*
Сам сон начался достаточно невинно. Краем глаза Арья наблюдала за тем, как её лорд ковыряется в еде, передвигая яичницу-болтунью по тарелке. Его лицо было залито золотым пламенем, отчего красная ткань вокруг него сияла, как огонь дракона, о котором она так часто думала, когда шла по руинам Харренхолла. Однако это место… Это был не Харренхолл, вдруг с широко раскрытыми глазами поняла Арья. Это просто не мог быть Харренхолл, судя по звукам, доносившимся туда, где она находилась. Были слышны крики нескольких мужчин, а также гром, за которым последовал шум проливного дождя. Тук. Тук. Тук. Дождь стучал гораздо громче, чем по крышам Харренхолла — малиновая ткань, которую она видела повсюду, была единственной, что защищало их от бушующей снаружи бури. Это… место, где они находились, являлось палаткой. Да, она была обставлена столом и несколькими стульями, золотыми чашами и подсвечниками, но всё же палаткой. Итак, видимо, война началась, и, наконец, Тайвин Ланнистер решил встретиться со своей армией, чтобы сразиться с врагом. Но… почему она здесь? Почему не помнила, как её увезли из Харренхолла, и по чьей просьбе? Как бы Арья не старалась, ей не удавалось отыскать недостающие кусочки в памяти, и сурового взгляда лорда Тайвина было достаточно, чтобы заставить замолчать крутящиеся в её голове мысли. Когда она повернулась, чтобы убрать грязные тарелки, то вздохнула. Ничто не имело никакого смысла. Вообще ничего. Тем не менее, Арья была на удивление спокойной, пока мыла грязные чашки и тарелки. И более того, она была благодарна. Благодарна за то, что находилась здесь, за то, что не осталась в тех жалких руинах, которые стали её домом. Бесчисленные недели Арья впитывала информацию о войне, как губка. Что, если бы она могла использовать её сейчас? Использовать для побега? Может… она сможет улизнуть из лагеря Ланнистеров, как только они окажутся рядом с войском Робба? Возможно, это был её шанс воссоединиться со своей семьей — первая и предположительно последняя мысль. А затем сцена изменилась. Арья увидела себя стоящей впереди корабля. Её волосы развевались на ветру, а море ревело, как разъяренный лев. Небо было мрачным и темным, как и море, увенчанное белой пеной. Волны разыгрались и стали достаточно высокими, из-за чего капли воды попадали ей на лицо, но Арья не боялась. В её глазах были стойкость и решимость, незнакомые ей, спокойствие, которого она никогда раньше не знала. И когда она увидела себя, стоящей там, голос Якена смешался с шумом волн. — Девушка готова? Арья решительно кивнула. — Девушка готова? Готова отказаться от своих надежд и мечтаний? Арья снова кивнула. Конечно, она была готова. Ничто не удерживало её. — Готова отказаться от любви и ненависти, от всего и вся, что делает девушку такой, какая она есть? Больше нет девушки-волчицы? На мгновение Арья заколебалась, закусив нижнюю губу. — Значит, девушка не готова. Ещё нет. — Да, — Арья закричала, но Якен больше не отвечал, как бы она не кричала. Вместо этого она снова оказалась в палатке. Шум бушующего моря сменился шумом дождя и царапаньем столовых приборов о тарелку. Пока Тайвин Ланнистер ел — или, вернее, не ел — глаза Арьи были прикованы к его пальцам, держащим нож, прежде чем её взгляд переместился на его лицо. Он поднял взгляд от своей тарелки, посмотрев прямо на нее. Моргнул, потом улыбнулся одними уголками губ, так ничего и не сказав. Именно в этот момент Арья всё поняла. Поняла, что тяга к её лорду выходит далеко за рамки желания понять Тайвина Ланнистера; помимо желания учиться у него и прислушиваться к его словам. Желание воткнуть нож ему в сердце и задушить его голыми руками стерто чем-то другим: желанием, старым как мир. На этот раз мысли Арьи сводились к самым элементарным терминам, состоящим из тоски и желания, хотя она и не совсем понимала чего именно хотела. Возможно, Арья могла бы остановить эти эмоции во сне, спрятавшись в тени, после извиниться и пойти за едой. Но для этого было слишком поздно. Совершенно очевидно, что Арья привлекла внимание Тайвина Ланнистера. В любой другой момент она могла бы отвернуться, но не сделала этого, не после того, как он смотрел на неё, как продолжал наблюдать за ней. В его взгляде было что-то, чего она не могла прочесть; что-то скрывалось в том, как дернулся его рот. Это было… странно. Взгляд сам по себе не был хищным. В нём тоже не было ничего невинного. Арья была