Когда приходит зима

Проблема была в Нанабе. Вернее, в ее характере — честном и прямолинейном. Подруга не была сплетницей или выдумщицей, и это многое в том, что рассказывала Ханджи, меняло. Эрвин думал об этом; у него было достаточно времени где-то между понедельником и средой. Он вспоминал об этом утром, когда просыпался. Думал, когда отправлял Леви какое-нибудь глупое сообщение с пожеланием хорошего дня или продуктивной учебы. Вспоминал, когда возвращался домой, в тихую квартиру. Не то чтобы он крутил слова пьяной Ханджи в голове постоянно, нет — скорее, он возвращался к ним в моменты спокойствия и отсутствия дел. Кое-что радовало: жалости к Леви он больше не испытывал, благоразумно решив отложить какие-либо выводы до того, как ему все станет известно. Или не станет, ибо кто такой Эрвин, чтобы копаться в грязном белье семьи лучшего друга? Его это задевало лишь косвенно, ведь частью этой семьи был Леви. Во вторник Эрвин узнал о том, что Элайджа летит в Японию вечером в среду, чтобы вести переговоры. Он знал, что друг на короткой ноге со своими японскими партнерами, так что переговоры эти пройдут, скорее всего, за чашечкой саке. А еще он знал, что в случае успешности визита Элайджи его грандиозный план все-таки может воплотиться в жизнь — а это сулит ему, Эрвину, вполне известные проблемы. Утром во вторник на почту пришел документ с поэтапными планами возможного строительства и внедрения японских технологий. От Элайджи пришло сообщение, которое подтвердило опасения Смита. Элайджа: Ознакомься, пожалуйста. Не факт, что это вступит в силу, но будет лучше, если ты будешь знать заранее. И Эрвин ознакомился, впечатлившись масштабами стратегии Элайджи. Друг прислал еще кое-что, и это тоже не особо Эрвину понравилось. Элайджа: Если все выйдет так, как я хочу, то тебе пару месяцев нужно будет быть на объекте. То есть быть не рядом с Леви. А потом был четверг, случившийся как-то внезапно, словно дни недели поменялись местами. Эрвин оказался к нему не готов, и с утра пришел в ужас, глядя на телефон, где отображались дата и день. С Леви договорились в итоге встретиться в шесть вечера в месте, в которое альфа возил Аккермана-младшего ранее. Предложил это сам Леви, и это было его первым полноценным сообщением с воскресенья. На пожелания доброго дня и подобного он обычно не реагировал, хотя сообщения исправно читал. Это было волнительно и приятно, но к четвергу стало волнительно настолько, что становилось не по себе. Смиту было интересно, пройдет ли это? Если да, то когда? Почему он так волнуется, почему буквально робеет перед встречей с подростком? Подумав об этом, он пришел к выводу, что дело в неординарной личности Леви. В молодости Эрвин практически без труда угадывал желания и мысли понравившегося человека, особенно омеги — как правило, все они были однотипными и довольно примитивными. Деньги, подарки, внимание, лесть. Ничего интересного. Леви же… Ну, это был Леви. Неизвестно, что у него на уме, чего он хочет и о чем думает. Смит надеялся, что их встреча что-то прояснит для него, и ему станет понятнее, как действовать в случае с этим мальчишкой. Альфа приехал заранее, оставив машину чуть дальше, за соседним зданием. Вопреки ожиданиям, к шести вечера волнение почти сошло на нет, и Эрвин ощутил уверенность в том, что делает, впервые за долгое время потеряв чувство растерянного ребенка. Поэтому альфа с большим удовольствием прикончил стакан кофе, глядя в широкое окно, где кружил легкий снежок и вечерело. Приятный синий разливался в небе, делая вечер еще уютнее. Леви привез его личный водитель. Эрвин видел, как машина остановилась, открылась дверь, и Леви оказался снаружи. Мальчишка выскочил из автомобиля раньше своего водителя, не заставляя того выходить и открывать ему дверь. Омежка неспешно отошел от машины и поправил широкий шарф, закрывающий его почти до носа. Черные, аккуратно уложенные волосы оставались неприкрытыми, и Эрвин с досадой вздохнул. Если сын Аккермана подхватит какое-нибудь воспаление, он, Смит, будет в этом виноват. Омежка совершенно ни к чему не прислушивался. Машина уехала до того момента, как Леви вошел в помещение. Около дверей, на улице, он остановился, еще раз поправляя шарф, и тогда автомобиль тронулся с места. Эрвин не знал, нарочно ли мальчишка медлил, но получалось у него это ловко. Оказавшись в помещении, Леви развернулся, сразу встречаясь взглядом с прямым взглядом Эрвина. Это был первый раз, когда Леви показался альфе безусловно красивым. Конечно, он и раньше привлекал