* * *
В кабинете Элайджи, как всегда, слишком чисто и слишком светло. Окна в пол открывают вид на пасмурное небо, спадающее на умытый дождем город. Эрвин бы полюбовался этим видом, если бы не повод, по которому он здесь оказался сегодня. Оставалась вероятность, что все совсем не так — Бога ради, Смит услышал о глупых слухах несколько дней назад, как Элайджа бы узнал об этом, да еще и так быстро? Коротко постучав, Эрвин дождался разрешения и вошел в кабинет, застав друга читающим за рабочим столом. — Заходи, Смит, — Элайджа поднял голову и кивнул на тонкую папку в своих руках. — Знаешь, что это? Эрвин Смит почувствовал себя так, будто его загнали в тупик. Он посмотрел на папку, на лицо друга, на котором застыло выжидающее выражение. Элайджа выглядел помято с этими его кругами под глазами и неаккуратно зачесанными волосами. Откровенно говоря, Элайджа выглядел так, словно приехал в офис прямо из аэропорта. — Мое личное дело? — отшутился Смит, чувствуя, как напряжение растет в нем. Серьезно, что это вообще такое? Не мог же Элайджа собирать какой-то компромат или… Эрвин с сомнением покосился на бумаги в руках друга. Элайджа улыбнулся уголками губ. — Не совсем, — ответил друг и вздохнул, отбрасывая папку на стол. — Это план моего проекта. Я тебе его скидывал, помнишь? — Эрвин медленно кивнул, все еще не понимая, чего ожидать. — У меня небольшие… трудности с этим. — Что-то серьезное? — Ничего, с чем я бы не справился, — взгляд Аккермана вдруг переменился, перестав быть таким бесконечно уставшим. В нем появилось что-то, что Эрвину чисто инстинктивно сразу не понравилось. — А ты присаживайся, Смит. Вижу, в мое отсутствие ты совсем расслабился. Это, очевидно, шутливый камень в сторону его одежды: простого темно-серого джемпера и синих джинсов. Эрвин сел на стул напротив, никак не отвечая на последнюю колкость. Он знал, что его внешний вид сегодня был далек от привычного формального; многие принебрегали дресс-кодом, о чем Аккерману было известно, особенно в дни, свободные от деловых встреч. Эрвин же позволял себе это редко, и надо же, именно в такой день Элайджа это заметил. Но не мог Эрвин представить себя на свидании в костюме. По многим причинам: он хотел быть с омежкой на одном уровне, что ли. Вернее, на одной волне, хотя сам Леви частенько носил достаточно скучные костюмы. Смиту нравилось, как омега выглядит в них, но по поводу своего вида иллюзий не питал — костюм был идеальным для его работы, но делал лицо еще строже, а черты каменнее обычного. Что-то интуитивно подсказывало, что лучше одеться попроще. Стыдно признаться, но была еще одна причина такого выбора. Джемпер выгодно обтягивал торс, а джинсы молодили. Не то чтобы альфа переживал из-за своего возраста, но хотелось понравиться, а с учетом возраста омеги… Все становилось сложнее. Элайдже все это знать было вовсе необязательно. — Я хотел поговорить с тобой, — продолжил друг, и именно в этот момент Эрвин Смит понял, что речь пойдет о самом неловком и непростом в его жизни. В груди тут же потяжелело от осознания неизбежности происходящего, а Элайджа смотрел так оценивающе, словно знал правду уже сейчас. — Догадываешься, о чем? Не было смысла отпираться. Как бы ни поступил Эрвин, он всегда и везде ошибется. И как, черт возьми, Аккерман узнал? Неприятно было признавать, но, кажется, Ханджи и Смит недооценили масштаб расхождения тупых слухов. Слухов, которые были недалеки от правды. И ведь никто не говорил, что эти слухи ходили по офису первый день… И только по офису ли? Эрвин понял вдруг, что коллеги могли так странно пялиться на него тогда в баре не только из-за дружбы с Элайджей Аккерманом. С ума сойти. А он ведь думал о подобном разговоре со своим лучшим другом, но почему-то оказался к нему совершенно не готов. — Да, — сказал Смит, с горечью принимая свою судьбу. — Эл, ты ради этого приехал сюда?.. Элайджа широко раскрыл глаза и рассмеялся, вновь подхватывая папку: — Я приехал из-за этого вот. А это так… Но мне все-таки интересно, что… В этот момент в дверь кабинета постучали. Прерванный Элайджа вздохнул, кидая взгляд Эрвину за спину. Смит услышал, как дверь открылась, и инстинктивно ощутил присутствие человечка, с которым собирался встретиться только вечером. — Ты рано, — сказал Элайджа вместо приветствия. — Я решил не заезжать домой на перерыв, — ответил Аккерман-младший, проходя в кабинет и оказываясь в поле зрения Эрвина, который ничего хорошего уже точно не ждал. — Добрый день, мистер Смит. — Привет, Леви, — откликнулся альфа, натянуто улыбнувшись. Леви мазнул по нему равнодушным взглядом и оглянулся на своего отца: — Зачем я здесь? — Вот как ты встречаешь меня после разлуки, — преувеличенно сокрушенно ответил Элайджа, а после тепло улыбнулся. — Садись, Леви. Будешь чай или еще что-нибудь? — Нет, благодарю, — мальчишка уселся на кожаный диван, оказываясь справа от рабочего стола. Закинув нога на ногу, Аккерман-младший коротко глянул на Эрвина, и этот взгляд сказал альфе все. Внешне холодный, омежка явно нервничал — пряный запах беспокойно касался сознания альфы, а в прозрачных глазах застыло странное, нечитаемое выражение. Смит не знал, заметил ли это Элайджа. — Не ожидал, что ты вернешься сегодня, отец. — Я и сам не ожидал, — пробормотал лучший друг, с неприкрытым любопытством наблюдающий за сыном. — Это даже удачно, что ты здесь, Леви. Думаю, вы оба сможете мне кое-что разъяснить. Вот оно. Этот день должен был настать, и он настал. Неожиданно для Эрвина, можно даже сказать, скоропостижно. Но Смит знал, что рано или поздно это произойдет, разве нет? Знал, но все равно оказался не готов к этому. Как же это смешно, особенно в присутствии Леви Аккермана, которому он еще недавно ставил свои глупые условия — либо взаимность, либо сохранение тайны. — В чем дело? — спросил омежка. Эрвин только сейчас обратил внимание на внешней вид мальчишки, и в груди что-то сладко сжалось, потому что подросток совершенно очевидно готовился к сегодняшнему вечеру. Волосы в аккуратной прическе, кажется, не без использования геля; слишком легкая для такой погоды одежка — тонкая рубашка и узкие брюки, не оставляющие сомнения в том, что Леви прекрасно понимает, какое впечатление произведет на альфу в них. — Видишь ли, сын, вчера Нанаба рассказала мне кое-что интересное. Сама она услышала это от какой-то секретарши, а откуда такие сведения у