удивлена тем, что увидела на лице Тайвина Ланнистера, и все её навыки чтения и понимания его слов потерпели неудачу. И всё же она пыталась. Пыталась сделать невозможное усерднее, чем когда-либо, пока лицо её лорда не расплылось, и сцена снова не изменилась. На этот раз Арья стояла на берегу среди толпы. Это не было похоже ни на что, что она знала. Кожа окружающих людей была намного темнее, чем её собственная, обласканная солнцем, безжалостно палящим с неба. Цвета одежд, которые они носили, были пестрыми, яркими, а запах, доносившийся по узкой улице, был сильным, но не неприятным. Даже по сравнению с Блошиным Концом, город казался переполненным. Набитый людьми, прилавками и торговцами, тележками и корзинами, полными еды — овощей, рыбы и моллюсков. Тем временем коты слизывали ручейки крови на пыльной земле. — Устрицы, гребешки и моллюски, - кричал продавец, толкая свою тележку сквозь толпу. Арья всё осматривала. Она не знала, где находится. Возможно, это место существовало только за гранью её воображения, но Арья знала, что уже влюбилась в него. Поскольку идти ей было некуда, она решила последовать за продавцом с его тележкой. И вот она пробиралась по городу вдоль каналов, завороженная всем увиденным. Голоса, которые она слышала, звучали не так, как она привыкла — громче и несколько грубее, а также честнее. И там были кошки, так много кошек на улицах, которые пытались украсть немного еды — все, кроме одной. Это была черная кошка с зелеными, как дикий огонь, глазами. — Кто ты? — спросила Арья, садясь на корточки. На самом деле она не ожидала ответа и, следовательно, не была удивлена, что не получила его. Кошка мяукнула, когда она протянула руку, чтобы погладить её, и отошла от Арьи. Изящная, чем-то напоминающая движения Сирио, его танец. Недолго думая, Арья последовала за черной кошкой — налево, направо, снова налево, вверх по лестнице прямо сквозь очередную толпу, собравшуюся посмотреть спектакль. Арья не обратила на это внимания, боясь потерять кошку, за которой она уже давно гоняется. Хотя слово «погоня» было неправильным для того, что она делала, поскольку она не собиралась её ловить. Ей просто было любопытно, куда кошка приведет её. Город представлял собой извилистый лабиринт узких улочек и каналов с мостами, перекинутыми через каналы. Там, где она была сейчас, стало меньше людей. На самом деле она была одна, не считая кота. А потом даже кота не стало. Арья огляделась, но кота нигде не было видно. Разочарованная, она пнула камешек по земле. Она ни в коем случае не сможет вернуться, даже не зная, откуда ранее началось её путешествие. Она сузила глаза и позволила своему взгляду блуждать, пока не заметила немного приоткрытую дверь. Должно быть именно туда ушла кошка. Недолго думая, Арья проскользнула в дверь. Воздух внутри был спертым, а коридор темным, но в конце мерцал свет. То, что ждало Арью в конце коридора, было совсем не тем, чего она ожидала. Коридор вёл в изысканный закрытый двор. В его центре росли высокие и крепкие апельсиновые деревья, а в воздухе витал сладкий запах цветов. Их ветви, увешанные спелыми апельсинами, давали блаженную тень от палящего солнца. Именно там сидела кошка, будто ожидая Арью. Улыбаясь, она подошла к деревьям и села на кирпичную стену рядом с кошкой. — Зачем ты привела меня сюда? — пробормотала она, пока её глаза блуждали по саду. Несмотря на свою простоту, здесь было что-то роскошное; что-то, что говорило о богатстве его владельца — и это было так непохоже на все, что Арья видела в прошлом. Тем не менее, это казалось знакомым — как будто она была здесь раньше. — Где мы? — Она чувствовала себя глупо, снова спрашивая кошку. Ответил явно не кот. — Добро пожаловать, добро пожаловать! — Весело сказал женский голос с сильным акцентом. Арья повернула голову на звук. Женщина с кожей темнее, чем что-либо, что Арья когда-либо видела, совершенно небрежно прислонилась к дверному косяку. Хотя женщина была частично скрыта незнакомцем, с которым она разговаривала, Арья всё же заметила её тонкую одежду. Платье из желтого шелка с золотыми нитями и жемчугом на рукавах играло на теле женщины, легкое как перышко и почти прозрачное. На ней почти ничего не было, но это, скорее всего, дороже всего, что Арья когда-либо носила. Она не понимала, чему именно была свидетельницей, и всё же глубоко внутри ей казалось, будто она знала. Затем Арья перевела взгляд