* * *
Несколько минут спустя, когда Дерран рассказал и показал Дерпи, где найти всё необходимое для кормления и развлечения юного аликорна, он вместе с остальными пони стоял у входа в замок, ожидая, пока Каденс и Шайнинг Армор попрощаются со своей дочерью. Некоторые из присутствующих с любопытством зыркали на Деррана. — Эм, мистер Грандель, почему вы выбрали в качестве сиделки именно Дерпи? — тихонько поинтересовалась Флаттершай. Дерран, казалось, слышал ее лишь наполовину, оглядывая Понивиль со странным выражением лица. — Потому что мы направляемся в Вечнодикий лес. Там есть кое-что, что вам всем стоит увидеть, — объяснил человек, и всем присутствующим внезапно показалось, что он стал выглядеть гораздо старше. — Фларри же... В общем, помимо того, что лес опасен для детей, то, что вы увидите, когда мы доберёмся до места, не для детских глаз. При этом признании несколько пони немного неуверенно переглянулись. — Так... что именно мы увидим, когда доберёмся туда? — спросила Пинки Пай, внезапно почувствовав странное беспокойство. Казалось, человек почти не обратил внимания на её вопрос, но тут к группе присоединились Каденс с супругом. — Хорошо, мы готовы... Кстати, а куда именно мы идём? — спросил жеребец. Все остальные пожали плечами. — Мы направляемся в Вечнодикий, остальное я объясню по дороге... А начну я, пожалуй, с истории о Серафимах, которую я недавно рассказал леди Твайлайт... Они бодрым шагом двинулись в путь, направляясь по тропе, огибавшей окраину Понивилля, в сторону леса, избегая шума и суеты самого города. Дерран держался во главе группы. Его движения выглядели так, словно он находился в трансе. Пока они шли, он рассказывал им историю о первородной силе творения и её первенцах. — Так, давай уточним... — начала Рейнбоу, когда несколько минут спустя Дерран закончил рассказ. — Ты думаешь, что Твайлайт, Селестия, Луна, Каденс и даже Фларри Харт — богини? Дерран кивнул. — На самом деле всё немного сложнее, но, по сути, да, — кивнул он, игнорируя смущённые возгласы Твайлайт, принцесс, а также растерянные взгляды Каденс и остальных. — Ла-а-а-ады, но... ты же знаешь, что они никакие не богини... верно? — спросила Дэш, стараясь говорить как можно спокойнее. Дерран покачал головой. — Я верю, что это правда, — заявил он не терпящим возражений тоном. — Не беспокойся, Рейнбоу, мы уже пытались, — заявила Селестия, жестом показывая на себя и Луну. Нахмурившись, принцесса в притворном жесте закатила глаза, но человек, казалось, не обратил на это никакого внимания. — Неважно, — вмешался вдруг Дерран. — Как и во многих других случаях, сказания о Свете и Серафимах — лишь половина истории... — При этих словах несколько пони в группе навострили ушки. — Видите ли... У Света был враг. Один, но даже более древний, чем само творение, а назывался он просто: Тьма. Выражение любопытства на мордочках слушающих сменилось беспокойством, когда Дерран продолжил свой рассказ. — Во времена до сотворения мира Тьма властвовала безраздельно. В те времена она существовала как простая сила, не обладающая интеллектом, не имеющая ни эмоций, ни желаний, которые бы направляли её, она просто была. Однако... затем появился Свет. Свет был всем тем, чем не была Тьма. Свет был надеждой, а Тьма — отчаянием, Свет был созиданием, Тьма — разрушением, и, конечно же, Свет был добром, а Тьма... была злом, — аудитория Деррана слегка вздрогнула от его тона, когда он продолжил. — Никто точно не знает, как Тьма стала осознавать себя, но среди моего народа рассказывали следующую историю: когда впервые смертный хладнокровно лишил жизни одного из своих соплеменников, этот поступок нашёл отклик у Тьмы. Она научилась соединяться со злом, которое покоилось в сердцах даже самых невинных смертных, и так она научилась всему... Она научилась жестокости, злобе, обману, страху, но больше всего... она научилась ненависти. При этих словах раздался слабый вздох, пони вокруг Деррана напряжённо внимали каждому его слову. — Тьма ненавидела Свет, презирала его каждой унцией своего почти бесконечного существа. Она бушевала и ревела, и с яростью и жестокостью, которым она научилась у смертных, Тьма атаковала Свет и всё, что он создал. Однако... при всей своей почти безграничной силе, Тьма была одна. Тогда как Свету помогали все его почти бесчисленные дети, включая Серафимов, которые сами по себе были божествами, — в этот момент Твайлайт и другие присутствующие аликорны слегка поморщились, но ничего не сказали. — Со своими армиями Свет снова и снова отбивал атаки Тьмы, обладая превосходящим