*
Словно старые боги севера направляли шаги Арьи, и она оказалась в богороще Харренхолла. Это было единственное место, где она могла найти утешение во время пиров; место, где можно было обрести покой. Хотя её боги не были Семерыми, они все ещё оставались богами её отца. Учитывая, что Харренхолл находился так далеко на юге, его богороща была огромной. С помощью книг, которые лорд Тайвин разрешил ей читать, она многое узнала о тех, кто был с ним связан: об Алис Риверс, внебрачной дочери дома Стронгов, которая выжила после нападения Таргариенов на Харренхолл, и как Эймонд Таргариен забрал её в качестве военного трофея. Прежде чем войти, Арья присела на корточки и сняла сапоги, с облегчением вздохнув, когда босые ноги коснулись прохладной земли. Это место придавало ей силы так, как ни одно другое место в Харренхолле. Со временем богороща стала её убежищем, местом, где она могла спрятаться от проблем мира и внутреннего смятения, когда её маленькая комната казалась слишком тесной. В воздухе всегда витал запах сосен и берёз, а сквозь них медленно струился ручеек. Арья часто видела летучих мышей, охотящихся в ночи. Пару раз замечала светлячков: однажды ночью воздух вокруг неё наполнился сотнями крошечных огоньков, сверкающих серебром и золотом. Они танцевали вокруг неё и над ней, оставляя в воздухе ослепительные следы. В кои-то веки она не стала гоняться за ними, как всегда гонялась за кошками, а просто смотрела, завороженная их обилием. Богороща Харренхолла была тем местом, где она могла мечтать о доме, о Винтерфелле и своей семье. Белые, как кости, ветви чардрева выглядели одинаково и дома, и здесь, даже если мир уже не был прежним, как и она сама. Иногда Арья забиралась на ветви дерева, чтобы часами смотреть на луну и звезды, мечтая о том, чтобы скоротать время. Но не сегодня. Она присела на корточки перед чардревом, вглядываясь в его искаженное лицо. — Боги, скажите мне, что делать? — Прошептала она без отчаяния в голосе. — Скажите мне, что все это значит? Кроме шума ветра ответа не последовало. Она спросила снова. Ответа не последовало. Ветер был холодным, как дыхание ледяного дракона, проносящегося сквозь полог листвы, но Арья была слишком занята, чтобы беспокоиться о нем. Она не чувствовала холода, и, казалось, её кожа все ещё горела огнём. Освещенная бледным лунным светом, она смотрела на свои пальцы, костлявые и огрубевшие, прямо там, где Тайвин Ланнистер прикасался к ней. Он держал их на балконе, чтобы все видели. При воспоминании об этом по коже пробежали мурашки, и она вспомнила о монете, которую дал Якен Х’гар, надежно спрятанной в слоях одежды. Даже там она не будет в безопасности… Перед массивным стволом чардрева Арья начала разрыхлять почву, чтобы закопать монету под ликом дерева-сердца. Свет луны окрасил кору дерева в серебристо-белый цвет. Арья закопала монету там, где ее никто и никогда не найдет, зная, что богорощу почти никогда не посещали. Когда она закончила, то прикрыла место пятиконечными листьями, чтобы оно больше не казалось подозрительным. — Валар моргулис, — прошептала она в сторону закопанной монеты, словно боясь забыть слова, значения которых не знала, но на языке они звучали правильно, что заставило её повторить их еще раз, на этот раз громче. — Валар моргулис. Глядя в искаженное лицо чардрева, чтобы старые боги Севера были свидетелями, она начала произносить список имен. — Джоффри, Серсея, Дансен, Полливер, Щекотун, Мерин Трант, сир Илин Пэйн, Гора, Пес… Тай… Она не могла. Проклятие, она не могла заставить себя произнести это имя. Только не тогда, когда в её сознании возникли недавние образы: золотистое лицо и улыбка. Она не