Guardian

      На поляне воцарилась тишина. Все присутствующие пони шокированно уставились на Селестию и Луну, рога которых всё ещё светились, поддерживая Proiectura anima.       — Как... — спросила Твайлайт. Её голос прервался, когда кобылка пыталась осмыслить то, что только что увидела. Селестия покачала головой.       — По правде говоря, даже мы не знаем откуда взялось это заклинание, — ответила она.       — Когда мы потерялись в воспоминаниях Деррана и его братьев, то всё, что мы точно помним — это отчаянное желание спасти, отменить постигшую их вид ужасную судьбу, — добавила Луна, а Селестия кивнула в знак согласия.       — И вдруг, заклинание словно само пришло нам в голову, и мы просто произнесли его, не задумываясь.       Теперь настала очередь Луны кивнуть. Наморщив носик, она попыталась вспомнить, что именно почувствовала в тот момент.       — Я помню... На мгновение мне показалось, словно кто-то направляет меня... подсказывает, как именно я могу помочь.       Твайлайт в изумлении уставилась на принцесс.       — Я даже не представляла, что вы обладаете подобной силой, — пробормотала она. Её мысли беспорядочно метались в голове, пока она пыталась всё это просчитать.       — Все Серафимы имеют доступ к огромным запасам магической силы, миледи, — Твайлайт и остальные слегка подпрыгнули, когда неожиданно прозвучал тихий голос Деррана. — Вы с леди Каденс вознеслись совсем недавно, поэтому, скорее всего, ещё лет сто или около того она не начнёт по-настоящему пробуждаться в вас. Однако со временем вы, несомненно, тоже почувствуете её.       Рейнбоу скептически посмотрела на старших принцесс.       — Ага... Ну и чё, где была вся эта сила, когда нас первый раз атаковала Кризалис, или в любой другой нужный нам момент? — с лёгким сарказмом поинтересовалась она.       — Рейнбоу! — в ужасе воскликнула Твайлайт. Однако к пегаске присоединилась Старлайт.       — Так-то Рейнбоу права, принцесса Селестия. Я имею в виду, что не хочу придавать этому слишком большое значение, но вы даже не смогли остановить Смузи на последнем Гранд Галопин Гала.       Селестия хотела ответить, но Дерран опередил её.       — Боюсь, миледи, что вы путаете желание с возможностями. Леди Селестия и Луна обладают огромной силой, но их ограничивает тот факт, что использование этой силы для решения любых проблем может привести к ужасным последствиям.       Старлайт недоверчиво посмотрела на человека.       — Что ты имеешь в виду? — наклонила она голову. Дерран улыбнулся краешком рта.       — Что ж... Предположим, что во время первого вторжения чейнджлингов леди Селестия просто телепортировала Кризалис и всех её приспешников на другую сторону планеты. Если бы это произошло, то, возможно, это решило бы непосредственную проблему, но это также лишило бы леди Твайлайт и её друзей, а также леди Каденс и лорда Шайнинг Армора жизненно важной возможности к развитию. Также это скорее всего означало бы, что королевство чейнджлингов никогда бы не пало, — объяснил он. Дэш бросила на Деррана взгляд, выражающий глубокое недоверие.       — Да ладно! Откуда принцессы вообще могли знать обо всем этом?       Человек вздохнул.       — Кажется, я уже объяснил вам, что леди Селестия может видеть будущее, верно? Возможно, вам также будет интересно узнать, что эта способность в той или иной степени присуща всем аликорнам, хотя леди Селестия всегда была особенно одарена в этом, и способность эта приходит с осознанием их полной силы. Готов поспорить, что миледи могли бы остановить любое количество плохих событий, постигших эту землю, но сдерживались из-за своих предчувствий.       Селестия кивнула.       — Дерран прав. Зачастую самая трудная часть моей работы и работы сестры — постоянно сдерживаться и не использовать эту силу для решения всех проблем, — тут принцесса неожиданно помрачнела. — Я не могу сосчитать, сколько раз мне приходилось наблюдать, как страдают мои маленькие пони, но всё равно должна была заставлять себя не вмешиваться.       Луна печально кивнула в знак согласия.       — Как и мне, — признала она. — Неужели вы все думали, что я проспала всю свадьбу Каденс? Я сидела в своей комнате и изо всех сил пыталась не телепортировать всех чейнджлингов в Кантерлоте в самые глубины чёрных дыр.       При этих словах Рейнбоу смутилась.       — Ну и чё б так не сделать? Вы ж принцессы, так кто ваще будет следить, если вы чутка отступите от правил?       Луна покачала головой.       — Как, по-твоему, была создана Найтмер Мун? — грустно спросила она. При упоминании искажённого второго «я» Луны Дерран заметно напрягся, но ничего не сказал. — Был момент, как раз перед её появлением, когда все мои инстинкты буквально призывали меня поговорить с сестрой о том, что я чувствую... а я из злости проигнорировала их. Это была мелочь, но...       Со страдальческим видом Луна прервалась, её взгляд нервно метнулся к Деррану, кивнувшего в знак подтверждения того, что он знает, что им стоит поговорить об этом, но сделать это следует позже.       — Это бремя Серафимов, — объяснил он. — Чтобы предотвратить большую боль в будущем, они часто вынуждены игнорировать её здесь и сейчас.       Все пони замолчали, думая о том, какое это ужасное чувство — хотеть помочь кому-то, но знать, что от этого, скорее всего, станет гораздо хуже.       — Я... Я и понятия не имела... — грустно отозвалась Твайлайт. Селестия слабо улыбнулась.       — Мне жаль, что я никогда не рассказывала тебе о наших с Луной истинных способностях, но я боялась, что если расскажу, то ты будешь постоянно надеяться на меня и ждать конкретных наказов о том, что именно нужно делать. Я боялась, что ты перестанешь принимать собственные решения и никогда не вырастешь в ту удивительную пони, которой, как я знала, ты сможешь однажды стать. Пожалуйста, Твайлайт, прости меня.       Покачав головой, кобылка слабо улыбнулась.       — Нет, вы поступили правильно. Я просто хотела бы узнать об этом раньше, чтобы вам с Луной не пришлось переживать всё это в одиночку.       Селестия и Луна улыбнулись, пытаясь скрыть слёзы, и кивнули.       — Подождите, мне тут кое-что пришло в голову, — прокомментировала Старлайт. — Вы знали, что Дерран и его братья появятся в Эквестрии?       Луна покачала головой.       — Нет. Странно, но наша сила никогда не говорила нам ничего прямо ни о Дерране, ни о его братьях. Мы считаем, это связано с тем, что они не из нашего измерения. Максимум, что нам удалось — это помешать Деррану убить Дискорда, хотя в то время мы и понятия не имели, какую роль он сыграет в помощи Эквестрии, и даже, если на то пошло, когда он её сыграет. Мы лишь знали, что Дискорду жизненно необходимо жить.       Твайлайт и остальные кивнули, прежде чем Рейнбоу Дэш заговорила снова.       — Кстати о Дискорде. Всё хотела спросить, чё такого он сделал, чтобы Дерран так его возненавидел?       К удивлению всех присутствующих, Селестия, Луна и, как ни странно, даже сам Дерран вдруг почувствовали себя неловко.       — Он... — начала Луна, но тут же запнулась, и её мордочка окрасилась смущённым румянцем. Селестия же на мгновение задумалась, а потом вздохнула.       — Он... используя иллюзии, транслировал нашу первую ночь втроём на весь Бридлдаун, — выдохнула она, и её щёчки окрасились в тот же цвет, что и у сестры. Покраснев, все пони замерли. Все, кроме Старлайт.       — Подождите, и это всё? Он всего лишь показал всем пони, что произошло в первую ночь вашего знакомства? — спросила она, чувствуя себя сбитой с толку. Контакт человека с Дискордом был одним из немногих его воспоминаний, в которые она не была посвящена. Дерран покачал головой.       — Нет, миледи, нашу первую интимную ночь.       Когда до Старлайт дошёл его ответ, её глаза увеличились до размеров блюдца, а мордочка стала абсолютно пунцовой. Теперь она слишком хорошо поняла яростную реакцию Деррана на мистического хитреца.       — Ладно, это... многое объясняет, — наконец, с трудом выдавила она, внезапно отчаянно желая сменить тему. — Э-эм... Что же произошло после того, как Селестия вернула вам с братьями молодость?       Казалось, старшие принцессы искренне желали того же, моментально повернувшись к Деррану, который вновь закрыл глаза, снова погружаясь в глубины своих тысячелетних воспоминаний...