его, но красота  — совсем другое понятие. Невысокий омежка двинулся в его сторону, изящно переставляя худые, короткие ноги — и был при этом самым совершенным существом на свете. Сердце сладко заныло в груди, когда мальчишка остановился напротив. Эрвин улыбнулся, глядя в серьезные серые глаза. — Леви. Омега приспустил шарф, открывая лицо полностью, и откликнулся: — Мистер Смит. Альфа довольно кивнул. Это привычное приветствие нравилось ему, от него веяло стабильностью в хорошем смысле этого слова. Леви, кажется, волновался; его выдавали резкие движения и нарочито серьезный взгляд. Смит в который раз поразился уровню своего эгоизма — он так много думал о себе и своих переживаниях, что совсем не учел того, что чувствует сам Леви. А ведь Леви был младше и неопытнее. — Я не стал тебе ничего заказывать, — сказал Эрвин, чтобы помочь омежке справиться с нервами. Леви сел, расстегнув куртку по примеру альфы. — Кажется, в прошлый раз от шоколада ты был не в восторге. Если хочешь, можем поехать куда-нибудь еще, прогуляться. Или останемся здесь… — Решим, — серьезно ответил омега, и Эрвин вдруг понял, что их с Леви настроения сегодня сильно различаются. Подросток был явно не в духе. — И я бы не отказался от кофе. Смит удивленно приподнял брови. — Момент, — сказал он, поднимаясь с места. — Что-нибудь еще будешь? — Нет, спасибо. Когда Эрвин вернулся со стаканом свежего горячего кофе, Леви уже был без куртки и шарфа. К оголенной тонкой шее хотелось прикоснуться, ощутить, насколько она теплая. Альфа с трудом отвел от нее взгляд, ловя внимание Леви. Омега, проследивший за его взглядом, улыбнулся уголками губ и принял предложенный стакан, заботливо обернутый толстой бумагой, чтобы он не обжегся. — Как прошла неделя? — спросил Смит, когда молчание затянулось. — Мы о моих уроках говорить будем? — вопросом ответил омега, вскидывая брови. Тем не менее, он сразу продолжил. — Нормально. А как ваша работа? Мой отец вам еще не надоел? Эрвин вздохнул, удостоверяясь, что Леви отчего-то в дурном настроении. Омега в целом выглядел несколько нездорово, что неудивительно, ведь он щеголял без шапки в любую погоду. Смит вдруг подумал, что лучше бы он не звал Леви встретиться на этой неделе, и тут же устыдился этой мысли. Они явно были не в тех отношениях, когда альфа воркует над омегой, даже когда тот воротит нос. Они вообще не были ни в каких отношениях. — Меня все устраивает, — уклончиво ответил Эрвин. — У тебя что-то случилось, Леви? — Нет, все в порядке, — Аккерман-младший дернул плечом, и Эрвин решил не лезть ему в душу. Если захочет, сам расскажет. — А что? — Да, собственно, ничего… Леви помолчал, а потом начал: — На самом деле, мистер Смит… — Да? Леви посмотрел на стакан кофе в своих руках так, словно не знал, что с ним делать. Кофе отчего-то смотрелся попросту неуместно в этих тонких пальцах. — Давайте поедем куда-нибудь еще, — сказал вдруг омега, кидая на Эрвина непонятный взгляд. Альфа немало удивился, услышав это предложение-приказ. С Леви точно что-то было не так. Тем не менее, альфа кивнул, глядя, как омега натягивает куртку. Шарф выпал, и Смит потянулся, чтобы поднять его и передать владельцу. От шарфа одуряюще вкусно пахло — Эрвин почуял это, стоило ему коснуться мудреного вязания. От этого запаха хотелось сбежать. Хмурясь, Эрвин смотрел, как омега укутывается в шарф, оставляя на виду лишь половину лица. Кофе Леви прихватил с собой. Они молча вышли из кафе, и Смит повел омегу к своей машине, припаркованной неподалеку. В альфе росло желание отвезти мальчишку, находящегося в непонятном настроении, домой. Он подумывал даже предложить Леви такой вариант, чтобы не мучить ни его, ни себя. Это было трусливо, и воспользоваться таким вариантом Эрвин бы не хотел. Омега занял соседнее место и поставил кофе в специальный держатель. Эрвин проследил за этими действиями, после чего закрыл дверь со своей стороны. И оказался в аду. Леви пах слишком сильно. Это вернуло Эрвина в тот день, когда они встретились на научной конференции Аккермана. В душном тесном салоне авто этот запах ощущался еще насыщеннее, он ударил по инстинктам, заставляя альфу отшатнуться настолько далеко, насколько возможно. — Леви? — вопрос прозвучал зло. Эрвин не понимал, какого хрена омега вытворяет. Леви что, не чувствует, что происходит с его организмом? Какого черта он гуляет, ощущаясь так, будто вот-вот случится очередная сложная для омеги пора? Аккерман-младший нахмурился, поворачиваясь к нему. Волосы действительно были уложены, кажется, гелем — с