числом и единой целью. Этот цикл повторялся бесчисленное количество раз, Тьма нападала, но в конце концов была побеждена. — Подожди, — начала Твайлайт. — Но если Тьма не могла победить, потому что была одна, почему же она не создала солдат, как это сделал Свет? Дерран одарил кобылку невесёлой улыбкой. — Отличный вопрос, миледи. Тьма — первородная сила разрушения, созидание для неё — анафема, и это было выше её понимания... поначалу, — объяснил он. Как раз в этот момент группа как раз вошла в Вечнодикий лес. Этот путь был незнаком Твайлайт, но Дерран, казалось, знал его наизусть. Кобылка с тревогой посмотрела на Деррана. — Поначалу? — с ноткой беспокойства в голосе спросила она. Человек кивнул. — Никто точно не знает, как и когда, но в какой-то момент ненависть Тьмы стала настолько велика, что она восстала против самой своей природы, и в момент восстания она совершила кощунство над собой... она решила творить, — заявил Дерран, сжав челюсть. — И что же она создала? — слегка дрожащим голосом спросила Рарити. У Деррана действительно был талант придавать историям невероятный реализм. Человек бессознательно сжал кулаки и ответил: — Она создала... раковую опухоль. Измерение ужаса, которое соединялось со всеми плоскостями существования, когда-либо созданными Светом. Оно обратило бы собственных детей Света против него, используя их грехи для создания армии чистого зла. Это царство заражало другие реальности, становясь всё больше и мощнее с каждым поглощённым им миром. Оно носило множество названий: Загробный мир, Яма, Преисподняя, Царство греха, Бездна, Тёмные земли и бесчисленное множество других названий... Но самое известное его имя, которое, как говорят, было дано самой Тьмой — Ад. При этих словах слушатели Деррана звучно вздохнули. Что-то в этом названии отозвалось в них, взывая к чему-то глубоко внутри их сущности. Они не знали почему, но это ужасное название, хуже которого они никогда в своей жизни не слышали, наполнило их страхом. Словно на автопилоте, Дерран продолжил рассказ. — Ад связан с душами всех форм смертной жизни. Всякий раз, когда совершается грех, всякий раз, когда добровольно совершается действительно злое деяние, оно облекается в плоть и появляется в Аду в виде чудовищной формы жизни. Эти существа — чистейшее зло, совершенно неспособное понять такие вещи, как сострадание, милосердие или любую другую форму положительных эмоций. Они существуют только для того, чтобы убивать, развращать и сеять хаос, и такие понятия, как надежда или любовь, им совершенно чужды. У них тоже было много имён: Нерожденные, Развращённые, Нечестивые, Падшие, Дьяволы, Порождения Хаоса и бесконечное множество других названий, но самое известное их них — Демоны. Пони снова вздрогнули при произнесении этого ранее неизвестного слова, поскольку глубоко в их душах оно отозвалось чем-то, вызвавшим острое чувство ненависти. Стиснув зубы, но продолжая шагать через лес, Дерран продолжил свой рассказ. — С созданием Ада у Тьмы появилась армия, способная сравниться со Светом, и она начала свой уничтожительный поход. Целые вселенные сгорали от нашествия демонов, сея отчаяние и безумие, что, в свою очередь, приводило к рождению новых демонов и бесконечному циклу, который превратился в настоящую волну разрушения. Армии Света устремились навстречу своим врагам, и последовавшая за этим война длилась веками. Однако через некоторое время, после множества битв, которые было не счесть смертным, равновесие стало нарушаться, и Свет... начал проигрывать. Аудитория Деррана следила за каждым его словом, едва осознавая, что происходит вокруг них, пока тот говорил. — Однако не всё было потеряно. Тьма стала самонадеянной, многочисленные победы обманули её, заставив считать себя непобедимой. И тогда Свет заманил Тьму в ловушку. Он выбрал десять своих самых могущественных смертных детей, десять воинов безупречного мастерства, кристальной чести и непреклонной добродетели, и вместе они встретились с Тьмой. Она же, жаждущая окончательной победы и ослеплённая самоуверенностью, устремилась вперёд со своей армией и встретила Свет и его десять избранных в бою. Битва была чудовищной — горы сравнялись с землёй, моря вскипели, а небо раскололось, пока из десяти не остался только один. Этот воин, самый чистый и сильный из всех, выступил против Тьмы как защитник Света. Тьма пыталась искусить его, но его убеждённость сделала его неподкупным. Тьма пыталась обмануть его, но его отвага сожгла весь обман. Наконец, Тьма пыталась уничтожить его, но его добродетель... сделала его