* * *
Кладбище — не самое веселое место для прогулок, но хорошее место для меланхоличных размышлений. Эрвин открыл это еще во времена молодости, когда потерял отца и остался совсем один. Он нечасто ходил на его могилу или к матери, но каждый раз это приносило какое-то странное облегчение, словно он вновь обретал утерянную частицу себя. Утро воскресенья было достаточно одиноким и достаточно меланхоличным, чтобы, наконец, навестить свою семью. В который раз альфа, стоя перед аккуратными, безмолвными плитами, задался вопросом — что родители сказали бы о нем, своем глупом сыне? Как восприняли его увлечение? Почему-то Эрвин был уверен, что мама поняла и приняла бы, хотя он совсем не знал ее. Смутные воспоминания рассказов отца не помогали представить характер матери цельно, и Смит был потерян; насчет отца сомневаться не приходилось — он бы сумасшествие взрослого сына не оценил. Эрвин глянул на розы, которые по привычке привез для безмолвной матери, и вспомнил о розе, которую Леви держал, как нечто особенное. И унес ее, бережно пряча под пиджачком. По дороге домой альфа хотел заскочить в магазин и прихватить что-нибудь. Звонок от контакта Малыш застал его на выезде с кладбища. Поступать, как мальчишка, и не отвечать на звонки Эрвин не собирался. — Привет, — поздоровался альфа, легко наступая на свою гордость и принимая звонок. Омега помолчал и откликнулся: — Привет, мистер Смит. Вернее, здравствуйте… То есть, я хотел сказать… — Я понял, Леви, — Эрвин прервал запутавшегося подростка и улыбнулся. — Как дела, все в порядке? — Ага. Все нормально. Оба замолчали, и тишина на линии вышла неловкой. Выждав паузу, альфа продолжил: — Я хотел узнать… — Мне нужно было… — начал Леви одновременно, обрывая мужчину. Запнувшись, омега бросил: — Скажите сначала вы. Смит вздохнул. Приятно было слышать голос омеги, но отношения с его обладателем по-прежнему оставались непростыми. — Я хотел узнать, между нами же все хорошо? Я не хотел бы торопить тебя или что-то такое. Аккерман-младший ответил быстро, эмоция, сквозившая в голосе, была непонятной, словно омеге смешно, но он отчего-то напряжен: — Мне понравилось в пятницу. — Я рад. — А что, мистер Смит, вы сомневаетесь в своем навыке поцелуев? — Вот теперь омега точно развеселился. — Возможно, мне стоило выбрать себе другого учителя? Слово выбрать прозвучало странно, но в контексте скользких шуток Леви это было нормально. Эрвин тут же запротестовал, сдерживаясь от того, чтобы сказать, что, вообще-то, это он выбрал Леви, а не наоборот: — Нет-нет, никого больше. Только ты, я и поцелуи. Договорились? — Ладно, — как-то слишком легко согласился подросток. Эрвин поражался тому, как этот вчерашний ребенок влияет на него. Влияние Леви Аккермана было чудовищным, но не в плохом смысле — еще час назад мужчина почти хандрил, беспокоился неприятными мыслями. И вот, стоило ему услышать насмешливый тон подростка, как настроение поменялось, само собой подстраиваясь под настроение омеги. Невероятно. — На самом деле, мистер Смит, мне нужно было подумать. Над всем этим. — Так, — с тяжелым сердцем подтолкнул альфа. — И ты подумал? — Да. — И каков твой вердикт? Аккерман-младший помолчал, доводя альфу до нервозного нетерпения, а после беззастенчиво продолжил, и сердце Эрвина пропустило удар: — Мне понравилось целоваться. — Правда? — Да. Это было приятно, — продолжал подросток невинно. Смит слушал это и прямо-таки чувствовал, как в аду для него загорается отдельный костер. — И я хотел спросить… — ох, Леви Аккерман был по-настоящему любопытным подростком. Эрвину нравился ход его мыслей, а вопросы почти всегда оказывались к месту. Омега подмечал очевидные, но довольно-таки скользкие вещи, и умел выворачивать слова так, что уйти от ответа было невозможно. — Если мы… Если я соглашусь на то, что вы предлагаете, получается, мы будем встречаться? И тут что-то в логическом видении мира альфы сломалось. Действительно, кем Леви станет для него? Эрвин Смит тысячу лет не был чьим-то бойфрендом. Он вспомнил вдруг слова Анди, когда тот рассказывал про ссору с Леви. Анди сказал, что он и Эрвин встречаются, а это было вовсе не так. Они, черт возьми, были друзьями и любовниками, у Эрвина язык бы не повернулся назвать Анди своим парнем. Судя по серьезности тона, которым вопрос был произнесен, Леви и правда интересно. Поэтому Эрвин так же серьезно ответил: — Да, мы будем встречаться. Определенно. Омежка, кажется, ответом был удовлетворен. Он что-то согласно промычал и помолчал несколько секунд. — Отец сказал, что с завтрашнего дня со мной везде будет охранник. Мне не удалось переубедить его, он не стал слушать. — Что ж, весьма типично для Элайджи. — И я подумал… Мы можем встретиться сегодня? — Неуверенно спросил мальчишка, будто бы Эрвин мог ему в чем-то отказать. — Если у вас нет планов или… — Нет, Леви, я свободен весь день. — Смит старался, чтобы легкая одержимость не отразилась на слишком быстро прозвучавшем ответе. — Конечно, давай встретимся. Где ты хочешь? Я могу забрать тебя. Ты еще у Ханджи? Омежка помолчал, и Эрвин позвал: — Леви? — Вы знаете, что я у Ханджи? — Эм, да. Мы вчера созванивались с ней, она упомянула, что ты приехал к Софии, — осторожно проговорил Эрвин, боясь наткнуться на какую-нибудь ошибку, которую он в своей речи не заметил, но которая не понравилась бы Леви. — Так что, мне забрать тебя? — Не нужно, доеду на такси. — Отлично. Тогда, может, встретимся… — Я могу приехать к вам? — Перебил Аккерман-младший, поставив своим вопросом альфу в смысловой тупик. Леви секунду подождал какого-нибудь ответа, но оторопевший от такого внезапного предложения Эрвин банально не успел среагировать. — Или вы не один живете? — Леви! — Смит потер переносицу, стараясь собраться с мыслями. — Надеюсь, это не одна из твоих дурацких проверок. Не пойми меня неправильно, но я бы предпочел отложить разговор с твоим отцом на понедельник. — А, об этом не беспокойтесь. Оставлю телефон тут, отец думает, что я у Ханджи на все выходные, — просто объяснил подросток. — А Ханджи скажу, что съезжу в торговый центр. Мужчина вновь восхитился действиями мальчишки, но во всем этом был и тревожный знак. Эрвин понял вдруг, что Леви, пока еще глупый, играющийся со своей жизнью и жизнями других людей ребенок, всех переплюнет в плане коварства потом, через несколько лет, и с этим нужно было быть поаккуратнее. Неизвестно, как это отразится на альфе и его отношениях с Аккерманом-младшим в будущем. Не хотелось бы, чтобы Леви оттачивал свои навыки лжи и обмана и на нем тоже. — Хорошо, договорились. Но, Леви, если ты снова устроишь мне проверку, у нас будет очень серьезный разговор после этого. Я не шучу. — Она же вам понравилась, — поддел хитрый омежка, который, конечно, никогда ничего не забывал. — Тогда ждите, скоро буду. Сейчас только избавлюсь от Софии. Это прозвучало, как угроза, и Смит рассмеялся. Все-таки Леви удивительный. И как такое появилось в семье Элайджи? Младший Аккерман был столько же похож на родителей внешне, сколько непохож характером. Или Элайджа тоже был таким в юности, и Эрвин просто забыл? Бога ради, а если Леви действительно характером пошел в Тома? Элайджа как-то уже упоминал, что они похожи, и… В голове против воли всплыли злые слова пьяного Кенни Аккермана. Эрвин никогда прежде не ощущал к кому-то такую искреннюю ненависть, даже немного смешно, что такое случилось именно с дядей его возлюбленного. Что там говорил Кенни? Смит не мог забыть это, хотя очень хотел. Шлюшья порода Тома? Ах да, разве можно сомневаться — конечно, отношения со всеми родственниками Леви у Эрвина будут сложными, как иначе? Ему же не могло повезти, чтобы хоть кто-то оказался на его стороне. Том ненавидит его, Кенни, кажется, издевается, а Элайджа… Поняв, что заводится, Эрвин заставил себя отвлечься и огляделся. Погода была чудная — солнце и легкий ветерок, совсем не то, что немилосердно попортило свидание в пятницу. Времени на подготовку к приезду Леви было все меньше, с учетом дороги от городского кладбища до дома — его почти не осталось совсем. Приятно было забыть ненадолго о том, что ждет его завтра или в ближайшие несколько дней. Эрвин собирался забыться так крепко, как только можно.* * *
