* * *
Эрвин никому не рассказывает о происходящем, даже Ханджи. Подруга, возможно, могла бы дать дельный совет, будь она в курсе ситуации, но что-то останавливает альфу от того, чтобы позвонить или написать ей. Не хватало еще портить настроение другим и взваливать на друзей свои проблемы. Странное чувство смирения не проходит, и Эрвин не знает, нормально это или нет. Его почему-то тянет поговорить с Элайджей и признаться во всем, но сейчас это было бы опрометчиво. Леви не сказал ему ничего толкового, а Эрвину очень хочется услышать от омеги, что он ему нужен. Звучит, как сентиментальное дерьмо, но он ничего не может с собой поделать. Возможно, на него так влияют возраст и одиночество. Возможно, влюбленность. Рабочий день пролетает, как в тумане, с другом альфа больше не сталкивается, что к лучшему. Смит хочет уважать мнение и желания Тома и меньшее, что он может сделать — это ограничить свое присутствие на его глазах. Хотя бы не вторгаться на его территорию, в его дом. Однажды я пытался сбежать из дома. Черт, эти слова то и дело всплывают у Эрвина в голове. У него нет весомой причины, чтобы уйти с вечеринки, едва появившись. Такой причины, которая не заденет его лучшего друга. Времени на подумать очень мало — буквально сутки, но его никто не отвлекает. Он один в своей тихой холостяцкой квартире. Телефон звонит, когда Эрвин принимает душ. Звонит достаточно долго; альфа чертыхается, выключает воду и идет искать брошенный среди вещей гаджет, размышляя, кому он так срочно понадобился. Это Леви, и, откровенно говоря, в первую секунду это сбивает с толку. Альфа тут же напрягается, глядя на имя. Возможно, у Леви снова что-то случилось. Возможно, из-за Эрвина, который решил, что поговорить с Томом — хорошая идея. Уже шесть вечера, значит Леви должен быть дома. Наспех вытираясь полотенцем, Эрвин принимает звонок. — Привет, Леви. Омега молчит несколько секунд, и альфа успевает подумать, что звонок сорвался. Он отнимает телефон от уха и смотрит на влажный экран, где мелькают секунды. Затем Леви, наконец, говорит: — Вы долго не отвечали. Это звучит, как претензия; голос у омежки недовольный. Тон кажется таким привычным, что Эрвин невольно улыбается. — Прости, я был… занят. У тебя все хорошо? — Да. Чем вы так заняты? — спрашивает Леви, и Смит понимает вдруг, что омега впервые интересуется его досугом. Это немного волнительно, но странно, потому что вопрос поставлен достаточно жестко. — Я не вовремя позвонил? — Если бы я знал, что ты позвонишь, я бы не отпускал телефон ни на секунду, Леви, — это шутка, конечно, но с долей стыдной правды. — Вы сказали, чтобы я звонил, когда захочу. — Да, — Эрвин улыбается, перебрасывая мокрое полотенце через плечо, чтобы не мешалось. Откровенно говоря, он не ожидал, что Леви захочет позвонить ему так скоро. Слышать его голос приятно, это, пожалуй, лучшая часть этого непростого дня. — Как прошел твой день? Альфа специально обходит тему семьи стороной, чтобы омеге не было некомфортно. Леви, кажется, что-то листает. Шуршание страниц доносится по линии, и Эрвин предполагает, что омега читает или делает какое-то задание. Видимо, оно было достаточно скучным, чтобы Леви захотелось поговорить. — После учебы пришлось готовить украшения, — рассказывает Леви. Представлять омегу надувающим шары или вырезающим какие-нибудь фигурки по заказу Нанабы достаточно забавно. — На завтра. Кажется, для моего отца это больше не секрет. Кстати, он… — мальчишка запинается, и Эрвин на расстоянии чувствует, что именно его волнует. Леви осторожно продолжает: — Он говорил с вами? Обо мне? Какая же это все-таки больная тема. Складывается ощущение, что настроение Леви немного изменилось; его голос звучит иначе, даже интонация вернулась та, что в начале их знакомства сбивала Эрвина с толку — равнодушно-холодная. Кажется, подросток пришел в себя и уже не так сильно расстроен, как во вторник. — Нет, не говорил. Все в порядке, Леви, не переживай из-за этого, ладно? — просит Эрвин, чувствуя потребность успокоить дорогое сердцу существо. — Потом с тобой поговорим об этом, лично. Я сам еще не до конца во всем разобрался, но тебе переживать не о чем. Омега молчит несколько секунд. Эрвин слушает его тихое дыхание, от него мурашки бегут по коже; а после страница в очередной раз переворачивается, и Леви говорит: — Вы приезжали к нам сегодня? Откуда ты знаешь, черт возьми? Эрвин старается звучать не слишком удивленно такой осведомленностью: — Ты говорил с Томом? — Нет, — альфа прямо-таки ощутил, как Леви раздраженно закатил глаза. — Мы не разговариваем больше, не хочу о нем говорить. Так вы приезжали? Зачем? — Это по делам Нанабы, для вечеринки… Неважно. Откуда ты знаешь? Шуршание. Заинтригованный разговором Эрвин понимает вдруг, что до сих пор не одет, и идет искать сменную одежду, пока омега тянет с ответом. Когда Леви заговаривает вновь, словно сжалившись над ним, его слова заставляют сердце альфы сделать кульбит: — Ваш запах довольно… тяжелый. Его легко заметить. Эрвин не понимает, почему это звучит так приятно и волнующе. Простые, по сути, слова, даже не комплимент. Ему редко делали комплименты по этой части физиологии. Запах — вещь довольно интимная, поэтому он почти не обсуждал подобное с друзьями. Даже с