Там, где течёт вода

      На секунду Игорю кажется, что всё остановилось. Он ничего не слышит, только собственное тяжёлое дыхание, а все предметы, находящиеся на расстоянии метра, вдруг погрузились во мрак, став размытой картинкой. Голова кружится так, будто его снова ударили по затылку, и ему хочется надавить костяшками пальцев на свои глаза, по-детски растереть до белых пятен под веками в надежде, что эта очередная галлюцинация исчезнет в тот же миг. За прошедшие двадцать четыре часа Гром уже успел несколько раз представить, как группа криминалистов достает тело Разумовского из озера, и сам майор склоняется над трупом, задержав дыхание, но не может узнать в обезображенном утопленнике, посиневшим и распухшим от воды, молодого программиста. Ему было легче представить, как он находит мёртвого миллиардера где-то в лесу на камне, похожим на алтарь, лежащего нагим со связанными руками, смотрящего пустыми глазницами в безоблачное небо. Именно так, по мнению Игоря, должно было закончится расследование пропажи Сергея в таком поганом месте.       Но парень сидит сейчас перед ним за столом, целый и невредимый, словно всегда находился в доме баб Нюры, а Гром как бешеный пёс искал его по ложному следу. И на первый взгляд кажется, что Разумовский действительно в порядке. Впрочем, пусть и живой, полным сил тот не выглядит; кожа бледная, под цвет тем камням злосчастного монастыря, под глазами тени, похожие на синяки, и взгляд уставший, почти измученный чем-то. Мужчина хмурится, фокусируя своё внимание на Сергее, оценивая его состояние при длительном пребывании в Топях, и немного пошатывается, пытаясь сделать шаг в сторону программиста, когда встречается с ним взглядами. Парень смотрит на Игоря удивлённо и растерянно, кажется, даже хочет подняться из-за стола в тот момент, когда перед майором вдруг возникает Анна Петровна.       — Ну, что ты в дверях стоишь, проходи-проходи, — она берёт мужчину под руку, помогая пройти вперёд, и усаживает на стул, с силой надавливая на плечи Грома. — Куда же ты ушёл? Мы с Серёжей всё утро тебя тут прождали, — женщина пододвигает ближе к нему чашку и наливает в неё душистый отвар, а майор переводит взгляд на Разумовского, скованно улыбающегося старушке, и шумно сглатывает.       — Я ни-и-куда-а…       Игорь давится воздухом, едва начав говорить, и закрывает рот ладонью, пытаясь откашляться. Слова путаются в голове, застревая в горле вязкой смолой, и с трудом складываются друг с другом. Мужчина моргает пару раз и снова смотрит на Сергея, надеясь найти в его глазах хоть что-то, объясняющее происходящее. Но парень напротив него молчит, сидя чуть ссутулившись, глядит на Грома с беспокойством, при этом избегая зрительного контакта, и греет руки о чашку с чаем. И, когда Разумовский делает глоток, мужчина инстинктивно сжимает кулак, сминая пальцами хлопковую скатерть на столе. Это всё походит на сон.       — Игорь, ну что ты? — Анна Петровна забирает у майора кепку и довольно улыбается, бродя взглядом от одного человека к другому. — Вы давно знакомы? А то как не родные совсем…       Гром неловко кивает, не зная, что ответить женщине. Ему не хочется говорить при ней с Сергеем, ведь он солгал об их знакомстве с парнем, да и легенды у него никакой нет, и сейчас, с разбитой головой, думать с каждой минутой становится всё сложнее и сложнее. Мужчина снова смотрит на миллиардера, прежде чем начать:       — Да, мы просто…       — Долго не виделись, — робко перебивает Разумовский, вновь отпивая из своей чаши, и, наконец, обращает свой взгляд на Игоря, разглядывая того с любопытством. — Последний раз в интернате, наверное?       Игорь моргает в удивлении, но тут же дёргает уголком губ в полуулыбке и откидывается на стуле, немного расслабляясь.       — Ты как обычно забываешь про ту встречу в Сайгоне, — говорит Гром и, замечая виноватую улыбку парня, легко начинает верить в их общую ложь.       — Разве можно меня за это винить? — миллиардер смущённо опускает взгляд на тарелку с печеньем, что Анна Петровна ставит в этот момент перед ним, и слегка прикусывает свою нижнюю губу, и Игорь понимает, что Сергею тоже сложно говорить в присутствии старушки.       — Ну, вы тут… общайтесь тогда, — произносит мягко баб Нюра, словно прочитав их не озвученные мысли, и вытирает руки о свой халат. — А я пока к отцу Илье схожу. Передам, что ты к нему позже зайдёшь, — она кивает Разумовскому, больше утверждая, нежели спрашивая, — Гром делает пометку в своей голове, — и, подхватив какую-то корзинку, выходит из дома.       Майор следит за Анной Петровной до тех пор, пока за женщиной не закрывается дверь, а, когда оборачивается к парню, ловит на себе его взгляд. Голубые глаза за рыжей чёлкой изучают внимательно, почти досконально, и мужчине на миг становится неуютно и душно. Игорь трёт руками лицо, стирая липкий пот, и, как только вновь смотрит на Сергея, больше не замечает на его лице чего-то подозрительного. Дикость. Всё это время он был абсолютно уверен, что этот парень находится в опасности или лежит в сырой земле, пока его труп поедают черви.       «Ну что за хуйня».       — Вы же знаете, что Сайгон закрылся ещё в восемьдесят девятом, верно? — подаёт голос Разумовский, первым нарушая затянувшееся молчание, но в голосе нет никакого укора, и мужчина лишь пожимает плечами — конечно, знает.       — Показалось символичным, — с усмешкой кивает Гром, поглядывая на чашу перед ним — его снова мучила жажда, но инстинкт самосохранения вовремя останавливает от необдуманного поступка, и он тянется к графину с водой слева от себя.       — Игорь, значит? — Разумовский склоняется вперёд, устраивая локти на столешнице и, подперев ладонями подбородок, смотрит, как майор залпом осушает стакан.       — Значит, — он поводит плечами и, напившись вдоволь, тяжело выдыхает. — Вроде такая глушь, всего четырнадцать домов на всю деревню, а встретиться с вами всё равно проблема, — Гром проводит рукой по затёкшей шее, чувствуя, как пот крупными каплями течёт вниз по его коже.       Разумовский вдруг меняется во взгляде, смотрит настороженно и чуть ошарашенно, явно не понимая или не слушая, что мужчина пытается ему сказать, и выпрямляется на стуле.       — Эм… Игорь, у вас…       — Майор Гром, — неохотно давит из себя он. Скрывать от парня причину своего визита нет никакого смысла, да и настроения тоже. Но Игорь все же хмурится, замечая, как выражение на лице миллиардера стало ещё более растерянным.       — Сергей, — на автомате представляется тот, вызывая на губах майора усмешку — перед ним сейчас действительно сидит человек, входящий в десятку богатейших бизнесменов России по версии Форбс? — Я не понимаю, что…       — Да знаю я, как тебя зовут, познакомились уже, — устало отвечает майор и трёт ладонью колючую щеку, чувствуя, как пальцы вмиг становятся влажными — в комнате невыносимо жарко, и Гром стирает влагу с лица, не сводя пристального взгляда с Разумовского. — Тебе давно пора было валить из этого места, весь Питер на ушах стоит, настолько ты всем нужен. Странно только, как Маргарита твоя на поиски Росгвардию не отправила.       Сергей же на сказанное приходит в лёгкое замешательство и на майора глядит как-то странно, сжимая губы в тонкую линию и бледнея ещё больше.       — Так Марго обратилась в полицию? Не стоило, со мной всё в порядке, — будто рассуждая вслух, тихо проговаривает он и скользит по Игорю пристальным взглядом, от которого у мужчины горький ком подкатывает к горлу, и неожиданно серьёзным голосом произносит: — А вы в порядке?       — В полнейшем, — раздражённо выдыхает Гром и потирает место над бровью, ощущая в давящей тишине, как затылок вновь разрывается болью, и даже разбитая скула начинает немного саднить. Но разве это раны? Игорю не привыкать к побоям, а это просто ерунда, ничего такого, поэтому вопрос от миллиардера кажется ему до ужаса глупым и лишним. Сам же Сергей на его резкий тон вздрагивает и напрягается, даже взгляд отводит.       — Как скажете, майор.       