этой секретарши, я не знаю. И знать не хочу, если честно, — Элайджа вздохнул, потирая переносицу. Этот разговор явно доставлял ему дискомфорт, хоть друг и пытался звучать шутливо. — Но вот говорят, что вы с Эрвином имеете какие-то особые отношения. Нанаба в восторге от этих слухов, а я нет. Поясните мне, что или кто за ними стоит? О, тишина казалась оглушающей. Эрвин смотрел на Леви, Леви смотрел на него, а Элайджа, кривя губы в улыбке, переводил взгляд с одного на другого. Что ж, вот оно. Понимая, что оттягивать неизбежное глупо, Эрвин прочистил горло и заговорил, решив начать издалека: — Насчет «кто»… Я догадываюсь, что началось все с Флока Форстера. — Это еще что за черт? — нахмурился Аккерман. Леви молчал, его взгляд ощущался тяжелым почти физически. — Один из подчиненных Ханджи, он входит в ее группу. Я почти не сомневаюсь, что все пошло от него. А насчет того, «что»… — Эрвин посмотрел на юного омегу перед собой. На омегу, с которым собирался пойти на свидание буквально сегодня вечером. Стоил ли Леви Аккерман риска? Полгода назад Эрвин не смог бы ответить себе на этот вопрос с уверенностью. Но многое изменилось; сейчас же альфа вспоминал довольное лицо подростка, когда тому удавалось как-то поддеть его, или когда Эрвин впервые сообщил ему о своих чувствах; вспоминал их прогулку в парке, неловкие беседы и взгляды. Стоил ли Леви Аккерман перемен и разрушенной дружбы со старым другом? Еще вчера альфа переживал о встрече с Аккерманом-младшим. И вот, они встретились, но при совсем других обстоятельствах. Появление Элайджи ощущалось, как плевок в лицо. Отведя взгляд от омежки, Эрвин решительно заговорил, чувствуя, как сердце замирает в груди: — Элайджа, я… Я должен сказать, что… — Не нужно, мистер Смит, — перебил вдруг омежка с непонятной эмоцией в голосе, маленькое лицо при этом оставалось бесстрастным. Элайджа перевел цепкий взгляд на сына, а сердце Эрвина пропустило удар. — Я сам все расскажу. Леви что, решил все раскрыть? Это казалось худшим сценарием, чем если все раскроет альфа. Леви Аккерман бросил взгляд-близнец на отца. — Так? — сказал Элайджа, и Леви вдруг как-то поник, складывая руки на груди и опуская голову. — Не заставляй меня нервничать, Леви. — Это просто неловко, — начал подросток неуверенно. — Наверное, это из-за того случая… После конференции, — омега посмотрел на отца, выглядя почти виноватым. Эрвин буквально не узнавал Леви, обычно прямолинейного и наглого. — Я тогда пришел сюда. Я чувствовал себя плохо, но не хотел пропускать твое мероприятие… Элайджа крайне раздраженно вздохнул, глядя на смущенное чадо: — Ты про тот день, когда ты пришел, потому что сам захотел прийти? А вот это уже было интересно. Эрвин, ощущая себя на краю обрыва и невольно ставший очевидцем семейной сцены, с интересом наблюдал за происходящим, переводя взгляд с Элайджи на Леви — и обратно. Смит-то был уверен, что омежку заставляют ходить на конференции насильно; ибо, ну какому подростку интересно такое? Такому, как Леви, очевидно. Аккерман-младший кивнул и продолжил: — Там был и этот альфа, о котором говорит мистер Смит… Мистер Форстер, верно?.. Он сидел рядом и вел себя со мной грубо и… неприлично. После этой фразы на несколько секунд повисло тяжелое молчание. Слегка обескураженный рассказом мальчишки Эрвин сидел и не понимал, стоит ему вмешиваться или нет; Элайджа слушал Леви, не скрывая скептицизма — взгляд прозрачных глаз друга так и кричал, что их обладатель не особо верит сыну. Подросток, выдержав драматическую паузу, нахмурился, словно говорить ему неприятно: — После того, как конференция закончилась, он начал хватать меня за руки, что-то говорил мне… Я был так напуган, что не запомнил его слов, но… Кажется, он не смог держать себя в руках из-за моей… болезни. — Давай без подробностей, Леви, — мягко, но строго попросил Аккерман, с прямым намеком кивнув в сторону Эрвина. — К тому же, это не оправдывает такое поведение. — Прости, пап, — в голосе омежки отчетливо прозвучало раскаяние, и вот тут Смит понял, что это какой-то совсем другой Леви, плохо знакомый ему. — Это было ужасно. Я растерялся и ничего не мог сделать. К счастью, мистер Смит заметил это и помог мне, он… защитил меня, и мистеру Форстеру пришлось уйти. Они с мистером Смитом повздорили из-за меня, кажется, мистер Форстер был очень зол. Только после этих слов Эрвин Смит, наконец, понял, что не так — Леви лгал. Лгал отцу в лицо, скрестив руки на груди и в целом выглядя так невинно и одновременно покаянно, что альфа и сам бы поверил омежке, если бы не знал, как все было на самом деле. — Наверное, поэтому он решил оговорить мистера Смита, — продолжил бессовестный подросток. — И меня заодно. Простите, мистер Смит, — омежка перевел взгляд на Эрвина и едва заметно виновато улыбнулся. — За все это. Я не хотел, чтобы все так вышло. Элайджа вскинул брови и перевел взгляд на Эрвина: — Смит, тебе есть, что добавить? И Эрвин оказался в невероятно дурацком положении. Начни он отрицать сказанное, он жестко подставит Леви перед отцом. С другой стороны, если он промолчит, а потом правда всплывет наружу… Блядь, как ни крути, Элайджа будет в ярости. Умный Леви решил их проблему сегодня, но завтра она станет крупнее. Гораздо крупнее. Эрвин был почти зол на омегу за то, что он тут наплел перед отцом. Но Леви смотрел на него так открыто и выглядел таким невинным, что Эрвин ответил, ненавидя себя: — Мне нечего добавить, так все и было. Все замолчали. Аккерман задумчиво крутил карандаш в пальцах, его сын сидел, понуро опустив голову, а Эрвин продолжал ненавидеть себя и оставался в какой-то прострации от происходящего. Наконец, Элайджа заговорил, и тон его Смиту не понравился: — Я все правильно понял? Леви, этот человек приставал к тебе на территории моей, блядь, компании… И ты ничего не рассказал мне? Ты хоть понимаешь, что это такое? — Я не хотел неприятностей, — тут же вскинулся омежка, и Смит неприятно удивился, как честно он может звучать, когда лжет. — Тем более, моя вина в этом тоже есть, хоть я и не хотел этого. Элайджа помолчал, обдумывая что-то, а затем безапелляционно припечатал: — Я приставлю к тебе охранника. Мне нахер не нужны такие вот случаи. Ебаное блядство. Эрвин, стараясь не выдать своих истинных эмоций, посмотрел на лучшего друга. Выражение омежьего лица сменилось на возмущенное, и что-то Смиту подсказывало, что теперь