— Эй, Смит!
Поправив экипировку, Эрвин обернулся на голос — и тут же получил снежным комом в лицо. На мгновение кожу обожгло. Альфа перчаткой стряхнул тающий снег с щеки и осуждающе посмотрел на развеселившегося друга.
— Не буду спрашивать, сколько тебе лет, Элайджа, — нарочито недовольно сказал Эрвин. Чтобы его было слышно, приходилось говорить громче, напрягая связки. — Итак очевидно… Что старость на тебе плохо отражается.
— Зато на тебе не отражается, — беззлобно огрызнулся друг, поправляя очки на глазах. — Зануда.
Элайджа легко оттолкнулся и поехал по склону вниз, оставляя улыбающегося Эрвина позади. Спина друга в красной куртке стремительно удалялась, яркой точкой мелькая на белом снежном полотне среди других людей. Отдыхающих здесь было немного — Ханджи подобрала спокойное, не самое популярное для туристов место. Без особо крутых спусков, зато с небольшим личным блоком, подъемом и относительной свободой от толпы сумасшедших спортсменов.
Гораздо ниже по склону были София и Леви. Эрвин с трудом различал его черную куртку — отличить омежку от остальных помогала высокая София, крутящаяся рядом. Альфа знал, что за детьми приглядывает Моблит, поэтому Смит и старший Аккерман оказались предоставлены сами себе. Элайджа ожидаемо потащил Эрвина наверх, собираясь как следует размять мышцы, окаменевшие от офиса. Смит, который несколько лет не тренировался, с трудом делал первые рискованные движения, но потом приноровился.
Был уже день воскресенья. Все оказалось не так плохо, как ожидал Эрвин, когда узнал о решении Элайджи, что общим выходным быть, и что он обязательно будет на них присутствовать. Конечно, друг не мог просто отпустить сына отдохнуть без семьи. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, Эрвин и не надеялся. Поначалу альфа даже подумывал отказаться, хотя соблазн побыть рядом с сыном Аккермана был велик. Все изменило сообщение Леви, пришедшее вечером пятницы. Было полчетвертого вечера, и Эрвин собирался домой, когда внезапно узнал, что он помилован из черного списка. Дыхание на мгновение сбилось от переполнивших эмоций, стоило увидеть заветное имя.
Леви Аккерман: Вы знали, что отец собирается вывезти нас на выходные?
Эрвин долго думал, что ответить. Он ехал домой, слушал какой-то психологический подкаст и подбирал правильные слова. Казалось бы — простой вопрос требует простого ответа. Только ведь это Леви, который, видимо, решил дать ему второй шанс, а это невероятно ценно. Эрвин боялся вновь напортачить, поэтому ответил честно, решив, что искренность — лучший курс для его с Леви отношений.
Эрвин Смит: Конечно, мы обсуждали это.
Леви Аккерман: Вы ведь тоже собираетесь ехать?
Ебаное блядство. Омега, очевидно, не хотел, чтобы Эрвин ехал, и решил ему на это намекнуть. Даже из черного списка его страницу достал ради этого, кто бы сомневался, ведь Леви — Аккерман и, что бы ни говорил Эрвин, останется прямолинейным Аккерманом навсегда.
Но, собственно, какого черта?
Эрвин Смит: Леви, если ты хочешь провести выходные только с семьей и Ханджи, скажи. Я сам-то не в восторге от этой поездки.
Эрвин никогда не был настолько деликатным с кем-то, но настроение и комфорт Аккермана-младшего сейчас были в приоритете. Что должен думать альфа, несколько дней назад давший подростку знать о своих чувствах, и с того момента с этим подростком больше не общающийся? Реакция Леви хоть и не выдавала отторжения или неприязни, но кто знает, что у омежки на уме.
Откровенно говоря, Эрвин написал так не только потому, что готов был прислушаться к мнению мальчишки. Он знал — это хороший способ добиться от Леви чего-то более явного. Риск, но оправданный. И Смит не ошибся, удовлетворенно читая ответ.
Леви Аккерман: Мне казалось, быть рядом — это значит присутствовать, мистер Смит.
Большего и не нужно было.
Эрвин Смит: Не отойду от тебя ни на шаг :)
Альфа представил, как омега сейчас закатывает глаза, и отложил телефон в сторону, довольный этим коротким разговором. Чуть позже, уже засыпая, Эрвин вспомнил кое-что важное, но почему-то совсем не ощутил волнения или других неприятных эмоций. Том Аккерман, ставший невольным свидетелем чужого общения, ничего не сможет сделать. Мнение Леви — приоритет, если омега хочет видеть Эрвина, он будет его видеть. Кто такой, к черту, Том Аккерман, чтобы препятствовать счастью Эрвина из-за своих устаревших убеждений?
Именно с таким настроем Эрвин Смит ранним утром, в субботу, вышел из дома. Метеорологи не обманули — погода то, что надо: морозно, но приятно.
Эрвин, заметив знакомый внедорожник, пошел к нему, на ходу застегивая куртку.
— Ты не очень-то торопился, — заметил Элайджа, не выглядя при этом недовольным. Друг улыбался, глядя, как Эрвин, проигнорировав багажник, укладывает свою небольшую дорожную сумку назад. Леви, рядом с которым оказалась сумка, поднял прозрачный взгляд и пробормотал:
— Доброе утро… Мистер Смит.
Эрвин улыбнулся, заметив смущение мальчишки.
— Рад тебя видеть, Леви. Как твои дела?
— Хорошо, — ответил подросток, не отводя взгляда. Эрвин коротко посмотрел в серые глаза и отвернулся, чтобы гляделки с сыном лучшего друга не стали неприлично долгими. На секунду воцарилось молчание, а потом Леви внезапно спросил. — А ваши?
Элайджа заинтересованно вскинул брови, оглядываясь на сына. Эрвин чуть нервно улыбнулся, но все-таки ответил:
— Просто прекрасно.
