From Harrenhal, With Love

      Серая мгла возвещала о новом дне. Она соответствовала настроению Арьи — мрачному и безнадежному. В последнее время дни проходят все быстрее и быстрее, по крайней мере, ей так казалось, что приводило к определенному разочарованию. Она все еще застряла в Харренхолле, и ей некуда было идти, когда так много всего происходило в остальном мире.       Когда в тот день Арья пришла на службу к своему лорду, лорд Тайвин уже находился в компании сира Кивана и нескольких других высокопоставленных знаменосцев Ланнистеров. Солнце еще не взошло полностью, а он уже не мог усидеть на месте. Лорд шагал по комнате, как зверь в клетке, сжав кулаки. Арья заметила, что их глаза были серьезными, а лица жесткими.       Война против Робба затянулась.       Со временем главная комната покоев лорда Тайвина превратилась в военный совет. На большом деревянном столе развернута большая карта, края которой уже смяты там, где вспотевшие руки схватились за край стола. Хотя они обсуждали войну против брата, она внимательно слушала, потому что стратегия всегда очаровывала ее. За прошедшие дни она многое узнала — о стратегии, о коварном языке тела, который очаровал ее еще больше.       Два разных типа булавок, представляющих размер и силу обеих армий, были выстроены по всей карте. Головки одного вида булавок были покрыты серым воском. Серый. Поднимаются серые волки.       Арья держала свои мысли при себе, но позволяла своему уму мечтать о победе Робба, об их воссоединении. Силы Ланнистеров были отмечены красным и разделены на несколько частей. Малиново-красный. Залит кровью.       Подобная практика была стандартной. Лиги разведчиков и шпионов были размещены в лесах, ближайших к силам Робба, чтобы получать точную информацию о передвижениях врага, заметила Арья. Она почти не сомневалась, что шпионы были среди гостей лорда Тайвина и сейчас, потому что она никогда раньше не видела этих людей в Харренхолле. Не то чтобы это имело какое-то значение: война была войной, а информация шпионов часто приводила к победе, каким бы ужасным это не выглядело.       Кровь Арьи застыла от того, о чем она только что подумала. Когда она стала такой расчетливой? Такой холодной? Но ведь в Харренхолле не было тепла, никакой доброты, по крайней мере, для таких, как она, так что, может быть, это было естественным — приспособиться?       Лорд Тайвин покачал головой, недовольный ответом, который, должно быть, получил незадолго до того, как она проскользнула внутрь. Он выглядел рассерженным, недовольным, но больше всего выглядел усталым. В эти дни он часто бывал таким. Вес его наследия лежал на его плечах: Джейме все еще был в плену, и он достаточно ясно дал понять, что только его старший сын имеет значение в судьбах мира. Он волновался, и это было видно, по крайней мере, Арье, с каждым днем ​​больше, чем раньше.       Наконец, лорд Тайвин остановился, чтобы встать во главе стола, дернув плечами. Его глаза были острыми, но невероятно усталыми. Взгляд Арьи скользнул по лицам его гостей, на которых она увидела такую ​​же усталость. Она не знала, как долго они просидели накануне вечером, когда ей разрешили уйти после того, как она подала ужин. — Расположение земли сильно влияет на численность армии, — размышлял лорд Тайвин, указывая на огромную карту на столе. Его позиция требовала внимания: углубляющиеся морщинки на его лбу трудно не заметить. — Следовательно, это нужно учитывать заранее. Все должно быть исследовано очень подробно. В противном случае битва безнадежна. — Старки растянули свои позиции. Лето почти закончилось, — сказал мужчина, один из тех, кого Арья никогда раньше не видела. Ей не нравился его голос, полный уверенности, будто битва уже выиграна. — Они будут изо всех сил стараться кормить своих людей и лошадей.       Арья изо всех сил пыталась сдержать смех. Даже в самую ужасную зиму не умерла ни одна лошадь, по крайней мере, так с гордостью сказал ей отец. Зима на самом деле может быть преимуществом Робба, хотя Робб никогда не переживал настолько серьезной зимы, о которой бы гласила легенда. Если вообще, обе армии погибнут одинаково в бесплодной войне на пустошах, которая когда-то дарила плодородную почву. Задержка в ответе лорда Тайвина была преувеличеной. — Будут ли? — спросил он довольно саркастично, садясь, опершись руками о стол. — Если они в чем-то понимают, это в зиме. Холод не победит их.       