***
Сидящий на нефритовом троне человек исходит заливистым смехом, глядя себе под ноги, пока Глава клана Не сжимает кулаки от бессилия и гнева, напрягая искалеченные мышцы. Минцзюэ двадцать два, и смерть не страшит его; а боль, не раз закалявшая в бою, лишь подстёгивает остервенелую ярость. Ладони смыкаются в печать, но Ци, будто разом иссохшая в духовных каналах, только болезненно обжигает плоть изнутри — ему двадцать два, и Минцзюэ закрывает глаза, с ужасом осознавая, чьими нечестивыми руками небожители вершат над ним свой суд. — Ты! Минцзюэ содрогается всем телом, и онемевшие конечности сводит судорогой, когда его боевые товарищи один за одним падают навзничь, захлёбываясь собственной кровью, яро плещущей под лезвием Вэньского меча подонка Мэн Яо. Но, когда в чужих руках возникает собственная сабля, старший господин Не рывком приподнимается с пола, с ненавистью глядя на бывшего помощника. — Глава клана Не, это ведь ваше прославленное оружие? Помнится, ваш отец… — Ублюдок! Минцзюэ подаётся вперёд, с истовым рёвом впечатывая кулак в грудь говорящего — сила, ещё теплящаяся внутри старшего господина Не, разом обрушивается на человека, чьё предательство и подлость едва ли принадлежат простому смертному, а не дьявольскому отродью! Ответный удар не заставляет себя ждать, и Мэн Яо, утирая кровяную струйку рукавом одеяния, толчком вбивает Главу клана Не в чёрную твердь пола. — Минцзюэ, как смеешь ты… Внезапно, старший господин Не срывается на крик, ощущая мощный прилив духовных сил — сабля, очутившаяся в метре от своего хозяина, покорно ложится в ладонь, и, вмиг соединяясь с Ци Минцзюэ, огненный дух подобно вихрю заполняет меридианы исполненной гнева энергией. Ошмётки одеяний адептов клана Вэнь мешаются с кусками плоти, разрубленной Бася, и, осыпаясь на пол, с лихвой окропляют одежды Мэн Яо алыми каплями. Взгляд Минцзюэ устремляется вперёд, но трон, до того окутанный плотной дымкой и источающий темную Ци, остаётся пустым — в следующую секунду, удар, нанесённый в область золотого ядра старшего господина Не, будто прожигает тело насквозь, и, почти задыхаясь терпкой смесью из густой крови и пыли, тот оседает под тяжестью чужой ладони, оставляя надломы и борозды в каменной глади.***
Младший господин Не с волнением смотрит, как Сичень, пересекая поле битвы, отточенными и плавными движениями наносит смертоносные удары противнику, меж тем легко уклоняясь от снующих вокруг живых мертвецов. Одежды клана Лань сиянием проносятся сквозь тёмно-багряное марево, подбираясь к ступеням цитадели — Хуайсан, отойдя вглубь своего временного укрытия, опускается на каменную насыпь и с громким вздохом прижимается лбом к холодной рукояти сабли. Ему шестнадцать, и пока его ровесники отважно сражаются в рядах армии; там, где смерть свищет прямо за их плечами - младший господин Не едва ли способен помочь даже собственному брату! Ему шестнадцать, и всё, в чём он преуспевает за время, проведенное в Гусу, так это в том, что часами занимает себя рисованием, пока старший брат, — Хуайсан вздрагивает, и неприятный холодок ползёт по его спине, — сражается с врагом лицом к лицу, не прячась за чужими спинами, подобно младшему. Наследник ордена Не сжимает в кулаке рукоять сабли, и, приподнимаясь с насыпи, устремляет беспокойный взгляд на монументальное возвышение — фигура, внезапно возникшая на выступе колонны, поднимает в раскрытой ладони источающий темную Ци предмет, и Хуайсан с удивлением узнаёт в человеке своего прошлого товарища по обучению. — Вэй Усянь?***
