* * *
Из-за сокращенных часов рабочий день прошел быстрее обычного, однако альфа совсем этого не ощутил. Он постоянно думал о том, кто ждет его дома. Вообще странно было думать в таком ключе, когда десяток лет живешь один и не можешь завести даже кошку или собаку. Несколько раз Эрвин порывался написать омеге и спросить, все ли в порядке, но каждый раз останавливал себя; во-первых, Леви ясно дал понять, что лишнее внимание ему не нужно; во-вторых, новое сообщение снова открыло бы их странную переписку, в которой альфу поймали на слежке. Эрвину не хотелось напоминать Леви об этом. По этой причине альфа весь день был на нервах, скатываясь иногда в откровенную рассеянность. На это ему указал коллега, и Эрвин мысленно чертыхнулся; сдавшийся во власть инстинктам организм его подводит, заставляя вести себя, как влюбленного дурака. Совершенно не свойственное поведение для хладнокровного Смита, которого всю жизнь обвиняли в бесчувственности. К концу рабочего дня Эрвин закончил все накопившиеся дела, с облегчением выходя из кабинета. На улице все еще шел дождь, но альфа был на машине, а еще у него была с собой куртка — та самая, слабо отдающая теперь омежьим запахом, который было так приятно вдыхать. Это странно умиротворяло, и вся нервозность почти сошла на нет, когда Эрвин вернулся домой. — Я дома, — громко сказал альфа, заходя внутрь. Его встретила тишина. — Леви? Никто не откликнулся, и Эрвин забеспокоился. Он все еще не знал всех тонкостей сложного характера Аккермана-младшего и не мог предугадать, что тот может выкинуть. Если Леви хоть немного похож на своего отца, он вполне мог уйти гулять куда-нибудь на Скид-Роу. Элайджа в молодости отличался особым отсутствием чувства самосохранения и выжил только благодаря разумно-педантичному подходу своего лучшего друга, Эрвина Смита. Альфа оглядел гостиную и направился в выделенную омеге комнату. Там-то Леви и обнаружился. Маленький, сжавшийся в комочек омега спал на кровати Эрвина, не раздевшись. От этого зрелища потеплело в груди. Даже во сне он сжимал кулаки, и это выглядело до того смешно, что альфа фыркнул. Раздевать мальчишку он не осмелился; после такого Аккерман может подать на него в суд и выиграет. Вздохнув, альфа решил оставить Леви в покое. Мальчишка наверняка вымотался из-за перелета и… Эрвин нахмурился. Омега простоял на холоде около часа, не мог ли он заболеть? Если и мог, то так сразу? Нужно было заранее об этом подумать и заехать в аптеку, а не переживать о каких-то глупых переписках. Стараясь действовать как можно тише, альфа подошел ближе и наклонился. Лоб у мальчишки был нормальный, холодный даже; Смит провел по нему пальцами, ощущая безукоризненную гладкость кожи. Улыбнувшись, альфа опустил взгляд и столкнулся с открытыми серыми глазами, следящими за ним. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Эрвин, надеясь, что вопрос объяснит его действия. — Ты уснул в одежде, не заболел? Черт бы побрал эти заботливые нотки в его голосе. Смит почти ненавидел это. Моргнув, Леви приподнялся. Эрвин отпрянул, отходя от кровати на пару шагов и давая омеге больше личного пространства. — Я немного устал, — ответил омега, даже спросонья умудряясь звучать недовольно. — Трогать необязательно. — Как скажешь, — легко отступил альфа. — Ел что-нибудь? Омега раздраженно закатил глаза. — Я не голоден. К тому же, у вас есть только хлеб и какие-то сухарики. Не голоден, но шкафчики просмотрел. Эрвин улыбнулся уголками губ, отворачиваясь, чтобы омега не заметил. — Я собираюсь заехать в супермаркет. Ты со мной или будешь здесь? Конечно, Леви не захотел оставаться дома. Из одежды у него с собой ничего теплее джинсовой куртки не оказалось; Смит удивился странному выбору одежды для перелета в такой месяц. Родители Леви должны были позаботиться об этом, но они этого не сделали. Элайджу можно оправдать постоянным отсутствием свободного времени — он хотя бы оформил все документы для путешествия сына, как положено — но Том-то куда смотрел? Эрвин заставил юного омегу снова надеть его куртку. Младший Аккерман даже не противился, молча надевая на себя вещь и снова утопая в ней. — Дожди будут не каждый день, но мы можем купить тебе нормальную куртку, — сказал Смит, бегло оглядывая омегу в своей куртке и чуть задерживаясь взглядом на тонких ногах. — Но можешь ходить и в моей, я не против. Тебе идет. Слова вырвались сами собой. Леви приподнял брови, а Эрвин почему-то