непобедимым! И тогда Тьма, оставшись в одиночестве перед этим непревзойдённым воином... была повержена. Сожжённая добродетелью, расколотая истиной и сокрушённая убеждённостью, Тьма рассеялась. Что касается демонов... При виде своего якобы всемогущего бога, тяжело раненного и воющего от ужаса, они обратились в бегство. Никто не осмелился бросить вызов гневу воина, который низверг их мерзкого создателя, а поэтому они с поражением вернулись обратно в Ад! — Ух тыж! — восхищённо заметила Дэш. — И что же было дальше? — спросила Твайлайт, сгорая от нетерпения услышать конец истории. Дерран же выглядел странно задумчивым. — Тьму больше никто не видел. Тяжело раненая, она бежала от защитника Света и скрылась за границами творения, в безопасность пустоты за пределами измерений. Тем временем Свет, пожертвовав львиной долей своей силы, установил барьер вокруг Ада, запечатав демонов внутри. Таким образом, с тех пор ни Свет, ни Тьма больше не виделись в физической форме, — заключил Дерран. Твайлайт, однако, бросила на Деррана вопросительный взгляд. — Погоди, а как эта история связана с тобой? — спросила она. Человек вздохнул. — Барьер, который Свет установил вокруг Ада не идеален, есть способы его обойти. Со временем демоны поняли, что несмотря на то, что открыть портал в другой мир с их стороны практически невозможно, другие всё же могут создать портал к ним извне, — объяснил он. Дэш вздрогнула. — Да брось, кто может быть настолько глуп, чтобы сделать чёт подобное? — рассмеялась она. Дерран нахмурился. — Даже без своего мерзкого создателя, Ад обладает огромной силой, и часто предлагает её глупым и развращённым людям. В обмен на помощь Ад обещает всё — от смерти врага до воскрешения любимого. Хуже того, он с готовностью выполняет свои сделки, хотя вознаграждение за них неизбежно оказывается извращённым. Например, предложение бессмертия может означать превращение в сильного демона, который никогда не будет стареть, или же ваша душа будет поглощена Адом, чтобы вечно «жить» в виде кричащей измученной души, навечно связанной с живой субстанцией адского ландшафта. Однако вне зависимости от того, что было обещано, конечный результат всегда один и тот же — Ад пытается поглотить мир того, кто с ним связывается. Тем не менее, несмотря на подобное безумие существует множество людей, готовых заключить сделку с Адом. И я уверен, что вы тоже можете назвать хотя бы несколько существ, достаточно безумных, чтобы пойти на подобное, — заявил Дерран. Рейнбоу медленно кивнула, вспомнив Тирека, Сомбру и Кризалис. — Но опять же, какое отношение это имеет к тебе? — спросила Твайлайт. Дерран покачал головой, его лицо превратилось в мрачную неподвижную маску. — Ты помнишь, что когда мы впервые встретились я сказал, что моя родная планета была «потеряна», верно? — глухо спросил Дерран. — Да... — ответила Твайлайт, в глубине её сознания начало зарождаться ужасное подозрение. — А теперь вспомни то, что я только что сказал о том, что Ад делает с миром любого существа, достаточно невежественного, чтобы попытаться заключить с ним сделку. Глаза Твайлайт расширились от ужаса. — О... О нет... — прошептала она, не в силах подобрать слова, пока Дерран продолжал объяснять. — Почти двенадцать сотен лет назад король моей страны открыл врата для демонов. Всего за один день моя родная планета Д'нур была втянута в Ад... и полностью уничтожена, — закончил он ледяным тоном. Все пони на мгновение замерли, уставившись на Деррана. — Дерран... — начала Твайлайт, но прервалась, когда её глаза наполнились слезами, и больше она уже ничего не могла произнести. Селестия и Луна говорили ей, что Дерран пережил ужасные трудности, но это было за пределами даже самых худших её представлений. Это напомнило ей об альтернативном будущем, которое она однажды видела, в котором Эквестрия была превращена в безжизненную пустошь в результате заклинания манипуляции временем мстительной Старлайт. Для неё этот опыт был кратковременным и слегка притуплялся осознанием того, что подобное всё же не произошло. Но Дерран... он видел, как умирает его мир, переживал каждый миг его конца, и для него... не было никакого шанса всё исправить. Какими словами она, как друг или возлюбленная, могла бы смягчить эту боль? Всё, что она могла сделать, это проливать беззвучные слёзы о том, что потерял Дерран, пока они продолжали свой путь. — Твоя... Вся твоя планета? — спросил Шайнинг, в его потрясённом тоне сквозил ужас. Дерран кивнул, на мгновение уставившись прямо перед собой, словно видел другой мир. — Да, — отстранённым тоном