чувства Леви настоящие. — Не надо, пожалуйста! — быстро проговорил омежка. — Это было всего раз, после этого я всегда был осторожен. — Это было не предложение, Леви, а констатация факта. — У нас был уговор, я не хочу!.. Мы ведь договаривались! — Этого явно недостаточно, — в голосе друга зазвенела сталь. — Это не обсуждается, Леви, тем более при посторонних. Прости за это, — Элайджа обратился к Эрвину, и тот с тяжелым сердцем кивнул. —Ты свободен, Эрвин. Извини, что задержал, можешь отгулять обед по полной ставке. Смит поднялся с места, ощущая себя максимально по-идиотски; Леви не смотрел на него, от омеги буквально пахло отчаянием из-за слов отца. Омежка продолжал спорить с отцом, когда Эрвин выходил из кабинета. Ему здесь больше нечего было делать; они с Леви и так наворотили дел, Эрвин теперь не знал, как это расхлебывать. Он был готов признаться прямо здесь и сейчас, у него даже созрела целая речь для Элайджи, но подросток смешал все карты. Самое забавное, что Эрвин не был уверен вообще, что слухи пошли от Форстера. Он лишь выдал предположение, а Леви подхватил его, подставив, возможно, ни в чем не виноватого человека. Обостренное чувство справедливости напомнило Эрвину все случаи, когда они с Леви общались в офисе. Сколько людей их видело? Вели ли они себя так аккуратно, как ему казалось? Нет. Свидание теперь не казалось такой уж проблемой. Проблема будет, когда у омежки появится постоянный охранник. И что Эрвину тогда делать?..* * *
В какой-нибудь другой реальности Эрвин Смит поддался бы своему навязчивому желанию подловить Форстера и обсудить с ним его поведение в компании. В другой, не в этой. В этой же здравый смысл и природная холодность победили, и Эрвин всю неделю делал вид, что ничего не произошло. Так, кажется, правильнее всего; к тому же, прояви он эмоции, не будет ли это прямым доказательством правдивости слухов? И вот к чему все привело. Альфа вернулся в свой кабинет и пробыл в нем минут пятнадцать, прежде чем спуститься к почти опустевшей от людей парковке. Он опоздал с обеденным перерывом, но оставаться в офисе прямо сейчас просто не мог. Чувство чего-то неправильного не отпускало, и Эрвин понятия не имел, как от него избавиться. Ему нужно было подумать, ему нужно было… Он завел мотор и уже собирался выехать, как дверь с пассажирской стороны резко распахнулась. Чертыхнувшись, Эрвин остановился и обернулся, собираясь высказать все, что думает о таких вот вторжениях. Знакомый запах ворвался в салон быстрее, чем его обладатель, и альфа так ничего и не сказал. Леви закрыл дверь, повернул к нему голову и прошипел: — Поехали быстрее! Эрвин оглянулся на парковку, ощущая облегчение от отсутствия людей на ней; дважды просить не пришлось, они быстро выехали на улицу, и только тогда альфа спросил: — Какого черта, Леви? Пристегивающий ремень омежка бросил на Смита гневный взгляд. — Я тоже хотел спросить, какого черта, мистер Смит? Почему вы ничего не рассказали мне? — Я понятия не имел, что Элайджа вернулся, как бы я тебе рассказал?.. — Я, блин, не об этом! Вы должны были рассказать мне о том, что происходит! Ох, черт. Откровенно говоря, Эрвин не хотел посвящать Леви в это, и на это были свои причины. Зачем зря волновать омежку? Альфа надеялся, что эти тупые слухи далеко не уйдут и скоро утихнут. Кто же знал, что все обернется вот так. Но стоило учитывать зацикленность лучшего друга на контроле всего и вся, теперь Смит понимал, где просчитался. Чертовы чувства делали его рассеянным, он только и думал, что о скором свидании. — Это и меня касается тоже, — продолжал шипеть нахохлившийся, как воробушек, подросток, словно Эрвин недостаточно сильно был зол на себя. — Напрямую! А теперь, если отец выполнит свое обещание, у меня снова будет телохранитель! Я ненавижу это. — Мне очень жаль, Леви, но тебе не стоило придумывать все это, — Эрвин понимал, что теряет терпение. — Все станет только хуже в итоге, ты же понимаешь? Элайджа теперь думает, что этот молодой альфа едва ли не насильник, а я стал героем в его глазах. Знаешь, что он подумает, когда все откроется? А что, если Элайджа вообще Леви не поверил? Аккерман всегда был слишком мнителен, и это их совместное бегство из офиса очевидно указывает только на одно. Не слишком ли просто Элайджа отпустил его? С другой стороны, это же просто слухи — для всех непосвященных лишь недоразумение. Мальчишка холодно смотрел на альфу, и тот прямо-таки физически ощущал, что Леви в бешенстве. — Я сделал это из-за вас! — выпалил подросток вдруг, заставляя Эрвина удивленно обернуться. — Вы ведь не хотите, чтобы отец все узнал. Я не смог придумать ничего лучше, это само вырвалось… — Я собирался признаться ему, — потеряв всякое терпение, перебил Смит, и подросток замолчал. — Знаешь, Леви, я всегда восхищался твоей изворотливостью, но в этот раз она сыграла против нас… И куда мне отвезти тебя сейчас? Надеюсь, ты не сбежал без объяснений? — В школу, — пробормотал омега. — Я сказал, что уеду на такси. Вздохнув, Эрвин крутанул руль и скорректировал их путь на дорогу в школу Леви. Минуту или чуть дольше они ехали молча; альфа злился на себя и на Леви заодно, но на себя больше, конечно. Чего требовать от подростка, взвешенных решений и рационального поведения? — Мистер Смит, — как-то неуверенно позвал Аккерман-младший. — Это правда? Вы хотели рассказать ему? — Да. — У вас было такое растерянное лицо… Я подумал, что… — Не каждый день признаешься в подобном, Леви, — альфа криво улыбнулся. — Я и правда растерялся. Омежка помолчал несколько секунд, что-то обдумывая, а потом сказал: — А как же ваши условия? Не говорить, пока я не определюсь, чего хочу? — Обстоятельства, как видишь, изменились, — Эрвин коротко глянул на подростка, замечая странное выражение на лице, из-за пасмурной погоды за окном казавшимся бледнее обычного. Прежде безупречно уложенные волосы немного растрепались. Альфа невесело усмехнулся: — Ты хорошо выглядишь, Леви. Хотел бы я сказать это только вечером… — Так что, у нас теперь не будет никакого свидания? — спросил мальчишка непонятным тоном, буквально ставя альфу в тупик. Эрвин вновь оглянулся на омежку, беспокойный запах которого выдавал истинные эмоции. Аккерман-младший хмурился, глядя на него в ответ, и что-то в этом взгляде надломило сомнения альфы. — Будет, конечно, — уверенно ответил он, улыбнувшись. — Сегодня, да? И тут