могла. Не тогда, когда она вспомнила его поступки. Все, что он сделал и не сделал для неё сегодня. Как он держал её за руки и смотрел на неё с такой нежностью и лаской. Арья подумала, не была ли она похожа на искаженное лицо чардрева, когда выбегала из покоев своего господина: рот перекошен от ярости, глаза расширены и полны разочарования. Может быть… — Джоффри, Серсея, Дансен, Полливер, Щекотун, Мерин Трант, сир Илин Пэйн, Гора, Пёс. Арья поняла, что не смогла добавить имя лорда Тайвина в список этой ночью и, возможно, уже никогда не сможет. Это должно было разозлить её, но не разозлило. Она села на зарытую монету, прижавшись спиной к ветвистому дереву, надеясь, что прикосновение к нему усыпит её бдительность и поможет обрести покой. В старых книгах говорилось, что Эймонд Таргариен нанес вред дереву, прежде чем покинул Харренхолл. Говорилось также, что древние деревья помнили, что видели и слышали. И, если верить старой Нэн, иногда деревья шептались с ледяным ветром и раскрывали давно похороненные тайны. Но это были всего лишь истории старой Нэн, и лишь однажды Арья захотела, чтобы они стали реальностью. Она хотела слушать дерево, хотела слышать его истории и все секреты, которые Таргариены унесли в свои могилы и навсегда потеряли для мира. Она хотела слушать, чтобы её кричащие мысли наконец умолкли. Деревья продолжали хранить свои секреты, как хранили их веками. Как бы ни были открыты или закрыты глаза Арьи, она видела только лицо своего господина, освещенное последними лучами вечернего солнца. Закаленное в боях, изборожденное морщинами его лет, судьбы и печали. «В этом мире нет справедливости, пока мы её не создадим», — в голове пронеслись слова отца, сказанные теперь голосом Тайвина Ланнистера. В сердце Арьи было что-то сродни состраданию. Она глубоко понимала его мысли и поступки, за исключением тех, что он продемонстрировал сегодня. Сколько бы Арья не думала о них, они не имели смысла: почему он убил того человека? Почему позволил ей наблюдать за ним, руководить им и его действиями? Почему он согласился на её просьбу увидеть повешенным его же солдата? «Спасибо», послышалось в её голове. «Спасибо, что защитил меня, что оборвал жизнь ради меня. За то, что сохранил мне жизнь…» Не за это. Именно за это. Улыбка. Тепло его рук даже сквозь повязку. Арья вспомнила все и пожалела, что не сделала тот шаг назад, чтобы преодолеть последнее оставшееся между ними расстояние. Но почему? Что побудило его поступить столь иррациональным образом? Того, кто был так (печально) известен своей рациональностью? Если её поведение можно было объяснить молодостью и неопытностью, то его — нет. Это просто не имело смысла! В его глазах не было манипуляций, когда он говорил с ней, не было злобы или заговора — улыбка была искренней и честной. Личной. Между ними был договор. Договор, скрепленный кровью. Это было смешно, особенно то, как это получилось. Одно доброе слово, одна книга — все, что потребовалось, чтобы разжечь тоску в сердце Арьи. Желание, которое было во всех отношениях неправильным, увлечение, которое она так долго отрицала, которое… Война будет продолжаться. И они тоже. Ты ведь хочешь этого, не так ли? Пойти со мной, когда я покину эти жалкие руины. И все же они были здесь. Внезапно все встало на свои места в сознании Арьи. Лорд Тайвин ударил её — может быть, он боялся, что она убежит? Если да, то почему? Ответ был достаточно прост: да, потому что она нравилась ему такой, какой она есть — это было видно по его лицу. Арья чувствовала себя глупо из-за того, что ей потребовалось так много времени, чтобы понять это, и в то же время осознание заставляло её нервничать. То, как