Guardian

      Дерран Грандель застонал, услышав, как в его спальню со скрипом открылась дверь. Плотно закрыв глаза, человек притворился, что находится в блаженном беспамятстве. Он надеялся, что сможет урвать ещё несколько мгновений сна, сыграв на симпатии того, кто пришёл вытащить его из дрёмы. На самую малость приоткрыв один глаз Дерран увидел, что солнце едва взошло. Приглушённый крик далёкого петуха, возвестившего бодрым воплем о наступившем начале дня, служил предвестником скорых (и в данный момент нежелательных) лучей света поднявшегося светила. Будильник на дубовой прикроватной тумбочке уже пытался поднять Деррана своим звоном и был быстро заглушен его едва шевелящейся рукой. Однако посетителя, скрипучие шаги которого по деревянному полу были легко различимы, когда тот подошёл к краю кровати, было так легко не отпугнуть.       — Ты шо, совсем дурак?! Знаешь который сейчас час?! — послышался женский голос с сильным фейландским акцентом, который был бы почти чувственным, если бы в нём так сильно не сквозило раздражение.       — Слишком ранний, — преувеличенно усталым голосом простонал Дерран, накрыв голову подушкой. По правде говоря, он уже почти проснулся, но всё же ему никогда не удавалось удержаться от того, чтобы немного подразнить жену. Она была совершенно неотразима, когда злилась, и когда радовалась, и когда грустила, и вообще в любой день недели, кроме разве что дней, заканчивающихся на «Л». Более того, Дерран достаточно хорошо знал свою жену и предположил, что сможет уговорить её вернуться понежиться в постели, если правильно разыграет свои карты. Он почти почувствовал лукавую ухмылку на её лице, когда она ответила.       — Да-а? А я-т думала, шо жената на солдате, а не на каменнoй плите. Но раз уж ты вся из себя такая скала, то ты должон быть вполне крепким, шоб выдержать немного жёсткой любви... ОХ, ТЕРИССА-А!!       Глаза Деррана мгновенно распахнулись.       «О нет!» — только и успел подумать он, как жена окликнула его, и он понял, что просчитался:       — ТВОЙ ОТЕЦ — ЛЕНТЯЙ!!! РАЗБУДИ ЕГО ДЛЯ МЕНЯ, ЛАДНО?!       Быстро сообразив что будет дальше, Дерран откинул одеяло, пытаясь доказать, что уже не спит и никаких решительных мер предпринимать не нужно, но обнаружил, что его ноги безнадёжно запутались в простынях. Ему с трудом удалось приподняться и он уже открыл было рот, чтобы выразить решительный протест, однако на него налетело, вновь опрокинув на кровать, рыжеволосое пятно в жёлтой ночнушке.       — ПАПУЛЯ-Я-Я-Я!!! — радостно взвизгнуло пятно, налетев со всей силы на широкую грудь Деррана, прижав его к изголовью кровати и обхватив руками за грудь.       — У-УФ!!! — выдохнул Дерран, из которого почти что выбили дух. Фигурка, прижавшаяся к его голой груди оказалась маленькой девочкой лет двенадцати, чьи длинные огненно-рыжие волосы были собраны в две косички. На её веснушчатом личике сияла радостная улыбка, а льдисто-голубые глаза искрились от восторга.       — Ну же, папа! — хихикнув, воскликнула она. — Мама сказала, что ты должен встать, чтобы испечь нам блины!!!       Дерран с насмешливым укором покосился на жену.       — Она так и сказала, да? — слегка ухмыльнувшись, поинтересовался он, ласково потрепав волосы дочери.       — Чертовски верно! Твои завтраки — эт единственная причина, по которой я остаюсь замужем за твоей ленивой задницей, — насмешливо улыбнулась в ответ супруга. Дерран рассмеялся, глядя на свою жену, с которой прожил почти пятнадцать лет. Кира была всё так же прекрасна, как и в тот день, когда они увиделись в первый раз. Её короткие рыжие волосы, кое-где выбивающиеся в разные стороны, как бы она ни старалась их пригладить, обрамляли нежное лицо с завораживающими зелёными глазами. Стройная фигура, изящные ноги и руки скрывали удивительную физическую силу и жёсткий, как гвоздь, характер. Она была похожа на королеву фей из детской сказки, а вот характером походила скорее на война из древней саги... и с каждым разом, когда Дерран смотрел на неё, он влюблялся всё больше и больше.       — А я-то думал, что ты вышла за меня из-за моей поразительной внешности и озорного обаяния, — ответил он, скорчив обиженную гримасу.       — Не-а, — мгновенно ответила Кира. — Эт был просто бонус.       Дерран громко рассмеялся: он готов был поклясться, что супруга иногда читает его мысли. Она всегда точно знала, как его поддеть.       — Воистину, ты балуешь меня похвалами, любовь моя, — ответил он. — Но я полагаю, что верный рыцарь должен всегда служить своей королеве и принцессе. Что ж, блины значит блины! — с улыбкой закончил он.       — Да! — восторженно завопила девочка, крепче прижавшись к отцу. — Папины блинчики самые лучшие!!!       Деррану не потребовалось много времени, чтобы освободиться от железной хватки дочери и накинуть халат. Спустившись по лестнице вслед за женой и ребёнком, он направился через гостиную, обставленную в деревенском стиле, на кухню. Проходя по отполированному деревянному полу и мимо выкрашенных в белый цвет деревянных шкафов, он заметил, что все необходимые ингредиенты и утварь уже разложены на встроенном столе рядом с большой плитой из нержавеющей стали. Дерран усмехнулся: должно быть, Кира приготовила всё это для него накануне вечером, а он и не заметил. Как и многое другое в их жизни, она всё спланировала заранее.       Пока дочь и жена накрывали на стол, Дерран хрустнул костяшками пальцев, готовясь к работе. Этот жест он приобрёл во время службы в армии и всегда выполнял его, когда собирался взяться за особо важное дело. Его движения были точными и размеренными, когда он начал смешивать муку, сахар, молоко, ванильный экстракт, яйца и другие ингредиенты в большой керамической миске. Дерран уже давным-давно выучил рецепт наизусть и, работая, беззвучно напевал себе под нос. Не отрывая взгляд от миски, он протянул руку, включая две конфорки плиты, на которых уже стояла чугунная сковорода. На мгновение переведя взгляд, он запустил автоматическую кофеварку, а затем возобновил перемешивание смеси в миске энергичными, но ровными движениями.       — На этой кухне ты и впрямь красавчик, — промурлыкал голос у него за спиной, а пара стройных рук обняла грудь. Дерран повернул голову как раз вовремя, чтобы его губы соединились с гораздо более мягкими губами, с жадностью прильнувшими к его собственным. Не теряя времени, он поставил миску на стойку и обернулся, чтобы обнять свою любящую жену, пока их губы и языки продолжали свою борьбу. Когда поцелуй закончился, а влюблённые вдохнули немного воздуха, лицо Деррана озарила лучезарная улыбка, от которой померкло бы само солнце.       — Доброе утро, красавчик! — радостно воскликнула Кира, всё еще обвивая руками шею мужа.       — Доброе утро, любимая, — Дерран улыбнулся в ответ: хорошее настроение жены было как всегда заразительным. Он подумал о том, что каким бы ни было его настроение, Кира всегда могла мгновенно его поднять.       — Фу-у, как отвратительно! — вдруг произнёс детский голос откуда-то сбоку. Пара рассмеялась, глядя на дочь, которая от смущения частично закрыла личико руками.       — О, я совершенно согласен, это было просто ужасно... — заявил Дерран, наклонившись, чтобы потереться носом о нос Киры. — Тебе однозначно нужно больше практики, — хохотнул он. Супруга улыбнулась, бросив на него насмешливо гневный взгляд.       — Ну шо-ж, я примерно того же мнения, однако некоторые из нас достаточно тактичны, шоб не упоминать об этом, — затем она поцеловала мужа в нос и рассмеялась. — А теперь возвращайся к работе, я проголодалась!       Улыбнувшись, Дерран отпустил Киру и повернулся к своей стряпне.       — Как прикажете, миледи, — с улыбкой ответил он.

* * *

      Твайлайт удивлённо смотрела на разворачивающуюся перед ней сцену. В центре поляны, на которой сейчас стояла она, её друзья и семья, со всех сторон окружённые запретной тьмой Вечнодикого леса, перед массивным круглым каменным памятником, возвышавшимся над всеми присутствующими сидел скрестив ноги Дерран Грандель. Его глаза были закрыты, а тело совершенно неподвижно, если не считать почти незаметного вздымания и опадания бронированной груди, которая была единственным видимым признаком того, что он вообще жив. По обе стороны от Деррана стояли Селестия и Луна. Рога принцесс Солнца и Луны мягко светились, поскольку они подавали непрерывную струйку силы в заклинание, которое приковывало к себе восторженное внимание всех присутствующих.       Проявление было в виде большого серебристого туманного облака, которое парадоксальным образом казалось одновременно непроницаемым и почти прозрачным. Оно было соединено с головой Деррана десятками сверкающих нитей, состоящих из той же эфемерной субстанции. Облако клубилось и вихрилось, в его глубинах проступали образы древних воспоминаний человека. Образы были настолько чёткими, что казалось, будто можно шагнуть в туманную проекцию и взаимодействовать с ними. Однако реалистичность и заклинания хотя и впечатляли, были для Твайлайт не так интересны, как сами образы.       — Это... действительно Дерран? — спросила она, почти не в силах в это поверить. Грива человека была намного короче и уложена в так называемую деловую стрижку. Он выглядел старше, на его лице были заметны слабые морщинки, характерные для тех, кто только-только перевалил за средний возраст. Однако самым поразительным отличием был его настрой, он казался... менее напряжённым. Его взгляд был более мягким, поза более расслабленной, а аура силы, которая, казалось, всегда окружала его, отсутствовала. Кроме того, хотя человек всё ещё выглядел весьма подтянутым, его тело казалось менее рельефным, а местами даже немного податливым. Если бы не ледяная синева глаз и звук голоса, Твайлайт легко могла бы принять его за кого-то другого.       — Всё верно, — ответила Луна, печально глядя на сидящего человека. — Это Дерран, каким он был чуть более двенадцати сотен лет назад.       Следующей заговорила Каденс, смотревшая на проекцию с не меньшим недоверием, чем её невестка.       — Так... Значит, эти двое... — она запнулась и Селестия кивнула.       — Его жена Кира и дочь Терисса, — печально подтвердила солнечный монарх.       — Почему он выглядит... старше? — озадаченно спросила Рейнбоу Дэш. Селестия лишь покачала головой.       — Ответ на этот вопрос мы получим позже, а пока просто наблюдайте.       Все присутствующие кивнули в знак согласия, а в тумане появились новые образы. Человек и его семья сидели за столом, их трапеза была почти закончена. Дерран, его жена и дочь разговаривали и смеялись — никто и представить себе не мог более совершенного примера счастливой семьи. Эта картина заставила Твайлайт вздрогнуть, когда кобылка почувствовала сочувственную боль в своём сердце.

* * *

      — Надеюсь, ты не забыл шо сегодня приедут твои родители? — спросила Кира, вытирая остатки кленового сиропа с уголков рта клетчатой красно-белой салфеточкой.       — Помню конечно. Они прибудут сегодня днём, верно? — спросил Дерран, делая глоток кофе.       — Да, твой отец позвонил и сказал, шо постарается приехать чуть раньше, если смогёт. А ещё передал, шо у него для тебя большой сюрприз, — кивнула Кира, начиная убирать со стола.       — Надеюсь, это не очередная попытка убедить меня занять его место в Высшем совете, — мрачно отозвался супруг.       — Да ладно, ты ж знаешь, шо он просто хочет как лучше для тебя, — проворчала жена из кухни. Дерран рассмеялся.       — Значит, по-твоему я должен согласиться на эту работу? — спросил он. Выходя из кухни, Кира с отвращением поморщилась.       — Всевысший свет, нет! — отмахнулась она. — Я сошла б с ума, если б устраивала эти маскарадные вечеринки, как это делает твоя мама. Не говоря уж о том, шо я терпеть не могу напыщенные речи высшего общества. Ото всех этих милордов и миледи у меня аж мурашки по коже.       Дерран приподнял бровь.       — Это был тонкий намёк, что моя манера речи непривлекательна? — с ухмылкой поинтересовался он.       — Скажем так, те повезло, шо у тя такой сексуальный голос, — лукаво улыбнулась Кира, заставив Деррана усмехнуться и добродушно закатить глаза.       — Мне тоже нравится как ты говоришь, папочка, — радостно заявила Терисса, отставив пустую тарелку и обняв руку отца.       — Спасибо, принцесса. Я рад, что хоть кто-то здесь ценит высококачественные лингвистические навыки, — напыщенно заявил Дерран, поднимая дочь на колени. — Ах, но я наверное никогда не узнаю, почему твоя мать не может быть столь же благодарной, — драматично продолжил он. Кира, однако, ухмыльнулась, переведя взгляд на дочь.       — Эй, твоё высочество, на твоём месте я б остерегалась лести улыбчивых девиц, — проследив за взглядом жены, Дерран увидел, как дочь стащила с его тарелки политый сиропом блинчик, и поспешно запихнула его в рот. — Старая фейландская пословица, — рассмеялась Кира. Её супруг лишь сокрушённо покачал головой.       — Я женат на дьяволице со змеиным язычком, а дочь моя — сладкоречивая разбойница. Воистину, я сильно нагрешил в прошлой жизни, — рассмеявшись, заметил Дерран. — И всё же... — продолжил он, крепко обнимая Териссу и поцеловав её в макушку, — я бы не променял ни одну из них на всю власть и сокровища Д'нура, — с улыбкой закончил счастливый супруг, чей голос выдавал истинное счастье.