произошло почти невероятное: уголки тонких губ дрогнули, словно Леви вот-вот улыбнется. Призрак улыбки так и остался призраком, не обретя физического воплощения, но Эрвин все равно был доволен эффектом. Пусть омежка лучше радуется, чем огорчается, а он сам что-нибудь придумает. Это он начал все это, ему и думать, как закончить без весомых потерь. Омега отвернулся и деланно равнодушно бросил: — Ага. Сегодня. Эрвин Смит наблюдал, как омега удаляется в сторону учебного учреждения, и ощущал себя странно, как никогда ранее. Впереди его ждал обед в кафе и длинный рабочий день; никогда прежде альфа не хотел его окончания так сильно. Вернувшись в офис, Смит обнаружил приглашение на встречу по южному проекту, созванную Аккерманом. И вот на ней-то выяснилось, почему друг вернулся, оставив бедную Нанабу крутиться во Франции в одиночестве. Совет директоров решил внести правки в проект Элайджи, уже ранее утвержденный — что-то там с финансированием и окупаемостью не сходилось с новыми данными. Эрвин, как невольный участник этого проекта, почти не участвовал в обсуждении, потому что на утверждении прошлого плана просто не присутствовал — это произошло еще до вступления в должность. Элайджа по-акульи улыбался, когда вступал в споры, и Смит прямо-таки ощущал агрессивную, подавляющую ауру друга. Леви заканчивал учебу в четыре. Понимая, что не успевает омежку забрать, как они договаривались, Эрвин достал телефон и с глухой досадой напечатал сообщение. Эрвин Смит: На важной встрече, уйти пока не могу. Можем ли мы встретиться где-нибудь позже? Черт бы побрал Элайджу и весь мир. День прошел совсем не так, как планировал Эрвин. Самое забавное, что никто не был в этом виноват, по сути — лучший друг, увязший в проблемах, еще получит новые неприятности. Эрвин не мог винить его в чем-либо. Встреча завершилась в пять двадцать. Покинув зал, Смит первым делом полез в карман за телефоном, чтобы посмотреть ответ Леви. Малыш: В шесть я буду в кафе, где мы уже были с вами. Отец прислал за мной водителя, но я что-нибудь придумаю. Позже уже не смогу. Черт возьми, ну это уже просто абсурд. Эрвина злило, что им вообще приходится заниматься чем-то подобным, скрываться, словно они какие-то преступники. Ведомый странным порывом, альфа обернулся, глядя на друга, выходящего из зала последним. Выражение лица Элайджи не оставляло сомнений, что друг в ярости, но хорошо сдерживается. Непонятно, почему, но этот долбанный проект воспринимался, как нечто личное для Аккермана — Эрвин чувствовал это, но спрашивать об этом смысла не видел. Глядя на друга, Смит подумал вдруг, что он может рассказать все прямо сейчас. Извини, Элайджа, но Леви тут кое-что напутал… А потом Аккерман поднял тяжелый взгляд и вопросительно вскинул брови, и тогда Эрвин понял, что сейчас не время. Возможно, чуть позже. Покидал офис в шесть вечера Эрвин раздраженным и уставшим от этого беспокойного, суетливого дня. Небо, наконец, окончательно заволокло тучами, и пошел по-весеннему холодный дождь. Альфа ехал к месту встречи и мысленно чертыхался. На телефон, зафиксированный в специальном держателе, приходили новые уведомления. Эрвин, сосредоточенный на дороге и своем почти сорванном свидании, читал их вскользь.Нанаба добавила вас в чат ХОХО
Нанаба: Эрвин, это чат, посвященный новостям о тебе и Леви Аккермане. Сюда я буду скидывать инфо, если что-то пойдет не так. Но это так смешно! Элайджа: Что смешного, я не пойму? Нанаба, репутация Леви должна быть безупречной. Почему я должен объяснять такие очевидные вещи? Нанаба: Смешно, что многие верят, что Эрвин и Леви вместе. Умора! Нанаба: Эрвин, знаешь, как я узнала об этом? Люси с пятого этажа написала мне и спросила, правда ли это. Она такая высокая и рыжая, может, ты ее помнишь. Представляешь мою реакцию? Неужели эта дура думала, что я отвечу «да», будь это правдой? С ума сойти. Но, кажется, она к тебе неравнодушна или что-то типа того. А вообще, неужели она думает, что могла бы тягаться с кем-то вроде Леви? Элайджа: Какого хрена? Нанаба, ты пишешь о МОЕМ сыне! Прояви хоть немного уважения! Эрвин читал это и чувствовал себя черным пятном на репутации омежки из высшего общества. Репутация должна быть безупречной, очевидно, для того, чтобы Леви можно было продать подороже. Нанаба: Эрвину, наверное, тоже неприятно, что о нем болтают. Эрвин, ты можешь пригласить свою пару на следующую большую конференцию? Появишься там не один, тогда все точно заткнутся. Смит усмехнулся, сворачивая окно чата. Он не собирался отвечать сейчас; ему, откровенно говоря, нечего было ответить. Да пошел ты, Элайджа. Остаток этого дня принадлежит только Эрвину и Леви. Младший Аккерман был важнее; эта легкая одержимость уже даже не пугала — альфа смирился. Заметив издалека тонкую темную фигурку, Эрвин испытал облегчение. Хоть что-то сегодня пошло по плану, а ведь на часах уже было шесть тридцать вечера. Леви обнаружился именно там, где обещал — у кафе, в котором они когда-то обсуждали неловкие чувства Эрвина. Омега стоял под козырьком, скрываясь от дождя, и курил. Накинутый на плечи пиджачок выглядел сомнительным способом спастись от вечерней прохлады, черные волосы подростка собрались в мокрые прядки, и Смит нахмурился, подъезжая ближе и открывая окно. — Леви, быстрее внутрь! — крикнул альфа этому красивому, но глупому ребенку, перекрывая шум дождя. — Брось уже и иди сюда! Аккерман-младший неторопливо кинул сигарету под ноги, наступил на нее и медленным шагом, словно издеваясь, приблизился к машине. Тонкие ноги в узких брюках выглядели особенно эффектно, потому что ткань была явно мокрой и липла к коже. — Вы опоздали, как всегда, — оказавшись в салоне, хрипло сказал мальчишка в ответ на внимательный взгляд Эрвина. — Прости, я компенсирую это, — улыбнулся альфа, борясь с растущим желанием отчитать промокшего омежку за то, что не подождал внутри помещения. — Ты попал под дождь или что? — Ерунда. Не взял с собой зонт, — отмахнулся подросток, наблюдая, как обернувшийся назад альфа что-то ищет. — Что?.. Эрвин протянул подростку свою куртку, ощущая дежавю. — Надень ее, согреешься быстрее. Лучше бы, конечно, просушить по-нормальному твою одежду, но… Утопающий в чужой куртке, взъерошенный Леви смерил Эрвина насмешливым взглядом и бросил фразу, заставившую альфу пораженно остановиться: — Если вам так не терпится раздеть меня, мистер Смит, нужно