он позволил ей наблюдать за ним и учиться у него, было их секретом. Одним из многих. Все, что они делали, было секретом: книги, игры в кайвассу, то, как он позволил ей поиграть со своим кинжалом, их разговоры… Арья помнила их все, как помнила и свои секреты. Она вспомнила, как её тело отреагировало, когда он обнял её — покалывание и влажность между ног, случайную мысль, не отреагировал ли он так же. Может быть, ей следует молиться дольше, громче, чтобы прогнать нечистые мысли, молиться, чтобы вспомнить, кто она такая и чьему делу служит. Арья вспомнила, как много молился отец, но старые Боги никогда не помогали ему. А теперь он был мертв. Это разозлило её, но гнев был неясен, его трудно было направить и невозможно унять одними молитвами. Был другой вариант, лучший вариант. Арья улыбнулась в полутьме. Почему она не подумала об этом раньше? Хотя богорощу редко посещали, она спрятала палку глубоко в кустарнике, недалеко от зарослей вереска. Та была грубее, чем палка в её комнате, длиннее и тяжелее. Сегодня она показалась Арье особенно тяжелой, когда она взяла её в руки. Арья не придала этому значения, вспомнив слова, сказанные ей Сирио в другой жизни. Она тяжелее, чем нужно, чтобы сделать тебя сильной. Танец мечей — водный танец Браавоси — был подобен поэзии в движении: стремительный, красивый и смертоносный. Какое-то время танец был для неё единственной возможностью заглушить метавшиеся мысли, за которыми она не могла угнаться. И вот Арья начала двигаться: влево, вправо, вперед, назад, кружась на босых ногах, и только луна и звезды были её свидетелями в эту ночь. В сознании Сирио шептал ей, направлял и поправлял, когда это было необходимо. Вот так. Нет, нет, нет. Осанка. Ты и твой меч — одно целое. Девочка, мальчик, ты — меч. Вскоре одежда Арьи намокла от пота, и, несмотря на прохладный воздух, по её лицу струйками стекали капельки пота. Кроме того, что она избавилась от рваной тряпки, которую носила в качестве рубашки поверх перевязанной груди, её ничего не волновало, она не обращала внимания на боль и усталость. Закрыв глаза от полумрака богорощи, Арья пожалела, что у неё нет противника для поединка. Кто бы парировал её атаки и бросал вызов. Молитва о мести звучала в ритме её ударов, и в звучании собственного голоса Арья потеряла себя. Дансен, Полливер, Щекотун. Мерин Трант. Когда она закончила перечислять имена, её уже не было в богороще Харренхолла, а на дворе не стояла ночь. Валар Моргулис. Арья была окружена водой, а воздух был соленым на вкус. Она бежала вдоль канала с лодками, покачивающимися на мелких волнах, бежала по мостам и маленьким улочкам, застроенными каменными домами. Наслаждаться красотой, которую создавал её разум, было некогда, так как она была беспокойна. Дыхание перехватывало. За ней охотились. Торговцы пытались продать свои товары: фрукты, ткани и даже живую рыбу. Они рассказывали о своих товарах на незнакомом для Арьи языке, и ей хотелось остановиться и прислушаться, но она не решалась, словно за ней гнались по узким улочкам Браавоса. Не зная, от кого она убегает, она бежала и бежала. Арья падала с лестниц, карабкалась по невысоким стенам и заборам, не зная, куда бежать. В какой-то момент она оказалась в закрытом дворике, очень знакомом по предыдущей ночи. Как она и помнила из своего сна, воздух был тяжелым от запаха апельсинов, и даже кот был на месте. Но на этот раз Арья не обратила на кота никакого внимания. Она знала, где находится и куда идти. Без лишних раздумий она проскользнула в красную дверь и бесшумно, как кошка, поднялась по лестнице, ведущей наверх. Свечи горели, отбрасывая тени на дорогие шелка. В воздухе витал