на мужчину, закутанного в длинный шерстяной плащ. Он стоял к ней спиной, чтобы она не видела его лица. Не то чтобы она должна была. Каким-то образом она уже знала, что он из Вестероса, как и она. Судя по брюкам и сапогам, под плащом он был официально одет, но не было никакого отчетливого цвета или узора, выдающих его Дом или статус. И всё же в этом человеке было что-то царственное — в том, как он держал себя и в его жестах. — Прошло много времени с тех пор, когда в последний раз наши пути совпадали, юный лорд, — сказала женщина с застенчивой улыбкой. — Это так? — мужчина рассмеялся, но то, как он потянулся к запястью женщины, говорило о чем-то другом. Женщина кивнула, несмотря на то, что её держали, приподнимая голову к лицу мужчины. — Возможно, ваше место жительства покажется неудобным для большинства. — Значит, вы пришли поговорить со мной о делах? — Глаза женщины на мгновение расширились, прежде чем она скрыла свое выражение. Заявление застало Арью врасплох. Почему-то она этого не ожидала. — Разве мы не всегда говорим о бизнесе, так или иначе? — Мужчина расправил плечи под серым плащом. — Тогда входите, молодой лорд. — Женщина рассмеялась, махнув свободной рукой в приглашающем жесте. Они оба исчезли внутри, снова оставив Арью наедине с кошкой. Что-то в них было знакомое; что-то, от чего крошечные волоски на шее встали дыбом и разожгли её любопытство, как ничто другое. — Так это то, что ты хочешь мне показать? — спросила Арья, словно оправдывая свое решение проследовать за ними внутрь, поглядывая на кошку краем глаза. Кот мяукнул. — Но почему? Вместо кота ей ответил Тайвин Ланнистер. — Значит, ты продолжаешь наблюдать за мной? — Спросил он. Они снова были в палатке, только дождь лил гораздо громче, чём прежде. К её большому удивлению, Арья не вздрогнула от вопроса, но увидела, как кивает во сне. Тайвин Ланнистер откинулся на спинку стула, улыбаясь. Такой реакции Арья уж точно не ожидала от своего лорда. Она ожидала, что он придёт в ярость, ставя под сомнение её неправильное поведение, когда она все время наблюдала за ним. Но всё, что он сделал, это спросил: — Почему? — Я… не знаю, — тихо призналась она. У Арьи просто не было ответа на этот вопрос. Это даже не было ложью, ведь она понятия не имела, почему её глаза были обращены к её лорду, когда в глубине души она мечтала о том, чтобы её брат обнял её. Брат, который воевал с Тайвином Ланнистером и всем Югом. — Возможно, я знаю почему, — сказал ей лорд Тайвин. В его голосе было что-то загадочное, что-то, что Арья не смогла прочитать и расшифровать, и, как всегда, это заставило её нервничать. — Однако, по-видимому, ты не согласишься. — Чтобы не согласиться, мне нужно сначала узнать ваше предположение, — Арья изогнула бровь, глядя на него и скрестив руки на груди. То, как двигались его брови, соответствовало движению бровей Арьи. — Мы снова становимся смелыми? — спросил он, явно забавляясь. Это не был вопрос, и она не приняла его за такой, поэтому не ответила. Судя по выражению его глаз, ответ, похоже, понравился лорду Тайвину. — Проходи. — Отодвинув стул, лорд Тайвин встал, жестом приглашая Арью следовать за ним. — Куда? — Арья наклонила голову, но осталась прикованной к земле. На этот раз он не ответил ей. Никто так и не ответил: ни Тайвин Ланнистер, ни кот в саду. «Снова кошка, только другой породы», подумала Арья, оказавшись в огороженном саду. Она потянулась к земле, где росли апельсиновые деревья, и взяла в руку несколько камешков. Бросила один на землю, будучи полностью расстроенной. — Что за красной дверью? — спросила она кошку, указывая на дверь, за которой исчезли женщина и мужчина. На этот раз кошка ответила — или Арья ответила на свой вопрос вместо неё. — Всё и ничего. Почему ты не пойдешь и не узнаешь? — Это нарушение, — Арья снова ответила сама себе, бросив ещё один камешек. — Тебя это когда-нибудь останавливало? — Кот мяукнул, потом засмеялся. — Нет, - Арья покачала головой и встала. Это ни разу не останавливало её, и она уже давно потеряла счет тому, сколько нагоняев получила за нарушение границ в прошлом. Однако это был не Винтерфелл. И даже не Харренхолл. Предположительно, это было даже не в пределах Семи Королевств. Место, с которым она была совершенно незнакома. Что ж, это никогда не останавливало Арью в прошлом. Она подошла к двери и прислушалась. Было тихо, если не считать щебетания птиц на