было соглашаться тогда. — Тогда? — Это было здесь, помните? Как такое забудешь? Нервное накатывающее возбуждение, злость и стресс. Эрвин понял, что Аккерман-младший, несмотря на хмурый вид, отчего-то в хорошем и каком-то игривом настроении. Что ж, так даже лучше. На лучшее и рассчитывать не приходилось после всего, что произошло этим днем. Тема с раздеванием была откровенно скользкой; нельзя сказать, что альфа не представлял тело Леви без одежды, особенно без этих узких брюк. Ох, эти мысли были тяжелы и сладки, как грехопадение. Эрвин понятия не имел, как он вообще смотрел в глаза Элайдже. Кажется, влюбившись в подростка, он напрочь потерял всякую совесть. Сына Элайджи нельзя назвать красивым в классическом понимании, ведь он слишком бледный, слишком мелкий и слишком серьезный, но, черт возьми, для Смита это идеальный набор. И непонятно даже, дело в определенном типаже или это Леви такой особенный. — Давай сегодня обойдемся без твоих проверок, Леви, — поддался на игру альфа, улыбаясь в ответ. — Кстати, у меня есть для тебя кое-что… — не давая себе времени занервничать или стушеваться, альфа вновь обернулся и достал цветок, убранный до этого назад. Леви посмотрел на одну-единственную красную розу со странным выражением в глазах, и Смит не понял, понравилось мальчишке это скромное подношение или нет. Он осторожно протянул цветок, чувствуя себя крайне по-дурацки. — Вот. Аккерман-младший аккуратно взял розу и поднял взгляд: — Но я ведь не девочка. Эрвин все-таки стушевался, но улыбнулся, стараясь не выдавать своей неуверенности: — Разве только девочкам дарят цветы? Леви, тебе такое не нравится? Мальчишка окинул цветок все тем же странным, будто бы изучающим взглядом. Альфа ждал его вердикта. — Мне нравится, — сказал омежка, положив розу себе на колени. Она причудливо смотрелась на худых ногах. — Спасибо. Эрвин кивнул, удовлетворенный реакцией подростка. Они помолчали несколько секунд; мальчишка смотрел на цветок, перебирая тонкими пальцами красные лепестки. — На самом деле… Я давно этого не делал, — признался мужчина. Он коротко глянул на циферблат. — И наш сеанс в кино начался час назад, что ж… Может, поужинаем, а потом… — Отец сказал, чтобы я был дома к восьми, — серьезным голосом сказал Леви, несколькими словами окончательно разрушая и так порушенные отвратительным днем планы Эрвина. — Наверное, чтобы еще раз наорать на меня. Сколько у них времени, полтора часа? Эрвин не хочет злиться, но это неприятное чувство все равно засвербило в груди. Не так он хотел провести этот вечер; черт возьми, он столько времени меланхолично размышлял, как сделать так, чтобы подростку понравилось, и куда бы они могли сходить, чтобы это смотрелось уместным — и что в итоге? А еще Эрвин не мог видеть это виновато-грустное выражение на омежьем лице. Леви, конечно, о его мыслях знать необязательно. Мужчина с деланным оптимизмом хлопнул ладонью по рулю: — Элайджа не меняется. Тогда в этот раз программа у нас будет попроще, но в следующий мы все наверстаем, договорились? Омега опустил голову и как-то застенчиво помял пальцами лепесток. — А когда будет следующий раз? — Это мы с тобой решим чуть позже. Может, ты не захочешь его… Леви недовольно поджал губы. Роза в его руках уже приобрела слегка потрепанный вид, но, кажется, омежка гладил ее из-за собственной нервозности; это действие было каким-то трогательным. — Я так не думаю, — серьезно ответил Аккерман-младший, ведясь на очевидную провокацию. Эрвин посмотрел в окно; дождь усиливался, крупные капли барабанили по крыше авто и бежали по стеклу. Прогулка под моросящим дождиком могла быть романтичной только в кино или в глазах глупых подростков — осторожный взгляд в сторону задумчивого Леви, находящегося в каком-то непонятном настроении — но Смит-то знал, что его подросток может подхватить что-нибудь чисто из вредности. Да и не хотелось омегу морозить, тем более, их двое, а куртка одна — и та, конечно, достанется мальчишке. — Мы, наверное, ничего не успеем, — Леви звучит открыто расстроенно. — И в кино тоже… — Можем поехать и просто зайти на любой подходящий по времени сеанс, — предложил Смит, лихорадочно размышляя, как правильно будет поступить. — Но я бы предпочел поужинать с тобой, Леви. Правда, я устал бороться с твоей привычкой ничего не есть. Омежка резко обернулся, возмущенно хмурясь: — Это же неправда. Давайте поужинаем, если хотите. Я не против. Эрвин с сомнением посмотрел на подростка; неизвестно, решил Леви действовать так из природной вредности или дело в чем-то другом. Чтобы омежка внезапно так покладисто согласился на ужин? Альфа скорее поверит в одну из статей, что ему присылает Ханджи, чем в покладистость Леви. Но с другой стороны… Леви, то и дело тянущийся перебирать лепестки пальцами, возможно, просто сильно нервничает. Это имело смысл, ведь Эрвин и сам нервничал, а ему гораздо больше лет. Забавно, но они оба, скорее всего, переживают больше из-за того, как воспринимают друг друга: мужчина тихо ненавидит разницу в возрасте, а мальчишка, наверняка, тоже ощущает себя рядом с ним неловко. Смит не меняется, все такой же эгоист и думает только о своих чувствах. Вот так они решают поужинать. Место выбирают рандомно, найдя в навигаторе первый подходящий ресторанчик — и это оказывается место, в котором Эрвин когда-то уже бывал с Элайджей. О, альфа оценил всю иронию момента, когда сын Элайджи кивнул, выслушав предложение поехать именно туда. Тень лучшего друга следовала за ними по пятам, как гончая, почуявшая уже раненную добычу. Все закрытые вип-места были заняты, что неудивительно — вечер пятницы в самом разгаре. Освободившиеся после трудовой недели люди отдыхали, и на фоне общей расслабленной атмосферы Эрвин почувствовал себя еще более нервным. Ничего не изменилось в лице Леви; омежка равнодушно окинул взглядом помещение и выбрал самый дальний стол. Уже подсохшие черные волосы вновь приобрели нормальную форму, как днем; альфа невольно вспомнил, как кучерявились мокрые волосы Анди, и грустно улыбнулся, словив приятную ностальгию. Официант оставил им меню и вежливо откланялся, пообещав подойти через несколько минут. И вот тут случилось то, что Эрвин и ожидал: подросток, лениво пролистав цветные странички, скривился и отодвинул меню, заявив: — Я буду черный чай. Спасибо. Мужчина вздохнул и решил действовать немного по-другому: — Леви, по правилам