Глаза Арьи расширились — это были именно ее мысли, которые произнес вслух лорд Тайвин. Было пугающе, как часто в последнее время их мысли совпадали. Она ненавидела это, но волна жалкой гордости захлестнула ее. — Может быть, среди северных лордов растет недовольство? — предположил сир Аддам, вытирая пот со лба. — Мне сказали, что это уже началось. — Есть ли у вас подтверждения? — В глазах лорда Тайвина застыл холод.       Арья скрылась еще дальше в тени. Мертвое спокойствие глаз лорда Тайвина все еще пугало ее больше всего. Это было похоже на затишье перед бурей, безошибочно предвещавшее ее, хотя интенсивность бури была разной. Настроение ее господина снова было плохим. — Да, — Сир Аддам наморщил нос.       Арья вздрогнула. Как кто-то может быть таким слепым? Таким невежественным? — Тогда скажи мне, о чем шпионы из наших лагерей сообщат? — Лорд Тайвин отодвинул стул и встал. Он подошел к окну, глядя на пыльный двор Харренхолла. — Вы бы назвали то, что вы видите там, довольствием ситуацией?       Арья почти ответила от имени сира Аддама. Это была война. Никто не был доволен. Те, кто находился на поле боя, были недовольны этим фактом; те, кто был привязан к одному месту, как здесь, в Харренхолле, были недовольны прямо противоположным. И это правда. Куда бы она ни пошла, недовольство было постоянным спутником. Вокруг слоняются мужчины, некоторые из которых едва старше ее, их лица все еще пухлые от молодости. Служить для них было честью, приключением с искрами надежды на славу. А теперь они были прикованы к безделью, становясь беспокойными.       Робб был не намного старше большинства из них, такой же безрассудный. Она видела мальчишеский оптимизм Робба внутренним взором, изо всех сил стараясь вовремя скрыть улыбку. Память грызла ее, с книгой больше, чем когда-либо, и в тени она позволяла своему разуму блуждать.       Арье больше нечего делать, кроме как слушать или мечтать о долгих часах езды. Они обсуждали передвижения войск и спорили о различных стратегиях, и пока они это делали, она пыталась представить, что Робб делает то же самое. Трудно было представить, чтобы ее брат, еще мальчик, действовал как опытный командир — как лорд Тайвин, который участвовал в бесчисленных битвах и руководил ими.       Она знала своего брата; знала, что, по ее мнению, было его слабостью — его бессмысленная мужественность, которую принесла адреналиновая победа. Ее не удивило бы, если бы в какой-то момент безрассудство победило, и он стал беспечным.       Конечно, Арья слушала — и довольно часто думала, что это полная чушь, то, что предлагали знаменосцы, мысленно качая головой. Война была катастрофой. Сир Киван сделал то, что она не могла. Он покачал головой, отвечая на вопрос лорда Тайвина. — Нет. Среди южных лордов, среди солдат растет недовольство. Мужчины становятся беспокойными, и все мы знаем, к чему это может привести.       Лорд Тайвин схватился за край стола с угрожающим взглядом. — Будь то лето или зима — Робб Старк не проиграет. — Слова были, как всегда, сдержанными и точными, каждое из них было аккуратно расставлено с акцентами. Лицо Арьи на долю секунды осветилось. На этот раз ей не удалось вовремя скрыть лицо. Ледяной взгляд ее господина остановился на ее лице, брови сдвинуты. — Еще воды для лордов, девочка. — Да, милорд, — выдохнула она и повернулась к маленькому столику, на который прежде ставила графины с вином и водой. Ее голос почти покинул ее, а страх парализовал до глубины души. — Он не собирается проигрывать. Не без нашей помощи. — Лорд Тайвин снова расхаживал по комнате, пока она трясущимися руками начала наливать воду его людям. Их чашки были пусты, лица красные и потные, глаза затуманивались от усталости. — Но однажды он потерпит неудачу, так или иначе, несмотря на то, что его люди поклоняются ему.       