Минцзюэ не слышит надменный смех Вэнь Жоханя, сменяющийся лестными увещеваниями Яо — воспалённое, почти помутившееся от боли и ненависти сознание оставляет Главу клана Не, уступая тьме и безмолвию безвольное тело. Он не слышит, как рядом с громким шлепком падает чья-то громоздкая фигура, придавливая собой обломки нефритовой колонны, высеченные Бася в порыве ярости; не слышит, как Мэн Яо, брезгливо волоча её за собой, небрежно опускает ту в возвышении ступеней крепости. Старший господин Не едва чувствует присутствие собственной Ци в теле — и, когда чужая, чуть влажная ладонь опускается на кровоточащий лоб, он лишь слабо ведёт уголками губ. — Минцзюэ-сюн!***
Хуайсан с силой ударяет саблю оземь, и угольно-серая пыль оседает на полах одеяний — пусть ему шестнадцать, и он совершенно бесполезен в сражениях; пусть там, где сейчас Минцзюэ, кроются десятки опасных врагов и тварей, и даже искусные смельчаки, подобные Вэй Усяню, сражаются вне тёмной крепости… Пусть так, но его Минцзюэ, его единственный брат сейчас стоит перед врагом, лишённый сил и помощи — младший господин Не устремляется к просвету меж стволами деревьев, и лишь чей-то пронзительный крик заставляет на миг замереть в оцепенении. — Вэнь Жохань мёртв! И, надламывая сухие ветви, Хуайсан вырывается прямо на ведущую к Вэньской крепости тропу. Он бежит, и полы светлого, невозможно светлого для сумрачной площади ханьфу краями соприкасаются с чьими-то запачканными, сплошь изодранными одеяниями. Он бежит, и дыхание, подобно неумело сыгранной мелодии, сбивается под нестройным стуком сапог о ступени тёмной цитадели. Хуайсан бежит слишком быстро, чтобы заметить ошеломление на лицах заклинателей, переводящих взгляд с Вэй Усяня прямо на младшего господина из Цинхэ, до того не являвшегося даже на военные советы, а ныне спешащего прямиком в Знойный Дворец! Когда Хуайсан переступает через бездыханное тело прежнего Главы ордена Цишань Вэнь, оказываясь у массивных дверей, знакомый голос с волнением окликает его. — А-Сан, что ты здесь делаешь? Осторожно, А-Сан! Но младший господин Не в нетерпении отталкивает говорящего, смело ступая в сумрак главной залы дворца — он не хочет знать, как Яо очутился здесь, и сейчас ему совершенно нет дела до воинственного ликования заклинателей, заполняющего площадь Безночного Города. — Дагэ! Брат, я здесь! Хуайсан с громким вскриком падает на колени рядом с Минцзюэ, и, вмиг перехватывая до того покоившуюся на коленях Цзэу-Цзюня кисть, укладывает её на собственную, разрумянившуюся от бега щёку. Младший господин Не боле не сдерживает слёзы, позволяя мутноватым каплям стекать на окровавленную ладонь, и, притягивая ту дрожащими пальцами, Хуайсан отчаянно прижимается губами к грубой коже, сцеловывая алые дорожки. — Хуайсан, во имя небожителей! Я ведь просил тебя ждать моего возвращения! Младший господин Не молчит, вглядываясь в лицо брата, кажущееся мертвенно-бледным в неровном, тусклом свете залы. Руки бережно оглаживают чужие плечи и шею, и Цзэу-Цзюнь, вымученно вздыхая, осторожно приподнимается, позволяя сидящему придвинуться ближе и устроить голову Минцзюэ на перепачканных тёмными разводами коленях. — Дагэ, это я… Я рядом… — А-Сан, Минцзюэ-сюн получил сильные раны, но скоро придёт в себя — обещаю. Я позову А-Яо. Первый господин Лань останавливается в дверях, разглядывая Хуайсана, заботливо утирающего запёкшуюся