— Если вы закончили обмен любезностями, давайте уже тронемся, — вмешался старший Аккерман. — Сначала заедем за кофе, потом к друзьям. Леви, София заждалась встречи с тобой.
Позади раздался тихий, но обреченный вздох, и Эрвин, развеселившись, улыбнулся, краем глаза замечая, как ухмыляется Элайджа.
Они двинулись. База, выбранная Ханджи, была в четырех часах пути от города, поэтому ехать было решено ранним утром. План совсем простой — забрав Эрвина, Аккерманы подъезжают к району, где живет семья Ханджи. Друзья будут ждать их у выезда на своей машине.
Леви предпочитал слушать музыку, а не разговаривать с ними, но иногда в разговор вклинивался. Говорил же в основном Элайджа, занимающий место за рулем. Эрвин не стал спорить, отстаивая возможность взять свою машину и вести самостоятельно — зачем, если такая прекрасная возможность отдохнуть в компании дорогих сердцу людей сама пришла к нему в руки?
Аккерман, привыкший везде и во всем быть первым, возглавлял их маленькое шествие на внедорожнике. За ними плелась машинка семьи Бернер. Осторожный Моблит иногда замедлялся, образуя между ними отрыв, из-за чего Элайджа несколько раз сдержанно, но явно раздраженно вздыхал и многозначительно мигал фарами. Эрвин готов был поклясться, что во втором автомобиле Моблит точно также вздыхал, нехотя прибавляя скорость.
Элайджа, когда-то саркастически отозвавшийся о музыкальных вкусах своего мужа, врубил тяжелый рок на самой низкой громкости. По скромному мнению Эрвина, под такую музыку можно делать две вещи — убивать и заниматься жестким сексом. Говорить он этого не стал; его мысли занимал кое-кто другой, сидящий позади и молчащий почти всю дорогу.
Эрвин готов был благодарить небеса за то, что Том Аккерман отказался провести выходные со своей семьей. Если раньше Смит недоумевал, зачем лучший друг заставляет по сути сына-подростка таскаться на обеды, ужины, какие-то мероприятия и проводить вместе выходные, то сейчас ему стало очевидно — друг просто делал все возможное, чтобы сын не оставался в одиночестве. Когда Эрвин осознал это, а осознание пришло в тот момент, когда Элайджа с сыном заехали за ним, то теплые чувства к лучшему другу, казалось, вспыхнули с новой силой. Скрытая, но трогательная забота о сыне — это была какая-то новая черта семейного Аккермана, которую Эрвин сумел открыть.
И вот, Леви Аккерман оказался в машине с двумя альфами, для которых был самым дорогим существом на свете. Глупый омежка, конечно, вряд ли подозревал об этом. Уже потом, повзрослев, Леви точно переоценит глубину их к нему чувств — разных, конечно, но истинно сильных.
— Если так пойдет и дальше, мы приедем не к двенадцати, а к часу, — заговорил друг, заметив, что машина позади снова чуть сбросила скорость. — Знаешь, что это значит, Эрвин? Это значит, что целый час моего выходного пройдет зря. Черт…
— И у тебя останется еще два дня.
— Нет, я уеду в воскресенье.
Смит приподнял брови. Он думал, что Аккерманы, как и остальные, будут до понедельника, хотя Элайджа, очевидно, не мог себе позволить такой долгий отдых. Друга было жаль, но Эрвина занимало кое-что другое.
— Леви с Ханджи оставишь? — спросил альфа. — Полагаю, ему нужно дать отдохнуть. Все-таки, общение…
— Может быть, — туманно ответил друг. — Леви, ты как, хочешь остаться с Софией?
— Не уверен, — сдержанно ответил Леви, целое утро смиренно терпящий саркастические замечания отца. Эрвин, заприсутствовав в голосе омежки раздражение, пришел на помощь:
— Не беспокойся, Леви, рядом еще будут Ханджи, Моблит… и я.
Подросток хмыкнул, но ничего не ответил. Когда они остановились на заправке, последней точке для остановки на пути, Аккерман-младший отошел, сославшись на уборную. Элайджа проводил его взглядом и вполголоса сказал:
— Опять курить побежал. Леви странно активный в последнее время, ничего не понимаю.
Черт бы побрал внимательность лучшего друга.
— Тебе бы запретить ему курить, — полушутливо сказал Эрвин, надеясь переложить с себя ответственность за отучение Леви от этой вредной привычки на его отца. — Давай, покажи свой авторитет.
Элайджа вздохнул, качая головой.
— Посмотрел бы я, как Леви признает чей-то авторитет.
Возможно, увидишь, хотелось ответить Эрвину, но он благоразумно промолчал.
В итоге, они опоздали на час, и Аккерман первые минуты даже не пытался притворяться довольным и милым. Ханджи лишь пожала плечами, а Моблит, виновник всего этого, делал вид, что ничего не понимает. База оказалась недалеко от заснеженной горы, но на возвышенности, чтобы не случилось каких-нибудь несчастных случаев по типу схода лавин.
Им провели первичный инструктаж. Показали, где и что находится, как добраться до аварийного выхода, где можно перекусить, где безопасно ходить — поводили по комплексу минут пятнадцать, во время которых немного уставшие с дороги друзья утомленно кивали, слушая инструктора, а после пошли оформляться. Смит прослушал инструктора вполуха; Леви крутился рядом, предпочитая находиться в пространстве между отцом и Эрвином. В черной спортивной курточке, черных теплых брюках и черных ботинках, черноволосый омежка, как всегда, выделялся на фоне кричащих цветов одежды других людей. Откровенно говоря, смотреть на Леви было куда интереснее, чем слушать профессионально отрепетированный рассказ о запасных выходах. Омежка был в шапке на этот раз, не рискнув ходить без нее, показывая свою безусловно красивую голову, при отце.