любовниками эта тема как-то редко затрагивалась, хотя можно было сыпать комплиментами притягательному аромату; но зачем просто обсуждать, если естественный запах определенного человека и так побуждает привязываться к нему и вожделеть? — Интересное определение, — признает Эрвин, чтобы заполнить тишину. Леви хмыкает. — Это… Тебе нравится? — Что? — То, что он тяжелый, — черт, вот это уже звучит по-настоящему странно и двусмысленно. Эрвин понимает это сразу же, как только слова покинули его болтливый рот, но ничего не может поделать. Леви молчит, и альфа поспешно продолжает, надеясь, что омежка не бросит трубку: — Ты можешь не отвечать, прости. Я сказал глупость, — омега по-прежнему ничего не говорит, и Смит начинает нервничать. — Леви, ты… — Я отвечу, если сначала ответите вы, — серьезно говорит мальчишка, и Эрвин весь обращается в слух. — Только честно. И как ему отказать? Альфа колеблется секунду, прежде чем выдохнуть: — Идет. Что тебя интересует? Это опасно, ведь подросток может спросить что угодно. У него отлично работает фантазия в этом направлении, Эрвин успел убедиться. Тем более, альфа не забывал о крупной ссоре подростка с родителем, в пылу которой этот самый родитель мог наговорить про Эрвина невесть что. Половина, наверняка, была правдой. Эрвин совершил много ошибок и объективно был не лучшей парой для молоденького омежки. — Я хотел спросить… — неуверенно начинает подросток, но тут же альфа слышит громкий стук поверх тихого шуршания страниц. — Блядь, — выдает Леви так резко, что Эрвин слегка опешил от такого поворота. — Это, кажется, дядя. — Дядя? — глупо переспрашивает Смит, не понимая, что происходит. — Дядя Кенни, — объясняет мальчишка раздраженно. — Он приехал сегодня. Какой неожиданный визит. Не сказать, что приятный сюрприз. Эрвин сомневается, что Нанаба в курсе. Вероятно, это немного расстроит ее, потому что ей присущ перфекционизм, и она заранее все детально распланировала. Новый элемент, тем более в лице Кенни, с трудом впишется в ее идеальное представление вечеринки. Всем близким друзьям известно, что братья не очень-то ладят с самого детства. — Мне нужно идти, — поспешно говорит Леви. Шум на фоне продолжается, теперь Эрвин понимает, что в дверь комнаты подростка стучат. — Вы же придете завтра? Эрвин хочет и одновременно не хочет приходить. Эти противоречивые чувства, каждое из которых имеет свое основание, борются в нем, пока одно не перевешивает другое. Альфа позволяет себе подумать пару секунд, прежде чем ответить: — Да, конечно. Откровенно говоря, Эрвин предпочел бы видеть Леви уже сейчас. Эти черные волосы, бледное лицо с острыми чертами, тонкие ноги, такую трогательную фигурку. Конечно, он оставляет свои желания при себе, не озвучивая. От этих мыслей в голову лезут непрошенные образы, сладкие и болезненные. Леви рядом, в его квартире. Леви читает книгу на французском, расположившись на широком подоконнике. Леви убирается на его полупустой кухне. Смешно, потому что кухня давно не используется по назначению, а потому остается до ненормального чистой и без всяких уборок. — До свидания, — прощается Леви, не подозревающий о мыслях, одолевающих притихшего собеседника. — Мистер Смит. — Хорошего вечера, Леви. Омега отключается, прерывая раздражающий слух шум. Эрвин остается наедине с собой, одетый, наконец, в домашние брюки и футболку. Он не может определиться: рад тому, что Леви не смог задать свой вопрос, или нет. Они с Леви знакомы с прошлого августа — это меньше года. Если подумать, всего десять месяцев, и это даже немного пугает. Десять месяцев, и альфа готов на коленях ползти за взбалмошным подростком, готов разорвать отношения с самыми близкими людьми. Как быстро он сломался… Или это любовь, ранящая в сердце и заставляющая смотреть на мир другими глазами? Почему-то впервые за долгое время Эрвина царапает обращение подростка. Мистер Смит ощущается иначе, чем прежде, и Эрвин даже не знает, в чем дело. Возможно, в уровне их общения — это странно, слишком официально и отстраненно, если Леви тянется к нему навстречу. Альфе интересно, как будет звучать его имя из тонких омежьих губ. Вздохнув, Эрвин открывает чат, посвященный вечеринке. Эрвин Смит: Нанаба, должен сообщить, что к Элайдже приехал его брат. Возможно, завтра он будет присутствовать. Добавляй плюс одного гостя. Подруга откликается быстро, и ответ ее полон эмоций. Нанаба: Что?! Какого хрена. Ты уверен? Эрвин Смит: Абсолютно. Ханджи Бернер: Он не самый приятный тип, но что такого-то? Нанаба: Такое, Ханджи, что Элайджа теперь взбесится. Он всегда бесится, когда Кенни появляется на горизонте. А я не для этого перед Элом всю неделю прыгала. Все старания насмарку. Эрвин, а ты откуда узнал? Эл ничего не упоминал про это. Ебаное блядство. Надеясь, что неловкая ложь не раскроется, альфа печатает. Эрвин Смит: Он сказал мне. Нанаба: Что ж, спасибо, что сообщил. И спасибо за помощь ❤️ Эрвин Смит: ❤️* * *