Разумовский сцепляет ладони в замок и наклоняет голову, разглядывая узоры на старой скатерти, всем видом показывая, что разговор этот для него крайне некомфортный. Но Гром, вместо того, чтобы оставить парня в покое, наклоняется к Сергею ближе, отодвинув в сторону заварочный чайник, и возвращается к уже почти потерянной теме.       — Уезжаем завтра утром на первом же поезде. Если есть необходимость что-то посетить перед отъездом, — Игорь невольно хмыкает, припоминая слова баб Нюры, — пойдём туда вместе. Снова заниматься поиском по всей деревне и окрестностям я не собираюсь.       Парень приподнимает брови, глядит куда-то на сгиб локтя Грома и неловко улыбается:       — В уборную тоже идти вместе? — майор в ответ усмехается, ладонью стирает вновь собравшуюся у правого виска и на щеке влагу, отмечая, как на это простое действие программист немного ёжится. — Думаю, вы зря приехали сюда. Я не собираюсь уезжать из Топей в ближайшее время… И, прошу вас, возьмите.       Разумовский протягивает кухонное полотенце и глядит взволнованно, почти с мольбой в глазах, отчего Игорь недовольно фыркает и, наконец, тянет руку к нему, чтобы забрать тряпицу, но в тот же момент замирает.       — Твою ж мать, — шипит он сквозь зубы, смотря на свою окровавленную ладонь, и быстро вытирает пальцы, а затем прикладывает полотенце к затылку, пока Сергей поднимается из-за стола.       — Нам нужно что-то сделать с вашей раной. Попробую найти в спальне аптечку, — поясняет он, передвигаясь по дому, а Гром почему-то думает, что тот обязательно должен найти там «зелёнку». У таких старушек она всегда идёт с йодом на пару — решение всех проблем.       — Для чего? — зажимая место удара полотенцем и тут же морщась от боли, спрашивает мужчина. Разумовского он уже не видит, тот скрылся в соседней комнате, но надеется, что парень слышит заданный вопрос.       — Ну как же… чтобы заражения крови не было и…       — Для чего ты остался в Топях? — ловя взглядом вновь появившегося в дверях Сергея, повторяет майор. — Какого чёрта здесь можно делать всё это время?       — Ну, просить, — тихо, сжимая в руках пару комков ваты, марлю и небольшой темный пузырёк, бормочет себе под нос Разумовский. Он неловко топчется на месте, будто забывая на мгновение, что хотел оказать первую медицинскую помощь, и Игорь глядит на него с сомнением, едва способный сейчас понять, врёт ли ему программист или говорит правду.       — И о чём же? — мужчина криво усмехается, но морщится недовольно, отнимая уже почти полностью окровавленное полотенце от головы, когда парень всё же подступает ближе. — Про детище своё?       — Дет… — Сергей дёргается, стискивая куски ваты в длинных пальцах, и словно на секунду меняется в лице. — Ах, точно. Презентация по новому обновлению.       Гром наблюдает, как тот, поникнув, поджимает губы, явно ведя какую-то внутреннюю борьбу с собой или стараясь осознать весь масштаб серьёзности. Вытянув из рук застывшего Разумовского вату и пузырёк, майор кивает ему и рассматривает надпись на этикетке. Перекись.       — И зачем ты вообще в монастырь этот приехал? — пропитывая вату антисептиком и поднося на ощупь к ране на затылке, спрашивает Игорь. — И почему не свалил, узнав, что там развалины одни?       — Я… хотел, но не получилось, — несколько зажато отвечает парень, наблюдая за мучениями майора, и протягивает руку. — Позвольте вам помочь.       — Месяц уже не получается, да? — Гром смотрит на миллиардера снизу вверх, прежде чем передать ему обратно в руки комок мокрой ваты, и надеется разглядеть в его глазах любой намёк. Если того удерживают здесь против воли или манипулируют им, может, даже внушают что-то, мужчине будет достаточно даже ничтожного знака, чтобы перестать церемониться и связаться с ФСБ. Вот только Сергей был словно зеркальный кубик Рубика, с тысячей граней, разглядеть которые у него никак не получалось, и нужно было постоянно вертеть и ломать голову в догадках.       — Что с вами произошло? — склоняясь над раной, взволнованно произносит Разумовский и аккуратно начинает обрабатывать кожу. — Ударили лопатой?       — Может и ей. Ты уж прости, не было времени рассмотреть, — фыркает в ответ Игорь. — Просто залей там всё перекисью, и дело с концом.       — А вы всегда такой, или просто по голове сильно ударили, майор? — чуть сердито шикнул Разумовский. — Рана серьёзная, мне кажется, нужно наложить швы. Вам бы в больницу и…       — По этим дорогам до ближайшей больницы мы только к вечеру доберёмся, — Гром рывком поднимается на ноги и подталкивает обескураженного Сергея к выходу. — Чего застыл? Либо вместе с тобой едем, либо никак.       Майор следит за его реакцией внимательно, видит как парень чуть стушевывается, бледнеет и глаза в пол упирает — выглядит виноватым и потерянным. Игорю уже приходилось по долгу службы видеть подобные взгляды у загнанных, запуганных и тревожных людей, частенько жертв домашнего насилия, реже у бывших сектантов, почти постоянно — у жертв заточения.       — Хорошо. Раз больница отменяется, попробуем иначе, — он глядит на замершего рядом с ним Разумовского, хмурящегося на упрямство Грома и кусающего губы на свой отказ помочь. — Ты как, шить умеешь?       — Ч-что?       — Ну, джинсы заштопать сможешь? — обходя парня и шарясь по чужим кухонным ящикам, в надежде найти что-то хотя бы смутно подходящее для его затеи, спрашивает Игорь.       — Я в детдоме зашивал карманы на куртке, — тихо произносит Сергей, наблюдая за действиями майора. — Хотите, чтобы я зашил?       — А ты видишь здесь кого-то ещё? Как карман свой зашивал, так и меня, — обыскав последний ящик, он довольно кивает, притягивая к себе небольшую бутылку «Жаворонков». Водка паршивая, но мужчина её и не собирается пить, только отхлебнёт немного для храбрости. — Знаешь, где тут иголку с ниткой найти?       Разумовский смиренно выдыхает, сдержанно кивает и вновь исчезает из кухни, а Игорь усаживается обратно на стул. По-хорошему, ему и впрямь лучше отправиться в больницу, хотя по ощущениям всё вроде бы было не так уж и плохо, может, программист этот и ран никогда не видел, раз настолько сильно испугался какой-то царапины. Правда крови было непривычно много, что даже до сих пор по виску и вниз по щеке скатывается.       Гром прикрывает глаза и трёт чуть вспотевшими ладонями лицо. Боль в затылке тупая и уже как будто сросшаяся с Игорем, и ему кажется, будто он и не почувствует ничего, когда воспалённой кожи вот-вот коснётся игла.       — Любые нитки подойдут? — возвращаясь с железной банкой из-под печенья, интересуется Сергей, и майор поражается, как тому легко удаётся ориентироваться в чужом доме.       — Шёлковые там есть? — Гром вытягивает шею и заглядывает в банку, долго рыщет взглядом и удовлетворенно хмыкает, когда находит нужное. — Не дрейфь, программист.       Парень лишь фыркает на сказанное, тяжело вздыхает и тянет бутылку с водкой поближе к себе. Тщательно полощет в чашке со спиртным нитку с иголкой, плескает немного на затылок Игоря, заставляя того дёрнуться на месте от острой рези в ране, обрабатывает пальцы перекисью и взволнованно выдыхает — он готов начать.       — Послушайте, Игорь, я не уверен, что… — Разумовский замолкает, шумно дышит через нос, а потом, наконец, холодными пальцами касается волос на затылке мужчины, расправляя их и подбираясь к ране. — Что вообще произошло?       — Имел честь лично познакомиться с местным капитаном. Та ещё гнида, — Гром морщится и сжимает челюсти, ощущая лёгкую вибрацию от рук миллиардера, начавшего орудовать иголкой.       Он почти не чувствует боли, она смешалась вместе со спазмами от удара, головокружением и усталостью, но было неприятное ощущение скользящей нити через кожу, аккуратно и точно разрываемую острой иглой. Игорь прикрывает глаза, представляя, как за его спиной Сергей склоняется над раной так низко, что рыжие пряди едва ли не задевают его собственные волосы, и видя, какой шов тот пытается сделать — явно не хирургический, такими обычно жена Прокопенко каждый раз штопала Грому рубашки, испорченные на заданиях.       Мужчина невольно хмыкает какой-то быстро ускользающей из его сознания мысли относительно этого шва и неожиданных умений миллиардера, но, открыв глаза, упирается взглядом в сервизную чашку с рисунком тюльпана, наполненную отваром, к которому Игорь так и не притронулся. И улыбка медленно сползает с его лица, а ладони напряжённо сжимаются в кулаки.       — В этих Топях что-то творится, — нарушает тишину майор, чувствуя, как после сказанного Разумовский чуть вздрагивает. — Неужели ты сам не видишь? Знаешь же, что в округе кто-то пропадает?       Неуверенные движения рук за спиной мужчины прекращаются, и Гром терпеливо ждёт, что же миллиардер ему ответит, но тот продолжает молчать. И когда Игорь уже хочет обернуться назад, чтобы взглянуть Сергею в глаза, парень возобновляет хлопоты над раной, натягивая нить слишком сильно и грубо, заставляя Грома зашипеть от резкой простреливающей боли.       Разумовский позади него переминается с ноги на ногу, виновато заламывает руки, испачканные в чужой крови, и молчит, а майор лишь крепко сжимает зубы, чтобы не выругаться, и старается отдышаться. А затем он вдруг чувствует лёгкую прохладу на пульсирующей огнём ране и робко устроенные на его шее ладони. Это немного сбивает с толку — Сергей дует на жгущий болью затылок неуверенно и движения иглой возобновляет медленно, скорее не из-за того, что вновь может боль причинить, а из-за своих дрожащих рук, которые нет-нет, да уронят сейчас иглу или стежок плохой сделают.       — Вся станция обклеена этими листовками, — продолжает Гром, когда боль становится тише. — Да и местные ведут себя здесь как-то…       — Я ничего не видел, — низко произносит парень и судорожно выдыхает — видимо, пустяковое для Грома дело с зашиванием раны для программиста оказалось тяжёлым испытанием. — Возможно, вам просто показалось. И ведут себя здесь все нормально. Анна Петровна вас даже на ночь без вопросов приняла, хотя вы не сочли нужным ей сказать, что…       — Достаточно, — грубо обрывает его майор, жалея, что их разговор вновь зашёл в тупик. — Узел вяжи и всё.       — Но я ещё не закончил, — растерянно отвечает Разумовский, но послушно завязывает последний стежок узлом.       Игорь тут же мнёт марлю комком и прикладывает к затылку, пока поднимается на ноги, и к Разумовскому разворачивается с опасным негодованием блеснувшим в глазах.       — Анна Петровна твоя, во-первых, чайком галлюциногенным уже месяц тебя отпаивает, а ты и рад, да? А мент этот местный? Бедный, наверное, заебался приезжих туристов искать. А монастырь этот? Я видел распечатки с сайта. Краса-а-авец! Только на деле это груда столетних камней.       Сергей на эту гневную тираду хмурится и отступает на пару шагов назад, качая головой — Гром в глазах его видит полное непонимание, и из-за этого борется с желанием хорошенько врезать по этой дурной, запудренной рыжей голове, чтобы всю дурь, которую тут ему местные сектанты впарили, выбить. Но Разумовский ничего не говорит, обиженно насупившись, он лишь шумно дышит и рукой убирает с лица чёлку, размазывая быстрым движением кровь Игоря на своей бледной коже.       — Отсюда валить надо, и как можно скорее, — мужчина убирает марлю от головы и подходит ближе к Сергею. — И завтра утром мы с тобой…       — Если считаете, что нужно уезжать, майор, то уезжайте. Но я остаюсь, — Разумовский говорит твёрдо, уверенно, и Гром даже сказать ничего не успевает, когда тот быстро преодолевает расстояние до двери из кухни и исчезает в коридоре.       Игорь хмурится, слыша, как хлопает дверь комнаты, и устало прикрывает глаза, чувствуя вспышку боли на затылке. Не так он представлял себе всё это. Желание уехать отсюда прямо сейчас разрастается в нём сильнее и гневной волной прокатывается по всему телу, заставляя сжать со скрежетом зубы. Разве он не прав? Он просто выполняет свою работу, пытается помочь, спасти и навести в этой дыре порядок. Но, кажется, всех устраивает текущее положение вещей, а Гром здесь только мешается. Возможно, так и есть, вот только он всё ещё на службе, и возвращаться обратно без миллиардера не вариант. Без него никак не получится уехать, как бы Игорю этого не хотелось.       