From Harrenhal, With Love

      Странное покалывание в животе разбудило Арью.       Она зевнула, хотя глаза остались затуманены дремотой. На улице было темно, так что, должно быть, была середина ночи, подумала она, протирая глаза. Пот покрыл лоб, и Арья резко выпрямилась, боясь, что заболела. Она знала, что за последние несколько дней среди солдат распространилась лихорадочная болезнь, а значит, достаточно легко её где-нибудь поймать. Когда она потянулась за одеждой, которую носила, то поняла, что практически пропитана потом, особенно в месте, о котором даже не подозревала, что может потеть до такой степени.       И тут её осенило.       — Пекло!       Предположительно, она только что снова получила лунную кровь, которую всё время успешно игнорировала. Но ни живот, ни голова не болели, как в прошлый раз. Она живо вспомнила постоянные удары и боль в животе.       Что ж, Арья могла проверить это достаточно легко.       Зажегши свечу, она снова опустила руки между ног и обнаружила, что промокла.       Арья застонала, плюхнувшись на матрас, чуть не сбив свечу после этого.       Почему она была проклята этим?       Зачем ей это?       Точнее: почему мужчины не были прокляты наравне с женщинами подобным?       Это было несправедливо.       По крайней мере, таково её мнение по этому поводу, хотя она чувствовала себя единственной с таким мнением. В мире было достаточно женщин, которые праздновали свое цветение; девушек, которые ждали этого всю свою жизнь. Также они с нетерпением ждали замужество. «Замужем за каким-то галантным принцем, как племенная кобыла. Девушки, как Санса».       Арья содрогнулась от отвращения. Это было выше её понимания. И всё же она хотела, чтобы Санса оказалась здесь… рядом с ней.       Для Арьи лунная кровь была неприятностью — в лучшем случае. Беспорядок, особенно в таком месте, как Харренхолл, где было трудно соблюдать элементарные правила гигиены, боль, тот факт, что с этого момента она могла забеременеть на протяжении десятилетий. Не то чтобы она хоть как-то хотела иметь дело с мужчинами: не сейчас, а может, и никогда. Не то чтобы такое мнение имело значение для большинства мужчин. Сильных мужчин и того меньше. Изнасилование — повсеместное явление в мире, в котором она жила. В мире, где женщины не имели большого значения; ценились меньше, чем лошади, особенно, если они были низшего происхождения…       Собираясь вытереть влажный палец о ткань одежды, Арья поняла, что кончик пальца не был малиновым. Он был чистым, полупрозрачным и таким оставался после того, как она закрыла глаза и снова открыла их.       Такие вещи, как чистая кровь, существовали только в рассказах старой Нэн.       Арья снова вздрогнула, вспомнив, как Старая Нэн говорила о Белых Ходоках, чьи глаза были пронзительно-голубыми, нереально светящимися в темноте; об их венах, наполненных льдом вместо крови. Она знала, что это были сказки и ничего больше. И даже если бы эти истории были правдой, Арья не была Белым Ходоком с кристально чистой кровью.       Она задула свечу, надеясь, что ещё сможет уснуть. Судя по её усталости, это должно быть достаточно легко. Измученная Арья зевала, как будто не спала как следует несколько недель.       Собственно говоря, она даже не помнила, как вчера вечером оказалась в своей комнате. Что она действительно помнила, так это странное поведение лорда Тайвина, её собственный смех за его столом, и разговор на кухне.       Как она вернулась в свою комнату?       Как будто она бродила по коридорам Харренхолла, как призрак, пойманная где-то между сном и бодрствованием.       И с такими мыслями Арья снова погрузилась в сон, пока тьма окутывала её покрывалом.