Она была уверена, что он сделал это специально, чтобы вызвать у нее реакцию. Арью не обманешь, она не замрет, как он определенно ожидал от нее. Он знал, что она с Севера, понял это достаточно скоро — и никогда не говорил об этом. Она просто надеялась, что он не поднимет этот вопрос сегодня перед всеми. — Помощь? — Реджинальд недоверчиво посмотрел на лорда Тайвина. — Что именно, Реджинальд? — Спросил он с обезоруживающей силой. Лорд потер подбородок, как будто ему было скучно, и, возможно, так оно и было. — Битва, в которой ты выигрываешь, отменяет все твои ошибки. Это будет моя последняя война — и я ее не проиграю.       «Битва, которую ты выигрываешь, отменяет все твои ошибки», повторила Арья в голове. Это было несправедливо, не просто — но это было правдой, несмотря ни на что. Арья поставила кувшин, все еще наполовину полный, на маленький столик. — На сегодня это все, девочка. — Он смотрел на нее, возможно, слишком долго, выдыхая. — Да, мой Лорд, — она была поражена, но знала, что лучше не спрашивать.       Ледяной ветер за окном унес тучи, затуманившие ее разум. Они, должно быть, просидели всю ночь без сна, и затем ее мысли вернулись к словам лорда Тайвина. Не без нашей помощи.       Мысли Арьи закружились. Не без нашей помощи.       Затем ее осенило, и она застыла от шока. Не без их помощи легко убить Робба. Ей разрешили уйти по той единственной причине, что они могут строить заговоры — такого никогда не было. Глупая.       И даже когда она подумала об этом, слезы собрались у нее на глазах. Ни шпион, ни разведчик не смогут изменить ситуацию на войне; не оруженосец или идеальный лидер — измена и предательство самого уродливого рода.

*

      В ту ночь на Харренхол посыпались звезды. Наблюдать за ними в грязном дворе перед кухней было достаточно безопасно, как полагала Арья. Там она провела большую часть своего дня после того, как ее досрочно уволили со службы лорда Тайвина. В основном потому, что она была голодна. Во-вторых, она хотела, чтобы какая-то компания отвлекла ее мысли от войны Робба, компании, от которой она довольно быстро устала. Она хотела побыть одна.       В тусклом свете Арья представила, как будет блестеть Игла, если прижать ее к горлу. Мысль о том, что они спланировали убийство Робба за закрытыми дверями, не покидала ее. Если бы она могла выслушать заговор лорда Тайвина, возможно, еще оставалась надежда? Возможно, Якен сможет помочь ей переправить письмо. Он, конечно, мог. Но кому?       Адресовано Роббу Старку, королю Севера, живущему недалеко от Шепчущих лесов? Едва.       Арья вздохнула и зажмурилась. Она надеялась, что перед своим внутренним оком снова увидит Иглу, перерезавшую горло лорду Тайвину, так что малиновая кровь растечется по гигантской карте, его глаза станут безжизненными, а она улыбнется ему. Все ее жалкие мысли были вокруг Робба, которого закололи ножом посреди ледяного поля, запачкавшего своей кровью белое снежное покрывало. — Уходи, — сначала прошептала она, затем произнесла это вслух, как будто образы были пугающем духом. — Оставь меня в покое.       В ту ночь она снова заплакала — из-за страха за Робба и одиночества, пока все ее тело не задрожало под грязной простыней. Когда сны, наконец, захватили ее, Арье приснились ревущие волны, бурные и черные, как если бы она видела ад. Она проснулась от собственного крика, дрожа и со слезами на лице, с прерывистым дыханием, впервые пожалев, что отказалась от снотворного, предложенного на кухне.

*

      В следующий раз, когда Арья спустилась на кухню, она попросила травяной настой. Он был выдан в маленькой стеклянной бутылке с предупреждением, что с ним нужно быть осторожнее, на что она кивнула.       И все же, несмотря на то, что сон стал беспокойным, пузырек все еще стоял нетронутым на полу ее крошечной комнаты. Она не боялась, не была трусом — не в ситуации, которую действительно могла контролировать. Но это было другим: выпив его, она откажется от того небольшого контроля над собственной жизнью. Что, если бы она пришла на службу своему господину сонной, рассеянной и лишенной концентрации?       Что, если бы не смогла скрыть, кем была на самом деле?             Что, если бы она проспала?       Слишком много «а что, если» проносилось в голове Арьи, и каждый из них не позволял дотянуться до флакона.

