Когда приходит зима

Пиво немного горчило, но Эрвин Смит не смел жаловаться — вечер однозначно был приятным, а от него требовалось лишь дружеское участие в счастливом и немного неловком праздновании. После рабочего дня альфа не так уж часто оказывался в барах. Откровенно говоря, в последний месяц ни разу, даже желания не возникало. Эта весна выдалась одной из лучших в его долгой жизни, несмотря на все трудности, что она принесла с собой. Эрвин хорошо помнил прошлую весну: тогда у него с Анди только-только завязывались близкие отношения, и он был по-своему счастлив, прогуливаясь по берегу Тихого океана и разглядывая золотящиеся на солнце забавные кудри. Сейчас воспоминания были больше похожи на сон, чем на то, что произошло на самом деле. Только контакт Анди Диас был доказательством той отпущенной и потерянной реальности. Было немного грустно вспоминать это, но Эрвин не променял бы свою нынешнюю реальность на ту. То, что он чувствовал сейчас, было куда важнее и сильнее прежних чувств. Альфа не знал, мог ли назвать себя по-настоящему счастливым, ведь отношения с вожделенным омегой как будто застыли на время. Все теперь казалось бессмысленным, если рядом не было Леви Аккермана. А его не было: в последний раз они виделись третьего мая, а сегодня уже шестнадцатое. Оба были заняты: кто работой, а кто учебой и семейными делами. Эрвин и Леви регулярно созванивались, но этого было слишком мало. Леви сдавал экзамены, а сам Смит был достаточно занят на работе, чтобы не думать о подростке каждую гребаную минуту. Но он думал, черт возьми, думал так много, что сходил с ума. Думал, когда сидел в офисе на очередном собрании, думал, когда уезжал в короткую рабочую командировку, думал, когда вернулся из нее. Эрвин хотел бы верить, что занятость можно назвать весомой причиной отсутствия их встреч. И, действительно, занятость сильно влияла на это. Неприятно было признавать, но истинные, глубинные причины другие. Проблема была в банальной растерянности. Что должен был делать Эрвин теперь? Забавно, но он знал, что делать, чтобы приблизиться к вожделенному омеге, но совсем не знал, что делать с возможной взаимностью своих чувств. Да и сами чувства… Он любил Леви Аккермана, никаких сомнений. Но вот любить кого-то, а особенно взбалмошного подростка, оказалось по-настоящему страшно. Эрвин до одури боялся сделать какой-то неверный шаг и оттолкнуть мальчишку, от того и не торопился. Инстинкты требовали забрать омегу с учебы, вкусно накормить и наконец сделать его своим, чтобы Леви никуда не мог деться. Но нет-нет, поддаваться этому было нельзя, не говоря уже о чувствах и желаниях самого омеги. Леви был слишком молоденьким. Эрвин не смел думать о нем, как о ребенке, но именно в этом и было дело. Он был растерян, потому что не знал, каким должен быть его следующий шаг, что именно он должен сделать, чтобы его отношения с семнадцатилетним подростком развивались, и развивались правильно. По телефону голос омеги иногда звучал холодно, и альфа не знал, что конкретно мальчишке не нравится — отсутствие действий с его стороны или что-то другое. Леви не высказывал никаких прямых претензий. Эрвин решил бы, что он попросту раздражает омежку, но тот продолжал звонить по их уже какой-то укоренившейся традиции вечерних разговоров. Они много разговаривали, но обходили стороной острые темы семьи и чувств. Эрвин не хотел говорить об этом по телефону — ему казалось, что так они обесценят такие важные слова. Пока хватало того, что мальчишка понемногу раскрывался, что-то говорил о себе. Мелочи, как правило, но альфа хотел знать об омежке все. Так в копилке сведений о Леви оказалось то, что он не любит кофе. А еще то, что Нанаба обучала Леви в детстве французскому языку. И Эрвин думал, что он может сделать. Раньше естественным было предложить забрать Леви после учебы, погулять или посидеть где-нибудь. Но почему-то это казалось каким-то бессмысленным, недостаточным. Все равно, что вальсировать на одном месте, чем они занимаются черт знает сколько времени. Ближе к середине мая терпение Эрвина закончилось. Вернувшись из командировки в город и вконец измотав себя сомнениями, альфа понял, что может и должен сделать только одно, и для этого почему-то требовалась не малая доля храбрости. Начальник, а по совместительству лучший друг, лютовавший и требующий полной отдачи рабочему процессу, улетел с официальным визитом во Францию, что было очень удачно. Эрвин не помнил, когда в последний раз так нервничал, собираясь пригласить кого-то на свидание. Бога ради, он не помнил даже, когда был на свидании в последний раз. Посиделки с Анди не в счет — в них не было и доли этой безумной смеси чувств. Поэтому, когда коллега, у которого на днях родился третий ребенок, позвал его и еще несколько человек отметить радостное событие в бар, Эрвин согласился. Бар выбрали не по качеству обслуживания, а по расположению. Он оказался ближе всех к офису и не таким уж плохим. Цены здесь были выше среднего, что очищало контингент от совсем уж пропащих, проданных алкоголю душ. — Теперь буду работать еще больше, — сказал трижды отец таким тоном, что было непонятно, рад он этому факту или нет. — Но это того стоит! — Тебе повезло, — подхватила другая. — Прекрасно, когда в семье много детей. Я бы хотела второго, но мой муж… — Это сложно, конечно, но ты справишься… — подбадривал третий. — Тебе бы попросить прибавку у Аккермана… Давай напишем коллективное письмо? — предложила четвертая, а после оглянулась на Смита – глаза ее задорно блестели. — Да и писать не надо, вон, попроси через Эрвина. Эрвин, может, замолвишь словечко?.. Смит почувствовал себя как-то странно из-за такой настойчивости и прямолинейности. Как будто дружба с Элайджей делала его особенным, выделяла в глазах других сотрудников. Наверное, в какой-то степени это было справедливо, но Эрвин не хотел, чтобы это так открыто обсуждалось. — Не надо, — трижды отец смутился. Все за столом замолчали, глядя на Смита. — Это неловко. Прости, Эрвин. — Без проблем, — Смит улыбнулся, все еще чувствуя себя странно, и это немного беспокоило. — Правда, вам в самом деле лучше написать письмо, чем действовать через меня, — альфа надеялся, что его слова не звучат грубо. Он просто не хотел выделять себя на фоне других из-за дружбы с боссом. — Думаю, он такое оценит. — Ага, — начавшая это глупое ответвление от разговора коллега отвернулась. — Ну, конечно. Надо же, вау. Оказывается, когда все вокруг знают о твоем особом положении, это не очень-то приятно. Даже если тебе не говорят об этом прямо в лицо. Вечер продолжался; Эрвин тоскливо поглядывал на экран своего молчавшего телефона. Леви не звонил сегодня, это означало обычно, что ему неудобно разговаривать или он слишком занят. Альфа никогда не звонил ему сам — не потому, что не хотел, а просто для того, чтобы не поставить их обоих в неловкое положение. Будет очень забавно, если Эрвин начнет звонить Леви, когда тот сидит рядом с родителями, например. Это было их общее решение, с которым мальчишка согласился. Леви не звонил, и Смит подумывал позвонить ему сам, как только окажется дома. Или как только выйдет из бара, что ему помешает? Пусть даже будет уже поздно. Элайджи нет, а Том