Не то чтобы он никогда не представлял себе этот момент. Когда-то давно Эрвин привез Леви в дом своего покойного отца. Тогда присутствие омежки ощущалось странно на фоне родных стен, в месте, где вырос сам Эрвин; это все равно, что два мира, которые вообще не должны были пересечься, столкнулись. Сейчас же все было еще страннее и непривычнее. Подросток, наконец, был похож на обычного подростка в голубых джинсах и легкой толстовке. Черные волосы небрежной челкой падали на серые глаза, взгляд которых впился в Эрвина, пока тот открывал дверь. Омега подъехал быстрее Смита, опоздавшего из-за магазинчика, в который заскочил по дороге. Леви на его появление только закатил глаза, но Эрвин прямо-таки ощутил немой укор. — Ты ведь не боишься меня, правда? — открыв дверь, на всякий случай осторожно уточнил альфа, потому что мальчишка выглядел слегка напряженным. Аккерман-младший фыркнул и смело прошел в квартиру, оставляя альфу в стороне. Взгляд Смита сам собой упал на коротко стриженный затылок, к которому так и тянуло прикоснуться пальцами, а после сместился ниже, на тонкую спину. И еще ниже, на худую, самую обычную подростковую задницу в голубой джинсе. Сзади у Леви были карманы, и Эрвин вдруг вспомнил, как еще эти карманы можно использовать, и тяжело сглотнул. Понимая, что точно сгорит в аду, Эрвин поднял взгляд и столкнулся с другим, изучающим его. — Все в порядке? — спросил омежка, явно заметивший эту заминку. Альфа кивнул, и мальчишка отвернулся, скидывая обувь. Он так доверчиво поворачивался спиной, проходя в чужую квартиру, на секунду, взрослого альфы, что это могло бы насторожить. Мужчина невольно задумался, откуда у мальчишки такая уверенность в нем. Дело в Эрвине или в чем-то другом? — Если что, к гостям я не готовился, так что… — У вас как в гостинице, — перебил Аккерман-младший, проходя дальше и озираясь. — Вы точно живете здесь? — В этот момент омега обратил внимание на заваленный всякими счетами и прочим бумажным мусором журнальный стол. Подросток хмыкнул: — Да, это ваша квартира. — Эй! — Вы что, переезжаете? — С непонятной эмоцией в голосе спросил подросток, кивая на коробки, сложенные в большой комнате. Эрвин помотал головой, охваченный стыдом за такой неаккуратный вид квартиры. — Тогда что вы там держите? — Я просто не до конца разобрал вещи, — объяснил альфа, получая недоуменный взгляд в ответ. — И здесь еще вещи из семейного дома, так что… Вскинув брови, омежка понимающе кивнул; тема с вещами была опущена, и Эрвин, отчего-то не готовый оправдываться за отсутствие желания разбирать старые вещи родителей, которым так и не смог найти применения, ощутил что-то вроде теплой благодарности. Было тут несколько запакованных коробок, привезенных из Америки — какие-то мелочи вроде вещей, сохранившихся с прежнего рабочего места, а также дурашливые подарки Анди. По-хорошему, большая часть всего этого барахла должна была найти свое пристанище на свалке давным-давно, но от одного вида коробок Эрвина начинало мутить. Эти эмоции он хотел бы оставить при себе, сохраняя их в глубине души. Леви об этой ранимой, по-настоящему идиотской его стороне знать вовсе не обязательно. Мальчишка оглядывал его квартиру, как кот; это выглядело даже забавно, и Эрвин с трудом сдерживал улыбку. Омега покосился в сторону спальни, но идти туда не стал, остановившись посреди большой комнаты. Мужчина исподтишка наблюдал за ним, пытаясь угадать его настроение. Неизвестно все-таки, как Леви настроен к нему после пятницы. — Будешь что-нибудь? Чай? — спохватился альфа, вспомнив вдруг о пакете из кондитерской в своей руке. Вцепился, как в нечто родное, пока наблюдал за интересующим его человечком. Леви кивнул. — Хорошо, тогда пошли со мной. Ты завтракал? — Если то, что готовит Ханджи, можно назвать едой, то да, — откликнулся омежка, наглея на глазах. Смит слегка нервно рассмеялся, подмечая, что омега позволяет себе называть Ханджи по имени. В целом, атмосфера в квартире с их приходом несколько поменялась, стала живее и приятнее. Эрвин со скрытой радостью чувствовал, что напряжение между ним и Леви присутствует, но в каком-то определенно хорошем смысле. Подросток разговаривал, язвил и даже сам приехал сюда, просто невероятная удача. А что, если он приехал, чтобы поговорить и отшить Эрвина? Альфа коротко глянул на Аккермана-младшего, но не смог прочесть что-либо по внешнему виду. Равнодушное лицо Леви не выражало ничего, кроме толики любопытства. Кухня была лучшей частью квартиры по содержанию (здесь была даже кофемашина, которую Эрвин купил по дурости и пользовался всего несколько раз) и визуальности — широкий подоконник с большим окном, открывающим вид на город, всегда производили на гостей нужный эффект. Альфа поставил пакет на стол: — Я тут купил кое-что… Выбери, что понравится. — Хорошо, — просто ответил Леви, и тут мужчина понял, что разговор у них сразу пошел как-то неправильно. Видимо, они оба слишком волновались, поэтому и говорили обо всем, кроме важного. Того, о чем на самом деле стоило поговорить. Осознавая, что из взрослых здесь только один человек, и это явно не Леви, Эрвин вздохнул и сказал: — Честно говоря, я не ожидал встретиться с тобой сегодня, Леви. Как дела дома? Сомневаюсь, что Элайджа так просто успокоится. Омежка хмыкнул, складывая руки на груди и упираясь спиной в стену. Пакет с пирожными стоял рядом с ним, на столе, неразобранный. — У отца идея фикс с этим его проектом. Вы правы, он… Наверняка захочет снова настоять на моем знакомстве с сыном партнера. Еще и телохранитель… Но с ним я разберусь. Эрвин невольно напрягся, но лишь криво улыбнулся и спросил: — Как именно разберешься? — У меня уже был раньше охранник, он продержался недолго, — туманно поделился омега. — У нас вообще прислуга не задерживается, видели, сколько человек работают в доме? — Заметил, что очень мало. — Так и есть. Но, мистер Смит, я хотел сказать… — Подросток неожиданно смутился и потупил взгляд. — Как вы думаете, что будет после вашего разговора с отцом? Думаете, он запрет меня? Похоже, эта тема немало Леви волновала. Эрвин не мог его в этом винить; он и сам переживал, а ведь даже не состоял в кровном родстве с Элайджей. Леви, как его несовершеннолетнему сыну, гораздо хуже — влияние отца на него в любом случае огромно, как в поступках, так и в жизни в целом. Альфа, ощутивший обеспокоенность омеги, инстинктивно захотел защищать и успокаивать. Приблизившись к Аккерману-младшему на несколько шагов, Эрвин заговорил, стараясь звучать вкрадчиво и убедительно: — Послушай, это будет непросто. Не знаю точно, чем все закончится, но прошу тебя, не бойся и не переживай об этом. Я все решу с Элайджей. Обязательно. Мы ведь старые друзья, мы найдем общий язык в конце концов. Омега невесело усмехнулся: — Когда вы так говорите, все кажется легко. Просто, я подумал… Если все будет плохо, как мы будем видеться? Я знаю отца, если он действительно захочет, у меня вообще не будет доступа ни к чему, и… И в этот момент Эрвин Смит окончательно понял, что пропал. Нет, серьезно, у него ведь не было ни единого шанса. Он смотрел, как двигаются тонкие губы, но не слышал, что там продолжает рассуждать обеспокоенный Леви Аккерман. Этот омега хочет видеться с ним. Он хочет с ним встречаться? Взволнованный этим внезапным порывом чувств, альфа подошел еще ближе, ощущая насыщенность пряности. — Будешь встречаться со мной? — с трепетом