Дочь Ханджи задерживается на одном из своих многочисленных внеклассных кружков. — Скорее, солнышко, — вслух просит Ханджи, глядя, как София долго прощается с друзьями. София, конечно, не услышала, потому что ее мать все это время находилась в машине Эрвина, который вызвался подвезти их на вечеринку Нанабы. — Уже почти семь. — Я сказал Нанабе, что мы немного опоздаем. София, наконец, присоединяется к ним. Девчонка одета нарядно, она в хорошем настроении и начинает рассказывать, как прошел ее день, еще до того, как успевает пристегнуться. В лучшем случае ехать им до дома Аккерманов полчаса — если не считать возможные пробки и другие непредвиденные обстоятельства. Смит не хочет думать в таком направлении, но мысли все равно возвращаются к нему. Неизвестно, сколько таких встреч ему осталось. Встреч, где никто никого еще не обвиняет, где все относятся друг к другу с теплотой. И к Эрвину тоже. Особенно к Эрвину. Несправедливым было бы не заметить, что как Ханджи, так и Нанаба — и даже Элайджа — Эрвина всегда выделяли. Они всегда были более добры к нему, чем он к ним. Из-за своего эгоизма, из-за зацикленности на себе и своих чувствах он недостаточно ценил время, что провел рядом с этими людьми. Нужно было больше общаться, больше узнавать. Странно, но он так легко окунулся в старую дружбу после нескольких лет почти полного молчания с обеих сторон. Просто принял, как должное, и только после последнего разговора с Леви понял вдруг, как недооценивал душевную щедрость друзей. После того, как все будет раскрыто, таких встреч не будет — Эрвин был практически уверен в этом. Его может поддержать только Ханджи. Нанаба, скорее всего, будет на стороне Элайджи. Если Леви ответит ему… взаимностью, Эрвин не сможет находиться в компании друзей, как прежде, легко и непринужденно. А если не ответит… В любом случае, все не будет прежним. — Ты молчаливый, Эрвин, — замечает Ханджи, когда ехать остается недолго. — Какой-то задумчивый. Все в порядке? И вот что он должен на это сказать? Альфа вздохнул и ответил: — Да, просто устал. Не обращай внимания. Первое, что подмечает альфа, когда они подъезжают к дому — музыка. Он почему-то не сомневается, что такое никогда прежде не звучало здесь. Весь первый этаж освещен, желтые окна не кажутся такими мертвыми, как раньше. Припаркованных машин достаточно много, и Ханджи растерянно бормочет: — Скромная дружеская встреча? — Ну, видимо, у Элайджи очень много друзей, — иронично подметил Эрвин. Стоило отдать Нанабе должное: этот дом еще никогда не был таким живым. Эрвин впечатлен. Он видит несколько знакомых лиц из офиса, а еще, кажется, Майка — но тот стоит спиной, так что Смит пока не уверен, он ли это. Альфа делает мысленную заметку подойти и проверить перед тем, как покинуть дом. Здесь приятно находиться, несмотря на то, что мероприятие Нанабы мало похоже на аутентичную вечеринку-сюрприз. Больше смахивает на светский прием, если не обращать внимания на неформальную одежду гостей и отсутствие официантов. К сожалению, Эрвин не может остаться надолго. Он еще не увидел никого из Аккерманов, включая Тома — а провоцировать этого человека или раздражать совершенно не хотелось. И не потому даже, что он может что-то сделать, отчего положение альфы пошатнется. — Я должен найти Элайджу, — говорит Эрвин Ханджи, которая пока держалась рядом. Они застыли на пороге гостиной. — Ты видишь его? Подруга оглядывается. В гостиной Элайджи явно нет, значит, нужно поискать в другой части дома. — Нет, — отвечает Ханджи, а затем указывает пальцем в сторону. — Но я вижу Леви, вон там, смотри! Эрвин находит подростка взглядом в другом конце коридора, и время на секунду замирает. Леви выглядит… Альфа не знает, какое слово подобрать. Хорошо? Привлекательно? В глубине души Смит подбирает верное слово, которое приятно перекатывается на языке, но не произносится. Сексуально. Да, сексуально — мальчишка в узких черных брюках и узкой темно-синей рубашке особенно тоненький. Черные волосы зачесаны назад, и смотрится это необычно, но стильно. В руке у подростка бокал с какой-то светлой жидкостью; судя по цвету, это шампанское или белое вино. Эрвин, который никогда ранее не видел Леви с алкоголем, удивлен. Хотя, если подумать, мальчишке уже семнадцать. Эрвин в этом возрасте перепробовал многое. Внимание мальчишки занимает шустрая София. — Малыш такой красивый, — Ханджи находит более дипломатичное определение внешности Леви. — Совсем взрослый… — Да, — выдыхает Эрвин, погруженный в свои мысли. Малыш. Черт, альфа бы точно покраснел, если бы умел. — Пойдем, поздороваемся, — с улыбкой предлагает подруга, замечая растерянность мужчины. — Он нас заметил. Действительно, слушающий Софию Леви поворачивает голову, давая прекрасный обзор на свое открытое лицо. Он коротко смотрит на Ханджи — женщина тут же с энтузиазмом машет мальчишке рукой — а затем переводит серьезный взгляд на Эрвина. Альфа не понимает, что сегодня в Леви не так. Кажется, как-то так он уже одевался прежде. А волосы… Непонятно, почему, но внешний вид подростка кажется даже каким-то вызывающим, что ли. Ханджи, улыбаясь, идет к детям. Эрвин следом за ней делает несколько шагов в сторону Софии и Леви, но останавливается, почувствовав на себе другой взгляд. Альфа смотрит вправо и видит его, Тома Аккермана, заметившего присутствие Эрвина. Голубые глаза омеги привычно холодные. — Черт, — выдыхает Эрвин, внезапно вспоминая, какой план действий выбрал для этой вечеринки. Он идет дальше, ощущая враждебное внимание. Вблизи черты открытого лица Леви еще острее, и это красиво. — Привет, Леви. Омежка