* * *

      Палач Рока сидел в своей палатке и в тысячный раз за последний час пытался не впасть в ярость, обдумывая только что полученный отчёт. Его братья — люди, которых он когда-то считал самой дисциплинированной, закалённой и неумолимой силой во всей Вселенной в этот самый момент ели, пили, смеялись и праздновали в компании говорящих разноцветных волшебных пони. Прошло чуть больше суток после события, которое Мусаси без обиняков назвал чудом и новости вряд ли могли стать ещё хуже.       Всё началось с того, что в сопровождении почти всех членов Легиона, не стоявших на страже, Мусаси и Михаэль вернули потерявших сознание принцесс в их замок. Перенеся пару бесчувственных кобыл обратно в Бридлдаун, они отказались покидать их, пока не прибудет кто-нибудь из местных лекарей. Даже узнав, что монархам нужен лишь небольшой отдых, их эскорт, словно армия потерявшихся щенков, бдительно расположился у замка, ожидая пробуждения принцесс. Будто этого было недостаточно, очнувшись, принцессы вновь пригласили Легион принять участие в их идиотском празднике. В итоге Палач Рока послал одного из немногих братьев, оставшихся в лагере проверить ситуацию и узнать, почему всё так долго тянется. Разведчик сообщил, что прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как его братья неуверенно пробовали первые несколько кусочков пищи, а затем начали рыдать словно младенцы от вкуса, который, по их словам, был подобен легендарной амброзии небес. Вскоре Легион потерял всякое подобие военной дисциплины. Они смеялись, пели и шутили вместе с нелепо раскрашенными лошадьми, будто те были давно потерянными союзниками.       Палач томился в своей палатке, снова и снова прокручивая в голове отчёт. Теперь ему стало ясно, что его братья решили отказаться от своих клятв. С тех пор как они пришли в это ужасное место, то становились всё более и более непокорными. Как быстро они отбросили свои клятвы и узы братства ради нескольких незначительных удобств и лепета расы слабаков-нелюдей! Даже командиры покинули его, заявив, что эти существа были какими-то спасителями, посланными небесами. Это было невыносимо! Однако хуже всего было то, что даже Михаэль, его самый надежный союзник и подчинённый, казалось, тоже оставил его. Он не прислал ни одного посыльного с тех самых пор, как ушёл с остальными братьями, и не сообщил Палачу об их намерении нарушить его приказ и присоединиться к пиршеству, которое устроили эти существа. Палач Рока остался один.       — Нет... — тихо произнёс он, когда его глаза вспыхнули в темноте. — Я всегда был один... просто до сих пор не замечал этого.       Теперь Палач увидел правду: его братья никогда не были по-настоящему верными, они просто цеплялись за него от отчаяния. Они были как лоза плюща — слишком слабые, чтобы стоять самостоятельно, опираясь на него, чтобы поддержать свои хрупкие жизни. Нет, даже не так: они больше походили на паразитов, питаясь его силой и мастерством, а затем с радостью покидали его, как только появлялось что-то получше! Думая об этом, Палач Рока стиснул зубы, а его ладони сами с собой сжимались в кулаки. По коже человека прошёл зуд, а по телу разлилось слабое, почти невидимое красноватое свечение. Глаза же, казалось, на мгновение превратились в озёра багрового света. Поднявшись, Палач почувствовал, что его тело горит от желания насилия. Его братья бросили его, нет, хуже того, они предали его! Этого нельзя было допустить! Они были солдатами, присягнувшими ему на верность! Его приказы были абсолютны, и любой, кто отказывался от них...       — Милорд, разрешите войти?       