спросил Эрвин, прерывая подростковый лепет и вкладывая в свое предложение именно то, истинное значение. Леви замолчал и перевел на него нечитаемый взгляд. — Ты хочешь этого, Леви? Эта ебаная страдальческая морщинка, что так волновала альфу обычно, проявилась у аккуратной переносицы. Не сдержавшись, Эрвин поднял руку и легко погладил ее пальцами, словно мог стереть. Аккерман-младший приобрел недоуменный вид, только вот Смиту было плевать — он осуществил свою мечту. Он, черт возьми, мог прикасаться к вожделенному существу, пусть оно и считало его странным. — Я не знаю, — ответил омега непонятным тоном. — Да или нет, Леви? Все очень просто. — Эрвин не понимал, что заставляет его давить на омежку, стоит тому оказаться так близко. Возможно, его терпение действительно было на исходе. Не очень хороший знак. Мальчишка поджал губы. Несколько секунд стояла тишина. Альфа опустил руку, всматриваясь в бледное лицо. Наконец, Леви Аккерман поднял голову, слегка горделиво задирая острый подбородок, и проговорил: — Не знаю. Убедите меня? Дыхание от вида омеги, явно старающегося выглядеть уверенно и по-взрослому, сбилось. Мальчишка игрался, и Эрвин с удовольствием включился в эту игру: — Убедить тебя встречаться со мной? — Ага, — выдохнул омега. Смит хотел ляпнуть что-то вроде у меня есть деньги, но вовремя прикусил язык. Вряд ли Леви оценил бы такую шутку, бога ради, он бы вообще не понял, что это шутка. А с учетом финансового состояния Аккерманов этот аргумент прозвучал бы и вовсе абсурдно. Кто, блин, такой Эрвин Смит, а кто Леви Аккерман? Эрвин, сын преподавателя, выходец из самой простой семьи, и омега, один из родителей которого принадлежал к древнему аристократическому роду, а второй, отличающийся заносчивостью и жаждой контроля, мог буквально купаться в деньгах, заполнив ими свой вычурный бассейн. Эрвину, удачливому ублюдку, повезло, что этот омега вообще позволяет ему стоять рядом и дышать его запахом. Леви ждал ответа, слегка насмешливо вскинув брови. Смит, проглотив шутку про деньги, улыбнулся и начал: — Тебе нравится издеваться надо мной, а в отношениях ты сможешь делать это постоянно, и у тебя будет официальное право на мои страдания. Уголки тонких губ дрогнули. — Когда это я над вами издевался, мистер Смит? — Не перебивай. — Ладно. Что еще? — Я всегда буду защищать и беречь тебя. Аккерман-младший почти улыбнулся, и выглядело это завораживающе. Эрвин не мог оторвать взгляда от омежьего лица. — И тебе нравится целоваться со мной, — продолжал альфа. Омежка неопределенно пожал плечами, кривя губы в странной улыбке: — Ну, я пробовал всего раз, так что… Ебаное блядство. Эрвин ощутил всю тяжесть своего греха, но сил сопротивляться этому просто не было — подняв руку, он обхватил пальцами острый подбородок и заставил омегу задрать голову еще сильнее, выше. В прозрачных глазах застыл вызов. Даже в такой позе альфе пришлось хорошенько нагнуться, чтобы впиться в чужие губы, но, черт возьми, как же это было хорошо. В этот раз Леви, явно готовый к такому повороту и даже сам добивавшийся его, влился в поцелуй быстрее. Движения его оставались по-прежнему неловкими, слегка хаотичными — типично для человека, знавшего ранее поцелуи только со стороны. Эрвину до дрожи нравилась эта неопытность, эта невинная сторона, с которой подросток раскрывался перед ним. Мальчишка вцепился пальцами в воротник альфы, притягивая мужчину ближе и окутывая его своим манящим запахом с нотками отчаяния. Безумие длилось несколько секунд, а после послышался характерный щелчок, оповещающий, что вода для чая вскипела. Вздрогнув, Эрвин оторвался от Леви, коротко глянув в сторону чайника. Тонкие пальцы продолжали сжимать его рубашку. Альфа понимал, что его жадность не знала границ. Это ужасало, но рядом с Леви было слишком приятно. На самом деле, приятно так, что даже немного странно — ведь многие другие в жизни Эрвина соблазняли куда более умело, знали, как трогать и где сжимать, но… Ничего из этого не могло сравниться с лихорадочным блеском серых глаз и резкими движениями, скрывающими за собой банальную неуверенность в их правильности. Обернувшись, Смит посмотрел на слегка обалдевшее лицо, а после провел рукой по самой ближней кухонной тумбе, аккуратно отодвигая приготовленные к чаю чашки. Обхватив талию омеги, альфа легко приподнял вожделенное существо и усадил его на тумбу перед собой, чтобы они оказались в гораздо более удобном, но провокационном положении. Во взгляде прозрачных глаз плескалась какая-то эмоция, то ли возмущение, то ли смущение. А может и то, и другое. — Все нормально? — осторожно спросил Эрвин, надеясь, что не переборщил. Помедлив, омега кивнул. — Ты же еще не убедился? — Нет, пока нет. — Отлично. — Улыбнулся Смит и продвинулся ближе. Леви пришлось развести ноги, но, кажется, он не обратил на это внимания, а Эрвин постарался не прижиматься, как озабоченный придурок, но как он еще мог чувствовать себя, находясь в таком положении? Возможно, омега просто не успел подумать о том, как теперь выглядит, не успел возмутиться, ведь безумие возобновилось так же внезапно, как прервалось минуту назад. Оставив серию коротких прикосновений-поцелуев по скуле, щеке и подбородку, Эрвин вернулся к тонким губам, легко касаясь их и ощущая, как сходит с ума. Этот чертов запах… Вид разъехавшихся в стороны худых коленок, пальцы, мнущие рубашку на его плечах, тонкие, искаженные сейчас черты лица. Лучший омега в жизни Эрвина Смита. Его омега. Элайджа мог думать, что хочет. Серьезно, он может строить любые планы на Леви, верить, что еще что-то решает в жизни этого подростка — но черта с два, Эрвин мальчишку не отдаст, он не откажется от этих эмоций, поглощающих все его существо. Все вокруг были счастливы — разве и он не имеет права на счастье? Пусть и такое неправильное. Неправильное? Все, что ощущал Смит, касаясь юного тела — это правильно. Так и должно было быть. Рука сама собой легла на коротко стриженный затылок, удерживая голову омежки; черные волосы оказались неожиданно жесткими, и пальцы приятно покалывало. Неизвестно, сколько это могло продолжаться; в какой-то момент Эрвин почувствовал, как маленький язычок скользнул по его нижней губе, и вот именно тогда в голову ударило осознанием, где, что и с кем он делает. Семнадцать — стучало настойчивой здравой мыслью, требующей внимания. Семнадцать — руки прочь от худых бедер — и Эрвин очнулся, с ужасом обнаружив собственные ладони, обхватившие тонкие ноги под коленками и подтащившие вожделенное тело поближе, так, чтобы можно было вжаться напряженным пахом. Привычное, инстинктивно нормальное движение, такое неуместное в отношениях с юным омегой. — Наверное, этого достаточно, — осторожно сказал Смит, отстраняясь от омеги, смотрящего слегка поплывшим взглядом. Альфа почувствовал себя еще большим ублюдком, замечая эту дымку в глазах вчерашнего ребенка. Кто из них взрослый, кто несет ответственность за происходящее, черт возьми? Явно не семнадцатилетний подросток, так доверчиво зашедший в квартиру взрослого, по сути чужого альфы. Леви может играться, сколько хочет — ничто не отменит ответственности Эрвина за все, что происходит. Это он согласился принять омегу у себя в сложный период семьи Аккерманов, он приехал следом за ним и остался здесь. Мальчишка вздохнул, отводя взгляд и становясь похожим на самого себя: — Да, это… достаточно убедительно. Эрвин слабо улыбнулся. Чай пили в тишине; Леви, выбравший себе, кажется, первое попавшееся пирожное, притих. Альфа отметил, что нечто подобное случилось и в пятницу, после того, что произошло в машине, и это удручало. У такого вот поведения могло быть несколько причин, и все они альфе не нравились. Возможно, подросток смущен происходящим и не знает, как себя вести. В это слабо верилось, потому что Эрвин привык к уверенному, дерзкому омежке. Наблюдая, как подросток без всякого интереса ковыряет ложкой в десерте, Смит понял вдруг, что из-за всей своей одержимости этим существом в который раз упустил самое главное — чувства омеги. Альфа потакал своим желаниям, поддавался на неловкие провокации, но совершенно не учитывал того, что может чувствовать сам Леви. Чтобы не утонуть в невеселых размышлениях, Эрвин сказал, прерывая тишину: — Леви, я, наверное, перешел границы… Прости. Омега поднял голову. Маленькое лицо приобрело странное выражение. — За что вы извиняетесь? — За то, что… Позволил себе лишнее. Я не должен был. Тонкие губы, которые еще недавно касались губ альфы в ответ, недовольно поджались. Эрвин тут же понял, что сказал что-то не то, и слова подростка подтвердили его догадку: — Вы не хотели меня целовать или что? Несколько секунд мужчина осмысливал этот нелепый вопрос. Голос омеги был серьезным, поэтому Эрвин отмер и быстро проговорил: — Нет, я не об этом. Я ведь… Леви, тебя не пугает то, что я делаю? Совсем? Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно, и переживаю, что слишком давлю на тебя. Серые глаза широко распахнулись. — Мистер Смит, вы такой… — Какой? — Странный, — припечатал омежка, выглядя отчего-то довольным. — И очень обходительный. Я давно это заметил, вы вечно извиняетесь. Обходительный, слово-то какое. Эрвин ощутил, как напряжение отпускает его. Было смешно слышать что-то подобное в свой адрес, потому что это правда. Но, откровенно говоря, Эрвин предпочел бы быть излишне обходительным, чем альфой, которому плевать на чужие чувства. Тем более на чувства семнадцатилетнего омеги, которого он, похоже, действительно любит. — Извини, — улыбаясь, ответил альфа. — Ничего не могу с собой поделать. Леви, давай просто договоримся, что ты будешь говорить мне прямо, если тебе что-то не понравится. Не хочу гадать, что не так. Это важно для… Отношений. Это важно для отношений, хотел сказать Эрвин, но одернул себя. Он серьезно собрался обсуждать свои отношения с подростком? Еще даже не решив нависшую над ними проблему в виде грозного отца? Леви, к счастью, его заминку или не заметил, или великодушно сделал вид, что не заметил. Отложив ложку в сторону и прекратив, наконец, издеваться над пирожным, омега посмотрел на Смита. — Мне просто непривычно, вот и все. Это не значит, что мне не нравится. К тому же… — Подросток стушевался, растеряв былую уверенность. — Я, наверное, все плохо делаю. Когда вы так резко отстранились от меня, мне показалось, я… Сделал что-то неправильно. Это, блядь, идеальное существо постоянно сомневалось в себе. Эрвина просто поражало, с какими личными демонами боролся молодой привлекательный омежка. В чем, собственно, дело? Стоило подумать, что это из-за обстановки, в которой ребенок рос, как где-то в глубине души пробуждалась первобытная злость. — Ты не можешь сделать что-то не так, Леви, — абсолютно искренне заверил альфа, делая голос максимально мягким и наклоняясь, чтобы поймать взгляд прозрачных глаз на себе. — Никогда не думай так о себе, хорошо? — Омега, помедлив, кивнул, и Смит продолжил: — Тем более, это просто поцелуи. В них сложно ошибиться. Неизвестно, подействовали эти заверения или нет, но Аккерман-младший немного оттаял. Выяснилось, что отпросился он у Ханджи на несколько часов. — Ханджи сказала, что я могу делать покупки столько, сколько захочу, — рассказывал Леви, допивая остывший чай. Растерзанное пирожное грустно осталось в стороне, несъеденное. — Она странная. София хотела со мной, но я отказался. Эрвин чуть не сказал что-то вроде: «Ханджи, наверное, рада отпустить тебя ко мне». Леви-то не знает, что Ханджи известно об их непростых отношениях, и почему-то Эрвину казалось, что лучше ему этого и не сообщать. Пока что. — Но ты соскучился по ней, разве нет? — Улыбаясь, спросил альфа, пытаясь осторожно выведать об истинных целях визита Леви к семье Бернер. — Приехал, остался ночевать… — Я не поэтому приехал, — нахмурившись, поведал омега. — Родители ссорятся, не хочу находиться дома. Это раздражает. Эрвин не стал уточнять подробности, ибо был, по сути, посторонним человеком. Все, что ему уже было известно — дела у семьи Элайджи идут не очень. Лезть в это не стоило, хотя то, что Леви стало настолько некомфортно, что он предпочел практически сбежать, расстраивало. В голову пришла внезапная неприятная мысль. Леви, похоже, и бежать-то некуда. Именно по этой причине он проводит выходные в чужом доме. Тема эта подростку явно не нравилась, поэтому альфа поспешил сменить ее, лихорадочно думая, что может мальчишке сейчас предложить: — Ладно, давай лучше подумаем, чем займемся. Ты ведь не собираешься уезжать? Уезжать Леви не собирался, он собирался восполнять то, что у него отняли в злополучную пятницу. В итоге, они смотрят фильм. Эрвин даже названия не запомнил, но это ромком, и альфа сомневался, что Леви, который выбрал его сам, нравятся такие фильмы; тем не менее, на экран омега смотрел с самым серьезным выражением лица. Откровенно говоря, рассматривать его красивый профиль гораздо интереснее, поэтому именно этим Эрвин и занимался. Стараясь, конечно, не делать это так уж очевидно. Нос у Леви аккуратный, но слегка вздернутый, а подбородок острый. Альфа назвал бы его изящным, только вот вряд ли его обладателю понравилось бы такое определение. С другой стороны, это ведь его мысли, никто не узнает о них, поэтому он может думать, что угодно. Например, о том, как странно омега смотрится на этом диване, в этой квартире. Как странно он вообще смотрится в жизни Эрвина. Глядя на омежку, Смит вспомнил почему-то Тома Аккермана. Наверное, из-за схожих тонких черт. В голове опять зазвучали издевательские слова Кенни о схожести Леви и Тома, и альфа ощутил прилив злости, который тут же постарался погасить. При всем этом, чувства Эрвина к Тому оставались какими-то непонятными, неразборчивыми. Благодарность за появление Леви — единственное, что альфа мог бы легко признать, спроси у него кто-нибудь, что он чувствует к мужу Элайджи. Герои на экране объяснялись друг другу в любви нелепо и банально. — Нравится? — непонятным тоном спросил вдруг омега, заставляя альфу вынырнуть из размышлений. Повернув голову, Аккерман-младший насмешливо вскинул брови. — Вы смотрите на меня. — Ты прав, Леви, я постоянно смотрю на тебя, — признался альфа, надеясь, что мальчишка поймет его посыл. И он понял, судя по блеску серых глаз. Омега отвернулся, а Эрвин, довольный эффектом, улыбнулся. Ладонь Леви лежала близко, и альфа, помедлив, аккуратно накрыл ее своей ладонью; омега покосился в его сторону, но ничего не сказал. Только тонкие пальцы слегка дрогнули, а альфа, дурея от вседозволенности, погладил их. В груди что-то защемило от того, какой маленькой выглядела эта рука на фоне его руки. Она выглядела почти детской, но Эрвин поскорее отмел эти мысли прочь. — Как же глупо, — прокомментировал омежка, и Смит, не понявший сначала, о чем он, едва не одернул руку. Подняв взгляд, альфа понял, что Леви говорит о фильме. — Мистер Смит, давайте переключим на что-нибудь другое. — Без проблем, — тут же откликнулся альфа, которому было вообще все равно, что смотреть. Леви рядом, а что еще нужно? Эрвин потянулся за пультом, оказываясь к мальчишке непозволительно близко. Пряность ударила в голову, и Смит коротко глянул на бледное лицо. Аккерман-младший смотрел прямо, в прозрачных глазах застыла какая-то эмоция, что-то затаенное, и это вылилось в быстрое и обоюдное сближение между одним человеком и другим. В этот момент Эрвин понял две вещи. Первая — физический контакт у них потрясающий, и это было просто великолепно. На физическом уровне общаться оказалось гораздо проще, чем на словесном. Будь на месте Леви кто-то другой, Смит счел бы это тревожным звоночком, но конкретно в