приподнимает бровь, и альфа понимает, что его заминка со стороны, наверное, была непонятной. София говорит: — Дядя Эрвин, скажите, Леви выглядит странно, верно? — Странно? — растерянно переспрашивает альфа. Девчонка утомленно вздыхает. Леви бросает раздраженный взгляд на подружку и молчит. — Очень даже симпатично, — Ханджи встает на защиту мальчишки. — Леви, а где твой отец? Мы его ищем. — В столовой, наверное, — подросток задумчиво хмурится. Эрвин испытывает почти непреодолимое желание погладить морщинку на его переносице. — Хотите поздравить его? Эрвин кивает. Взгляд Тома Аккермана ощущается почти физически. Альфе не очень комфортно стоять здесь. Он чувствует себя в клетке со спящим тигром, поэтому говорит: — Тогда я пойду туда. Ханджи, ты со мной или потом подойдешь? Подруге есть, к кому примкнуть: в доме наверняка находится хотя бы пара людей из научной группы, судя по их улыбкам, когда они замечают Ханджи. — Я с тобой, хочу увидеть лицо Элайджи после новостей о подарке, — подруга хищно улыбнулась и обратилась уже к детям: — Веселитесь, детки. София, если увижу тебя с чем-то подобным, пеняй на себя. Ханджи показывает на бокал в руке Леви. Омега хмурится, опуская взгляд на этот предмет, а затем уголки его губ слегка приподнимаются, и бледное лицо приобретает загадочное выражение. Эрвин и Ханджи отходят, Леви бросает напоследок, словно не обращаясь ни к кому конкретному: — Увидимся. Эрвин не понимает, намек это или простое проявление вежливости. Он кивает, с трудом отводя взгляд от тонкой, по-настоящему волнующей фигурки. Когда они отходят на достаточное расстояние, Ханджи игриво пихает альфу в бок. — Держи себя в руках, — шепчет она, принявшая, кажется, напряженность и задумчивость друга за нервозность от встречи с Леви. Эрвин не спешит ее разубеждать. — Если, конечно, не хочешь открыть глаза нашему любимому параноику. — Возможно, именно это и стоит сделать, — бормочет альфа, и Ханджи оглядывается на него с недоумением. К счастью, они больше не обсуждают это, но Эрвин знает, что подруга обязательно вернется к этой теме позже. Элайджа действительно обнаруживается в столовой, у стола с напитками. Его окружают несколько человек, они шумно разговаривают, перебивая друг друга. Атмосфера дружеская, несмотря на то, что присутствуют не только самые близкие друзья, но и коллеги. Эрвин не может на это жаловаться; во-первых, он несколько лет пропускал такие праздники, откуда ему знать, как друзья привыкли их отмечать? Возможно, у них всегда гала-концерты и вечеринки до утра. Во-вторых, кто он такой, чтобы давать оценку стараниям Нанабы? Музыка здесь громче, чем в остальной части дома. В ней и в обстановке так ощущается рука кого-то постороннего, человека без фамилии Аккерман, что это даже странно. Эрвину кажется, что он попал в какую-то параллельную вселенную или что-то вроде того. Слишком непривычная для этого места музыка, слишком много людей и… всего как-то слишком. Том, с которым у него почти всегда были достаточно теплые отношения, презирает его. Лучший друг пока остается лучшим другом, потому что не знает о предательстве. Омега, о котором он и мечтать не смел, смотрит на него в ответ и даже говорит про его запах. Это кружило голову. Элайджа замечает их и улыбается. Понятно сразу, что он уже немного пьян. Его ранняя беседа с гостями прерывается. — Я уж думал, вы решили меня бросить, — говорит именинник, получая теплые объятия от Ханджи. — Нет, никогда, — лепечет подруга, отлепляясь от него. — Как же ты будешь без нас? Эрвин, еще с утра поздравивший Элайджу по телефону, жмет ему руку. Расчувствовавшийся Элайджа тянет его к себе и коротко обнимает; Смит чувствует от друга терпкий запах коньяка. Ему нужно уйти с этой вечеринки, он не сможет остаться надолго. Это единственный возможный компромисс в ситуации с Томом, но отчего-то именно сейчас, рядом с довольным их появлением другом, альфа начинает чувствовать себя по-настоящему паршиво. — Наш подарок еще не прибыл, — объясняет Эрвин, стараясь звучать воодушевленно и весело, хотя на душе кошки скребут. — Не знаю, сказала тебе Нанаба или нет, но… — Да, она мне все уши прожужжала об этом, — отмахивается Элайджа. — Спасибо, что не парашюты. Я бы не пережил это повторно. Они с Ханджи смеются; идея подарка принадлежала Нанабе, как ни странно. Трудно дарить что-то человеку, у которого итак все есть, поэтому выбор останавливается на коллекции элитного алкоголя, которая стоит, как маленький самолет. Проблема в том, что доставить все по списку компания-исполнитель ко второму мая не смогла, а потому подарок немного задержался. Неприятно, конечно, но не смертельно. Разговор продолжается на шутливой ноте; Элайджа шутит про подступающую старость, а Ханджи заверяет его, что до старости у них всех еще лет десять в запасе, но Элайджа всегда выигрывает, и в этой гонке в том числе. Эрвин понимает, что должен сейчас сказать другу теплые, искренние слова, и сообщить, что скоро уйдет, найдя любую причину. Элайджа уже достаточно пьян, чтобы воспринимать подобное без негатива, но еще немного, и сообщать будет некому. Уходить по-английски в этом случае — не вариант. — Эл, можно тебя на пару слов? — спрашивает Эрвин. Друг с готовностью кивает, и они отходят в