потусторонний запах духов, пота и слияния. Арья вздрогнула, но все же заглянула внутрь. Ничто не подготовило её к тому, что она увидела: на этот раз на столе лежала не Чатайя. Это была она сама, почти полностью обнаженная, с раздвинутыми худощавыми ногами. Мужчина, однако, по-прежнему был Тайвином Ланнистером, хотя Арья и не могла видеть его лица. Ей и не нужно было: то, как он держал себя, выдавало его. Она узнала его седые волосы и морщинистые руки. Верхняя часть его тела была обнажена, под кожей проступали мускулы, освещенные золотым светом свечей, а черные кожаные штаны были расстегнуты спереди. Его левая рука небрежно лежала на обнаженном бедре Арьи, а правая направляла его член между её ног. К собственному удивлению, на её лице не было ни страха, ни колебаний, ни беспокойства. Притаившаяся Арья поднесла руку ко рту, чтобы скрыть свой вздох — вскоре то же самое сделала и Арья, лежащая на столе. Он осторожно, почти нежно, вводил член в неё. Когда Арья на столе выгнула спину, плотно зажмурив глаза от боли, а обе большие руки Тайвина Ланнистера сомкнулись на её узких бедрах, это было уже слишком — слишком много, чтобы видеть, слышать, быть свидетелем. Арья бежала, и бежала, и бежала. Без остановок. Задыхаясь. Пальцы левой руки давно онемели от хватки на деревянной палке, а ноги больше не слушались. Она споткнулась и упала на тележку с цитрусовыми, которую двигали по дорожке, палка приземлилась на тротуар. «Ты можешь опустить руку?», мысленно отругал её Сирио. На востоке небо начало светлеть, а из маленького ручейка, протекавшего через богорощу Харренхолла, выплыли клубы бледного тумана. Старая Нэн называла их утренними призраками, духами, возвращающимися в могилу после долгой ночи. Сейчас она не стала вспоминать эту старую историю, проигнорировав дрожь, которая пришла вместе с ней. Арья снова вскочила на ноги и подняла палку. Она не обращала внимания на боль в плечах, пальцах и бешеное биение сердца. Она игнорировала крики, вопли, все и вся, даже узкие улочки. Только… Внезапно улица перестала быть узкой. Арья выскочила на яркий дневной свет и оказалась перед таким огромным зданием, какого ей еще не доводилось видеть. Столбы, купола и башни пронзали синеву неба своей высотой. Наконец она остановилась на бегу, наслаждаясь открывшимся перед ней зрелищем: необъятным пространством и золотой молнией, возвышающейся на вершине здания. «Дворец Морского Лорда», пронеслось у нее в голове. Она знала это место со слов Тайвина Ланнистера. Взяв в руки палку, Арья сделала несколько шагов назад, чтобы укрыться от неумолимого солнца в тени, и тут же была напугана внезапным звуком выхватываемого меча. Только… Оглядевшись по сторонам, она не увидела никого, тем более с обнаженным мечом. Но известно, что опасность всегда таится в тени. Арья на всякий случай подняла палку, чтобы защититься. Шаги, отчетливые и тяжелые, приближались, и она крутанулась на месте, готовая к бою. На этот раз её удар был парирован, а палка сломалась пополам. Арья ахнула от удивления. Через мгновение пришло осознание. Это… это было реально, все происходило в богороще Харренхолла. Серые глаза распахнулись, и перед ней в полумраке предстал не кто иной, как Тайвин Ланнистер с мечом наготове. Она в ужасе выронила поврежденную палку и задрожала, как лист на ветру. В голове тут же заиграли «Дожди Кастамере» — мелодия была слабой, но строчки кристально ясными.В золотом или красном пальто
у льва все еще есть когти,
А мои длинные и острые, милорд,
такие же длинные и острые, как и ваши.
И так он говорил, и так он говорил,
владыка Кастамера,
Но теперь лишь дожди льются над его залом,
и там никого не слышно.