Они расположились, заняв целый этаж небольшой, но уютной гостиницы. Элайджа, собравшийся покинуть их раньше, самым первым получил свой лыжный комплект и разузнал, где можно покататься на снегоходах. Леви не разделял энтузиазм отца — их с Эрвином комнаты оказались напротив, и Смит, бросивший сумку в номере, наблюдал, как друг уходит.
— Вернусь часа через два, — бросил Элайджа через плечо. — Присмотри за Леви, Смит, пожалуйста. Если решите выйти, помоги ему со снаряжением.
Леви раздраженно закатил глаза на это высказывание; он уже не маленький ребенок, чтобы за ним приглядывать. Элайджа сам это говорил, когда отправлял его в Америку.
— Я и сам разберусь! — сказал мальчишка в след отцу, но тот или не услышал или сделал вид, что не слышит. Леви перевел взгляд на стоящего напротив Эрвина и сразу как-то стушевался. — Мистер Смит…
— Да?..
Леви помолчал; говорить лично ему явно было сложнее, чем писать сообщения. Эрвин поспешил прийти омежке на помощь, хотя и сам чувствовал смущение:
— Хочешь покататься сейчас? Мы не пойдем за твоим отцом к верхней точке, можем быть где-нибудь ниже.
— Я…
Договорить Леви не успел: дверь соседнего номера открылась, и появилась София. Девчонка была готова к выходу, выглядя, как настоящая спортсменка.
— О, дядя Эрвин, вы куда-то собираетесь? — спросила догадливая София, улыбаясь. Смита едва не передернуло от этого
дядя в присутствии Леви, к которому он питал вполне конкретный интерес. Внимание девчонки быстро переключилось на омегу. — И, Леви, мы с папой и мамой собираемся к горе. Пойдете с нами?
Аккерман-младший, вмиг растеряв всякое смущение, равнодушно ответил:
— Я бы хотел еще немного отдохнуть, спасибо. Увидимся позже.
— Я зайду за тобой! — сказала София, что прозвучало как обещание и угроза одновременно.
Бросив на Эрвина короткий, непонятно что значащий взгляд, омега скрылся в своем номере, закрывая дверь. София пожала плечами и с досадой вздохнула.
— А вы, дядя Эрвин? — спросила она уже без былого интереса, и Смит тут же понял, что ее интересовал только ответ Леви. Подростковая влюбленность, ну конечно. — Вы с нами?
— Возможно, чуть позже, — почти повторяя слова омежки, ответил Эрвин, вежливо улыбнувшись, чтобы София не обиделась. Но София не выглядела задетой или обиженной, ей, по сути, было все равно, что ответит альфа.
Номер был тесный, зато с хорошей односпальной кроватью и телевизором, наличие которого Эрвина немало удивило. Кто, черт возьми, смотрит телевизор, приезжая на горнолыжную базу? Вид из окна тоже порадовал и, в целом, Эрвин был доволен началом и продолжением этого дня. Он с друзьями за пределами города, с центром своей Вселенной рядом. Что еще нужно для счастья?
Уже через пару минут после того, как альфа оказался в своем номере, телефон в кармане завибрировал, оповещая о сообщении.
Леви Аккерман: Вы обязаны спасти меня от Софии.
Эрвин Смит: Я готов. Каков план, мистер Аккерман? Уйдем сейчас?
Леви Аккерман: Похоже, у меня нет выбора.
Эрвин Смит: У тебя есть выбор, Леви. Можешь зайти ко мне в номер и прятаться тут. Я тебя не выдам, обещаю.
Альфа надеялся, что это не слишком, и что Леви поймет, что это
шутка . Хотя, он был бы не против, если бы Леви решил прийти к нему и посидеть у него. Что там, Эрвин готов был отдать омежке в распоряжение весь свой номер.
Леви Аккерман: Будет смешно, если мой отец к вам заявится.
Эрвин Смит: Совместное селфи, помнишь? Так что, идем?
Леви Аккерман: Дайте мне десять минут.
Десяти минут было более, чем достаточно, чтобы переодеться и подготовиться. Альфа вышел в коридор, не дожидаясь команды от Леви.
Все таки в этом что-то было: переписываться, находясь в соседних комнатах, как подростки. Леви-то ладно, чего ждать от юного омеги, который явно еще не имел опыта в таких отношениях. Эрвин, взрослый человек, по насмешке судьбы влюбившийся в подростка, играл по его правилам, чтобы не оттолкнуть.
Эрвин постучался к Ханджи и предупредил, что они с Леви уходят уже сейчас. Подруга кивнула со странной улыбкой на лице, о значении которой альфа предпочел не задумываться.
Первым делом отправились брать снаряжение. Все было оплачено заранее, оставалось только выбрать подходящее, и, если с Эрвином проблемы не возникло, то с Леви все оказалось сложнее. Омега не то чтобы капризничал, но то цвет ему не подходит, то нога гуляет в креплении, то еще что-то — они потратили добрых полчаса на поиск подходящих омеге лыж. Эрвин смотрел на Леви и не узнавал его. Мальчишка показывал характер временами, конечно, но такое поведение ему было несвойственно. Уже тогда, когда они вышли с экипировкой и направились в сторону подножия, Эрвин понял вдруг, что Леви, вероятно, просто нервничал. От этого и капризничал.
Встать на лыжи Леви удалось не с первого раза. Эрвин даже взволновался.
— Леви, ты ведь не в первый раз это делаешь? — спросил он, глядя, как омега нажимает ногой на крепление. Аккерман-младший поднял на него тяжелый взгляд. — Я серьезно. Не хотелось бы, чтобы ты получил травму.
— Мы и раньше ездили с отцом в такие места, я… Просто я… Редко катался, — проговорил омега, с раздражением нажимая ногой. Вздохнув, Эрвин опустился на колено и обхватил тонкую щиколотку рукой, помогая Леви закрепить ногу, как следует. Омега послушно поддался, не вырываясь и не говоря ни слова против. Закончив со второй ногой, альфа поднял голову и встретился с мальчишкой взглядом. Прозрачные глаза Леви казались почему-то синими — возможно, из-за белого неба и белого снега вокруг. Леви смотрел на него сверху вниз, и с такого ракурса Эрвин его еще не видел. Нос казался острее, а лицо почему-то уставшим.