такого близкого расстояния Эрвин мог рассмотреть это, а еще темные круги под тяжелыми глазами. — Думаю, мне лучше отвезти тебя домой, — с трудом сдерживаясь от того, чтобы не перейти на рычание, процедил Смит. — Тебе стоило предупредить меня. Мы бы встретились в другое время. Он отвезет его домой лично, и плевать, если их кто-нибудь увидит. Высаживать или отправлять Леви на такси Эрвин бы себе не позволил. Это опасно, а этот глупый омега был слишком дорог ему, чтобы так рисковать. Альфа завел мотор, собираясь исполнить то, что сказал; и он бы сделал это, если бы не тонкие пальцы, скользнувшие по его свободной от руля руке и оставшиеся на ней. Не понимая, что происходит, альфа открыл было рот, чтобы потребовать объяснений, но тут Леви сказал: — Мистер Смит… Мы можем поехать к вам. Слова прозвучали очень тихо, но альфа ощутил их, словно выстрел в голову. Интонация Леви была странной. — Что? — Вы ведь этого хотите, не так ли? Омега смотрел на него, не оставляя сомнений в том, что он имел в виду, и в это мгновение случилось сразу несколько вещей. Во-первых, Эрвин ощутил едкое, отвратительное разочарование. Он смотрел в глаза существу, которого долгое время желал больше всего, которого, кажется, любил, и чувствовал только разрастающийся холод в груди. То, что безрассудно предлагал Леви, ставило его на одну планку с такими омегами, как Элиас. Легкодоступными. Элиас оправдывал свою измену течкой и отсутствием к себе должного внимания, что было неправдой, но заставило Смита относиться к омегам с легким недоверием. Какая-то откровенно злая, но, к счастью, маленькая часть Эрвина хотела прямо сейчас раздвинуть тонкие ноги и уничтожить так легко предложенную невинность, перетащив омежку на задние сидения. Он мог прямо сейчас поиметь вожделенное тело, а после… А что бы он делал после? Уволился и вернулся в Америку, скорее всего, обрывая связи с друзьями навсегда и ставя точку в этой ужасной истории с Леви. Это были отвратительные мысли, отравляющие разум. Эрвин никогда бы так не поступил. Во-вторых, следом за разочарованием появилось стойкое ощущение чего-то неправильного. Эрвин подумал, что Леви мог унаследовать ментальные нарушения своего папы. Это предложение так не вязалось с привычным образом омеги, что Смит не желал бы слышать такое от него вообще. Кем он воспринимал Эрвина? Тупым альфой, готовым запрыгнуть на любого течного омегу? Леви, судя по всему, и не хотел узнавать Смита, он хотел… Нет, уму не постижимо. То, как Леви провел пальцами по его руке, должно было быть кокетливым — только вот у подростка как-то не получалось быть по-омежьи хитро соблазнительным. — Ты… — альфа пытался подобрать слова. Леви решительно смотрел на него, разочаровывая все больше. Эрвину не было так больно даже в те моменты, когда он думал, что между ним и Аккерманом-младшим ничего быть не может. — Нет, Леви. Я отвезу тебя домой. Я этого не слышал, а ты не произносил, договорились? — альфа резко двинул автомобиль с места, зло крутанув руль. Пальцы отцепились от его руки. — И, Леви, я тебе никто и советовать права не имею, но все-таки скажу… Какого, блядь, черта ты предлагаешь такое, по сути, первому встречному? Не делай так больше, если не хочешь попасть в беду. Тебе же семнадцать, черт возьми. Эрвин был уверен: после этого он так и останется Леви никем. Раньше его не волновало, если секс происходил просто, чтобы удовлетворить естественные потребности. Но с Леви… С Леви все было иначе. Смит относился к нему так серьезно, как давно ни к кому не относился. Он хотел знать этого омежку, узнать его до того, как они могут оказаться в одной постели. Он хотел, чтобы омега хотел узнать его в ответ, и чтобы чувства были взаимными. Теперь же Эрвин чувствовал себя отвергнутым самым жестоким образом. Поведись он на нечто подобное — какие отношения ожидали бы их? Никакие, верно. Все это неправильно. Не так должно все быть. — Мистер Смит, — раздалось вдруг привычным тоном. — Все нормально, простите. Не нужно домой. Эрвин был так зол и погружен в свои мысли, что не сразу расслышал, что говорит Леви. — Мистер Смит, — повторил омега, осторожно касаясь напряженной руки альфы. — Остановитесь. Все в порядке, я просто… Я… — Что, Леви? — не собираясь останавливаться и не глядя на подростка, спросил Эрвин. Леви вздохнул. — Я проверял вас. Глупо вышло, простите. — Ты проверял… — Эрвин все-таки решил сделать паузу, аккуратно съезжая на обочину. Когда машина остановилась, альфа, наконец, посмотрел в честное, почему-то довольное омежье лицо. Леви