*

      Под глазами Арьи начали появляться темные круги, похожие на круги лорда Тайвина. Они оба лишились сна по совершенно разным причинам — или причина была одна и та же? Тревожность и беспокойство по поводу Робба Старка — вот что их объединяет, что лишает их сна. Было странно, как с течением времени их мысли и жизнь странным образом переплелись.       Арья служила своему господину утром, прежде чем он отпустил ее по непонятным ей причинам, потому что он был один, прося ее вернуться к обеду. Возможно, когда-то она ставила бы под сомнение решение своего господина, но теперь не так часто, как раньше. Его разум был странным, и она не хотела тратить много времени на размышления о его решениях.       Когда солнце уже садилось, Арья вернулась на службу к лорду Тайвину. Ее приветствовал его торжественный голос — он сидел перед мерцающим огнем и размышлял, сложив руки на коленях. Булавки переместились по гигантской карте, лежащей на столе позади него, заметила она, слушая, как ей казалось, еще один монолог. — Если вы не знаете ни врага, ни себя, вы проиграете в каждой битве и потерпите поражение.       Только когда она убедилась, что он закончил свое предложение, осмелилась заявить о себе. — На кухне готовят сочную жареную свинину с картофельным пюре, милорд. — Я не голоден. — Лорд Тайвин посмотрел на нее через плечо.       Арья скривилась, не в силах вовремя скрыть это. Он бросил на нее жесткий неодобрительный взгляд и встал. Арья смотрела, как он двигается вокруг стола в ее направлении, проводя пальцем по краю стола. Ее дыхание застыло в легких, и она выпустила его только тогда, когда он остановился во главе стола. — Сомневаться в моем выборе — это не твое дело, — сказал он, глядя на кольцо с надписью, украшающее его палец.       Арья прижала руки к себе. Он был прав в том, что сказал. Она снова вела себя неуместно в его присутствии.       Сунув в рот несколько орехов, он спросил: — Кому Дом Дорманд обязан быть верным?       Вопрос пришел неожиданно, но на этот раз Арья не вздрогнула. Она тренировала свои черты, стоя перед зеркалом. — Дому Старков, милорд, — ответила она, возможно, слишком охотно. — Почему вы… — Ее рука подлетела ко рту. — Я не должна задавать вопросы, милорд. — Да, да, — он снисходительно махнул рукой, все еще стоя. — Если бы я хотел поговорить со стеной, я бы не спрашивал у тебя. Итак?       Арья сморщила нос, слишком много мыслей пронеслось в ее голове. Ей не нравилась перспектива еще одного разговора со своим господином, она боялась его вспыльчивого нрава. Почему я, а не кто-либо еще?       Почему не его брат?             Почему я?       В ужасной тишине она могла слышать биение собственного сердца в ушах, удерживая его взгляд, пока искала гнев в его глазах, но не могла ничего найти. Стук. Стук. Стук. Он барабанил пальцами по столу, явно ожидая от нее ответа. — Почему вы спрашиваете? — Она осмелилась повысить голос.       Арья все еще стояла где-то между столом и стеной, менее чем в двух метрах от него, желая, чтобы он просто сел. По сути, он этого не сделал, готовый броситься на нее в любую секунду. — Почему я спрашиваю? — Он повторил ее слова, поднося чашку к губам. — Потому что я до сих пор не могу понять, как важное письмо с подробностями о наших военных усилиях, предназначенное для дома Марбранд, было отправлено лорду Марлину из дома Дорманд. Ты можешь вспомнить вчерашний разговор.       Арья кивнула. Она так и сделала, все еще недоумевая, почему он не лишил мужчину головы за такую ​​небрежность. Ошибки случаются, она это знала, но, как известно, лорд Тайвин не был доброжелателен к ошибкам. Хотя Арья все еще не была хорошо знакома с домами, верными Дому Ланнистеров, она знала, что Дом Марбранд определенно был связан с Ланнистерами. — Лучше не зацикливаться на этом, — сказал он, резко поставил чашку, стараясь не поставить ее на карту.       Арья знала, что он все еще злится на ошибку этого человека, но его поза заметно расслабилась. Ей это нравилось еще меньше, ее наполняло смутное чувство неловкости. Один. Два. Арья перестала считать, вздохнув, затем снова начала считать, когда слишком долго замолчала.       