***
Гости приходили и уходили весь день. Арья наливала им вино и воду, приносила орехи и фрукты, а когда этого не делала, то с любопытством наблюдала за своим господином и его поведением. В тот день лорд Тайвин странным образом отсутствовал, постоянно играя своим пером. Независимо от того, с кем он говорил, он выглядел… рассеянным, как будто его разум витал где-то ещё, и это было исключительное проявление. Да, она видела его задумчивым и погруженным в свои мысли перед горящим огнем раньше, наедине. На публике он обычно не позволял себе такой свободы, потому что это напоминало слабость, как бы ему ни было скучно. Обычно. Арья почти фыркнула от иронии. В Харренхолле не было ничего обычного ни для неё, ни для него. Выйдя из тени, она позволила своему взгляду скользить по его гостям, которые были в Харренхолле, затем по его лицу, сосредотачиваясь на его глазах, чтобы получить дополнительную информацию. Кто-то сказал, что глаза — зеркало души, и Арья никогда не сомневалась в этом, но только в Тайвине Ланнистере она поняла истинное значение фразы, потому что его глаза были очень выразительными. Из ниоткуда по руке Арьи расползлись мурашки, чего она никогда раньше не чувствовала. «Приятное возбуждение», вероятно, так лучше всего описать это ощущение. Но почему? Несмотря на соблазн неожиданной реакции, она не отвела взгляд, не совсем уверенная в том, что должна была найти в его взгляде и не уверена, действительно ли хотела узнать. Арья видела усталость и истощение, которые спровоцировали психическое отсутствие, но разве под ними не закипали гнев и раздражение? Или он намеренно демонстрировал такие эмоции, чтобы она поверила в его игру? С ним Арья никогда не могла знать наверняка, а в последнее время меньше, чем когда-либо. Ещё одна дрожь пробежала по её спине. Арья была уверена, что попала в цель: в сегодняшнем поведении лорда Тайвина было много недостатков и непоследовательностей, которые обычно ему удавалось хорошо скрывать. Он хотел, чтобы она увидела. Он чертовски хотел, чтобы она увидела, наблюдала, расшифровывала его поведение, а его безразличие за прошлые дни, очевидно, было забыто. Но почему? Неизменный вопрос сохранялся, даже когда она снова была занята, обслуживая их.***
В тот день лорд не отпустил Арью ни до ужина, ни после. Первый раз за неделю. Она подала ему на ужин сочную жареную свинину с медовыми перьями обжаренного лука и пюре из репы, от одного этого запаха у неё во рту текла слюна. Арья несколько дней не ела должным образом. Однако лорд Тайвин не был так впечатлен своей едой. — Это свинина? — спросил он, склонившись над каким-то письмом. — Да, мой лорд, — Арья кивнула. Он сжал столовые приборы сильнее, чем раньше, затем вздохнул, не вдаваясь в подробности. Тайвин ел молча и читал, или, скорее, делал вид, что просматривал несколько букв, хотя Арья была уверена, что он не прочитал ни одной, потому что его глаза не следовали за строками, как это обычно бывало. Он был погружен в свои мысли — опять же, что для него не было необычным, но обычно он предпочитал притворяться, что это не так, даже рядом с ней. Почему? Арья молчала, прикусив нижнюю губу. — Я не голоден, — заявил Тайвин, отодвигая тарелку. Арья уже думала об этом, учитывая, как он раскладывал еду на своей тарелке, особенно мясо. Возможно, она могла бы потом съесть остальное на кухне, как делала время от времени, потому что на самом деле его еда всегда была восхитительной. Ничего не сказав, она взяла поднос и на этот раз не почувствовала на себе его горящего взгляда. Лорд Тайвин встал из-за стола, в то время как она возилась с грязными тарелками, и Арья была уверена, что он отпустит её, учитывая, насколько он устал. Однако он этого не сделал. Вместо того, чтобы позволить ей уйти, лорд Тайвин смотрел, как она ставит посуду на маленький столик у двери, затем повернулся, чтобы направиться к своему личному кабинету. Его шаги, как всегда, были тщательно выверены. Прошло несколько недель с тех пор, как Арья в последний раз служила ему здесь. Фактически, она могла сосчитать это время на пальцах одной руки, потому что он предпочитал проводить последние часы дня в одиночестве. Тем не менее, образы комнаты задерживались в ее мыслях с тех пор, как он впервые пригласил её войти: книги и бесконечные свитки; золотой свет и запах расплавленного воска. Каждый раз, когда она служила ему там, Арье казалось, что она переступает невидимую границу, даже если