***

      Честно говоря, Арье не следовало спать.       Она проснулась, тяжело дыша. Одышка и дрожь во всем теле. С тем же покалыванием в животе, что и раньше, происхождение, которого она не понимала. Однако на этот раз оно оказалось сильнее. Тепло и приятно; как ничего из того, что она когда-либо чувствовала. Она слышала как колотится её сердце.       А потом она вспомнила. Вспомнила свой сон, и тепло в одно мгновение исчезло, сменившись холодным ужасом.       Она мечтала.       О нём.       О лорде, которому служила.       Тайвин Ланнистер.       Само по себе это не было необычным. Особенно вначале, после того, как она пришла к нему на службу, Арья довольно часто мечтала о нем: как он въезжал в Харренхолл с малиновым плащом, развевающимся на ветру, с холодным и полным осуждения взглядом.       Она мечтала о нем: об убийстве. Столько ночей она наслаждалась своими фантазиями, чтобы задушить его голыми руками, и хотя эти фантазии со временем улетучились из разума, она ещё их помнила. Вспомнила страсть, скрытую за фантазией, удовольствие, которое она получила от этого.       Но сон был не об этом. Нисколько.       В её сне не было ненависти: ни крови, ни убийства, ни её нависания над Тайвином Ланнистером с блеском успеха в глазах, когда он истекал кровью. Вместо этого было невыносимое количество мягкости, тошноты и ужаса.       Хотя ничего из этого не было реальным, Арья почувствовала, как пальцы её лорда задерживаются на её щеке — его рука достаточно велика, чтобы полностью обхватить её лицо. Ещё она запомнила их теплоту; взгляд в его глазах, золотые точки, которые напомнили ей усыпанное звездами небо. Его улыбку…       В его голосе скрывалась тьма: край к нему, когда тени сместились, казалось, обволакивая их, когда он наклонился к лицу Арьи. В своей памяти она увидела, как кивает. Испугалась, да, но всё равно была взволнованной.       Она вздрогнула при воспоминании, как её влагалище пульсировало от этого.       Когда она снова опустила руку между ног, то поняла, что мокрая. Снова. Склизкая и влажная… Достаточно влажная, чтобы ее нижнее бельё тоже стало влажным. Отвратительно мокрая.       Хотя Арья понятия не имела, что это было, она знала, что всё это каким-то образом связано друг с другом. Ощущение покалывания в животе, влажность, явно не лунная кровь, сон. Как будто одно спровоцировало другое…       Сплошное безумие.       И пока её разум содрогался от отвращения, её тело, казалось, совершенно нормально к этому относилось. И от этого стало только хуже. Арье было противно и ужасно стыдно за то, какое влияние на неё оказали её пошлые сны о своем лорде, как её живот делал кувырки всякий раз, когда она вспоминала прикосновения его пальцев.       Очевидно, ей было бы неприятно, если бы она мечтала так о Джендри. Потому что она не хотела, чтобы мужчина к ней прикасался или ласкал. Но Джендри был её другом, союзником, и хотя он был старше, он не был старым. Он не был её лордом.       Но Тайвин Ланнистер…       Мужчина, которого легко можно назвать её дедушкой.       Убийца её отца.       С ним — всё по другому.       Он — её враг. И она была его.       И всё же — она ​​мечтала о нем так, как никогда раньше даже во сне. И, судя по реакции её тела, она, должно быть, получила от этого удовольствие, представив совершенно незнакомый мир.       Она знала, что это ненастоящее.       Мечта. Мечта.       Возможно, подобное больше никогда не повторится (по крайней мере, Арья на это надеялась). Она знала это.       Арья вспомнила поговорку: «Сны — зеркало души».       Ерунда! Чушь.       Это не её мечты, она никогда не думала о Тайвине Ланнистере таким образом, не думала ни о ком «так».       Это просто… произошло из ниоткуда, без того, чтобы она задумывалась о подобном. Скорее всего, сон был связан с постоянными разговорами о «членах и мужчинах», которые она слышала на кухне. Эти разговоры всегда доставляли ей дискомфорт, чего она старалась избегать изо всех сил, но никогда не справлялась.       Так что же было последствием?       Что этот идиотский разговор проскользнул в её сны, заставив мечтать о таких пошлых и непристойных вещах? Хотя, если бы она размышляла о своем сне и разговорах, которые постоянно подслушивала, всё могло быть и хуже. Намного хуже. К счастью, ей не снились ежедневно: члены, пизды и задницы.       Ещё нет…       Арья разозлилась из-за этого, возможности, что когда-нибудь это может произойти.       Почему её разум насмехался над ней такой ерундой? Почему она не застрахована от сплетен? Не то чтобы она раньше не слышала такие разговоры. Это продолжается с первого дня, когда она пришла на службу к лорду Тайвину.       Почему сейчас?       Почему не раньше?       После гнева пришла беспомощность. Арья знала, что не может повлиять на свои мечты, поэтому это может повториться снова, и она всем сердцем боялась такой перспективы. Она не могла избежать снов, и не могла избежать сплетен на кухне. По крайней мере, не больше, чем она уже сделала.       Чего она также не могла избежать, так это самого Тайвина Ланнистера.       Как и в любой другой день, её звал долг.       В какой-то момент Арье придётся встать, чтобы вернуться к нему на службу, на самом деле скорее раньше, чем позже. А этого она боялась больше всего.       Откинувшись на матрас, она уставилась в потолок, гадая, что сделала в последнее время, чтобы оправдать проклятие в таком сне. Если бы выступление против разговоров на кухне помогло. Но с другой стороны, все остальные, казалось, были совершенно спокойны с такими разговорами — только не она сама. Но все они были старше её; у них был разного рода опыт, и, возможно, они даже могли бы помочь ей во всем разобраться. Если бы она посмела спросить…