*
Арья была готова ко многому, но не к тому, что она увидела, войдя в покои лорда Тайвина, — к тому, что ожидало ее там. Она была озадачена, рот приоткрылся и застыл на месте. Карта с большого стола на этот раз исчезла, ее заменили тарелки, миски и графины — вино, вода, сыр, орехи, виноград, небольшое разнообразие колбас — достаточно, чтобы обслужить дюжину мужчин. Все это сопровождалось золотым сиянием свечей, которое светило от подсвечников в форме львов. Она поняла, что впервые за очень долгое время исчезла и доска кайвассы. Это означает, что он, должно быть, планирует принять сегодня много гостей. Арья все еще смотрела: на еду, затем на своего господина, который стоял у огня, снова на еду. Столько еды. Был уже поздний вечер, намного позже, чем обычно предпочитал есть лорд Тайвин, особенно когда он был один, без гостей и встреч. Хотя Арья не могла знать, она сомневалась, что он сегодня вообще принимал гостей. Так что, может быть, в тот вечер он ждал гостя, кого-то очень важного, потому что она никогда не приносила столько еды только для двоих. Она задалась вопросом, кто вообще принес сюда еду. Это была ее работа — но ее там не было… Голос лорда Тайвина внезапно остановил вращающееся колесо ее мыслей: — Я полагаю, ты голодна, — сказал он очень небрежно. Была ли она? Она не знала. И только тогда Арья начала осознавать. — Что? — выпалила она, прикрывая рот рукой. Еда была для нее, все это. Он вообще не ожидал гостей, кроме нее. Но вряд ли ее можно было считать гостем… Арья смотрела, смотрела и смотрела, не в силах скрыть, насколько она была ошеломлена, рука, которая не прикрывала ее рот, дрожала. — Сядь вместо того, чтобы смотреть на меня, — увещевал Ланнистер, но в его словах не было осуждения или гнева. Арья немедленно опустила взгляд. Она знала, что смотреть было неуместно. У него было полное право обвинить ее в неподобающем поведении, но это не означало, что она должна любить, когда ее предупреждают. Не то чтобы ей нравилась перспектива снова сесть за его столик. Не после того, что случилось. Но больше всего это было результатом того, что она не была готова к этому, никогда не ожидала, что подобное произойдет. Ей не хватало сна и отдыха, а в глубине души она все еще злилась на него… Но был ли у нее выбор? У Арьи его никогда не было. И поэтому она снова села за стол Тайвина Ланнистера, а перед ней было разложено изобилие еды. Она не знала, что делать, не знала, что делать с собой, ожидая, что он тоже сядет. Неужели это должно было быть ее последней трапезой — в буквальном смысле? Едва ли. В его глазах не было гнева, когда он опустился на стул, никакого осуждения — только измученное в боях лицо пожилого мужчины. Он действительно выглядел усталым, почти истощенным, гораздо больше, чем утром, но не на том уровне, с которым она была знакома. Глубже… Снова личное. Не то чтобы она должна была это заметить или это могло рассеять ее гнев. «Очевидно, этого не произойдет», сказала себе Арья. Ее гнев улетучился в тот момент, когда она поняла, что вся еда, принесена из кухни, для нее. Он мог бы есть раньше, но не ел. Лорд Тайвин ждал ее, как бы ему ни было неудобно есть перед сном. Более того, он не знал, когда она вернется — это могло быть через несколько часов или не быть вовсе. Он легко мог бы оставить ей остатки еды, как иногда делал. Но он не… Семь адов. — Немного, — наконец сказала Арья, беря ножом немного сыра и съедая его с кончика. Это заслужило его взгляд, который она проигнорировала. У сыра был восхитительный вкус, и семь адов, она не только была голодна — она голодала. И запах еды только добавлял аппетита — пахло вкусно, особенно жареные сосиски. Арья ела, ела и ела гораздо больше, чем за несколько недель. Лорд Тайвин тоже съел немного сыра и винограда, глядя на нее через стол. — Итак, — начал