Аккерман, впавший в жестокую немилость Леви, вряд ли мог повлиять на что-то. Подросток попросту избегал разговоров о своем родителе, поэтому Эрвин не знал, как у них обстоят дела. Но, судя по всему, не очень хорошо. Планам Эрвина Смита не суждено было сбыться. Разговор коллег как-то сам собой перешел на обсуждение семейных проблем. Альфа мало чем мог поделиться по этой теме, семейного опыта у него почти не было, но интересно было просто послушать других. Они были такими разными, хотя и ровесниками — коллега, глава большой семьи, и Эрвин, ломающий голову, как пригласить подростка на свидание. Когда в кармане завибрировал телефон, глупая радость расцвела в груди, а губы растянула улыбка. Она, однако, пропала, стоило взглянуть на экран. Номер был незнакомый, это абсолютно точно был не Леви. Эрвин вздохнул; ему могли звонить по работе и в такое время — почти десять вечера — поэтому нужно было ответить. Он решил сделать это, не вставая с места. Фоновая музыка не слишком громкая и помешать не должна была. По крайней мере, за столом все говорили комфортно, не повышая голоса. Альфа принял звонок и сказал просто: — Смит. Несколько секунд звонивший молчал, а после Эрвин услышал голос, который предпочел бы не слышать: — Эрвин. Только одно его имя, а Эрвину уже стало не по себе. Том Аккерман не из тех людей, звонки которых могли быть приятными. Кроме того, он вообще не стал бы звонить просто так, разве нет? Понимая, что нужно что-то сказать, Смит выдавил: — У тебя есть мой номер? Том вновь помолчал, а затем спросил, полностью игнорируя вопрос альфы: — Эрвин, где мой сын? Эрвин Смит нахмурился. Этот вопрос ему очень не понравился, хотя первую секунду альфа не успел осознать толком его значение. — Ле… — альфа прервался, вспомнив вдруг, что находится среди замолкнувших коллег, которым слышать это имя однозначно не стоит. — Подожди минуту, пожалуйста, — убрав телефон от уха, он кивнул собеседникам, как бы прося продолжать пока без него, поднялся и отошел от стола подальше, пройдя в сторону выхода, где было тише. Судя по мелькающим на экране цифрам секунд, омега терпеливо ждал его возвращения. — Том, я не понял. Ты не знаешь, где Леви? — Зачем я тебе звоню, по-твоему? — спросил омега ледяным тоном. — Это перешло уже все границы. Ты не можешь просто забирать его у меня, когда тебе вздумается! Обвинительные нотки в голосе Тома Аккермана донесли до сознания Эрвина, чуть тронутого алкогольной дымкой, суть, и альфа тут же протрезвел. — Том, это шутка такая? — спросил альфа, ощущая, как что-то тяжелое охватывает его. — Я не видел Леви уже несколько недель. Ты уверен, что он не дома? Эрвин не мог не спросить это, он надеялся лишь, что вопрос не прозвучит слишком по-издевательски. Но прецеденты уже были, альфа хорошо помнил все странности, что замечал в этом рассеянном омеге, будто живущем в каком-то своем мире. Элайджа тогда здорово ошарашил Эрвина, показав свою программку для отслеживания сына. Эрвин ухватился за эту мысль, как за спасение. — Его нет, он отпустил водителя еще утром, а теперь не отвечает на звонки, — неожиданно терпеливо объяснил Том, и от этого альфе стало еще больше не по себе. Если этот омега позвонил ему, значит, все действительно серьезно. С учетом того, какие между ними нынче отношения. — Он правда не с тобой? От прежних положительных эмоций от вечера не осталось и следа. Эрвин растерянно оглянулся на своих коллег; принесли еще пива, и приятели альфы веселились, подбадривая слегка обалдевшего от счастья отца. — Нет, — все-таки ответил Эрвин, начиная лихорадочно подбирать различные варианты действий. — Том, нужно спросить у Элайджи, это быстрее всего. Леви, наверное, с друзьями. Да, с какими друзьями? Наверное, с теми, с кем он гуляет каждый вечер? Альфа понимал, что это звучит, как абсурд, но ему на уровне инстинктов нужно было хоть немного успокоить Тома Аккермана. Неважно даже, ненавидит Том Эрвина или нет; это не тот случай и не то время, когда можно было позволить себе играть в холодную войну. — Я думал, он с тобой, — в омежьем голосе вновь проявились обвинительные нотки. — Это все из-за тебя, Эрвин. Если бы не ты… — Но его нет со мной! Блядь, Том, не время выяснять отношения, тебе не кажется? Звони Элайдже, — откровенно херовая идея, но выбора нет. Элайджа будет очень счастлив, наверное, получив такой звонок и находясь при этом в другой стране. — Хотя нет, подожди. Давай я сначала наберу Леви сам. Эрвин сбросил звонок, не дожидаясь ответа. Беспокойство за Аккермана-младшего было слишком сильно, чтобы расшаркиваться в вежливых сантиментах. Альфа еще раз оглянулся на своих коллег, убедившись, что его никто еще не потерял, и все хорошо проводят время, и решил выйти на свежий воздух. От духоты и нервов становилось совсем дурно. Что, если Леви не ответит и ему тоже? Понятно, почему омежка может игнорировать родителя, но его, Эрвина, он тоже будет игнорировать?.. А что, если с омежкой что-то случилось, и драгоценное время уже потеряно? Пока Том Аккерман нервничал дома, а Эрвин проводил время с коллегами. Леви Аккерман ответил на звонок после четвертого гудка. Каждый при этом сопровождался тяжелым стуком сердца в груди альфы. — Да, — выдохнул омежка, звуча совершенно нормально, и Эрвин ощутил, как напряжение немного отпускает его. — Мистер Смит, что-то вы поздно… — Ты прав, Леви, поздно. Где ты в такое время? Аккерман-младший замолчал. В альфе росла злость на этого безрассудного мальчишку, такого ценного, но не понимающего свою ценность. — Леви, — с нажимом позвал Эрвин. — Что ты делаешь? Твой папа обратился ко мне, потому что потерял тебя. Где ты? — А в чем дело? — вот теперь в голосе подростка прорезалось привычное недовольство. — Я у друзей. Альфа несколько секунд думал, что ответить, и пытался унять растущую в нем злость. Подростковый бунт Леви проявлялся самым отвратительным образом. — У друзей, да? — Эрвин очень старался, чтобы злость не отразилась в его тоне. — Давай ты позвонишь своему родителю и расскажешь, что с тобой все в порядке. А лучше сядешь в такси и поедешь домой. Как тебе такая идея? Омежка помолчал, а затем совсем недовольно процедил: — Вам-то какое дело до того, где я? — Леви, прекрати, — по-настоящему серьезным голосом. — Мне казалось, мы это уже прошли и выяснили, что к чему. Эрвин вообще не понимал, что, собственно, произошло. Пока он сидел тут и со странной меланхолией размышлял, куда можно сводить подростка на свидание, этот самый подросток делал что-то невообразимое. Глупый ребенок еще и огрызался. Альфа абсолютно уверен, что не заслужил этого. — Хорошо, — внезапно сказал Леви, нарушая тишину. Эрвин слушал его тихое дыхание. — Если вы так беспокоитесь обо мне, приезжайте и заберите меня. Прозвучало это скорее как требование, чем как предложение. Откровенно говоря, именно это Эрвин и сделал бы, если бы не выпитая уже кружка пива. Черт возьми, почему, ну почему он решил выпить именно сегодня? Почему третий сын его коллеги решил появиться накануне? Почему Эрвин вообще согласился прийти сюда? Молчание было слишком долгим, как с ужасом понял Эрвин, потому что омега холодно продолжил: — Не понимаю, зачем вы звоните, если вам… — Скинь мне адрес, — перебил альфа, не желая слушать