+ + +

      Час спустя стол был чист, а Дерран стоял в гостиной в своей рабочей одежде. Поношенная красная футболка, выцветшие джинсы, подпоясанные потёртым кожаным ремнём, и пара коричневых кожаных рабочих ботинок. Может, и не вершина высокой моды, но одежда была удобная и вполне подходящая для работы в поле или ремонта сельскохозяйственного оборудования. Неподалёку, на потрёпанном кожаном стульчике, за кофейным столиком сидела Терисса. На ней было светло-голубое платье и белые чулочки. Девочка рисовала мелками и на её личике было выражение напряжённой сосредоточенности.       — Что делаешь, принцесса? — спросил Дерран, подойдя к дочери. Терисса отреагировала моментально, закрыв собой рисунок.       — Нет, пока не закончу — не покажу! — решительно заявила она, заставив отца улыбнуться.       — Да ладно, я просто посмотрю, — успокаивающе ответил Дерран. Однако Терисса была непреклонна и замотала головой.       — Нет! Ты должен подождать! — заявила она тем упрямым тоном, какой может быть быть только у ребёнка.       — Хорошо, пусть будет по-твоему. Я подожду, — отозвался отец, направившись к двери. — Любимая! Я уже ухожу, увидимся за обедом! — после этих слов, из двери, ведущей в комнату для гостей как по волшебству материализовалась Кира. Одета она была в похожей на Деррана манере — джинсы тёмно-синего цвета, чёрную рубашку, а вместо сапог и ремня на ней были кроссовки.       — Нетушки, ты никуда не пойдёшь, пока не попрощаешься как следует, — назидательно сказала она, подойдя к нему и обвив за шею. Дерран усмехнулся и целомудренно чмокнул супругу в губы. Та нахмурилась. — И ты называешь это прощальным поцелуем?! — недоверчиво спросила она, и Дерран ухмыльнулся. Схватив Киру, он прогнул её на спину, поддержав одной рукой, а затем прильнул к губам супруги в обжигающем поцелуе, от которого она буквально растаяла. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем Дерран с улыбкой поставил жену на ноги.       — Шо-ж, полагаю, этого достаточно, — ухмыльнулась она.       — Ты жестокая женщина, моя королева, — рассмеялся в ответ Дерран и почувствовал, как кто-то схватил его за ногу.       — Я следующая! — надулась Терисса, с лёгким недовольством глядя на отца.       — Конечно, принцесса, — рассмеялся он, подхватив дочь под мышки и осторожно раскрутив её, отчего она радостно захихикала, после чего чмокнул в лобик. Опустив Териссу обратно на землю, Дерран улыбнулся, глядя на её сияющее личико. — Я вернусь в полдень. Обещаешь показать мне то, что нарисовала? — спросил он. Девочка энергично кивнула.       — Да, всё будет готово! — радостно ответила она, очаровательно улыбнувшись.       — Тогда я буду с нетерпением ждать этого, — ответил Дерран. Повернувшись, он направился к большой дубовой двери, расписанной красным рисунком. На мгновение остановившись, чтобы убедиться, что кошелёк и оракул в карманах, а связка ключей пристёгнута к поясу, Дерран повернул латунную ручку и распахнул дверь... оказавшись лицом к лицу с парой знакомых льдисто-голубых глаз.       Несмотря на преклонные годы, мужчина, стоявший напротив него был высок и крепко сложен. Благородные, чисто выбритые черты лица обрамляли длинные волосы, редеющие на макушке и слегка завивающиеся. Когда-то его волосы были глубокого чёрного цвета, но теперь в них появилось много седины, свидетельствующей о преклонном возрасте. Одет он был в чёрное шерстяное пальто, которое было расстёгнуто, демонстрируя белую рубашку и тёмно-зелёный жилет под ней. Серые брюки с высокой талией обтягивали ноги, заканчиваясь идеально начищенными ботинками на низком каблуке с острыми носками. Его шею обвивал коричневый пёстрый галстук, а под мышкой человек держал чёрную шёлковую шляпу. Он стоял на крыльце с поднятой правой рукой, будто собрался постучать.       — Отец... — слово вылетело из уст Деррана прежде, чем он успел подумать о нём. В его голосе послышалось сдержанное удивление, бывшее ни враждебным, но также и не особо приветливым.       — Сын... — тем же тоном ответил мужчина, медленно опустив руку. Несколько мгновений отец и сын смотрели друг на друга. Внезапность встречи застала обоих врасплох, ведь каждый планировал начать её по-своему, так что в воздухе начало нарастать ощутимое напряжение.       — Я думал, ты приедешь только днём? — нейтральным тоном поинтересовался Дерран, тщательно контролируя выражение своего лица. Стоящий напротив мужчина кашлянул, слегка смутившись.       — Мы решили выехать рано утром. До меня дошли слухи, что сегодня король может созвать совет, так что я хотел убедиться, что меня не будет на месте, — объяснил он, нервно переведя взгляд.       — Понятно, — отозвался Дерран, чьё выражение лица было по-прежнему непроницаемо.       — О, во имя Света! Леман, он не собирается кусаться! — раздался вдруг строгий женский голос. Голос был в высшей степени аристократичным и звучал так, что становилось понятно, что говоривший не привык принимать «нет» в качестве ответа. — И Дерран Иерихон Грандель, я никоим образом не воспитывала своего сына таким негостеприимным к гостям, особенно к тем, с кем вы одной крови!       Голос исходил от женщины, выходящей из пассажирской двери дорогой чёрной автокареты. Одетая в безупречное голубое платье викторианской эпохи, которое больше подошло бы для бального зала, чем для фермы, женщина, тем не менее, двигалась уверенно и грациозно. Черты её лица были такими же строгими, как и тон, подчёркивая тонкие скулы и линию подбородка благородной леди. Длинные серебристые волосы женщины были убраны в тугой пучок, а сверкающие серо-стальные глаза с неодобрением смотрели на сына и мужа.       — Мама... — произнёс Дерран с явной ноткой нервозности в голосе, когда женщина двинулась к ним.       — Не смей «мамкать» мне, молодой человек! — донёсся суровый ответ. — Вы двое ведёте себя так каждый раз, как мы вас посещаем! Ходите вокруг друг друга на цыпочках, словно боитесь наступить на мину! — гневно заявила женщина. — А теперь ещё раз! Я хочу, чтобы отец и сын поприветствовали друг друга!       Кивнув, двое мужчин выпрямились. В глазах каждого можно было заметить испуг. Протянув руку, Дерран сделал как было велено.       — Рад снова видеть тебя, отец. Прошу простить моё удивление по поводу твоего неожиданного, но ни в коей мере не проблемного раннего прибытия.       Леман кивнул, крепко сжимая протянутую руку сына.       — Я тоже рад тебя видеть, сын мой. Прости, что не сообщил о нашем изменении в расписании, но я надеялся удивить тебя, — ответил он. Мать Деррана кивнула.       — Так намного лучше. Теперь же поприветствуй свою мать, обняв её как следует, — заявила она, и её прежнее суровое выражение лица исчезло под тёплой улыбкой и добрым взглядом. Дерран улыбнулся в ответ, крепко обняв обоих родителей.       — Рад снова видеть тебя, мама, и тебя, отец, — радостно заявил он.       — И я тебя, дорогой, — ответила его мать. Её тон потеплел, как и выражение лица. — А где же моя замечательная невестка и ещё более замечательная внучка?       Ей ответила радостно кричащая рыжеволосая девочка, проскочившая мимо отца и обхватившая руками талию немолодой уже женщины.       — Бабушка!!! Дедушка!!! — закричала Терисса, обхватив затем своего дедушку такими же крепкими медвежьими объятиями. — Я так рада тебя видеть! — радостно заявила она.       — Лорд и леди Грандель, я рада видеть вас вновь! — провозгласила Кира, следуя по пятам за дочерью, чтобы обнять своих родственников. Мать Деррана с энтузиазмом ответила на этот жест, в то время как отец слегка замешкался, словно ему было немного неловко от мысли, что его приветствуют.       — О Кира, не надо этой чепухи про «лорда и леди», зови нас Синтия и Леман, или отцом с матерью, если тебе так удобнее! Мы — семья! — слегка пожурила её свекровь, лучезарно улыбаясь своей невестке и внучке. — Кстати, я надеюсь, вы двое следили за тем, чтобы мой непутёвый сын не сбился с пути истинного? — спросила она, с широкой улыбкой глядя на Териссу, после того как они обнялись с Кирой. Девочка радостно кивнула.       — Конечно, бабушка! Папа сегодня испёк нам блинчики! — радостно сообщила она. Кира и Синтия рассмеялись, а Дерран поднял бровь.       — Как именно я вдруг стал злодеем в твоих глазах, мам? — добродушно улыбнулся он. Синтия бросила на сына неодобрительный взгляд.       — Ты редко звонишь нам и до сих пор не прислал ни одной фотографии нашей дорогой внучки! — заявила она, и Дерран рассмеялся.       — Я звоню вам каждую неделю, а каждый год на праздник Аримана присылаю фотографии! — запротестовал он. Однако его мать лишь покачала головой.       — По какой методике ты определил, что этого достаточно?! Ты должен посылать фотографии по крайней мере раз в месяц, а звонить по меньшей мере три раза в неделю! Честно говоря, я никак не могу понять, как твои бедные жена и дочь терпят твою халатность! — заявила Синтия под улыбки и хихиканье Киры и Териссы.       — Агась, мы страдаем, но он чутка компенсирует это своей стряпнёй, да и в поле и по дому он не так уж плох, — слегка драматичным тоном согласилась с ней Кира, сверкнув дьявольской улыбкой.       — Он очень старается, бабушка, но слишком рано укладывает меня спать, — заявила Терисса, улыбаясь возможности поддразнить отца. Мать Деррана сделала потрясённое лицо.       — Нет! — в притворном ужасе заявила она, опустившись на колени и обняв внучку, а затем с притворным гневом посмотрела на сына. — Сын мой, как ты мог?! Этого просто невыносимо! Да ещё и по отношению к собственной дочери! Неужели тебе ни капельки не стыдно?!       Дерран рассмеялся над выступлением матери и успокаивающе поднял руки.       — Спокойствие, мама, спокойствие! Я клянусь, сегодня она может не спать столько, сколько пожелает. Более того, сегодня после ужина мы все можем посмотреть фильм на голобоксе. Это будет достаточным искуплением? — с улыбкой спросил он. Синтия кивнула, поднимаясь на ноги.       — Полагаю, теперь это будет решать хозяйка дома, не так ли? Кира, дорогая, каково твоё мнение?       Супруга окинула Даррана оценивающим взглядом.       — Ну шо-ж, думаю, этого будет достаточно... если он пообещает включить в сделку чутка своего знаменитого шоколадного печенья, — лукаво заявила она. Её супруг рассмеялся, а Терисса энергично кивнула головой в знак согласия.       — Ну что ж, если такова цена за снятие моих грехов, то считайте, что она уплачена, — поклонился Дерран. — Я приступлю к выполнению задания сразу же, как только вернусь.       Кира бросила на него мрачный взгляд, хотя уголки её губ подёргивались, пока она изо всех сил старалась не рассмеяться, а затем кивнула, демонстрируя великодушие.       — Ладненько, тогда так и поступим, — её мрачное выражение быстро сменилось улыбкой. Терисса тоже кивнула, улыбаясь до ушей.       — Да! Печенье! — радостно воскликнула она. Синтия коротко кивнула.       — Ну что ж, теперь, когда всё улажено, пока дамы болтают, вы, мужчины, заносите багаж, и ни слова жалобы! — приказала она. Сын улыбнулся, слегка поклонившись, и повернулся к отцу, который воспользовался случаем, чтобы повесить шляпу на ближайшую вешалку.       — Ну что, отец? — с усмешкой спросил он. Тот рассмеялся в ответ.       — Действительно, горе тому, кто ослушается королеву, сын мой, — с улыбкой отозвался он, и они вышли. Освещаемые ранними утренними лучиками света, мужчины зашагали по короткой мощёной дорожке, направившись к автокарете, припаркованной на грунтовой дороге, ведущей к двудверному гаражу, пристроенному к дому Деррана. Это была прекрасная машина, дизайн которого был разработан много десятилетий назад, но всё еще радовал глаз. Гладкий чёрный корпус, смутно напоминающий пулю или дротик блестел серебристым хромом.       — Всё ещё ездишь на этой древней реликвии? — поддразнил Дерран, когда они направились к багажнику.       — Да, я всегда был человеком, которому нравится классика, — надменно ответил его отец. У Лемана Гранделя был глубокий голос с тем же акцентом, что и у жены. Это был голос человека, к которому, когда бы он ни заговорил, прислушивались даже власть имущие. Голос, который, даже если вы никогда не слышали его раньше, требовавший уважения и почтения. Это был голос силы, опыта и мудрости, который мало кто осмелился бы оспорить. По сути, насколько Дерран знал, голос его отца вызывал мгновенное почтение у абсолютно всех людей, за исключением трёх человек: его жены, сына и невестки. Младший Грандель пожал плечами.       — Скорее я бы сказал «застрял в прошлом», но это всего лишь моё мнение, — заявил он, открыв багажник и вытаскивая чемодан матери. Его отец усмехнулся.       — Странно, что ты выбрал именно этот оборот речи, так как это напомнило мне, что у меня есть для тебя подарок.       Дерран вскинул бровь.       — Да? И по какому случаю? До моего дня рождения ещё несколько месяцев, а праздник Аримана будет только зимой.       Леман Грандель загадочно улыбнулся, жестом попросив сына подождать, и подошёл к задней двери автокареты. Дерран с любопытством наблюдал за отцом, пока тот вытаскивал длинную шкатулку, сделанную из красиво вырезанного и покрытого лаком красного дерева махогани. Несмотря на отличное состояние, шкатулка выглядела невероятно древней. Её поверхность покрывали искусно вырезанные цветущие виноградные лозы и символ, который заставил Деррана вздрогнуть, когда он понял, что тот означает. Это был символ из одного из самых древних, известных и загадочных уголков д'нурианской истории: меч с изображением неполного затмения, вырезанного в месте соединения рукояти и крестовины с клинком. Сам же меч пронзал верхушку чудовищного черепа. Дерран едва мог поверить своим глазам.       — Это же символ Ночных Стражей! — благоговейно воскликнул он. — Их орден угас тысячелетия назад и всё, что от них осталось — лишь горстка артефактов! Где на Д'нуре ты смог найти это?!       Отец Деррана заговорщицки улыбнулся, передавая шкатулку сыну.       — Так получилось, что это семейная реликвия, переданная от одного нашего древнего предка. Предположительно, он был членом Ночных Стражей, их верховным маршалом, — объяснил Леман. На шокированном лице Деррана появилось удивлённое выражение.       — Ты никогда не рассказывал мне об этом! Кто он был?! — спросил он, не веря этому откровению.       — Его полное имя было сэр Уильям Джозеф Бласковиц, из благородного дома Бласковицей. Через много столетий после смерти Уильяма дом впал в немилость, и в конце концов его отпрыск вступил в брак с нашей семьёй. Если верить легенде, он был одним из последних верховных маршалов Ночных Стражей и известным охотником на демонов.       Дерран расхохотался.       — Охотник на демонов? — усмехнулся он, рассматривая коробку: она была тяжелее, чем казалось на первый взгляд, и он чувствовал, как внутри неё что-то слегка двигается. — Ты же шутишь? Демоны — это сказка, которой пугают детей и слепо верующих.       Отец лишь пожал плечами.       — Скорее всего, это был просто титул. Сомневаюсь, что он когда-нибудь действительно сражался с демонами. Тем не менее, говорили, что он был несравненным воином и сильным лидером, — тут Леман сделал паузу, давая сыну возможность осмыслить информацию, прежде чем продолжить. — Я очень долго искал её, пришлось почти разнести чердак.       Дерран вполне мог поверить в это: особняк Гранделов был огромен, и он сомневался, что кто-то знал хотя бы половину того, что находилось внутри. Леман постучал согнутым пальцем по коробке.       — Когда я увидел что там внутри, меня чуть не хватил удар. Посмотри сам.       Дерран недоверчиво приподнял бровь, помедлив на мгновение, прежде чем открыть защёлку. Она была сделана из слегка потускневшего серебра и имела ту же форму, что и символ Ночных Стражей, вырезанный на шкатулке. Несмотря на почтенный возраст, защёлка открылась довольно легко, слабо щёлкнув. Медленно приподняв крышку, Дерран посмотрел, что же находится в шкатулке и на мгновение... обнаружил, что не может дышать.       Там лежал меч, чуть длиннее полутораручного меча, но чуть короче клеймора. Сделанный из чёрной стали, он выглядел простым... функциональным... и в то же время не похожим ни на какое другое оружие в мире. Длинная рукоять, обтянутая кожей красного цвета, была рассчитана на использование как одной, так и двумя руками. Навершие представляло собой стальную петлю, выглядевшую декоративно, несмотря на свою простоту, но вполне способную раскроить череп неосторожному противнику. Крестовина была массивной, увенчанная на каждом конце такой же петлёй, как и на навершии. В месте соединения рукояти и крестовины находился небольшой тускло светящийся драгоценный камень небесно-голубого цвета — один из немногих видимых признаков украшения оружия. Что же касается клинка, то он, как и всё остальное, был в совершенстве выкован из чёрной стали, и на его зеркально отполированной поверхности не было ни единой царапины или скола, несмотря на предполагаемый огромный возраст. От рукояти до дола тянулась приподнятая часть клинка с серией древних д'нурианских рун, выгравированных золотом, а вдоль самого дола шла линия инкрустированного золота, которая, казалось, почти светилась в солнечном свете.       — Это же... это... — держа шкатулку дрожащими руками, Деррану никак не удавалось выговорить слово.       — Ты единственный воин, оставшийся в нашей семье, и я подумал, что будет уместно, если у тебя будет этот... Адский бич... Разрушитель, — со слабой улыбкой объяснил Леман. Дерран почувствовал, что его глаза чуть не выскочили из орбит, когда он посмотрел на меч.       «Адский бич?! У нашей семьи есть Адский бич?!» — повторял он про себя. Если бы парень не видел его своими глазами, он бы сказал, что это безумие! В далёком прошлом за обладание десятью легендарными Адскими бичами велись войны, на основании одних лишь слухов о том, что один из них был найден уничтожались целые королевства... Одна только историческая ценность делала их бесценными, а мистические свойства делали их совершенно неподвластными традиционным представлениям о ценности... и теперь он держал один из них в своих руках!       — Полагаю, ты знаешь легенду об Адских бичах? — с усмешкой спросил отец. Он явно наслаждался шоком сына. Конечно же, Дерран знал! Даже самый необразованный ребёнок на Д'нуре знал легенду об этом якобы всемогущем оружии! Дерран ответил так, словно его рот говорил сам собой, а голос звучал благоговейным шёпотом, когда он по памяти пересказывал основную историю.       — Когда Свет выбрал десять своих чемпионов, чтобы противостоять Тьме, он знал, что их слишком мало, чтобы сражаться с ней обычным оружием. Однако, как созидание было проклятием для Тьмы, так и разрушение — для Света. Он никогда не забирал жизнь напрямую и не создавал ничего, что имело бы единственной целью причинение вреда. Свет всегда побеждал Тьму, укрепляя своих многочисленных детей или исцеляя их раны. Даже будучи поражённым, он никогда не мог причинить вред нападавшему. Однако, как ярость позволила Тьме восстать против своей природы, так и любовь к своим детям, находящимся под угрозой, позволила Свету выйти за рамки собственных ограничений, и тем создать своё самое могущественное оружие, которое когда-либо использовалось против зла, — Дерран, казалось, забыл обо всём, пока цитировал древний текст. — Он создал десять видов оружия, неразрушимых даже Тьмой, и каждое из них было предназначено для того, чтобы питаться злом, обращая силу Тьмы против неё самой, и каждое из них носит имя одной из добродетелей: Милосердие, Справедливость, Раскаяние, Воздержание, Честь, Порядок, Чистота, Истина и Невинность. Однако одно оружие было иным. Оно обладало силой, подобной которой не было ни у кого другого. Оно было преподнесено чемпиону, который в конце концов победил Тьму, и, как говорят, обладало способностью полностью уничтожать злые души, поэтому его и назвали... Разрушитель!       Дерран в изумлении уставился на отца.       — Ты всегда любил эти истории, — задумчиво заметил Леман. Его сын покачал головой, закрывая крышку шкатулки.       — Неужели... это и правда Разрушитель... Тот самый Разрушитель? — спросил Дерран, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Его отец лишь пожал плечами.       — Честно говоря, не уверен. Я не осмеливаюсь дать ему оценку. Если это подлинный предмет, то не будет конца разбойникам и прочему сброду, которые объявятся, дабы украсть его. Не говоря уже о различных праздных богачах, которые будут ломиться ко мне в дверь, умоляя продать его. Однако, согласно легенде наших предков, это настоящий Разрушитель, первый и самый могущественный из Адских бичей, — Дерран покачал головой, а его отец кашлянул. — Кстати, я рекомендую никому не рассказывать об этом. Просто сохрани это в качестве темы для разговора, а если кто-то спросит, скажи что я заказал его для тебя у одного мага в чужой стране.       Дерран кивнул в знак согласия: настоящий адский клинок можно было бы обменять на правление страной, и это всё равно считалось бы удивительно дешёвой ценой. Он содрогнулся при мысли о том, на что могут быть готовы люди ради такого сокровища.       — Конечно... — Дерран запнулся, взглянув на большой гранитный валун в поле на другой стороне дороги. Успокоившись, он вспомнил одну из многочисленных историй, связанных с Адскими бичами. — Интересно... Как думаешь, правда ли, что Адский бич может разрезать любое вещество, словно воздух? Или воздвигнуть непобедимую силовую стену, защищающую своего владельца?       Леман пожал плечами.       — Возможно. Все другие предполагаемые Адские бичи находятся в музеях или хранилищах королевских семей по всему миру, так что в последнее время их никто не испытывал. Но если это так, то возможно верно и то, что единственное, что он никогда не сможет разрезать — это плоть невинных. Может, ты мог бы стать судьёй?       Дерран рассмеялся над замечанием отца, вспомнив истории о том, как короли решали вопрос о виновности или невиновности преступников, поражая их Адским бичом.       — Не думаю, что местные органы правопорядка обрадуются моей попытке, — с ухмылкой заявил он и с благодарностью произнёс: — Спасибо, отец, это действительно замечательный подарок.       Леман кивнул.       — Рад слышать, а теперь советую занести эти сумки, пока твоя мать не потеряла терпение.       Дерран кивнул, закрыв богато украшенную шкатулку и сунул её под мышку.       — Да уж, сомневаюсь, что перед гневом моей матушки даже меч из божественной легенды сможет что-то сделать, — улыбнувшись, заметил он, снова поднимая чемодан матери. Его отец усмехнулся, взяв другой чемодан.       — Как человек, который был женат на ней почти сорок лет, могу заверить тебя, что ты будешь очень храбро сражаться и очень быстро падёшь.       Смеясь, пара направилась обратно к дому, полностью забыв о недавней напряжённой встрече.