сторону. Удивленная таким поворотом Ханджи быстро находит себе новую компанию в лице коллег. — Я хотел еще раз поздравить тебя лично. — У тебя еще будет такая возможность, — перебивает Элайджа. — Нанаба сказала, что всем даст возможность высказаться, когда привезут торт. Эта женщина пугает меня, Смит. Ты, блин, посмотри на это… — друг кивает в сторону золотых шаров, ниточки которых оплетают межкомнатную арку. — Не пойму, что мне напоминает это. Кажется, вечеринки двадцатилетней давности. — Думаю, Нанаба хотела, чтобы ты вновь почувствовал себя молодым, — Эрвин улыбается уголками губ. Пьяные рассуждения лучшего друга веселят его. — Но, боюсь, у меня не будет возможности высказаться. Дело в том, что мне… — Ты о чем это?.. — взгляд Элайджи внезапно смещается куда-то Смиту за спину. Друг улыбается шире и делает несколько шагов вбок, утягивая Эрвина за собой. — Подожди-ка, Смит, я тебя хотел тут познакомить… Элайджа знакомит его с коллегой, а потом возвращается Ханджи. Потом они говорят о работе и пьют по бокалу вина. Затем к ним присоединяется Нанаба, и все закручивается так, что Эрвину больше не выпадает шанса совершить задуманное, как он хотел. Если он сообщит о своем уходе при всех, это вызовет слишком много ненужных и неудобных вопросов, на которые он сейчас отвечать не готов. Если он уйдет, вопросы все равно будут, конечно, но потом. Элайджа постоянно в компании, он весел и уже сильнее пьян; Смит с ужасом чувствует, как сам расслабляется, улавливая общий вайб, и даже не хочет уходить. Ему нравится атмосфера праздника, нравится, как Нанаба тащит его танцевать, нравится видеть мелькающую неподалеку фигуру Леви. Эрвин остается. Тома Аккермана он видит еще раз чуть позже. Омега смотрит на него с равнодушным лицом, а затем отворачивается и уходит. От вида его удаляющейся тонкой спины чувство вины колет в груди; альфа не сдержал обещания, и от этого неприятный осадок покрывает наслаждение вечером. Эрвин надеется только, что когда-нибудь их отношения станут теплее. Примерно через час альфа вновь оказывается в гостиной. Нанаба упархивает следить за привозом торта — Эрвин уже представляет себе его размер — и он ненадолго остается в одиночестве, глядя на веселящийся народ. Это и правда похоже на какую-то студенческую вечеринку, только с большими вложениями. Одиночество длится недолго. — Вы избегаете меня? — спрашивает личное наваждение, незаметно подкравшись. Эрвин удивленно смотрит в серые глаза. — Конечно нет, Леви. Я был с твоим отцом, — говорит альфа, и по омежьей ухмылке понимает вдруг, что это была какая-то странная шутка. — Ты… Прекрасно выглядишь сегодня. Нелепый комплимент повисает в воздухе. Леви хмурится: — А обычно выгляжу плохо? Альфа мысленно чертыхается. — Ты всегда выглядишь прекрасно, но сегодня особенно. Тебе очень идет, — Эрвин смотрит на прическу омежки, и бледное лицо приобретает нечитаемое выражение. Непонятно, приятно Леви или нет. — Впрочем, тебе идет все. — Вы снова мне льстите. — Ты красивый, Леви, я постоянно буду это говорить, ведь это правда, — альфа улыбается. В этот момент ему почему-то так хорошо, что он решает поделиться: — Знаешь, чего бы я сейчас хотел? Омега вскидывает брови, бросая на него слегка настороженный взгляд. Интересно, какими он представляет желания Эрвина? — Я бы хотел потанцевать с тобой, — признается альфа. Серые глаза распахиваются, в них мелькает неподдельное удивление. Эрвин доволен произведенным эффектом. — Ты умеешь? — Я не часто хожу на вечеринки. И я не хожу в клубы, поэтому… — Нет, Леви, я не про клубные танцы. Я про другое, видишь, пара танцует? — мужчина и женщина медленно покачиваются в своем собственном ритме, не прижимаясь друг к другу, и выглядит это целомудренно и достаточно интимно. — Такой танец. Леви несколько секунд наблюдает за парой, а потом отводит взгляд и равнодушно бросает: — Нет, такое не умею. — Не страшно, всегда можно научиться, — альфа быстро касается своей рукой узкой ладони, привлекая внимание. Леви вновь смотрит на него. — Тем более, это совсем несложно. Аккерман-младший поджимает губы. Эрвин с трудом угадывает омежье настроение; кажется, Леви чем-то недоволен, но обычно прямолинейный подросток почему-то не высказывает, чем именно. Леви вдруг поднимает голову и тихо выдыхает альфе на ухо: — Знаете, чего хочу сейчас я? От этого выдоха горячая волна прокатывается от груди к низу живота, скручиваясь там. Эрвин призывает все свои силы, чтобы унять естественную реакцию организма и чтобы не посмотреть, поднялся мальчишка на цыпочки, чтобы его слова прозвучали так близко, или нет. — Не знаю, но очень бы хотелось узнать. Уголки тонких губ приподнимаются, и омежка выдает: — Хочу курить. Пойдемте? Ну кто бы сомневался, черт возьми. Возбуждение, накатившее так не вовремя, к счастью, утихает. Леви, не дожидаясь ответа — не сомневаясь, похоже, в его положительности — делает несколько шагов в сторону. — Я не думаю, что это хорошая идея, Леви, — мягко говорит Эрвин, и омежка останавливается, недовольно приподнимая брови. — Здесь гости и твоя семья. Альфа не хотел бы поставить их обоих в компрометирующее положение. Они курили вместе и раньше, но всегда тайком и не там, где полным-полно посторонних людей, которые могут выйти покурить в