новые безосновательные претензии. Леви, похоже, захотел устроить родителю новый нервный срыв, и Эрвину тоже досталось. — Я приеду и заберу тебя. От друзей. Надо же, конечно. Эрвин не был пьян, звонок Тома Аккермана заставил его протрезветь в одно мгновение, но он все же немного выпил. Садиться за руль было откровенно плохой идеей, но ехать за Леви на такси — еще хуже. Не хватало только, чтобы посторонний человек стал свидетелем выяснения их непростых отношений. — Скину, — милостиво сообщил омега, словно испытывая его терпение. — Скоро пришлю. Звонок завершился, оставляя Эрвина в смешанных чувствах. Первое, что альфа выявил — глухое раздражение. Забавно, но раздражение было направлено на всех: на Леви, решившего поиграть на чужих нервах, на Тома Аккермана, доведшего ситуацию с собственным ребенком до такого, и на самого себя. На втором плане царапало беспокойство за глупого омегу. Эрвин, наконец, вернулся в бар, чтобы забрать оставленные там вещи. — Мне нужно уехать, — сказал он, встретив вопросительные взгляды. — Это срочно, так что… Поздравляю еще раз, это замечательное событие! — Смит постарался искренне улыбнуться трижды отцу, ведь он и правда был за него рад. Рад, но в глубине души немного завидовал странной, глупой завистью. — Увидимся на работе! Прихватив легкую куртку и сумку, Эрвин пошел прочь из бара, не забыв оставить на стойке несколько купюр с щедрыми чаевыми. Бармен не виноват в том, как завершился так хорошо начавшийся вечер Эрвина. На выходе телефон звякнул, сообщая о новом смс. Альфа нахмурился, глядя на присланный омегой адрес. Он знал об этой улице, бывал один раз во времена студенчества — кажется, одна из его тогдашних подружек жила там. Не трущобы в полном смысле этого слова, но гетто. Какого хрена Леви забыл там? Тем более в такое время? Машину Эрвин оставил на корпоративной парковке, по ясным причинам не собираясь возвращаться домой на ней сегодня. Пришлось пройтись несколько минут пешком. Ночью температура воздуха существенно снижалась, поэтому было зябко, чему альфа был даже рад, потому что легкий морозец отлично бодрил и выветривал из головы остаточное опьянение. По дороге Эрвин отправил сообщение Тому Аккерману, не найдя в себе сил звонить этому омеге. Сообщение было коротким, но обнадеживающим. Эрвин Смит: Нашел Леви, все в порядке. Скоро привезу его домой. Интересно все же, откуда у родителя Леви его номер? И с каких пор он есть у него? Эрвин надеялся, очень надеялся, что у Тома хватит родительского ума не начинать новый скандал, когда его сын окажется дома, и не эскалировать это на уровень занятого важными делами Элайджи. Представлять не хотелось, что зацикленный на контроле всего и вся друг сделает, если узнает о таких выходках своего чада. Вероятность того, что Леви окажется под домашним арестом вплоть до своего восемнадцатилетия, росла в геометрической прогрессии. Будь Эрвин на месте Элайджи, он бы так и сделал. Поймав себя на этом размышлении, альфа устыдился. Чем он лучше Элайджи в таком случае? Уже в машине Эрвину внезапно пришла в голову новая мысль. Леви вполне мог и раньше выкидывать нечто подобное, а то и хуже. Однажды я пытался сбежать из дома — разве это не прямое доказательство? Даже не так важны причины этого, сколько следствие. Погружающийся в ночь город не выглядел спящим. Центр, как всегда, спать и не собирался; многочисленные рестораны, бутики и цветочные магазины переливались яркими вывесками, создавая на пустеющих улицах иллюзию жизни. Альфа проскочил центр, оставив его далеко позади. Район, в который ему предстояло добраться, расположился достаточно далеко. Эрвин надеялся, что его хроническое невезение хотя бы на сегодня оставит его, и он не столкнется с полицией. На самом деле, интересно было бы увидеть лицо Элайджи, если бы он узнал, что его сын провел ночь в каком-то гетто неизвестно с кем, а лучший друг задержан полицией за вождение в нетрезвом виде. И все это в один вечер. О, у Эрвина было так много вопросов к Леви. И он откровенно устал не получать на уже имеющиеся нормальные ответы. Отсутствие официальных отношений с омегой мешало требовать откровенности, но боги, как же альфа устал. Так устал, что не против был бы уже рассказать все Элайдже, подать заявление на увольнение и перейти в какое-нибудь другое предприятие — поменьше, с куда более низким оборотом и количеством людей. Альфа пытался, он честно пытался забыть пьяный бред Кенни Аккермана, но не смог. Не то чтобы это прямо мучило Эрвина, но вспоминать и думать об этом было неприятно. Непонятно точно, что Кенни вообще имел в виду; Смит на каком-то низменно-инстинктивном уровне ощущал, что следовать совету дяди Леви и спрашивать у омежки подробности не стоит. Несколько дней спустя после вечеринки Эрвин проанализировал все услышанное и пришел к неутешительному для себя выводу, что у Леви все-таки кто-то мог быть. Зачем Кенни приплел сюда самого Эрвина и какие-то записи, неизвестно. Возможно, дело в том, что Эрвин — взрослый альфа, а Леви нравились взрослые альфы… Стоило подумать об этом, как Аккерман-младший представлялся с кем-то другим. Пиздец. Смит не хотел об этом думать, от одних мыслей в нем просыпалась какая-то идиотская агрессия к потенциальным соперникам. Смешно, но раньше Эрвин вообще не обращал внимания на невинность объекта своей симпатии. С возрастом так вообще таких особей не сыщешь. Но Леви… Леви был особенным. Такое собственничество казалось попросту ненормальным. С другой стороны, Эрвин сам был ненормальным, как еще назвать альфу, сходящего с ума по подростку? Откровенно говоря, ненормальному альфе было уже все равно на свою ненормальность. Он чувствовал себя счастливым, когда подросток был рядом. Значит, весь остальной мир идет к черту. В гетто было темнее, чем в центре, хотя улочки достаточно хорошо освещались. Вбитый в навигатор маршрут привел Эрвина к длинному и высокому дому, многоквартирнику. Частные домики тоже виднелись чуть ниже по улице, все меньше и однозначно более дешевые, чем был когда-то добротный дом семьи Смитов. Когда Эрвин остановился у подъезда, часы показывали десять пятьдесят. Он решил подождать несколько минут, прежде чем звонить омежке, и пока покурить, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Выйдя из авто, альфа облокотился об него и закурил, щурясь и разглядывая окна. Примерно в половине горел желтый или бледный свет, и в теории Леви мог быть за любым из этих унылых окон. Нет, Смит вовсе не страдал предрассудками из-за материального состояния других людей, ничего такого. Он сам вырос в небогатой семье и не в районе с самым дорогим жильем. Просто Леви, привыкший к другому уровню жизни, ощущался здесь странно. Несколько минут спустя дверь подъезда открылась, и в проеме показались две темные фигуры. Яркий свет из подъезда окрашивал их в черный цвет. Одна фигура высокая, из-за которой альфа тут же напрягся, вторая существенно ниже, от которой сердце защемило в груди. Эрвин, нахмурившись, смотрел, как низенькая фигурка вышла наружу, приобретая более человеческий вид и цвет. Дверь закрылась, вторая фигура скрылась за ней, и Леви Аккерман шел к Эрвину уже в темноте, почти слившись с ней. Омега остановился в нескольких шагах; Эрвин