+ + +

      Через некоторое время отец с сыном снова оказались перед двухэтажным белым зданием в колониальном стиле, которое было домом Деррана. Как бы ему ни хотелось остаться, Деррану всё равно нужно было отправляться в поле, и Леман предложил проводить его. На ферме всегда нужно было что-то делать: пахать, сеять, поливать, опрыскивать, собирать урожай, что-то ремонтировать или просто отпугивать случайных оленей. К счастью, сегодняшняя работа была сравнительно лёгкой, и Дерран был уверен, что всё будет сделано задолго до наступления темноты. Направляясь к своему земляному движителю, или «трактору», как его называли в некоторых землях, Дерран слушал, как его отец жалуется на последние проблемы в королевском совете.       — Половина совета начинает задаваться вопросом, не сошёл ли король с ума, — ворчал Леман. — Он уже почти не обращает внимания на нужды королевства, и почти всё приходится решать нам самим. Затем мы слышим, что он опустошил половину королевской казны на покупку различных древних мистических артефактов весьма подозрительного происхождения и подлинности. А теперь ещё и все эти слухи о том, что король проводит какие-то тайные ритуалы! — мужчина покачал головой. — Несмотря на всю власть, которую король свалил на наши плечи, я не могу отделаться от ощущения, что ситуация всё больше и больше выходит из под контроля...       Дерран лишь пожал плечами. Несмотря на то, что он родился в семье политиков и был обучен всем аспектам придворной жизни, речи и этикета, он никогда не интересовался политикой. Пока его это не касалось, ему было всё равно.       — Не хочу показаться равнодушным, но если повседневное управление королевства не нарушается, я не вижу в этом ничего страшного, — заявил Дерран, положив сумку со скромной закуской в заднюю часть кабины, под шоковую винтовку, которую он использовал, чтобы загонять оленей. Его отец вздохнул.       — Не притворяйся невеждой, сын мой. Ты знаешь не хуже меня, что король должен демонстрировать силу, чтобы другие страны не начали задумываться о том, пригодны ли наши земли для грабежа, — заявил Леман. Дерран закатил глаза.       — Да ладно, отец, с последней войны прошло уже больше поколения. Наших врагов мало и ни один из них не находится достаточно близко, чтобы представлять реальную угрозу, даже если бы им так того хотелось. Кроме того, наш нынешний король занимает трон всего несколько лет, так что, скорее всего, он ещё только привыкает к работе, — заявил Дерран, повернувшись, чтобы ободряюще улыбнуться отцу. Леман покачал головой.       — Вряд ли. Ещё год назад король был... тревожно амбициозным, а потом началось это. И мои личные источники также приносили довольно тревожные слухи о похищениях, о неблагонадежных людях, тайно имеющих аудиенцию у короля, и о других, ещё более мрачных обвинениях.       Дерран покачал головой.       — Готов поспорить, что всё это неподтверждено, — хмуро прокомментировал он. Его отец вздохнул.       — Да... пока что, — Леман внезапно словно стал старше, чем Дерран когда-либо видел его, и на лице его появилось выражение глубокой покорности. — Я уже не молодой человек, сын мой, и это начинает сказываться на мне. Я больше не могу вызывать того уважения, которое когда-то вызывал в совете, и стремительный марш прогресса начинает оставлять меня позади. Я, как ты сказал, «застрял в прошлом», — мужчина на мгновение заколебался, в его тоне появилась надежда. — Возможно, если бы я мог передать свою должность достойному преемнику...       Дерран издал собственный вздох, но уже от разочарования.       — Так вот к чему всё шло, — раздражённо заявил он. — Мы говорили об этом уже дюжину раз, отец, и мой ответ не изменился и не изменится никогда. Нет!       В голосе Лемана появились умоляющие нотки, когда он продолжил.       — По крайней мере, подумай об этом. Можешь не верить, но ты превосходный лидер. Я прекрасно знаю, что ты отказался от многочисленных повышений во время службы в армии. Ты мог бы стать капитаном или майором, если бы захотел! Сын, пожалуйста, если не для себя, то для своего народа! Нам нужны сильные лидеры! Кемед нуждается...       — ХВАТИТ! — крикнул Дерран, заставив отца замолчать от гнева, но затем успокоился, глубоко вздохнув. — Мой ответ — нет, отец, и так будет всегда, — посмотрев в глаза отцу, он продолжил. — Может быть, если бы Кемед был охвачен войной или иной смертельной опасностью, то я, может быть, и подумал бы об этом, но сейчас это не так.       Леман открыл рот чтобы ответить, но Дерран остановил его поднятой рукой.       — И хотя, быть может, я и обладаю квалификацией, чтобы вести людей в бой, однако мой темперамент плохо подходит для руководства страной. Более того, у меня нет желания ни к тому, ни к другому. Я не хочу ни вести, ни следовать, я хочу только, чтобы меня с семьёй оставили в покое! — отец Деррана снова попытался заговорить, но был прерван: его сын продолжал говорить, забравшись в кабину своего земляного движителя и, усевшись, поглядел на отца. — Этот разговор окончен, отец, и мы больше не будем его вести. Я ясно выразился?!       Леман на мгновение выглядел так, словно собирался продолжить протестовать, но затем закрыл рот и кивнул. Он не хотел ещё одной ссоры. Дерран редко полностью выходил из себя, но когда это случалось, он был просто ужасен, хотя Леман и не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь с кем-нибудь дрался, даже во время самых страшных приступов ярости. Однако помимо этого, Леман не хотел во второй раз прогонять сына, а потому уступил.       — Чудно, — всё еще был слегка напряжённым голосом заявил Дерран, но гнев его уже угасал. — Тогда увидимся вечером, — закончил он, и в его голосе прозвучала нотка законченности, подчёркивающая, что дальнейших споров по этому вопросу не будет. Затем, кивнув, он закрыл дверь кабины и завёл машину.

* * *

      Твайлайт и остальные, не отрываясь, смотрели на происходящее перед ними. Это... так вот кем был Дерран Грандель, Палач Рока и самый страшный воин из всех когда-либо живших? Теперь, когда у них появилось время осознать увиденное, большинству оно казалось почти сюрреалистичным. Многие из собравшихся пони знали или догадывались что у Деррана была семья, но чувство, которое они испытывали, глядя на то, как это происходит у них перед глазами, было невозможно описать адекватно.       — Он... Кажется, что он всё тот же самый человек, которого мы знаем, но... в то же время, он совершенно другой, — начала Каденс, и остальные согласно кивнули.       — Он кажется гораздо более спокойным, таким... мягким, наверное. Даже когда он разозлился, это было совсем не похоже на то, чего я ожидала, — прокомментировала Флаттершай.       — Да, — согласился Шайнинг. — Всякий раз, когда я говорил с ним, я всегда чувствовал эту... Даже не знаю, как и сказать... Исходящую от него силу, что ли. Будто этот человек — оружие в ножнах, которое всегда готово к применению. Когда я смотрю на него, то на сто процентов уверен, что никогда не смог бы одолеть его в бою, но глядя на него теперь... — Шайнинг пожал плечами, — я вижу обычного жеребца, ничем не отличающегося от других пони.       Рарити кивнула, присоединяясь к ним.       — Понимаю что ты имеешь в виду, дорогуша. У Деррана всегда такой взгляд, словно он видит то, что недоступно более никому. И как бы мне ни было неприятно говорить это вслух, даже если знаю, что он этого не заслуживает, но... иногда я чувствую, как бы сильно этому не сопротивлялась, что в какой-то степени я его боюсь. Однако сейчас, когда я вижу Деррана таким, то... не думаю, что смогла бы испугаться его, даже если бы попыталась, — закончила она.       Все пони, кроме Селестии и Луны виновато кивнули. Все они в то или иное время испытывали подобное слабое чувство страха, которое иногда внушал Дерран. Не тот ужас, который испытали некоторые из них, увидев его в бою, а скорее едва уловимое чувство, что с человеком было что-то... слегка не так. Наиболее сильным оно было при первой встрече с ним, однако со временем это впечатление исчезло и все быстро позабыли, что нечто подобное вообще когда-то было. Но время от времени что-то заставляло его проявляться вновь. Оно всегда было слабым, легко игнорировалось и исчезало так же быстро, как и появлялось, но у пони всё равно оставалось... чувство, что глубоко внутри Деррана таилось что-то ужасное. Никто из них не мог назвать это «злом», но и добром оно определённо не было.       Рейнбоу кивнула вместе с остальными пони, вспомнив, как ранее Дерран рассердился на неё. Возможно, это всё было её воображение, но в тот момент пегаске на мгновение показалось, что его глаза изменились. В тот же миг чувство слабого страха, похороненное в её подсознании вырвалось, в одно мгновение превратившись в чистейший ужас, подобного которому она не испытывала никогда в жизни. Кобылке захотелось рассказать об этом остальным, но поразмыслив, она передумала. Возможно, это была просто игра света, тем более что Дерран всегда был страшен, когда злился, и мог испугать кого угодно. Поэтому что бы ни вызывало эти противоречивые тревожные чувства, дело явно было не в жеребце, за которым они сейчас наблюдали в туманных глубинах заклинания.       — Чё это была за штука такая, на которой приехали родители Деррана, и которую он потом оседлал? — спросила Рейнбоу, испытывая странное предчувствие, что вопрос о том, почему Дерран иногда бывает не в духе, со временем будет раскрыт. Луна посмотрела на изображения в заклинании, временно приостановленные, чтобы они могли говорить, ничего не упуская.       — Д'нур был миром, достигшим гораздо более высокого уровня технологического развития, чем Эквестрия. Задолго до рождения Деррана люди его мира открыли метод слияния технологии и магии, позволяющий им творить чудеса, которые даже для нас кажутся... эм... волшебством. Эти машины — одно из таких чудес. Они представляют собой колесницу, приводимую в движение магической энергией, и использовались для всего, от сельского хозяйства до ведения войн, — объяснила она.       Твайлайт кивнула.       — Дерран упоминал, что у него есть устройство под названием «Оракул», с помощью которого он мог делать разные удивительные штуки, — прокомментировала она.       — И все вы видели доспехи, которые носили братья Деррана. Они тоже являются продуктом того, что они называют магической технологией или, сокращённо, магтехом. Хотя могу отметить, что их доспехи были сделаны с использованием как эквестрийской, так и д'нурианской магии, — закончила Селестия.       — Подождите, — Твайлайт озадаченно уставилась на свою наставницу. — Вы хотите сказать, что они создали эти доспехи тысячу лет назад, пока находились в Эквестрии? Как? — слегка недоверчиво спросила она.       — Д'нурийцы использовали магические заклинания для всего, включая быстрое создание и очистку сырья для добычи сложных веществ. Пока у них есть доступ к материалам, то при наличии времени они могут изготовить всё, что им нужно. Хотя, по причинам, которые вы скоро увидите, это было невозможно до того момента, пока они не добрались до нас, — объяснила Селестия.       — Они действительно смогли создать по памяти все технологии своей исчезнувшей цивилизации? — изумилась Каденс. Луна покачала головой.       — Не совсем. Несколько более прозорливых братьев Деррана принесли с собой то, что они называли «кристаллы данных» — магические кристаллы размером с человеческий палец, которые могут хранить больше информации, чем все библиотеки Эквестрии вместе взятые. Кристаллы могут быть прочитаны любым магом, который знает соответствующее заклинание, или любым человеком с соответствующим магтехнологическим устройством. Однако после создания оружия, доспехов и припасов, устройства, использованные для их производства были спрятаны вместе с кристаллами для сохранения тайны, — объяснила она, и, несмотря ни на что Твайлайт почувствовала, что чуть не падает в обморок при мысли о том, что где-то хранится столько передовых знаний. Однако чувство вины быстро вернуло её на землю, когда кобылка вспомнила, что эти кристаллы, вероятно, были всем, что осталось от культуры и истории родного мира Деррана.       — Так, а... почему всё это держалось в секрете? — задала очередной вопрос Твайлайт. Луна кивнула на замершую иллюзию:       — Давайте продолжим наблюдение и скоро вы получите все ответы...