— Вот и все, — мягко улыбаясь, сказал Смит. Огладив напоследок тонкую ногу, он поднялся, теперь привычно глядя на Леви сверху вниз. Мальчишка молчал. — Скажи, что ты и сам мог, давай.
— Я и сам… — начавший было свою привычную песню Леви прервался и недовольно воззрился на засмеявшегося альфу. — Не смейтесь надо мной!
Провозившись с креплением и экипировкой, они двинулись в сторону некрутого склона. Верно истолковав объяснение Леви, Эрвин не стал тащить его к вершине или к крутым спускам, где катались в основном те, кто уверенно стоял на лыжах.
Молчание было неожиданно уютным. Они не вспоминали свою последнюю встречу, хотя и не делали вид, что ее не было. По крайней мере, Леви больше не шарахался от альфы и не смотрел волком. Взгляды его были задумчивыми, Эрвин не раз ловил их на себе, заставляя подростка отворачиваться и смотреть на что-то другое.
— Если устанешь, сразу говори, — попросил альфа, глядя, как Леви осторожно делает первые движения. — Леви…
Раздраженно фыркнув, омега с внезапной прытью двинулся вперед. Эрвин, удивленно улыбаясь, смотрел, как тонкая фигурка ловко рассекает снег.
Было странно осознавать, как сильно бы все изменилось, будь они парой. Сейчас они бы не скрывались, могли держаться за руки и вести себя, как обычная парочка. Если, конечно, Леви такое нравится. А еще у них была бы одна комната на двоих. Одна мысль об этом волновала.
Но куда больше волновали изгибы тела в черной одежке. Волновали все сильнее и сильнее, и альфа ничего не мог с этим поделать. Это было естественно. Сколько бы Эрвин ни порицал себя и ни пытался отвлечься на что-нибудь другое, взгляд то и дело оглаживал худощавую фигурку, а фантазия начинала дорисовывать то, чему в реальности не бывать еще как минимум год. Черт, Смит ненавидел свое тело, так остро реагирующее на вполне обычное, не самое аппетитное подростковое. Но ничего не поделаешь: сама суть альфы выбрала его, этого странного омегу. Сдерживать низменные порывы становилось сложнее, Эрвин подозревал, что дело в долгом отсутствии нормального секса. Только вот желания найти кого-то даже на одну ночь не появлялось; зато желание зажать мальчишку где-нибудь в темном углу росло, и это было хуевей некуда.
Долго прокататься не удалось: Леви заметно устал и, хоть не обмолвился об этом ни словом, Эрвин, внимательно наблюдающий за ним, сразу все понял. Обратно в гостиницу пошли другим путем. Сначала сдали лыжи и другую прокатную экипировку, а после зашагали по скрипящему снегу к ступеням, ведущим к зданию на небольшом возвышении.
Альфе хотелось спросить, подумал ли омега над тем, что он сказал ему несколько дней назад. Но он не решался начать эту тему, осознавая, что это может стать большим шагом назад, если Леви не готов или не хочет говорить о таких вещах. У подростка выходные, подросток отдыхает, и Эрвин не позволил себе нарушать его комфорт. Альфа вообще не понимал, какие между ними теперь отношения, это было для него в новинку.
— Если снова нужна будет помощь, зови, — сказал Смит. Леви посмотрел на него. — С Софией, я имею в виду. Но она обидится, если ты продолжишь ее игнорировать.
— Я ее не игнорирую, — заявил мальчишка. — Я просто оттягиваю неизбежное.
— Она хорошая девочка.
— Вам легко говорить. Вы ведь не дружите с ней.
— Да, но я дружу с ее матерью уже больше двадцати лет, — Эрвин не хотел напоминать про разницу в возрасте, это случилось естественно и прозвучало почему-то совершенно нормально.
Шуршал снег. Ступени аккуратным, широким рядом мелькали под ногами. Чтобы не упасть, Смит придерживался рукой за перила, огибающие ступени с внешней стороны. Леви шел следом; его легкие, тихие шаги приятно звучали совсем рядом.
— Знаете, мистер Смит, если бы не вы, то… Нет, стой! — внезапным вскриком оборвался голос мальчишки. Аварийная балка под рукой мерзко треснула, образовав небольшой обрыв, и Эрвин потерял равновесие. В следующую секунду он ощутил, как тонкие пальцы обхватывают его предплечье, помогая удержаться. Худенький подросток принял на себя почти весь его вес, и Смит, едва придя в себя, поспешил сделать шаг назад, туда, где устойчиво. Спасшего его Леви он утянул с собой. Омежка, тяжело дыша и бешено сверкая глазами, прорычал:
— Там нельзя опираться! Нас же предупреждали!
— Правда?
Все, о чем мог думать едва не сломавший ногу, руку или шею альфа — то, как насыщенно пахнет Леви, если прижаться к нему поближе. Они вцепились друг в друга, и Эрвин, все еще схваченный подростком, склонился. Сбившиеся дыхание мальчишки касалось его лица.
— Да!
— Когда?
— На инструктаже, — пояснил мальчишка, яростно выдыхая. Серые глаза расширились. — Вы что, издеваетесь?
Уголки губ сами собой приподнялись в легкой улыбке. Сердце стучало, как заведенное, от адреналина и близости желанного тела. Маленький Леви оказался довольно сильным, а еще ловким и быстрым — замечательные качества, которыми Эрвин, без сомнения, будет восхищаться, как и всем, что есть в этом омеге.