только выполняла его приказы. Взяв со стола графин, она последовала за ним внутрь, пока полное замешательство распространялось по её лицу. Арья не понимала его, не могла уловить суть его поведения, или, скорее, его внезапное изменение сегодня. Лорд Тайвин встал перед камином и двумя стульями, на которых обычно сидел, а его левая рука дернулась за спиной. «Гнев», пронеслось осознание через разум Арьи, когда вокруг неё воцарилась тишина. Она смотрела на него, на его руку, чтобы заметить малейшее движение, гадая, что вызвало гнев. — Война продолжается. Еще один верный рыцарь мертв, убит точно так же, как и предыдущий, прямо у меня под носом, — сказал он скорее себе, затем устрашающе замолчал, пока теребил пряжку своего ремня, к которому был прикреплен его кинжал. Затем он сел в кресло и положил кинжал на маленький столик. — Идиоты. Все они. Некомпетентные дураки. Дополнительное замечание прозвучало без повода и без предупреждения, застигнув Арью врасплох. Это был редкий всплеск. «Дураки» было настолько близко к ругательству, насколько это было возможно для Тайвина Ланнистера. Он не любил грубых слов и не переносил их, когда его знаменосцы и лорды использовали в его присутствии, всегда тщательно и взвешенно подбирая собственные слова. Это также было хорошим показателем того, что бурлит под его стоическим массовым гневом. Арья поставила кубок на столик рядом со стулом и молча наполнила его, желая как можно скорее уйти, хотя глубоко внутри уже знала, что он не отпустит её. Лорд Тайвин полностью выпил вино и снова поставил кубок, чтобы она наполнила его. На этот раз он посмотрел на неё, приподняв бровь и пронзительно взглянув. Арья застыла в неподвижности, пока внезапная паника охватила её, даже когда его взгляд снова обратился к огню. — Налей себе воды и сядь, пока я не одумался, — сказал он, намеренно не глядя на неё. Вместо этого он взял со стола кинжал и начал играть с ним, не говоря ни слова. Арья не села, а смотрела, как нож катился по его рукам. Сначала её взгляд был прикован к рукояти кинжала, сделанному из лучшего золота, по тому, как тонкие узоры кружились на его рукояти, украшенные рубинами и бриллиантами. Оттуда её взгляд скользнул по его пальцам к рукам. Она тысячу раз видела его руки, сосредотачивалась на них, чтобы определить его настроение, если его глаза не говорили достаточно: было что-то игривое в том, как он крутил кинжал вперед и назад. У Арьи перехватило дыхание. Глупая. В Тайвине Ланнистере не было ничего игривого. Скольких он убил этими руками? Вернее, — поправилась она, — сколько имен написал кровью? Хотя слова были ветром, войны иногда решались одними словами, и новые семена войны были посеяны ими в мирное время. — Не заставляй меня повторять, — голос лорда вырвал её из безумных размышлений. Взгляд Арьи скользнул от пальцев её господина по его рукам к лицу и глазам. Резкость голоса не соответствовала его взгляду. По какой-то причине она не ожидала, что его глаза будут такими нежными, почти прощающими, и это испугало её. Подергивание её рук вызвало у неё шок, и он заметил это, весело приподняв брови. Глупая. Арья почувствовала противоречие. Она жаждала его внимания, но его настроение было непостоянным, а её выбор по этому поводу был весьма ограничен — «отказ от предложения лорда — это дурной тон», отозвалось эхом в ее голове. — Нет, милорд, — тихо сказала Арья и села, глядя в огонь и крепко сжимая пальцы ног в туфлях. Им вообще не полагалось так сидеть, и она была бы дурой, если бы не осознавала этого. — Хорошо, — сказал он, снова кладя кинжал на стол. — Похоже, ты питаешь большой интерес к моему кинжалу. — Тайвин посмотрел на неё ещё раз, на этот раз жестко и проницательно. Иной тебе в дышло. Они ещё не обсуждали её убийственный взгляд. Он знал. Он хорошо знал об этом. Арья видела это в его глазах, в том, как сжалась его челюсть, а руки уперлись в стол, чтобы унять дрожь. Фактически, она видела это не раз, потому что взгляд, которым он одарил её, преследовал её во сне. Лорд Тайвин не забыл и не простил такого слугу, как она. С каждой встречей, которая проходила без его признания в том, что произошло, было легче притвориться, будто ей сходит с рук невозможное. Так что, возможно, наконец настал день расплаты. Вдруг всё стало на свои места. Его молчание. Его звенящее молчание. Теперь всё обрело смысл, и сердце Арьи забилось быстрее. Внезапно угроза лишиться жизни стала слишком реальной. Он