совсем не пожалел о том, что сказал. В конце концов, он не сказал ничего непристойного, по сути, просто сделал комплимент. Своей куртке на юном омежьем теле, да. Вряд ли Леви еще не догадался, какое впечатление производит; по какой-то причине альфа даже хотел, чтобы он знал об этом, чтобы Леви понимал, что Эрвин не относится к нему по-отечески покровительственно. Эрвин постоянно посещал один и тот же магазин недалеко от дома, в котором можно было найти все, что угодно — от мелкой бытовой техники до бензина. На входе альфа взял большую тележку. Они пошли по рядам. Сначала Смит повел их в мясной отдел, решив взять что-то натуральное. Как правило, сам альфа ограничивался дома полуфабрикатами или заказанной едой, но было как-то стыдно за свой почти пустой холодильник, а сказать Леви, что они могут просто есть в ресторанах, язык не поворачивался. Постепенно в тележке оказались овощи, фрукты, какие-то дорогущие натуральные соки. Эрвин такое не пил, но омеге будет полезно, наверняка. Леви почти не вмешивался в покупки Эрвина, просто шел рядом. Под расстегнутой курткой виднелся черный свитерок, черные волосы Леви потеряли прежний лоск, растрепавшись от ветра и слипшись от дождя. Младший Аккерман молчал, а Эрвин исподтишка разглядывал его. Эрвин не смог скрыть улыбку, когда в отделе сладких вредностей омега ринулся к полке с шоколадным молоком Несквик. Так в их загруженной тележке оказалось двадцать с лишним пачек молока. Леви ответил на улыбку альфы прямым безразличным взглядом. В представлении Смита Леви и Несквик почему-то не сочетались совсем, и было странно видеть в рационе омеги что-то подобное. — Хочешь еще что-нибудь? — спросил Эрвин, когда они обошли уже почти весь магазин, а в покупках омеги так и осталось одно молоко. Леви мотнул головой, оставаясь по-прежнему неприятно тихим. На кассе Аккерман-младший потянулся за своим кошельком; Эрвин ощутил раздражение, увидев это, но не позволил ему проявить себя: с присущим ему хладнокровием альфа молча выгрузил покупки Леви на ленту и все оплатил, чувствуя на себе тяжелый взгляд. — Я сам мог заплатить, — сказал омега уже в машине на обратном пути домой. — У меня есть деньги, мистер Смит. Эрвин не знал, что именно его довело: общая нервозность дня или это холодное мистер, вырвавшееся из тонких губ. — Это не твои деньги, это деньги твоего отца, — ответил альфа. — И с ним мы как-нибудь сочтемся. Пару секунд стояла тишина, а после Леви как-то особенно неприязненно хмыкнул, отворачиваясь. Эрвин почти пожалел о своих словах, но ведь это была правда, о чем Леви было прекрасно известно. — Это деньги моей семьи, — сказал Леви. — Какая вам-то разница? Телефон альфы ожил, показывая сразу два пришедших сообщения. Элайджа: Ок. Спасибо. Элайджа: Позвоню Леви через пару часов. Передай ему, если он рядом, у него телефон недоступен. Он нормально себя ведет, я надеюсь? На красном сигнале светофора, остановившись, Эрвин смог ответить. Эрвин Смит: Все нормально, не переживай. Эрвин решил не спрашивать насчет одежды Леви. В конце концов, они легко могут купить все необходимое здесь. В эту первую ночь Эрвин с досадой услышал, как с щелчком закрывается дверь спальни. Леви что, настолько ему не доверяет?* * *
Открытием для Эрвина стало то, что Леви не убирался. Совсем. Посуду он оставлял везде — у себя в комнате, на кухонном столе, стойке и даже на журнальном столике. Уже через три дня в доме Смита то там, то тут можно было найти ложку, вилку или стакан из-под воды или холодного чая. Приняв душ, омега оставлял мокрое полотенце на раковине, и то свисало молчаливым памятником отсутствию воспитания. Пустые упаковки Несквика все еще приятно пахли шоколадом, придавая помещению особый аромат. Кроме того, младший Аккерман курил, не стесняясь. Смит заметил пропажу пачки своих сигарет, которую прятал в тумбе на кухне. Сначала Эрвин даже не понял, что это такое. У него не было богатого опыта общения с омегами такого возраста, но он догадывался, что Леви решил устроить истинно подростковый бунт. Чтобы отомстить, альфа выпил все купленное шоколадное молоко, но Леви и бровью не повел. Открыв холодильник, омега молча осмотрел полки и так же молча закрыл холодильник, словно его просто интересовало содержимое. Эрвин, не скрываясь, с интересом наблюдал за омегой, сидя за стойкой с документами в руках. Он не хотел злорадствовать, но ощутил мрачное удовлетворение, когда выражение омежьего