— Ты очень внимательный, Леви, — похвалил Смит. — Я…
Альфа оглянулся. Вероятнее всего, он бы не умер, но травма могла бы быть очень неприятной. Сейчас табличка с надписью «Осторожно, аварийный участок» отчетливо бросалась в глаза. Черт возьми. Смит перевел взгляд на человека, из-за которого становился до смешного рассеянным.
Леви отчего-то не спешил его отпускать, выражение лица оставалось таким же напряженным. Альфе хотелось погладить морщинку на переносице, а после спуститься к щеке. Тонкие обветренные губы, наверняка, мягкие на ощупь, а запах…
Понимая, что теряет голову, Эрвин придвинулся ближе, наблюдая, как в прозрачном взгляде застывает настороженность. Это остудило лучше ледяного душа, и альфа, опомнившись, отстранился, аккуратно придерживая Леви, чтобы тот не поскользнулся после того, как они разъединятся.
— Прости, — попросил альфа.
— За что вы извиняетесь? — спросил хмурый омега. — Вы ничего не сделали.
— Да, но хотел, — честно признал Смит. — Ты… Ты просто очень красивый, Леви.
Серые глаза сощурились.
— Тц, — бросил омежка, отворачиваясь, чтобы поправить перчатку, но именно в этот момент Эрвин Смит окончательно понял — Леви действительно нравятся комплименты. Деланно раздраженный вид и равнодушие не могли скрыть его смущения. Или это Эрвин, наконец, научился читать омежьи эмоции? А еще Леви едва ли не обратился к нему на
ты — невероятный прогресс, пусть и в порыве страха. Альфа, конечно, не стал заострять на этом внимание вслух, чтобы не смущать мальчишку еще больше.
Эрвин тоже отвернулся, делая вид, что смотрит на оборвавшуюся балку. Нужно будет обязательно зайти к администраторам.
Леви так и не увидел улыбки на его лице.
***
Вечером вся компания собралась вместе за ужином. Уставший Элайджа сонно ковырялся вилкой в тарелке, и никто не решался его лишний раз тревожить. София, обиженная сначала на Леви за его исчезновение, обижаться быстро перестала и за столом говорила больше всех, вспоминая, кто и как сегодня отличился, иногда вступая в споры с Моблитом. Шумное семейство Бернер неплохо развлекало раскрасневшихся после улицы и физических нагрузок друзей. Сидели почти кругом: Эрвин, Аккерман, его сын, София, Моблит и Ханджи. В какой-то момент подруга, отпив горячего чая, наклонилась в сторону Эрвина и вполголоса вкрадчиво спросила:
— Ну как, понравилось кататься с Леви?
Эрвин зло посмотрел на нее в ответ, но Ханджи это не смутило. Продолжая улыбаться, она наблюдала, как почти заснувший Элайджа оживляется, услышав имя сына.
— Вы отдельно катались, что ли? — спросил друг. На фоне София продолжала рассказывать о своем спуске, а Леви делал вид, что слушает. — Я думал, вы все вместе…
— Ой, Элайджа, ты сам-то? Убежал от нас, — отмахнулась Ханджи. — Леви не подошел бы спуск, выбранный Софией. Поэтому мы разделились, да, Эрвин?
— А… Да, — подхватил Смит, делая непринужденный вид. — Но Леви быстро учится, он молодец.
— Ну, это же мой сын, — довольно хмыкнул Элайджа. — Иначе и быть не могло.
— Ты скромен, как всегда, — заметил Эрвин, улыбаясь уголками губ. — Но ты прав. Иначе не могло быть.
Телефон в нагрудном кармане завибрировал, и Эрвин достал его, поднося ближе к лицу, как только имя появилось на экране.
Леви Аккерман: Если вы продолжите хвалить меня, совместное селфи не понадобится.
Эрвину показалось или Леви пытался шутить? Альфа кинул взгляд в сторону омежки; тот сидел, держа свой телефон в руке, и со скучающим видом слушал подружку. Ничего в нем не выдавало того, что он только что печатал ему, Эрвину. Печатал, пока они сидели за одним столом.
— Кстати, Эрвин, — внимательный Элайджа кивнул на убранный обратно телефон. — Как твои дела с этой твоей зазнобой?
— Ты это о ком?
— Ты говорил, что у тебя кто-то есть, — напомнил друг, который, конечно, никогда ничего не забывал.
— Так, подождите. Эрвин, у тебя кто-то появился? — заинтересованно влезла в разговор вездесущая Ханджи.
— Да, и Смит не рассказывает подробностей, — поделился Элайджа охотно. — Хотя, судя по тому, что вид у него теперь не такой жалкий, все наладилось. Я прав?
— Да неужели, — проговорила Ханджи совсем непонятным тоном.
— Я не буду обсуждать это, — отрезал Эрвин. — Давайте лучше созвонимся с Нанабой, она же просила.
К облегчению Эрвина, друзья с готовностью переключились на другую тему. Нанаба, весь день славшая им грустные смайлики в чат, показала по видеосвязи небо Парижа и квартиру мужа. Смит был почти счастлив, записывая этот день одним из лучших за последний год.
* * *
Днем в воскресенье все столпились в пункте первой помощи для туристов. Во время одного из спусков Ханджи неловко завалилась набок, не справившись с поворотом, и ушибла ногу. Первым это заметил Элайджа; он же и помог протестующей подруге добраться до пункта, куда быстро стеклась ее семья. Леви держался рядом с обеспокоенной Софией. Как всегда сдержанное выражение лица мальчишки не выдавало никаких эмоций, но Эрвин прямо-таки ощущал его немую поддержку. То, что он не отстранялся, когда девчонка обхватила его руку, что просидел до конца, пока Ханджи не отпустили, говорило о многом. Странное чувство гордости за омежку поселилось в груди. Серьезно, Эрвин не знал, что можно кем-то так восхищаться. Удивляться каждому, казалось бы самому обычному проявлению этого существа. Столько всего светлого было в этом — восхищение, влюбленность, заинтересованность.