этом случае все объяснялось огромной пропастью, что разделяла их — возраст, социальное положение, воспитание. Обычные разговоры у них, как правило, складывались странно, или прерывались неловким молчанием, наполненным смущенными взглядами. А вот физически они друг друга хорошо понимали, их тела будто настраивались друг на друга, ловили общую волну. Еще Эрвин понял, что Леви Аккерман не умел целоваться, но ему однозначно нравилось этим заниматься. Омежка с готовностью придвинулся ближе, так, что их ноги теперь тесно соприкасались, и привычным уже движением поднял голову, позволяя касаться себя под более удобным углом. Не прошло и нескольких секунд, как Смит снова ощутил это мокрое движение, заставившее его очнуться в прошлый раз. Отстранившись, альфа ошеломленно глянул на раскрасневшееся лицо. — Леви, ты… — Я… — Дьявол, обретший человеческое воплощение, облизнулся, лихорадочно блестя глазами. — Убеждаюсь, мистер Смит. Вот и все. Мужчина старался, он правда старался держать себя в руках. Видит Бог, как он старался, сколько он терпел и корил себя за неправильные мысли; как тогда, прошлым летом, когда Элайджа уснул у этого своего ебаного бассейна; как тогда, когда Леви, почуявший истинное отношение альфы к нему, начал показывать характер и играться; как в тот миг, когда мальчишка впервые почти улыбнулся ему. Ненавидя себя и теряя голову, альфа поддался вперед, углубляя поцелуй и выводя его на какой-то совершенно иной уровень. Если Леви хочет взрослых поцелуев, он их получит. Сполна. В конце концов, Эрвин подчинялся его желаниям, так должно было быть с самого начала. Омега лишь вжался в спинку дивана, неловко хватаясь пальцами за чужой воротник и приоткрывая губы. О, грехопадение было быстрым и тяжелым. Эрвин прямо-таки ощутил всю тяжесть своего греха, давящую на плечи, как монолитная плита. Все напряжение тела сконцентрировалось в паху, и это было почти больно. Чертов ублюдок, он наслаждался каждой секундой, каждым ответным движением робкого язычка; в какой-то момент Леви, кажется, совсем растерялся, позволяя просто изучать свой маленький, нахальный рот. Лишь услышав уже знакомый звук от подростка — то ли всхлип, то ли хныканье — альфа остановился. Потерянное выражение на омежьем лице словно добавило к грехам Эрвина еще несколько пунктов, с которыми он однозначно окажется в аду. Мягко улыбаясь, альфа успокаивающе погладил покрасневшую щеку. Около минуты они просто молчали, приводя сбившееся дыхание в норму. Но фоне играли титры дурацкого ромкома, сюжет которого Эрвин даже не мог вспомнить. Аккерман-младший смотрел на них, а Смит разглядывал его лицо, понимая, что снова давит на омежку. — Помните, тогда, в парке, — хрипло начал Леви, привлекая внимание к своим губам. Альфа завороженно кивнул, хотя еще даже не понял, о чем речь. — Когда мы говорили о моем отце, и вы сказали, что… Что не расскажете ему, пока я… — Я помню, Леви, — ответил Эрвин, с ужасом слыша, как низко звучит его собственный голос. — Это было глупое условие, я его пересмотрел. — Да, но… — Омега замялся, отводя взгляд. Смит, ощущая, как наступает что-то невероятное, подобрался. Наконец, мальчишка снова смерил его посерьезневшим взглядом: — Вы должны все рассказать моему отцу. Вы должны поговорить с ним. Мужчина мысленно промотал их разговор в парке и, наткнувшись на нужный кусочек, вздрогнул. Осознание слов омеги теплом разлилось в груди, и это было лучшее чувство, что испытывал альфа за многие годы. Он даже не надеялся на взаимность, он, черт возьми, думал, что у него нет ни единого шанса. Шанс — даже маленький — казался чем-то нереальным, чем-то, чего в жизни мужчины просто не могло быть. Он ведь гребаный неудачник, как ему могло так повезти? — Это ответ? — Осторожно спросил Эрвин, боясь, что что-то не так понял. Леви лишь невесело хмыкнул, кивнув. — Ты уверен? — У меня было время подумать. Я и приехал сегодня, чтобы сказать это. — Омега вздохнул и закрыл глаза, страдальчески проводя по лицу руками. — Отец убьет меня. То прозвучало так невинно и по-детски, что улыбка сама собой растянула губы альфы, хотя веселого что в фразе, что в их ситуации было мало. — Если он кого-то убьет, так это меня, Леви, — с грустью сказал Эрвин, принимая свою судьбу. Точно, Элайджа его убьет. Как только он узнает, что Смит делал с его драгоценным ребенком, что он намеревается делать с ним в будущем — убьет сразу, даже не слушая. Что ж, в таком случае, все, что может сделать Эрвин — заставить лучшего друга выслушать, прежде чем принимать решения. Он должен сделать это ради Леви и ради себя. Чуть позже, разглядывая молчаливого омегу, Эрвин с грустью кое-что понял. С его стороны было глупо пытаться говорить с Аккерманом-младшим об отношениях, как об официальном мероприятии; сейчас, пока не решен вопрос с семьей омеги, задумываться о чем-то конкретном рано. Все дело было в самом Леви — рядом с ним альфа терял себя и не мог здраво мыслить. Так хотелось... Чтобы Леви был спокоен, а не волновался. Чтобы Смит мог спокойно ухаживать за ним, не оглядываясь на других. Альфа позволил себе расслабиться и просто побыть влюбленным, окрыленным чувствами мужчиной. Хотя бы на этот день.* * *
Понедельник наступил неминуемо, как смерть. Эта мысль крутилась в голове альфы, пока он одевался утром, готовясь к рабочему дню. Интуитивно потянуло нацепить свой самый официальный костюм, и Эрвин даже покосился в его сторону — но отмел эту идею, поняв, что в нем говорят какие-то странные идеи по знакомству с родителями своей пассии. С Элайджей он был знаком уже тридцать лет, а крепко дружил больше двадцати. Никакие костюмы не помогут Смиту в том, что он собирался сделать. Было даже немного смешно, что ситуация воспринималась до абсурда серьезно. Казалось бы, просто признаться, рассказать о своих чувствах, убедить, что ничего дурного омеге точно не сделает — так просто звучит, но как на деле все может оказаться иначе. Подумав, Эрвин понял, что говорить о Леви днем в офисе, во время рабочего процесса, неправильно; Элайджа вряд ли оценит, если он заявится к нему с подобными откровениями в кабинет посреди дня. Лучший друг достаточно импульсивен в вопросах защиты своей семьи, и устраивать скандал на потеху публике Эрвин был не намерен. Это должно остаться строго между ними, тихо и, желательно, без жертв. Исходя из этого, говорить нужно было в другом месте и после работы. Только вот выманить Элайджу оказалось не так-то просто. Первая половина дня прошла быстро; Смит посетил несколько еженедельных собраний, на которых Аккерман не присутствовал. Нервничая, альфа старался сконцентрироваться на делах, потому что витание в облаках ни к чему хорошему не приведет. Не хотелось подвести лучшего друга еще и в работе, как будто ситуации с Леви было мало. Леви же ждал новостей. Эрвин обещал рассказать ему все сразу, чтобы омега был готов к тому, с чем столкнется. Поэтому, получив от Аккермана-младшего короткое сообщение со словами "ну что?", альфа, освободившись и улучив свободную минутку, вздохнул и отправился к кабинету Аккермана-старшего. Уже там он узнал от секретаря, что Элайджа отбыл по делам и отменил все встречи. Ощущая иррациональную злость, Эрвин ушел; он так настроился на разговор именно сегодня, что занятость Элайджи вдруг показалась искусственной, хотя, конечно, это неправда — лучший друг не стал бы избегать Эрвина. Это слишком по-детски и слишком непохоже на Элайджу, который привык не игнорировать проблему, а сразу бить ее в больное место. Во вторник Смит написал другу сообщение и получил ответ очень быстро. Эрвин Смит: Эл, как насчет выпить вечером? Элайджа: Зайди ко мне часа в четыре, пожалуйста. Есть разговор. Что ж, у Эрвина тоже был к нему разговор. Возможно, на одну и ту же тему? Напряжение нарастало; Смит, получив такое приглашение, поступил, как