пробежался взглядом по форме, в которой Леви, похоже, оставался с учебного дня — светлая рубашка, накинутый сверху темный пиджак и темные брюки. Черные волосы Леви не казались такими аккуратными, как на их предыдущих встречах. Слегка растрепанные, они напомнили Эрвину день, когда Леви оказался в Америке. Вид у него был такой же хмурый, как и тогда, словно Эрвин снова опоздал, а еще слегка помятый, что ли. — Давай, Леви, садись, — попросил альфа, разглядывая отчего-то медлящего мальчишку. Словно Эрвин приехал сюда против его желания. — На улице прохладно, ты так и собираешься стоять там? Леви бросил на него неожиданно холодный взгляд и прошел к автомобилю, закидывая рюкзачок назад и забираясь внутрь, на пассажирское сидение. Эрвин наблюдал за действиями омежки с легким раздражением. Какого, собственно, черта? Их отношения были нормальными с самой вечеринки Нанабы. Что альфа успел сделать не так, где ошибся? Выкинув истлевшую сигарету, Эрвин последовал примеру омежки. В салоне авто было теплее, но омежка все равно коротко поежился, но внимательно следящий за ним альфа, конечно, заметил. Эрвин поспешил закрыть дверь, чтобы стало еще теплее, и на минуту они остались в полной тишине друг напротив друга. Серьезный и слегка печальный взгляд взрослого столкнулся со стыло-холодным взглядом вчерашнего ребенка. Именно ребенка, потому что поступки и поведение Леви Аккермана просто кричали о его истинном эмоциональном возрасте. — Расскажешь, что случилось? — Эрвин, понимая, что он тут единственный взрослый человек, решил сделать первый шаг. — Ты хочешь довести Тома или что? Серые глаза расширились; Леви, коротко качнув головой, отвернулся. Альфа устало вздохнул. Не такой он видел их следующую встречу. — Объясни мне, Леви, — снова предложил альфа. Будь терпеливым. — Том что-то сделал тебе? — Нет, — глухо ответил омега. — Он ни при чем, мне все равно на него. Да, конечно. Чем больше Леви говорил об этом, тем прозрачнее было, как его на самом деле это задевает. Эрвин, конечно, не стал заострять на этом внимание. — Тогда кто виноват? Я? Леви медленно повернул голову и вновь посмотрел на напряженного Эрвина. Запах омежки был каким-то по-неприятному беспокойным, даже немного резким. Подросток казался не столько недовольным, сколько попросту злым. Это даже удивляло, потому что эмоции эти словно бы были направлены на самого Эрвина, а Эрвин ничего не сделал. Нет, определенно. Они ведь даже не виделись все это время, и в телефонных разговорах Смит всегда был внимательным и искренно теплым, надеясь, что омежка на расстоянии ощутит, какое значение имеет для него. — В чем дело, Леви? — по-настоящему обеспокоился альфа, без вины чувствуя себя виноватым. — Что я сделал? И кто это был с тобой? Откровенно говоря, Эрвина достаточно сильно интересовало это. Не то чтобы он считал, что у мальчишки не может быть друзей, но… Раньше он о них ничего не слышал. Поэтому поступок Леви так настораживал. Если бы он часто зависал с друзьями, тем более допоздна, все воспринималось бы иначе. Желание наорать на подростка за то, что тот творит, хорошо притуплялось отсутствием желания становиться ему еще одним строгим отцом. В интересах Эрвина было стать Леви другом, человеком, которому можно доверять. Чего он добьется, если пойдет путем строгого восприятия поступков Леви? С другой стороны... Подростки всегда себе на уме. Эрвин вновь ощутил себя безнадежно устаревшим, потому что не помнил, на какие безумства был способен сам. Или он всегда был таким скучным? Аккерман-младший тяжело вздохнул, отводя взгляд. — Это Эрен. Вы ведь знакомы, да? Он живет здесь, — просто объяснил подросток, и альфа впал в ступор от этих слов. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы немного прийти в себя и осторожно спросить: — Так ты был у него? Хотел переночевать здесь? — Вроде того, — сказал омега равнодушным тоном, пряча глаза за рваной челкой. Эрвин не понял сначала, что чувствует. Он отвернулся, не в силах смотреть на бледное лицо; что-то до боли неприятное охватило все его существо. Вспомнились яркие, красивые глаза молодого альфы, в которые, наверняка, влюбится много девушек и парней. Влюбиться в кого-то такого, молодого и с такой внешностью, очень легко. И Леви с его помятым видом… — Эрен твой… друг? — Мы с ним не друзья. Вот и все. Эрвин давно не ощущал себя настолько по-идиотски. Он приехал сюда… чтобы что? Зачем? Боже, как же глупо. Все, о чем размышлял альфа последние пару недель, оказалось пустым и неважным. Пока он думал о Леви, переживал о том, как омежка воспримет приглашение на свидание, сам Леви, похоже, развлекался. Еще и его зачем-то сюда позвал. Это было не то чтобы унижение, но… Да, крайне неприятно. Если младший Аккерман хотел заставить своего родителя понервничать, оказаться ночью в гетто с мальчишкой вроде Эрена — лучший вариант, не поспоришь. Эрвин мог бы даже восхититься изобретательностью Леви, если бы не был так чудовищно подавлен и растерян. — А что? — спросил Леви, словно не замечая короткий приступ удушающей паники у человека, находящегося рядом. — У вас ведь тоже кто-то есть. Я знаю. Это было что-то странное. Эрвин на мгновение вырвался из своих тяжелых мыслей и посмотрел на омегу. Бледное лицо чуть раскраснелось, а серые глаза лихорадочно сияли — в этот момент в подростке было столько жизни, что альфа невольно удивился. — Не понимаю, о чем ты, — отозвался Смит, внезапно чувствуя себя смертельно уставшим. — И о ком. Омега поморщился: — Не притворяйтесь. Меня достало это. — Меня тоже достало, Леви. Если ты снова об Анди, то это полный бред, даже комментировать не хочу. Эрвин искренне считал, что не обязан оправдываться за свое дружеское общение с Анди. Понятно было бы еще, если бы Леви нужен был Эрвин, но в их-то случае все иначе. Только вот сам Леви, похоже, так не думал. Весь как-то подобравшись, омежка зло сощурился и процедил: — Я не об этом омеге. Не знаю, с кем вы сейчас, но мне очевидно, что кто-то есть. И я вас не понимаю, вы говорите, что хотите быть со мной, но при этом… Это какое-то лицемерие. Нет, кажется, Эрвин вообще не понимал, о чем речь. Он удивленно уставился на мальчишку, и отвратительные чувства даже притупились на какое-то время. — Но у меня нет никого, Леви. С чего ты взял, что… — Мы редко видимся, и для вас нормально иметь такие… отношения, как с тем омегой, — омежка особенно неприязненно выделил это слово. — И я видел, что писала вам Нанаба тогда. — Нанаба? Тут-то до Эрвина дошло. Чертово шуточное сообщение чертовой Нанабы, пришедшее так не вовремя. Смит понадеялся тогда, что Леви не успел его прочитать или понял, что это, блядь, глупая шутка. К тому же, омежка вел себя после этого вполне нормально, если не считать легкой отчужденности иногда, но у них и раньше такое было, поэтому Эрвин не обратил на это особого внимания. Но, кажется, зря. Мужчина с досадой посмотрел на Аккермана-младшего и сказал: — Леви, это же была шутка. Ты из-за этого расстроился? Почему ты просто не спросил у меня? Откровенно говоря, Эрвин вполне мог завести ни к чему не обязывающую интрижку с кем-нибудь, пока Леви не отвечал ему взаимностью. Альфа имел на это право, ведь у него не было отношений ни с кем; он здоровый