отозвался он. — Как ты выжил? — осведомился жеребец, не представляя, как это возможно. Человек покачал головой, отодвигая низко нависшую ветку, закрывавшую небольшую поляну. — Для... для этого я и привёл вас сюда, чтобы объяснить, милорд, — заявил Дерран, приглашая всех на поляну. Вытирая, как могла, слёзы с глаз, Твайлайт осмотрела место, куда они, наконец, добрались. Поляна была небольшой, чуть больше десяти метров в поперечнике, и почти правильно круглой. Под лучами солнца росла пышная зелёная трава и полевые цветы, колыхаясь от лёгкого ветерка. В самом центре поляны возвышался массивный продолговатый валун, почти такой же высокий, как окружающие деревья. Его изрезанная поверхность была покрыта мхом и лишайником, а вокруг основания росли полевые цветы. На поляне царило странное спокойствие, словно все жители Вечнодикого считали её священной землёй. — Что это за место? — спросила Твайлайт. Дерран не ответил, вместо этого посмотрев на Селестию и Луну. — На ваше усмотрение, миледи, — мягко сказал он. Принцессы кивнули, и их рога начали светиться. Вихри полуночной голубой и золотисто-жёлтой энергии закружились вокруг валуна. Словно сквозь волны сильного жара, воздух начал мерцать. Искажения становились всё сильнее, пока, наконец, не раздался звук, похожий на звон разбивающегося стекла. Все присутствующие пони, кроме Селестии, Луны и Деррана, потрясённо вскрикнули от того, что открылось в результате рассеивания иллюзии... Над ними возвышалась массивная, идеально круглая каменная скрижаль, на которую, казалось, не повлияло течение времени. С внешней стороны её ровной поверхности были выгравированы слабо светящиеся руны, которых даже Твайлайт никогда раньше не видела, мягко пульсировавшие слабым голубым светом. В центре было вырезано изображение человеческого воина в рыцарских доспехах. Голова рыцаря была склонена, он стоял на одном колене. Одна рука лежала на рукояти меча, воткнутого в землю рядом с ним, а другая была положена на грудь, сжатый кулак лежал над сердцем, похожий на тот странный официальный поклон, который Дерран использовал при встрече Твайлайт и Каденс. А над головой рыцаря был высечен древний символ двух сестёр-аликорнов, появившийся задолго до изгнания Луны. На нём были изображены Селестия и Луна, бегущие друг за другом, солнце и луна под ними, образующие пару сцепленных капель, и выгравированы слова:Мы будем лучшими вашими воинами. Мы, люди, отдаём себя вам. В великие доспехи вы одели нас. И одарили самым могучим оружием. Мы привнесём такое военное искусство, Что ни один враг не одолеет нас в битве. Мы — ваш оплот против страха. Мы — хранители Эквестрии. Мы — войны Рока. И мы не будем знать страха.
Когда пони смотрели на эти слова, они чувствовали, как на них давит огромная тяжесть. Казалось, что от памятника исходит какая-то огромная сила, древняя и страшная. Но при всей этой пугающей тяжести, сила не казалась злой, лишь суровой и непреклонной. Однако через мгновение ощущение изменилось и стало сродни родительским объятиям, чувством неистовой любящей защиты, которое, казалось, наполняло воздух вокруг них. «Оно знает... Оно знает, что мы не злые», — такая мысль вдруг пришла в голову Твайлайт, и она не смогла отмахнуться от неё, хотя и понимала, что камень не может быть живым. — Что... Что это? — безмерно удивлённо спросила она... всё же чувствуя небольшой страх. К удивлению Твайлайт, ответила Селестия. — Прикоснитесь к камню... и вы увидите. Твайлайт и её друзья посмотрели на Селестию, Луну и Деррана, надеясь получить больше информации, но те просто уставились на камень, словно впав в транс. Твайлайт медленно подошла к камню, и друзья присоединились к ней. Теперь, когда кобылка была ближе, она почувствовала, как в камне пульсирует магия. Это были чары, о которых она никогда не читала и даже не слышала, и в таких масштабах, о которых она и мечтать не могла. Магия была старой, и, честно говоря, шёрстка от неё вставала дыбом. Подняв лапку, Твайлайт почувствовала нечто выходящее за пределы волшебства, некую силу, гораздо более могущественную чем всё, с чем она когда-либо сталкивалась. Это было похоже на Элементы Гармонии, но гораздо сильнее и намного страшнее, так что на мгновение Твайлайт представила себе готовый извергнуться вулкан. Огромная и пугающая сила была связана с этим камнем, наблюдавшая... ожидавшая... заснувшая, пока не понадобится снова. Взглянув вверх, кобылка почти почувствовала, как хочет попросить у изображения коленопреклонённого рыцаря разрешения войти, на мгновение испугавшись того, что может