велено. У кабинета лучшего друга он простоял добрую минуту, прежде чем постучать, радуясь, что его лицо в этот момент никто не видел. Получив разрешение войти, Эрвин открыл дверь и зашел в кабинет, из-за стресса очень быстро отмечая сразу несколько вещей. Во-первых, в кабинете Элайджи по-настоящему слишком много света, и вошедшему попросту неуютно находиться здесь первые несколько минут. Эрвин подозревал, что это сделано специально. Во-вторых, Аккерман явно мало спал и работал на износ. Ухоженный, холеный альфа, усталость которого складывалась в черные тени под тяжелыми глазами, криво улыбнулся, кивая Смиту. Элайджа пил кофе, что вряд ли здорово скажется на его не таком уже молодом организме. Неизвестно, чем конкретно занимался Аккерман в выходные, но вряд ли супружескими постельными утехами. Эрвин не был знатоком в этих делах, но, кажется, счастливый семьянин выглядел бы по-другому. Эрвин, слабо улыбнувшись в ответ, прошел в кабинет, оказываясь ближе к рабочему столу. — Ты мне очень нужен в южном отделении как можно скорее, — с ходу припечатал Элайджа, и Смит, ожидавший что угодно, но не этого, нахмурился. Лучший друг воспринял эту реакцию по-своему и недовольным, но слегка раскаивающимся тоном продолжил: — Это серьезно, Смит, откладывать нельзя. Знаю, следующая поездка была запланирована на июль, но пришлось ее перенести. Эрвин кивнул, переваривая информацию. Командировка. Как, черт возьми, не вовремя — как и все, что было связано в жизни Смита с Элайджей. Но Аккерман оставался начальником, а Смит — подчиненным. Эго, кстати, уже не болело; только вот в таких случаях их отношения за пределами лучший друг—лучший друг становились неудобными. — Да, конечно, — ответил Эрвин быстрее, чем успел все обдумать. — Слушай, но нам все равно нужно… — Выезжай сегодня, — попросил-приказал Аккерман, не дослушав. Кажется, нерабочие встречи его сейчас вообще не интересовали. — Я пришлю к концу дня план, бухгалтерия уже в курсе. — Проблемы с проектом продолжаются? — Это тоже, — Элайджа вздохнул. — Нужно сделать переоценку. Я решил, что тебе лучше быть там. Эрвин, я все-таки еще раз спрошу… — Смит напрягся, стараясь выглядеть расслабленным и покорным. — Может, переедешь туда? Мне кажется, так всем было бы удобнее. — Я не могу, Элайджа, — твердо отказался Эрвин, надеясь, что этого будет достаточно. Аккерман, явно ожидающий именно такого ответа, кивнул. У Эрвина был выбор — он мог поговорить с лучшим другом по душам прямо здесь и сейчас. Выложить все, как на духу, и извиниться за глупые истории Леви. Заставить Аккермана округлить глаза и выйти из себя. Эрвин мог сделать это и, видит Бог, он хотел. Только вот… Только вот Элайджа Аккерман был его лучшим другом. То есть настоящим и единственным. Много лет. Столько всего перенесла эта бескорыстная дружба. В какой-то момент нить настолько истончилась, что почти перестала существовать, но затем снова окрепла. Да, появилось связующее звено в лице одного омежки, но тем не менее. Элайджа Аккерман был и оставался близким Эрвину человеком, тем, чьи чувства все-таки имели значение. Если у альфы не будет выбора, ему придется перешагнуть через мнение Элайджи. Но пока Эрвин вообще не знал этого мнения; вряд ли существовала хоть одна версия вселенной, где Аккерман был бы доволен связью Эрвина и Леви, но вероятность все-таки оставалась. Эрвин представил на секунду, как он рассказывает все Элайдже, а тот реагирует самым ужасным образом. Конечно, Смит тут же потеряет работу, он даже не сомневался в этом. Разгневанный Элайджа останется без своего человека в южном сегменте в такой важный, сложный для него период. А ведь он предложил Эрвину эту должность, наплевав на мнение многих. Дал ему шанс, который выпадает не каждому. Будь Смит нормальным альфой, он был бы бесконечно благодарен и никогда в жизни не посмотрел бы на сына Элайджи, как на омегу. В голову закралась мысль — ничего ведь не случится, если он отложит разговор на неделю или чуть дольше. Кто пострадает? Хуже за это время стать не может: Леви и так будет под надзором телохранителя, Эрвин будет в другом городе, а Элайджа немного остынет после слухов. Смит догадывался, что это несколько трусливая позиция. В глубине души он не мог не признать, что все-таки страшится этого разговора. Мрачная радость от того, что есть причина, чтобы отложить его, ощущалась паскудной. — Кажется, кто-то хочет сорвать мою сделку, — сказал Элайджа, невесело улыбаясь. — Только хрен им. Прикроешь меня? Друг хлопнул Эрвина по плечу, и Смит понял, что не может поступить иначе. Тем более, Элайджа вообще не должен просить, он может просто приказать — и его мягкая позиция вызвана только их дружеским общением. Грустно признавать, но Эрвин, наверное, никогда дружбы Элайджи не заслуживал. И выходит так, что Эрвин Смит едет во внеплановую командировку и тратит на нее две недели драгоценного времени. Элайджа не соврал — его присутствие было необходимо. Дел накопилось так много, что альфа даже немного забыл о своих жизненных заботах. Об этом напоминал только Леви, недовольство которого росло с каждым днем. К концу первой недели альфа получил сухое сообщение от Ханджи. Ханджи Бернер: Флок уволен. Эрвин чувствует легкое угрызение совести, смешанное с мрачным удовлетворением. Он, идиот, совсем позабыл о том, что хотел обелить Форстера в глазах Элайджи. Но какая-то отвратительная сторона Смита была даже рада этому. Наверное, из-за того чувства, что мужчина испытал, видя Леви в компании молодого альфы.* * *
— Он так ничего и не узнал? — Пока нет. — Понятно, — Леви вздохнул, шурша чем-то на линии. Голос его прозвучал устало, обреченно как-то даже, словно омежка уже и не верил, что Эрвин собирается выполнить обещание. — Леви, все, о чем мы договорились, будет, — осторожно сказал альфа, ощущая себя чертовски уставшим и чертовски виноватым. — Я же обещал. Просто сейчас у твоего отца проблемы, ему нужна помощь. Я не могу бросить его вот так. Мальчишка молчал. Особенно тревожило то, что подросток не говорил о своих мыслях по этому поводу; да, он почти ежедневно интересовался, как обстоят дела, но обычно получал почти один и тот же ответ и писал что-то вроде ок или хорошо. От каждого этого хорошо так и веяло холодом, и Эрвин, как мог, пытался сгладить острые углы. Они общались с омежкой так часто, как только было возможно. Альфа старался быть мягким и внимательным, так, чтобы его отсутствие не казалось омеге таким уж явным. Создавать иллюзию близости — вот, что пытался сделать Смит. Он отчаянно скучал по омежке и вовсе не хотел, чтобы тот обижался или чувствовал себя обманутым. Ведь, черт возьми, его и правда никто не обманывал. Только вот Леви было семнадцать, и это не тот возраст, когда человек способен полноценно понять старую дружбу и служебные обязанности. И Леви чувствовал себя обманутым в лучшем случае, Эрвин понимал это. Мальчишка, кажется, обижался, расстраивался, но молчал. И это по-настоящему ранило, это доказывало, что их отношения на словесном уровне остались в каком-то зачаточном состоянии. Будь они рядом, разногласие можно было бы замять лаской — отчего-то у Эрвина не осталось сомнений, что Леви можно успокоить таким способом. Наверное, из-за того, как тело омеги реагировало на него, как омега терялся в особо непривычных для себя прикосновениях и движениях, насколько искренними и чистыми были его проявления. Но, откровенно говоря, путь решения проблем, требующих обсуждений, через физический контакт — хреновый. Какой бы ни была страсть, если не обсуждать претензии, как взрослые люди, ничего хорошего не выйдет. — Значит, вы бросили меня, — сказал омега. — Знаете, мистер Смит, со мной теперь везде телохранитель, а водитель всегда привозит и увозит меня, никакого такси. Отец снова заговорил о своем партнере и