взрослый мужчина со своими потребностями, и единственное, что его останавливает — отсутствие всякого желания заниматься сексом. Нет, был, конечно, один интересующий его, но недоступный объект. Который прямо сейчас холодно смотрел на него, недовольно поджимая губы. — Я не расстроился, — ответил омега убедительно, только вот Эрвин вообще ему не поверил. — Просто не хочу, чтобы меня обманывали. — Я тебя не обманывал. Леви, если бы я сказал, что у меня кто-то есть, тогда да. Это был бы обман. — Не верю, — упрямо заявил омежка. Ебаный пиздец. В альфе росло желание высадить омегу, отправив его обратно в объятия Эрена. Это было так несправедливо, что становилось банально обидно. С другой стороны, характер у Леви всегда был сложным по многим причинам, зависящим и не зависящим от самого подростка. В этот напряженный момент телефон Эрвина вновь ожил, высветив на экране номер Тома Аккермана. Леви зло бросил взгляд на вибрирующий телефон и отвернулся, а Эрвин тяжело вздохнул. Перевалило за одиннадцать, неудивительно, что он продолжает получать такие звонки. — Ты везешь его? — вместо приветствий спросил родитель Леви. — Передай ему телефон, пожалуйста. Эрвин посмотрел на отвернувшегося омежку и ответил, надеясь избежать конфронтации прямо здесь и сейчас: — Он не хочет говорить, извини. Но с ним все в порядке, скоро привезу. Леви резко обернулся и посмотрел на него, как на предателя. Эрвина это не тронуло. — Понятно, — сказал Том после короткой паузы. — Жду. Звонок завершился, и альфа с омегой остались в тишине. Эрвин не знал, что ему делать теперь; в полной растерянности он сжал телефон в руке, тяжело откидываясь назад. Леви молчал, было слышно лишь его тихое, но быстрое дыхание. — Не знаю, что сказать тебе, Леви, — признался альфа, и внезапная мысль посетила его голову. Он глянул на темный экран телефона и продолжил, протягивая гаджет омеге. — На, посмотри. Можешь открыть все переписки, звонки, все, что угодно. Если у меня кто-то есть, он наверняка будет где-нибудь там. Омежка покосился на протянутый предмет: — Мне это не интересно. — Нет, давай, смотри. Честно говоря, мне уже все равно, будешь ты общаться со мной после этого или нет, — альфа, конечно, соврал, но в этот момент он был так расстроен произошедшим, что готов был сказать, что угодно. Омежье лицо приобрело какое-то растерянное выражение. — Но я не хочу, чтобы меня считали обманщиком. Смотри. Эрвин протянул гаджет омежке еще ближе, и Леви, коротко глянув ему в глаза, медленно и осторожно взял вещь, словно та была опасной или ядовитой. Тонкие пальцы перевернули гаджет так, чтобы смотреть было удобнее, а Эрвин, подвинувшись поближе, разблокировал экран. Леви, помедлив несколько секунд и словно что-то решая, начал действовать, а альфа наблюдал за ним, переводя время от времени взгляд на бледное лицо, освещенное искусственным светом. Сначала Леви прогрузил страницу Эрвина в соцсетях; это почему-то совсем не удивляло. Длинный список друзей омегу не заинтересовал, а вот переписки — да. Альфа был спокоен, потому что у него совершенно точно не было там ничего сомнительного. Наткнувшись на переписку с пользователем Анди Диас, омега еще сильнее нахмурился и открыл ее. Замелькали сообщения, отправленные и полученные поцелуи и сердечки, фотографии и пересланные мемы. Омежье лицо становилось все мрачнее. — Мы с Анди всегда были друзьями, — все-таки решил сказать Эрвин, и омежка цокнул. — Я уже говорил. После социальных сетей Леви перешел на список контактов, имена в котором ему наверняка не были знакомы. Он листал список, ведя пальцем вниз, пока не нашел один заинтересовавший его контакт. С нечитаемым выражением лица омежка повернул телефон, едва не ткнув его Эрвину прямо в лицо. Малыш. Альфа посмотрел на экран и ощутил, как жгучий стыд охватывает его, морозцем пробегаясь по спине. Но при этом почему-то хотелось рассмеяться, потому что лицо Леви было таким серьезным и торжествующим, словно они были женаты десять лет, и Эрвин внезапно пошел налево, по неосторожности оставляя доказательства измены на виду. Мужчина осторожно посмотрел в прожигающие его серые глаза и сказал: — Ах, это. Действительно. — Кто это? — прозвучало с ожидаемой неприязнью. Эрвин, стараясь сдержать нервную улыбку, снова развернул экран к омеге и нажал на кнопку вызова. Неизвестно, чего ожидал Леви Аккерман, но он точно не ожидал того, что его собственный телефон, брошенный в рюкзак, начнет вибрировать. Омежка с сомнением посмотрел на рюкзак, и альфа кивнул, предлагая все-таки проверить. Леви проверил и обернулся к Эрвину с уже совсем странным выражением лица. — Малыш? — словно не веря тому, что увидел, спросил омега, растеряв от шока былой запал. — Я? Альфа неловко пожал плечами. Господи, как же хорошо, что он не умеет краснеть. Переименовать Леви в это трогательное, какое-то по-своему волнительное слово он решил не просто так, на то было несколько причин. Во-первых, это было удобно на случай, если в момент звонка Леви рядом с Эрвином окажется Элайджа. Малыш абсолютно точно вызовет много дружеских насмешек, но все лучше, чем имя Леви на экране в такой опасный момент. Во-вторых, это слово… Многократно с трепетом произнесенное Ханджи Бернер, невольно вспоминалось и перекатывалось в сознании. — Ханджи ведь называет тебя так, — невинно объяснил Эрвин. — Почему я не могу? — Это же совсем другое! — Да, наверное. — Переименуйте меня сейчас же! — Нет, после всего этого ты останешься им навсегда. Давай, смотри дальше, — предложил альфа, снова передавая телефон ошарашенному омеге. Несколько минут спустя все было кончено. Леви Аккерман не нашел ничего компрометирующего честь Эрвина и молча протянул телефон обратно. Так ожидаемо, что альфа не смог скрыть холодную улыбку, глядя, как омежка растерянно отводит взгляд. — Я больше никак не смогу тебе доказать, что говорю правду, Леви, — серьезным тоном сказал альфа, подытоживая. — Верить мне или нет, дело твое. Но то, что ты подумал так и даже просто не спросил меня… Это расстраивает. Аккерман-младший молчал, смотря в сторону. — Не хочешь больше ничего сказать? — молчание. Альфа, вздохнув, продолжил: — Тогда я отвезу тебя домой. Твой папа с ума сходит от беспокойства. Ох, черт. Слова сходит с ума в контексте Тома Аккермана звучали неправильно, но Леви, кажется, было все равно. Омежка повернул голову и смерил Эрвина странным взглядом. — Что? — нетерпеливо спросил мужчина, все еще ощущая ужасную смесь из досады, разочарования, боли и какого-то злого веселья. — Говори, если есть, что сказать. — Я не хочу домой, — неожиданно спокойным тоном сообщил наглый омежка. — Мы можем не ехать туда? — Нет, не можем, — отрезал альфа, заводя, наконец, мотор. Шины тихо зашуршали по асфальту в тишине улицы. — Сидеть и молчать здесь до рассвета — так себе идея, Леви. Не говоря уже о том, как обрадуется твой отец, если узнает об этом. — Не здесь, просто… — омежка запнулся, опасливо глядя в сторону нахмурившегося альфы. — Правда, там невыносимо. Папа постоянно рядом. — Сейчас это — твой дом, — терпеливо ответил альфа. — Придется немного потерпеть. Если хочешь оставаться у Эрена, лучше дождаться своего восемнадцатилетия. — А что изменится тогда? Надеюсь, к тому моменту ты