Лорд Тайвин должен был видеть её, и насколько долго только он мог сказать. Он непременно видел её танец, возможно, даже слышал, как она выкрикивала список имен. И это в сочетании с её подозрениями, что он знает, кто она такая… Арья думала, что знает, что значит бояться. Оказалось, она ошибалась. Её сердце забилось так быстро, что он мог услышать его даже на расстоянии. Инстинкт подсказывал, что нужно бежать и прятаться, но лорд был быстрее её мыслей. Он схватил её за руку левой рукой, и сила его хватки не оставляла шансов на неповиновение, тем более, что меч все ещё был в его руке. Даже раненый, он все еще был силен. — Отпустите меня, — зашипела Арья, пытаясь вырваться, несмотря на то, что у неё почти не осталось сил. — Ты действительно думала, что я не знаю, куда ты ходишь по ночам? — Он проигнорировал её, наклонившись к её лицу. Неужели она думала, что богороща — это её тайна? Глупая. — Если вы уже знаете, тогда почему вы здесь? — проговорила она, тяжело вздымая грудь. Лорд Тайвин рассмеялся, изящным движением убирая меч в ножны. — Стража была выставлена перед твоей комнатой, помнишь? Когда наступило утро, а ты все ещё не вернулась, они пришли ко мне. Будь благодарна им за это. Иначе ты была бы уже давно мертва. Арья не могла с этим спорить. Лорд шагнул вперед, и ей ничего не оставалось, как последовать за ним, пока она не уперлась спиной в ствол чардрева. Только тогда он отпустил её руку. Арья оказалась в ловушке между листвой и Тайвином Ланнистером. Он был так близко, что она ощущала тепло его тела, настолько близко, что он чувствовал её перегретое тело, тем более что она уже сбросила рубашку. Арья испугалась, понимая, что он стал свидетелем того, чего никто не должен был видеть, в замешательстве, потому что помнила, как он держал её руки, как стоял позади неё. Его голос прорвался сквозь безумие мыслей. — Ты часто приходишь сюда по ночам для тренировок? — спросил лорд с любопытством, и Арья удивилась, не услышав в его голосе гнева. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы встретить взгляд зелёных глаз. — Зачем вы спрашиваете, если и так все знаете? — спросила она с досадой. Танцуя, Арья не замечала, насколько устала, и её психика была на грани. Осознание этого пришло к ней только сейчас. Лорд Тайвин пожал плечами и положил левую руку — ту, что была перевязана, — на чардрево над её головой. Его движения были медленными и опасными, как у льва, выслеживающего добычу. — Я ничего не знаю, — сказал он вполне добродушно. Арья не поверила ему ни на йоту. Должно быть, он лгал, но его глаза не говорили ни о какой лжи. — Вы сказали, что знаете, куда я хожу, — рискнула она, сморщив нос. — Да, так и есть. — Взгляд лорда Тайвина был прикован к ней. В полумраке богорощи было трудно понять, улыбается ли он. — Вы видели меня? — Арья не осмеливалась отвести взгляд. Лорд Тайвин на мгновение прикрыл глаза. — Я никогда не говорил, что слежу за тобой, — сказал он, снова открывая их. Выражение его лица несколько смягчилось, заметила Арья, ничего не понимая. — Ты так это истолковала, а это совсем другое дело. Арья моргнула, чувствуя себя глупо. Позже чувство глупости сменилось стыдом. — Вы… вы этого не делали? — Пробормотала она, опуская глаза к земле. — Нет, — лорд Тайвин покачал головой, не давая ей ни дюйма свободы. Снова подняв глаза, у Арьи в голове возникла тысяча вопросов, из которых она не задала ни одного. Ланнистер запер её в тени своего тела и лишил дара речи из-за нескрываемых эмоций в его глазах, некоторые из которых были совершенно незнакомы Арье. Это её обеспокоило, и она изо всех сил старалась понять увиденное, но с треском провалилась. А затем он поднял правую руку, обхватив её горло. Мир Арьи сузился до ощущения руки лорда на её горле. Все мысли в её голове разлетелись, а мельничное колесо внезапно остановилось. Его рука была так велика, что почти полностью обхватывала её горло — достаточно велика, чтобы задушить её одной рукой. Арья задыхалась, сердце