бизнесе… — Леви, послушай… — Нет, дослушайте, пожалуйста, — перебил Леви, и Эрвин тут же замолчал, не желая расстраивать омегу еще сильнее. — Вы просили меня говорить все прямо, и я скажу. Если вы… передумали, просто скажите об этом мне. Я больше не буду навязываться. — Ты вовсе не навязываешься мне, — мягко ответил альфа, осознавая, с каким все-таки еще детским мышлением он имеет дело. — Никто ни к кому не навязывается. Ничего не изменилось, Леви. Пожалуйста, доверься мне. Разве я тебя подводил? Эрвин ту же понял, где ошибся, но вернуть сказанное было нельзя. Леви невесело усмехнулся и сказал, безжалостно попадая точно в цель: — Да, припоминаю. Чертова ошибка Эрвина, стоившая ему так дорого. То время, которое он потерял, оттолкнув омежку после встречи с Томом Аккерманом, не вернуть. Леви, кажется, помнил об этом и забывать не собирался. — Прости, — просто говорил альфа. — Я жалею об этом. Сейчас я бы так не поступил. И не поступлю. — Посмотрим, — холодно бросил Леви. Чуть позже внезапно ожил чат, в котором Эрвин оказался не по своей воле. От одного вида уведомления из этого чата что-то неприятно скручивается внутри. Нанаба: Еще одна дама поинтересовалась насчет тебя, Эрвин. Похоже, твоя мордашка многих интересует. Или не только мордашка, если ты понимаешь, о чем я 😉 Элайджа: Нана, объясни-ка мне, почему я вообще должен читать это? Нанаба: Ох, Эл, признай, ты просто завидуешь популярности Эрвина. На тебя-то боятся даже смотреть. Элайджа: Меня это вполне устраивает. Ну так что у тебя опять спрашивали. Размеры Эрвина, судя по твоему настроению? Нанаба: Но я НЕ ЗНАЮ размеров Эрвина, кроме роста! Я даже веса его не знаю! Фу, Элайджа. А спросили меня про то самое, что нас всех интересует. Я очень осторожно поведала этой даме, что у Эрвина долгие и крепкие отношения, но Леви тут ни при чем. Дама, кажется, расстроилась. Я бы тоже расстроилась, если бы узнала, что Эрвин предпочел вместо Леви кого-то другого… Элайджа прислал какой-то саркастический и немного ворчливый ответ. Эрвин не стал ничего писать; он ощущал себя странно, читая дружеские перепалки своих старых друзей. Он все еще — часть их круга, непосредственный участник многих событий. Но при этом уже словно чужой, потому что смирился с тем, что совсем скоро потеряет это общение навсегда.* * *
Вернулся Эрвин в родной город, когда на календаре было девятое июня. Уставший, вымотанный и злой на весь мир (и, прежде всего, на самого себя). Нет, было, конечно, исключение — на одного определенного омежку Эрвин не злился, хотя поведение подростка не могло не раздражать. Альфа любил его, о, черт возьми, как он его любил. Откровенно говоря, Эрвин не знал точно, что такое любовь вообще, но в этом случае вообще не сомневался. Он, холодный и бесчувственный по натуре человек, внезапно понял, что у него есть сердце, и оно живое. Оно переполнялось теплом, когда он получал ответные сообщения от Леви, пусть даже и сухие; оно болело, когда омега, показывающий характер, умело игнорировал мужчину, заставляя нервничать. Как бы то ни было, раздражение почему-то никуда не делось. Возвращение выпало на рабочий день, это была среда; Эрвин имел право отдыхать остаток дня, но предпочел провести его в офисе, тем более многое нужно было передать начальству лично. Леви продолжал посещать занятия, насколько понял альфа, закончиться они должны были ближе к середине июня. К концу командировки Смит уже знал, что его разговор по душам с Элайджей состоится сразу, как только он окажется в городе. К этому моменту сам Эрвин уже успел перенервничать и остыть — и ничего не осталось, кроме мрачной решимости закончить с этим поскорее. С Элайджей Эрвин встретился в обед; друг прислал письмо по рабочей почте с выделенным временем. Отчитавшись перед Элайджей-начальником, Эрвин был вознагражден достаточно теплой улыбкой Элайджи-друга. — Спасибо, — сказал Аккерман, выглядящий ничуть не лучше прежнего. Сеть морщинок у серых глаз ширилась. — Если хочешь, отдыхай. Ты, наверное, устал с дороги. Отдыхать Эрвин отказался, и Аккерман на радостях выделил ему больше времени, чем планировалось. Они спокойно пообедали вместе, как старые друзья. Глядя на умиротворенного Аккермана, уплетающего какую-то китайскую кислую гадость, Эрвин решал, не заговорить ли о Леви прямо сейчас. Он все равно сделает это сегодня или завтра, приедет в дом Элайджи даже лично, если будет нужно. Хотя, говоря откровенно, обсуждать что-то подобное в месте, где проживает еще и Том — достаточно опасно. Так может, поговорить прямо сейчас? Правда, друг, наверное, подавится, а Эрвин не умел оказывать первую помощь. Элайджа опередил его. Откинув салфетку в сторону, лучший друг тяжело и сыто вздохнул и сказал: — У тебя есть планы на завтра? Вечером я встречаюсь с Майком, дружеская попойка, все такое. Если хочешь, присоединяйся. И это просто чудесный шанс на нормальный разговор. Господи, это самое идеальное, что могло произойти. Внимательный Элайджа, конечно, подметил: — А чего это ты такой радостный, Смит? Это не свидание, если что. Лучший друг хохотнул, а Эрвин, совсем не задетый глупой шуткой, пожал плечами: — Тебе показалось. Да, конечно, буду рад увидеть Майка. Увидеть Майка, немного выпить. Элайджа захмелеет и расслабится, а потом, когда Майк уйдет, Смит заговорит с другом — в баре или по дороге домой — и все расскажет. Да, просто идеальное стечение обстоятельств. Даже усталость и раздраженность от происходящего отступили на второй план, стоило представить все это. Элайджа в этих фантазиях был нереалистично лояльным, но Эрвин был готов к любому исходу. — Скажу честно, Эрвин, я не просто так тебя зову, — продолжил друг, не замечая задумчивости Смита. — Майк уже несколько раз пытался говорить со мной о своем фонде, а я не очень-то хочу в него вливаться, понимаешь? Если будешь еще и ты, возможно, мы обойдемся без этого. Майк так-то нормальный мужик, если бы не эти его разговоры о благотворительности. О, это было что-то новое. Эрвин как-то не задумывался раньше об этой стороне личности Элайджи Аккермана; друг был богат и, наверное, все-таки отдавал какие-то деньги на благотворительность, только не афишировал это. Из речи Элайджи же выходило, что он не фанат таких историй. Хотя, можно было понять это — наверное, очень утомляет, когда все вокруг знают о твоем состоянии и пытаются надавить на твою человечность, урвав кусочек. Эрвин не знал наверняка, потому что никогда не владел такими деньгами. Он как-то был волонтером и раздавал бездомным еду, но это была специализированная акция от университета. Иногда он кидал деньги нищим, собирающим их на площади или просто сидящим с протянутой рукой. Это можно назвать благотворительностью? Эрвин сомневался. Не таким уж добрым человеком он был. В шесть вечера, сидя у себя в кабинете, Смит достал телефон и позвонил Леви Аккерману. Омега знал, что Эрвин вернется в этот день. Самому Эрвину хотелось верить, что Леви ждал его и скучал. Кажется, он не особо-то скучал, потому что прошло больше пяти гудков, прежде чем омега соизволил ответить. — О, мистер Смит, — поприветствовал Леви таким тоном, что сразу стало понятно — легко не будет. — Добрый вечер. — Привет, Леви, — тепло откликнулся альфа, не обращая внимания на деланную холодность в омежьем голосе. — Я так соскучился. Омежка помолчал; Эрвин почему-то ощутил исходящую от этого человечка смесь чувств, и такое было впервые. Словно какая-то особая связь образовалась между ними. Например, альфа мог уверенно сказать, что Аккерман-младший обижен на него, но обида эта достаточно мягкая, что ли, а еще Леви был определенно рад его слышать. От одной мысли об этом сердце сладко сжималось. — Правда? — спросил мальчишка. — Ну, много времени прошло… — Да, слишком много. Я могу увидеть тебя? Например, сегодня вечером? Леви