лица стало кислее обычного. Тем не менее, уже на следующий день Эрвин возместил запасы молока, оставляя их на самой видной полке. Если с поведением омеги еще можно было смириться, то вот с запахом…сложнее. Этот чертов запах был повсюду — на полотенцах, на мебели. Смиту казалось, что его одежда иллюзорно пахнет Леви. Альфа понимал, что просто сходит с ума. Откровенно говоря, Аккерман-младший пах сильнее, чем большинство знакомых Эрвину омег; ему было всего шестнадцать, и альфа сомневался, что это нормально. Сначала альфе казалось, что дело в его восприятии Леви. Возможно, он чует его тоньше, чем других, по каким-то химически-естественным причинам. Но, прожив с Леви несколько дней, Эрвин отказался от этой мысли. Большинство омег начинают принимать различные подавители с раннего возраста, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Леви же пах так, словно… Эрвин Смит отчаянно отгонял от себя мысли о физиологии привлекающего его омеги. Да, Леви, несомненно, был привлекательным, но сложно представить это тонкое тело подверженным инстинктам. Сложно и неправильно, потому что это уводило в какие-то другие, откровенно пошлые мысли. Думать о том, что это тело уже пережило течку, а то и не одну… Альфа старательно держал себя в руках, и у него получалось. Он впервые был благодарен своей природной бесчувственности. В первый же день Леви настроил свой ноутбук для учебы. Каждый день он проводил несколько часов в комнате, практически не выходя. Эрвин занимался работой, иногда выезжая в офис или встречаясь с Анди на нейтральной территории. — А Леви ходит куда-нибудь? — спросил как-то Анди, когда они ужинали в торговом центре. — Я ему предлагал пару раз, но он отказался. Кажется, он просто не хочет проводить со мной время за пределами дома, — невесело ответил альфа. В целом, они неплохо прижились вместе, если не считать уборки и курения. Эрвин не мог отнимать у Леви сигареты, не мог ругать или читать нотации. А еще альфе было интересно посмотреть, как далеко может зайти Аккерман-младший в своем импровизированном бунте. Они не мешали друг другу; омега не шумел, не грубил, предпочитая отмалчиваться, и это молчание раздражало, практически сводя с ума. На пятый вечер Смит глубоко задумался и пришел к нехорошим для себя выводам. Еще каких-то пару месяцев назад мысли об этом омеге для него были запретны, он бежал от них, надеясь никогда с Леви больше не столкнуться. Со временем он бы забыл его, это точно. И вот, прошло немного времени, и Эрвин начинает воспринимать Аккермана-младшего, как отдельную единицу. Привлекательную единицу. Как было бы просто, будь Леви не шестнадцать, а двадцать шесть. Или тридцать шесть — Эрвин не страдал предрассудками. Будь Леви старше, у Смита вообще не было бы проблем. Он мог бы даже переступить через мнение Элайджи: в конце концов, это его жизнь, и он должен бороться за свое счастье. Будь Леви старше, на этом этапе Эрвин бы ухлестывал за ним, как только умел. Альфа знал, как преподнести себя правильно; именно это помогало ему укладывать в постель самых строптивых и красивых еще во времена студенчества. Именно так ему достался Анди. Эрвин бы из кожи вылез, потратил все свои деньги, но затащил Леви в постель, где сделал бы все по высшему разряду — так, что омега сам бы не захотел уходить. Но Леви шестнадцать, а Эрвину, не имеющему понятия, как к нему подступиться, тридцать восемь. А еще, кажется, сам Эрвин юному Леви просто не нравился. Альфа не забывал напоминать себе, что это нормально, он и не обязан ему нравиться. Но было все равно как-то обидно, что его чувства останутся невзаимными. Все было прекрасно вплоть до шестого дня их проживания вместе. Тем утром Леви проснулся раньше обычного и даже позавтракал хлопьями на кухне вместе с Эрвином. Смит уже было решил, что омега, наконец, перестанет закрываться в себе и начнет по-человечески общаться. — Как вы думаете, я у вас надолго? — спросил омега, несколькими словами уничтожая настроение Эрвина. Не подав виду, альфа легко улыбнулся: — Соскучился по друзьям? Леви поднял на него холодный взгляд. — Вы издеваетесь надо мной? Эрвин нахмурился. — Нет. Это просто вопрос. С чего ты решил, что я издеваюсь? Омега дернул плечом, поджимая губы. Смит уже знал, что Аккерман-младший поджимает губы, когда раздражается. Только вот раздражался он неизвестно, от чего. — Просто интересно, попаду ли я домой к Рождеству. Отец мне не говорит, я думал, вам