случиться, если она без приглашения коснётся камня. Однако, собрав всё свое мужество, она лишь глубоко вздохнула. — Всепони, на счёт три... — заявила Твайлайт, оглядывая своих друзей и родных. Справа от неё кивнула Старлайт, а слева Спайк показал коготь вверх. Кивнув, принцесса начала отсчёт. — Один... два... три! Собравшиеся пони приложили лапки к камню, и во вспышке ослепительного света им открылась истина, которую они никогда не могли себе даже представить... Их были тысячи. Расположенные аккуратными шеренгами, они простирались в белой пустоте, которой, казалось, не было ни конца, ни края. Парящие в пустоте, они были облачены в огромные доспехи, герметичные костюмы, в которых сочетались магия и технология, которые даже Твайлайт не могла понять. Все они были выполнены в различных дизайнах и цветах, что, несомненно, отражало ту или иную форму организации. Титаны с Т-образными шлемами, украшенными золотом и серебром. Воины в многослойных полуночных синих и чёрных одеждах, инкрустированных перламутром. Покрытые ониксом солдаты с нацарапанными на доспехах племенными символами и увешанные странными амулетами. Бойцы в камуфляжной форме с древними символами Эквестрии, гордо красующимися на их плечах... и мириады других. Все они безмолвно парили в воздухе, сцепив руки на груди, будто спали. А по центру, прямо перед Твайлайт и её друзьями стояли десять фигур. Даже среди такой несравненной силы, как это воинство, эти десять выделялись. Один носил доспехи из чистого золота, покрытые серебряными узорами, изображающими солнце или пламя. Даже шлем его выглядел как стилизованное солнце с человеческим лицом, а линзы в глазах сверкали, как опалы. Другой был более практичен: его камуфляжная броня имела сравнительно мало украшений, вместо этого на нём был разгрузочный жилет и шлем, который выглядел как противогаз с очками ночного видения. Третий был гигантом, по крайней мере на целую голову выше остальных, его броня и шлем были нарочито тусклого чёрно-коричневого цвета, испещрённые странными символами, которые смутно напоминали Твайлайт метку Зекоры. Четвёртый был стройнее остальных, его доспехи из серых пластин были украшены мехом и цепочками из зубов различных хищных зверей. Завершал образ шлем в виде оскаленной головы волка с рубиновыми линзами. Самым низкорослым из десяти был пятый, на его красных доспехах были выгравированы странные, тускло светящиеся символы защиты и охраны. Поверх доспехов были накинуты пурпурные и синие одеяния, отделанные золотом, а шлем напоминал сложный головной убор с забралом цвета золота и багрянца. Шестой был облачён в чёрные лакированные доспехи с опаловым полумесяцем, похожим на метку принцессы Луны, инкрустированным в нагрудник, и странной формы шлем с лицевой пластиной в виде рычащего монстра и вторым золотым полумесяцем, расположенным на лбу. Доспехи седьмого были весьма вычурными: серебряный металл был обмотан кожаными ремнями, к которым были прикреплены отполированные до зеркального блеска диски из золота и серебра, покрывавшие его с головы до ног, а шлем представлял собой серебряную маску улыбающегося угловатого человеческого лица с длинными тонкими усиками и острой козлиной бородкой, также отполированную до зеркального блеска. По сравнению с ним доспехи восьмого казались весьма скромными. Сделанные в основном из чёрной кожи они были инкрустированы костью, что делало их владельца похожим на скелет. Кожаный ранец, украшенный разноцветными бусинами из кости и стекла, дополненный орлиным пером, был самым привлекающим внимание украшением. Шлем его был простого дизайна, большое забрало, полностью закрывавшее переднюю часть шлема, было раскрашено под ухмыляющийся череп. Девятый тоже выглядел довольно просто. Его доспехи были довольно практичного дизайна тёмно-синего цвета, с небольшим количеством золотых завитков в виде океанских волн по краям. Единственным украшением была алая лента, расшитая золотыми нитями, гордо красовавшаяся на его груди, а шлем чем-то напоминал маску для подводного плавания. Однако десятый воин был и самым странным, и самым великолепным. Парящий перед остальными девятью, его доспех состоял в основном из белых пластин, отороченных чёрным, за исключением поножей, набедренников и наплечников. Половина из них была зачарованна так, что чем-то напоминала гриву Луны — глубокий полуночный синий цвет, в котором можно было разглядеть блеск бесчисленных звёзд, в окружении золотой филиграни в форме пламени. Другая половина была похожа на гриву Селестии — постоянно меняющаяся гамма приглушённых