опять помолчал, что-то обдумывая. Альфа ожидал его вердикта. — Да, ладно, — наконец, великодушно согласился подросток, и Эрвин мысленно возликовал. — Я буду у Эрена где-то до восьми. Заберете меня? Одно имя молодого альфы с яркими глазами вызывало раздражение. Что, черт возьми, Леви нашел в нем? Зачем он с ним общается? Даже если у них общая подруга — ну это же какой-то бред. Леви и Эрен слишком разные; Эрен слишком заносчивый, наглый и громкий, а Леви… Ну, если хорошенько подумать, то и Леви такой же. Только тихий. Вот, значит, как омежка проводит свои вечера. А по телефону-то все про учебу рассказывал и отце, сошедшем с ума на контроле. Поняв, что своими размышлениями делает только хуже, мужчина подавил зарождающееся раздражение и сказал, надеясь, что не звучит, как ревнивый неандерталец: — У Эрена, значит. Хорошо. Да, я заберу тебя. Могу забрать прямо сейчас, ну что? — Нет, сейчас не надо, — вот теперь было точно понятно, что омега веселится над его реакцией. — К восьми. — Договорились, — процедил альфа, чувствуя себя полным идиотом. Чего он так взъелся на этого глупого мальчишку, молодого альфу? Он же даже не интересует Леви. В этот момент Эрвин спохватился, осознав, что не сказал главное: — И, Леви, насчет твоего отца… Завтра у нас с ним встреча, на ней мы поговорим о тебе. Это уже точно. На этот раз никаких помех. Несколько секунд на линии была полная тишина. Затем омега выдохнул и недоверчиво спросил уже совсем другим голосом: — А? Правда? — Да. Сто процентов. Все будет хорошо, Леви, — пообещал Эрвин, который в этот момент, после обеда и дружеских шуток с Элайджей, хотел верить в лучшее. — К восьми приеду. — Я сейчас скину адрес. — Не нужно, я сохранил. Как будто альфа мог забыть, как уже забирал Леви из этого долбанного гетто.* * *
В этот раз Эрвин Смит не опоздал. Впоследствии он признает, что это был тот самый случай, когда он должен был опоздать. Но стечение обстоятельств — хорошая погода, взбудораженность, вызванная адреналином, а также внезапное отсутствие пробок на дорогах — не оставило шансов на опоздание. К восьми вечера альфа оказался в назначенном месте. Он успел заехать домой, принять душ и переодеться, поэтому чувствовал себя весьма неплохо, посвежевшим и даже отдохнувшим. Ощущая себя немного по-идиотски, воспользовался мужским парфюмом, подаренным Нанабой. Дорогой аромат, привлекающий внимание омег. Звучит ужасно по-сексистки, но классный же запах, да, Эрвин? Леви еще не было; Эрвин скинул ему короткое смс и закурил, испытывая дежавю. Рядом творилось какое-то движение, ходили люди, проезжали машины. Декорации немного поменялись, обстоятельства почти те же. Какая-то долбанная матрица, а Смит в ней — негативный персонаж. Леви соизволил появиться в восемь часов десять минут. Подъездная дверь открылась, и мальчишка медленно вышел, оглядываясь. Найдя Эрвина и его припаркованную недалеко от дома машину взглядом, омежка сощурился так, словно решал, подходить или нет. Альфа улыбнулся и кивнул, протянув руку — давай же, иди сюда. Наконец, вредный подросток зашагал к нему, изящно переставляя свои короткие ноги. Эрвин невольно засмотрелся на них, а после поднял взгляд на бледное лицо, оказавшееся уже рядом. — Леви, — вместо приветствия сказал альфа, изучая тонкие черты, по которым скучал. — Как провел время? Мальчишка закатил глаза. — А вы как проводили время? — Знаешь, так себе. Работал и скучал, мне не очень понравилось, — честно признался Смит. — Ты сегодня без телохранителя? Омега кивнул, пространно поясняя: — Да, сюда я обычно езжу один. Как-то так повелось… Значит, вы вернулись сегодня? И уже завтра поговорите с отцом? — Верно. Пойдем в машину, расскажу тебе все по пути. Хочешь прогуляться где-нибудь? Боже, какой неловкий, по-настоящему нелепый разговор. Эрвин ощущал легкое напряжение между ними, как обычно бывало, когда они виделись. Он до сих пор не знал, как подступиться к омежке, чтобы не наделать глупостей и ошибок. Леви кивнул, выглядя отчего-то довольным. Мальчишка вырядился в рубашечку с коротким рукавом и достаточно узкие брюки, но не такие, как раньше — то были совсем неприличные, ну, или Эрвину, как озабоченному извращенцу, так казалось. — Отец лютует в последнее время, так что где-то к девяти мне лучше быть дома, — сказал подросток, звуча неожиданно виновато. — Но, наверное, мы успеем немного погулять? Только сейчас я хочу курить. У вас есть? Эрвин округлил глаза: — Леви, я скоро буду покупать сигареты только ради тебя. Ты, кстати, не хочешь бросить это дело? Омежка, принимающий сигарету, бросил на альфу подозрительный взгляд. — С чего бы это? Нет. А что? — Ничего, я просто спросил. Леви Аккерман привычным движением задрал голову, позволяя поднести зажигалку. Это движение всегда вызывало у Эрвина какие-то особые эмоции, и он, тяжело сглотнув, достал себе сигарету и тоже закурил, чтобы не стоять истуканом. Какое-то время они молча смотрели друг на друга; изучающий взгляд прозрачных глаз скользил по лицу альфы, который чувствовал это разглядывание почти физически. Мальчишка выглядел так, словно хотел сказать что-то, но не набирался смелости — и от этого его маленькое лицо почему-то имело особенно высокомерное выражение. — Ты скучал по мне, Леви? — Разбивая неловкую тишину, спросил альфа, даже не надеясь на честный ответ. Омега ожидаемо вскинул брови, выглядя еще высокомернее, только вот Эрвин уже различал истинные эмоции. Леви был рад его видеть. Вслух же альфа огорченно продолжил: — Жаль. Я вот по тебе скучал. — Не знаю, может, я и скучал. — Вывернулся подросток, выдыхая дым. Маленькое хитрое существо. Бога ради, Смит точно был мазохистом, ведь ему нравилось все это. Ясно теперь, почему отношения со взрослыми, эмоционально уравновешенными (не всегда) людьми у него обычно не складывались. — Ну, сейчас проверим, — сказал альфа, бросая свою сигарету на землю и аккуратно, но настойчиво забирая сигарету из пальцев Леви. — Эй! — только и успел возмутиться мальчишка. Эрвин коротко коснулся его губ, просто потому, что мог, и ощутил горечь табака. Юные хорошенькие омежки точно должны иметь другой вкус, но именно этот показался Смиту просто идеальным. Касание было мимолетным, как ласковое приветствие — и альфа почти сразу отстранился, с замиранием сердца замечая одно маленькое, едва заметное движение со стороны омеги, потянувшегося следом. Скучал. Поняв, в какой ситуации оказался, Леви недовольно нахмурился. Смит тепло улыбнулся, легонько погладив бледную щеку напоследок и передавая сигарету омеге обратно. И именно в этот момент кто-то просигналил где-то позади. Эрвин, слегка одурманенный близостью вожделенного существа, не обратил на это никакого внимания, а вот Леви вздрогнул от неожиданности, бросая злой взгляд альфе за спину. — Я уже знаю, что скажу Элайдже, — позитивно поделился мужчина, пользуясь молчанием омеги. — И, кстати, я надеюсь со временем найти общий язык и с твоим папой. Когда-то мы хорошо друг к другу относились… — Мистер Смит, — странным тоном позвал омега. — Возможно, все еще можно исправить. На самом деле, твой папа верно поступает, как родитель, поэтому… — Мистер Смит! — настойчивей позвал мальчишка. Выражение на маленьком лице чудовищно изменилось, став растерянным и каким-то пустым. Сигарета бестолково тлела в тонких пальцах. — Мой отец… — Да, понимаю, это сложно… — Блядь, нет! — Внезапно выругался омега, что позволял себе крайне редко. Альфа нахмурился, ощутив, как пряный запах заволновался, становясь практически невыносимо тяжелым. — Что такое? — Обеспокоился альфа, и Леви слегка истеричным движением указал рукой с вредной табачной гильзой в сторону. Эрвин обернулся и посмотрел, куда указывал Аккерман-младший. Чтобы увидеть знакомый внедорожник, остановившийся неподалеку. Автомобиль приветливо моргнул фарами.