на первом свидании обязательно нужно поужинать, ты не знал? Я хочу угостить тебя. Омежка подозрительно сузил глаза. Эрвин только сейчас понял, что цветок тот зачем-то прихватил с собой — роза лежала на столе рядом с ним. — Не знал, что существуют какие-то правила для свиданий. И какие еще есть правила? — Расскажу тебе о них после выполнения первого правила. Так что? Леви смотрел на него несколько секунд, взгляд его казался слишком серьезным для такого несерьезного разговора. Затем омега придвинулся ближе, интригующе наклонился и тихо сказал: — На самом деле, мистер Смит… Я нервничаю, а когда я нервничаю, то не могу есть. Понимаете? Эрвин нахмурился и задумчиво ответил: — Получается, ты постоянно нервничаешь рядом со мной? Леви отодвинулся и отвел взгляд, решив, что смотреть на стену гораздо интереснее. Эрвин выразительно приподнял брови, ожидая ответа. Наконец, Аккерман-младший вновь обратил на него свое внимание и слегка насмешливо бросил: — Вы ведь тоже нервничаете, когда я рядом. — С чего ты это?.. — У вас руки трясутся, — припечатал омежка, и Смит глянул на свои руки. Кажется, внимательный Леви был прав — ладонь и правда едва заметно тряслась. Тяжело выдохнув, Эрвин положил ее на стол и поднял взгляд на развеселившегося отчего-то подростка. — Туше, — заметил альфа, криво улыбнувшись. Непонятно, почему, но ему вдруг стало спокойнее и легче. Уголки губ мальчишки дрогнули, приподнявшись, и зрелище это было настолько удивительное, что Эрвин на секунду забыл, о чем они вообще говорили до этого. Официант не нашел лучшего момента, чем сейчас, чтобы подойти. Недолго думая, альфа заказал обоим пасту и чай с десертом. Омежка, слушая длинный заказ, раздраженно закатил глаза, но Эрвина это не тронуло. Когда официант ушел, альфа наклонился ближе, ловя на себе взгляд серых глаз, и заговорил вкрадчивым голосом: — Леви, тебе не о чем переживать. То, что было сегодня, мы обязательно решим. Я сам поговорю с твоим отцом, например, в понедельник. Постараюсь ему все объяснить, извинюсь за то, что было сегодня… В общем, с этим я разберусь. Не переживай, пожалуйста. Это будет больно и неприятно, но деваться некуда. Чувство неправильности происходящего стало просто невыносимым. Откровенно говоря, Эрвин банально заебался скрываться и обманывать. За то, что наговорил Леви сегодня, обязательно нужно будет извиниться — как и за свою реакцию, вернее, за ее отсутствие. Флок Форстер болтлив, но он точно не заслужил подобной славы в глазах руководства. Тем более, никаких доказательств его прямой причастности у Эрвина вообще нет. Подросток помолчал, обдумывая услышанное. — Вы правда сделаете это? — спросил он. — Да. — Вау, — непонятным тоном бросил мальчишка. Маленькое лицо приобрело выражение, которое альфа прежде у него вообще не замечал: какое-то торжествующее и довольное. — После этого все станет сложнее, Леви, — закончил Эрвин, внимательно наблюдая за реакцией подростка. Кажется, сложностей Леви не боялся. — Только давай договоримся, что не будем больше что-то придумывать, не обдумав это хорошенько. — Я не совсем придумывал, мистер Смит. Этот альфа и правда неоднократно подходил ко мне, вы ведь не всегда были рядом. Он ничего такого не делал, но… Просто, когда отец заговорил об этом, я… — мальчишка запнулся, опустив глаза. — Я подумал, что это ведь наше общее дело, так? Я не хотел опять вас подставить. В словах Леви присутствовала простая логика, альфа не мог ее не оценить. То, что омега готов оговорить кого-то, защищая интересы и мнение Эрвина, почему-то будоражило, и это было так паскудно, что альфа удивился сам себе. — Ты прав, Леви, — со смешанными чувствами заметил Эрвин. — Это наше общее дело. Принесли ужин, и Леви даже что-то поел. Совсем немного, правда — больше водил вилкой по тарелке, но его порция однозначно стала меньше, что радовало. Смит мысленно отпраздновал маленькую победу и никак не комментировал это, чтобы не смущать мальчишку. Они преимущественно молчали, и Эрвин то и дело чувствовал на себе изучающий взгляд. От этого он почти не мог есть, и пару раз альфа даже ловит Леви за разглядыванием. Омежка тут же опускал взгляд, выглядя невозмутимо, но какое-то напряжение все равно сквозило между ними. Эрвин не совсем понимал, что это, но догадывался — и не знал, хорошо это или плохо. Будь Леви старше, они бы не тратили время, а сразу после ужина поехали к альфе домой. Ох, Эрвин бы нашел предлог или способ затащить омегу к себе. Пусть даже не для полноценного секса, но, черт возьми, физических прикосновений очень не хватало. Но Леви семнадцать, и он Аккерман, который прямо сейчас скрывается от родителей, поэтому Смит гасит в себе это зарождающееся неправильное чувство. В голову приходит мысль — а что было бы, если бы Элайджа подал на него в суд? Эрвин вообще мог бы понести какое-то наказание? С учетом того, что омегу он не трогает — но, что забавно, проверить его девственность все равно невозможно — его могли как-либо наказать по закону? Когда истец Элайджа Аккерман, все может быть. И Леви слушать не станут. Эрвин бы поинтересовался у кого-то с юридическим образованием, но не у Нанабы же ему спрашивать? Поймав на себе очередной взгляд, Эрвин решился спросить: — Нравится? Омега непонимающе щурит глаза, словно не его только что поймали с поличным. Альфа не дал ему увильнуть: — Ты постоянно смотришь на меня. Тебе нравится? — Как будто вы не знаете, как выглядите, — подросток недовольно нахмурился, с пущей резкостью тыча вилкой в тарелку. — Или вы хотите комплиментов? — Почему бы и нет? — деланно обиженно спросил альфа. — Мне было бы приятно, между прочим. Подросток вскинул брови и насмешливо порекомендовал, заставляя альфу грустно и утомленно вздохнуть: — Попросите их у вашего друга. На этом тема комплиментов прерывается. Время, словно издеваясь, бежит слишком быстро. Когда на часах семь двадцать, и им пора уходить, Леви допивает свой чай, бросает на Эрвина еще один странный взгляд и говорит: — Мистер Смит, я недавно говорил с Эреном… И он сказал мне кое-что интересное. Я не особо в этом разбираюсь, но, может, вы подскажете мне, вы ведь старше. Настроение альфы тут же поменялось; Эрвин, расплачиваясь по счету, кивнул, побуждая омежку продолжать. Он что, приехал сюда, чтобы слушать рассказы об Эрене? Да кто этот мальчишка такой? Смит понял, что иррационально, даже глупо раздражается, когда