* * *

      Отъехав от отца, оставшегося стоять рядом с домом, Дерран глубоко вздохнул и направил машину вперёд. Земляной движитель катился медленно, неторопливо. Его техно-магический мотор был рассчитан на мощность, а не на скорость. Однако такое положение вполне устраивало Деррана, так как это давало ему возможность расслабиться, наблюдая за проплывающими мимо пышными лугами, окаймлёнными лесными массивами. Вдали, по правую руку виднелись предгорья, постепенно переходящие в горные пики, а слева у самого горизонта слегка выделялись далёкие серебристые небоскрёбы и зачарованные каменные замки, которые и составляли Аргент. Столица Кемеда возвышалась над холмами и дальними лесами, словно сияющий маяк. От отражённых солнечных лучей на хроме и полировке бесчисленных повозок и мотоциклов, воздух вокруг города искрился, как бенгальские огни. Большая часть Кемеда представляла собой холмистые луга и относительно ровные леса, что в сочетании с размерами столицы позволяло видеть её даже с такого огромного расстояния. Дерран бывал там множество раз — и рёбенком, когда сопровождал отца, и взрослым, чтобы продать свой урожай. И хотя ему нравилось бывать среди многолюдных улиц, возвышающихся зданий, гудящих автомобилей и карет, он всё же предпочитал тишину сельской местности.       Подъехав ближе, Дерран уже мог разглядеть центр города, который он называл своим домом, поскольку центральная площадь находилась всего в нескольких километрах от его жилища. По сравнению со столицей, город Стэлхим был совсем небольшим, но всё же в нем было много интересного. Помимо библиотеки и церкви Небесного Рассвета, куда Дерран и его семья ходили на службы, здесь было несколько очень хороших ресторанчиков, голотеатр, различные магазины и «Пьяный гигант» — бар, где он и Кира прославились на весь город как дуэт караоке-певцов. Дерран улыбался, вспоминая субботние вечера, которые они проводили там под одобрительные возгласы веселящейся публики.       Дорога, ведущая к полям Деррана была извилистой и грунтовой, и располагалась на достаточном расстоянии от центра города, а потому дома здесь стояли на достаточно большом расстоянии друг от друга. Большая часть земли здесь, в пригородах, была отдана под посевы. Взглянув налево, Дерран увидел одного из своих немногочисленных соседей, мистера Сеттрона, которого большинство за глаза называло замкнутым параноиком. Хотя Дерран знал его как обычного ворчливого вдовца-пенсионера, который просто предпочитал жить один.       Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до своих полей, которые занимали несколько акров кукурузы, фруктовых деревьев и различных овощей, а также приличных размеров грядки дынь и кабачков. Была середина лета, и большинство культур уже начали бурно расти. Большая часть сегодняшнего рабочего графика Деррана была посвящена поливу и опрыскиванию растений от вредителей, а также сбору урожая арбузов для домашних. Улыбнувшись, он направил движитель к воротам в электрическом заборе, окружавшем его территорию, не пропускавшим никого, кроме самых решительных оленей. Достав из кармана оракул, Дерран взглянул на дисплей, показывающий только 8:40 утра и подумал, что приехал даже раньше, чем предполагал. Учитывая трёхчасовую дорогу от поместья Гранделей до Стэлхима, похоже, что его отец не шутил насчёт раннего старта.       Дерран нахмурился... отец. Он понимал, что Кира права, и что Леман Грандель желает своему сыну только добра. Однако Деррана всё это расстраивало, так как отец всегда считал, что подобное «добро» может дать лишь власть и богатство. Конечно, деньги — это всегда хорошо, ведь есть судьбы и гораздо хуже, чем быть одной из самых влиятельных фигур в Кемеде, но почему-то эта идея никогда ему не нравилась. Власть и деньги имели скверную привычку менять людей к худшему, и лишь редкий человек мог утверждать обратное. Из всех, кого он знал, лишь его мать никогда не позволяла деньгам или статусу изменить себя. Дерран подозревал, что это было главной причиной, по которой у его отца была репутация такого принципиального представителя знати.       Парень вздохнул. Разумом он понимал, что его отец беспокоится и за сына, и за королевство, и просто добивается того, что, по его мнению, является лучшим решением для обоих, но Дерран просто не мог пойти на это. Помотав головой, он отогнал от себя мысли о семейных делах. О них можно подумать и после возвращения домой. Достав из накладного кармана беспроводные наушники и вставив их в уши, Дерран достал оракул. Держа в одной руке прямоугольник из стекла и пластика размером с ладонь, он вызвал музыкальную программу и выбрал один из треков, которые Кира сделала для него, после чего нажал кнопку запуска и приступил к работе.       Следующие несколько часов Дерран провёл, опрыскивая кукурузу зельем против вредителей, после чего переключился на выдёргивание сорняков на грядках. Войдя в комфортный ритм, Дерран подпевал песням, которые слушал, заучивая слова, а сам выдёргивал сорняки из земли и бросал их в ближайшую кучу. Хотя он использовал гербицидные зелья, чтобы держать вредные растения под контролем, иногда встречались особенно живучие экземпляры, с которыми не удавалось полностью справиться даже с помощью зелий. Однако подобных упорных побегов было так мало, что дешевле было просто уничтожить их вручную, чем покупать более сильное зелье. Дерран подумывал заплатить магу, чтобы тот наложил на поле заклинание против сорняков, но это тоже было ему не по карману. Кроме того, парню больше нравилось делать это по старинке: было что-то врождённо душевное в том, чтобы крепко схватить неприглядный сорняк и вырвать его из земли, а затем одним движением руки отбросить в сторону. Однако, когда Дерран сделал паузу, отметив, что близится полдень и ему пора возвращаться на обед, началось что-то странное...       Непонятный холод, возникший из ниоткуда заставил парня напрячься, а чувство необъяснимого ужаса вырвало его из раздумий. Посмотрев по сторонам, Дерран на мгновение ощутил себя так, словно его окружает какой-то невидимый враг. Внезапно музыка, которую он слушал, сменилась сердитым шипением помех. Выйдя из оцепенения и вытащив из кармана оракул, Дерран с изумлением увидел, что изображение на экране скачет и подёргивается серебристой дымкой помех. Потыкав экран, Дерран попытался заставить гаджет работать, но, казалось, стало только хуже. Свет от экрана сменился на сердито-красный и парень мог поклясться, что видит в нём мельтешение странных символов, беспорядочно появляющихся и столь же быстро исчезающих. Затем Дерран внезапно вскрикнул от удивления и боли, когда в его наушниках раздался нечеловеческий крик. От неожиданности он вырвал маленькие динамики из ушей и отбросил их в сторону. Быстро придя в себя, Дерран наклонился, чтобы подобрать их, но сользнув взглядом по экрану оракула, его глаза расширились от удивления и шока. Гаджет пылал багровым светом и, судя по всему, больше не мог выполнять свою первоначальную функцию. Дерран в страхе отшатнулся, пытаясь понять, что же такое он видит.       Словно прижавшись к экрану оракула с противоположной стороны, на него смотрело лицо... настолько отвратительное, какое он не мог и представить даже в своих самых страшных кошмарах. Экран был словно окном в другое царство, а существо внутри пыталось вырваться на свободу. Ужасающая образина оскалилась и пустила слюни, проведя длинным извилистым языком по экрану, оставившим за собой след из пузырящейся слюны. Дерран замер, пытаясь понять, что происходит. Это был глюк? Вряд ли. Может, вирус или розыгрыш скучающего техномага?! Да, должно быть именно так, ведь не может же быть... Мысли Деррана резко оборвались. Его кровь застыла, а сердце подскочило к горлу, когда он неверяще уставился на оракул. Лицо за экраном гаджета... смотрело на него. Парень сделал шаг назад, и глаза существа проследили за его движением. Черты твари сложились в искажённое подобие улыбки, затем оно открыло рот... и закричало.       Звука не было, хотя он мог бы быть, будь у Деррана наушники. Однако эффект был не менее драматичным. Полыхнув, оракул гулко взорвался. Дерран вздрогнул, когда его щёку внезапно засаднило. Должно быть, небольшой осколок стекла от лопнувшего экрана задел лицо. Инстинктивно он поднёс руку к ране и обнаружил на пальцах кровь. В смятении застыв на месте, Дерран вдруг осознал нечто ещё более тревожное. Несмотря на то, что небо было совершенно чистым, вокруг внезапно стало темнеть, словно перед солнцем проплыло облако. Темнота становилась всё глубже, и внезапно где-то громыхнуло, словно вдали разыгралась гроза. Тряхнув головой, Дерран направился в сторону земляного движителя. Что бы ни происходило, сейчас ему нужно было попасть домой... немедленно.       Однако не успела эта мысль сформироваться в его голове, как в воздухе пронёсся звук, подобный рёву самой Тьмы. Деррана отбросило на землю с такой силой, словно он попал под неуправляемую автокарету, а затем до его ушей донёсся вопль, будто все проклятые души этого мира завопили вместе. Завывающий ветер донёс до ноздрей парня запах гниющей болезненной плоти, и ему с большим трудом удалось удержаться от рвоты. Затем, без предупреждения... Дерран закричал. Казалось что всё его тело, внутри и снаружи, пожирает огонь. Но не только физическая боль заставила его кричать. В голове парня зазвучали тысячи голосов, вопящих, оружих, ревущих на языке, который он не мог понять, но который наполнял его сущность настоящим первобытным ужасом. От ощущения, как бесплотные когти словно рвут его душу, едва не заставило Деррана откусить себе язык. Он катался по грязи и кричал, хватаясь руками за голову. Если бы не мысль о том, что может постигнуть его семью, если он не вернётся домой, Дерран, несомненно, был бы сломлен этой болью душой, телом и разумом. Однако, как бы то ни было, ему удалось стиснуть зубы от наступающих физических и духовных мук, изо всех сил пытаясь держаться за рассудок. И вот, наконец... милосердно... боль прекратилась, и он потерял сознание.       Как долго Дерран оставался в этом бесчувственном состоянии сказать он не мог, но когда наконец открыл глаза, то увидел то, что можно было описать лишь как армагеддон. Первое, что он увидел лёжа на земле было преображённое небо. Чёрные, как уголь, клубящиеся тучи, подсвеченные нечестивым алым сиянием, простирались до самого горизонта. В постоянно движущейся облачной пелене сверкали неестественные багровые молнии, а гром, похожий на рёв какого-то чудовищно огромного зверя гулко разносился по воздуху. Воздух казался одновременно и леденяще морозным, и кипяще обжигающим. В нём стойко ощущался трупный смрад, отвратительная смесь серы, гниющего мяса и пролитой крови, и каждый вдох был для лёгких Деррана как наждачная бумага.       Заставив себя подняться, парень почувствовал, что его разум восстаёт против того, что он видит: мир под неземным небом превратился в руины. Все растения стали тускло-безжизненного серого цвета, а когда Дерран случайно задел листья растущей рядом кабачковой лозы, они взорвались облачком пыли. Все растения превратились в не более чем скульптуру из мёртвого пепла. Деревья были такими же — лишённые листьев почерневшие углеродные оболочки, горевшие в неестественно интенсивном и ярком огне. Даже сама земля была тронута порчей: почва выглядела так, словно превратилась в живую плоть, а камни приобрели цвет и текстуру давно высохшей кости. Стоя среди нового мира, напоминавшего кошмар сумасшедшего, Дерран почувствовал, что в голове у него помутилось.       — Что... что это?! — спросил он испуганным шёпотом. Тело Деррана онемело, ему хотелось, чтобы всё это оказалось кошмаром. Ущипнуть себя и проснуться в своей постели рядом с Кирой, зная, что всё в порядке. Эта мысль пронзила парня как молния, и он вдруг почувствовал, как его разум сосредоточился на одном ужасном осознании... Его семья ведь была в центре всего этого... но сейчас его с ними нет. Мгновенно Дерран почувствовал, как его старые солдатские инстинкты берут верх, ужас улетучился, а внимание прояснилось, когда выучка взяла над ним верх. Теперь у него было задание, важность которого полностью вытеснила из его сознания ужас, пережитый мгновение назад. У него не было возможности поддаться страху, как не было и времени размышлять об окружающем его кошмаре. Была только цель, всё остальное было неважно. Укрепившись этой мыслью, Дерран стиснул зубы и начал действовать.       Повернувшись к земному движителю, парень почувствовал мгновенную вспышку отчаяния, когда увидел, что тот вышел из строя. Механизм лежал на боку, а из разбитого двигателя шёл чёрный дым. Дерран проигнорировал чувство паники, грозившее захлестнуть его, и усилием воли поборол это ощущение. У его семьи не было времени, чтобы он боялся, а значит бояться он не станет. Взобравшись на бесполезную груду металлолома, Дерран распахнул дверь кабины, снял с крепления свою шоковую винтовку и проверил заряд. К счастью, она всё ещё была в рабочем состоянии, а её маготехкомпоненты, похоже, были достаточно прочны, чтобы пережить любую ужасную магию.       Взяв оружие, Дерран стиснул зубы и трусцой направился к дороге, изо всех сил сопротивляясь желанию бежать. Парень не мог позволить себе устать, так как у него было ужасное предчувствие, что в этой пустоши есть нечто большее, чем огонь и пепел, и он должен быть готов ко всему. Бормоча под нос молитву Свету, он направился через близлежащее кукурузное поле. Растения буквально рассыпались, когда он проходил через них и быстро покрыли его серым порошком с ног до головы. Какая-то часть сознания Деррана задавалась вопросом, почему он вообще выжил, если всё остальное погибло, но парень проигнорировал эту мысль. Солдат не задаётся вопросами, а просто движется к цели и выполняет задание.       Путь до дороги занял всего около пяти минут, но всё равно показался удручающе долгим. Дерран молился, чтобы у Киры и его родителей хватило здравого смысла остаться в доме, заперев двери на засов. Он не смел позволить себе думать о том, как долго он мог быть без сознания. Такие мысли ни к чему не привели бы, а только лиш замедлили его движение. Выйдя наконец на дорогу, Дерран оглядел окрестности и почувствовал, что его сердце буквально рухнуло куда-то в желудок, когда он посмотрел в сторону столицы.       Несмотря на расстояние в почти сотню километров, Дерран ясно видел то, что могло быть лишь отправной точкой этого кошмара. Из центра города вырывался столб клубящейся красной энергии, пробившей огромную дыру в дымных облаках. Ужасающих размеров столб, должно быть, был несколько километров в поперечнике и выше любой горы. Вылетающие из него огромные алые массивы молний разлетались на расстоянии многих километров, прорезая оплавленные траншеи в умирающей земле. Судя по тому, что он знал о планировке столицы, Дерран понял, что эпицентр находился прямо над королевским дворцом. Он в ужасе уставился на неописуемый столб, размышляя над тем, что отец говорил ему в тот день о поведении короля. Однако, прежде чем парень успел задуматься над этим вопросом, его вернул к реальности звук выстрелов. Судя по громкости и направлению, звук доносился из дома господина Сеттрона. Дерран быстро рванул в направлении выстрелов, но затем замедлил шаг — неужели он и правда будет проверять, что именно там случилось, когда его семья в опасности? Ещё один выстрел, за которым последовал вполне человеческий крик боли, заставил Деррана принять решение, и он пустился бежать по направлению к дому Сеттрона, переведя мощность шоковой винтовки на максимум.       Достигнув одноэтажного дома, Дерран замедлил шаг, держа оружие так, чтобы оно было направлено в землю, но в любой момент могло быть приведено в боевое положение. Осмотрев здание снаружи в поисках врагов, он пожалел, что у него нет лучшего оружия. Шоковые винтовки отлично подходили для того, чтобы загнать оленя или обездвижить человека, но даже на максимальной мощности вряд ли могли сделать что-то большее. Тем не менее, это всё ещё было лучше, чем ничего, и Дерран с чувством мрачной решимости двинулся ко входной двери. В обычной ситуации он попытался бы найти чёрный ход, надеясь на элемент неожиданности, но это заняло бы время, а дверь, судя по тому что он знал о своём нелюдимом соседе скорее всего была заперта. Дойдя до дома, практически не пострадавшего от случившегося армагеддона, за исключением нескольких подпалин, Дерран двинулся вдоль той стороны, где находился пристроенный гараж, стараясь не мелькать около окон. Затем, прислонившись к стене, парень быстро но бесшумно направился к входной двери, пригибаясь всякий раз, когда появлялось одно из тёмных оконных провалов.       Оказавшись у входа, Дерран обнаружил тревожную картину. Большая крашеная дубовая дверь была буквально разорвана на части и лишь несколько щепок ещё торчали в петлях. Заглянув внутрь парень увидел, что остальные части двери, а также опрокинутый приставной столик и разбитая ваза, наполненная высохшими цветами, разбросаны по полу прихожей. Сделав глубокий вдох, Дерран в последний раз проверил своё оружие, прежде чем окликнуть.       — МИСТЕР СЕТТРОН?! ЭТО ДЕРРАН ГРАНДЕЛЬ, ВАШ СОСЕД! Я СЛЫШАЛ ВЫСТРЕЛЫ, ВЫ МОЖЕТЕ ОТВЕТИТЬ?!       Во время службы в армии Дерран не раз занимался поисково-спасательными работами, поэтому знал, что если была вероятность того, что у спасаемого было оружие, то лучше всего было бы дать ему знать о своём приближении, вместо того, чтобы заставать врасплох и стать жертвой дружественного огня. В данном случае это означало полный отказ от элемента неожиданности, но если ответа не последовало, у Деррана оставалась возможность отступить. Так и случилось. Ему не пришлось долго ждать, прежде чем хриплый, полный боли голос пожилого мужчины ответил.       — Я на кухне! Поторопись!       Дерран отозвался немедленно и вошёл в дом. Пройдя внутрь, он оказался в коротком коридоре, и ему пришлось приложить все свои силы, чтобы не закричать, когда он столкнулся с тем, что могло быть только врагом. На полу лежало скрючившееся существо, а из отверстия в верхней части его туловища сочилась дурно пахнущая кровь. Размер отверстия и брызги крови на разбитой стене рядом с существом говорили о том, что причиной его смерти стал выстрел из дробовика. У монстра была гладкая светло-коричневая кожа, которая переходила в тёмно-фиолетовую вокруг рук, рта и живота. Его лицо было чрезвычайно угловатым, с костяными шипами на голове, такими же пластинами вокруг рта и по обе стороны подбородка. На руках было три мощных когтистых пальца, а ноги заканчивались бесформенными кусками плоти, которые не были ни ногами, ни копытами. Даже после смерти монстр источал ауру злобы, от которой Деррану стало плохо, даже когда он просто находился рядом с ним. Он мог только гадать, насколько хуже было бы, если бы эта нечестивая тварь была жива.       Не обращая внимания на миллионы вопросов, проносящихся в голове, Дерран сосредоточился на своей миссии, продвигаясь вглубь дома. Когда коридор закончился, парень оказался в большом помещении, которое можно было назвать гостиной. Стены украшали старые картины, а в шкафу, стоявшем перед парой диванов и деревянным журнальным столиком, находился голобокс. Стон боли направил парня к двери слева от него, ведущей на кухню. Прижавшись к стене, Дерран снова позвал.       — Мистер Сеттрон? Это Дерран, я вхожу, — сказал он, не дожидаясь ответа. Однако ответ был быстрым, хотя произнесён был, похоже, с большим трудом.       — Я услышал тебя и в первый раз, чёрт возьми... Не волнуйся, даже если бы и хотел, я уже не в том состоянии, чтобы стрелять в тебя.       Сделав глубокий вдох, Дерран вошёл в комнату. На полу, прислонившись спиной к холодильнику, лежал мистер Сеттрон. Он был примерно того же возраста, что и отец Деррана. Лысый, но с копной белых волос по бокам головы и на затылке, его лицо было сильно изрезано морщинами, а маленький рот перекошен в гримасе боли. За очками-половинками блестели карие глаза. Одет он был в коричневые выцветшие рабочие штаны и заляпанная белая рубашка. Рядом с ним на кафельном полу лежала двустволка, а руки сдавливали почерневшую от крови дыру в животе. Рядом лежал труп ещё одного из существ, которого Дерран уже видел в коридоре. Половина его головы была размазана по чёрно-белому кафельному полу. Не обращая внимания на мёртвую тварь, Дерран опустился на колени возле Сеттрона и попытался оказать посильную помощь. Но когда он наклонился, чтобы осмотреть рану, старик слабо отмахнулся от его рук.       — Не беспокойся, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Мы оба знаем, что тут уже ничем не помочь!       Парень открыл рот, чтобы возразить, но старик прервал его.       — Оставь, эта тварь ударила меня каким-то огненным заклинанием. Чуть не прожгла во мне дыру, — задыхаясь, произнёс он.       — Что... это за твари? — спросил Дерран, с плохо скрываевмым отвращением глядя на лежащий рядом труп. Сеттрон насмешливо хмыкнул.       — Сынок, неужели я выгляжу так, будто знаю, что это такое?! — рыкнул он, после чего сильно закашлялся. Из уголка его рта потекла струйка крови, и прошло несколько мгновений, прежде чем старик смог снова заговорить. — Я знаю только то, что они сильны, как гризли, и в десять раз злее их! Так... У меня мало времени, поэтому слушай. Полагаю, ты пытаешься вернуться домой... Так знай же, что эти твари... пришли с того же направления.       Дерран почувствовал, как его грудь сжалась от этой информации. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что выражение Сеттрона смягчилось.       — Да... Так что мне кажется, что если ты направляешься туда, то тебе нужно нечто большее, чем та маленькая пукалка, которая у тебя сейчас есть.       Дёрнув головой влево, он обратил внимание парня на лежащее на полу ружьё, болезненно поморщившись при этом движении.       — Отнеси старушку Бесси туда... В моём кармане найдёшь запасные патроны... и ещё несколько в ящике кофейного стола.       Дерран кивнул, поднял ружьё и вытащил стреляные гильзы. С почти неприличной поспешностью он достал четыре патрона из кармана старика и с привычной легкостью перезарядил своё новоприобретённое оружие. Сеттрон не издавал ни звука, кроме дыхания, которое с каждой секундой становилось всё более прерывистым. Поднявшись, Дерран посмотрел на умирающего старика и ему стало стыдно, когда он положил свою винтовку на землю рядом с Сеттроном. Слабая замена... и они оба это знали. Увидев выражение лица Деррана, старик слегка усмехнулся.       — Хватит рыдать... над тем, чего... уже... не спасти, — он задыхался, жизнь быстро покидала его взгляд. — Только... грешники...       Старик не успел закончить, вдруг неподвижно замерев. Через мгновение Дерран провёл рукой по лицу старика, в последний раз закрыв ему глаза. Затем, отвернувшись, он направился в гостиную. Открыв ящик кофейного столика и смахнув слёзы, Дерран изо всех сил старался не дрожать, вспоминая старую военную пословицу, которую собирался произнести Сеттрон: Только грешники могут выжить в аду.       