по-прежнему выглядел нездоровым, и он явно не считал себя виноватым. — Какого черта, Леви? Чего ты хотел добиться? — Мне было интересно, согласитесь вы или нет, — ответил омега просто, как само собой разумеющееся. Эрвин молча смотрел на него. — Вы не согласились, и я рад. Альфа тяжело вздохнул, отворачиваясь. Бледное лицо выглядело таким честным, и странные, несвойственные мальчишке нотки пропали из его голоса. — Интересно, что бы ты сделал, если бы я согласился? — спросил Эрвин то, что волновало его больше всего. — Но вы же не согласились. — Да, но если бы? Озадаченно нахмурившись, Леви поковырял пальцем модную потертость на своих джинсах. Эрвин ждал ответа, и тот, наконец, неуверенно прозвучал: — Я бы попросил высадить меня и поехал домой на такси. Святая невинность. Альфа покачал головой, чувствуя, как мерзкое разочарование отпускает его, оставляя место чему-то новому, что приносило облегчение. Он посмотрел в честные глаза омежки, по-прежнему ощущая бурлящую в крови злость. — Леви, ты знаешь, сколько в мире беспринципных подонков? Которые могут воспользоваться ситуацией и?.. Аккерман-младший пожал плечами. — Я обычно так не делаю. Это первый раз, так что не волнуйтесь, мистер Смит. — И последний. — Да. Эрвин Смит отвернулся, не в силах сейчас смотреть на привлекательное для него лицо. Ему потребовалось немного времени, чтобы перестать так сильно злиться. Сначала он даже не понял, почему испытывает такой гнев, хоть и верит, что Леви говорит правду. Но, стоило прислушаться к себе, как сразу стало ясно — дело в задетом самолюбии. Гордость Эрвина требовала отвезти мальчишку домой сейчас же и не контактировать с ним ближайшие несколько дней. Только кто кого накажет, если такое случится? Эрвин совершенно точно был зависим от присутствия омеги в его жизни, а вот сам Леви? Да, самолюбие было задето. Эрвин не затем приехал, чтобы его проверяли или ставили на нем и над его чувствами какие-то сомнительные эксперименты. — Почему вы злитесь? — спросил вдруг мальчишка. — Наверное, мне все-таки лучше отвезти тебя сейчас домой, — ответил альфа, прямо-таки чувствуя, что подросток недоволен. Не то чтобы Эрвина сейчас волновало недовольство Леви. — И ты в таком виде ходишь на учебу? — Да. Но завтра я уже не пойду, — Аккерман-младший пытался привлечь его внимание, придвигаясь ближе. — И домой я сейчас не хочу. Мистер Смит… Эрвин вздохнул. — Знаешь, Леви, мне не это от тебя нужно. Вернее, это тоже, но… Это не главное. И не сейчас. Поэтому я разозлился. Я что, сделал что-то не так? Ты не доверяешь мне? Бога ради. Еще утром Эрвин переживал о встрече, не знал, о чем говорить с Леви и как правильно выстроить их разговор, а сейчас… Сейчас обсуждал с ним секс, невероятно. Просто прекрасно. Хотя мальчишка сам начал это, это была провокация, непонятно на что направленная. — Дело не в этом, мистер Смит, — убедительно сказал омега. Смит, наконец, перевел на него тяжелый взгляд, и подросток отвернулся, глядя теперь в окно. — Неужели вы не понимаете? — Боюсь, что нет, Леви. — Это как раз для того, чтобы я мог доверять. Альфа заинтересованно приподнял брови. Подросток смущенно отводил взгляд, сцепив пальцы в замочек. — Очень странная схема, Леви, — честно признался Смит, тяжело вздыхая. — Но ладно. Будем считать, что ты извинился. — Я не извинялся, я ничего такого не сделал. — Предположим. Омежка резко развернулся, хмуря брови. Несколько секунд они испепеляюще смотрели друг на друга, ничего не говоря. Молчаливая дуэль взглядов закончилась ничьей — оба отвернулись, искренне недовольные друг другом. — Вы говорили, мы можем прогуляться? — заговорил Аккерман-младший, делая первый шаг навстречу. — К тому же, мы так и не поговорили… — Неужели ты действительно готовился? — с сарказмом спросил Эрвин, с ужасом понимая, что злится уже не так сильно. Долго злиться на мальчишку почему-то не получалось, и это было оружие пострашнее простого вожделения. — Да, я готовился, — ответил Леви серьезно, и альфа сдался. Он и правда собирался прогуляться с омежкой, а еще, возможно, сводить его в какой-нибудь ресторан — только вот ресторан плохо вязался с обычным времяпровождением Леви, и это могло бы вызвать ненужные вопросы у Элайджи. Эрвин все еще старался быть осторожным, не желая внести раздор в семью друга раньше времени. Делать было нечего; они поехали в старый парк, где Эрвин гулял еще в юности. Леви молчал, разглядывая сменяющийся за окном пейзаж. Альфа подумал и все-таки решился, понимая, что следующие его слова могут вызвать весьма