деревьях. Закрыв глаза и сосредоточившись на своем дыхании, она повторила слова Сирио, как молитву, прежде чем нажать на ручку. Дверь оказалась незапертой, и Арья проскользнула внутрь. В коридоре было темно, если не считать единственной свечи в конце — или, может быть, её глаза просто слезились от яркого света снаружи. Она не торопилась, чтобы глаза привыкли к тусклому свету. К тому же ей потребовалось время, чтобы успокоиться, прежде чем она двинулась вперед по неровной поверхности. Тихая, как тень. Это место, несмотря на невзрачный внешний вид, представляло собой зал теней; иллюзий и струящихся шелков, создавая воспоминания, мимолетные, как сами тени. Это был «дом удовольствий», о котором Арья до сих пор только слышала. Изысканный, только для лордов, у которых слишком много денег, чтобы их тратить. С дорогими ароматами, доносящимися по воздуху, и шелками, танцующими на ветру. Арья прошла мимо нескольких отдельных комнат, лишь отгороженных друг от друга бесчисленными слоями тонкой ткани. Снаружи слышался смех, хрипы и затрудненное дыхание, но Арью это не остановило. Она прижалась спиной к одной из немногих кирпичных стен и прислушалась, пытаясь понять, куда делись женщина и мужчины. Она поняла, что дальше по коридору располагалось ещё несколько комнат, в которых присутствовало много женщин, так что это не могло быть местом, куда они отправились, чтобы обсудить то, что требовало уединения. «Может быть, наверху», подумала Арья и, не успев сообразить, поднялась по лестнице. Её догадка оказалась верной, потому что она снова услышала голос женщины где-то в конце коридора. Дерево под ногами было старым и скрипело под её тяжестью, как мужчины внизу. Она двинулась вперед на цыпочках, а голос Сирио продолжал звучать в голове, пока она не достигла комнаты, куда они ушли. К большому удивлению Арьи, никакие развевающиеся шелка не защищали их от посторонних глаз. Да, деревянные решетки были, но они мало что скрывали. Это, следовательно, могло означать только одно: никто никогда не поднимался наверх, кроме того, кому по праву принадлежала комната, что в данном случае могло означать только владельца дома удовольствий. Прежде чем Арья успела повернуть свои мысли дальше, она снова услышала голос женщины. Та сидела с мужчиной за маленьким столиком, спиной к Арье. — Так ты приглашаешь меня поиграть? — спросила она с улыбкой в голосе. — Ты принимаешь меня за игрока? — резко ответил мужчина, глядя на стол. Почему-то его голос показался Арье знакомым. Было бы полезно увидеть его лицо, но она не могла, потому что он склонился над столом, а тело женщины заслоняло всё остальное. Женщина указала на что-то перед ней, чего Арья не могла видеть. — Нет, — засмеялась она, встав, двигаясь вокруг стола, пока не оказалась позади мужчины. Её руки легли на его плечи, черная кожа на темно-красную ткань, и очень медленно мужчина поднял голову, как только она продолжила говорить: — Судя по тому спектаклю, определенно нет. Глаза Арьи расширились, а рот приоткрылся. Это был… Это был не кто иной, как Тайвин Ланнистер. Тайвин Ланнистер, король без короны. Арья моргнула — раз, другой — это всё ещё был Тайвин Ланнистер, хотя он был гораздо моложе, чем она когда-либо видела. Вместо редких седых волос, с которыми она была так знакома, они были золотыми, как пятнышки в его глазах. Она отпрянула ещё дальше в тень, пока её тело не прижалось к стене, но не отодвинулась. Взгляд метался между столом и его лицом. — Скажи мне, гордый лев… — прошептала женщина на ухо Тайвину Ланнистеру, в то время как её руки исчезли под его рубашкой — вниз, вниз, вниз и ещё ниже. — Зачем мне оставлять то, что растет и процветает? Зачем мне двигаться дальше? Если его и раздражали слова женщины, то он не подавал вида. — Чтобы построить что-то новое, нечто гораздо большее, чем это, — сказал он, позволив её рукам исследовать его кожу, в то время как он запрокинул голову. Арья уставилась на происходящее. Другого слова для описания просто не нашлось. Она смотрела широко раскрытыми глазами и открытым ртом. — А если я не хочу? — спросила женщина. Арья увидела, как лицо Тайвина Ланнистера исказилось, а затем, в мгновение ока, женщина оказалась прижатой к столу, а деревянные части декора полетели на пол. Движение продолжалось. Он сел, а затем поменял их местами… и тогда Арья действительно заметила, что на самом деле представляют собой осколки на