думает о молодом альфе. Леви вообще не должен вспоминать о нем, какого, собственно, черта? — И? — не дождавшись продолжения, поторопил Смит. Не то чтобы ему было особо интересно, о чем болтает Эрен, но омежка явно не просто так заговорил об этом. Леви задумчиво погладил пальцами помятые лепестки, не поднимая взгляда. — Он сказал, что мы с ним истинные. Такое может быть? То настолько нелепо и по-детски, что Эрвина потянуло рассмеяться вслух, но он сдержался. Истинность — сказка для детей и наивных романтиков, а еще оружие для особо беспринципных альф, которым ну очень уж надо уложить доверчивого омегу в постель. Истинности нет, и это не убеждение Эрвина, а научно доказанный факт. Даже удивительно, что Леви не знает таких элементарных вещей. — Он не может быть твоим истинным, Леви, — ответил альфа, надеясь, что звучит не насмешливо. Омега оторвал взгляд от потрепанной розы и откликнулся: — Почему? — Потому что никаких истинных не существует, — с готовностью пояснил Эрвин. — Уж не знаю, зачем Эрен это себе придумал. Или Эрен нравится тебе? Леви, поджав губы, коротко мотнул головой. Смит чувствовал себя как-то странно, объясняя настолько очевидное. Непонятно, почему, но омега как будто расстроился, и это обеспокоило. — Но я даже рад, что истинности нет, Леви, — попробовал разрядить обстановку альфа. — Знаешь, почему? — омега вновь мотнул головой, и мужчина продолжил: — Если бы Эрен говорил правду, мне было бы очень грустно. Понимаешь? Мальчишка кивнул и как-то устало выдохнул: — Да. Отвезете меня домой? Дорога домой становится настоящим испытанием. Леви внезапно замкнулся, и Эрвин, не понимающий, что и когда сделал не так, прекратил попытки разговорить его снова уже через несколько минут. Однозначные «ага», «мгм» и «хм» с пассажирского сидения раздражали. Смита почему-то инстинктивно потянуло извиняться, но он даже не понимал, за что. Дождь не прекращался, мокрый асфальт отражал свет фонарей и вывесок, и все могло бы быть романтичным и приятным, если бы не непонятное настроение омежки. С другой стороны, Аккерман-младший мог банально устать от этого непростого дня. — Я оставлю тебя, как в тот раз, хорошо? — сказал Эрвин, разбивая молчание. Ага. — Надеюсь, твой отец не решит проехать мимо, сегодня это будет некстати. — Отец уже должен быть дома, — ответил омега пустым голосом. — Сказал, что будет меня ждать. Я ведь сослался на прогулку с одноклассниками. Умное решение. Когда машина остановилась, омываемая дождем, Эрвин внезапно понял, что его вечер с Леви закончился. То есть совсем. Боже, как же быстро… Не так хотел Смит провести этот день, совсем не так. С самого утра все пошло наперекосяк, и в конце не лучше. Они помолчали. Эрвин, глядя на подростка, сказал: — Леви, если я тебя чем-то обидел, прости, ладно? Омега даже не смотрел на него, только поглядывал в сторону своего дома, размыто виднеющегося из-под водной завесы. — Нет-нет, все в порядке, — ответил мальчишка. — Все хорошо. Спасибо за ужин… и все такое. Осознание, что вожделенное существо вот-вот покинет его, и неизвестно даже, когда они смогут так спокойно встретиться вновь, ужаснуло. Омега схватился за ручку. Эрвин сделал одно чисто инстинктивное движение — протянул ладонь и придержал дверь, чтобы омега не мог выскочить наружу. Леви, секунду назад собиравшийся поспешно выйти, замер. Рука альфы лежала на его руке, большая ладонь полностью покрыла тонкие пальцы; Смит чувствовал, насколько они холодные, а разница в их размерах неожиданно заставила что-то щемить в груди. Леви опять начал осознаваться таким маленьким и хрупким по сравнению с ним. Совершенное создание. — Стой, — попросил Эрвин, надеясь, что звучит не слишком отчаянно. — Подожди, пожалуйста, Леви. Он держал дверь и наклонился к Леви так, что почти прижал его своим телом к сиденью. Это давит, и это неправильно. Эрвин понимал это, но отпустить мальчишку на такой ноте просто не мог. Он слишком устал, слишком запутался в том, что происходит между ними. Ему нужны ответы, ему нужно… Мысли сбились, потому что Леви смотрел на него пустым взглядом и не двигался. Он так близко, что альфа ощущал его теплое дыхание. Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем Эрвин придвинулся еще ближе, ведомый инстинктами, которым уже не мог противиться. Весь мир сконцентрировался на этих тонких губах, и Смиту почти удалось прикоснуться к ним. Почти, потому что застывший омежка в последний момент отвернулся, и альфе только и оставалось, что слегка задеть бледную щеку. Запах Леви на таком расстоянии по-издевательски насыщенный и манящий, и это только сильнее обостряет горечь отказа, разгоревшуюся в груди. — Прости меня, — раскаянно попросил Смит, отстраняясь, а у самого внутри все горело от дурацкой обиды. Он отчаянно жалел, что начал все это. На что он вообще рассчитывал? — Я не хотел давить на тебя. Не бойся меня, пожалуйста. Мальчишка смотрел на него с нечитаемым выражением в глазах. — Нет, — быстро выдал он. — Дело не в этом… То есть, я не боялся. Я не боюсь. — Хорошо, я понял. Бога ради, это самый нелепый поцелуй в жизни Эрвина Смита. Это нелепее даже случая с Томом Аккерманом. И почему он вдруг вспомнил о нем, черт возьми? Сидя в таком положении рядом с его сыном. Эрвин давно не ощущал себя таким идиотом, и ему почему-то очень обидно. Альфа понимал, что его не отвергли в прямом смысле слова, что он, возможно, сам виноват — поспешил, надавил на подростка, не спросил разрешения. Но все равно обидно и неприятно, и альфа чувствовал себя несколько по-детски, что ли. Словно его ожидания обманули, только вот никто ничего ему не обещал. — Вы всегда все неправильно понимаете, мистер Смит, — сообщил омега, голос его слегка хрипел. Леви, кажется, взял себя в руки, потому что выглядел не таким растерянным, как минуту назад. — Это одно из ваших раздражающих качеств. Это звучит почти смешно, но Эрвину не очень весело в этот момент. — Тогда объясни, — альфа просит, ни на что не надеясь. Они, замершие, оставались в том же положении, и Смит сдерживал себя, чтобы не ткнуться лицом в такую открытую сейчас мальчишескую шею. Наверное, это бы все только усугубило. — Я хочу узнать. Прошло несколько бесконечно долгих секунд. Леви, вжавшийся в кресло, посмотрел на него как-то загнанно, а потом сделал то, что поменяло мировосприятие Эрвина. Омега, не отводя от него взгляда, едва заметно