Травма оказалась несерьезной, и все вздохнули с облегчением. Напрягать ногу запретили, и Ханджи расстроилась, ведь собиралась пробыть здесь до вечера понедельника.
— Вот так веселье, — пробормотала подруга, усаженная в удобное кресло. — А я планировала завтра еще подняться…
— Тебе лучше отдохнуть, — сказал заботливый Моблит. — Береги себя.
Ситуация омрачилась чуть позже, когда Элайджа заявил, что уезжает. К неприкрытому неудовольствию Ханджи и скрытому раздражению Эрвина, друг сообщил, что Леви он заберет с собой.
— Оставь мальчика, Элайджа, — попросила подруга с таким видом, будто заранее понимала, что это бесполезно. — Дай ему немного повеселиться.
— Мы с тобой точно об одном мальчике говорим? — насмешливо спросил Элайджа, складывая вещи. — Так будет проще, вам не нужно будет его завозить, да и учебу он не пропустит. Скоро экзамены, так ведь, Леви?
Леви пожал плечами. Всем было очевидно, что спросили его чисто для вида, и все давно решено. Эрвин сохранял равнодушный вид, но неприятно было так быстро лишиться общества омеги. Альфа не знал, как будут складываться их отношения после этой поездки, изменится ли хоть что-то в лучшую сторону. Что, если Леви общался с ним, потому что был вынужден? Они ведь находились рядом.
К вечеру Аккерманы отбыли, оставив семью Бернер и Эрвина. Леви даже не посмотрел на Смита напоследок, и это неприятно задело. Просто ушел, вежливо попрощавшись и получив поцелуй в щеку от Ханджи напоследок. Моблит увел заскучавшую Софию кататься, а Ханджи, тяжело вздыхая, осталась в номере.
После отъезда Аккерманов Эрвин не знал, чем себя занять. Идти с явно недолюбливающим его Моблитом к склону не хотелось, а сидеть в своем номере казалось попросту глупым — он и так живет по принципу работа-дом, и на выходных заниматься чем-то подобным, ну это же просто смешно. Поэтому, не придумав ничего лучше, Эрвин решил зайти к Ханджи, надеясь, что та никуда не ушла, временно освободившись от своей семьи. Семья Ханджи Бернер была чудесной, и семьи лучше, пожалуй, Смит еще не встречал. Умница дочка, любящий муж и гениальная мать, которая везде все успевает. Эрвин любил Ханджи; подруга всегда была к нему добра, иногда даже через чур, и Смит ценил это. Он был бы не против провести вечер, болтая с Ханджи, ностальгируя. Да, именно этим он решил заняться.
Кроме того, альфа скучал. Так сильно скучал, что это казалось ненормальным. Мальчишка едва вышел за порог, а его уже не хватало, словно он забрал с собой весь воздух и смысл нахождения Смита здесь.
Перед тем, как выйти из номера, Эрвин глянул в зеркало. Голубоглазый альфа устало смотрел на него в ответ. Смит подумал, что ему повезло, наверное, что он выглядит молодо. А еще подумал, как над ним смеялся бы отец, если бы дожил до этого момента. Хотелось верить, что отец поддержал бы его, понял и не стал осуждать за влюбленность в омежку. Хотя осуждал бы, конечно. Но мама, наверняка, отнеслась бы к Леви с теплотой…
Смит коротко, но громко постучал в комнату подруги. Шаги он услышал за секунду до того, как дверь распахнулась. Ханджи была все в той же мятой одежде, с пучком на голове. Подруга улыбнулась, увидев Эрвина на пороге, и втянула его в номер, слегка ошарашив таким напором.
— Я сама собиралась к тебе зайти, — сказала прихрамывающая подруга, быстро убирая со стола стакан и маленькую бутыль виски из мини-бара. Эрвин удивленно приподнял брови, глядя на это, а Ханджи лишь слегка пьяно всплеснула руками. — Что? Дай мне отдохнуть, не будь занудой… Кстати, будешь?
— Вижу, ты уже отдохнула, — заметил внимательный альфа. — А как же мое больное сердце и все такое? И как же София и Моблит?
— Моблит займет Софию до вечера. Кажется, они собирались в сувенирные лавки, или как это здесь называется? В общем, в магазины. А я имею право расслабиться… Давай, Эрвин, проходи, чего встал, как неродной?
Смит прошел в комнату дальше и сел на единственное свободное место — край застеленной кровати. Стул у стола оказался завален вещами. Ханджи, удовлетворенно кивнув, продолжила:
— Сюда бы еще Эла, как в старые добрые времена…
— А сейчас только мы с тобой старые и добрые, Ханджи, — любезно напомнил Эрвин, улыбнувшись. Подруга вздохнула, обреченно кивнув. — Как твоя нога? Болит?
Ханджи села рядом, аккуратно укладывая пострадавшую ногу на кровать и поправляя скрутившуюся штанину.
— Болит, — ответила подруга. — Но терпимо, ничего серьезного. Просто ушиб, — подруга помолчала, а потом повернулась и, глядя на Смита заблестевшими глазами, ткнула его в плечо пальцем. — Ну что, Леви, да?
Эрвин округлил глаза, удивленный таким внезапным поворотом событий. Не то чтобы от Ханджи нельзя было ожидать чего-то подобного, но все же… Не готов был альфа говорить о своих чувствах. Наговорился уже, хватило на всю оставшуюся жизнь — и встретил в ответ только непонимание и даже насмешку.
Не было сомнений: Ханджи собиралась заглянуть к нему только для того, чтобы поговорить об этом.
— Предположим, — уклончиво ответил альфа. — Это так очевидно, что ли?
— Эрвин, — Ханджи улыбнулась, и стало понятно, что она не осуждает, и от сердца сразу отлегло. — Я знаю тебя много лет. Да, очевидно. И странно, что наш престарелый параноик этого еще не заметил.
Эрвин нервно рассмеялся.
— Лучшая характеристика Элайджи из всех, что я слышал.