немного поумнеешь. Эрвин благоразумно промолчал. Они молчали минут десять, если не больше. Тишина была угнетающей; Смит понятия не имел, чувствует ли это Леви, но он сам чувствовал, как тишина давит на плечи. Притихший омега привлекал внимание тяжелым, беспокойным запахом, а Эрвин думал, сколько раз уже его жизнь переворачивалась из-за этого человечка. Переворачивалась, как правило, не в лучшую сторону и всегда со стрессом. — От вас пахнет алкоголем, — заговорил вдруг омежка, и альфа хмыкнул. — Вы пили? — Нет, просто был с коллегами в баре, поэтому такой запах. Не бойся, доберемся без происшествий. Леви помолчал, а после снова начал: — Мистер Смит, дело не только в том сообщении, понимаете? — Нет. Я понимаю, что мы видимся не так часто, как мне лично хотелось бы, Леви, — мантра будь терпеливым звучала в голове. — Но это не повод накручивать себя чем-то подобным. Тем более, когда можно просто прямо спросить. Я бы сказал тебе правду, — альфа вздохнул, понимая, какие непростые слова для понимания подросткового сознания должен произнести. — Леви, постарайся понять меня, пожалуйста. Я мог бы спать с кем-то, если бы захотел, и я бы не стал обманывать тебя. Но с тех пор, как мы встретились… Я думаю только о тебе. Я думал о тебе еще до того, как ты прилетел ко мне, — Эрвин грустно усмехнулся. — Но теперь-то это не имеет значения, да? Тебе Эрен нравится? — Когда вы говорили раньше, что у вас есть кто-то, я думал, это обо мне, — признался мальчишка, внезапно открываясь с какой-то совершенно новой стороны. — Но потом все как-то… Это сообщение. И Нанаба рассказала мне перед вечеринкой отца, как она рада, что у вас, наконец, кто-то появился… И я подумал, что ошибся, и речь не обо мне. Что вы никогда не говорили этого обо мне. — Это всегда было только о тебе. Почему ты не высказал мне все это раньше? Мы столько раз говорили с тобой, и все было в порядке, — альфа, нахмурившись, бросил взгляд на бледное лицо, острые черты которого как будто еще четче заострились. — Почему именно сегодня? И почему, черт возьми, вы обсуждаете меня с Нанабой? — Мы не обсуждали! Она просто заговорила о вас, пока помогала мне, — омега, получив еще один взгляд, на этот раз с немым вопросом, вздохнул. — С прической. И я пытался спросить, но потом как-то... Думал, вы сами признаетесь мне. Сегодня у меня был плохой день. Эрвин хмыкнул: — Да, это уж точно. Они вновь замолчали. Смит отвлекался на дорогу; уже совсем стемнело, а дом Аккерманов был достаточно далеко, чтобы путь был неприятно долгим, с возрастающей неловкостью. Они покинули гетто, оставляя его позади, и Эрвин ощутил что-то вроде облегчения от понимания, что Леви там нет больше, что он рядом и в безопасности. С растрепанными волосами, с претензиями к нему, альфе, но в комфорте и в тепле. Хриплый голос прервал мысли Эрвина, заставляя его вернуться в реальность: — Я не собирался ночевать здесь, просто хотел поехать домой позже. — Чтобы довести Тома до бешенства, я понял. — Нет, не для этого. И… У нас с Эреном ничего такого нет. Мы даже не друзья, — сообщил омежка. Эрвин чувствовал, что Леви не врет; это имело смысл, потому что Леви почти никуда не ходил и не упоминал чье-либо имя, и Эрена в том числе. Но, честно говоря, глупая обида никуда не делась. — Как я могу быть уверен, что у вас ничего нет? — прозаично заметил Эрвин, а подросток, растерянно оглядевшись, вдруг опустил взгляд и протянул свой телефон. Альфа вздохнул. Он что, блин, серьезно? — Леви, не нужно. Мальчишка нахмурился, опуская руку. У альфы по-прежнему оставалось очень много вопросов. Один из них, самый насущный, он поспешил задать: — Какого черта ты там делал? Леви Аккерман помолчал, а потом пространно ответил: — Там живет моя знакомая. Я не хотел домой после учебы, а это единственное место, куда я мог пойти. — А Эрен?.. — Он просто ее брат. — Ты говорил, вы учитесь вместе. Омега хмыкнул. — Мистер Смит, как вы думаете, мы правда учимся вместе? Это был первый раз, когда Аккерман-младший так открыто сравнил материальное состояние своей семьи и состояние других людей. Эрвин понятия не имел, сколько стоит учеба Леви и стоит ли она хоть сколько-нибудь. Хотя внешний вид одного только учебного блока впечатлял. Эрвин ничего не ответил на это. Он чувствовал себя странно, будто что-то важное буквально лежит на поверхности, а он этого не видит. Что-то будоражило интуицию, заставляло размышлять над словами подростка, искать в них двойную суть. По-настоящему странное состояние, мужчина готов был списать это на недавние опьянение и стрессовое отрезвление. Леви Аккерман очень раздражал. Благодаря ему Эрвин понял, что тяжело ладит с подростками такого возраста, плохо понимает их; при этом альфа с тоской признавал, что поступки и характер Леви никак не влияют на его чувства к нему. Возможно, даже наоборот — в глубине души Эрвину это нравится. Наверное, ему просто не хватало эмоций. Или он внезапно открыл в себе мазохиста. Анди предупреждал, что Смит попортит себе много нервов, пытаясь сблизиться с этим омежкой, и не ошибся. — Мистер Смит. — М? — Я не хочу прекращать общение. Эрвин отвлекся от дороги и посмотрел на омегу, вскинув брови. Леви хмурился, смотря на него в ответ серьезным взглядом. — О чем ты? — озадаченно спросил альфа, и омега, помедлив, все-таки ответил: — Вы сказали, что вам все равно, будем мы общаться дальше или нет. Мне не все равно, я не хочу прекращать это. Эрвин не знал, что заставило его спросить это именно в этот момент. Возможно, эта странная ночь, стресс, усталость от неопределенности и то, как сильно он соскучился по Леви — все вместе, навалившись, уничтожило последние капли терпения. Возможно, вмешалось и чувство собственничества, обострившееся после появления на горизонте молоденького альфы, а еще по-настоящему надоевшая собственная нерешительность, мешающая вести себя с омегой так, как давно хотелось. И Леви… Если Леви так злился, видя имя Анди, он злился, когда решил, что у Эрвина есть кто-то еще — могло ли это значить, что омега все-таки не так уж равнодушен к нему? Леви ревнует? Аккерман-младший абсолютно точно флиртовал с ним иногда, случайно или нарочно, но неуклюже, как правило; могло ли это только казаться слетевшему с катушек Эрвину, или это происходило на самом деле? Мысленно послав все к черту, Эрвин спросил прямо: — Ты хочешь быть со мной? Тишина после этого была почти оглушительной. Сердце в груди тяжело стучало, а альфа смотрел на дорогу, радуясь, что у него есть повод отвернуться от вытянувшегося лица Леви. Видеть эмоции, которые могут проявиться на этом лице, было боязно. Эрвин уже готов был пожалеть о своем вопросе, когда Леви ответил, наконец, слегка растерянным тоном: — Я не знаю. То есть я… Не знаю точно, что это значит. О, Эрвин понимал, как ни странно. В семнадцать лет порой очень сложно разобраться в себе и в своих чувствах. Самому Смиту уже давно не семнадцать, и ему тоже было непросто. — Ты что-нибудь чувствуешь ко мне? — ох, тонкий лед вовсю хрустел под ногами, грозясь треснусь и позволить альфе утонуть. — Наверное, такой вопрос будет проще. — Я не хочу отвечать на этот вопрос сейчас, — твердо ответил омежка, и альфа вздохнул. — На самом деле, сегодня кое-что случилось. Кто