тебя повесит. Арья уже шептала эти слова раньше. — Он… — Тебя… — Повесит… И снова воображение жестокого смеха его чудовищ эхом отозвалось в её ушах, заставляя задрожать. — Я задал тебе вопрос, девочка, — твердый голос вырвал её из нервных размышлений Пекло. Арья дрожала, как лист на ветру. — Это… — Выдавила она. — Это красиво. Глупая. Кинжал был гораздо больше, чем просто красив, но это было первое, что она могла придумать в своем разуме. — Ха! — Звук был похож на сдавленный смех, эхом разносящийся по комнате. — Красивый? Я не принимал тебя за человека, проявляющего интерес к красивым вещам. — Даже если они полезны? — Арья склонила к нему голову, скрестив руки. Несмотря на это, её губы изогнулись в улыбке. Затем, когда она поняла, что сказала, или, вернее, как это можно легко интерпретировать, уголки её рта опустились. Она собиралась копать собственную могилу прямо перед ним. — Полезно… — задумчиво произнес лорд Тайвин, направляя кинжал к ней по столу. Она сначала моргнула, но его взгляд сказал ей только: «Продолжай». И Арья сделала это, потянувшись к золотой рукоятке кинжала, хотя и нерешительно. Проверял ли он её ещё раз? Она так долго была лишена его внимания, голодала в своей изоляции, что проигнорировала предупреждение своего разума. Металл остался теплым от его руки; полированная поверхность так и льнула к её коже. Он был намного тяжелее, чем она думала, но к тому же она никогда не держала в руке нож, полностью сделанный из чистого золота. Затем она убрала ножны кинжала, чтобы проверить баланс ножа — центр тяжести точно находится в центре кинжала. «Игла» отличалась тем, что её точка баланса находилась на несколько дюймов выше рукояти, что позволяло совершать ровные и плавные движения. Он наблюдал за огнем, давая ей время оценить кинжал, затем повернулся к ней, объясняя: — Нагрудник Рейгара Таргариена сломался, когда боевой молот Роберта Баратеона вонзился ему в грудь, и его сила выбила из него тысячу рубинов. В тот день трехголовый дракон был уничтожен, а рубины рассыпались по Трезубцу. Арья следила за его губами. Её рот был широко открыт, а кончик пальца касался полированных драгоценных камней. Вместе с Микой, мальчиком мясника, она отправлялась на поиски рубинов Рейгара на берег Трезубца, когда должна была составить компанию Сансе и Джоффри. Мика… Нимерия… Она так много потеряла в тот роковой день. Арья подавила внезапное горе, когда её разум напомнил, чтобы она оставалась осторожной. Он никогда не должен узнать, что она была у Рубинового брода, не должен знать о Нимерии, о её путешествии с Сансой и Джоффри. На самом деле, он вообще ничего не должен знать, и, следовательно, ей следует сберечь свои эмоции. — Многие из драгоценных камней были найдены на Трезубце сразу после победного сражения, и, хотя многие из них были украдены ворами, некоторые попали в руки честных людей, — его голос, полный воспоминаний, прорвался сквозь туман ее мыслей. — Кинжал был выкован на следующий день после падения Королевской Гавани — из золота короны Эйриса, огромной и тяжелой. С того дня он составляет мне компанию днем и ночью. Он протянул руку через маленький столик и Арья вернула кинжал. Его слова должны были казаться горькими, как пепел во рту, по крайней мере, вызвать смутное раздражение, но Арья действительно чувствовала ни что иное, как странное очарование. Её мысли должны были вернуться к её фантазиям о его убийстве, когда ей представится такая возможность, но вместо этого она просто восхищалась тонким мастерством. Арья потягивала воду и смотрела, как огонь борется с её мыслями, точно так же, как он пил вино. Её мысли переместились к разграблению Королевской Гавани, о котором она знала совсем немного, пытаясь представить себе людные улицы, крики и возгласы. — На что это было похоже? Я имею в виду Королевскую Гавань? Разграбление города? — Почти спросила Арья, но передумала. После недели безмятежного молчания он уже поделился гораздо большим, чем она когда-либо осмеливалась надеяться. Её размышления о Королевской Гавани были отвлечены, когда он снова заговорил. — Иногда даже я могу понять желание моих детей утопить свои ночи в вине, — заметил лорд Тайвин скорее про себя. Он откинулся на спинку стула, широко расставив ноги, что было для него очень необычно. У Арьи перехватило дыхание. Это был первый раз, когда её господин сказал ей что-то отдаленно личное — о своих детях, хотя это заявление было откровенной ложью. Она