнул зубами и подошёл ко мне вплотную. Его лицо стало багровым, а глаза искрились от злости. Я опустила руки и подняла на него глаза, встречая этот испепеляющий взгляд своим.       — С каких это пор ты стала такой? — спросил он, криво улыбнувшись. — Когда речь шла о той девчонке, ты готова была свернуть шеи тем, кто её обидел.       — Это другое, Лила — одна из нас, — напомнила я ему.       — Вот как? Помочь слабому звену для тебя важнее, чем помочь ребёнку, который в этом нуждается!       — Остановись, Бард, — предупредила я.       — Проклятая лицемерка, — бросил он мне в лицо. — Ты строишь из себя великую защитницу, а на деле никого защитить не можешь. Ты даже себя защитить не можешь!       Его слова задели за живое. Больно было слышать эти слова от человека, который знал, на что надавить.       Я бросилась на Барда и повалила его на пол. Меня ослепила ярость. Я видела перед собой Дана, нашего ребёнка, Лилу… Я занесла кулак и ударила Барда по лицу один, а затем и второй раз. Рассекла ему бровь и губу, прежде чем он опрокинул меня на спину и влепил пощёчину, от которой зазвенело в ушах.       — Эй! — крикнул Арн и, схватив Барда за шиворот, стянул его с меня. — Успокойтесь!       Он смотрел на нас, как на умалишённых, встав между нами. Я медленно поднялась на ноги, не до конца осознавая, что только что произошло. Обычная перепалка переросла в конфликт интересов, впервые возникший между нами, за долгое время совместной работы. Взглянув на Барда, я поняла, что он в таком же замешательстве. Он поднёс ладонь к лицу и стёр струйку крови, стекающую по его щеке.       Первым нарушил гнетущую тишину Арн.       — Давайте сядем и обсудим, как поступить с…       — Я не спрашиваю коллективного мнения, — перебил его Бард, не отрывая от меня взгляда, — или твоего разрешения. Я поступлю, как должен.       — Единственное, что ты должен, так это вернуться в резиденцию и доложить о выполненном задании, — ответила я. — А потом катись на все четыре стороны.       Бард молча вышел из комнаты, не потрудившись закрыть за собой дверь. Я закрыла глаза и потёрла саднящую щеку. В голову закрались сомнения, что он этому приказу не последует. Арн подошёл к сумке с оружием и закрыл её, а потом сел на кровать и упёрся локтями в колени.       — Ты же понимаешь, что он всё равно пойдёт за ней? — спросил Арн.       — Тогда у меня нет выбора, — как можно спокойнее ответила я, пытаясь подавить дрожь в голосе.       — Он поставит всех нас под удар.       — Нет, если мы ему поможем, — сказал Арн.       — Тогда пойдёшь под трибунал вместе с ним, — резко ответила я.       Арн тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Я стиснула зубы и расправила плечи. Не мужчине указывать мне, что делать, пока я была ответственна за успешное выполнение задания и возвращение всех членов команды в резиденцию. Он слегка наклонил голову в мою сторону.       — Я не узнаю тебя, — сказал он, глядя на меня.       Я повернулась к нему и указала взглядом на дверь. Арн мог пойти за Бардом и сделать всё возможное, чтобы нас выдать. Но в таком случае, я обязана была сообщить о грубом нарушении кодекса варона.       — То же могу сказать и о тебе, — ответила я. — Когда-то ты пристрелил лучшего друга, чтобы защитить нашу тайну.       Арн отшатнулся от меня, опуская глаза. Его рот скривился, а меня охватило горькое удовлетворение от того, что я смогла опустить его с небес на землю, надавив на то, что всё ещё в нём болело.       — В свою же грязь, — пробормотал он, прежде чем ушёл, так и не взглянув на меня.