кровь с лица старшего господина Не. Губы Сиченя трогает улыбка — окидывая сидящих участливым, по отцовски-тёплым взглядом, тот покидает залу Знойного Дворца, придерживая Шуо Юэ. Младший господин Не приглаживает спутанные пряди брата, пропуская пальцы в чернь разметавшихся волос. Тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Минцзюэ, кажется Хуайсану невыносимо тяжёлой — кончик носа касается скулы старшего; очерчивает впадинку под горячим виском. Внезапно, лицо напротив искажает гримаса боли, и брови, вздёрнутые вверх, сдвигаются над переносицей — младший прижимается лбом ко лбу Минцзюэ, и, словно силясь согреть почти белую кожу тёплым дыханием, настойчиво сжимает в собственной, аккуратной и тонкой, широкую ладонь брата. — Где же ты… Вернись ко мне, Дагэ… Хуайсан сжимает челюсти, сглатывая горький комок, когда глаза, до того плотно сомкнутые, понемногу приоткрываются, и родной, чуть растерянный взгляд останавливается на нём. Минцзюэ щурится, будто что-то невообразимо яркое разрезает кромешную тьму, и, едва различимый в её вязкой, мертвенной толще, голос ведёт его за собой — к свету. Жадный, глубокий вдох наполняет лёгкие воздухом, обжигая меридианы горячим потоком, и ладонь старшего господина Не тянется к тому, чьи мягкие пальцы ложатся на израненную грудь. Минцзюэ двадцать два, и всё, чего он действительно хочет — наяву прикоснуться к младшему; ощутить под пальцами хрупкую, будто фарфоровую кисть и разом оборвать оковы мрачного видения. — Я здесь, Хуайсан. Младшего господина Не бьёт дрожь — слёзы, скатываясь с разгорячённой кожи, каплями оседают на чужих губах, заставляя опустить взгляд ниже. Хуайсану шестнадцать, и всё, на что он по-настоящему способен — дарить старшему такую необходимую, и вместе с тем, такую порочную во всём своем естестве любовь. — Дагэ, больше никогда… Губы в нетерпении приоткрываются — им с Минцзюэ предстоит сказать друг другу так много. Но, сейчас, на огромной глади пола, усеянной изрубленными, искалеченными человеческими телами, не остаётся ничего, кроме необъятной, сокровенной нежности, разделенной на двоих — Хуайсан, кончиком языка стирая с губ старшего кровяную дорожку, прижимается к ним со всей решимостью, отчаянно клокочущей внутри. Стук сердца будто прорывается сквозь окутавшую их тишину, и Минцзюэ закрывает глаза, углубляя поцелуй — пальцы притягивают младшего крепкой хваткой так близко, что нос слегка придавливает кожу чужой щеки. Смелость, с которой Хуайсан, чуть прикусывая, оттягивает край губ старшего, вмиг взывает к почти юношескому безрассудству, и Глава клана Не с удовлетворением отмечает, что целовать брата так, разделяя терпкий, солоноватый вкус крови с почти сладким, его собственным — единственно и неотвратимо верно. И лишь вкрадчивый звук чужого голоса, тянущийся от дверей залы, заставляет Хуайсана с неохотой отстраниться, позволяя Минцзюэ рывком подняться на ноги. — Минцзюэ-сюн, ты очнулся! — Сичень! Вэнь Жохань мёртв? — Да. Минцзюэ-сюн, я говорил с А-Яо, и он… Старший господин Не, разом свирепея, подхватывает Бася, и младший, непонимающе глядя на брата, протягивает руку впёред, осторожно поглаживая напряжённую спину. — Где он, Сичень? Моя сабля ещё не насытилась кровью Вэньского отродья вдоволь! Цзэу-Цзюнь в несколько шагов преодолевает расстояние до Минцзюэ, пока Хуайсан с ужасом осознаёт происходящее — вероятно, между Мэн Яо и братом творится раздор, причины которого младшему господину Не никто не