придвинулся навстречу, так, что Эрвин чувствовал теперь щекочущие выдохи на своей коже. Леви сделал тихий, глубокий вдох, не меняясь в лице, и запах его инстинктивно начал казаться навязчивее, становясь еще более манящим, словно приглашая. Альфа чувствовал себя оглушенным, словно познавшим какое-то откровение. Он чувствовал себя так, словно падает в пропасть — весь мир в секунду перевернулся, и вот он, растерянный, не знает, как жить в этом новом для себя мире. В мире, где Леви абсолютно очевидно и так доверчиво принюхивается к нему, к альфе, и при этом совершенно точно не испытывает никакого отторжения; скорее, любопытство и что-то еще, как признание, и пораженный таким неожиданным даром судьбы Эрвин ощущал себя окрыленным. Дурацкая обида внезапно стала неважной, альфа почти забыл неловкую сцену, случившуюся несколько минут назад. Аккерман-младший смотрел на него, как олененок в свете прожекторов. На бледном лице мелькнул отчего-то ужас, словно омеге неловко от того, что он сделал, ведь действие было вполне однозначным; а после выражение сменилось на растерянное, стыдливое, а затем откровенно напряженное. Окутанный дурманом Эрвин ощущал себя практически пьяным. — Я никогда не делал этого, — произнес омежка вдруг, заставляя оглушенного альфу вынырнуть из сладких мыслей. — Раньше. Эрвину вновь потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем вообще говорит Леви. Осознание, наконец, достигло его, и альфа недоуменно нахмурил брови. Что-то внутри него расцветало, обретая силу. — Но ты хочешь? — вкрадчиво спросил он с замирающим в ожидании ответа сердцем. — Я не противен тебе? Очевидно. Действие подростка нельзя прочитать как-то иначе, но эгоистичная, ублюдочная часть Эрвина хочет слышать это словами. Леви, похоже, думал так же, потому что смерил альфу недовольным взглядом. — Я не знаю, — омежка все-таки храбро ответил. — Может, хочу. Это звучало почти как да, и Эрвин подозревал, что именно это и имеется в виду. — Это хорошо, Леви, — выдохнул он, голова слегка кружилась от переполняющих его эмоций. Леви смотрел на него так открыто и казался таким невинным, что эгоистичная сторона альфы просто ликовала. — Это просто замечательно. — Что вас так обрадовало? — спросил мальчишка. — Вы разве не… Закончить у Леви, конечно, не получилось. На этот раз он не отвернулся, потому что не захотел или не успел. Это неважно. Губы коснулись губ, и жизнь разделилась на до и после. Все вдруг встало на свои места. Эрвин внезапно почувствовал себя каким-то цельным, что ли, а еще он почувствовал себя так, словно впервые в жизни делает что-то абсолютно правильное. Это очень странное чувство, но оно охватило его полностью, и все остальное казалось таким незначительным. Элайджа, Том Аккерман, тупые слухи, не менее тупые сомнения Эрвина — какое все это имеет значение, если Леви так близко? Леви Аккерман совершенно не умел целоваться. Он неуверенно сделал несколько ответных, неловких движений-клевков, но это неумение только сильнее распалило, заставляя впиться в тонкие губы с большей страстью. Ненормальное эго Эрвина разрослось до неприличной степени и практически давило на грудь, когда в голове мелькнула мысль, что он украл первый поцелуй подростка. Первый. Мальчишка теперь никогда не забудет его. Губы у него теплые и мягкие, и пахло от Леви насыщенно пряно, просто идеальное сочетание. Все предыдущие поцелуи в жизни Эрвина не стоили ничего против одного этого, целомудренного, без отчаянного танца языков, но мокрого из-за неумелого движения чужих губ; ладонь Эрвина оставалась на маленькой омежьей ладошке, уже ощутимо согревшейся, альфа не позволял рукам блуждать по тонкому телу, хотя желание было практически нестерпимое. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем мальчишка издал тихий, схожий с хныканьем звук, и Эрвин оторвался, позволяя подростку нормально вдохнуть. Волна ошеломительного, эгоистичного счастья, наконец, утихла, но альфа не отстранился от омежки дальше нескольких сантиметров. Я должен был сделать это с самого начала. Это все, о чем мог думать альфа, глядя в серые глаза. Боже, насколько же глупым вышло свидание. Почему Эрвин не сделал этого раньше? Леви тяжело дышал, но храбро не отводил слегка шальной взгляд. Такой смелый, юный человечек, изменивший жизнь Эрвина одним своим существованием. Чувства переполнили все существо альфы, который просто не мог держать это в себе. — Прости, если это резко, — осторожно начал он, ловя на себе прозрачный взгляд. Эрвин обхватил худое лицо ладонями, не позволяя мальчишке отстраниться. — Но я люблю тебя, Леви. Серые глаза приобрели какое-то новое, непонятное пока Эрвину выражение. — Правда? — выдохом спросил омега слегка севшим голосом. Альфа смотрел на раскрасневшееся лицо, на страдальчески сведенные брови, на, черт возьми, так сексуально порозовевшие влажные губы — и именно в этот момент он понял окончательно, что только к этому все шло с самого начала. С самого появления Леви многолетняя дружба с Элайджей была обречена, потому что сам Эрвин был обречен. Еще он понял, что в таком вот состоянии может, как и многие другие, наговорить объекту своего желания все, что угодно — лишь бы этот самый объект добровольно оказался в горизонтальном положении. Но с Леви все иначе; когда Эрвин говорил о чувствах, а он говорил о них, черт возьми, впервые в жизни и очень неумело, он совершенно искренен. Он точно знает, что никакой пресловутой истинности не существует; тогда что же с Леви Аккерманом не так? — Да. Леви не поменялся в лице, но выглядел довольным. Альфа с благоговейным ужасом осознал сразу несколько вещей. Во-первых, он никогда не был хозяином положения в их непростой ситуации, что бы он там о себе ни думал. Во-вторых, он был обречен уже в тот момент, когда впервые взглянул в эти стылые глаза. Все было решено уже тогда. В-третьих, его дружба с Элайджей Аккерманом была обречена в день, когда Леви Аккерман появился на свет. Ничего уже не изменится — и именно в этот момент Эрвин Смит окончательно смирился со смертью дорогой ему дружбы. Несмотря на все это, Эрвин Смит чувствовал себя до неприличного влюбленным, и ему почему-то совсем не стыдно. — Кажется, мы нарушили одно из правил, мистер Смит, — сказал омега, заставляя Эрвина вынырнуть из мыслей. Альфа улыбнулся и непонимающе спросил: — Что? — А разве можно целоваться на первом свидании?