он, когда первоначальный аппетит Арьи был удовлетворен и темп, с которым она ела, замедлился. — Надеюсь, ты проспала похмелье. Арья зажмурилась. — Вроде, — солгала она. Что ж, она не спала, но отдохнула и решила, что это имеет значение. Как будто для того, чтобы не повторять вчерашнюю ошибку, Арья налила себе большое количество воды. — Не вино, а вода, — заявила она и осознала свою ошибку только тогда, когда было уже слишком поздно. Это были слова ее лорда, которые она произнесла почти его голосом. Семь адов. Она снова была небрежна. Он со смешком покачал головой. Смех. Настоящий смех Тайна Ланнистера. Арья уронила нож от шока, глядя на него с открытым ртом, все еще наполовину полным сыра. В его глазах было веселье, искреннее и совершенно неприкрытое. — Что тебе нравится? — спросил он, снова потянувшись за виноградом. Арья закрыла рот, моргая. Вопрос возник из ниоткуда. — Что именно, милорд? — переспросила она с полным ртом сыра. Тайвин ничего не сказал по этому поводу. — Что тебе нравится в кайвассе? — он перефразировал вопрос, глядя на нее. Арья жевала, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Лошади. Это было первое, что она придумала, и определенно лучшее, что она могла придумать. Арья всегда сильно любила лошадей, и лошади были достаточно невинными — кто же, в конце концов, не любит лошадей? — Лошади, — повторил Ланнистер, кладя на тарелку сосиски. — Ты умеешь кататься? Арья наклонила голову, глядя на него. — Немного? — сказала она, вынимая из миски виноградину. — Не совсем хорошо. Особенно не на большой лошади, а на каком-то пони я вполне справлялась, не падая сразу. Это была ложь. Все это довольно откровенно. Она могла достаточно хорошо ездить, будь то пони или настоящая лошадь. Могла даже выстрелить во время езды — не то чтобы кто-нибудь знал, кроме Джона. Однажды, когда-то давно, он взял ее в лес, чтобы попробовать, и снег падал вокруг них. Было так холодно, со Стены дул ледяной ветер, но Арья никогда не чувствовала себя счастливее, чем там, наедине со своими мыслями и Джоном. И она так хорошо справилась. Даже ее первый выстрел попал в цель, которую Джон поставил на дереве. Она была так рада, даже Джон так ею гордился, что она попробовала снова и снова, пока в колчане не осталось стрел. Арья слышала свой смех и видела, как Джон хлопал в ладоши перед ее внутренним взором, даже почувствовала запах леса, елей и их смолы, темно-коричневой и липкой на коже. Прикосновение к ней всегда приводило к бесконечному вытиранию рук и ругательствам, когда она портила одежду. — Ммм? — Голос лорда Тайвина прорвался сквозь ее мысли, и мысленные образы исчезли. Он, должно быть, заметил ее умственное отсутствие. «Что ж, наверное, это было не так уж сложно», подумала Арья. — Я тоже люблю оружие, — сказала она прежде, чем успела об этом подумать. — И лес. — Ха, — усмехнулся он, откинувшись на спинку стула. — Не думай, что я не замечал, как твой взгляд задерживался на моем кинжале более одного раза. Арья почесала затылок. Это было правдой. Ее взгляд тоже задержался на его мече, но, видимо, она отнеслась к этому более тонко. Не раз она восхищалась замысловатой ручкой кинжала, сделанной из лучшего золота и украшенной рубинами и бриллиантами — рубинами Рейгара Таргариена, собранными с Трезубца. Она вспомнила, как наблюдала, как лорд Тайвин играл с ним, сидя перед огнем в своей личной комнате. Он даже позволил ей взглянуть на него поближе, рассказал о истории кинжала. «У каждого великого оружия есть имя, история — будет ли у иглы когда-нибудь история?», подумала Арья. — Ты умеешь драться? — спросил лорд Тайвин через некоторое время. Умела ли она? Арья знала, как убить человека, но умела ли она драться? Как бороться всерьез, защищаться от нападающих? Уроки, которые ей давал Сирио, казались такими