гулко стучало в ушах. Он снова прикоснулся к ней — так, как никогда не прикасался, так, как никогда не должен был. И это прикосновение вовсе не было мимолетным… Лорд Тайвин слегка сжал руку, но этого было достаточно, чтобы ноги Арьи чуть не подкосились. Его пальцы были горячими на её холодной от пота и страха коже; они были безжалостны, и в то же время до жути нежны. Несмотря на ледяной ветер, лицо Арьи порозовело, а внутри неё расцвело тепло. Тайвин Ланнистер возвышался над ней, как Кастерли Рок, и, проведя пальцем по её горлу, чувствовал её эмоции: учащенный пульс, панику и все остальное, что жило под её кожей — стыд, смятение и пульсирующее тепло. Все, что ему нужно было сделать, — это нажать чуть сильнее, чтобы навсегда закрыть ей глаза. И ни одна душа не услышит. Просто… В её голове прозвучала совсем не та фраза, которую она увидела на его лице, в его глазах. Арья моргнула, потом снова посмотрела, на этот раз ближе. Его лицо по-прежнему оставалось для нее открытой книгой. Её опьянили, заворожили эмоции, которые она увидела в глазах своего лорда: они были темными, полными невысказанных мыслей, и на этот раз в них горел не гнев, а голод. Арья была поглощена им, потеряна, словно волна утопила её, и лишь очень слабо осознавала, что это неправильно. Она была пленницей лорда Тайвина, но не так, как другие. Напуганная до смерти и в то же время нет. Да и разве она могла бояться, когда в животе словно жила тысяча бабочек, танцующих и порхающих под её кожей? За последние недели Арья стала одержима его пальцами, и изучала их, когда не была чем-то занята. Но теперь ей пришлось столкнуться с последствиями: с тем, что её разум извлек из этой ситуации, и как при этом потеплело у неё между ног. Ему было бы так легко опустить руку ниже, позволить своему драгоценному пальцу провести по её коже… Когда горло Арьи сжалось от его ладони, она почувствовала эмоции своего лорда. Отчетливое дрожание его пальцев намекало на душевное состояние, которое было так на него не похоже. И все же оно было здесь, живое и совсем неуловимое. Как будто он хотел, чтобы она знала о его чувствах, пытался показать ту сторону себя, которую она никогда раньше не видела. Все это было безумием. И в этом безумии лорд Тайвин продолжал смотреть на неё сверху вниз, а его рот скривился в хищной улыбке. Арья задрожала. Темная сторона её души ждала, что он сделает дальше. Ланнистер был так близко… настолько близко к ней, что его дыхание омывало её холодную кожу. В зелёных глазах мелькнуло колебание, словно мгновение неуверенности, прежде чем его голос нарушил тишину. — Настанет день, когда ты ответишь на мой вопрос, где ты всему этому научилась, — произнёс он, ещё ниже опуская свое лицо к её собственному. Его глаза сверкали серебром чардрева, отражающегося в них, и Арья забыла, как дышать. — А теперь уходи, пока я не забылся. … И не убил тебя. Недосказанные слова повисли в воздухе между ними — или создавали иллюзию, что они были, чтобы не портить видимость того, что они ещё живы. Мышцы на челюсти Арьи напряглись, как и её разум. Несмотря на слова предупреждения, они звучали скорее как обещание, чем угроза. И тут лорд Тайвин опустил руку с её горла. Он сделал шаг назад, чтобы дать ей возможность сделать все, что взбредет в голову. Но на этот раз в голове Арьи было пусто, а мысли умолкли. Не в силах сделать что-либо еще, она просто уставилась на него, широко раскрыв глаза и рот. Момент, пусть и не прекрасный по общепринятым меркам, ушел, прогнанный рассветом, как утренний туман, а она все не понимала его поведения и рассуждений. Арья хотела знать, хотела спросить и даже жаждала бросить ему вызов… И, возможно, если бы она была менее измотана, она бы так и сделала — сказала бы то, что у неё на уме: «Ну, давай. Забудь себя!». Но события этого дня продолжали кружиться в её голове, и на этот раз Арья не была ни смелой, ни храброй. В конце концов она убежала, как трусиха, а прикосновение его пальцев все ещё жгло её горло.