*
Действительно, лорд Тайвин сдержал свое обещание. Он извинился на мгновение, исчезнув за дверью, которую Арья до сих пор не заметила, и когда он вернулся, был одет очень официально. Только однажды она видела его таким — в тот день, когда он въехал в Харренхолл. Пока Арья все еще собиралась обработать изменение, лорд Тайвин ленивым движением руки поманил ее подойти поближе. Арья шагнула в его сторону, не сводя глаз с длинного меча, висевшего у него на поясе. Хоть большая часть оружия была скрыта тяжелым плащом из золотой парчи, золотое навершие все еще было видно. «Вот как должен выглядеть король», подумала Арья, скользя взглядом по львиным застежкам большого плаща лорда Тайвина. Очевидно, она сравнила Тайвина Ланнистера с дураком, восседавшим на Железном Троне в Королевской Гавани — Джоффри Баратеоном. Она увидела перед собой мальчика-короля: его злая улыбка и эти толстые мягкие губы. По сравнению с ним Тайвин Ланнистер был закален опытом и внушал уважение, не говоря ни слова. Аура власти, которую он излучал, была внушительной даже для Арьи, которая была невосприимчива к сентиментальным сказкам о золотых рыцарях и глупых девичьих мечтах. Может быть, она впервые поняла, откуда такие сны. В любом случае сейчас не до таких размышлений. Лорд Тайвин снова шагнул к двери с левой стороны своего стола, той самой, которой он пользовался несколько минут назад. — Лестница ведет на уровень вниз, — сказал он, открывая дверь. — Отсюда вид на двор гораздо лучше. Арья кивнула, озадаченная.*
Между ними воцарилась тяжелая тишина, когда лорд Тайвин взял на себя инициативу. В этой пустоте мысли Арьи упали. И снова Харренхолл напомнил ей гигантский лабиринт: в нем было так много скрытых проходов и лестниц, комнат, соединенных друг с другом, некоторые простирались на несколько уровней — как и те, в которых проживал лорд Тайвин. Арья почувствовала себя невероятно глупо, когда лестница вывела их в еще одно помещение, спрятанное и совершенно личное. Однако, судя по пыльным поверхностям повсюду, оно выглядело неиспользованным и ощущалось так же. Запах напоминал не то чтобы плесень, но, тем не менее, был неприятным. И все же Арья задавалась вопросом, не здесь ли он принимал особых гостей, о которых никто не должен был знать. Может быть, в эту часть его покоев был потайной вход, еще одна лестница, ведущая к нему? Даже если бы это было так, ничто не можно изменить. Но разум Арьи не мог оставить это без внимания. Покои наверху состояли только из главной комнаты, личной комнаты лорда Тайвина и крошечного помещения, где стоял ночной горшок. Она знала о последнем только из слов горничной, но никогда не видела, чтобы он им пользовался. Так что дополнительные комнаты просто обязаны были быть. Голос лорда Тайвина прервал мысли Арьи, и он указал прямо перед собой. — Иногда я просто стою и смотрю, как тренируются мои солдаты, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Иногда я просто смотрю отсюда на закат, если я не забываю об этом или если я не занят чем-то другим. При этом его рот чуть-чуть скривился, и Арья могла поспорить, что он имел в виду их странные разговоры с ним. Эта мысль заставила ее желудок затрепетать, а по коже разлилось странное тепло. Как раз в этот момент облако уступило место заходящему солнцу, и золотой свет раннего заката хлынул в окна, осветив одну сторону лица лорда Тайвина. Казалось, его поцеловали тень и пламя: одна часть его лица светилась, а другая была почти полностью черной. «Поцелуй дракона», подумала Арья. «Драконов, превративших Харренхолл в груду щебня». Давным-давно она в последний раз думала о Висенье, Рейнис и их драконах, но теперь все это вернулось к ней. Стояли ли они на балконе, на который её привёл лорд Тайвин, после того, как превратили Харренхолл в дым и пыль, а их драконы все ещё кружили в небе? — А иногда вы смотрите, как вешают мужчин, — сказала Арья, удивившись, откуда взялось это замечание. Тайвин Ланнистер откровенно улыбнулся ей. — Редко, — сказал он. К большому удивлению Арьи, улыбка на его лице не исчезла. — Только если меня об этом