Лорд Тайвин склонил голову, изучая ее. Арья изо всех сил пыталась удержать взгляд своего господина: в его глазах сияла какая-то странная эмоция, которую она не могла уловить. — Говорят ли о моей недоброжелательности на Севере? — спросил он.       Глаза Арьи расширились, она не могла сдержать своего страха. Ей не нравилось идти туда, куда вел разговор, идти по очень тонкому льду, что бы она ни говорила. Поэтому просто кивнула, надеясь, что через некоторое время он потеряет интерес. В этом она ошибалась. — Хорошо, — сказал лорд Тайвин. Тихая власть, с которой он говорил, встревожила Арью до глубины души. — Что еще обо мне говорят на Севере?       Арья сжала пальцы ног в туфлях, на мгновение изучая лицо своего господина. Потребовались все оставшиеся силы и самообладание, чтобы не выбежать. — Что вы жестоки, милорд, — сказала она тихо, стараясь не выдать страха в голосе. — Ты им веришь? — Лорд Тайвин приподнял бровь, и Арье показалось, что он смотрел прямо в ее душу.       Она знала, что он был жестоким. Подаренная книга, даже не его собственная, ее не обманет. Слова, которые он сказал сиру Грегору о сожжении деревень, все еще звучали в ее ушах. Это был личный вопрос, от которого она надеялась уклониться, сказав что-то еще, дабы перевести разговор в другое русло. Она могла говорить о сире Грегоре, но выбрала что-нибудь менее недавнее, что-то общеизвестное.       Несмотря на нервозность, Арья очень осторожно подбирала следующие слова: — То, что привело к падению Дома Рейн, каким бы нелояльным он ни был, не совсем говорит о доброте, — сказала она, прижимая руки к себе, чтобы он не видел ее внутренней борьбы.       То, что случилось с Рейнами и Тарбеками, все еще наполняло Тайвина Ланнистера большой гордостью, так что говорить об этом было безопасно. Арье было интересно, каким он был тогда. Столь же бесстрастный?       Лорд Тайвин кивнул. — Каждому дому время от времени приходится иметь дело с непослушными знаменосцами, — сказал он, сцепив пальцы перед своей грудью. — Моему отцу не хватало силы удерживать их на месте. Однако я спрашивал не об этом.       Нет, не получилось. Она просчиталась с ним, надеясь уйти, уклонившись от вопроса и рассказав ему то, чем он гордится. Ей не нравилось, куда заходит этот разговор. Арья покачала головой, глядя в пол, затем снова на него. — Вы никогда не были жестокими со мной, — сказала она настойчиво, раздражительно и лгала в основном сама себе. Но врала ли она на самом деле? Хотя он был жесток, но никогда не бил ее и не обращался с ней иным образом. — И все же ты нервничаешь, — он отпил вино. Что-то вроде удовлетворения пробежало по его лицу.       Арья смотрела прямо на него, на этот раз без намека на уважение или злость. Ее голос не дрогнул, так что он не мог выдать ее. Так же, как она наблюдала за его движениями, он, должно быть, наблюдал за ней день за днем. Она знала, что моргает, когда нервничает, и что у нее была привычка сводить брови вместе, пытаясь подобрать слова. Старк была зла на то, что он знал. — Все нервничают в вашем присутствии, — сказала она без намека на раскаяние, приподняв подбородок чуть выше. — Я видела это. — Наблюдательный виночерпий, знающий истории Семи Королевств, — задумчиво произнес лорд Тайвин, и его голос был зловещим, что ее удивило. — Довольно необычно, не правда ли? — Впервые она увидела что-то отдаленно похожее на веселье на лице своего господина, но не обманывалась этим, хранив молчание.       Он встал из-за стола и тем самым сказал Арье, что их разговор окончен. Она начала убирать со стола тарелки с орехами и чашки, как всегда. Это было ее последнее задание перед наступлением ночи. — Девочка? — крикнул лорд Тайвин, без тени эмоций в голосе. Арья чуть не уронила тарелку. Никогда раньше он не обращался к ней после разрешения уйти. Она обернулась, моргая. — Да, милорд? — Если ты не хочешь, чтобы я тебя читал, убедись, что я не могу читать эмоции на твоем лице, — на его губах заиграла тень улыбки. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, милорд, — пробормотала она, прежде чем покинула его комнаты с безумно колотящимся сердцем в груди.