неоднозначную реакцию: — Я должен тебе кое-что сказать. Леви повернул голову. Выражение лица оставалось равнодушным, но Смит знал, что омежка готов слушать. — Не хочу пугать тебя, но твой отец… В общем, он вроде как следит за твоим передвижением. Через телефон, как я понял. — А, это, — омега усмехнулся. Он достал свой телефон, разблокировал его и открыл какую-то программу. — Я знаю. Вот. Эрвин искренне удивился. Он как-то не думал, что эта слежка может быть по обоюдному согласию. Сын Элайджи казался слишком независимым, слишком своенравным, а тут такое. — Ты знаешь? — Конечно, — омега убрал телефон. — Но спасибо, что сказали. Вы-то откуда знаете? — Твой отец сказал. Я решил рассказать, чтобы ты понял, почему, к примеру, я бы не смог отвезти тебя к себе домой, — проговорил Эрвин, замечая, как тяжелеет взгляд прозрачных глаз. Вдоволь насладившись эффектом, альфа добавил: — Даже если бы захотел. А я не хочу… пока что. — Тц, — раздраженно бросил омега, и Эрвин не смог сдержать легкой улыбки. Сложные эмоции оставляли его, и сразу стало как-то спокойнее. Молчание было уютным; альфа чувствовал что-то странное — только-только он злился, задетое самолюбие требовало мести — и вот, проходит десять минут, и внезапно ощущает себя на шаг ближе к Леви. Странно. Да и омега вполне расслабленно сидел рядом, даже его запах, казалось, успокоился, перестав навязчиво будоражить. — Признайся, Леви, ты это высмотрел в каком-то фильме? — проворчал Эрвин, заворачивая на подъездную к парку дорожку. Остывший кофе альфа выпил по дороге сам, чтобы справиться с нервами. Леви к нему даже не притронулся. Омега ответил, звуча предельно честно: — Нет. Я это сам придумал. Конечно. Эрвин почему-то подумал, что Леви вполне мог придумать такое сам. Детский, слегка неадекватный поступок. Автомобиль остановился, альфа заглушил мотор, и Леви собрался выскочить наружу — но Эрвин не позволил, придержав омегу за предплечье. Подросток озадаченно глянул на него, и Смит обернулся назад, шаря рукой в поисках пакетика. Наконец, искомое нашлось, и альфа протянул пакет мальчишке. — Что это такое? — Леви недоуменно сжимал пакет в руках. — Открой. Омега открыл пакет и вытащил новенькую черную шапку. Бирку предусмотрительно срезали по просьбе Эрвина еще в магазине. Шапка была простой, не самой дорогой и не дизайнерской. Леви поднял нечитаемый взгляд, и Эрвин насмешливо сказал: — Не думал же ты, что будешь гулять без нее? Надеюсь, она тебе нравится, но если даже нет — мне все равно. Надевай и пошли. Можешь выкинуть потом. Новая шапка Леви ожидаемо подошла, хоть и примяла его прическу. Они прошли вглубь разросшегося парка. Голые деревца и припорошенная снегом дорожка освещались фонарями, делая прогулку уютнее. Альфа и омега шли неспеша — на достаточном расстоянии друг от друга, но нога в ногу и настолько близко, чтобы говорить, не повышая голос. Омежий запах преследовал Эрвина, хоть и ощущался снаружи гораздо легче и не так ярко. Смит с содроганием подумал, что это его персональное проклятие. Это он подружился с Элайджей Аккерманом, он познакомился с его семьей и, впоследствии, с сыном. Тем не менее, альфа не чувствовал себя несчастным, наоборот. Снег приятно хрустел под ногами, рядом был невероятно раздражающий, но одновременно делающий его счастливым человек. Эрвин все еще чуть-чуть злился, но, чем дольше он смотрел на молчащего, смотрящего себе под ноги омежку, тем больше понимал его мотивы. Откровенно говоря, это даже немного ужасало. Леви был ребенком. Его поведение просто кричало о детском восприятии этого мира, и самое ужасное — это даже не его вина. Смит вспомнил слова Ханджи, вспомнил странного Тома Аккермана, который должен был проводить с Леви определенные беседы еще несколько лет назад, когда омежка вступал в переходный возраст. Что, если с Аккерманом-младшим никто воспитательных бесед не проводил? Что Леви знал об этом мире, жестоком и холодном? Эрвин вспомнил, как Леви поехал с ним в Рождество в дом его отца. По сути, неизвестно куда. Откуда в Леви к нему такое доверие? Разве что… Эрвин недоверчиво покосился на омегу. У него было так много вопросов к нему, что становилось не по себе. — Итак, — начал альфа. — Итак? — подхватил Леви, оглядываясь на него. — Ты писал, что подготовил какие-то вопросы ко мне, — напомнил Эрвин. — Или это был предлог для твоих экспериментов? Уголки омежьих губ едва заметно дрогнули. Леви вновь достал свой телефон, источник многих бед, и открыл какой-то файл. Альфа удивленно воззрился на это, и омега пожал