***
- Генри, давай сходим на пляж? - на улице ужасная жара, будний день. - Можно, - вяло отвечает тот. - Только давай позовём Реджину? - Эмма мысленно скрепит зубами. - А может давай тогда всех наших соберём, м? - предлагает она. Потому что остаться наедине с Миллс для неё утопия. - Хорошо, только Джине я позвоню сам! Эмма впала в ступор. Джина? Он, вроде, никогда не называл её так. - Милый, а почему "Джина"? - вкрадчиво спрашивает девушка. - Ну она просто так у тебя записана. Я видел один раз, когда она тебе звонила. а мне нельзя так её называть? - испугался ребёнок. - Что ты, всё в порядке, - натянутая улыбка, но мальчик всё видит. - Тогда сначала звони Джине, а я потом позвоню остальным, хорошо?***
Компания из пяти человек уже около часа находится на пляже. Генри захотел покупаться, и Эмма пошла с ним. Мальчик надул купленные ранее рукава с человеком пауком и неуверенно зашёл в воду, подбадриваемый словами Эммы. - Думаешь, это то, ради чего тебе нужно бороться, - тихо спрашивает Дэвид, расстилая плед вместе с Реджиной. Та кинула взгляд на дорогих людей, что находятся в реке и ответила тихое "да". Наверное, эта уверенность была в ней уже достаточно долгое время, просто открыться этому она не могла до определённого момента. Команда находилась на пляже и беззаботно веселилась. Генри буквально не вылезал из воды. Мальчик хотел как можно скорее научиться плавать, чтобы показывать отличные результаты Эмме. - Эмма, можно я пойду купаться? - в очередной раз просил он. - Малыш, отдохни немного. Тебе надо поесть. Давай ты сначала перекусишь, а потом мы с тобой сходим искупаться ещё разок, договорились? - Ладно, - неохотно согласился тот. Уговорить Генри подольше посидеть на пляже оказалось самой настоящей пыткой. Мальчику слишком нравилось в воде. Он буквально чувствовал каждую небольшую волну и отдавался объятиям реки. - Из тебя выйдет отличная мать, - тихо произнесла подошедшая Миллс. - Спасибо, - единственное, что смогла ответить Свон. А что ещё сказать? - Не хочешь приехать с Генри ко мне? Сразу после пикника. - Прости, Реджина, но нет, - кто-то из ребят окликивает её, говоря, что звонит телефон. - Приглядишь за Генри пару минут? Эмма подбежала к парням и обрызгала их каплями воды. - Давайте сейчас Генри выйдет из речки, и вы сходите искупаться? А то как раки варёный. - С удовольствием, - радостно воскликнул Робин. Эмма же уже не слушала, она увидела, что звонила Лукас и поспешила скорее ответить. - Привет, Руби, - с волнением сказала она. - Привет, красотка. Знаешь, я подумала, что ты будешь должна мне. Тем более за такую информацию и помощь в суде. - Ладно, я найду любую сумму, скажи только, что такого ты нашла. - Встретимся сегодня в девять в баре на ред-стрит. - Но мне не с кем оставить Генри, - возмущённо сказала блондинка. - Ну тогда выбирай, детка, - после этих слов Лукас отключилась, оставляя Эмму в недоумении и злости. Сучка!***
Вы знаете, как неловко просить человека посидеть с твоим ребёнком? Причём в такое позднее время. Эмма чуть ли не сгорала со стыда, когда говорила с Миллс о том, чтобы оставить у неё Генри на ночь, а потом и самой прийти. - Свидание, - как бы невзначай спросила брюнетка. И что ответить? Нет? Свон ведь сама понимает, что Руби не просто так назначила встречу вечером, да ещё и в баре. - Типа того. Но, думаю, оно уже обречено на провал. Реджина считает, что им надо поговорить. Женщина хочет внести ясность в то, что происходит между ними. Брюнетка согласилась посидеть с Генри, и он сразу же поехал с Миллс к ней домой, Свон же поехала к себе, чтобы переодеться и привести себя в нужный вид. Она точно знала, что не будет наряжаться. Обычные чёрные тканевые шорты с высокой посадкой и лёгкая рубашечка, высокий хвост, кеды и клатч дополняли официально-свободный стиль, что нравилось блондинке.***