попросят. Он снова двинулся и мимолетное мгновение ушло. Арья моргнула, уверенная, что она только вообразила эту его улыбку. Лорд Тайвин открыл окно, ведущее на балкон, и свежая, довольно холодная волна воздуха приветствовала её. Даже на юге медленно приближалась зима. В отличие от того, что Арья думала, что он сделает, лорд Тайвин не вышел наружу. Вместо этого он отошел в сторону и протянул руку, указывая ей выйти первой. Арья колебалась, моргая, и на нее одновременно нахлынуло слишком много мыслей, каждая из которых была тяжелее предыдущей. — Продолжай, — сказал он ей с любопытством в голосе. Лорду Тайвину было любопытно, как Арья отреагирует на то, что она собиралась увидеть, или так, по крайней мере, она предполагала. Он не знал, что ей пришлось своими глазами увидеть обезглавливание отца, и она сделает все, чтобы сохранить от него эту тайну. — В конце концов, если я правильно помню, несколько минут назад ты была очень нетерпелива и боялись что-нибудь пропустить. Арья согласно кивнула. Она по-прежнему хотела быть свидетельницей всего, хотя ее рвение несколько угасло. К настоящему времени она была более собранной, расправив плечи, прошла мимо него и перешагнула порог снаружи. Ветер дул с запада, резкий от зимнего холода. Арья вздрогнула, так как на ней не было пальто, чтобы защитить ее от ледяных порывов ветра, ласкающих ее маленькое тело. Но сейчас было не время для таких бессмысленных сентиментов. В Харренхолле никогда не было времени для этого. К счастью, балюстрада была достаточно низкой, чтобы Арья могла нормально видеть внизу, несмотря на то, что она была маленькой. И от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание. Казалось, весь Харренхолл собрался. Двор превратился в море малинового и золотого. Но среди всех солдат Ланнистеров Арья заметила и простолюдинов. Присутствовали несколько прачек, а также Мира из кухни и еще несколько человек, с которыми она познакомилась во время своего пребывания. Она сузила глаза и оглядела толпу: там были солдаты, конюхи, и даже Пирожок находился на площади. На короткое мгновение солнечные лучи упали на лицо Арьи, прежде чем густые облака скрыли заходящее солнце — как будто чтобы раскрыть жестокость, которая вот-вот должна была произойти внизу. Она тут же поправила себя. Это была не жестокость, а справедливость, которую нельзя сравнивать с зверствами, совершаемыми изо дня в день солдатами. Затем Арья закрыла глаза, впитывая разнообразие звуков, исходящих из переполненного пространства внизу. Приветствия, смех и шепот в тишине — все это было там, потому что она хотела, чтобы это произошло. Странное ощущение силы наполнило Арью, и на этот раз она пожалела, что не может сменить одежду служанки на что-то лучшее, более царственное — подходящее для того, кем она была на самом деле. Например, идеально подошла бы шинель ее отца с краями, отороченными густым мехом. И с такими мыслями Арьи снова отправилась в Винтерфелл. Не только потому, что она думала о пальто своего отца, но и потому, что сцена, в которой она оказалась, напомнила ей Винтерфелл. О ней, стоящей у балюстрады и наблюдающей за приездом наследника Винтерфелла. Да, снежинок, танцующих на ветру, не было, но их было достаточно легко представить. Даже с открытыми глазами она перенеслась обратно в прошлое. Была еще зима, и на улице было очень холодно. Ее дыхание превратилось в облако, когда снежинки запутались в ее волосах. Арью это никогда не беспокоило. Она приняла холод, потому что он заставил ее чувствовать себя живой, заставлял чувствовать себя еще севернее, чем она была. — В самые холодные ночи звезды горят ярче всего, — однажды сказал ей отец — слова, которые она не забудет, пока будет жива. И для той ночи это определенно было правдой. Несмотря на небольшой снегопад, тысячи звезд усеяли ночное небо, видневшиеся сквозь тонкие облака. Безошибочный звук сапог по камню вырвал Арью из ее воспоминаний. Просто чтобы они этого не сделали. Воспоминания преобладали в разуме Арьи, даже если Тайвин Ланнистер подошел к ней сзади точно так же, как ее отец так часто