призматических цветов, отделанная филигранью из чёрного обсидиана, похожей на клубящийся туман. На его нагруднике был изображён древний символ двух сестёр-аликорнов в виде переплетённых капель из золота, оникса, серебра и опала. А поверх всего этого он носил мантию, наполовину белую, наполовину полуночно-синюю, на каждой половинке которой были вышиты метки Луны и Селестии. А на запястье каждой перчатки висели драгоценные амулеты той же формы на тонких цепочках из золота и оникса. Но самым впечатляющим был его шлем. Маска из золота, сделанная в виде сурового человеческого лица, на каждой щеке которой были изображены символы солнца и луны из оникса и серебра, а на лбу — ещё один символ двух сестёр в виде переплетённых капель из перламутра и эбонита. Мощь этой армии — а она не могла быть ничем иным — не поддавалась описанию. Она излучалась в воздухе, словно пылающая ярость сверхновой звезды. Даже в состоянии покоя эти ужасные воины казались воплощением разрушения, словно они могли победить врага одним лишь своим существованием. Но когда пони смотрели на этих неподвижных воинов, они не чувствовали ни злобы, ни гнева, ни возмущения. Скорее, они ощущали... благочестие, гордость, любовь и чувство непоколебимой преданности. Казалось, эти воины оглушительно взывали ко всей Эквестрии: не бойтесь, потому что мы здесь! — Твайлайт! Смотри! — крикнул Спайк, указывая дрожащим когтем на ряд золотых букв, образовавшихся у их копыт. Слова казались одновременно и предупреждением, и напутствием:Так вы вечно идёте через царства теней, Стоите против зла, где никто не справляется. Пусть никогда не угаснет ваша жажда возмездия, Пусть кровь на ваших мечах никогда не иссякнет. И пусть вы никогда больше не понадобитесь нам...
Твайлайт почти одновременно с остальными пони оторвала лапки от камня. Некоторые из них оступились, задыхаясь, а кто-то и вовсе упал на колени. Присутствие воинов в сочетании с масштабом откровения заставило их затаить дыхание и растеряться. — Кто... — еда слышным голосом начала Твайлайт. Ей пришлось сделать паузу, пытаясь взять под контроль свои дрожащие копыта. — Кто они? — спросила она, глядя широко раскрытыми глазами на Деррана, Селестию и Луну, которые смотрели на неё и остальных с непроницаемыми выражениями на лицах. Человек на мгновение повернулся и посмотрел на каменный памятник, прежде чем тихо ответить. — Они... мои братья, — произнёс он с отсутствующим выражением в глазах. — Они — истинные Хранители Эквестрии... и были ими почти двенадцать сотен лет. — Т-твои братья? — спросила Каденс, всё ещё потрясённая пережитым. Дерран кивнул. — Неужели никто из вас никогда не задумывался, почему у Эквестрии нет постоянной армии, кроме скромных патрулей и королевской стражи? — спросила Селестия. Пони озадаченно переглянулись. — Я всегда полагала, что это потому, что у вас есть Элементы Гармонии, — ответила Твайлайт. Селестия улыбнулась. — Защита Эквестрии... сложна. Однако она в основном зависит от двух вещей. Во-первых, от моей собственной природы предсказателя будущих событий. Это заявление было встречено шокированными взглядами почти всех присутствующих пони. Рейнбоу, однако, выглядела озадаченной. — Предсказателя чего? — в замешательстве спросила она. — Она может видеть будущее, — объяснила Старлайт благоговейным тоном. — Погодь, серьёзно?! — воскликнула пегаска. — Так вы знаете, стану ли я капитаном Вандерболтов?! — взволнованно спросила она. Селестия хихикнула. — Боюсь, Рейнбоу, это не совсем так работает, — спокойно объяснила она. — Я редко вижу, что именно произойдёт, как правило у меня есть только общее представление. Хотя иногда я и получала прямые видения, обычно это происходит гораздо более тонко. Например, я встречаю кого-то из пони, и у меня возникает внезапное желание сказать им что-то или как-то помочь. Как в случае с Твайлайт: как только я её встретила, то поняла, что она особенная пони, и что мне нужно как можно лучше подготовить её к будущему. У меня было чувство, что Твайлайт поможет моей сестре и будет жизненно важна для будущего Эквестрии, но я не знала, как именно и почему. То же самое я почувствовала, когда встретила всех вас. Дерран кивнул, заговорив. — Если хотите, представьте, что будущее — это бухта пеньки, из которой делают верёвку. Готовая верёвка — это прошлое, точка, в которую вплетаются пеньковые нити — это настоящее, а не вплетённые нити — это бесчисленное множество возможных будущих. Леди Селестия обладает инстинктивной способностью подталкивать нити таким образом, чтобы получилась самая прочная