плечами. — У меня есть вопросы, — сказал он. — Их не так уж много, но… Леви замолчал, нахмурившись. Несколько секунд они шли в полном молчании, слушая, как едва заметно жужжат работающие фонари. — Там что-нибудь серьезное, да? — нервно рассмеялся Эрвин, и Леви поднял взгляд. Выражение его лица стало странным, и Смит подумал, что угадал. — Какой… — Леви помолчал, вчитываясь в текст на экране. Альфа ждал, напряжение ощутимо возросло. Омега снова посмотрел на Эрвина и совершенно серьезно спросил: — Какой у вас любимый цвет? Несколько секунд стояла абсолютная тишина. Эрвин смотрел на подростка, подросток смотрел в ответ, ничего не дрогнуло в его лице — все то же странно-серьезное выражение. Альфа растерялся и ответил, решив поддаться хитрому ребенку: — Белый. Нет, я, конечно, ожидал, что вопросы будут серьезные, но чтобы настолько… Конечно, это была провокация. Леви сегодня был в ударе, раскрываясь с новой, не самой приятной, но интригующей стороны. Эрвин поклялся себе как-нибудь отомстить этому ребенку, застав того врасплох. — Я их не записывал, — признался омега, закрывая файл и прекращая свое маленькое представление. — Но я много думал… После того, что вы сказали в прошлый раз, и после выходных. Начало уже неплохое. Радовало, что омега думал над его словами, а не просто размышлял, как подловить его на чем-нибудь пикантном. — Я хотел спросить… — омега замялся, отчего-то раздражаясь. Эрвин терпеливо ждал, волнуясь. — Вы расскажете моему отцу о том… что чувствуете ко мне? Прозвучавший вопрос ввел Смита в замешательство. Он ожидал многого, на самом деле, но не был готов к чему-то подобному. Почему-то ожидались вопросы в духе есть ли у вас дети, хотя Леви это уже спрашивал. Эрвин нахмурился: — Ты хочешь этого? — Наверное, — внезапно признался омега, заставляя Смита очень удивиться. — Почему, Леви? Ты не подумай, я не то чтобы против… Просто ты сам согласился, что лучше, если наше общение будет в тайне. — Просто, если я нравлюсь вам очень сильно… Разве так не будет правильно? Откровенно говоря, в словах Леви присутствовала простая логика. Эрвин вздохнул и решил отвечать, как есть, напоминая себе, что искренность — самый верный курс для их отношений. — Я бы хотел рассказать все Элайдже, — начал альфа, осторожно подбирая слова. — Это было бы правильно, ты верно заметил. К тому же, мы не можем вечно… Ходить по паркам. Хотя мне лично это нравится, если честно, — Эрвин невесело усмехнулся. — Чувствую себя лет на двадцать моложе. Но не суть. Я поговорю с Элайджей, Леви, когда ты определишься, чего ты хочешь. Мне важно быть уверенным в том, что мои желания взаимны, понимаешь? Иначе какой в этом смысл. Я просто потеряю все, не получая ничего взамен. — А взамен вы хотите меня? — прямо спросил омежка, попадая точно в цель. Эрвин даже восхитился этим вопросом. — Разумеется. Леви кивнул, погружаясь в какие-то свои мысли. Лицо его стало задумчивым, а взгляд пустым. Эрвин, наблюдая за этими переменами, продолжил: — Ты так же должен понимать, Леви, что твой отец, скорее всего, не будет рад нашему… общению. Его благословение я вряд ли получу. Это значит, что твое передвижение, вероятно, будут ограничивать, а твои переписки проверять. — Я давно вступил в возраст согласия, — справедливо заметил Аккерман-младший. — А через год стану полностью совершеннолетним. Ох, если бы этот возраст согласия не будоражил Эрвина так сильно. Леви не стоило лишний раз напоминать об этом. — Да. Но у тебя впереди еще год, и я не хочу, чтобы он был испорчен. Тем более, из-за меня. — Я понял, — омега, кажется, немного расстроился, но Смит не мог никак его утешить. Он просто сказал суровую правду. Он не будет говорить с Элайджей, пока не будет уверен, что Леви тоже хочет быть с ним. Иначе все будет зря — он потеряет работу, доверие друзей и снова раскрошит свою жизнь на мелкие кусочки. Эрвин от этого устал. — Давай договоримся так: если ты поймешь, что я нравлюсь тебе, по-настоящему нравлюсь, Леви, скажи мне об этом. Я поговорю с твоим отцом. Если я сделаю это сейчас, это будет выглядеть очень неоднозначно. Даже если у нас ничего не получится, что ж… Будет лучше, если это не будет тайной. И у тебя, и у меня есть время. — Хорошо. — Что еще ты хотел узнать? Они пошли на второй круг, огибая уже знакомую ель. В парке практически никого не было, на пути встречались редкие парочки и несколько подростков. Леви, к облегчению Эрвина, ни с кем не поздоровался. — Вы когда-нибудь были женаты? — второй вопрос оказался полегче первого. Поразмышляв секунду, Эрвин