делал, когда заставал ее стоящей на балконе с видом на внутренний двор Винтерфелла. Несмотря на то, что лорд Тайвин все еще держался на расстоянии, она чувствовала его присутствие, почувствовала тепло его тела на своей спине. Арья снова вздрогнула, но на этот раз не от ледяного ветра. Прошлое и настоящее смешались друг с другом, и ее воспоминания стали реальностью другого рода. Она почти ожидала, что лорд Тайвин положит ей руку на плечо, как всегда делал ее отец, чтобы убедить следовать за ним внутрь или побудить продолжать наблюдать. Лорд Тайвин, однако, не прикоснулся к ней — и прямо сейчас Арья не была уверена, хотела ли она, чтобы он это сделал, или была благодарна, что этого не произошло. В любом случае, это был первый раз, когда он открыто благоволил к ней. И от этого осознания у нее перехватило дыхание. Он открыто поддерживал ее. Очевидно, чтобы все в толпе видели. Все, что требовалось, чтобы увидеть, как они стоят там вместе — это один взгляд на балкон, где они находились. Только… Просто никто никогда не поднимал глаз. Толпа была занята, собравшись перед виселицей, не сводя с нее глаз. Они кричали и смеялись, становясь нетерпеливыми с каждым мгновением. Толпа шептала: чья жизнь будет окончена? И спрашивала: зачем? Это было гротескное зрелище. Рот Арьи дернулся. Сама того не ожидая, она создала изюминку для тех, кому до смерти надоело сидеть без дела, пока шла война. Внутренний двор никогда не использовался таким образом с тех пор, как Тайвин Ланнистер поселился в Харренхолле, и никто не осмеливался наблюдать за ужасными выполнениями заданий солдат в красных доспехах. В то время, как многие лорды и дворяне предавались этому жуткому зрелищу, лорд Тайвин этого не делал. Публичная казнь произошла по просьбе Арьи, и двор был для нее единственным возможным вариантом наблюдения. Это… Это был подарок, поняла Арья, ее глаза расширились, и ей было трудно сдержать дрожь. Казнь была вдумчивым подарком, пожалуй, величайшим из того, что лорд Тайвин мог преподнести ей на данный момент. И, стоя позади нее, но далеко от ее личного пространства, он дал ей шанс развернуться и уйти, если что-то станет невыносимым. Это был еще больший подарок — именно такой, о каком она мечтала всего несколько дней назад. Невербальная возможность пересмотреть ситуацию и сказать «нет». Она не была ясновидящей, и у нее не было никаких видений — лишь немногие были благословенны (или прокляты) этой способностью, и все же она была здесь, а ее недавняя мечта оживала. Арье уже не удавалось сдерживать реакцию своего тела на такие мысли. Она дрожала так сильно, что боялась, что ее лорд это заметит. Если же он это сделал, то не обратил внимания или, возможно, не винил ее реакцию на то, что происходило внизу. Солдата, жизнь которого должна была скоро закончиться, теперь, сняв малиновый плащ, волокли сквозь толпу, а его крики были безжизненными, глухими и походили на совершенно безобразный звук. Однако вскоре его заглушили возгласы аплодисментов и ругательства толпы — те самые слова, которые Арья уже однажды слышала. — Предатель. — Лжец. — Дайте ему то, чего он заслуживает. Ее пульс внезапно участился, а руки неконтролируемо тряслись. Арья снова оказалась в прошлом, перенесенном прямо в гущу огромной толпы: в тот день, когда ее отец был обезглавлен. Она уже давно похоронила это воспоминание глубоко внутри, вообще не думала о смерти отца, потому что это было больно, больно, больно — и так будет всегда. Таким образом, чтобы защитить свою личность и тем самым себя, она начала тренироваться с осколком стекла. Ей удалось скрыть свою боль, но теперь, столкнувшись с реальностью, которая была так похожа на день смерти ее отца, ее воспоминания обрели собственную волю. Пришедшие с ними чувства — страх, ярость и беспомощность — обрушились на Арью чудовищной волной. Зловоние возбуждения от мужчин вокруг нее снова ударило ей в нос, а в ушах звенели радостные возгласы и оскорбления. Она даже почувствовала руку на своем затылке, которая спасла ее от самого ужасного вида — качающейся головы отца. Ничего из этого не было