Огнём и Кровью

… — Да как ты мог вообще так поступить с невинным дитя… Весь оставшийся день, пока сумеречная тьма не укрыла Лес собою, Царевич и мара то и дело, что рыскали по чаще, собирали обломленные ветви для хвороста и попутно хулили Олега за его скверный проступок. Волков как мог пытался помочь им с этим, всё же, он живёт в подобной среде с такими же обычаями уж сколько себя помнит. Но помощи от него было мало, коль то мара пришугнёт на него, то Царевич презрительно сплюнет в его сторону. — Да чтож, раз такой ненавистью ко мне вы питаете, — начал Волков. — В Лесу меня на произвол Судьбы не бросите? Прекрасно же ведаете, что силёнок у меня особо и нет, долго не продержусь. Ответа не последовало. Лишь Сергей удручённо схватился за голову и просидел так довольно много времени, прежде чем их хилый костёр окончательно потух, а угольки принялись слабо тлеть. Ночь снова ожидалась морозной, пробирающей до костей своим холодом. Благо на то, что Олег сидел, укутавшись в одежды Царевича, которые в силу своей добротности были довольно тёплыми и уютными. Единственное, что слегка настораживало Волкова, так это запах, исходящий от них. Вроде как благовония, но… Настолько чудные в церквях, по-крайней мере христианских, что до самой Околицы тьма тьмущая, курить как-то никто и не смел. Да ещё и запах вина так и не выветрился, а значит, бывали у Царевича долгие посиделки наедине с напитками нередко. От этой мысли волколак аж еле заметно хмыкнул: Да и в принципе личность этого чудного Сергея вызывала немалое опасение, так и жди, что какую-то дичь он и провернёт. За эти сутки пребывания в Лесу в сопровождении Царевича, Волков чётко сам для себя определил: сидеть в стороне, лишний раз в глаза тому не смотреть, по малейшему поводу рот не разевать. А то мало ли, может, и не шутил он вообще про шубу… Юля всё также сидела молча поотдаль, мрачно пытаясь вытащить из волос своих застрявшие тоненькие веточки. Мелкие ранки на лице девы уже не кровоточили, зато вот руки та всё одёргивала, когда ссадин что-то касалось. Царевич ленивым движением подбросил в догорающее пламя хвороста. Огонь, почувствовав подпитку, заплясал более резвее. — Давай по-честному, Олег, — Юля тревожно перебирала пальчиками свои волосы. — Для чего тебе нужна была девочка? Просто убить? Порезвиться таким образом? Кровушки испить? — Нет. Сергей с явной неприязнью поднял взор свой на волколака. Мужчина чувствовал, что если он сейчас про обряд не расскажет, так и убить они его смогут, коль пользы от него особой не будет. А, значит, время раскрыть все карты и вывести все задумки тёмные на чистую воду. — Я не убивал девочку, — Волков прикрыл глаза и погрузился в повествование. — Даже убить её должен был не я. Но, признаюсь, именно для этого мне пришлось выкрасть дитя за Околицу. Это всё проклятый обряд, который должен был отвадить беду с нас, волколаков. — Ах, обряд, — мара нахумрилась. — А вот… Что вы все, волколаки, хотели этим добиться? — Хотели добиться все, но вот готов оказался только я, — вздохнул Олег. — Я хотел спасти нас от напастья этакого, я… — И ты решил, что грохнуть человеческую девочку — лучшее решение, чтобы прослыть среди своих Героем? — рыжевласый перебил того. Настроен Царевич был враждебно, это давно стало понятно. — Не-е-ет, Олег, не так это работает. Чтобы слыть Героем, надо огонь в чужих сердцах зажигать, надо всего себя им отдавать. Заботиться о людях надо, Волков. А не детей ихних утаскивать и как последнюю вещь выбрасывать