полу. Кайвасса! Рука Арьи подлетела ко рту, прежде чем из нее вырвался звук, сообщая им о нежелательном присутствии. Поскольку в Кайвассу не играли в Семи Королевствах, это определенно было где-то за Узким морем. И, судя по богатству, это был один из Вольных Городов. Может это Браавос? Арья знала из их разговоров, что Тайвин Ланнистер путешествовал туда в прошлом. Он сам сказал ей об этом. Ещё она знала, что он купил дорогую кайвассу, в которую часто играли в Браавосе. «А когда я приехал в Браавос, в эту игру играли повсюду на улицах. Мне повезло, что меня познакомили с ним браавоси, у которого когда-то был великолепный набор. Я не любитель азартных игр и пустой траты времени, но…» И всё же он сидел, играя в азартные игры в доме удовольствий. Что ж, она знала, что он не играет в азартные игры и не тратит время впустую. Как бы то ни было, в этой встрече было что-то личное; видимые эмоции, которые обычно маскировались. Вкратце: это было гораздо менее профессионально, чем он хотел, чтобы другие думали об этом, и мысли Арьи постепенно начали проясняться. Отсюда и маскировка снаружи, серый плащ из грубой шерсти, который он носил, чтобы скрыть свою настоящую личность, и комната, куда никто никогда не ходил. — Катайя, Катайя, — предупредил Тайвин Ланнистер в манере, которая была так хорошо знакома Арье, прижавшись губами к шее женщины. — Ты принимаешь меня за дурака? Арья вздрогнула от отвращения и чего-то ещё, когда упивалась сценой. Это больше всего нравилось Тайвину Ланнистеру. Осуществляйте контроль и власть над всем и всеми, даже над шлюхой. А может быть, конкретно этой шлюхой. Арья уже слышала имя этой женщины в Королевской Гавани. Ей принадлежал самый известный публичный дом, куда богатые лорды приходили тратить деньги, которые простой народ едва ли мог заработать за год. Его руки скользнули по бокам Катайи, а взгляд Арьи проследил за ними, завороженный тем, насколько бледными они были на темной коже. Как и прежде, желтое платье мало что скрывало. Катайя не ответила ему ни тогда, ни сейчас, даже когда одна из его рук исчезла между её ног. Чувство вины поселилось в груди Арьи, когда их разговор начался заново, хотя его рука всё ещё была спрятана внизу. Вместо того, чтобы ответить на вопрос Тайвина Ланнистера, Катайя выгнула спину, прижавшись бедрами к его руке. Это был момент, когда Арья выбежала. Она бежала, и бежала, чуть не спотыкаясь о собственные ноги, и только оказавшись в пустом коридоре, ведущем наружу, она позволила себе перевести дух. Арья прижалась спиной к стене, тяжело дыша. Что, если они её услышали? Что, если они придут за ней? Что, если…? Арья не могла больше крутить свои мысли, когда голос Тайвина Ланнистера внезапно остановил их. — Я слышал тебя. Арья подпрыгнула от звука. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что она больше не в доме удовольствий; что она снова была в шатре во сне, а её лорд стоял прямо перед ней. Конечно, лорд Тайвин должен был заметить её реакцию, но почему-то решил не замечать этого, дав время обдумать его слова. Арья сузила глаза, не в силах понять что-либо из этого расплывчатого заявления. — Что вы слышали? — спросила она через мгновение. — Как ты стонешь моё имя глубокой ночью, — Губы лорда Тайвина изогнулись в улыбке — хищной с оскаленными зубами. Она почувствовала, как покраснело её лицо. Это была правда? Она не помнила. Но даже если… — Откуда вы знаете? — Арья моргнула. Её голос был тихим, неуверенным и определенно не мог быть продуктом её собственного воображения. — Из любопытства, — заявил он, а затем, не сводя с неё глаз, спросил. — Это имеет значение? Так ли это? Арья покачала головой. Предположительно, это не так. Уже нет. Не так давно было время, когда она яростно отрицала бы это; представила бы лучшую ложь, которую только могла придумать, уже подозревая, что он уличит её во лжи, но все же решив пойти на это. Что ж… Те времена давно прошли. Это просто… уже не имело значения. Ни тогда, когда он подошел к ней, пока между ними не осталось расстояния, ни когда она была похожа на открытую книгу, которую можно было прочитать, когда он посмотрел на неё сверху вниз, и её тело отреагировало так, как будто она впервые увидела во сне своего лорда в таком состоянии, таким способом. Арья не могла думать, когда он наклонился, его губы коснулись её щеки, а борода царапнула кожу. Однако он не прикоснулся к ней, не обнял