ответил: — Нет. Это была полуправда. Он не был женат, но был помолвлен. Вспоминать об этом не хотелось, не хотелось вспоминать о своем вселенском разочаровании и кольце, выброшенном в порыве ярости в озеро. Леви все равно никогда не узнает об Элиасе. Эрвин предпочел бы, чтобы Аккерман-младший не знал о его прошлой личной жизни вообще. — Почему? — Странный вопрос, Леви. Просто так получилось. Давай дальше по списку. — Почему вы решили работать на моего отца? Смит бросил на омегу удивленный взгляд. Он до сих пор не понимал, почему Леви это так волнует. — Потому что это — отличная перспектива. Потому что твой отец — мой лучший друг. Причин достаточно много, Леви. Альфа решил умолчать, что омежка — одна из этих причин, решив, что тому знать это совершенно необязательно, откровенно лишняя информация, да. Эрвин открылся так, что стал уязвим; невероятный риск для него, не свойственный его закрытой, безэмоциональной личности. — Вы боитесь моего отца? — Нет. — Сколько лет вы курите? — Больше пятнадцати, точно не скажу. По примеру твоего отца, между прочим. Откровенно говоря, эти расспросы напоминали какое-то сватовство. Таких вопросов можно ожидать от строгого отца, решающего, подходит ли избранник его отпрыску. Эрвина даже забавляло это, но он не терял бдительности, ожидая от Леви еще чего-нибудь неприятного или неловкого. — Я действительно нравлюсь вам? Глупый ребенок почему-то отчаянно сомневался в себе. Смит не понимал, почему чувства вызывают в Леви такое удивление. Эрвин вздохнул: — После происшествия в машине я уже не так в этом уверен. Ты меня здорово напугал. Мальчишка поджал губы. Маленькое бледное лицо приобрело странное выражение, и Леви поспешно отвернулся, не позволяя себя разглядывать. — Я шучу, Леви, — поспешно добавил Эрвин, пока омежка снова не впал в стадию подросткового отрицания. — Но больше никогда так не делай. — Он нравится вам. — Что? — Мой запах. Я вижу. — Это нормально, разве нет? Ты нравишься мне, мне нравится твой запах и то, как ты выглядишь. Одно от другого не отделишь. — Вы всегда реагировали на него, — продолжал бессовестный ребенок, решивший довести его до сердечного приступа от нарастающей неловкости. — Еще с того дня, как я прилетел к вам… Я видел, как вы принюхиваетесь ко мне. — Отлично, теперь, когда мы выяснили, что я извращенец, надеюсь, ты доволен, — с сарказмом проговорил уязвленный почему-то альфа. — Понятно теперь, почему ты от меня на ночь закрывался. Леви повернул хорошенькую голову, выглядя довольным состоянием альфы. Маленькое существо, прекрасно знающее, какое воздействие имеет на него, Эрвина, игралось, но игры эти были невинными и даже какими-то наивными. Смит позволял омеге делать это, пока позволял. Потом, когда Леви подрастет, Эрвин отыграется на нем за все его выкрутасы. В хорошем смысле, конечно, и если они будут вместе. — Жду не дождусь, Леви, когда смогу зачитать тебе свой список с вопросами, — Эрвин все еще ощущал себя уязвленным. — Это все? — Не совсем. Этот день когда-нибудь закончится? Эрвин интуитивно догадывался, что Леви по большей части интересовал только первый, самый тяжелый в моральном плане вопрос про его отца. Все остальное омега явно либо придумывал на ходу, либо не особо интересовался тем, что спрашивал. Сколько лет Эрвин курит, серьезно? Альфа понял бы этот вопрос, будь Леви в два раза старше и рассматривая он при этом Смита возможным отцом своих детей. Но Леви семнадцать, и он привлекательный, но глупый ребенок — сегодня он это еще раз доказал. — Я не хочу, чтобы вы общались с тем омегой, — сказал, наконец, Леви Аккерман, и вот тут Эрвин остановился. В буквальном смысле. — Вы говорите, он ваш друг, но… — Он действительно мой друг и дорогой мне человек, — серьезно сказал Эрвин, теряя всякую браваду. — Почему ты этого хочешь? — Я просто хочу так. — Извини, Леви, но нет. — Нет? — переспросил подросток так, словно не ожидал такого ответа. — Нет. Я не перестану с ним общаться, по крайней мере, из-за твоего каприза. — Это не каприз, — упрямо заявил омежка, смотря ему в глаза. — Просто… Если я нравлюсь вам, прекратите это. Это что, так сложно? — Шантаж не поможет, Леви. Зачем все это? Вы в совершенно разных категориях. Он никогда не получит от меня того, что можешь получить ты. Если, конечно, захочешь. Эрвин развернулся и снова зашагал, ощущая себя как-то странно. Леви, помедлив, последовал за ним. — Чем, черт возьми, он тебя так задел, Леви? — не выдержав, все-таки спросил альфа, слыша, как легкие шаги раздаются чуть