Гневные мысли Палача были внезапно прерваны окликом, раздавшимся снаружи его палатки. На мгновение его мысли спутались, когда он пытался вспомнить, что именно собирался сделать, но через мгновение в голове прояснилось, и он ответил:       — Да, входи брат Геб.       Как и остальные члены Легиона, он уже давно выучили большинство имён и основных характеристик друг друга. За последние тридцать лет он лично выучил имена, лица, голоса и общие навыки всех десяти тысяч своих братьев. Геб был членом Старшей гвардии, солдатом среднего ранга, чьи навыки в магии уступали только мастерству владения мечом. В шатёр он вошёл без шлема. Тёмно-коричневая кожа его бритой головы была покрыта ритуальными татуировками, характерными для большинства жителей земли Фарос.       — Что тебе нужно, брат? — спросил Палач, желая покончить с этим как можно быстрее. На лице Геба на мгновение промелькнуло выражение неуверенности, но почти сразу же оно сменилось решимостью.       — Простите что прерываю вас, милорд, но недавно было обнаружено кое-что, о чём, я полагаю, вам следует знать. Это по поводу того, как мы сюда попали. — Палач Рока бросил короткий взгляд на своего брата, прежде чем жестом велел ему продолжить. — Во время обследования местной территории мы обнаружили точку, в которой, похоже, искажается пространство-время. Следуя теориям Астариуса о метапространственной динамике, мы можем экстраполировать это...       — Проклятье, да переходи ты к сути! — прорычал Палач, оскалившись, словно разъярённый зверь. Геб на мгновение замешкался, вздрогнув от гнева своего господина, но затем кивнул.       — Да, конечно, милорд, тысяча извинений, — склонился он, стараясь не обращать внимания на ощущение, словно бы он вдруг оказался заперт в клетке с бешеным тигром. — Проще говоря, существует небольшой, но всё же значительный риск того, что естественно возникший портал между этим миром и Адом может быть вновь открыт, если приложить соответствующие магические...       Геб замер на полуслове, так как выражение лица Палача Рока претерпело ужасающую трансформацию. Там, где раньше был едва сдерживаемый гнев, смешанный с нетерпением, теперь была психически безумная улыбка. Одним движением, почему-то напомнившим Гебу кобру, подкрадывающуюся к своей жертве, Палач оказался рядом с ним. Его горящий взгляд впился в Геба. Аура дикого, почти нечеловеческого величия, которой обладал его господин, была почти подавляющей, заставляя Геба чувствовать себя одиноким муравьем перед разъярённым слоном. И тогда Палач Рока заговорил.       — Ты хочешь сказать... что мы можем снова открыть портал? Что мы можем вернуться в Ад и завершить нашу миссию?       Не в силах говорить, так как всё более зловещее присутствие его повелителя заполнило весь шатёр, Геб просто кивнул. Когда со всё той же ужасающей улыбкой Палач Рока слегка отступил назад, парень снова обрёл голос и нерешительно продолжил:       — При правильном применении магии это вполне возможно. Кроме того, поскольку портал естественный, а не созданный искусственно, я считаю, что это можно сделать без риска для этого мира. Но... если мы пройдём через него... и если портал полностью закроется за нами, то... не будет никакого способа открыть его снова что с нашей стороны, что отсюда.       Когда Геб замолк, Палач Рока круто развернулся и направился ко входу в палатку, бросив на ходу:       — Приготовьтесь как можно скорее открыть портал. Передай всем, кто доставит тебе неприятности, что это мой прямой приказ, — внезапно облик Палача снова посмурнел, и он глухо прорычал. — Я приведу остальных наших братьев и сообщу им хорошие новости.       Геб на мгновение запнулся. В его голове пронеслась тысяча страхов и вопросов. Однако, когда он вновь обрёл способность говорить, Палач Рока уже исчез.