— Он заслужил, — припечатала Ханджи безжалостно. Подруга недовольно нахмурилась, потирая больное колено. — Уехал и Леви с собой утащил, а я ведь просила дать малышу отдохнуть от дурдома, в котором он живет.
— Мне кажется, у Леви вполне нормальная жизнь. Лучше, чем у большинства, — справедливости ради заметил Смит. — И семья… Хм. Заботливая.
Подруга смерила альфу долгим, внимательным взглядом.
— Что? — спросил Эрвин.
— Эрвин, насколько ты заинтересован в Леви? — спросила Ханджи вдруг. — Давай в процентах, мне так проще.
Это было смешно, но так похоже на Бернер, что Эрвин ответил абсолютно серьезно:
— Сложно сказать. Мне кажется, что на сто, но я могу ошибаться.
Ханджи нахмурилась, тут же теряя игривый вид.
— Ты ведь ничего не знаешь? Хотя да, действительно…
Эрвин раздраженно фыркнул, разводя руками. Он только-только вернулся в родной город и в круг своих старых друзей, откуда он должен знать, что происходило за много лет его отсутствия? Ведь даже когда все они жили рядом, Эрвин зачастую уходил в себя, и многие события в жизни друзей проходили мимо него. Уж Ханджи-то должна знать, Ханджи, которая провожала и встречала его из рехаба, Ханджи, всегда прикрывающая его и каким-то образом тонко его чувствующая.
— Ох, Эрвин, — Ханджи тяжело вздохнула, и Смит нахмурился. — Я не могу говорить об этом на трезвую голову. Ты сегодня еще куда-то собираешься?
— Нет.
— Отлично, — подруга двинулась к холодильной камере. Открыв ее, Ханджи снова достала убранную ранее бутыль. Уже без церемоний отпив прямо из горла, женщина уселась на кровать рядом с Эрвином. Бутыль, как и все остальные, была в маленьком формате, но и такое сойдет, если речь пойдет о чем-то щекотливом.
— Все не так идеально, как кажется, — начала Ханджи, и Эрвин понимающе хмыкнул. — Я бы не стала это обсуждать, Эрвин, но, раз уж ты и Леви… Черт, не могу даже поверить в это.
— Но ты ведь сама догадалась.
— Да. Просто Леви… Не самый счастливый ребенок. Аккерманы неидеальная семья, хотя идеальных, наверное, не бывает… Даже мы с Моблитом ссоримся…
Ханджи, как всегда, пустилась в пространные объяснения, путаясь и сбиваясь с мысли. Эрвин, вздохнув, тронул плечо подруги, привлекая ее внимание.
— Ханджи, давай ближе к делу. Что такое?
— Раз уж ты заинтересован в Леви, я хочу, чтобы ты знал больше, прежде чем… Ты знаешь, наверное, что у Элайджи проблемы с контролем и доверием? Нанаба пыталась говорить с ним об этом, но без толку. Да и кто мы такие, чтобы учить его жить? Если ему так комфортно…
— Ханджи, еще ближе.
— Ох, я так зла на Элайджу, если честно. София ведь и правда соскучилась по Леви, но нет, нужно забрать его, чтобы сидел дома… А там еще и Том. Он всегда был замкнутым, но все стало хуже с тех пор, как у него случился этот его нервный срыв…
— Так, погоди-ка… Какой к черту срыв?
— Эрвин, это всего лишь слухи, ладно? — подруга понизила голос, почти шепча с таким серьезным выражением лица, что Эрвину стало не по себе. — Не то чтобы я знала все наверняка…
Эрвин не выдержал:
— Говори уже, Ханджи. И, кстати, Том не показался мне сумасшедшим, может быть, только слегка не в себе.
— Вроде как, у Тома была причина… этого, — подруга осторожно постучала пальцем по виску. — Я не говорю, что он сумасшедший, да и кто, блин, поставит ему диагноз? Но мы все его видели, и с ним точно что-то не так. Несколько лет назад все стало хуже, с тех пор Леви почти не улыбается.
Эрвин слушал подругу, хмурясь, и не понимал, к чему она ведет.
— Леви
улыбался?
— Конечно, улыбался. Но потом его родители того, — Ханджи снова аккуратно постучала пальцем по виску. — Элайджа контрол-фрик с детства, ты это прекрасно знаешь. А Том… В общем, не буду ходить вокруг до около. Вроде как Элайджа гулял, — раскололась, наконец, подруга, потупив взгляд. — Гулял так, что у него появился ребенок на стороне. Вроде как, из-за этого все и началось. Но это слухи! Я не знаю точно, правда ли это. Об этом давно никто не распространяется, да и слухи эти не ушли никуда, знают только несколько человек, слава богу. Я никогда не спрашивала Элайджу, и ты не спрашивай, Эрвин, прошу тебя…
Смита как будто ударили под дых. Он откинулся на кровати, ощущая что-то неприятное и отвратительно знакомое. Нечто подобное было с ним, когда скоропостижно скончался отец — мир перевернулся, становясь пустым и чужим. Альфа повернул голову и посмотрел на напряженную подругу.
— Конечно, я не стану ничего спрашивать, — поспешил успокоить ее Эрвин. — Тем более, это всего лишь слухи.
— Да, слухи, — глухо отозвалась Ханджи, делая большой глоток виски. Поморщившись, подруга передала бутыль Эрвину.
— Но спасибо, что просветила.
Ханджи кивнула. Несколько секунд они молчали. Эрвин пытался осмыслить услышанное.
— А ты-то откуда это услышала?
Подруга, помявшись, призналась:
— Нанаба рассказала.
