***
Сколько прошло времени с тех пор, как я вошла в зал? С тех пор, как мы встали друг против друга? Не знаю, я даже не знаю, действительно ли мы всё ещё сражаемся или те блики, что мелькают за глазной пеленой, предсмертные вспышки. В подтверждение своих догадок я давно перестала ощущать мышцы, и только пронизывающая боль до костей, что успела стать сносной, приводила в чувства, напоминая, Синьора — жива и так же бьется. Её возможности поистине страшны, казались таковыми поначалу, но и она не неуязвима. Пусть весь зал превратился в морозный склеп, и каждый вдох стал резать горло ледяным воздухом, пусть с каждой секундой в кожу впивались живые иглы, от холода которых не удавалось уклониться, как бы активно я не двигалась, но она поняла необходимость смены Формы. От пекла, что охватило её тело, разошлась волна, кидая меня в угол зала. Мгновения, проведенные на полу, показались такими блаженными, но ноги упрямо подняли тяжелое тело, желавшее остаться на месте. В ушах стоял странный треск, сопровождающий любое движение, не знаю как, но мозг сообразил, что это корка наста, возникшая от перепада температур. Ему не хватало сил разобрать слова Предвестницы, но ответить на промелькнувший в голове вопрос удалось. Наверное, когда всё закончится, кожа с радостью слезет с меня, если уже не начала потихоньку сползать. Забавно, именно это меня волнует?.. После таких мыслей я начала понимать, либо сейчас всё решается, либо мой разум не выдержит, и дальнейшие действия уже не будут иметь значения. Картинка начала проясняться. Перед глазами появлялись более четкие очертания, нежели блики, и я увидела её лицо. Может мой вид гораздо хуже, — выбившиеся волосы, облепившие потное лицо, разорванные одежды, свисающие по обе стороны, кровавые разводы буквально повсеместно и дикие глаза на побелевшей коже — но страх исходил от неё. Она боялась пасть, потому что видела, как перевес в силе сместился. Так высокомерна и горделива, даже её кровь, стекающая из полученных ран, двигалась медленно, строго по выведенным линиям. Проиграв, она сохранит своё величие? Земля под ногами пылала, но я шла. Игнорировала обжигающие толчки, нацеленная только на Синьору, явно пораженную моими действиями.***
В оглушительной тишине звук шагов казался слишком громким. От осевшей копоти зал стал абсолютно черный, и чтобы разглядеть хоть что-то, потребовалось разжечь потухшие факела. Теплый свет разбежался по помещению, облегчая глазам задачу. Зашедший человек, внимательно осмотрелся, выискивая что-то, а когда заметил одинокую светлую фигуру, прислоненную к стене, сразу двинулся к ней. Уловив чье-то присутствие, девушка приподняла веки и облегченно выдохнула, узнав силуэт. — Кэйа… Иди за ней, она не ушла далеко и у неё Глаз Бога… Юноша присел возле Синьоры, всматриваясь в полученные раны. — Значит, она в состоянии ходить? По сравнению с полуживой Фатуи, парень выглядел более, чем в порядке. — Не далеко и не долго… Его челюсть напряглась, а глаз впился в лицо Предвестницы, будто на нем проносились кадры недавнего боя. — Не рассиживайся здесь. Потом мне нужна будет твоя помощь… Выйдя из раздумий, Кэйа поднимается на ноги. — Конечно, Синьора. Я всё закончу.***
То, как передвигалась Люмин, ходьбой никак нельзя было назвать. От зала ей удалось уйти не больше, чем на десяток метров, с не унимающей дрожью и вечной опорой о стены. Глаза смотрели вниз, но только от невозможности держать голову прямо, хотя все равно ничего не видели. Когда показалась ещё одна пара обуви, Люмин не остановилась, пока не сделала очередной автоматический шаг и не уперлась макушкой о преграду. В полусознании она медленно приподняла измученное лицо, только чтобы увидеть утратившуюся надежду. Неловкими шагами путешественница отступает назад, хотя трезво, как никогда видит исход. Физиономия парня расплывается от подступивших слез, но ладонь сильнее сжимает камень. — Люмин… — еле уловимый голос проходит сквозь возникший звон в ушах. Люмин издает страдальческий писк прежде, чем колени касаются земли, а сознание покидает тело.