давними, словно из другого мира. — Едва ли, — сказала она, на этот раз убедившись, что не лгала. — Большинство мечей слишком тяжелы для меня, чтобы ими пользоваться. Хотя я пробовала… — Могу представить, что ты пробовала не один раз. — Он снова усмехнулся. — Конечно… — Ее губы изогнулись в улыбке. Он хорошо ее знал. Этот факт должен ее беспокоить, должен напугать, но это не так — даже немного, даже после вчерашней ночи или, может быть, особенно после вчерашней ночи. Что Арья могла терять? И как она могла игнорировать вопрос, когда Тайвин Ланнистер спросил, умеет ли она драться. — Легче стать хорошим стрелком. Гибкая палка, веревка, еще несколько палок, — добавила она. Арья видела, как многие мальчишки-конюхи играли с самодельными луками и стрелами, даже она сама делала такие вместе с Джоном, сидя у огня там, где ее мать не могла их найти. — Достаточно верно, — произнес он, закончив жевать орехи. — И это самое полезное умение, самый универсальный вид боя, самый полезный, потому что мало кто убивает свою еду мечом. Арья дотянулась до еще одного ломтика хлеба, пока внимательно слушала. — Но многие видят славу турниров, имя меча, его золотое мерцания на солнце, когда он поднят к небу, — продолжил лорд Тайвин. — И поэтому они пренебрегают навыками стрельбы из лука. Отправившись в дикую природу, они рано или поздно умрут от голода, даже если еда будет бегать прямо у них перед носом. Арья подумала, что он говорит о Джейме. Джейме в золотых доспехах с расправленными плечами и улыбкой, сияющей, как тысяча солнц. Это вполне могло быть похоже на него из всего, что она о нем узнала. Она также научилась не спрашивать, поэтому и не стала ничего добавлять. — Иронично, не правда ли? — сказал лорд Тайвин, покачивая головой. — И грустно, вроде. В какой-то момент все, что имеет значение, и все, над чем кто-то работал всю свою жизнь, превращается в пепел в мгновение ока. Война не делает различий между простолюдином и лордом, по крайней мере, не после определенного этапа. Смерть тоже никого не различает… — Мой лорд скучает по этому? — Арья наморщила нос. — Что, прости? — Он нахмурился, глядя на нее. — Например, охота, — сказала Арья, посмотрев в ответ через стол. -Тренировки, спарринги… — Не так уж сильно по спаррингам, — сказал Ланнистер с весельем в глазах. — Хотя, признаю, что скучаю по охоте. В лесу царит безмятежное спокойствие, что-то, что заставляет меня на время забыть о суматохе войны и политике в Королевской Гавани. Арья улыбнулась, потому что он тоже не был застрахован от магии леса, тем более, что ее разум все еще был сосредоточен на лесах, окружающих Винтерфелл, шелесте деревьев и мрачных сумерках. Однако, в отличие от нее, он мог выезжать на охоту ежедневно, когда хотел. «Многие лорды вернулись мертвыми», подумала Арья, «как Роберт Баратеон». — Но милорд может пойти в лес на охоту? Лорд Тайвин снова покачал головой. — Пока война продолжается и продолжается? — спросил он, но скорее заговорил сам с собой. — Конечно, могу. Нет ничего, что могло бы меня остановить, но я бы не счел это мудрым решением. Нет, это было бы неразумно, согласилась Арья. Хотя многие лорды просто не заботились об этом, считая собственное развлечение важнее всего остального. Тайвина Ланнистера не любили, но уважали. И уважение заработанное десятилетиями благодаря учету этих соображений. На самом деле он мало чем отличается от ее отца — справедливого и благородного, служащего своему народу больше, чем самому себе. — У тебя есть предположения, почему я считаю это неразумным? — спросил он, проталкивая виноградину между губ. Арья кивнула. Каким бы удивительным не был вопрос, она знала ответ. — В то время, как простолюдины и солдаты страдают по причине, которая довольно часто не является их собственной, видя, как их господин предается