Просто
прекрасно. Эрвин уже читал сплетни об Аккерманах, а теперь еще и это.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, в
каком мире живет Леви. Я желаю ему счастья, — горячо заговорила женщина, дотронувшись до руки альфы, чтобы привлечь внимание. — И, если честно, Эрвин…
Альфа вопросительно приподнял брови, поощряя подругу продолжать. Ханджи помялась, после чего выхватила из его рук виски, сделала несколько глотков и сказала:
— Если честно, я хотела бы, чтобы малыш отделился от этой семьи как можно скорее. Эл хороший отец, самый лучший, но он токсичный. Думаю, ты понимаешь, о чем я. Малыш и шага без надзора сделать не может, а ему ведь скоро восемнадцать… Леви не выглядит счастливым. Это ранит меня, и сильно ранит Эла, но он ничего не может с этим поделать. Леви — единственное, что у него осталось…
Официально.
Пиздец. Эрвин не мог поверить в то, что слышит. Казалось, слух обманывает его, или Ханджи решила пошутить, и сейчас весело завопит, объявляя его наивным идиотом. Но Ханджи не вопила, шли секунды, и становилось все очевиднее, что Эрвину ничего не послышалось. К болезненно сладким чувствам к Леви добавилось еще одно, неприятное — жалость. Альфа не хотел жалеть Леви, то было чувство неправильное, даже какое-то стыдное. К тому же, подросток не выглядел травмированным, только в некоторые моменты… Черт. Чем больше Эрвин об этом думал, тем больше странные порой поступки Леви обретали новый смысл. Пробелы в воспитании, проблемы омеги с социализацией — что, если у всего этого есть причина, катализатор?
Ханджи, заметив, что друг задумался о чем-то своем, подползла ближе и положила голову ему на плечо.
— Ты прости, что я тебе все это сейчас вывалила, — сказала Бернер вдруг, и Эрвин покосился на нее. — У тебя своих забот, наверное, хватает.
— Да какие у меня заботы, — отмахнулся альфа, поправляя темные волосы Ханджи. — Так, ерунда.
У меня нет сумасшедшего мужа и трудного сына-подростка.
— Эрвин…
— Что?
— Ты собираешься рассказать Элайдже? — задала подруга самый болезненный вопрос из возможных. — О Леви.
— Надеюсь, он будет оставаться в неведении как можно дольше. Судя по твоим рассказам, он в проблемах по горло, — Эрвин помолчал, задумавшись. Ханджи выжидательно смотрела на него. — Я расскажу ему, Ханджи, но не сейчас. То, что у нас с Леви сейчас… Все еще непонятно.
Женщина горячо закивала, расслабляясь. Кажется, она уже высказала все самое неприятное. Эрвин был благодарен, что Ханджи подняла эту неловкую тему; ее забота о нем была такой очевидной, и забота о Леви, по сути чужом ей ребенке, раз она решилась на такой разговор. Смит действительно должен был знать это, теперь ему есть, над чем подумать. Даже глупая тоска по омежке немного поутихла, свербя где-то на периферии сознания.
— Я убью тебя, если ты обидишь Леви, — заявила Ханджи вдруг, не отнимая головы от его плеча. — Слышишь, Эрвин?
— Ты напилась, Ханджи, — сказал альфа улыбающейся подруге.
* * *
Сразу после того, как передал Ханджи пришедшему с дочерью Моблиту, Эрвин поспешил к себе. Закрывшись, альфа нервно достал телефон. Разговор с Ханджи несколько дурно на него повлиял, опустив не самое хорошее настроение куда-то на уровень дна Марианской впадины. Прошло несколько часов с того момента, как Аккерманы уехали, и Леви, должно быть, сейчас уже в своей комнате. Один, как всегда. Возможно, он читает что-то на французском, или слушает музыку, или… Или просто лежит на кровати. Черт. Смит не мог думать об этом. Прямо сейчас Леви хотелось обнять, прижать к себе, вдыхая пряный запах.
Доминантная власть, да, Элайджа? Фрик-контрол, окружающий себя людьми, которых знает давно, ведь только им он может доверять. Эрвин почему-то не задумывался об этом так глубоко раньше. Конечно, ведь он так зациклен на самом себе и никогда не интересовался друзьями так, как они интересовались им. Все-таки Смит — плохой друг. Он никогда не уделял достаточного внимания Ханджи, так и не решился в свое время подкатить к Нанабе и не разобрался в сущности человека, считающего его лучшим другом.
Эрвина больше ничего не сдерживало, поэтому он разблокировал телефон и отправил сообщение тому, кого хотел видеть рядом больше всего. Почему-то казалось важным напомнить о себе, дать Леви понять, что он… не один? "Не отойду ни на шаг" — эта фраза внезапно перестала быть смешной, обретя другой смысл.
Эрвин Смит: Я скучаю, Леви. Как доехали домой, все в порядке?
Ответ пришел очень быстро. С замиранием сердца альфа пробежался взглядом по словам.
Леви Аккерман: Да. Я составил список.
Эрвин, нахмурившись, смотрел на экран. У Леви, наконец, появилось фото профиля, и это изображение Эрвин никогда ранее не видел. На фото Леви было лет пятнадцать, но выглядел он серьезным, как всегда, что прибавляло ему несколько лет.
Перестав разглядывать мальчишку, альфа поспешил ответить.
Эрвин Смит: Список?
Леви Аккерман: Список моих вопросов, вы забыли?
Ах, это. Смит, представив, как подросток придумывает вопросы и записывает их в блокнот, не смог сдержать улыбки.
Эрвин Смит: Я жду.
Леви Аккерман: Не здесь, это долго.
Кажется, список был действительно большой. Это внушало надежду и одновременно немного пугало. Эрвин дал себе целую минуту на размышления.
Эрвин Смит: Я понял. Леви, могу я забрать тебя после учебы, например, в четверг?
Ответа пришлось ждать долгих семь минут. Альфа знал это, потому что поглядывал в телефон, отмеряя меняющиеся цифры. Наконец, появился заветный значок письма.
Леви Аккерман: Надеюсь, вы не убьетесь до этого момента, мистер Смит.
Эрвин улыбнулся. Большего и желать не нужно было.