ее, а значит дал шанс. Возможность выйти за пределы его личного пространства, поняла она, невербальная возможность сказать «нет», даже если в этот момент слов не хватало. Арья не ожидала такого внимания, такого положения дел. Не от него — от самого Тайвина Ланнистера. Это был продуманный подарок, пожалуй, самый лучший из тех, что он мог сделать. Не из тех вещей, которые дарят, чтобы произвести впечатление, а когда они искренне заинтересованы и заботятся. Забота о её благополучии. Это так отличалось от того, что она видела в доме удовольствий в Браавосе, и это осознание развеяло последние сомнения Арьи — нервозность, которую она чувствовала в его присутствии. Арье пришлось вытянуть шею, чтобы встретиться с ним взглядом. — Нет, — заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Не важно. Уже нет. На этот раз в её голосе не было ни тени сомнения, раскаяния или стыда, и ни намека на сожаление. Осознание и признание Арьи были естественным следствием всех тех ночей, в течение которых они играли в кайвассу, ведя пустые беседы. Все это служило фарсом, чтобы никогда не обращать внимания на настоящую тоску, которая кипела под их действиями. Эти игры стали дворцом иллюзий, которые они сами для себя создали. Губы Тайвина Ланнистера изогнулись в улыбке от слов Арьи. Улыбка, которая так сильно отличалась от всего, что она когда-либо видела раньше — на нем, на ком угодно. Только когда он был уверен, что она не будет возражать, он позволил своим рукам обвить её талию. Арья напряглась из-за того простого факта, что никто никогда не держал её так. В отличие от сказок, которые она слышала на кухне Харренхолла и снаружи, раньше не было произнесено ни одного медового слова, без этих гнусных слов лести и соблазнения, и Арья была благодарна за это. Рассказы о Джонквиль с цветами в волосах и о доблестных рыцарях, марширующих перед дамами после удачного турнира, всегда вызывали у неё смех. И как-то трудно было представить Тайвина Ланнистера, притворяющегося влюбленным ухаживающим мужчиной. Эти сказки не были предназначены для них — не тогда, когда их история была ещё одной сказкой, которую нужно было петь среди суеты войны. А потом какое-то время ничего не было. Никаких прикосновений, никаких воспоминаний о том, как они переходили от одного объятия к другому. Или это было много лун спустя? Арья не знала, и прежде чем она успела подумать об этом, следующий образ заполонил её разум. Это была она, плывущая среди моря малинового шелка. Если не считать одеяла, которое едва прикрывало её, она была обнажена, её бледная кожа выделялась на фоне темной ткани. И все же, а может быть, именно поэтому, на её губах было что-то похожее на улыбку, а в глазах замешательство. Арья моргнула, глядя на это изображение. Это точно была она, просто… не она. Девушка, которую она увидела, изменилась: выглядела старше — или, скорее, более зрелой, излучая уверенность, о которой Арья могла только мечтать. Она ненавидела свое тело, каким бы костлявым оно ни было; ненавидела каждую предательскую черту, намекавшую на то, что она вот-вот станет женщиной. Набухшие груди, волосы, растущие там, где им быть не положено — и почему-то она сомневалась, что её ненависть когда-нибудь изменится. Однако иллюзия в её сознании возобладала. Выглядела бы она так, если бы примирилась со своим телом, с собой? Что ещё изменится, если она это сделает? Арья осмелилась рассмотреть свой вымышленный образ поближе. Среди нервозности в глазах девушки, черных, как беззвездная ночь, она узнала волнение — возбуждение от неизвестного. Возможно, Арье должно быть противно видеть себя такой, мало чем отличающейся от того, что она видела в убогих гостиницах и в публичном доме в Браавосе, но это было не так. Было что-то красивое в ней, в уверенности, когда она лежала обнаженной. Вопреки мнению многих, в наготе не было ничего сексуального по своей сути, подумала Арья, вспоминая давний выговор. Она купалась в реке с мальчиками её возраста, чтобы освежиться. Точно так же, как они, она разделась, потому что её одежда была грязной из-за того, что она дурачилась в лесу. Это плохо кончилось, потому что они были обнаружены, и хотя ни один из мальчиков не получил нагоняй, она получила. — Купаться голышом с конюхами — не поведение для настоящей леди, — грозно сказала ей септа Мордейн. Как всегда, Арья защищала себя от несправедливых обвинений до такой степени, что