любой момент. Вечер Рождества не в счет — Леви тогда сам вышел, после Эрвина. — Не помню, чтобы раньше вас волновало это, — холодно замечает Аккерман-младший. Он отворачивается и продолжает идти, оставляя Эрвина позади. — Мой отец пьян, его сейчас не интересует, чем я занимаюсь. А что подумают другие, мне все равно. Вам разве нет? Вау, омега и правда бросал вызов. Эрвин, вздохнув, последовал за ним. Они вышли к отведенному для курильщиков месту — отдаленная часть первого этажа с отдельным выходом. В доме Элайджи никто не курил в комнатах, это было своего рода негласное табу. Леви внезапно притормозил. Не ожидавший этого Эрвин едва не врезался в него, а затем понял, в чем дело. В импровизированной курилке уже кое-кто был. Не просто кое-кто, а родной дядя Леви, с которым Эрвин никогда близко не общался и мало что о нем в принципе знал, кроме стародавнего отчуждения от семьи за тяжелый характер. Подросток уже не выглядел таким смелым; он как-то растерянно заходит в помещение короткими шагами, решив, видимо, не отступать, раз уж пришел. Брат Элайджи дымит сигаретой, сидя на специально поставленном здесь стуле. Отвернувшись от него, омега тянется за сигаретой и привычно задирает голову, чтобы Эрвину было удобнее поднести зажигалку. От этого действия у альфы немного сдает терпение; у Леви открытая шея, прозрачный взгляд, естественный запах смешивается с сигаретным, дурманя, и щеки втягиваются, когда омежка делает дымный вдох. Хорошо отрезвляет присутствие дяди Леви, который исподтишка наблюдает за ними. Эрвин с самого начала знал, что курить здесь вместе — плохая идея, но теперь поздно. Тем более, судя по отсутствию реакции, для Кенни вредная привычка племянника совсем не новость. Мужчина насмешливо смотрит в их сторону, но ничего не говорит. Минуту стоит молчание; тишина прерывается лишь выдохами и доносящейся из дома музыкой. Be the ocean, where I unravel, Be my only, be the water and I'm wading You're my river running high, run deep, run wild Эрвин смотрит перед собой и думает, что под нечто подобное он мог танцевать в юности с Нанабой, когда все было так просто и воздушно. Он ощущает, что Леви смотрит на него. Взгляд у омежки неприкрыто изучающий, альфа даже не понимает, что подросток в нем рассматривает. — У меня что-то не так с лицом? — все-таки спрашивает он тихо. Леви коротко качает головой и отворачивается. — Хорошо. В этот момент случается страшное. Дядя Леви внезапно решает заговорить с ними. — Я слышу, что вы там шепчетесь. Леви, а принеси-ка мне выпить, будь другом. Эрвин настолько удивляется этому обращению, что ничего не может сказать в ответ. Аккерман-младший недовольно поджимает губы и оборачивается, глядя ухмыляющемуся дяде в лицо: — Почему бы тебе не выйти отсюда и не сходить самому? Кенни разводит руками. Он, похоже, уже изрядно пьян — его опасно покачивает, и пепел от тлеющей сигареты сыплется прямо на пол. — Я незваный гость на этом празднике жизни, малыш. Не хочу портить Элаю настроение своей рожей. — Отцу сейчас все равно на твою… твое лицо. — У него праздник… — Так чего ты явился тогда? Эрвин молча наблюдает за общением родственников. Никогда прежде он не углублялся в семью Элайджи настолько, и его это отчего-то интригует, хотя отношения между Леви и его дядей какие-то странные. В этой семье, похоже, все друг с другом не очень ладят. — Я, может, по семье соскучился, малыш, — Кенни неприятно улыбается. — Что, не окажешь услугу родному дядьке? Так тебя Элай воспитывал, неблагодарным? С этого момента Смита не столько интригует происходящее, сколько напрягает. Леви тяжело вздыхает и резким движением уничтожает сигарету в пепельнице. — Что тебе принести? — спрашивает омежка, невероятно удивляя Эрвина своим решением выполнить просьбу Кенни. Старший брат Элайджи расплывается в уже довольной улыбке: — Вот так бы сразу. А то спорить с родным дядькой… Принеси мне коньяка, малыш, да побольше. — Коробку не притащу, — холодно бросает Леви, собираясь выйти. — Леви… — Эрвин серьезно смотрит на хмурого омежку. — Давай лучше я принесу? Мысль, что мальчишка будет ходить по дому в поисках бутылки крепкого алкоголя, а потом унесет ее, какая-то неприятная. Но Леви качает головой: — Все в порядке. Я скоро приду. Омежка выходит, оставляя Эрвина в смешанных чувствах наедине с Кенни Аккерманом. На несколько секунд воцаряется тишина, и альфа искренне надеется, что так оно и будет. Его надежды рушатся, когда не прекращающий посматривать на него Кенни вновь говорит непонятным, каким-то слегка насмешливым тоном: — Как, говоришь, тебя звать?.. Эрвин мысленно напоминает себе — будь терпеливым. Это уже, как личная мантра. — Я не представлялся, прошу прощения. Эрвин Смит, — все-таки достаточно вежливо отвечает он. Кенни удовлетворенно кивает: — Точно, Эрвин Смит. Я помню тебя, это ж с тобой Элай вечно таскался. Эрвину нечего сказать на это, поэтому он молчит, считая разговор исчерпанным. Только вот пьяный дядя Леви то и дело бросает на него странный взгляд, что напрягает. Кенни, кажется, курит уже вторую или третью сигарету. На его темной рубашке белеют следы пепла. Когда дядя Леви заговаривает еще раз, Эрвин проклинает свое желание курить, из-за которого он здесь оказался. — Я дам тебе один совет, Эрвин