ненужным развлечениям, это приведет к разговорам между людьми, — сказала она, не прерываясь. — Они могут говорить о праздности своего лорда, могут спросить, есть ли между этим общая причина. И хотя их лояльность не совсем точно, но может измениться, их производительность в конечном итоге может пострадать. — Точно, — губы Тайвина Ланнистера изогнулись в улыбке. Подлинной и открытой. Это застало Арью врасплох. — Я уже говорил тебе, что если бы у других моих людей хватило ума, война могла бы быть уже выиграна. — Я не мужчина, — сказала она, притворно надувшись, пока уши пылали от похвалы. — О, спасибо за напоминание. — Он потянулся к своей чашке, намочив губы. — На всякий случай, если я забыл. — Милорд не совсем забывчивый. — Арья улыбнулась ему. — Это так… — Тайвин приподнял бровь, все еще держа чашку в руке. Пекло. Улыбка Арьи исчезла. Это было правдой. Она надеялась, что он забыл о двух вещах: вещи, которые она была уверена, что он помнил — те вещи, на которые он никогда не обращал лишнего внимания по причинам, которые Арья все еще не понимала. Не то чтобы она когда-нибудь напомнила об этом. — Да, — просто заявила она, наполняя чашку водой. — Ваши лорды и знаменосец отмечали это не раз. — Им следует помнить об этом. В конце концов, они в долгу передо мной. — Однако Ланнистер сделал то же самое с вином. «У большинства из них нет ума», думала Арья, глядя на него, откинувшись на спинку стула. Она не стала скрывать то, что сделала. Он знал, что она наблюдает за ним, и позволил это, даже не обращая внимания, как в прошлом. В его глазах был свет, интеллект, доброта — несмотря ни на что, что Арья сделала и сказала, даже несмотря на ее убийственный взгляд. Не о чем говорить, ее попытка сбежать тоже не подлежит обсуждению. — Вы скучаете по дому? — спросила Арья, воодушевленная его реакцией, точнее ее отсутствием. Лорд Тайвин еще больше откинулся в кресле. — Дом… — Задумчиво произнес он, проводя указательным пальцем по рисунку чашки. — Что вообще считается домом? Арья склонила голову набок, сохраняя молчание. Она знала, что он еще не закончил. — Мой долг заставляет меня называть Королевскую Гавань своим домом. Это место, где я работаю Десницей Короля, — сказал Тайвин. — Но я бы не назвал его домом — по крайней мере, не домом по собственному желанию. Это змеиная яма, паутина лжи и тщеславия… Варис. Лорд Бейлиш. Все остальное. Арья чертовски хорошо знала, что такое Королевская Гавань. Что-то, чего он никогда не должен знать. Она вспомнила, как гналась за одноухим котом глубоко в недрах Красной крепости в мрачных сумерках; как преследовала его половину замка, прежде чем поймала его. Как сбежала от стражи после того, как септа Томмена и Мирцеллы приказала им выгнать ее, крестьянского мальчика, из замка. И поэтому она сбежала, спрятавшись в недрах Красного Замка, где подслушала роковой разговор о лжи и предательстве. Воспоминание об этом заставило ее содрогнуться. Арья вспомнила слова одного из золотых плащей, а также то, что ее поймали в погоне за кошками: «Это настоящий король этого замка, он старше греха и вдвое злее. Однажды король угощал отца королевы, и этот черный ублюдок вскочил на стол и выхватил жареного перепела прямо из пальцев лорда Тайвина». — Дом — Кастерли-Рок. Всегда был, всегда будет, — сказал лорд Тайвин, но мысли Арьи все еще были сосредоточены на злой кошке. Правда ли, что черная кошка выхватила еду прямо из-под носа лорда Тайвина? Сама по себе мысль была забавной, и Арья изо всех сил старалась не позволить себе показать свое незваное развлечение сейчас, и она не могла спросить, правдива ли эта история, как бы она этого не хотела. Откуда ей, служанке, знать о таком… Следовательно, она вернула свое внимание к тому, что он рассказывал о Утесе Кастерли. — Дом там, где ты вырос, где приятные