позади. Мальчишка, похоже, обиделся. — Скажи мне. Правда интересно. Подросток не ответил, и тогда Эрвину пришлось остановиться. Леви пришлось поднять голову и посмотреть на него. Серые глаза казались пустыми. Такой знакомый тяжелый взгляд Элайджи Аккермана. Эрвин вопросительно вскинул брови, ожидая хоть какого-то ответа. — Ничем, — бросил омега, и Смит окончательно удостоверился в омежьей обиде. — Давайте пойдем дальше, мистер Смит. И они пошли. Эрвин не хотел верить, что дело в банальной ревности. Это вообще казалось чем-то за гранью фантастики. Мало того, что это было беспочвенно и попросту глупо, так ведь и Леви-то… С чего вдруг он бы стал ревновать? Невольно вспомнилась некрасивая сцена в забегаловке, когда два омеги схлестнулись в неравном словесном поединке. Возможно, дело в задетой гордости Аккермана-младшего? Если это попытка отомстить Анди, то она какая-то странная. — Леви, — позвал Эрвин, когда молчание затянулось, а они подошли к знакомой ели в третий раз. — А как ты себя чувствуешь? Прости, что не спросил сразу. Все в порядке? Было очень неловко спрашивать такое у омеги, которого откровенно хочешь. Но мальчишка действительно выглядел нездоровым, словно в преддверии лихорадки — что было не так далеко от правды. А Эрвин таскал его по парку, безмозглый эгоистичный альфа. — Я хорошо себя контролирую, — внезапно ощетинился Леви, бросая на него колючий взгляд. — Все нормально. Я говорил, что уже завтра никуда не выйду. — Тогда хорошо, что мы встретились сегодня, — примирительно сказал альфа. — Мне, вероятно, скоро нужно будет уехать на месяц или два. Леви ничего не сказал, но Эрвин и не ждал от него пожеланий хорошей дороги или продуктивной работы. Не ждал, что омега будет скучать без него. Или по нему. Автомобильный инцидент почти позабылся. — И еще я хотел бы, чтобы вы не работали на моего отца, — как-то устало сообщил омега. — Это последнее, мистер Смит. — Если я расскажу Элайдже о моем отношении к тебе… Что ж, мечты сбываются, — попытался пошутить Эрвин, что вышло неловко. — Но я не сильно расстроюсь, если получу кое-что взамен. — Это тоже шантаж, мистер Смит, и он тоже не сработает. — Я знаю, — вздохнул альфа. — А жаль. Получив еще один неприятный взгляд, Эрвин легко улыбнулся, глядя в бледное лицо. Невзрачные глаза, тонкие губы — казалось, что в нем особенного? Шарф Леви опустил, и теперь он плотным коконом облегал его под острым подбородком. Когда они оказались у ели в четвертый раз, Эрвин решил, что хватит морозить ребенка. Было странно думать о Леви, как о ребенке, и не испытывать при этом стыда. Ханджи называла сына Элайджи солнышком и малышом. Малыш. Если бы Эрвин смог произнести это в отношении Леви, он бы точно покраснел, и плевать, что он давно разучился это делать. — Я все же отвезу тебя домой, Леви, — то ли предложил, то ли поставил перед фактом Эрвин. — Тебе ведь больше никуда не нужно? Леви помолчал немного, а затем обыденно ответил: — Нет, мои уроки на сегодня закончились. Одна эта фраза говорила о том, что Леви, по сути, некуда пойти. Эрвин понял вдруг, почему все его слова раньше о времени и прогулках с друзьями омежка воспринимал, как издевательства. При этом Аккерман-младший не был похож на откровенного социопата и травмированным семьей ребенком не выглядел. Эрвин планировал еще присмотреться к нему поближе — ведь это важно, знать, с какими демонами ему, возможно, предстоит бороться. — Только сначала я хочу покурить, — заявил омега, выдавая одного из своих демонов. — И не нужно меня поучать, мистер Смит. Я, блин, в вашей шапке. — Даже и не думал! — легко соврал альфа, примирительно поднимая ладони. Оставить Леви пришлось за несколько десятков метров от ворот дома его семьи. Мальчишка сам попросил об этом, и Эрвин оценил его благоразумие и то, что Леви уважает его позицию — никакого раскрытия, пока их отношения не обрели какого-либо обоим ясного курса. Эрвин смотрел, как Леви уходит. В свете фар омега выглядел особенно хрупким, даже болезненно худым. Альфа невольно вспомнил Тома Аккермана, и это его обеспокоило. Альфа не уезжал, пока Леви совсем не скрылся из виду. Как они и договаривались, омега написал ему, и только тогда уставший Эрвин Смит отправился к себе домой, созвонившись с пострадавшей на выходных Ханджи, чтобы скоротать время и выслушать ее жалобы на то, сколько всего из-за больной ноги она не успевает. Сообщение от Леви было сухим. Леви Аккерман: Я на месте. Этой ночью Эрвин засыпал с улыбкой, довольный почему-то, что его шапку Леви за весь вечер так и не снял.