бы сомневался. С появлением Леви Аккермана жизнь Эрвина становилась все интереснее и разнообразнее. — Снова кое-что? — осторожно поинтересовался альфа. — Опять с Томом? Мальчишка раздраженно выдохнул. Они пересекли уже добрую половину ночного города, приближаясь к дороге, ведущей к дому Аккерманов. Встречных авто было мало, ничего не задерживало их движение, поэтому ехали достаточно быстро. Эрвин при этом умышленно снижал скорость, беспокоясь за недавнее времяпровождение в баре. — Нет, дело в моем отце, — сказал Леви. — Утром он решил поговорить со мной. Мистер Смит, я сначала подумал, что он все узнал. Об этом, — омежка сделал свое привычное движение рукой в воздухе между ними. Эрвин, слушая это, снова напрягся. Любое упоминание Элайджи в контексте серьезных разговоров могло стать фатальным концом жизни или карьеры Смита. — Но нет. Честно говоря, даже не знаю, как это сказать… — Скажи, как есть, Леви. — Он сказал, что хочет познакомить меня с сыном своего делового партнера и будет очень рад, если я проявлю… благосклонность и понимание. А еще, что это очень важно для семейного бизнеса. Благосклонность, слово-то какое. Эрвин сразу понял, о чем и о ком идет речь. Что ж, этот день должен был наступить, он наступил. Интересно, сам-то Элайджа хорошо знаком с благосклонностью и пониманием? В детстве и юности лучший друг частенько шел наперекор родителям, бунтуя и заставляя Эрвина бунтовать с ним за компанию. Но то, какие слова и действия лучший друг применял к своему отпрыску, на самом деле не удивляло. Судьба Леви Аккермана была предопределена с самого его рождения. Помнилось, как друг, радуясь, рассказывал о своих грандиозных планах на устройство сына, уничтожив у Эрвина настроение и простое желание жить. Только вот Элайджа еще не знал, что Эрвин теперь Леви не отдаст. Но… Многое зависело и от самого Леви, поэтому альфа спросил: — Ты сделаешь, как он просит? Омежка продолжил очень спокойным, даже каким-то пугающе спокойным голосом: — Он не дал мне ничего сказать, вообще не слушал меня. Мистер Смит, вы ведь дружите с ним. Наверное, вы заметили, у нас всегда были такие отношения, но в этот раз… Я… — Ты не обязан делать то, чего не хочешь, — поспешил вставить Смит, надеясь, что звучит не так отчаянно, как ему самому кажется. Мальчишка слушал. — Я знаю, Элайджа бывает очень властным и жестким, но у тебя могут и должны быть свои желания и стремления. Не поддавайся ему во всем. О да, Эрвин, говоришь так, будто заботишься только о желаниях Леви, гребаный лицемер. Вопреки голосу совести, мужчине вообще не было стыдно за это. Он много лет не думал о себе и не пытался бороться за свое счастье, но это время прошло. Выслушав его пламенный монолог, омега помолчал несколько секунд, а после сказал, ошарашивая: — Я и не собирался. Мне не хочется делать это, поэтому я не буду. Познакомиться могу, это несложно. Но я знаю, чего отец хочет от меня на самом деле, а этого не будет. Вот так вот просто. Леви, похоже, серьезно обиделся на обоих родителей. Интересно, что такого наговорил Элайджа, если у его сына внезапно проснулось желание бороться с вечным гнетом? Эрвин не мог разобрать, что он чувствует в этот момент. Странная гордость за упрямого омежку теплела в груди, а еще понимание того, как легко и просто ситуация с партнерами Элайджи может решиться для самого Смита. Откровенно говоря, радость от решения омежки была по-настоящему паскудной, но Эрвин ничего не мог с собой поделать. Он был рад, что Леви сам пришел к этому, что все оказалось так просто. Смиту даже ничего делать не пришлось, и решение омежки может уберечь его от переживаний из-за мыслей о встрече Леви и другого альфы. Эрвин — больной эгоистичный ублюдок, совершенно не заботящийся о своих друзьях. Паскудная радость имела оттенки мстительного предательства — ничего не подозревающий Элайджа, когда-то так легко растоптавший только-только приобретенную влюбленность Эрвина, сам окажется в неприятной ситуации. Элайджа, конечно, абсолютно не обрадуется, если сын откажется идти у него на поводу, но, с другой стороны, он ведь признавался как-то, что у него есть сомнения по поводу этой затеи. Сможет ли Элайджа проявить терпение и понимание к собственному внезапно непокорному ребенку? Эрвин догадывался, что дело больше в самом семейном бизнесе, ведь он лично понятия не имел, как действия Леви могут отразиться на долгожданном и выстраданном проекте его отца. Если что-то сорвется или будет отменено только потому, что партнер Элайджи оскорбится… — И, кажется, вы не удивлены, — прозорливо заметил омежка, заставляя альфу мысленно выругаться. — Вы знали об этом? Это ведь связано с вашим проектом. Отвечать нужно было осторожно. Эрвин знал уже, как Леви любит выворачивать суть слов наизнанку и подмечать самые слабые места. — Твой отец говорил что-то об этом, но давно, — ответил Смит, стараясь звучать уверенно. — Вы знали, что он хочет сделать со мной? И что на это сказать? — Нет, откуда? — с горечью солгал альфа, понимая, что Леви все равно никогда не узнает правду. Уж лучше так, чем заставить омежку вновь сомневаться в их отношениях. — Но я очень рад, что ты решил делать то, что хочешь сам. — Вы так спокойно к этому относитесь, вам все равно? — Нет, конечно. Я не хочу потерять тебя, но ты же понимаешь, я не смог бы повлиять на твое решение заинтересоваться кем-то другим. Элайджу даже было немного жаль; лучший друг оказался предателем, плетущим интриги за его спиной, а единственный сын взбунтовался. Эрвин мысленно поправил себя — неизвестно, единственный ли. Блядь. Он размышляет об Аккерманах больше, чем о самом себе. — Мистер Смит? Да Бога ради. — М? — А что бы вы сделали, если бы я сделал то, о чем просит отец? — Леви вновь блеснул своим чудным умением задавать крайне неудобные вопросы. Немного подумав, альфа посмотрел на омежку и коротко улыбнулся: — Ну, тогда мне пришлось бы украсть тебя. Омега вскинул брови. — И куда бы вы украли меня? Ну что ж, если Леви решил поиграться, это даже хорошо. Все лучше, чем то, что происходило час назад. Подросток вообще стал ощутимо спокойнее, словно высказался вдоволь. Пряный запах вновь приятно волновал, а не давил, заставляя нервничать и лихорадочно размышлять, как сделать так, чтобы его обладатель был доволен. — В Америку, наверное, — подхватил альфа, улыбаясь. — Купил бы большой дом у океана, чтобы ты каждый день мог сидеть на берегу. — Звучит неплохо, — похвалил Леви, и Эрвин воспрял духом, продолжая: — Тебе никогда не пришлось бы работать, ты занимался бы тем, что тебе нравится. Ухаживал за домом… — Тц, — бросил омежка, отворачиваясь. — Скучно. Если бы у нас было много детей, тебе бы не было скучно. Нет, это уже слишком. Эрвин не стал произносить это, чтобы не напугать подростка; вряд ли Леви оценит подобные откровения, тем более, когда он расстроен. Наконец, они выехали на дорогу, ведущую к особняку Аккерманов. Теперь было по-настоящему поздно, почти двенадцать. Замечательно, что Эрвин забрал Леви сам, иначе он бы с ума сошел от беспокойства, думая, как мальчишка добрался до дома. Зная Леви, он еще и приключений мог найти на свою маленькую задницу, чтобы создать всем побольше проблем. За всем произошедшим этим вечером