воспоминания… — Тайвин покачал головой, словно желая очистить свой разум от того, о чем он только что подумал. — В какой-то момент своей жизни я, возможно, вернусь в Кастерли-Рок, но это будет не скоро, — внезапно резко и пренебрежительно закончил он. «Будь благодарна, что имя, которое ты сказала, было Тирион, а не леди Джоанна. Тебе следует помнить об этом». Слова сира Кивана вернулись к Арье. Конечно, Кастерли-Рок напомнил лорду Тайвину леди Джоанну, все счастливые дни, которые они, должно быть, видели вместе, когда Джейме и Серсея были детьми. Это объясняло меланхолию в его голосе, тень сожаления, которая скрылась на его лице. Это объясняло его нежелание вдаваться в подробности, резкое изменение интонации. Несмотря на все годы — а это должны быть десятилетия — он все еще любил ее, поняла Арья, — точно так же, как ее мать всегда будет любить своего покойного мужа. Сравнение пришло к Арье непрошено. Она ни в коем случае не хотела сравнивать Тайвина Ланнистера со своей семьей. И все же она это сделала. Опять же, это случилось не в первый раз. Семья, долг и преданность — вот для чего он жил. Это не сильно отличалось от слов Талли: «Семья, долг, честь». «В Тайвине Ланнистере не было чести», были собственные слова Арьи. Но это было неправдой. Он относился к ней с честью все те недели, что она находилась у него на службе, гораздо больше, чем она ожидала. Но признать это было чем-то другим. — Семья, долг, честь. На этот раз Арья, должно быть, пробормотала их вслух, потому что он это заметил. — Слова Дома Талли, — сказал Тайвин, глядя на нее. — Конечно, северянка запомнила бы подобное. Арья кивнула, внезапно забеспокоившись, что он может остановиться на этом. Обернуть против нее то, что она северянка — его враг. — Мне может не нравиться Дом Талли, смотря на все, что они сделали в последнее время, — произнес он, — но их слова — совсем другое. Если бы они только жили согласно им. «Они делают». Для Арьи они жили по словам своего Дома, больше всего — ее мать. Лорд Тайвин допил вино. — Как бы то ни было… день был долгим, девочка, — сказал он. — Конечно, милорд, — Арья с трудом поднялась на ноги, зная, что ей только что разрешили уйти. — Очисти все это и иди к себе. — Тайвин тоже встал. Отдав приказ, он обогнул стол и направился к своей комнате, оставив ее одну. Раньше такого не было. Что бы она не делала — убирала стол, разбирала столовые приборы, — он всегда был рядом. Но теперь он оставил ее прямо там, где хранилось много книг и прочего. Не то чтобы она осмелилась что-нибудь украсть…*
После уборки Арья перенесла все на кухню. Она услышала слова, сопровождаемые грязным смехом, еще до того, как вошла на кухню с подносом с остатками еды. — Он такой большой, что мне не удалось его как следует оседлать, — воскликнула одна из девушек. — На сколько огромен? — спросила другая. — Больше, чем тот огурец, — хихикая, сказала девушка. — Может быть, даже больше. Это было так здорово. — Как будто… — засмеялся мальчик. — Ты уверена, что не позволила лошади трахнуть себя? — вмешался другой. Звук разбитого стекла достиг уха Арьи. Кто-то что-то швырнул в стену — это было не редкость. Именно поэтому и была коробка с уже полуразбитыми тарелками и стаканчиками. — Лошадь! — Арья определила, что это голос Алисы. — Ты отвратительный маленький говнюк, но ты уже это знаешь. — Это правда, — защищаясь, сказала девушка, начавшая разговор. — Не нужно ревновать только потому, что у тебя никогда не было такого большого члена. Арья закатила глаза. Ей очень хотелось просто уронить поднос и уйти. Все разговоры о членах, пиздах и мужчинах заставляли ее чувствовать себя очень неуютно. — Ревновать? — Алиса фыркнула. — Ты сама сказала, что даже не умеешь ездить на нем как следует. Что же тогда в этом интересного? — Поверьте, это было