В назначенное время Эмма стояла у барной стойки и общалась с барменом и время от времени потягивала прохладную воду. На самом деле сейчас хотелось быть рядом с малышом Генри, болтать с ним о разном, шутить и смеяться, но никак не ждать Руби в душном и полном людей месте. Вскоре причина её злости явилась и девушки поспешили подняться на второй этаж, где музыка не так сильно давила на барабанные перепонки. Руби поняла, что сегодня ей не суждено добиться расположения Эммы, но вдруг удастся сделать это в следующий раз. - Итак, что мы имеем. Та брюнетка на фото - Мери Маргарет Бланшар, ей сорок два года. Три года назад её выпустили из психиатрической больницы. Когда-то её изнасиловали и вследствие этого она забеременела. Ребёнка любила всем сердцем, но и ненавидела в то же время. Ещё в его младенчестве пыталась задушить подушкой, в возрасте трёх лет мальчик с вилкой пошёл к розетке и засунул туда столовый прибор, а она включила в это время свет. - О Боже мой, зачем она это делала? - Так Бланшар чувствовала себя нужной малышу и их узы укреплялись. Все эти случаи она выдавала за несчастный случай, говоря сыну, что у него девять жизней. Ах, да. У неё был муж. Бывший на тот момент. Алан, так его звали. Мужчина был отличным отцом и любил ребёнка как родного. Последним шагом, если можно так сказать, стали отравленные конфеты в день рождения Джонни, сына Бланшар. Она ввела сильный яд туда, но было препятствие в виде бывшего мужа, который поехал с ними. Он первый хотел съесть конфету. Началась словесная перепалка, Мери, поняв, что её план не сработает, начала собираться, сказав сыну, что пикник окончен. В общем... Её бывший заподозрил что-то неладное и пошёл в наступление. Он пытался отнять конфеты, а та столкнула его с утёса. - Утёс? Какого хрена они делали на утёсе? - Пикник, - пожала плечами Руби. - Мужчина упал в океан, разбив голову о камни. Джонни, конечно же, видел всё это и стал отступать, но один шаг оказался лишним, и он тоже упал с того утёса. Когда открылась правда, Бланшар увезли в психиатрию с диагнозом "синдром Мюнхгаузена". Сейчас же она овощ, хотя ещё более-менее пришла в себя. Кто-то из родственников работает в суде и имеет связи, поэтому историю её жизни смогли неплохо так подчистить, а саму женщину отправили подальше. Но зачем позволили детей воспитывать - не понимаю. Она уничтожает их как личностей. Поэтому я и сама заинтересована в том, чтобы засадить её. И теперь мне не важно, куда - в психушку или тюрьму, - под конец длинного монолога у Руби от злости сверкали глаза, и Эмма понимала, что девушка действительно серьёзно настроена. Девушке понадобилось время, чтобы переварить услышанную информацию, и, благо, Лукас предоставила ей это время. - Ладно, что мы дальше делаем? - наконец произнесла Эмма. - Пока не знаю, но тебе надо подольше поразмышлять над этой информацией. Давай мы с тобой свяжемся через неделю? - Ладно, - с сомнением ответила Свон. - Только прошу не такое позднее время, потому что неудобно оставлять сына с друзьями.***
Всю поездку до дома Реджины голову Эммы занимали вопросы об этой Мери Маргарет. Свон нисколько не жалела эту женщину, это чувство она испытывала к детям, что находились на попечении этой ненормальной. Девушка тихонько постучала в дверь и через минуту она увидела Реджину в домашних шортиках и топе. Что и говорить, у этой женщины прекрасная фигура. - Ты не выглядишь пьяно и счастливо, - негромко сказала брюнетка. - Паршивый вечерок, - сказала Свон, снимая кеды. - Пойдём, покормлю тебя, - лёгкая улыбка тронула лицо Миллс. Весь поздний ужин проходил в тишине. И Эмме так хотелось поделиться открытием, что она не сдержалась. - Я ведь не на свидании была, - тихий голос разнёсся по кухне. Реджина ничего не ответила, и Эмма решила продолжить. - Я встречалась со своей давней знакомой, она теперь адвокат или юрист, не помню уже. В общем я обратилась к ней за помощью, объяснила вкратце всю ситуацию, показала фото этой... ненормальной и... Сегодня я узнала много нового, - Эмма поднялась и вышла, через несколько минут она вернулась с папкой в руках и положила ту перед Миллс. Женщина пробежалась глазами по напечатанным строчкам. С каждым прочитанным фактом Реджина всё больше и больше удивлялась, а её зрачки были неимоверно расширены. Этим вечером женщины обсуждали новую информацию и планы Миллс потерпели крах. Ладно, мы можем и позже поговорить о наших взаимоотношениях. Сейчас у нас в руках важная зацепка против всей системы усыновления.