видела, как Серсея пьет в Королевской Гавани; видела, как Тирион пил ещё больше. А потом она увидела, как лорд Тайвин оценивающе смотрел на гостей, которые просили у неё несколько бокалов вина. Доверие, которое он ей оказал, и вызванное им глупое возбуждение сделали ее беспечной. «Я вижу вашу ложь», подумала Арья, подражая звуку его голоса, когда он ругал её за ложь. Это прозвучало весело, и Арья не могла подавить смешок. — Я развлекаю тебя сегодня вечером, девочка? — Лорд Тайвин приподнял бровь. Арья замерла. Почему он не мог просто спросить: «Что смешного?» — как и все остальные. На это она могла бы просто ответить: «Ничего». — Я… — заикалась она, внезапно снова испугавшись. Её дыхание стало прерывистым, достаточно громким, чтобы он мог его услышать, и она ничего не могла с этим поделать. Лорд Тайвин оборвал её, покачивая головой. — Неважно, — сказал он. — Ты не обязана мне на это отвечать. Комментарий был несправедливым. Арья смотрела на него широко раскрытыми глазами в полном замешательстве. Неужели она только что получила извинения, пусть не совсем и только очень расплывчатые, от Тайвина Ланнистера? Хотя она не могла этого понять и, возможно, никогда не поймет, это почти так. Не найдя слов, Арья просто кивнула. — Я окружен идиотами, — он снова выпил, затем пробормотал, небрежно меняя тему, потому что он никогда не признает того, что только что сказал. Она поморщилась. Лорд Тайвин ответил не сразу, просто тяжело вздохнул и на короткое время закрыл глаза. — Не ты, — простонал он. Арья знала, что это фальшивка, потому что вспышка эмоций в его глазах не совсем соответствовала звучному вздоху, и это заставило её улыбнуться. — Несмотря на твое неуместное развлечение от моего имени, твоя смекалка и честность были бы сегодня самыми приятными развлечениями. Ей не нравился вкус вина и перспектива потерять контроль, тем более, в его присутствии. Вместо этого Арья налила себе еще одну чашку воды, пытаясь сохранить спокойствие, несмотря на похвалу. — Что случилось? — спросила она, удерживая его взгляд, потому что знала, что он этого от неё ждал. Лорд Тайвин коротко кивнул ей в знак одобрения. — С чего мне вообще начать? — он вздохнул, и хотя Арья знала, что это преувеличение, было очевидно, насколько он расстроен и истощен. Арья склонила голову и в сиянии огня увидела его измученное в боях лицо. — То, что вас беспокоит больше всего, — тихо заявила она, глядя на золотые точки в его глазах. Сияние огня только подчеркивало их так же, как его морщины и шрамы стали гораздо более выраженными. В этот момент его, казалось, окружало странное ощущение уязвимости. Это был вздор, и все же она вспомнила его слова: «Война редко определяет, кто прав; она определяет, кто останется». — Достаточно справедливое предложение. — Он прихлебнул вино, пальцы начали дрожать вокруг чашки, как она видела это бесчисленное количество раз прежде. Он действительно был зол — все еще или снова. — Если бы ты принесла домой стратегические планы на предстоящие битвы, как бы ты это сделала? Лорд Тайвин поставил чашку и откинулся на спинку стула, чрезмерно вытянув шею. Арье не пришлось долго думать над его вопросом. После того, как она присутствовала на стольких его военных советах, она позволила своему разуму вести свою собственную войну поздно ночью. — Я бы садилась и запоминала содержание плана, чтобы смогла перерисовывать его, когда мне было нужно. Затем я бы сожгла документ. — Ты бы не положила его в седельную сумку и не поехала бы обратно, откуда пришла? Одна? — Он схватился за край стула, пока его костяшки не заблестели, глядя в потолок. — Конечно, нет, — возмущенно произнесла Арья даже для собственных ушей. Даже когда она говорила, он не отворачивался, не сводил глаз с потолка. — Дороги сейчас небезопасны. Все об этом знают. — По-видимому, нет, — очень медленно сказал лорд Тайвин. Затем он встал и начал ходить позади стульев. Тот факт, что она больше не видела его, нервировал Арью. Она лучше читала его по лицу, чем по голосу, хотя лучше всего ей удавалось, когда все сочеталось. Теперь это было отобрано у нее, и казалось, будто она внезапно ослепла, попав в ловушку тьмы. — Братство без знамен случайно наткнулось на этого человека, — пояснил он, останавливаясь за её стулом. Хотя она не могла знать наверняка, но была уверена, что его руки держались за спинку её стула, и почувствовала это так же, как и его гнев, что закипает и дымится, прежде