весело… Другая девушка засмеялась в тот момент, когда Арья пнула дверь ногой. — Я не думаю, что это весело, если ты не можешь нормально ходить на следующий день. — Дорогая! — воскликнула Алиса в тот момент, когда заметила Арью, бросающуюся к ней. — Я уже задавалась вопросом, не заболела ли ты? — Нет, — Арья покачала головой. — Хорошо, хорошо, — сказала Алиса, забирая поднос из рук Арьи. — Девочки, мальчики, идите сюда. Нам есть что отпраздновать. Арья немного отстранилась. Ей не нравилось быть в центре внимания, и не нравилось быть в окружении более крупных, чем она сама. — Кажется, там настоящий пир, — заметила Майра, потянувшись за двумя сосисками сразу. Они набросились на еду, как голодные собаки. — Некоторые гости, — солгала Арья. Если бы они очень постарались, им удалось бы выяснить, что Тайвин Ланнистер не принимал сегодня гостей, но обычно они не шпионили. Слуги были просто счастливы набить живот перед сном. Хотя те, кто работал на кухне, жили не так плохо, как другие, хотя никто из них не осмеливался красть лучшую еду, хранящуюся для лорда Тайвина. — Угощайся, девочка, — сказала ей Алиса. — Я совсем не голодна, — ответила Арья, надеясь, что никто не станет настаивать. — Как ты можешь быть не голодной, чувствуя запах всего этого? — спросила Алиса, качнув головой, но не стала на этом останавливаться. Хотя Арья не была голодна, она осталась на кухне. Она всегда чувствовала себя комфортно с ними, если не считать разговоров о членах и шлюхах. Но эти темы больше не казались интересными. Все внимание слуг было приковано к еде, и только за это Арья была благодарна. Она была не в настроении сразу же возвращаться в свою комнатку, хотя бы раз наслаждалась небольшой компанией. — Есть кто-нибудь симпатичный? — спросила Майра. Конечно, она должна была спросить, она всегда спрашивала. Арья снова закатила глаза. — Как если бы она знала, кто хорошо выглядит, а кто нет, — заявил мальчик, сказавший о конском члене. — О, ты говоришь мне, что лучше квалифицирован, чтобы судить лордов и знаменосцев лорда Тайвина, хорошо они выглядят или нет? — сказала Арья, улыбаясь своей самой невинной улыбкой, наблюдая, как выражение лица мальчика изменилось, когда к нему пришло понимание. Ревущий смех разразился вокруг кухни, когда остальные тоже поняли смысл, и улыбка Арьи стала расти, теперь доходя до ушей. — Ты… — Начал он, бросаясь на нее. Арья легко танцевала вне его досягаемости. — Я вообще ничего не говорила, — засмеялась она, пожимая плечами. — Это был ты. — Ты! — воскликнул мальчик, снова протягивая руку. — Заткнись немедленно. — Алиса потянулась к коробке с разбитыми тарелками. — Я… — Мальчик сделал шаг к Арье. — Заткнись, — повторила Алиса, понизив голос. — Или я выгоню тебя сама. Он пробормотал что-то себе под нос, но оставил Арью в покое. Алиса посмотрела на них, затем снова на остальных, которые перестали есть, чтобы взглянуть на маленькую драку. — А остальные — ешьте и пейте все, что еще осталось. После этого нам еще предстоит кое-что сделать. Арья знала, что им нужно сначала вымыть посуду и подготовить все к следующему утру, прежде чем им позволят уйти. Несмотря на то, что Арье не нужно было этого делать, она осталась, чтобы помочь.*
Охранники все еще стояли у лестницы, ведущей в ее комнату, в своих малиновых плащах, и выглядели несчастными. На секунду Арья даже подумала пожелать им спокойной ночи, но это могло быть слишком смелым шагом, поэтому она сдержалась. Она устала больше, чем думала, когда оказалась в компании лорда Тайвина, и сидела на кухне. Но она была истощена, полностью уставшей, лишена костей, но готова хорошо выспаться. Арья чуть не упала на матрас, даже не потрудившись снять свои привязи и ботинки, как обычно делала, прежде чем прижала импровизированную подушку к лицу. Она так устала, так устала.