Смит, — Кенни пьяно тычет сигаретой в его сторону. — Будь осторожнее с моим племянничком. На миг Эрвина охватывает ужас, прокатившийся по телу ледяной волной. Неужели в этой семье о нем и Леви знают несколько человек? Как это случилось? Они были достаточно осторожными; их общение со стороны выглядело так, как и должно было, слегка отстраненно, но дружелюбно. Они даже говорили друг с другом редко, тем более в этот вечер... Если не считать этой дурацкой сцены в курилке. Кажется, это не имеет смысла, поэтому альфа настороженно интересуется: — В каком это смысле? — В самом прямом. Смотри, чтобы он не начал вешаться на тебя, — Кенни ухмыляется, а Эрвину кажется, что он ослышался. — И, даже если тебе это понравится, поверь мне, мужик, оно того не стоит. Это, блядь, не твое собачье дело. Нет, ему точно послышалось. Смит чувствовал себя так, словно собеседник заговорил вдруг на совершенно другом, неизвестном ему языке. — С чего бы он стал вешаться? — холодно спрашивает Эрвин, уже не скрывая своей неприязни. Слова Кенни звучат неуважительно по отношению к подростку. — Кенни, ты говоришь о сыне Элайджи, не забывай. Брат Элайджи неуклюже пожимает плечами, едва не свалившись со стула. — Да, а еще он сын Тома, а значит, его шлюшья порода. Считай это дружеским советом, Эрвин Смит. Интересно, должен ли он защищать честь своего идеального врага? — Я пока ничего не услышал, кроме необоснованных оскорблений. Какой совет? Кенни бросает сигарету на пол и тушит ее своей туфлей. — Держись от этой семейки подальше, ничего хорошего ты от нее не получишь. — Леви семнадцать, я не понимаю, почему ты позволяешь себе… — Эрвин не успевает закончить, Кенни прерывает его: — У Леви порода такая, с детства прыгать по хуям. Ты не подумай, мне насрать, кто с кем трахается. Но ты выглядишь нормальным, так что побереги себя, мужик. Эрвин не может начать драку на дне рождения лучшего друга. Он чувствует, как черная ярость вскипает в крови, оставляя лишь одно желание — заставить человека, который мешает в предложении имя Леви и слова прыгать по хуям, замолчать. Желательно, навсегда. Кулаки просто чешутся жестко прикоснуться к небрежно выбритому подбородку Кенни. Эрвин сдерживает себя, потому что понимает, что это может быть пьяный бред. Отвратительный, грязный бред. Резко выдохнув, альфа бросает истлевшую сигарету в пепельницу и решает убраться подальше, чтобы не случилось беды. Бросив на довольного своим представлением Кенни холодный взгляд, Смит идет к выходу. — Не заглядывайся на племяшку, — вдогонку ему насмешливо бросает Кенни Аккерман. — Там, конечно, глядеть-то не на что, но наши деньги все компенсируют, правда? О, блядь, Эрвин давно не был так зол. Наверное, даже никогда не был. В дверях он разворачивается, потому что не в силах уйти молча: — Понятия не имею, с чего ты решил, что Леви может… Блядь, неважно. Прошу избавить меня от твоих дружеских советов впредь. Это не имеет отношения ко мне. Кенни молчит секунду, глядя на Эрвина так, словно тот выдал несусветную чушь, а потом вдруг искренне хохочет. Смит проклинает себя за то, что вообще продолжает говорить с этой пьяной сволочью. — Этот совет тебя касается напрямую, Эрвин Смит, неужели ты такой тупой? Не веришь, спроси моего племяшку сам, — отсмеявшись, Кенни роется в кармане и достает почти пустую пачку крепких Данхилл. — О чем спросить? — О тебе, о его тупых детских дневниках. Спроси его, если сомневаешься, — с готовностью отвечает Кенни Аккерман, создавая еще больше вопросов. Эрвин решает махнуть на этот ебанутый разговор рукой и уходит, чтобы больше не слушать все это. Теперь альфа понимает, почему Элайджа с трудом терпит своего старшего брата. Он пообщался с ним пять минут, а уже появилось желание стереть эту ухмылку с лица Кенни. Неизвестно, что это такое вообще было. Леви, дневники… При чем тут он сам? Мелькает мысль, что Леви раньше имел отношения с другими мужчинами, о которых его семья знала — но Эрвин быстро отметает ее. Мальчишка несомненно невинный, неуклюжий в своих проявлениях и искренний. У него точно никого не было, по крайней мере, в сексуальном плане. Или было?.. А если и было, то почему Эрвина так бесит это? Как его вообще касается прошлая личная жизнь омежки, даже если она присутствовала? Подросток как-то спросил его про секс, и тогда очевидным казалось, что опыта у него нет. Альфа чувствует себя жадным ублюдком: Леви ему нужен полностью, целиком. Во всех смыслах. Понимая, что начинает сходить с ума, Эрвин отвлекается на происходящее вокруг. Он по-прежнему на вечеринке в честь дня рождения его лучшего друга. По-прежнему играет музыка, а дом полон гостей. Не время выходить из себя, не время заморачиваться на одном сумасшедшем человеке, не уважающим никого, даже свою семью. Тем не менее, альфа решает обдумать слова Кенни Аккермана позже. Мысленно он задвигает их подальше, чтобы не думать об этом в этот вечер. Он возвращается в гостиную и почти сразу оказывается в объятиях Нанабы. Подруга улыбается и в целом выглядит очень довольной; светлая прядь отросших волос падает на ей на лоб, выбиваясь из идеальной прически, а красное платье облегает фигуру. — Ты весь вечер где-то пропадаешь, — с деланным недовольством говорит женщина. От нее приятно пахнет