Дерран на полном ходу покинул дом Сеттрона. После того как старик рассказал ему о чудовищах, пришедших со стороны его дома, никакие силы Д'нура не смогли бы убедить его идти медленнее. Единственное, на что он готов был пойти — бежать рядом с дорогой, а не по ней, и придерживаться тех укрытий, которые ещё можно было найти. Пока Дерран бежал, воздух наполнился новыми неземными звуками. Нечеловеческий вой, рёв и рычание, а также отдалённые отзвуки выстрелов и, вне всяких сомнений, человеческие крики страха и боли. Дерран молился Свету так горячо, как никогда раньше, изо всех сил стараясь не обращать внимания на нарастающий внутри него страх.       Вокруг Деррана мир превращался в настоящий кошмар. Земля всё меньше напоминала почву и камень, а всё больше — костную пыль и сырое мясо. В воздухе воняло гниющей плотью и серой, и Дерран мог поклясться, что совсем на грани слышимости слышал шёпот неземных голосов. Он мог поклясться, что в облаках над головой, среди вспышек нечестивых багровых молний, ему виделись чудовищные лица, глядящие на него сверху вниз, то ли ухмыляющиеся со злобной жестокостью, то ли ревущие от первобытной ярости.       Увидев трио шаркающих фигур, ковыляющих по дороге, Дерран остановился. Троицу заслоняла тень от горящего дерева, и, судя по всему, они не знали, куда им идти. Подумав что это, возможно, выжившие товарищи, парень поднял руку, чтобы с облегчением приветствовать их, но слова застыли в горле, когда он подошёл ближе и увидел правду.       Чудовища, стоявшие перед ним, по пропорциям смутно напоминали людей, но если не считать этой незначительной детали, они вряд ли могли быть менее человечными. Длинные, непропорциональные конечности поддерживали скрюченные бесформенные тела, похожие на искажённых мумий, сросшихся со сломанным костяным панцирем. Потрескавшийся и пожелтевший от возраста, он свисал с тел существ под странными углами, плоть вокруг него была грязно-красной от обнажённых мышц, покрытых пеплом. Тихо стонав, существа стали медленно, рывками приближаться к Деррану. Парень поднял ружьё к плечу и, не задумываясь, выстрелил. Оружие с грохотом дёрнулось в его руках, и одна из мерзких тварей потеряла голову, забрызгав своих собратьев тёмной кровью и кусками мозга. Однако монстры, казалось, ничего не замечали, продолжая неумолимо двигаться вперёд. Их безглазые морды не отрывались следили за своей целью.       Дерран почувствовал, как в нём поднимается желчь, когда он выстрелил из второго ствола в другое существо, чья рука оторвалась, разбрызгивая в стороны кровь и обломки костей. Однако существо, похоже, ничего не почувствовало, продолжая двигаться вперед, и Дерран задался вопросом, было ли это потому, что оно не чувствовало боли, или же потому, что существо уже испытывало настолько сильную боль, что потеря руки его просто не беспокоила. У тварей был измученный, сломленный вид, но вместо того, чтобы вызывать жалость, он вызывал ещё большее отвращение. Пятясь назад, Дерран старался сохранять спокойствие, перезаряжая оружие. Однако, как бы отвратительны они ни были, не только вид этих существ заставил руки Деррана дрожать до такой степени, что он выронил первую пару патронов, которые достал из кармана. И не это заставило его решить, что у него нет времени на перезарядку, и перехватить ружьё так, чтобы оно могло служить дубинкой, не обращая внимания на болезненный жар недавно выстрелившего ствола. Всё, о чем Дерран мог думать, набрасываясь на двух оставшихся чудовищ, так это о том, что у его семьи мало времени.       Закричав от разочарования и гнева, Дерран ударил первое зомбиподобное существо так сильно, что его голова, казалось, сложилась под прикладом ружья, а затем лопнула как дыня, по которой ударили кувалдой. Однако импровизированная дубинка Деррана оказалась слишком тяжёлой, и он потерял равновесие. Вынужденный отпустить оружие или потерять опору, парень споткнулся, уронив ружьё, и на него тут же набросился оставшийся однорукий ужас. Когтистыми пальцами он ударил Деррана по груди, разорвав рубашку и заставив парня вскрикнуть от боли. Какой бы тощей не выглядела эта скелетная тварь, она оказалась на удивление сильной, и хотя нанесенные ею порезы не были глубокими, они жгли так, словно были покрыты смесью кислоты и соли. Опираясь на свои навыки рукопашного боя, Дерран схватил запястье оставшейся руки существа и крутанул, расположив вытянутую руку над своим плечом так, чтобы локоть упирался в него. Затем он изо всех сил потянул запястье существа вниз обеими руками. Раздался громкий треск — рука твари сломалась, точнее отломилась по локоть. Споткнувшись о лежащую на земле половину руки монстра, Дерран с отвращением отбросил её, повернувшись лицом к нежити. Несмотря на потерю двух конечностей, существо по-прежнему фанатично желало ему смерти. Бросившись вперёд, монстр защёлкал зубами, пытаясь вцепиться в горло Деррана, а тот пытался удержать его на расстоянии вытянутой руки.       С усилием отпихнув мерзкую тварь в сторону, парень бросился к упавшему ружью, поразившись стойкости нежити. Повернувшись лицом к чудовищу, Дерран обнаружил, что оно упало, но даже без рук изо всех сил пыталось подняться и продолжить бой. Ещё раз пнув его частично поднявшуюся фигуру на землю, Дерран снова и снова обрушивал приклад своего ружья на затылок мерзкой твари, пока, наконец... оно не затихло навсегда. Тяжело дыша, Дерран упал на колени. Его трясло с головы до ног, будто он только что пробежал марафон — в нём продолжал бурлить адреналин.       Некоторое время парень стоял на коленях, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Маги Д'нура знали о такой вещи, как некромантия, и Дерран читал о бездушных организмах, которых могла создать подобная магия, но это было совсем другое. Создание зомби мало чем отличалось от создания робота. Это была просто пустая оболочка, оживлённая магической силой и запрограммированная на выполнение определённой задачи. Однако существа, которых Дерран только что убил, не были таковыми. Парень не мог сказать, откуда он это знает, но он был уверен, что несмотря на свою извращённую внешность, эти существа обладали душой. Они были безмозглыми, но это был тот тип безмозглости, которая бывает у существ, испытывающих такую боль, когда разум просто распадается на части. Дерран не знал, почему он был так уверен в этом, но откуда-то знал, что это правда.       Поднявшись на ноги, он заставил себя сосредоточиться. Достав из кармана пару патронов и перезарядив оружие, Дерран снова пустился бежать к дому. Он больше не сталкивался с монстрами лицом к лицу, но несколько раз замечал их вдалеке. Огромные черношкурые звери, неправильной формы гуманоиды, подобные тем, что убили господина Сеттрона, летающие шары из красной плоти с огромными пастями и острыми как бритва зубами, толпы встреченной ранее нежити и другие мерзости, которые невозможно описать. Насколько можно было судить беглым взглядом, все они были довольно далеко, но подобная удача не могла продолжаться вечно. Дерран задался вопросом, был ли у этих существ предводитель. Насколько он мог судить, твари действовали более или менее беспорядочно, но в то же время казалось, что они движутся как единое целое. Дерран надеялся, что это лишь его воображение. Ему не хотелось думать о том, что монстры, которых он видел, могут быть кем-то управляемы. Если же это так, то он вполне особнованно опасался, что ни одна сила на Д'нуре не сможет их остановить. Парень заставил себя перестать думать об этом, сейчас его волновало только одно... Его мысли оборвались, когда он наконец достиг места назначения... и увидел, что дверь в его дом... была разбита.       Дерран бросился вперёд ещё до того, как мозг до конца переварил увиденное. Его мысли беспорядочно метались в голове, а всё вокруг словно замедлилось. Каждый шаг казался вечностью, будто он пытался бежать, находясь по пояс в трясине. Дерран вдруг остро ощутил, как удары его шагов отдаются в теле. Каждый вдох словно наполнял лёгкие огнём, но сейчас его охватило странное оцепенение, словно бы он смотрел на себя со стороны и признавал, что боль как таковая действительно присутствует, но не ощущал её. Дерран мысленно подсчитывал расстояние, оставшееся до двери, и повторял про себя словно мантру. Восемь метров... Шесть метров... Четыре метра... Он был уже достаточно близко, чтобы почувствовать запах горелых волос и обугленного мяса... Три метра... Он услышал рычание, на которое не способен ни человек, ни животное. Два метра... Было слышно звук когтистых лап, клацающих по деревянному полу... Ноль метров... Дерран прибыл, и это чувство добавилось в копилку его страхов.       Парень двигался автоматически, его руки были странно тверды, когда он поднимал дробовик. Мир продолжал двигаться в замедленной съёмке, пока Дерран рассматривал окружающую его обстановку. Перед ним оказались два живых существа, которых убил мистер Сеттрон. Они медленно поднялись с пола, оторвавшись от трапезы, которой только что наслаждались. В руке первого из них было зажато бледное, безжизненное, забрызганное кровью предплечье пожилой женщины. Идеально ухоженные ногти чудом остались целы, а обручальное кольцо, подаренное мужем, всё ещё было надето на средний палец. В тот момент, когда тварь открыла испачканную кровью пасть, чтобы издать пронзительный рык... Дерран снёс голову с её плеч.       Плавно повернувшись, Дерран прицелился в грудь второго чудовища, не чувствуя ни страха, ни ярости. Этот уже был ранен. Глубокий порез на морде, из которого всё ещё капала кровь и гной, был сделан старой, оставшейся от службы саблей Деррана, которую жертва чудовища, всё ещё сжимая ту в одной руке, вырвала из крепления над камином... Немое свидетельство отчаянной попытки отца и деда спасти свою семью. Существо закричало, отбросив овальный предмет, который оно сжимало в когтях... залитый багровой кровью, но даже после смерти сохранивший свой пронзительный синий взгляд. Чудовище подняло лапы и между ними возникла светящаяся красным частица энергии, быстро превратившаяся в огненный шар. В клубах едкого дыма шар исчез, а грудь его создателя пронзила буря полыхнувших свинцовых пуль.       С немым выражением шока Дерран двинулся к лестнице... и к фигуре, лежавшей у её подножия. По мере приближения, руки парня автоматически перезаряжали оружие, а сознание продолжало плыть сквозь дымку оцепенения. Фигура женщины перед ним смотрела на него снизу вверх зелёными глазами, в которых ещё теплился слабый отголосок жизни. Её лицо, руки и грудь были покрыты глубокими шрамами от когтей, сквозь которые виднелась белая кость. Половина её ярко-рыжих волос была сожжена, кожа под ними была чёрной, потрескавшейся и сочилась кровью. Она испытывала боль, которая убила бы любого другого, упрямо цепляясь за последние остатки жизни... но смогла заговорить.       — Леман и Синтия... пытались спасти нас... — она задыхалась, каждое слово стоило ей чудовищного труда, когда одной лишь непреклонной силой воли пыталась устоять перед тьмой, надвигающейся на слабеющее тело. — Синтия... сказала нам... бежать... наверх... Терисса...       Больше она ничего не могла сказать, но больше и не требовалось. Когда Кира Грандель издала последний вздох и закрыла глаза... Дерран уже метнулся по лестнице наверх. Когда парень достиг верхней площадки, мир вокруг него снова замер, а всё его существо отчаянно кричало, что нужно идти быстрее. Сбросив оцепенение, Дерран почувствовал страх, подобного которому он не испытывал никогда. Каждая молекула в его теле наполнилась первобытным ужасом и отчаянием, когда он свернул в короткий коридор, ведущий в комнату его дочери. Коридор был коротким, но казалось, что он тянется в бесконечность, когда парень увидел, что дверь в дальнем конце была сорвана с петель и лежала на полу, покрытая кровавыми следами и зазубринами от когтей. Метнувшись вперёд, Дерран внутренне зарычал, молясь любому богу, который его услышит о помощи, вбегая в комнату.       Не считая сломанной двери, комната была почти такой же, какой и была, когда Дерран и Кира украсили её впервые много лет назад. В одном углу стояла двуспальная кровать, розово-белое покрывало на которой не было застелено с момента пробуждения её хозяйки. Стены покрывали нежно-голубые обои с изображением резвящихся фей, единорогов и ярких бабочек, а в углу находился большой белый комод, на котором стояла лампа и несколько потрёпанных книг с детскими сказками. Недалеко от комода стоял белый туалетный столик со множеством встроенных ящичков и большим зеркалом, окаймлённым магической световой полосой. Прямо перед зеркалом находилась музыкальная шкатулка, которую Дерран купил для Териссы, когда посещал город. Всё это пронеслось в голове парня лишь на мгновение, прежде чем его взгляд сфокусировался на паре порыкивающих существ, которые отвлеклись от чего-то в шкафу по другую сторону кровати, и сейчас тупо уставившихся на него.       Первое существо перепрыгнуло через кровать, вытянув когти в сторону Деррана. Его перевернуло в воздухе и отбросило к дальней стене, превратив в истекающую кровью кучу мяса. Другой, однако, сумел дотянуться до парня, полоснув его красными когтями. Отбив удар дробовиком, Дерран издал дикий рёв и ударил монстра ногой в брюхо. Существо, казалось, почти не почувствовало удара, но было выбито из равновесия, что дало парню достаточно места, чтобы вскинуть оружие и выстрелить. Нескладное существо взвыло в агонии, когда его живот багровой кляксой вылетел через позвоночник. Оставив несчастную тварь умирать в луже собственной прогорклой крови, Дерран перепрыгнул через кровать, чтобы посмотреть на то, что было в шкафу, и почувствовал, как весь его мир... превратился в пыль.       Там была она... Его маленькая девочка... Которая любила синий цвет, потому что такого цвета были синие птицы... Которая летом гонялась за бабочками, но никогда их не ловила, потому что слишком любила, чтобы просто поймать... Которая махала незнакомцам, потому что они были друзьями, которых она ещё просто ни разу не встречала... Она была всем его миром... лежит там... с разорванным животом...       — Нет... — произнёс Дерран умоляющим шепотом, упав на колени. Разжавшиеся бесчувственые пальцы уронили дробовик. — Нет, пожалуйста... — руки Деррана дрожали, когда он поднёс их к лицу Териссы, боясь прикоснуться к её щеке. — Пожалуйста, Свет, только не она... Только не моя малышка!       — П-папочка? — голос словно бы ударил Деррана в живот, когда ледяные голубые глаза Териссы посмотрели на отца. Её лицо напоминало выражение только что проснувшегося, но всё ещё полусонного человека.       — Да, маленькая, это я! Всё в порядке, я здесь! Не волнуйся, мы... Мы можем найти помощь! Мы сможем вылечить тебя! — если бы он был в здравом уме, Дерран понял бы, что его слова были ложью. Но в тот момент он отчаянно хотел поверить. Ему нужно было поверить... что ещё есть надежда.       — Папа... — голос Териссы был таким тихим, что его едва можно было расслышать, а свет в её глазах был похож на последний угасающий уголёк некогда жаркого костра.       — Да, малышка? Что такое? — спросил Дерран. В его голосе прозвучала истерика, и он заставил себя улыбнуться, хотя горькие слезы отрицания потоком лились из его глаз. Взгляд Териссы расфокусировался, и она едва слышно прошептала:       — Они плачут, папочка... Пожалуйста... Ты им нужен... Помоги им...       Залитое слезами лицо Деррана стало растерянным.       — Кто? Кто плачет, милая? — спросил он. Его замешательство на мгновение превозмогло нарастающее отчаяние и разрушающееся здравомыслие. Из последних сил Терисса слегка наклонила голову, заглядывая через плечо отца.       — Они... — сказала она, и слова прозвучали так отчетливо, словно она их выкрикнула, несмотря на то, что были произнесены шёпотом. Дерран повернулся и посмотрел через плечо. На стене висела одна из картин, которую нарисовала Кира, ещё когда они только оформляли комнату. На ней был изображён единорог, стоящий в поле, с высоко поднятой головой и гордо поднятым к небу рогом. Белая шерсть блестела на солнце, а ветер развевал гриву. Однако по какой-то причине Кира добавила ему крылья. Огромные белые крылья, гордо воздетые вверх. Когда Дерран спросил, зачем она это сделала, Кира ответила, что просто «так захотелось». Однако теперь изображение выглядело уже не слишком хорошо. Тем не менее, даже забрызганное кровью и повреждённое выстрелами, оно было хорошо различимо. Дерран в замешательстве уставился на рисунок.       — Я... я не понимаю... — его слова застыли в горле, когда он обернулся к Териссе. Её глаза все еще были открыты, но слабая искра жизни, которая ещё недавно в них была... исчезла. Дерран почувствовал, как мир и его разум... содрогнулся.       — Нет... Нет, нет-нет-нет-нет! — отчаянно повторял он, схватив малышку за плечи. — Нет, пожалуйста... — Дерран притянул дочь к своей груди и закричал. — КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ МНЕ!!!       В этот момент Дерран обратился с мольбой ко всем богам, монстрам и адским созданиям, о которых он когда-либо слышал, обещая им всё что угодно, от материальных семейных ценностей до собственной бессмертной души... лишь бы они спасли его ребёнка. Но сколько бы он ни умолял, сколько бы ни молился, единственным ответом ему было молчание... была тишина.       Дерран закричал. Его голос был наполнен болью, которую могут издать только те, кого поглотило полное и абсолютное отчаяние. Стоя на коленях и обнимая тело дочери, он почувствовал, как погружается в кромешную тьму... Не было ни верха... Ни низа... Никакого иного направления... Только бесконечная, кромешная чернота и небытие... Возможно, Дерран плавал в этой бездне несколько секунд... или несколько столетий, не ощущая ничего, кроме пустоты, в мире без зрения, звука или памяти... А потом он услышал это... рычание и скрип когтистых лап, поднимающихся по лестнице. Дерран слышал это словно с непостижимого расстояния, с безумных глубин... И в этот момент глубоко внутри него что-то окончательно... сломалось.       Дерран Грандель... не двигался. Он услышал свой голос, взревевший так, как не должен был уметь кричать ни один человек. Внезапно он снова смог увидеть мир из глубин бездны сквозь красную пелену, кода положил тело Териссы на землю. И наблюдал из пустоты отчаяния, как схватил дробовик и поднялся на ноги. Его тело встало, перезарядило оружие и плавно подняло его к плечу, как раз в тот момент, когда в комнату ворвались ещё две жуткие твари, пытающиеся создать пламя. Дерран знал, что всё это делает его тело... но сам он не двигался... И когда его тело заговорило... это был голос, который он не узнал.       — Я УБЬЮ ВАС ВСЕХ!!! — проревело оно. И так оно и сделало...       Тело Деррана опустошило оба ствола дробовика так быстро, что если бы сознание Деррана не знало себя, то могло бы поклясться, что цели умерли одновременно. Когда окровавленные трупы упали на землю, парень увидел, как в дверь протиснулись ещё два существа. Времени на перезарядку не было, да и патронов не осталось, но даже если бы и были, это не имело значения. Подбросив дробовик в воздух, человек поймал его за ствол и бросился вперед со скоростью, на которую, по мнению Деррана, его тело не было способно. С рёвом бессильной ярости он обрушил приклад ружья на голову очередного монстра с такой силой, что деревянный корпус разбился, а голова существа превратилась в брызги мозгов и крови.       Отбросив сломанное ружьё, Дерран бросился к следующему желтоглазому монстру, схватил его за шею и повалил на землю. Существо издало визгливый звук, который, возможно, можно было трактовать как удивление. Размахнувшись, Дерран без колебаний обрушил кулак на то, что было лицом корчившегося под ним существа. Плоть порвалась, кость треснула, кровь брызнула, глазные яблоки лопнули, а клыки оскалились. Тот, кто управлял или то, что управляло телом Деррана, совершил своё возмездие. Услышав тихий ревущий звук, тело человека с необычайным проворством уклонилось от пылающего огненного шара, а затем сфокусировало свой пылающий багровым взгляд на существе, стоявшем в конце короткого коридора. Когтистые руки монстра тускло дымились, пока он заряжал ещё один пламенеющий шар. Издав гневный рык, Дерран с безрассудным упорством бросился на последнее чудовище. Достигнув монстра, он схватился за тонкие веретенообразные руки монстра, упёрся одной ногой ему в грудь и со всей своей вновь обретённой силой рванул на себя. На мгновение монстр завизжал, а его руки напряглись, когда Дерран потянул его верхние конечности в одну сторону, а туловище — в другую. Глаза человека сузились от ярости.       — Я РАЗМАЖУ... — прорычало его тело, крепче сжимая запястья монстра. — И РАЗОРВУ ТЕБЯ НА ЧАСТИ!!! — взревел он, и с последним усилием и звуком трескающихся костей и сухожилий вырвал руки монстра из туловища, забрызгав помещение винно-красными каплями. В глубине собственного сознания Дерран наблюдал, как его тело продолжает буйствовать, отбрасывая конечности своей последней жертвы, и прыгает вниз по лестнице, приземляясь на колено в гостиной. Там его тело ненадолго остановилось, чтобы рассмотреть открывшуюся перед ним сцену. В дом вошло новое чудовище...       Оно было ростом не менее двух метров, а его голова, повёрнутая к телу Деррана, задевала потолок гостиной. У существа была почти чешуйчатая, угольно-чёрная шкура, обтянувшая выпуклую мускулатуру. Его ноги выгибались назад и заканчивались большими четырёхпалыми ступнями, напоминавшими собачьи лапы. Голова с пластиной из белой кости вместо глаз зарычала, отслеживая движения Деррана, и монстр согнул массивные когтистые руки. Казалось, что это существо способно с лёгкостью разорвать человека пополам. Однако сознание, управляющее телом Деррана это... не волновало.       Набросившись на черношкурого гиганта, человек сумел прорваться сквозь защиту монстра. То ли существо было удивлено дерзостью напавшего на него, то ли просто было слишком неуклюжее, чтобы ответить в замкнутом пространстве дома, никто уже не узнает. Но тело Деррана, не теряя времени, со всей силы заехало твари по брюху. Однако несмотря на то, что он обладал большей силой, чем когда-либо, кулаки парня лишь отбросили тварь на шаг назад. Какую-то секунду чешуйчатый титан казался искренне удивлённым и отшагнул назад, однако колебался он недолго.       С рёвом, потрясшим дом до основания, гигант одним ударом левой руки отправил тело Деррана в полёт через всю комнату. Если бы сущность или сила, управляющая телом человека, не отпрыгнула назад в последнюю секунду, удар, скорее всего, сломал бы ему руки. Тем не менее, тело Деррана тяжело упало на журнальный столик, превратив его в обломки, а чудовище с черепом шагнуло вперёд, чтобы закончить начатое. Зарычав от ярости, тело человека пыталось выпрямиться, понимая, что до того, как его разорвут на части остались считанные мгновения. Когда его руки пытались найти опору в обломках столика, Дерран почувствовал, что его ладонь коснулась чего-то гладкого и прохладного. Когда монстр перед ним поднял свой массивный кулак для последнего удара, у него уже не было выбора. Сформировавшееся сознание внутри Деррана обхватило кожаную рукоятку и с последним криком ярости... широко взмахнуло этим чем-то перед собой...       На мгновение показалось, что двухметровое чудовище избежало ранения: оно застыло на месте, с поднятой рукой возвышаясь над распростёртым телом Деррана. Затем, с почти величественной медлительностью тело монстра разделилось от плеч до пояса на две аккуратно разрезанные половинки, которые упали на землю, а затем, со слабым треском... обратились в кучку пепла.