+ + +

      Когда Палач Рока приблизился к городу с почти комичным названием Бридлдаун, то почувствовал, как от ярости у него сжалась челюсть. С вершины холма, откуда открывался вид на город и замок, ему было хорошо видно братьев, которые, словно старые друзья смеялись, ели, пили и разговаривали с пони. Палач почувствовал, как его глаза сузились, когда он заметил, что все его командиры и их заместители, включая Михаэля, собрались вокруг Луны и Селестии. Наблюдая за ними, Палач почувствовал, что его кровь начинает вскипать, когда он увидел, как улыбается Леонидас, словно простой слуга наливал напиток в бокал смеющейся Селестии! На мгновение зрение Палача растворилось в красной дымке, когда он представил отрубленную голову Леонидаса, насаженную на ржавую железную пику. Но изображение исчезло так же быстро, как и появилось, и Палач Рока начал спускаться с холма. Однако подойдя ближе он увидел, что толпа вокруг Селестии и Луны слегка расступилась, и принцессы жестами указали на группу музыкантов, игравшую неподалеку.       Когда все затихли, рога Селестии и Луны начали светиться. Это было похоже на безмолвный сигнал: и пони, и люди замолчали, обратив взгляды к принцессам. Даже Палач Рока, каждая жилка которого кричала от ярости, заметил, что его шаги бессознательно замедлились, а затем и вовсе остановились, когда из магически созданных инструментов полилась музыка. А затем Селестия запела...       В каком-то дальнем уголке своего одержимого яростью сознания Палач Рока осознал, что знает эту песню. Он не мог вспомнить, когда именно слышал её и при каких обстоятельствах это происходило, но был уверен, что знает мотив. Сначала он не мог понять, как музыка песни из Д'нура могла быть известна принцессам, пока ему не пришло в голову, что они, должно быть, взяли песню прямо из их с братьями воспоминаний. Вслушиваясь в слова, Палач почувствовал, как его на мгновение словно бы парализовало и он буквально застыл на месте, несмотря на ревущий голос внутри, который приказывал ему прекратить всё это.       Голос Селестии был необычайно красив, его не смог бы описать даже самый одарённый поэт или писатель. Он был сильным и властным, но в то же время нежным и любящим. Это был голос, который вдохновлял, таким голосом можно было убедить армии сложить оружие, а королей — отречься от трона. Затем Луна присоединилась к припеву, и эффект каким-то образом стал ещё более сильным, настолько, что казалось, принцессы могут очаровать саму Тьму, сделав её безвредной. Порой они пели вместе, а порой по очереди, но их совместное пение было похоже на серенаду, исполняемую самими ангелами Света.       Внешне Палач не проявлял никакой реакции. Его лицо застыло в холодном хмуром выражении, а внутри него продолжала бушевать ярость, но, несмотря на это, он оставался неподвижным. Тем временем, люди вокруг него, выдержавшие все ужасы самого Ада, неожиданно разразились слезами. При звуках голосов двух принцесс они плакали как дети.       Продолжая петь, принцессы с неземной грацией шли сквозь толпу людей. То тут, то там они останавливались, чтобы утереть слёзы или даже с любовь обнять растерянных Легионеров. И всё это время они не прекращали свою песню, слова которой не менялись ни на мгновение, предлагая окружающим утешение. Легиону казалось, что медленно но верно бесконечные эмоциональные раны, нанесённые битвой, наконец-то начали закрываться. Песня этих двух существ, которые даже не были людьми действовала как бальзам, заглушая боль утраты и давая надежду на светлое будущее.       Однако, в конце-концов песня начала стихать, и Палач Рока наконец сумел прервать своё оцепенение гневом, заглушив эмоции, вызванные звуком голосов принцесс. Он упорно делал всё возможное, чтобы не поддаваться песне, но несмотря на все усилия, Палач Рока всё же чувствовал, что что-то внутри него пытается дать о себе знать. В голове пронеслись вспышки образов, казавшихся ему знакомыми, но вспомнить их отчётливо ему не удавалось. Видения рыжеволосой женщины, поющей именно эту песню с фейландским акцентом в каком-то... баре? Когда это было? И кто была эта женщина? Красная дымка затуманила воспоминания... да и было ли это воспоминанием? Или