где-то в Лесу в канаве. Ты чем вообще думал тогда, когда девочку малолетнюю одну около Озера оставил ждать, а? Ты хоть понимаешь, что мне так просто не замять это происшествие в Люде? — Серёж, спокойно… — Юля коснулась плеча того своей рукой. — Мы все злые и разочарованные, но… — Да что спокойно-то, а, Юль?! — Сергей шарахнулся в сторону от мары. — Это тебе ли про спокойствие говорить?! Тебе ли потом с тем мужиком нюни пускать, стараясь успокоить из-за утраты дитя своего?! — Это ты ли труп ребёнка посреди Леса нашёл?! — не выдержала мара и схватила того уже за кисть руки. — Кончай ныть, Серёжа! — дева затрясла того. — Что случилось — то случилось! Мы не в праве как-то менять ход событий, мы не в праве как-то влиять на Судьбу! Наша с тобою задача сейчас — разобраться, окаянный! — А с какого перепугу тогда мар всемогущими кличат? — Царевич зашипел, ибо цепкой хваткой отличался не он один. — Или вы только созерцаете происходящее, сложив руки у себя на груди, оправдывая это тем, что вы просто якобы не можете ничего поменять? На шее мары от напряга вздулась вена и та сжала кулаки. Довёл её подвижный на язык Сергей, ох, довёл… Как бы они тут драку не устроили, прямо ночью посреди Леса. — Ишь, балаболом стал каким… — Юлька прошипела, придвинувшись ближе к юноше. — Много ли ты уже про марьево дело ведаешь, умник? — Всё, что не приносит какого-либо движения, осознания, прозрения — то бессмысленно и глупо, — рыжевласый презрительно сплюнул в сторону. — Увы, не хотелось мне тебя расстраивать, но ваше это колдовство — просто глупеческая развлекаловка. — Чтоб тебя чёрт побрал! — Хватит. Олег держал ту крепко за руку, которая уже знатно замахнулась для удара ладонью по лицу юноши. Если б Волков вовремя не вскочил на ноги, то на щеке Сергея уже бы расплылось здоровенное красное пятно от шлепка. А, что-то подсказывало мужчине, Царевич это просто так, без ответа, никогда не оставляет, и драку бы было не избежать. — Тварина, уйди, кому говорят! — Юля рявкнула и постаралась вырвать свою руку, но Волков был сильнее в силу своей волколачьей сущности. Поэтому мара могла лишь трепыхаться в попытке освободиться, но пальцы Олега крепко обхватили её запястье. — Если вы тут вдвоём ещё и драку затеете, то и вас не сыщат, вы мне вообще внимаете? — прорычал Волков, когда Юля предприняла попытку ударить того свободной рукой по оголённому плечу. — А это у нас нежить, людских детей убивающая, молвит? — Сергей фыркнул. — Олег, не тебе вмешиваться в наши личные с Юлькой дела, ох, не тебе… До сих пор забываешь, что ты обречён мне повиноваться? Так вот, первый приказ — молчать и отсиживаться в стороне, ты меня хорошо понял? — Пока нет никакого письменного договора, я могу тебе и законно глотку перегрызть, — Олег угрожающе надвис над рыжевласым. — Знаешь, сколько мне вообще отдадут почестей, когда я с головой Царевича заявлюсь в свои Земли? — А сечёшь ли ты, Волков, — Сергей скрестил руки у себя на груди и выпятил голову вперёд, оказавшись своим носом буквально в расстоянии с полпальца от Олега. — Что если Царевич не сообщил ничего страже своей, так его и ринутся искать сразу же, как только он из хором шаг сделает? Да и ты, дорогой, не вызвал бы никакого доверия, чтобы прошмыгнуть в мои хоромы, пока я тебя сам не позову. Поэтому глотку мою перегрызть у тебя получится ни сегодня, ни завтра. По всей видимости, в случаях, когда противник был сильнее и мощнее Царевича, то юноше приходилось идти на следующую хитрость: как