+ + +

      За пределами дома Деррана можно было заметить несколько десятков монстров разных форм и размеров. Привлечённые рёвом и криками внутри, монстры жаждали свежей добычи. Запах отчаяния и боли лился из этого места, как кровь из раны, и монстры захлёбывались слюной при мысли о смертной плоти и душах, приправленных этими экзотическими специями. Меньшие из них, неуклюжие коричневые и пурпурные огненные заклинатели, визжали и покрикивали, стремительными скачками несясь вперёд, в то время как более крупные монстры, покрытые чёрной чешуей, двигались громоздким шагом, поддерживаемые парой массивных, неподвижно парящих шаров, состоящих из красной плоти и рогов, демонстрировавших окружающим огромные зубастые пасти и единственный зелёный глаз. Они нетерпеливо двигались вперёд, подгоняемые голодом и призывом огромного четырёхметрового краснокожего чудовища, сотрясавшего землю своими копытами. И вдруг... они остановились.       Понюхав воздух, существа пришли в замешательство от изменения психического запаха, исходящего из деревянной структуры. Сладкие запахи страдания, боли и ужаса были подавлены новым ароматом, который монстры хорошо знали. Ярость... чистая, всепоглощающая, апокалиптическая ярость. Подобный уровень эмоций, хорошо знакомый их виду был практически неслыхан для смертных, поскольку лишь немногие, по сути бессмертные существа обладали достаточным строением тела, чтобы пережить его. Аромат был настолько силён, что несколько монстров даже потеряли ориентацию в пространстве, гадая, не убил ли уже кто-то из их вида источник отчаяния и боли, который они почувствовали мгновение назад. А затем через разрушенную дверь шагнула фигура человека. Он выглядел вполне себе смертным, однако каждый из присутствующих монстров чувствовал, что что-то здесь... не так.       Смертный шёл спокойной походкой человека, у которого полностью исчезло чувство страха. Его одежда была порвана, лицо и тело покрыто порезами и синяками, а руки испачканы кровью, но в глазах отражалась вся злоба, ненависть и ярость проклятых... Его светящиеся багровые глаза, казалось, являлись отражением тусклого света, падающего с бушующих небес. В правой руке он держал меч из чёрной стали, слабо мерцавший странным, еле различимым золотисто-белым светом. Подняв клинок, смертный издал рёв такой ярости, перед которой не устояли даже окружающие его чудовища, а затем... он атаковал.       Первым умер один из мелких монстров: его веретенообразное коричневое тело было разрезано от паха до головы. Смертный не стал наслаждаться своей победой: мгновенно развернувшись, он без труда перерубил пополам одного из черношкурых гигантов, после чего с разбегу вонзил меч в череп другому, а затем, крутанувшись, обеими руками вонзил оружие в живот третьему. Чудовище рухнуло, как марионетка, у которой перерезали ниточки, и человек спокойно вытащил меч из его тела. После ударов этого страшного оружия не оставалось крови, меч прижигал нанесённые раны, словно был соткан из белого пламени, а края порезов светились, как угли в кузнице. Вскоре после смерти монстры превращались в кучки пепла, и с каждым убийством на рукояти меча загоралась одна из золотых рун. Сияние на лезвии клинка быстро становилось всё ярче и интенсивнее, но что это означало не могли сказать ни чудовища, ни дикий смертный. Издав ещё один полный ярости рёв, человек диким, едва заметным взмахом обезглавил очередного гиганта. Клинок ярко сверкнул, и под кожей чудовища из обрубка его шеи выросла паутина светящихся золотых линий, чем-то похожих на трещины в старой фарфоровой вазе. С неземной скоростью линии охватили всё тело существа, светясь с каждой секундой всё ярче и ярче, пока с резким треском тело и голова монстра не превратились в облако пепла, а сияние меча не стало ещё интенсивнее, когда на нём зажглась очередная руна.       Наконец отреагировав на неожиданную атаку, один из плавающих циклопических шаров выплюнул в смертного шар пылающего психоактивного огня из своей вечно ухмыляющейся пасти. Застигнутый врасплох и не имеющий возможности уклониться, человек в последнюю секунду попытался заблокировать атаку клинком. Тщетная попытка... но лишь на первый взгляд. Шар испепеляющей энергии должен был без остановки прожечь и меч, и стоящего за ним смертного, но вместо этого он взорвался, столкнувшись с почти невидимой мерцающей полусферой, появившейся казалось бы из ниоткуда. Не обращая внимания на своё чудесное спасение, человек вновь бросился вперёд. Прыгнув на врагов с клинком в вытянутой руке, он пронзил животы сразу трёх черношкурых тварей, которые пытались окружить его, почти мгновенно расправившись с ними.       Странный меч теперь светился подобно второму солнцу. Лезвие клинка окутывал чистый белый свет, превращая в пыль одного монстра за другим. Кружась как волчок, смертный вонзил свой клинок в торс одного из гигантов, вырвал оружие из бока существа, и нанёс такой страшный удар по голове другого, что через секунду их тела мелкой серой кашицей разлетелись в воздухе. Стоило ему приблизиться к остальным тварям, как пара шипящих коричневых и фиолетовых монстров в бешенстве швырнула в смертного шквал огненных шаров. Но человек, продолжая атаковать, вновь защитился клинком, а взрывы нечестивого пламени бессильно бились в ту же невидимую полусферу, не причиняя абсолютно никакого вреда. Достигнув первого монстра, человек схватил его за горло и поднял в воздух, а затем провёл клинок сквозь жалко извивающееся тело, причём с такой лёгкостью, словно монстр был сделан из желе. Прежде чем существо рассыпалось пеплом, смертный бросил монстра в его же собрата, заставив того вздрогнуть и потерять контроль над заряжаемой огненной сферой. Ослеплённое останками своего бывшего соратника, монстр так и не увидел удара, убившего его. Он лишь почувствовал обжигающий жар в груди, когда его рассекли надвое, и мгновение неимоверной агонии, когда то, что было его душой, разорвали на части и вырвали из тела. Поглощая энергию, руны меча запульсировали...