Стерев пот со лба почему-то трясущейся ладонью, мужчина садится за стол лицом к коридору, где была занимаемая Сергеем комната. «Побудет один и успокоится» думает майор, постукивая пальцами по столешнице, а после переводит взгляд на железную коробку с нитками, окровавленные куски ваты и бутылку водки.       — Плевать, — шепчет Игорь, беря в руки алкоголь, и делает быстрый глоток прямо из горла.       Сначала один, затем второй, он пьёт, пока горло не начинает жечь так же сильно, как и рана на голове, и пока от резкого запаха дешёвого спирта его не начинает тошнить. Но дышать вдруг становится легче, и тяжесть, что уже пару дней давит на него, вдруг уходит куда-то на задний план. Может, ему и правда всё это показалось? Может, он просто видел то, что хотел увидеть?       Гром протирает глаза и вновь смотрит в сторону коридора, думая, как же лучше решить ситуацию с Разумовским, но верного ответа не находит. Парень слишком упрямый, хотя по первому впечатлению это и сложно определить. Странный, но, кажется, не врёт, когда рассказывает про местных жителей и про Топи, но явно что-то скрывает. Майору это совсем не нравится, и он хотел бы всё спустить на тормоза и закрыть глаза, но не может. Просто не получается оставаться в стороне, когда вокруг пропадают люди, и полиция даже не предпринимает никаких попыток найти их. Но, Сергей же нашёлся, значит, и остальные пропавшие где-то рядом, нужно только копнуть глубже. Ответ ведь рядом, только увидеть его Игорь пока что не может.

***

      Звук захлопнувшейся двери заставил мужчину открыть глаза. Гром не заметил, как уснул прямо за столом, и теперь к головной боли от удара по затылку прибавилась боль в спине и шее. Выпрямившись на стуле, майор дотрагивается до раны и облегчённо выдыхает, не чувствуя под пальцами крови. Он слегка улыбается, решая, что нужно всё-таки поблагодарить Разумовского за помощь, но тут же замирает, уперевшись взглядом на дверь.       Раздражение и злость снова проснулись в Игоре, и, чертыхнувшись, он быстро поднялся на ноги, сваливая на пол стул, и направился к выходу, выскакивая наружу. На улице за пару часов, что он был в отключке, успело потемнеть, и небо затянулось грозовыми тучами, мешающими разглядеть что-то вдалеке, но Гром видит. У самого края деревни, где начинается лес, он замечает силуэт, и мужчине не нужно видеть лица, чтобы понять: это Сергей.       Сорвавшись с места, майор быстро спускается с крыльца и бежит в ту сторону, надеясь догнать миллиардера, который будто специально делал всё, чтобы потеряться и чтобы его не нашли. Но Игорь не доставит тому такого удовольствия, ему надоело гоняться за парнем по этим болотам и каждый раз находить проблемы на свою голову. Он устал и просто хочет вернуть Разумовского домой. Осталось только понять, почему сам программист так сильно этому противится.       До лесного массива Гром добегает за пару минут, вот только Сергея нигде не видит, встревоженно оглядываясь по сторонам, тормозит на месте пару секунд, а затем кидается вперёд вглубь леса.       — Сергей!       Голос Игоря эхом разлетается между деревьев, но в ответ он слышит только треск веток под своими ногами и собственное тяжелое дыхание, слышит шорох и раскаты грома вдалеке, и ничего больше. Лес постепенно погружается в полумрак, и если Разумовский не найдётся в ближайшие полчаса, то Игорь вряд ли уже сможет найти его в темноте на неизвестной ему территории.       От напряжения у мужчины вновь заходится болью голова, резко и сильно, словно его опять ударили по затылку, и что-то влажное течёт по его шее вниз, смешиваясь с каплями дождя. Гром сжимает челюсти, пересиливая себя и эту боль, и начинает бежать быстрее, выискивая взглядом среди деревьев хоть что-то, и, наконец, замечает, с правой стороны от себя.       Он отвлекается и затормаживает на месте, спотыкаясь о корень, торчащий из земли, и скользит ботинками по влажной земле, но удерживается на ногах. Игорь сглатывает и проводит ладонью по лицу, начиная медленно двигаться в сторону увиденного. Пульсирующая боль в затылке нарастает с каждым шагом, а тошнота подступает к горлу и клокочет там внутри вместе с паникой, когда мужчина склоняется над половиной чьего-то тела.