позже получила более яростный выговор от своей матери. Это было несправедливо. Но ничего никогда не было. Эта сцена, однако, явно была сексуальной. Стоя рядом с кроватью, Тайвин Ланнистер наклонился вперед и схватил Арью за подбородок рукой, всё ещё одетой в перчатку. На ней была запекшаяся кровь — кровь его врагов, то есть Севера, — и всё же девушка продолжала ему улыбаться. Арье показалось, что она слышит прерывистое дыхание своего лорда и видит, как в его глазах ожили золотые искорки. Это напомнило ей сцену, которую она видела в доме удовольствий. Просто… Просто в том, как он держал её за подбородок, была нежность; мягкость в его взгляде, которой не было в Браавосе. Кожу на её шее покалывало, распространяя тепло дальше по позвоночнику, и оно становилось ещё сильнее, чем дольше он держал её таким образом. Всё это было не так, как представляла себе Арья — мысли, полностью основанные на том, что она слышала и видела всю свою жизнь. Бешеный трах в конюшне, быстрый и грубый, окутанный покровом тьмы. Но в этой комнате не было темноты. Золотой свет исходил от тысячи свечей, а воздух был насыщен их ароматом. Было странно, как исчезала её нерешительность и превращалась в полное волнение; в тоску, которую она никогда раньше не знала. Когда Тайвин Ланнистер устроился меж её ног, Арья откинулась на спинку кровати, закрыв глаза, и воцарилась тьма.*
Помимо уверенности, больше всего Арье запомнились её глаза. Как они выглядели перед тем, как она их закрыла. Серебряные искры мелькали среди черного моря, как свод звёзд глубокой ночи. Она вздрогнула, вспомнив этот взгляд: широко распахнутые глаза с расширенными зрачками, и как бы она ни старалась, она не могла вспомнить, что видела это раньше. Ни на ней, ни на ком другом. Или она действительно…? Нет. Арья понятия не имела, как выглядит желание, если то, что она видела, вообще было реальным. Но тогда это казалось настоящим, даже сейчас, спустя много времени после пробуждения. Закрыть глаза было достаточно, чтобы вернуть её обратно прямо в сон. Её сердцебиение участилось, и она немного дрожала. Арья не хотела ничего вспоминать, потому что её реакция вызывала отвращение, и всё же она не могла остановить это, как ни старалась. Она так ясно представляла его, что ей стало больно. И хотя она была одна, это не мешало чувствовать запах его одежды и слышать его голос — на этот раз лишенный всяких рассуждений. Глаза Арьи распахнулись при воспоминании об этом. Она могла точно вспомнить момент, когда иррациональность заглушила рассуждения Тайвина Ланнистера, даже если вместо этого она явно пыталась представить себе Браавос. В глазах её лорда была вина, безмолвная ссора, пока, наконец, всё это не исчезло, заглушенное золотыми крапинками, сияющими, как тысяча солнц. А потом она проснулась. Последний образ, который Арья вспомнила, был как она сидела в пыльных лохмотьях на улице и просила денег. Тяжело дыша в темноте, ей понадобилось много времени, чтобы понять, что она всё ещё находится в своей маленькой комнате в Харренхолле. Хотя Арье не чужды были яркие сны, никогда прежде образы в её сознании не были такими реальными. Запахи, тепло солнца, цвета… все это было таким реальным, будто два разных сна идеально слились в один.*
Арья знала, что неправильно снова вспоминать свой сон. Неправильно, потому что настоящие дамы уж точно не мечтали о публичных домах и трахе за несколько монет. Им снился галантный рыцарь, подаривший сначала цветы, а потом ребенка. И это было неправильно, потому что главным был не кто иной, как Тайвин Ланнистер, вокруг которого развивались её фантазии, будь то сон о чужом городе или внутри палатки. Тайвин Ланнистер, который, в конце концов, был ответственен за смерть её отца. Арье должно должно стать противно, но среди всего отвращения преобладала приятная теплота, жар, который она почувствовала, когда он обнял её за талию. Это было мгновение, когда, наконец, прялка в её голове остановилась. Она зажмурила глаза и сосредоточилась на путешествии, которое совершила во сне: вспомнила, как бродила по каналам, где повсюду продавались фрукты, рыба и моллюски. И когда она это сделала, разговор, который у неё был с лордом Тайвином, вновь вернулся на задворки разума. «Это лабиринт иллюзий, каналов и обмана». В этом он был прав. Бесцельные блуждания во сне привели Арью в бесконечный лабиринт узких улочек и каналов. Теперь, когда она