чем взорваться. — Недельный труд разрушен, а возможности упущены одним неосторожным человеком. Арья почувствовала противоречие. Она почему-то надеялась, что документ попал в руки Робба, но все же понимала его гнев. Хотя она находила их мотивы благородными, ей казалось, что Братство без Знамен — ужасно. — Вы говорили о идиотах, — невозмутимо сказала она. — Это был только один идиот, которого вы назвали. — Способность помнить о таких мелких деталях встречается достаточно редко, — он обогнул стулья и снова сел, посмеиваясь. Арья была очарована тонкими эмоциями на лице лорда Тайвина, гадая, кому еще удается их расшифровать. Конечно, он не улыбался — Тайвин Ланнистер никогда не улыбался, но уголки его рта и глаз подергивались. — В девочках ещё реже, — она с вызовом улыбнулась ему, воодушевленная его поведением. — Я этого не говорил, — сказал он, переплетая пальцы на коленях. Она подумала о добавлении чего-нибудь ещё, но его глаза остановили её язык. На долю секунды она заметила там что-то вроде теплых воспоминаний, сожаления, раскаяния, а затем, когда он снова заговорил, момент уже прошел. — Когда я рассказывал своим детям о старых войнах, о торговле через Узкое море, Джейме прислушивался к моим словам, но только Серсея меня слышала. Это моя дочь впоследствии задавала вопросы, чтобы полностью понять мои слова и действия, — пояснил он. — Даже будучи мальчиком, Джейме никогда не проявлял интереса к чему-либо, кроме фехтования, и он беспокоился, когда ему приходилось сидеть дольше, чем мгновение. Джейме так и не вырос из поспешных решений и плохо продуманных действий, в то время как Серсея слушает — по крайней мере до тех пор, пока она считает этот разговор полезным для неё. «Это действительно очень похоже на Серсею», — подумала Арья. — Иногда ты напоминаешь мне её, немного, — Смочив рот вином, он продолжил. — Порой я вижу в твоих глазах искру неповиновения, то, как ты говоришь, о чем думаешь. Несомненно, твои слова и действия гораздо менее расчетливы, чем все, что когда-либо делала Серсея. У моей дочери много недостатков, но её явные интриги, возможно, являются ее самым большим минусом. Его сравнение наполнило её гордостью и отвращением, поскольку она ненавидела Серсею всем своим сердцем. Серсея. Джейме. Имя Тирион никогда не всплывало. То, что молчит в отце, говорит в сыне. По крайней мере, так часто говорили. Во время приветственного пира, устроенного для короля в Винтерфелле, Арья изредка наблюдала за Тирионом — не потому, что ей был любопытен Бес, а потому, что она всегда наблюдала за Джоном, несмотря ни на что. И поэтому она видела, как Тирион разговаривает с Джоном и с некоторой неуверенностью взъерошивает шерсть Призрака, за которой последовала кривая и уродливая улыбка. — Интересно, каким был Тирион в детстве?, — выпалила она прежде, чем смогла передумать. Арья застыла, а кровь внезапно остыла, когда она вспомнила слова Джона о том, что Тирион сказал в Винтерфелле: «Все карлики — бастарды в глазах своего отца". Она знала ошибку, когда совершала её. Лорд Тайвин глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Когда он открыл их снова, его взгляд превратился в сталь. — Слова о Тирионе напрасны, — выплюнул он, его голос соответствовал холоду в его глазах. — Он не обсуждается. Он не добавил «когда-либо», даже не должен был этого делать — не то, чтобы они когда-либо что-либо обсуждали снова. Последствия должны были последовать, в этом Арья не сомневалась. В конце концов, все победы были скоротечными, и она полностью отвечала за «приговор», ведь сама все испортила неосторожными словами. Арье хотелось, чтобы земля раскрылась и поглотила её. Её господин и раньше несколько раз сердился на неё, но никогда прежде его ярость не была направлена прямо на неё. Он смотрел на неё с таким ледяным взглядом, что у Арьи перехватило дыхание, и в результате она вздрогнула, ноги и руки задрожали на стуле, как бы она ни пыталась остановить это, потому что его взгляд все еще был прикован к ней. Арья больше не могла сдерживаться, глядя себе под ноги, как ребенок, которого ругали. Молчание затянулось, и она знала, что он любил так делать. Он затаил дыхание, пока, наконец, не зарычал, сжав кулаки. — Убирайся. Уйди и пару дней притворись больной. Арья была права, полагая, что будут последствия. С Тайвином Ланнистером всегда так случалось, и она бежала так быстро, как могла, пока слезы паники и разочарования наполняли её глаза.