+ + +

      В то время как тело Деррана сражалось, из бездны собственного разума сквозь залитые слезами глаза за происходящим наблюдало сознание. Однако несмотря на то, что убийцы его семьи продолжали массово умирать, его боль лишь усиливалась. Разумеется, это не было сожалением от резни монстров, происходящей перед его глазами. Нет, ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за смертью этих мерзких тварей, но осознание того, что это дело его собственных рук заставляло вспомнить ужасную реальность... Он думал, что отдавал своей семье все силы, на которые только был способен... но это оказалось не так. Его семья была в опасности, какой же хороший сын, муж, отец... сдерживается в такой момент? Но если он так любил свою семью... Если в нём была эта сила... то почему он не смог спасти их? Наблюдая, как сознание, управляющее его телом рассекает однин из отвратительных рогатых сгустков красной плоти, который по глупости оказался слишком близко, Дерран смог найти только два ответа на свой вопрос. Либо он не любил свою семью по-настоящему... либо он просто был слишком слаб, чтобы получить доступ к этой силе. Слишком слаб... Слаб, чтобы спасти отца. Слаб, чтобы спасти мать. Слаб, чтобы спасти Киру, и слаб... чтобы спасти Териссу... Его маленькую девочку... Самое чистое и невинное существо в его жизни... И когда она нуждалась в нём больше всего... он подвёл её. На глаза Деррана навернулась очередная порция слёз, и он почувствовал, как его вновь охватывает боль.       — Терисса... Кира... Простите меня... Простите меня! — кричал он, и крик его вскоре перешёл в вопли боли и ненависти к себе, эхом отдававшихся во тьме его сознания...

+ + +

      С Барона... было достаточно. Издалека он наблюдал, как его никчёмные рабы не смогли убить смертного со странным мечом. После столь жалкой демонстрации слабости он будет лично пытать всех выживших до смерти, а затем отобедает их душами и мясом. Эта мысль вызвала улыбку на искажённом черепе почти четырёхметрового монстра, и он направился вперёд, дабы указать заблудшему насекомому его место. Сначала барон оторвёт жалкому смертному руки, затем настанет черёд ног, а потом посмотрит, сколько времени понадобится человеку, чтобы истечь кровью. Пытки были не самыми вдохновляющими, но вдали от дворца хозяина приходилось работать с тем, что было. Говоря о хозяевах, барон надеялся, что никто из них не видел поражения его войск. Хозяева всегда следили за происходящим, и любая слабость в их армиях жестоко каралась. Неудача перед хозяевами была единственным настоящим преступлением в Аду.       Направившись к смертному со светящемся мечом, барон по пути схватил импа, который не смог достаточно быстро убраться с дороги. Раздавив туловище монстра своей массивной лапой, барон откусил ему голову, пока тот верещал от боли, на мгновение ощутив вкус демонической крови и мозгов, после чего проглотил их и небрежно отбросил безжизненный труп в сторону. Как ни приятно было пожирать слабых рабов, барон, как и все его нечестивые сородичи, предпочитал вкус смертной плоти и душ. Душа этого смертного казалась особенно сильной. Из неё получился бы отличный обед...

+ + +

      Тело Деррана сражалось. Монстр за монстром, убийство за убийством, человек не останавливался. Оно было покрыто десятками порезов, царапин и ожогов, лёгкие будто бы горели, а руки и ноги были словно свинцовые гири... но он продолжал сражаться. Стиль боя был диким и неэлегантным, лишь отдалённо напоминающим то фехтование, которому Деррана учили на базовом курсе. Ни одно из движений не было спланировано, а позиция находилась в постоянном движении: разум, управляющий телом, явно сражался на одних лишь инстинктах и необузданной ярости. Он редко говорил, а когда открывал рот, то лишь выплёскивал свой гнев или выкрикивал угрозы. Ни одному из низших существ до сих пор не удалось остановить его буйство, хотя они продолжали пытаться, набрасываясь на красноглазого смертного в самоубийственной попытке сбить его с ног. Откуда сознание в теле Деррана брало силы для продолжения борьбы, не знал даже он сам. Любое другое существо давно бы уже пало, слишком измученное, чтобы продолжать сражаться.       Однако внезапно тело Деррана получило передышку: монстры отступили, образовав вокруг него кольцо... и тут, наконец, показался вожак этой мерзкой стаи. Это был гигант, высотой почти с одноэтажное офисное здание. Он возвышался даже над двухметровыми черношкурыми тварями. Под его огненно-красной шкурой бугрились узлы мышц, на толстой как туловище человека шее крепилась неправильной формы голова, а с обеих сторон черепа монстра торчали два массивных ребристых чёрных рога. Пара глаз-бусинок внимательно смотрела из чёрных провалов глазниц, расположенных над широкой пастью, усеянной неровными, похожими на иглы зубами. Руки, схожие с шишковатыми стволами деревьев, заканчивались массивными кулаками размером с шары для сноса зданий, а чудовищное туловище покрывали мышцы, напоминающие танковую броню. В каждом движении монстра сквозило пренебрежение, он явно не был впечатлён стоящим перед ним ничтожным смертным. Остановившись перед ним, лапы твари вспыхнули зелёным огнём и монстр издал вызывающий рёв.       Сознание в теле Деррана взревело в ответ, его ярость поднялась на новую высоту. Этот монстр был лидером... Лидером тех, кто забрал его семью... Значит оно должно умереть! С вызовом взревев, тело Деррана рванулось вперёд... только для того, чтобы отпрыгнуть в сторону, когда в том месте, где оно находилось мгновение назад, пронёсся огненный шар. Оглянувшись вокруг, сущность, управляющая телом Деррана посмотрела в ту сторону, откуда пришёл огонь. Там собралось множество уже знакомых коричневых и фиолетовых существ, заряжающих новые инфернальные шары. Их хозяин не собирался давать телу Деррана честный бой, они планировали удерживать сущность на месте, заставляя постоянно уклоняться и медленно разрушая его, пока их лидер не сможет нанести последний удар...

+ + +

      Барон рассмеялся... Это был отвратительный звук: словно клокотала, прочищаясь, массивная канализационная труба, заполненная колючей проволокой. Он смеялся, когда смертный понял, что в армии Ада честь — это грех, а не добродетель. Он смеялся, когда жалкое существо, одетое лишь в лохмотья и вооружённое огненным светочем увернулось от адского огня, обрушившегося на него со стороны верещащих от возбуждения рабов. Он смеялся, увидев, как смертный пошатнулся, обжёгшись, когда рядом разорвался огненный снаряд... И вдруг смех барона резко оборвался... когда он посмотрел в глаза смертного. В тот же миг в разум монстра закралось незнакомое ранее чувство. Оно было слабым и длилось всего секунду, но этого было достаточно, чтобы барон приостановился и перестал хохотать. Его рабы повернулись и с любопытством уставились на своего господина, замешкавшись на мгновение... и для смертного это было вполне достаточно.       Барон осознал цену своему короткому колебанию, только когда смертный с бешеной скоростью понёсся к нему. Меч человека пылал энергией, которая по мере приближения заставила барона вспомнить то же самое ощущение, из-за которого он и промешкал. Словно некий холод, от которого путались мысли и бессознательно расширялись зрачки глаз. Зарычав от неожиданности, барон начал забрасывать смертного одним огненным шаром за другим, отчаянно желая убить его. Леденящее чувство усилилось, когда человек решил не блокировать снаряды, а бить по ним с воздуха — его светящийся клинок, казалось, поглощал нечестивое пламя целиком. Барон отступил назад. Если бы он был смертным, то знал бы название странной эмоции, которая сейчас холодила его тело. Прыгнув к демону, смертный поднял высоко над головой свой меч, сияющий, как осколок солнца, а глаза его полыхнули кроваво-красным цветом воплощённой ярости. Это была одна из самых древних и самых сильных эмоций, какие только существовали, старше жадности, ревности, старше даже самой ярости. И имя ей... страх.

+ + +

      Сознание в голове Деррана не знало о многих вещах. Оно не было сложной сущностью, да и не стремилось ей быть. Однако одно оно знало совершенно точно: у него была семья, счастливый дом, потрясающая жена и прекрасная дочь, которую он любил и которая любила его в ответ... а эти монстры отняли у него всё. Они должны были умереть... Им необходимо было умереть... Всем. До. Единого! Когда сознание использовало тело Деррана, чтобы подпрыгнуть в воздух, оно направило всю свою ярость на взмах поднятого над головой меча и загадало лишь одно желание от имени семьи, которую потеряло.       — Убить их всех, — прошептал человек, погружая клинок в грудь красношкурого чудовища. И мир вокруг него... померк...