верёвка, влияя на события так, что важные пони оказываются именно там, где нужно, чтобы обеспечить наиболее благоприятный ход событий, — объяснил он. — Погодите... Так вот как вы в тот раз догадались отправить меня в Понивиль? Или когда переслали мне все письма о дружбе, которые я вам писала, чтобы мы смогли победить Дискорда? Или когда отправили меня в Кристальную Империю, чтобы остановить короля Сомбру?! — недоверчиво спросила Твайлайт. — Да, Твайлайт, но это произошло только благодаря твоему труду, добрым сердцам и твоей с друзьями находчивости. Я просто помогла вам оказаться там, где нужно, и иногда подсказывала, но всё остальное вы сделали сами. Твайлайт кивнула, чувствуя изрядную долю гордости от похвалы своего бывшего учителя. — Минутку... Значит, братья Деррана... — вклинился Шайнинг, его глаза расширились, когда до него, наконец, дошло. Дерран кивнул. — Мы — последняя линия обороны. Мы пробуждаемся только во времена крайней необходимости, и только по приказу Леди Селестии и Луны, или выбранного ими представителя, — объяснил он. — Так, а... зачем их прятать? Для чего держать в анабиозе? И почему они никогда не упоминаются в истории Эквестрии? — спросила Твайлайт, всё ещё пытаясь не потерять голову от той информации, которая на неё свалилась. Прежде чем ответить Дерран на мгновение замешкался, словно обдумывая трудное решение. — Чтобы по-настоящему понять, тебе стоит увидеть, как всё произошло... — повернулся Дерран, одарив Селестию и Луну взглядом, полным торжественной решимости. — Миледи, я хочу, чтобы вы произнесли заклинание Proiectura anima. Услышав эту просьбу обе принцессы мгновенно ошеломлённо отшатнулись, а затем пришли в ужас. — Дерран, тебе не нужно заходить так далеко! Простого описания... — Селестия была прервана поднятой рукой Деррана. — При всём уважении, миледи, просто рассказать недостаточно. Чтобы по-настоящему понять, они должны это увидеть. Луна покачала головой. — Любовь моя, пожалуйста, моя сестра права! Тебе не нужно подвергать себя этому! — молила она, её глаза были полны беспокойства. — Что это за заклинание? Кажется, будто я о нём уже слышала, — вмешалась Старлайт. — Проекция Души... Оно позволяет желающему показать другим свои воспоминания в виде иллюзии, — объяснила Селестия. Старлайт мгновенно поняла, где слышала об этой магии раньше: оно было в той же книге, что и заклинание, которое она изменила, чтобы вторгнуться в разум Деррана. Внезапно единорожка порадовалась, что не сразу узнала заклинание, ведь она могла случайно раскрыть своё недавнее, непродуманное использование магии на человеке перед всеми тремя его чрезвычайно могущественными подругами. При этой мысли ей пришлось подавить дрожь. — Так... А чё в этом такого плохого? — спросила Рейнбоу. — Ващет звучит довольно круто. Луна покачала головой. — Субъект переживает воспоминания очень интенсивно, и то, что Дерран намерен вам показать... — её прервал голос человека. — Лулу... — начал он, используя прозвище, которым мог называть её только он, и которое даже сейчас заставило её покраснеть. — Они должны получить ответы, более того, они заслуживают их. Пожалуйста... позволь мне сделать это. Луна выглядела так, словно хотела возразить ещё, но после некоторой паузы кивнула. — Ладно. Но пожалуйста, не дави на себя, — согласилась она, однако в её голосе всё ещё отчётливо слышалось опасение. Человек кивнул. — Дерран... — замялась Селестия, а затем качнула головой в знак покорности, когда тот прошёл к каменному памятнику в центре поляны и сел, скрестив ноги. Мгновение спустя старшие принцессы заняли позиции по обе стороны от него, а их зрители нервно наблюдали за происходящим. Дерран глубоко вдохнул и медленно выдохнул, мысленно готовясь к тому, что, как он знал, должно произойти. Твайлайт открыла рот, но не знала, что сказать, пока Селестия и Луна начали заряжать рога энергией. На их мордочках по-прежнему было написано беспокойство. Дерран ободряюще улыбнулся им. — Каждый путь, будь то к проклятию или спасению... начинается с одного шага, — начал он. С каждым мгновением рога принцесс светились всё ярче. — Для меня этот шаг был сделан почти двенадцать сотен лет назад, — теперь гул нарастающей энергии был отчётливо слышан, а воздух словно вибрировал, когда над головой Деррана образовался шар сияющего света, — ...в день падения моей родной планеты... Последнее слово было прервано ослепительной вспышкой, когда шар взорвался, а весь свет и звук исчезли...* * *