реальным. «Ничего!», напомнила себе Арья. Она сглотнула, затем так сильно зажмурила глаза, что увидела разноцветные искры на веках. Лорд Тайвин не должен знать, не должен заметить (и понять) ущемление, с которым она внезапно столкнулась. Ради сокрытия своего секрета ей нужно было быть сильной, хотя бы для того, чтобы поддерживать образ, что она сильная, несмотря на свой возраст. Страх ранит глубже меча. Слова прошептались в тишине. Страх ранит глубже меча. Этого было достаточно. Голос Сирио вернулся в ее голову, и Арья приветствовала его. Это было успокаивающе и спокойно, так непохоже на кричащие голоса толпы, которые желали смерти Неда Старка. Напоминания о смерти отца. Вдох-выдох. Арья больше не хотела думать об отце. В конце концов, в Харренхолле она не была ничьей дочерью. «Поза, девочка. Равновесие», потребовал Сирио в голове Арьи, на что она без слов согласилась. Арья переместилась на ноги, расправив плечи, как научил ее Сирио. «Именно так». Сцепление рук за спиной также помогло ей удержать равновесие. Внутри Арьи все еще бурлила и бушевала суматоха, но снаружи она была спокойна — ее маска равнодушия заняла прежнее место на лице. Она открыла глаза и огляделась вокруг. Закат почти сошел с неба, и вскоре над Харренхоллом наступит длинная ночь. Ещё было время. Не позже, чем думала Арья, мужчину, наконец, втащили на платформу двое солдат с обеих сторон, где его уже ждал палач. К счастью, его лицо было закрыто, так что Арье не пришлось думать о сире Илине Пейне. На секунду толпа замолчала — затишье перед бурей, — уступив место уродливому бульканью мужчины. Он метался, боролся и пытался освободиться, шипя, как раненая змея. Но никакая борьба или шипение не изменили бы ситуацию и не спасли бы ему жизнь. Его судьба была решена — решение давно принято, — и этот человек стал тенью самого себя. Тряпки мало защищали его тело от посторонних глаз, и когда палач забрал мужчину у стражников, деревянные панели под его ногами внезапно стали мокрыми. Как и ожидалось, толпа снова издевалась и смеялась. Затем, когда веревка была обмотана вокруг его горла, он пробормотал то, что якобы было его последними словами к Семерым, хриплым шепотом, который никогда не услышит ни один Бог. Сама по себе казнь была делом быстрым. Бескровная. Беззвучная. Словно все звуки смерти заглушила кричащая толпа. Арья была благодарна за это. Даже когда человек был давно мертв, свисая с виселицы, толпа все еще бушевала. Некоторые поднялись на платформу, и вскоре с трупа человека содрали лохмотья. «Дикари», подумала Арья, но не сказала ни слова. Все это время Тайвин Ланнистер молчал позади нее, и Арья даже не была уверена, видел ли он саму казнь. Как это часто бывает с ним, слова, которые он не сказал, были самыми громкими — и теми, которые действительно имели значение. И снова голос ее отца проник в мысли Арьи, когда ночь медленно опускалась на темные камни Харренхолла. Она почувствовала тепло руки отца на своем плече, заставив губы изогнуться в улыбке. «— Каждая сказанная ложь влечет за собой долг перед правдой. Рано или поздно этот долг будет выплачен, — сказал он. Это было так ясно в ее мыслях, как будто он сказал это только что, и это были слова, которые так легко мог произнести ее лорд. Арья моргнула, прежде чем ответить отцу: — Если долг будет выплачен, зачем вообще лгать? Это не имеет смысла, не так ли?» Именно в этот момент она поняла, насколько наивной была, когда состоялся разговор. Все ее существование в настоящее время было построено на лжи, ее праве жить невредимой, статусе виночерпии на службе у лорда Тайвина — короче говоря: все, что у нее было, все, что сохраняло ее невредимой и живой. Солнце в последний раз пробилось сквозь тучи и упало прямо на лицо Арьи. В золотом свете заходящего солнца она мысленно задала вопрос, который все это время мучительно крутился у нее в голове: «Какой, в конце концов, будет цена моей лжи?» Ей не нужно было на него отвечать, потому что ответ был тут же на виду — висеть на виселице со сломанной шеей. — Холодает, — наконец лорд Тайвин заговорил странно-нежным и даже