можно больше сбить с толку недоброжелателя своей какой-то чрезвычайной игривостью, на которую повестись Волкову не позволяла только последняя капля личного достоинства. Вмазать тому хотелось сильно, Олег даже представил, как со всей дури влепит тому в нос кулаком, но рука на Царевича как-то подняться не могла… Да и Сергей так старается, так за шкуру свою, хоть и не показывает, шугается, аж на уловки изощрённые идёт, глазки волколаку тут свои строит. Унижается, поди, как может. За этим, по крайней мере, даже наблюдать забавно. — Вообще, я уж хотел тебе доверить некоторые делишки, заранее, так скажем, но коль ты жаждуешь мне глотку перегрызть… — хмыкнул Царевич, отчего прядка рыжего, свесившись на его лик, колыхнулась. — То, пожалуй, повременим мы с этим… Олег раздражённо сделал вдох, ощущая, как по телу раскатывается призрачное удовольствия от представленной им картины: вот он замахивается, вот Сергей глаза вытаращил, кулак как раз ему в нос прилетел. И кровь пошла ручейками вниз по подбородку… И тот падает, не в обморок, так за лицо хватается, орёт от боли… — Серёж, умело ты переговоры ведёшь, однако! — расхохоталась в сторонке Юля. Хвала небесам, эта полоумная угомонилась хотя б, на одну задачу меньше. — Давненько я не видала тебя в таком положении, чтоб сам Царевич-Сергей вдруг шёл на свои самые постыдные уловки, лишь бы не оказаться избитым или даже убитым. — Смейся-смейся! — отозвался рыжевласый. — Мне вот ни малейшего удовольствия не доставляет нахождение рядом с голым мужиком в моих одеждах, который ещё, окаянный, и глотку мне перегрызть поперёк желает! От упоминания одежд Царевича и наготы волколака, Олег знатно смутился и отвернулся, пытаясь спрятать свой вылезший на щеках красным румянцем стыд. Дак не ему ж, получается, тут права качать, коль эти двое его сначала спасли, а теперь он ещё и в накидке царской по всему Лесу бегает. — Мы друг друга поняли? — недобро улыбнулся Царевич и сделал шага два назад. — Вот и хорошо. В конце концов, я всего-то пытался донести тебе, Олег, что просто так тебе смерть девочки с лап не сойдёт. — Кстати, Олег, ты же у нас упомянул, что это подготовка к обряду чудному была, — мара вдруг включилась в беседу. Если это, конечно, можно было назвать беседой, ибо на слова Сергея Волкову пришлось лишь понуро кивнуть. — Я недорассказала же! — Тебе что-то ещё известно про смерть дитя невинного? — Царевич настороженно повернул голову к Юле, которая старалась отогреть свои замерзшие руки подле костра. Дева пробыла в Лесу одна, в самой чаще, около суток, ей даже ночевать там пришлось где-то. Так что Волков её прекрасно понимал: холодало не по-детски, успеть за постоянно сменяющейся погодой стихией было невозможно. Да и они все втроём ещё не в самом благородном во время холодов месте. Даже если бы он и выжил после попадения стрелы, вдруг подумал волколак, то от мороза вскоре лапы да и протянул. Юля долго не отвечала на испытывающий взгляд Царевича, всё руки около огня свои замерзшие растирала. От её гнетущего молчания у Волкова аж засосало под ложечкой из-за тревоги. Не договаривает, окаянная, значит, ещё что-то и случилось. — Ну, Олег, я могу тебя поздравить лишь с одним. — Вздохнула мара. — Даже если это был не ты, то клубок нитей был полностью вокруг девчонки обмотан. Эти слова будто оглушили волколака. В глазах потемнело, дыхание аж сперло из-за накатывающего ужасающего понимания. — То есть… — Да, Олег, — мара мрачно пожала плечами. — Обряд совершили. Без тебя.