Стоя в ванной комнате, Дерпи улыбнулась, ещё раз взглянув на свою драгоценность в зеркало. На свисающей с её шеи серебряной цепочке висела маленькая стеклянная бутылочка, закупоренная пробкой. Стекло бутылочки было покрыто красивыми золотыми завитушками, а на маленькой золотой цепочке внутри неё висел кексик, искусно сплетённый из серебряной проволоки, чью верхушку украшали несколько сапфировых бусин размером с булавочную головку, изображавших чернику. Казалось, что при свете дня они слабо светятся. Найдя украшение перед своим домом около недели или двух назад, она сразу же влюбилась в него. Как только серебряная цепочка защёлкнулась на её шее, пегаска поклялась никогда не снимать его, и носила каждый день, даже ночью и в душе. Раньше кобылка удивлялась, почему никто никогда не замечает её новый аксессуар, но затем решила, что ей всё равно. Ещё ей казалось странным, что ожерелье всегда было слегка тёплым на ощупь, или что оно никогда не ломалось, даже если она лежала на нём ночью. Иногда пегаска могла поклясться, что оно тяжелее, чем должно быть. Однако все эти мысли переставали её волновать почти так же быстро, как и появлялись. У неё было удивительное ожерелье которое она любила, так что ещё нужно было знать? И сейчас, когда Дерпи любовалась собой в одном из зеркал Твайлайт, ей пришла в голову новая мысль. «Я должна проверить, как там Фларри». На мгновение эта мысль показалась Дерпи странной: пять минут назад она уложила жеребёнка вздремнуть, так зачем вообще проверять её? Однако, как только она усомнилась в этой идее, то решила, что мысль вообще-то здравая, ведь никогда нельзя быть слишком осторожным, не говоря уже о том, что Дерран и принцессы рассчитывали на неё. Дерпи едва осознавала, что поднимается по лестнице и куда-то идёт. Открыв дверь в комнату, которую Фларри делила с матерью и отцом, пегаска ощутила непонятно откуда взявшееся слабое чувство радости. Подойдя к кроватке и взглянув на спящего жеребёнка, Дерпи улыбнулась. Однако для любой пони, знавшей пегаску, эта улыбка выглядела бы весьма странно. Она казалась не столько довольной, сколько ликующей, что, учитывая обстоятельства, было конечно весьма странно. Нескольких минут Дерпи смотрела на Фларри своей слегка зловещей улыбкой, не замечая своё весьма чуждое выражение мордочки. «Я должна забрать её» — кобылка покачала головой, эта мысль казалась... неправильной. — «Зачем? Она спит, и я не хочу её разбудить». Передние лапки Дерпи дрожали, пока она пыталась сдержаться от того, чтобы потянуться в кроватку. «Но она выглядит такой милой! Я хочу прижать её к себе!» — пегаска снова замотала головой. — «Нет, я должна дать ей поспать», — твёрдо подумала Дерпи, когда её лапки снова задрожали, на этот раз сильнее. «Подними Фларри!» — сердито приказал внутренний голос, который вдруг стал совсем не похож на голос пони, в голове которой он звучал. Глаза Дерпи расширились от шока, когда её тело медленно поднялось на задние лапки и само потянулось к кроватке. — Нет! — хотела закричать она, но к ужасу кобылки, крик вышел лишь сдавленным шёпотом. Паника начала захлёстывать её, поскольку теперь тело отказывалось ей подчиняться. Пегаска попыталась закричать и ужаснулась, когда в её сознании раздался голос незнакомой кобылы. Голос был холодным, жестоким и наполненным садистским ликованием. «Ну, ну, не нужно так делать, ты же не хочешь разбудить ребёнка?» — спросил он, прежде чем в голове Дерпи раздался безумный смех. Пегаска не могла даже попытаться ответить, так как почувствовала, что её разум полностью отключился от тела, превратив в пассивного наблюдателя за событиями, разворачивающимися перед её глазами. Существо, обитавшее в теле Дерпи, осторожно подняло Фларри из кроватки. Запеленав её в одеяло, оно повернулось и направилось к двери. В своей голове Дерпи кричала и звала на помощь, отчаянно пытаясь остановить происходящее. «Ты мне так здорово помогла, Дерпи. Нет, правда! Действуя как мой невольный шпион, ты оказалась полезнее, чем даже можешь себе представить!» — ликовал голос, насмехаясь над кобылкой в её собственной голове. — «Подумать только, благодаря тебе я не только смогу забрать дочь двух моих самых ненавистных врагов, но и заставлю остальных смотреть, как жеребец, которого они любят, умирает прямо у них на глазах! Право же, я не знаю как и отблагодарить тебя!» Когда тело Дерпи вышло за дверь замка, из его правого глаза скатилась одна-единственная слезинка — единственное видимое свидетельство мучений разума, удерживаемого в заложниках внутри. «Теперь... Давай доставим нашу последнюю посылку, хорошо?» Глубоко внутри своего разума Дерпи Хувс закричала...