Музыкант и астрофизик

– Ну кто тебя за язык тянул? – вопрошал Мелькор, швыряя на кровать содержимое шкафа в поисках хоть чего-нибудь относительно строгого. – Хотя зачем я спрашиваю – ты же врать не умеешь… И сколько времени мне этой фигней страдать? – До конца учебного года, – чуть слышно ответил Манвэ, стоявший поодаль от раздраженного брата с опущенными глазами и очень виноватым видом. – Три недели среди спиногрызов! – почти взвыл Мелькор. – Ну спасибо тебе, братец! Вид у Манвэ сделался еще более виноватый. Дело было в том, что их школьный учитель физики совершенно неожиданно (и очень не вовремя) сломал ногу. Чтобы как можно скорее найти ему временную замену – конец года, как никак, – директор мудро повелел классным руководителям расспросить учеников, нет ли у кого среди родных и знакомых человека, связанного с вышеозначенной наукой. У Манвэ такой человек был – и, к величайшему неудовольствию этого человека, Манвэ об этом проболтался. – Вселенная, за что ж мне такое наказание?! – распинался музыкант, продолжая потрошить шкаф. – Это сойдет? – спросил он, повернувшись к брату и демонстрируя выуженные из недр гардероба черные джинсы и неизвестно откуда здесь взявшуюся белую рубашку. – Сойдет, если погладить, – кивнул Манвэ. – Еще и утюг искать, – закатил глаза Мелькор. – Имей в виду, братец, поблажек тебе не будет! – Я и не рассчитывал, – с достоинством ответил Манвэ, про себя порадовавшись, что Мелькора удалось так легко уговорить.

***

– Всем привет, меня зовут Мелькор Бауглир, и на ближайшие три недели я ваш учитель физики. Сочувствую, но помочь ничем не могу, – так, со свойственными ему прямолинейностью и иронией, начал Мелькор знакомство с классом. Среди учеников послышались смешки. – А почему у вас фамилии разные? – шепотом спросила у Манвэ Варда. – У нас разные отцы, – неохотно пояснил Сулимо, слегка покраснев. – Начнем с небольшого опыта, – Мелькор не обратил внимания ни на смешки, ни на шепот. Не хотят слушать – пусть не слушают, он ни с кем нянчиться не намерен; не ответил – два, и вся любовь. – Кто хочет получить оценку – не обещаю, что хорошую, – к доске. – Я хочу, – смело вызвалась Варда. Она собиралась поступать на астрофизика и физику знала куда глубже, чем это предполагала школьная программа, а потому была полностью уверена в своих силах. – Прошу, – Мелькор сделал приглашающий жест рукой; в серо-стальных глазах сверкнули веселые искорки. Варда твердой походкой проследовала к доске. Как ей идет это синее платье… как красиво оно подчеркивает ее фигуру, как оттеняет глубокий цвет глаз… «Не о том думаешь, Мелькор!» Новоиспеченный учитель усилием воли заставил себя переключиться со своей абсолютно непедагогичной (хотя какой из него педагог?) влюбленности в ученицу на предмет урока. Он выложил на учительский стол маленький круглый магнит, батарейку и кусок медной проволоки, согнутый в форме сердца – вчера Мелькору показалось, что это прикольно, сейчас же казалось верхом глупости, но не перегибать же проволоку на глазах у внимательно наблюдающей за ним Варды. – Итак, Варда, сможете сделать из этих предметов электромотор? На лице девушки отразилась лишь сдержанная улыбка, но в глубине души она ликовала: опыт был ей знаком, и она легко утрет нос этому оригиналу, наверняка уверенному, что с такой простой задачей никто не справится – ведь в школе такого не проходят, а думать своей головой, учитывая приоритеты школьного образования, мало кто умеет. – Конечно, мистер Бауглир, – Варда игриво стрельнула в Мелькора глазами – очень уж забавно было обращаться к нему в столь официальной форме. Мелькор напряг всю свою волю, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Впрочем, Варда на него уже не смотрела. Она взяла в руки батарейку, поставила ее одним концом на магнит, а на другой конец насадила проволочное сердце. Сердце, точно по волшебству, завертелось вокруг своей оси. – Этот опыт прост, как шоколадка без начинки, мистер Бауглир, – победоносно улыбнулась Варда. – Прекрасно, – похвалил ученицу Мелькор. – Раз он так прост, будьте добры, прокомментируйте свои действия. ВРИО учителя физики явно рассчитывал подловить девушку на какой-нибудь неточности, но тщетно: Варда не только знала, где у батарейки плюс, а где минус (хотя многие ее одноклассники и этого не помнили), но и смогла объяснить принцип работы сконструированного ею электромотора, и даже ответила на несколько дополнительных вопросов об электричестве, причем ответила гораздо подробнее, чем того требовала школьная программа. Мелькору, шедшему в школу с мыслью поразить учеников необычным опытом – очень уж он любил производить впечатление, – ничего не оставалось, кроме как поставить Варде заслуженную пятерку. Девушка с гордо поднятой головой проследовала к своему месту, очень довольная собой: она с первой секунды догадалась, что Мелькор намеревался удивить класс – и решила, так сказать, от имени класса, удивить Мелькора, а заодно почесать за ушком свою обоснованно высокую самооценку. – Круто ты его уделала, – шепнул подруге Манвэ. Впрочем, Мелькор, привыкший с достоинством принимать удары судьбы, как ни в чем не бывало продолжил урок, даже показал еще пару опытов – уже сам, дабы не пришлось лепить в Вардин дневник несколько пятерок за один день, – и рассказал некоторые малоизвестные факты, часть из которых оказались новыми даже для Варды. Дошло дело и до устного опроса. Новый учитель не щадил никого, но строг был не более, чем справедлив. Манвэ заработал свою честную четверку – Мелькор, как и обещал, не делал брату никаких поблажек. – Откуда у тебя такие познания в физике? – с интересом спросил новоиспеченный учитель Варду, когда урок закончился. – Этому даже в универе далеко не на первом курсе учат. – Я с детства мечтала быть астрофизиком, – ответила девушка, – так что уже знаю много, а к поступлению буду знать еще больше. – Боюсь, тогда тебе придется учить преподов, а не им тебя, – усмехнулся Мелькор. – Ага, и экзамены тоже я у них буду принимать, а не наоборот, – фыркнула Варда. – Как знать, как знать… – загадочно улыбнулся Мелькор. – Говорят, грядет реформа системы образования… Ответом ему послужил переливчатый серебристый смех. Вселенная, какой же чудесный у нее смех…