ласковым голосом. Арья не ответила ему сразу. Не было холодно, и это явно не то, что он на самом деле имел в виду. Ее глаза были прикованы к трупу внизу, а в голове всплыли слова, сказанные им ранее: «Война превратит всех нас в трупы». Только… Она не хотела стать трупом. — Спасибо. — Обернувшись, но в остальном проигнорировав его заявление, ответила Арья. Слова были не более, чем шепотом на ветру, и, несмотря на их простоту, в них было и что-то еще — все слова, которые она никогда не могла произнести вслух. «Спасибо, что защитили меня, за жизнь, закончившуюся от моего имени. За то, что сохранили мне жизнь…» Лорд Тайвин поднял бровь, глядя на Арью. — Не за что, — кивнул он. На мгновение она не знала, что делать. Он не мог читать ее мысли, но, судя по реакции, понял. Недолго думая, Арья сделала шаг вперед, вытянув шею, чтобы посмотреть на него. — Именно за это, — сказала она с искренней улыбкой. Заходящее солнце успешно боролось с облаками, так что золотой свет упал на лицо Тайвина Ланнистера. Он поймал себя на золотых пятнышках в его глазах, заставив их светиться, как угольки. Арья смотрела на него снизу вверх, ожидая, что он что-то скажет, но только увидела, как его губы изогнулись в улыбке. У нее перехватило дыхание, когда странная эмоция, которую она даже не могла назвать, охватила ее горло, эмоция, которую она никогда раньше не испытывала. Взгляд лорда Тайвина скользнул от лица Арьи к горизонту. Он помолчал некоторое время, и странное признание повисло в воздухе. — Да будет так, — наконец сказал он, все еще улыбаясь. В его глазах мелькнуло сомнение, прежде чем он поднял руки и положил их на руки Арьи. Они были теплыми на ее коже, даже сквозь повязку, все еще обмотанную вокруг его руки. Арья попыталась заставить себя что-то сказать, ответить, но она не могла, замолчав от мыслей и эмоций, возникших у нее при неожиданном контакте. А затем мгновение исчезло, поглощенное тьмой, как заходящее солнце сгущающимися тучами. Тайвин убрал руки, моргая. — Тем не менее становится холодно, — сказал он, на этот раз резче. — А еще уже поздно. Словно слой инея лег на его лицо, и вся теплота, которую она видела в его глазах, исчезла. — Я… — попыталась Арья, но он уже вернулся внутрь. Она посмотрела на свои руки, теперь холодные и пустые, потом на потемневшее небо. Даже если Тайвин Ланнистер этого не сказал, она знала, что ей разрешили уйти. Было больно — гораздо сильнее, чем Арья могла представить. — Глупая, — все еще глядя на горизонт, пробормотала она. Неужели она действительно думала, что он пригласит ее — на что? Ответ был «да», и этого было достаточно. Другой вопрос, который крутился у нее в голове, был совершенно другим. Хотела бы она, чтобы ее пригласили? Чтобы провести время в его компании? Ответ был непростым, но все равно это было «да». Быть оставленной стоять там, брошенной и забытой, как игрушка, ставшая неинтересной, больно. Ей было так больно, что на глаза навернулись слезы, которые она поспешно сморгнула. Дыши. ДЫШИ! Она не могла плакать, как беспомощный ребенок, не тогда, когда ей снова пришлось пройти мимо Тайвина Ланнистера, и ее покрасневшие глаза могли предать ее. Арья не знала, действительно ли лестница выведет ее наружу, поэтому ей пришлось пройти через его покои — логово льва — нравится ей это или нет. Может быть, его не было рядом или он был чем-то занят… как будто она не была занята своими собственными мыслями. И тут ее кружащийся разум внезапно остановился. Что, если… Арья ахнула, и ей потребовалось мгновение, чтобы обдумать свои мысли. Что, если его уход был еще одним вдумчивым подарком? Одиночество дало Арье время обдумать все, что произошло сегодня, а вспоминая все это, она осознала, как много ей еще предстоит обдумать. Только… Просто она была ошеломлена сегодняшними событиями и эмоциями, которые с ними связаны, и боялась, что не сможет справиться с этим в одиночку. Все сводилось к следующему: она искала не компанию лорда Тайвина, а просто не хотела оставаться одна. Но кто ещё мог её поддержать? Первое имя, которое пришло ей на ум, было Якен Х’гар.