собирается открывать. И хоть старший господин Не и прежде мог упрекать Яо — подобное презрение Хуайсан видит впервые, и оттого на душе становится неуютно. — Чифэн-Цзунь! Приди в себя, о чём ты говоришь? — Этот Вэньский прихвостень убил столько человек, и наверняка потворствовал ублюдку Вэнь Жоханю в его преступлениях! Мэн Яо, ступая осторожно и робко, оказывается за спиной Цзэу-Цзюня, и, бросая на Хуайсана короткий взгляд, покорно склоняет голову. — Глава клана Не, выслушайте меня! Я вынужден был пойти на это, иначе Вэнь Жохань потерял бы доверие, и тогда я бы не смог… Минцзюэ заносит Бася, отталкивая Сиченя в сторону, и младший господин Не, едва удерживаясь от вскрика, перехватывает руку брата. — Дагэ, погоди! — Паршивец, как смеешь ты оправдывать себя сейчас? Сичень, оказываясь меж спорящими, обнажает Шуо Юэ, удерживая широкое лезвие Бася. — Не Минцзюэ, ты не ведаешь, что творишь! А-Яо передавал сведения, предрешившие исход войны, а ты намереваешься убить его? А сегодня он спас тебе жизнь — если бы не А-Яо, как бы я узнал о том, что ты попал в плен? Глава клана Не в ошеломлении замирает, осмысляя услышанное — человеком, помогавшим армии на протяжении всего этого времени, оказывается Мэн Яо. Но вместе с тем же, тот остаётся гнусным псом, на глазах Минцзюэ убившим с десяток заклинателей! В голове старшего господина Не наконец складывается полная картина происходящего, и, опуская Бася, тот окидывает бывшего помощника презрительным взглядом. Мэн Яо прижимает ладони к лазурной ткани одеяний Гусу, и Первый господин Лань наконец срывается на недоумённый возглас. — А-Яо, почему же ты молчал? Пока тишина прерывается тихим голосом Яо, Хуайсан почти вплотную прислоняется к спине Минцзюэ — напряжённые мышцы чужих плеч словно смягчаются под невесомыми касаниями, а кисть старшего понемногу слабеет, стоит младшему аккуратно оплести ту пальцами. — Дагэ, оставь его, прошу. Минцзюэ вновь слышит родной голос совсем рядом, и свирепствующая Ци понемногу расходится, уступая привычной строгости — Глава клана Не хмурит брови, с коротким кивком подступая к Первому господину Лань, и Шуо Юэ наконец опускается, с металлическим звоном соскальзывая с лезвия Бася. Старший господин Не громко выдыхает, и, убирая собственную саблю в ножны, рывком утягивает младшего за собой — братья оказываются на ступенях Знойного Дворца, и давящий шум восторженных криков, приветствующих победителей, заставляет Главу клана Не встряхнуть головой. — Чифэн-Цзунь, да здравствуют герои! Минцзюэ складывает ладони в почтении, и Хуайсан не берётся расспрашивать о произошедшем с Яо. Сейчас брат, поистине величественный, воинственный и грозный; его Минцзюэ, его герой, — младший господин Не улыбается, оглядывая залитую солнечным светом площадь, — самый сильный заклинатель поднебесной, стоит рядом с ним, и Хуайсану едва хватает терпения не обхватить того поперек груди руками, заключая в объятия прямо здесь. Глава клана Не, вновь обнажая Бася, оборачивается к младшему — его Хуайсан сжимает рукоять собственной сабли, кажущейся такой громоздкой и грубой в изящных ладонях; его Хуайсан сейчас рядом — в миг, когда многолетняя ненависть к проклятому клану наконец изживает себя, испаряясь вместе с клубящимся над Безночным Городом дымовым облаком; его Хуайсан закрывает глаза, и Минцзюэ, осторожно подхватывая того на лезвие Бася, улыбается младшему — тепло и широко, совсем как в детстве. — А-Сан, мы возвращаемся в Цинхэ.