Эрвин совсем забыл о том, что хотел сделать, и как переживал по этому поводу. Сейчас эти переживания казались почти смешными, но альфа все равно немного нервничал. — Слушай, Леви, — с трудом начал Эрвин и, дождавшись, когда омега повернется и посмотрит на него, спросил: — Я давно хотел спросить. У тебя есть планы, например, на вечер в пятницу? — На пятницу? — омега озадаченно сощурился. — У меня учеба в пятницу. Пока больше планов не было. А что? Отступать нельзя. — Я бы забрал тебя после учебы, чтобы мы провели время вместе, — многозначительно сообщил Эрвин. — Если ты хочешь сходить куда-нибудь, например, я с удовольствием… — Хочу, — перебил омега, не дослушав, а после почему-то смутился, вызывая у альфы особый трепет своим согласием и реакцией. Все оказалось так просто. — То есть, вы можете забрать меня. Правда, я не знаю, куда пойти. А вот выбрать подходящее обоим место было сложно. Сильно влияла разница в возрасте, Эрвин, например, будет глупо чувствовать себя на каком-нибудь молодежном сборище, а Леви может быть скучно там, где будет хорошо Эрвину. — Я рад, — искренне признался альфа. — Придумаю что-нибудь. Эрвин улыбнулся, ощущая себя глупым влюбленным юнцом, дорвавшимся до объекта желаний. Он ощущал на себе изучающий, какой-то задумчивый омежий взгляд, и позволял разглядывать себя, не поворачиваясь, чтобы не смутить подростка еще больше. Возможно, это свидание станет хорошим шагом навстречу здоровым отношениям. Им обоим нужно научиться доверять друг другу — это непросто, тем более с семнадцатилетним подростком — но Эрвин очень хочет вступить на этот путь. Том Аккерман встретил их прямо у ворот. Стоило взглянуть на него, как настроение у Смита тут же переменилось; он вспомнил, что это была отнюдь не увеселительная поездка, и что их с нетерпением ждали. Поганое чувство вины вернулось, царапая совесть. Кутаясь в большую куртку, кажется, принадлежащую Элайдже, взрослый омега быстро приблизился к подъехавшему авто, горящими глазами смотря на вышедшего из салона сына. Леви бросил на Тома короткий холодный взгляд, после чего обернулся к Эрвину и сказал на прощание, более не обращая внимания на замершего рядом родителя: — Тогда… До пятницы? — Да, Леви, — Эрвин улыбнулся. — А теперь иди спать, пожалуйста. Хватит с тебя на сегодня. Омежка раздраженно цокнул, развернулся и пошел в дом, оставляя альфу наедине со взрослым омегой. Том проводил сына взглядом. — Где он был? — спросил омега, поворачиваясь к Смиту. Эрвин не придумал ничего лучше, чем просто сказать правду: — Гостил у Эрена, кажется. Собирался приехать домой позже. Том Аккерман медленно, как будто сонно моргнул, и это действие Эрвину очень не понравилось. Темные круги под омежьми глазами стали заметнее, а сами глаза покраснели. Не хотелось думать, что омега плакал, но исключать это было нельзя. Черт, чувство вины усилилось, хотя Эрвин в этот раз ничего не сделал. — Вот как, — ответил омега. — Ладно, Эрвин. Я пойду. И Том действительно медленно побрел вслед за ушедшим Леви, оставляя альфу в одиночестве. Не то чтобы Эрвин рассчитывал на ночлег или благодарность, но… Впереди был долгий путь домой.

* * *

— Эрвин, эй, стой, — возглас Ханджи Бернер застал Эрвина на выходе из кабинета. Альфа оглянулся, замечая практически бегущую к нему подругу. Странно было встретить Ханджи тут, лаборатории и кабинеты научной группы находились на других этажах. Подруга, однако, целеустремленно направлялась прямо к нему в своем белом рабочем халате и выглядела при этом очень воодушевленной. — Постой-ка минуту. Жутко не выспавшийся, уставший Эрвин, которому предстояло еще посетить одно из скучнейших собраний, где все друг друга хвалили и рассказывали, как все идет хорошо и по плану, застыл на месте с бумагами в руках. Ханджи, маневрируя между идущими по коридору людьми, достигла его и выпалила: — Я такое узнала, такое, ты не представляешь, что это за штука! — Кажется, это что-то очень хорошее, — Смит улыбнулся уголками губ, глядя в улыбающееся лицо подруги. — Так что? — Нет-нет, давай зайдем к тебе, — Ханджи, не дожидаясь его реакции, затащила оторопевшего альфу обратно в кабинет и закрыла его. — Ханджи, ты спятила? — Это ты спятишь, когда услышишь, что я узнала, Эрвин, — подруга обернулась, продолжая улыбаться. — Ты готов? Лучше присядь. Что ж, это по-настоящему интриговало, но Эрвин, конечно, не стал садиться. Положив стопку бумаги на стол, альфа вскинул брови и с немым вопросом посмотрел на женщину, побуждая ее продолжить. — Ты знаешь, я возглавляю научную группу, — начала подруга издалека. — У нас есть всякие ребята, не все они сплетники, конечно, но почесать языками, возясь с пробирками — это же святое дело! Эрвин не понял, сарказм это или нет. — И? — Я сегодня услышала такую невероятную сплетню, ты будешь в шоке! — подруга эмоционально всплеснула руками, а альфа подумал, не надышалась ли она чем-то над своими пробирками. — Помнишь того альфу, который появился из ниоткуда, которого Аккерман назначил на высокую должность неожиданно для всех? Предчувствуя что-то нехорошее, Эрвин осторожно кивнул, не понимая, к чему Ханджи ведет. Женщина с готовностью продолжила: — Так вот, оказывается, он не просто так получил это место! У него роман с семнадцатилетним сыном Аккермана, да-да, представляешь, какой скандал? Альфа подумал, что ему послышалось. — Ханджи, ты издеваешься? — с надеждой спросил он, но женщина покачала головой. — Да как можно шутить над таким? Я вот только что услышала и сразу побежала к тебе, чтобы ты тоже был в курсе. Круто, правда? Смит смотрел на Ханджи, приоткрыв рот. Подруга, закончив, наконец, свой импровизированный спектакль, перестала улыбаться и вмиг приобрела серьезный вид. Откровенно говоря, Эрвин был настолько вымотанным сегодня, что не мог даже толком оценить свое положение. — Кто еще знает, Ханджи? — спросил он. — И откуда, блядь, это вообще пошло? — Не знаю, Эрвин, я услышала от своих ребят. Но, поверь, если они что-то знают, значит до остальных слух дойдет скоро тоже. Откуда это взялось… Сама не пойму. — И они не боятся говорить такое о сыне Аккермана? Совсем сумасшедшие, черт, — Эрвин понял вдруг, что даже не может пожаловаться Элайдже на такое неподобающее поведение его подчиненных. Сам же себя закопает перед мнительным лучшим другом. — Похер на меня, про меня и так уже говорят, что я тут только из-за дружбы с Элом, — лицо у подруги стало таким нежным и понимающим, что альфа поспешил продолжить: — Мне все равно, что говорят, но про Леви… Ханджи подошла ближе, с немой поддержкой кладя ладонь ему на плечо. — Эрвин, Леви же никому не мог рассказать, да? — Не думаю, он и не общался здесь ни с кем, кроме… Блядь, — снова выругался альфа, хмурясь. — Форстер же в твоей группе? Наверное, это от него пошло. Он как-то видел нас с Леви вместе. Внимательный урод. Ханджи, а ты можешь заткнуть их? Хотя бы своих. Возможно, это не так далеко уйдет. Женщина с сомнением покачала головой: — Своих-то да. Честно говоря, я уже. Наорала на них за разговоры на рабочем месте и заставила все переделывать, чтобы неповадно было. Но, Эрвин, будь осторожен, ладно? Эрвин Смит не знал, как можно быть еще осторожнее. Собственная паутина тайн и лжи окутывала его.