сладкими духами, и Эрвин немного расслабляется. — Скоро будет торт. Ох, Эрвин, я скучаю по мужу… — Не думаю, что могу тебе заменить его, — альфа кривит губы в улыбке, все еще ощущая отголоски былого бешенства. — Но мне льстит, что ты вспоминаешь его, обнимая меня… — Да ладно тебе, Эрвин, — подруга хихикает, легонько стукая его по плечу. — Хочешь еще потанцевать? Откровенно говоря, прямо сейчас альфа предпочел бы побыть в одиночестве, чтобы успокоиться, но вечер продолжается; он плавно и незаметно перетекает в ночь, и Смит мог бы наслаждаться им сполна, если бы не странности представителей одной определенной семьи. Леви, конечно не в счет, этому существу альфа готов простить любую странность. Тонкая фигурка мелькает среди людей, Эрвин замечает ее краем глаза. — Нет, я уже не так хорошо стою на ногах, — альфа улыбается, стараясь говорить убедительно. Подруга снова хихикает. — Потанцуй лучше с именинником, он, кажется, больше похож на твоего мужа. Элайджа болтает с кем-то в другом углу комнаты, что очень удачно, ведь Нанаба, внимание которой теперь обращено к другому другу, отходит, напоследок практически насильно всучив в руки Эрвина бокал с вином. — Чтобы ты не скучал, — подруга подмигивает и оставляет его, не такой уж грациозной походкой отправляясь к имениннику. С Леви они не говорят и не сталкиваются напрямую еще минут двадцать — Эрвин не знает точно, потому что не считает время. В голове и так все уже перемешалось, а рядом оказывается Майк, и они перебрасываются несколькими вопросами, наполненными вежливостью, присущей только особому виду старой дружбы. Люди, с которыми можно не видеться и не общаться десятки лет, а потом встретиться и разговориться, будто расстались только вчера; это тот самый случай. К концу разговора с Майком Эрвин почти забывает Кенни Аккермана, Тома и остальное, что волновало его в течение вечера. Когда привозят торт, Эрвин видит Леви в компании его отца. Омежка вновь с бокалом, наполненным чем-то светлым. Подросток выглядит по-настоящему взрослым, сохраняя серьезное лицо. Альфа невольно засматривается на него, и Леви, заметив его взгляд, смотрит в ответ. Ничего не меняется в его лице, но серые, почти прозрачные глаза по-хитрому блестят. Тома Аккермана нигде не видно; Смит подозревает, что омега ушел в свои покои, и, возможно, в этом в большей степени есть его, альфы, вина. От этого немного грустно, и Эрвин обещает себе, что больше не будет находиться в этом доме так долго. Только этот вечер, и все. Когда Леви снова оказывается рядом, мужчина невольно вспоминает слова его дяди. Шлюшья порода. Прыгать… Сука. Эрвин слышит этот голос у себя в голове, когда омежка приближается, выглядя таким красивым и взрослым. Гостиная уже немного опустела, многие перекочевали в столовую, и теперь комната кажется слишком тихой, это даже непривычно. — Вы меня не дождались, — ровным тоном говорит Леви, в его голосе нет ни капли недовольства. — Вас дядя достал, да? Достал, какое милое слово для такого человека, как Кенни. Слишком мягко сказано. Эрвин, конечно, не собирается что-либо рассказывать омежке об их с Кенни перепалке. Он не хочет, чтобы Леви было неприятно, а еще не хочет казаться сплетником или что-то в этом роде. Вечер слишком хорош, чтобы портить его подобным. — Нет, — все-таки отвечает альфа, чтобы успокоить напряженного подростка. Леви бросает на него внимательный, изучающий взгляд, словно пытается уловить ложь. — Тебя долго не было, и меня отвлекли. Хотя, признаться, твой дядя не самая приятная компания. Омежка вздыхает. — Не нужно воспринимать Кенни всерьез. Особенно, когда он так пьян, — объясняет Аккерман-младший, и Эрвин не понимает, кого он пытается убедить, его или себя. Леви, конечно, лучше знает своего ненормального дядю, поэтому альфа прислушивается к его словам. — Отец, правда, с трудом выносит его, но… Ой, черт. Мальчишка замолкает, глядя в сторону. Эрвин следит за его вниманием и видит, что София направляется к ним с телефоном в руках. Девчонка улыбается и протягивает гаджет замершему Леви: — Леви, можешь сфоткать меня с мамой и тетей Нанабой? Нет никаких сомнений в причинах, почему на эту роль София выбрала именно Аккермана-младшего, а не Эрвина. Это почему-то умиляет, и альфа сдерживается от понимающей улыбки. Леви вздыхает и передает свой полупустой бокал Эрвину. — Мистер Смит, подержите, пожалуйста. Пойдем, — мальчишка обращается теперь к ожидающей его подружке. Альфа посматривает на светлую жидкость в оставленном бокале и думает вдруг: что именно может пить Леви? Что вообще предпочитают омеги таких лет? Белое вино? Судя по форме бокала, именно вино. Странно вообще, что мальчишка так спокойно пьет алкоголь при до ненормального строгом отце. Но, кажется, в этот вечер параноидальное внимание Элайджи действительно ослаблено. Любопытство внезапно берет вверх. Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает — Бога ради, да кому он нужен, кроме, разве что, Тома Аккермана — Эрвин отпивает немного из чужого бокала. Это яблочный сок. Привкус неожиданно, но приятно оседает на языке. В этот момент Эрвину кажется, что именно вкус яблочного сока теперь будет ассоциироваться у него с теплым и приятным чувством в груди. Кажется, он действительно любит Леви Аккермана.