известно больше. — Я знаю не больше тебя, Леви, прости. Если тебе здесь некомфортно, мы можем поговорить и найти компромисс. Эрвину казалось, что это хорошая возможность поговорить об уборке, но омега выглядел каким-то подавленным. Грустный подросток помешивал молоко с хлопьями, опустив взгляд. В тарелке все уже превратилось в месиво, к которому ни разу не притронулись. Смиту было жаль Леви. Он хотел помочь ему, но одновременно с этим абсолютно не желал его отпускать. — Дело не в этом, — сказал вдруг Аккерман-младший незнакомым еще Эрвину тоном. — Разве я вам не мешаю? Смит сдержался, чтобы не рассмеяться в лицо этому хорошенькому созданию, перевернувшему кувырком все в жизни Эрвина одним своим существованием. — Как ты можешь мешать мне? — прямо спросил Смит, веселясь. Леви поднял взгляд и ответил: — Вы, кажется, живете с омегой. Разве я не мешаю вам? Блядство. Эрвина как холодной водой окатило. — Откуда ты знаешь? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Заметил таблетки в ванной, а еще в тумбе стоит гель для душа и сладкий шампунь. Вряд ли вы пьете такие таблетки, и вы не пользуетесь таким шампунем, — объяснил омега, приподнимая брови. Эрвину хотелось застонать вслух. Чертов Элайджа Аккерман с его чертовыми генами, так невовремя проявляющимися в его сыне. Леви Аккерман определенно был не глуп, а еще наблюдателен. Если отбросить в сторону ужас, который испытывал сейчас альфа, ему это даже нравилось. Ему нравилось, что Леви не боится говорить то, о чем думает, а еще что он о чем-то вообще думает. Эрвин знал много омег, и далеко не каждый отличался сообразительностью. Гены Элайджи — это очень неплохо. — А ты наблюдательный, Леви. Только мы с ним не живем вместе и даже не встречаемся, — оценив все риски, альфа решил быть предельно честным. — Так что тебе не о чем переживать. Прозвучало двусмысленно, но Эрвину было наплевать. Он отправился на работу со спокойным сердцем. Впервые за неделю он не нервничал, ощущая какое-то умиротворение. Дела шли на лад; прибыль компании, в которой трудился альфа, росла, обещая неплохое вознаграждение к праздникам. Довольный собой, Смит после работы заехал за пиццей, надеясь встретить омегу в хорошем расположении духа. В конце концов, кто откажется от пиццы? Только вот дома никого не было. Телефон Леви лежал на кровати, все остальные вещи были на своих местах. Даже чертовы сигареты лежат на столике. Эрвин в первый же день сказал Леви, чтобы тот не ходил никуда без него, а уж тем более — без телефона. С тяжелым сердцем Смит взял телефон омеги. На экране отобразились пропущенные вызовы от Элайджи и сообщение от какого-то Эрена. Сжав телефон в руке, альфа начал лихорадочно думать. Леви мог выйти подышать, но какого черта? Эрвин не мог позвонить в полицию и сообщить, что пропал шестнадцатилетний гражданин другой страны — это будет ебаный конец всему. Эрвину, Аккерману и его репутации. Позабытая пицца остывала, брошенная у дивана. Эрвин звонил Элайдже. — Где Леви? — сразу спросил друг обеспокоенно. — Почему он не отвечает? — Это ты мне скажи, — прорычал альфа. — У тебя же маячок, посмотри и скажи. — Он у Леви в телефоне. Если телефон не с ним, это бесполезно. Эрвин, Леви не с тобой? — Я пришел домой, а его нет. Телефон у меня. Элайджа помолчал. Молчание это было тяжелым. — Мой отец умер, завтра похороны, — сказал Аккерман вдруг, и Эрвин вздохнул. — Я звонил Леви пару часов назад, рассказал. А потом он перестал отвечать. Эрвин, я не понял. Леви не у тебя? Где он тогда? От стресса голос друга звучал слабо, и сам Элайджа, кажется, плохо соображал. Смит должен был что-то сделать. — Наверное, он вышел в магазин, — сказал он как можно более уверенным тоном. — Он должен был сходить вечером, но, возможно, решил пораньше. Я схожу в ту сторону, потом перезвоню тебе. Ты главное держись, Эл, хорошо? — Д-да, — тихо откликнулся друг, а потом вдруг позвал. — Эй, Эрвин. — Что? — Знаешь, я всегда недооценивал ситуацию со смертью твоего отца. Но теперь я тебя понимаю. Пожалуйста, найди Леви. Если что, звони в полицию. Держи меня в курсе, я постоянно на телефоне. — Без проблем, друг, — сказал Эрвин. Сердце его было разбито и вполне не иллюзорно ныло в груди. Ханджи Бернер: Элайджа, мои соболезнования. Держись, родной. Нанаба: Мысленно я с тобой. Ханджи Бернер: Бедный Леви, он так сильно привязан к деду. Эрвин, ты уж проследи за нашим малышом. Если бы это было так просто.