+ + +

      Спустя какое-то время Дерран очнулся. Уставившись в небо, он увидел всё те же самые клубящиеся чёрно-красные облака. Попытавшись пошевелиться, человек с удивлением обнаружил, что снова контролирует своё тело. Мышцы горели, кожа была вся в порезах и ожогах, а каждый вдох был похож на вдыхание кислоты, но тем не менее он всё ещё мог двигаться. Однако в душе... он чувствовал себя совершенно пустым и смотрел на мир глазами человека, который больше не живёт по-настоящему. От скопища монстров, окружавших его не осталось и следа, лишь десятки куч пепла, которые уносил дурно пахнущий ветер. В ладони Дерран всё ещё сжимал меч... Разрушитель. Он больше не светился, но был таким же девственно чистым и новёхоньким, словно с момента ковки им никогда и не пользовались. Затем взгляд Деррана упал на свой дом, и слезы хлынули снова. После мучительного раздумья он снова взглянул на меч и на одно мгновение задумался, сможет ли смерть дать утешение, которого не дала месть.       +Это была не месть,+ — Дерран вздрогнул и его глаза расширились, когда прямо в его голове раздался голос. Голос был поразительно похож на его собственный, но глубже, мрачнее и наполнен едва сдерживаемым гневом, что делало его почти звериным.       — Кто ты?! — спросил Дерран, оглядываясь по сторонам и вдруг вспомнил, что он уже слышал этот голос раньше... Когда он сам говорил им.       +Я... не уверен. Я думал, меня зовут Дерран Грандель... Но это почему-то кажется мне неправильным.+ — ответил голос, и в нём впервые прорезалось что-то похожее на неуверенность.       — Потому что это моё имя! Кто... или, скорее, что ты?! — спросил Дерран, чувствуя что начинает сходить с ума.       +Чего ты так ссышь? Мы же не можем потерять больше, чем уже потеряли.+ — злобно зарычал голос. Это замечание было как удар в живот, в одно мгновение выжав из Деррана все силы. Ноги человека отказали и он рухнул на землю, выронив меч из ослабевшей руки. Деррана больше не волновало, что это был за голос, откуда он доносился, и даже как он сам себя называл.       — Да... — согласился он, закрыв лицо ладонями и отчаянно желая забыть всё, что произошло. Прошло много времени, прежде чем Дерран заговорил снова, про себя решив, что даже если он окончательно сойдёт с ума, говорить с этим голосом было всё же лучше, чем скорбеть о утрате.       — Что значит «не месть»? — спросил человек скорее для того, чтобы отвлечься, чем желая знать правду.       +Эта штука... Он не выглядел самым главным среди них, скорее полевым командиром, и даже это даёт ему больше чести, чем он того заслуживает. Его называли Бароном Ада, но баронишко из него вышел хреновый.+ — с ненавистью в каждом слоге отозвался голос.       — Откуда ты можешь это знать? — спросил Дерран, внезапно насторожившись.       +Нихера я не знаю, но если бы мне пришлось гадать, думаю, что это из-за нашего меча. Пока я сражался, я получил вот эти вот... не знаю, воспоминания, что ли. Я начал знать то, чего не знал раньше, например, имена этих монстров. Маленькие — Импы, побольше — Адские рыцари, красные плавающие ублюдки с большими ртами — Какодемоны, а выглядящие как кирпичные сортиры — Бароны Ада.+ — объяснил голос таким тоном, словно он возмущался невежеством Деррана. Тот на мгновение взглянул на меч и почувствовал, что в голове у него помутнилось. В отражении лезвия он на мгновение увидел лицо, которое не было его собственным. Как и голос, оно казалось похожим на него, но с яркими светлыми волосами и сверкающими красными глазами, источавшими почти психопатическую жажду крови. Затем видение исчезло так же стремительно, как и появилось.       — Демоны... Эти твари... Демоны? — спросил он, окончательно уверившись, что сошёл с ума, но неспособный найти убедительную причину для борьбы с этим.       +Молодец, возьми с полки пирожок...+ — в голосе послышался сарказм, оттенённый злобой. Дерран вдруг понял, чем на самом деле является столб красного света, возвышающийся над горизонтом.       — Портал?.. Но кто мог?.. — он остановился на полуслове, вспомнив слова своего отца. — Король...       Дерран почувствовал, как в нём на мгновение вспыхнул гнев, а затем отчаяние снова взяло верх.       — Неужели это... конец света? — глухо спросил он, его голос был таким же пустым, как и сердце. Сейчас ему было совершенно безразлично, каким будет ответ на его вопрос.       +Не знаю... но похоже на то.+ — отозвался голос мрачным, но безразличным тоном. — +Но даже если и так, у нас есть работа.+       Дерран рассмеялся сардонически-горьким смехом, лишённым даже малейших признаков радости.       — Работа?! — спросил он, расхохотавшись над полным безумием этого заявления. — И какую же работу мы можем делать?! Обрезать посевы?! Отгонять оленей?! Или, быть может, отвозить урожай к нечестивому пламени руин, которые когда-то были столицей?! — последнюю фразу человек почти прорычал, слёзы снова потекли из его глаз.       +Мы свершим нашу месть!+ — ядовито рыкнул голос. Дерран внезапно замолчал и покачал головой.       — Месть? — мягко поинтересовался он. В его голосе вдруг прозвучала нотка злобы. — Против чего?       +ПРОТИВ ДЕМОНОВ!!+ — взревел голос, заставив Деррана вздрогнуть от ненависти в его тоне.       — Ты хочешь отомстить расе, численность которой по сути бесконечна и которой наплевать на свои потери? — беззлобно улыбнувшись, поинтересовался человек.       +ТОГДА ПРОТИВ ИХ ЛИДЕРОВ!!!+ — с неслабеющей яростью проревел в ответ голос. Дерран покачал головой.       — Какой смысл в таких бессмысленных поисках? — безнадёжно прошептал Дерран.       +И каков твой план?+ — прорычал голос. — +Убиться прямо здесь и сейчас?! Спрятаться в надежде, что всё пройдет, и жить на накопленный харч как пустая оболочка?! Или просто рассиживаться здесь, пока один из демонов не сделает то, на что у тебя не хватит яиц?!+       Дерран вдруг почувствовал неуверенность, а голос продолжал.       +Назови хоть одну вещь, которая у нас осталась и ради которой стоит жить...+ — Дерран молчал, не в силах придумать ответ. — +Так я мать твою и думал! Что бы мы ни сделали, это будет самоубийственная миссия! Единственное, что мы ещё можем решить — это какой будет наша смерть. Я лучше умру на ногах, чем от перерезанных вен или одиночества, и убью столько ублюдков, виновных во всём этом, до скольких только смогу дотянуться.+       Долгое время Дерран сидел, обдумывая предложение, затем медленно поднялся на ноги. Подняв Разрушитель он уставился на своё отражение, затем выражение его лица стало жёстким.       — Я знаю, что это ты убил этих демонов... — заявил Дерран, оглядывая кучи пепла вокруг и холодно поинтересовался. — Ты действительно веришь, что сможешь убить остальных?       Человек не смог бы сказать, как он это понял, но каким-то образом знал, что голос кивнул.       +Да... если ты готов довести дело до конца.+       Дерран несколько минут стоял молча, затем принял решение.       — Хорошо... Но сначала... я должен кое-что сделать, — серьёзно заявил он, направляясь к дому.       Дерран выполнял свою работу в мрачном молчании, его лицо выражало не больше эмоций, чем труп. Осмотрев особняк, он вытащил останки убитых им демонов и бросил их в канаву, примыкавшую к главному двору. Затем, вернувшись в дом, он спустился в подвал. После недолгих поисков он вытащил из-под кучи пыльных коробок и полок с хламом старый сундук. Сундук был большим, из прочного зелёного полимера, покрытого царапинами и вмятинами, и закрывался на висячий замок. В сундуке лежали два предмета, которые Дерран хранил в основном из ностальгии, никогда не думая, что они ему когда-нибудь пригодятся. Это был своего рода подарок от его командира, который пошутил тогда, что Дерран может подарить их Кире в качестве свадебного подарка. Отперев сундук ключом, достав его из старинной вазы на соседней полке, Дерран с чувством мрачного удовлетворения вытащил содержимое на свет. Кемедианская «Мега-броня», название театральное, но меткое. Герметичный костюм из зачарованных металлических пластин, поверх полу-самовосстанавливающегося кевлара мог отражать пули, ножи, небольшие взрывы магии и даже когти диких зверей. Также броня была защищена от различного рода загрязнений и даже в какой-то степени спасала от радиации. Это была старая модель, практически антиквариат, стандартного «армейского зелёного» цвета, как называли его сами вояки. Но несмотря на возраст, она была прочной и надёжной — как сама защита, так и магтех элемент питания были гарантированно долговечными. Молча надев броню, Дерран закрепил шлем на поясе, а затем убрал в кобуру другой предмет, который лежал в коробке — стандартный ударный пистолет Mrk-6, покрытый царапинами от многолетнего использования, но всё ещё в хорошем рабочем состоянии. После чего отправился обратно наверх.       Вновь поднявшись в дом, Дерран приступил к следующей, гораздо более болезненной части своей задачи. Его последний долг как мужа, сына и... отца. Медленно, благоговейно и с бесконечной заботой он собрал останки своей семьи. Он с любовью завернул каждое из тел с головы до ног в белые льняные простыни. Их было немного, но это был лучший погребальный саван, который только он мог предложить. Свежевыстиранные, они пахли лавандой... любимым ароматом Киры. Положив аккуратно завёрнутые тела рядом в гостиной, Дерран отдал родным последние почести. На саван матери он положил засушенный цветок, стоявший в вазе в гостиной — подсолнух. Её любимый, поскольку они были символом счастья. Дерран удивился, что нашёл его нетронутым, но, видимо, энергии Ада были не в силах убить то, что уже было мертво. Отцу Дерран оставил шкатулку Ночного Стража, в которой ранее находился Разрушитель, прошептав слова благодарности за подарок, спасший ему жизнь. Кире Дерран оставил голодиск с её любимыми песнями... и последний полный слёз поцелуй в хладные губы. И наконец, в саван, в котором лежала Терисса, Дерран положил рисунок, найденный им под остатками журнального столика. Семейный портрет фигурок, нарисованных мелом. Каждая фигурка была чётко подписана детским корявым почерком... Я... Дедушка... Бабушка... Мамочка... И, наконец... Папочка. Затем, подготовив тела и сделав подношения, Дерран направился в гараж. Немного поискав, он нашёл большую потрёпанную канистру с керосином, который он использовал для разжигания костров после осенней сезонной уборки кустарника во дворе. Следующие несколько минут Дерран провёл, тщательно обливая её содержимым дом... и тела.       Как только канистра опустела, Дерран взял коробку спичек и направился к дверному проёму. Несколько минут он просто стоял там, предаваясь воспоминаниям об ушедших счастливых временах. Старый деревянный сундук, на котором стоял голобокс и коллекция мультфильмов Териссы. След от ожога на ковре, оставшийся после того, как Дерран попытался устроить для Киры романтическую встречу при свечах и чуть не спалил дом. Ценная антикварная картина родителей, которой Терисса добавила несколько «улучшений» своими акварельными красками. Дерран думал, что выплакал всё что мог, но глаза его были по-прежнему мокрыми, когда он зажёг спичку... и бросил её в блестящую жидкость, покрывавшую пол. Огонь распространялся быстро, следуя по следу горючей влаги в каждый уголок дома. Вскоре особняк превратился в бушующее инферно. Дерран молча наблюдал за происходящим, пока дым и пламя не скрыли из виду всё находящееся внутри. Однако повернувшись, чтобы уйти... он вдруг остановился и посмотрел на свою правую руку.       Некоторое время парень стоял, безучастно глядя на свою ладонь, а затем снял перчатку... уставившись на предмет, украшавший средний палец. В нём не было ничего причудливого, обычная золотая полоска без украшений, но для Деррана Гранделя его ценность была невообразима. Это был последний кусочек его прежнего мира, последний фрагмент того, кем он был, это были все хорошие и счастливые моменты его жизни, собранные в одном предмете.       Медленным обдуманным движением Дерран снял кольцо. Это кольцо... никогда не должно было принадлежать ему. Теперь он был в этом абсолютно уверен. Оно предназначалось другому человеку... Более сильному... Более мудрому... Человеку, который был бы рядом, когда его семья нуждалась в нём больше всего. Она принадлежала лучшему человеку. Потому что этот лучший человек...       — Лучший человек... мог бы спасти вас, — прошептал Дерран. Из его глаз покатились слёзы, когда он бросил кольцо в огонь. Затем, надев шлем, он повернулся и пошёл прочь... В сторону города... К демонам... К своей гибели...

* * *

      Двенадцать сотен лет спустя и бесчисленное количество битв Дерран Грандель проснулся. Он не совсем понимал, чего ожидать, когда его сознание полностью вернулось в нынешнюю эпоху. Он ожидал чего угодно — сочувствия, печали, вопросов — куда же без них. Всё это было вполне ожидаемо. Однако, как это часто и бывает, ожидаемое оказалось далеко от реальности. Результат был предсказуем, а вот интенсивность — нет. Деррана окружили рыдающие пони. Не плачущие, не всхлипывающие, а именно рыдающие, и каждая из них обнимала его так, словно он мог внезапно исчезнуть навсегда. Казалось, они едва могут стоять, горе полностью захлестнуло поняш, и слёзы сплошным потоком лились из их глаз.       Дерран почувствовал... что растерялся. Конечно, он ожидал слёз, но не до такой же степени. Неужели у них не было вопросов о том, почему в своих воспоминаниях он вдруг начал обращаться к кому-то, кого там не было? О том, как он оказался в Эквестрии? О... о чём угодно, в конце-концов! Дерран покачал головой, даже когда наконец заметил влагу на собственных щеках.       Конечно, у них были вопросы, конечно, они хотели получить ответы, но... они забыли обо всём из-за желания, которое сейчас было гораздо сильнее. Для Деррана это был ещё один пример того, почему люди, при всех их достижениях всё же не могли сравниться с Серафимами и их детьми. Там, где люди, возможно, поплакали бы немного, а затем всё равно потребовали ответов, пони скорбели о тех, кого никогда не знали. Конечно, люди тоже горевали, но редко когда чувствовали настоящую утрату по тем, кого не знали лично. Здесь же Твайлайт, Селестия, Луна, Старлайт, Каденс, Эпплджек, Флаттершай, Шайнинг Армор, Рейнбоу Дэш, Пинки Пай, Рарити и даже Спайк — все прижались к нему и плакали. Не из-за того, что они потеряли, а из-за того, что потерял он. Даже Старлайт, Селестия и Луна, у которых эта история уже оставила неизгладимый отпечаток в памяти, плакали горькими слезами по Деррану. Хотя они в отличие от остальных знали его историю намного лучше.       Ведь если его семья и заслужила их слёзы, то вот он точно нет. Он не заслужил ни их слов доброты, ни искренних жестов любви и тепла. Прошлое Деррана не было трагической предысторией героя. Оно не было и стихом к саге о том, как он убил дракона, спас прекрасную деву и жил долго и счастливо. Такую историю придумали для него добрые сердца Серафимов и их детей... но это была не его история. Ни один феникс не восстал из пепла в последние мгновения Д'нура, в день, когда Дерран Грандель ещё ходил под благодатью Света. То, что родилось в тот день, не было ни героем, ни спасителем... Это было чудовище, сотворённое из самых чёрных бездн ненависти и гнева. И на его пути будет лишь отчаяние...

* * *

      — Вот он! — воскликнула Эппл Блум, увидев кристальные шпили замка Твайлайт. Позади неё бежали Скуталу и Свити Белль, обе запыхавшиеся, но с мрачным выражением решимости на мордашках. Они услышали от Эппл Блум историю о том, что Дерран вдруг стал вести себя совсем по-другому, а потом, словно разъярённая мантикора бросился прямо к замку Твайлайт.       Далее Эпплджек не вернулась домой со встречи Совета дружбы. Не получив никаких ответов от Бабули Смит и Биг Мака, Эппл Блум быстро созвала экстренное собрание Меткоискателей, дабы понять, что делать дальше. Однако в конечном итоге единственное к чему они пришли было то, что им нужно больше информации, а потому троица галопом отправились к замку Твайлайт.       — Ну... Не думаю, что снаружи есть понибудь... Нет, погодите-ка! Кто-то только что вышел! — крикнула Скуталу, указывая со своего скутера на серую кобылку, вышедшую из ворот замка.       — Это Дерпи? — в замешательстве спросила Свити Белль. — Что она здесь делает?       — Не знаю, но пойдёмте спросим её! — решительно прозвенел голосок Эппл Блум. Однако не успела она закрыть ротик, как Дерпи взмахнула крыльями и, взлетев, полетела через дорогу в сторону широкого массивного луга, примыкающего к Понивиллю, отделявшего город от фермы Сладкое Яблоко и заканчивавшегося у Вечнодикого леса. Странно, но Дерпи летела очень низко над землёй, словно старалась не попадаться на глаза, или, что более вероятно, чтобы свести к минимуму риск для странного свёртка, который она держала в лапках.       — Скутс, быстро! Давай за ней, пока она не улетела далеко! — крикнула Свити Белль. Оранжевая пегасочка кивнула.       — Уже иду! — кивнула она. Её крылья зажужжали, как миниатюрный пропеллер, и кобылка помчалась за Дерпи, поднимая облако пыли. Двигаясь по пыльному следу Скуталу, Эппл Блум подумала, не стоило ли им продолжить путь к замку. С другой стороны, Дерран вёл себя очень странно, когда она видела его в последний раз, и ей не хотелось действовать вслепую. Когда они узнают что известно Дерпи, им будет легче понять, как действовать дальше.       Погоня за почтальоншей продолжалась несколько минут. Как бы ни была быстра Скуталу, но, находясь на земле, ей приходилось объезжать различные опасности, такие как камни и заросли шиповника. Если бы только она могла летать, то смогла бы догнать кобылку быстрее, но всё же она справилась. Однако, собравшись уже окликнуть Дерпи, пегасочка заколебалась. Ей вдруг показалось, что что-то не так, хотя поначалу она не могла сказать, что именно. Затем она вспомнила урок, который Дерран провёл для неё и подруг. Сделав глубокий вдох, она снова взглянула на Дерпи, пытаясь определить, что изменилось. Несколько мгновений кобылка не могла понять, в чём дело, а потом... до неё наконец дошло. Будучи пегасом и неофициальной приёмной сестрой Рейнбоу Дэш, Скуталу многое знала об особенностях полёта пегасов и других воздушных созданий. У каждого летающего существа был свой стиль и особенности полёта. Это было почти как подпись, и двух одинаковых попросту не было.       В тех немногих случаях, когда Скуталу видела Дерпи, её полёт всегда был немного неустойчивым. Почтальонша часто опускала кончик правого крыла, когда в этом не было необходимости, или излишне напрягалась в ветренную погоду. Также она частенько слегка покачивалась, зигзагообразно перемещаясь по воздуху. Однако сегодня полёт Дерпи был почти идеальным, она летела с несомненной грацией, а её положение крыльев было безупречно. По сути, единственным недостатком было то, что Дерпи со странными регулярными интервалами как бы жужжала крыльями так, что Скуталу почему-то подумала о насекомом. На мгновение пегасочка даже задумалась о том, не отпустить ли Дерпи, но потом передумала. Ни Рейнбоу Дэш, ни Дерран Грандель никогда не отступали перед лицом неизвестности, так что она тоже отступать не будет.       — ЭЙ, ДЕРПИ! МОЖНО ТЕБЯ НА СЕКУНДУ?! — на мгновение Скуталу подумала, что та её не услышала, так как почтальонша продолжила лететь ещё некоторое время, не обращая никакого внимания на окрик. Однако, как только Скуталу собралась снова позвать её, Дерпи внезапно снизила высоту, проскользив чуть дальше и приземлилась между парой невысоких холмов, которые на несколько мгновений скрыли её из виду. Набрав скорость, кобылка обогнула один из них и чуть не врезалась почтальонше в круп. Резко остановившись, малышка удивилась, почему это Дерпи не повернулась к ней. Замершая словно статуя Дерпи не произнесла ни слова, когда Скуталу вежливо кашлянула.       — Эй, Дерпи, извини что беспокою тебя, но ты не видела Деррана?       Серая пегаска ничего не ответила и Скуталу, подождав немного, повторила попытку.       — Знаешь Деррана? Ну, такого большого жеребца который спас Понивиль, единственного в своём роде в Эквестрии?       Дерпи по прежнему молчала.       — С тобой всё в порядке? — спросила Скуталу, придвинувшись чуть ближе к серой кобылке как раз в тот момент, когда появились Эппл Блум и Свити Белль.       — Хорошо... — заявила Эппл Блум, задыхаясь от бега. — Ты... нашла... её.       Обмахиваясь копытцем без особого эффекта, Свити Белль кивнула, пролепетав:       — Она... знает... что случилось?       Но прежде чем Скуталу успела ответить, Дерпи заговорила. Однако... то, что услышала троица жеребят не был голосом милой, немного неуклюжей почтовой кобылки. Голос был женским, но глубоким, холодным, высокомерным... и жестоким.       — Знаете... — протянул голос, когда зеленоватое свечение вокруг копыт приковало трёх кобылок к месту, — я была весьма обеспокоена, когда увидела, как вы трое гонитесь за этим идиотом. Даже подумала, что меня могли обнаружить. Но теперь, поразмыслив, мне кажется, что всё сложится как нельзя лучше.       Тоица кобылок почувствовала, что их кровь застыла, а по позвоночнику пробежал холодок, когда голос продолжил:       — Я хочу, чтобы вы передали сообщение этому... существу по имени Дерран Грандель.       Тут Дерпи развернулась и Меткоискатели задохнулись от ужаса. Глаза кобылки были тошнотворного зелёного света, слабо светившегося даже в солнечных лучах. На шее у неё висел кулон из чёрной смолы. В его центре находился маленький зелёный драгоценный камень, который светился тем же ядовитым сиянием, что и глаза Дерпи. Также на шее кобылки висела пелёнка, в которой тихо спала не кто иная, как Фларри Харт. Глядя на Меткоискателей, высокомерный голос Дерпи продолжал.       — Как только вы очнётесь, передайте ему, что я забрала драгоценного жеребёнка Каденс и Шайнинг Армора. И что если он или принцессы хотят снова увидеть этого жеребёнка живым и в одном куске, то ровно в полночь он придёт сюда, чтобы получить дальнейшие инструкции.       Последнее, что увидели Меткоискатели, была вспышка зелёного света, после чего жеребята тяжело попадали на землю, мгновенно потеряв сознание. Существо в теле Дерпи повернулось и продолжило своё неумолимое движение в сторону Вечнодикого леса. На украденной мордашке серой пегаски проявилась жестокая улыбка...