пригляделась к местам, в которых побывала, то поняла, что все, о чём он говорил, было там: арсенал с бесчисленными галерами, зубчатые стены с требушетами и огненными вспышками, дома, построенные из камня и кирпича, а не из дерева. Она даже прошла мимо Дворца Морского Лорда и Пурпурной Гавани, не осознавая этого. Но чье путешествие она проделала через лабиринт сна? Сирио? Тайвина Ланнистера? Или это было её собственное путешествие, о котором она мечтала, но в которое никогда не отправится? Внезапно Арья вспомнила, что однажды сказал Тайвин Ланнистер, когда она побудила его рассказать о своем пребывании в Браавосе: «Меня мало волнует то, что происходит в тех далеких землях. И тебя тоже не должно волновать». Совершенно очевидно, что это была ложь. Хотя это был сон, что-то подсказывало Арье, что не всё было иллюзией. Она знала, что Катайя реальна, как и тот факт, что давным-давно она, должно быть, совершила путешествие из Вольных городов в Королевскую Гавань. Хотя она и пыталась сосредоточить свои мысли на сне о Браавоси, он уже переплелся с её реальной судьбой. Ничто больше не было разделимо — запутанный беспорядок вследствие войны, того факта, что она так долго была разлучена со своей семьей. И поэтому она откинулась на матрас, позволяя мыслям завладеть воспоминаниями, попыталась заполнить пробелы, оставленные мечтой, пока снаружи не взошло солнце. Она больше не была шокирована, когда её тело реагировало на образы, которые вспоминал разум, не ненавидела себя за свои фантазии так сильно, как сразу после пробуждения, по той простой причине, что все это не было правдой. Мечта. Фантазия. Не больше и не меньше. Фантазия, которая, возможно, была естественным следствием того, что она провела так много времени в компании своего лорда. Она была одинока, у неё отняли друзей и семью, и, как часто говорили, нередко пленники влюблялись в своих похитителей. — Нет, — тут же поправила себя Арья. Это… Ничто из этого не имело ничего общего с любовью. Но что такое любовь? Откуда ей знать, что она никогда никого не любила, кроме Джона? Не то чтобы её любовь к Джону когда-либо приносила ей такие странные ощущения. Пока мечты и реальность смешивались друг с другом, её мысли были зациклены на этом. Что определяло любовь, а что нет? Разве любовь не должна была быть многогранной, потому что жизнь не была прославленной песней? И разве Арья тоже не была пленницей в Харренхолле, хотя у неё было больше свобод, чем у большинства? Ей хотелось задать все те вопросы, которые горели у неё в голове, но спросить было не у кого. Ни Элис, ни Майра с Пирожком, ни Джендри не смогут помочь. Может быть, она могла бы загадочно задавать вопросы, скрывая содержание своего сна, чтобы вся суть развивалась вокруг обычного человека. Она получит поддержку, и слова, которые они скажут, уже звенели у неё в ушах. — Это заняло у тебя достаточно времени. — Кто это? — Как вы познакомились и когда? — Давай, расскажи нам, может быть, мы его знаем. Арья знала, что никогда не скажет ни единого слова никому из них. Как и многие другие вещи в её жизни, это странное увлечение Тайвином Ланнистером стало бременем, которое нужно нести в одиночку. Даже если бы они узнали, то все равно не поняли бы, просто никогда бы не смогли понять почему это происходило. Дело было не в его золоте или серебре, речь шла не о статусе и жизни в богатстве… Это было… ну, о чем-то, чего Арья до сих пор не могла понять. Или не хотела признавать. Итак, по мере того, как солнце поднималось выше горизонта, чувство вины возвращалось, и горящее пламя внутри неё угасало, пока не осталось ничего от первоначального огня. Когда последнее свечение погасло, отвращение внезапно охватило разум Арьи. Она чувствовала себя грязной, нечистой и запачканной, хотя никто никогда не прикасался к ней неподобающим образом. Её комнатка казалась слишком маленькой, слишком тесной, а мысли в голове выглядели очень неправильными. Арья почти выбежала из своей комнаты. Она бежала по бесконечному коридору и вниз по лестнице тем путём, который вывел её на улицу к прачечной, где она выливала ведро за ведром ледяной воды себе на голову. Влажность между ног, однако, не имела ничего общего с водой — отвратительное свидетельство того, о чем она думала, о чем посмела мечтать. И поэтому Арья поливала кожу холодной водой, и терла ветошью, пока она не стала розовой, а слёзы смешались с водой на её лице.