же это был обман? На мгновение Палач даже подумал, что песня принцесс была своего рода гипнотическим заклинанием. Но он не был уверен в этом, поскольку это не было похоже на магию, по крайней мере, ни о какой подобной магии он никогда не слышал. Больше было похоже, что песня пыталась заставить его вспомнить какой-то сон или воспоминания детства. Однако, когда песня закончилась, образы, которые она вызывала, полностью растворились в красной дымке его ярости, и Палач Рока снова вспомнил о цели, которая и привела его сюда. Когда безымянная ненависть вновь вытеснила из его сознания всё остальное, он даже не заметил слёз... которые бессознательно вытер с лица.       Шагнув вперёд, Палач подождал, пока его братья закончат плакать и придут в себя. Несмотря на слёзы, члены Легиона с благодарностью улыбались. С грохотом, похожим на раскаты грома, принцессам аплодировали почти десять тысяч пар рук, пока те улыбались и скромно кланялись. Однако аплодисменты внезапно прекратились, когда Легион наконец заметил своего господина, стоящего среди них. Не обращая внимания на настороженные взгляды братьев и враждебный взгляд Мусаси, Палач Рока заговорил.       — Воины Легиона! У меня отличные новости! Наши верные братья из Старшей гвардии сообщили мне, что у них есть способ открыть портал обратно в царство наших ненавистных врагов, так что уже совсем скоро мы будем сражаться вновь! — взглянув краем глаза на принцесс, Палач почувствовал, как в нём поднимается желчь, и продолжил. — Более того, меня заверили, что мы сможем сделать это, не подвергая опасности мир нашей... щедрой хозяйки! Так что готовьтесь, братья мои! Ибо завтра наши враги умрут!!!       Заявление было встречено мёртвой тишиной, наряду с изрядным количеством неуверенных или откровенно недоверчивых взглядов. Оглядевшись по сторонам, Палач Рока решил, что с него хватит. Пришло время напомнить своим братьям, что значит быть Легионом.       — Хотите что-то сказать... братья? — как альфа-волк, бросающий вызов своим товарищам по стае с явным вызовом прорычал он, переводя взгляд с одного лица на другое. Как и следовало ожидать, никто из них этого не сделал, хотя он всё ещё мог видеть смесь гнева и печали в их косых взглядах. Однако затем раздался голос.       К удивлению, по крайней мере для Палача Рока, это оказался не Мусаси, а один из рядовых бойцов. Из толпы вышел брат Кадос, член Железной гвардии низшего ранга. Мужчина среднего роста, он имел песочные светло-каштановые волосы, зелёные глаза и добродушное лицо. Палач Рока вспомнил, что он нравился своим товарищам по отряду и слыл верным и стойким членом Легиона. Почтительно встав перед своим господином, он произнёс:       — Милорд, я знаю, что все мы дали клятву, клятву воина довести эту миссию до конца, но... — Палач Рока уставился на Кадоса с каменным выражением лица, хотя его глаза пылали, как пара тлеющих углей, но парень отказался отвести взгляд, — но милорд... разве... разве мы сделали недостаточно?       Выражение лица Палача не изменилось ни на дюйм, а голос его был похож на гул вулкана перед извержением.       — Что ты пытаешься сказать, брат? — несмотря на тон, его голос был странно спокоен. Кадос глубоко вздохнул.       — Я хочу сказать... мы убили шестерых Владык Ада, сравняли с землёй их дворцы и уничтожили их армии. Мы заставили Легион бояться Ада до такой степени, что заставили трёх последних Владык бежать в страхе. Если... если бы этого было недостаточно, неужели вы думаете, что Свет послал бы нас сюда, к вратам самих Небес? Чтобы встретиться с Серафимом?       Когда Кадос закончил, выражение лица Палача Рока сменилось выражением почти апоплексической ярости, однако его голос оставался смертельно спокойным.       — Прости, брат, я наверное ослышался... — начал он, шагнув к Кадосу. Его голос был настолько холоден, что почти перестал звучать по-человечески. — Ты только сейчас сказал, что думаешь, что те существа там... — тут Палач сделал жест в сторону Селестии и Луны, — Серафимы?       Кадос был явно встревожен взглядом, который бросил на него его господин, но мужественно продолжал излагать свои доводы.       — Ну... да, я имею в виду, что ещё они могут... — Кадоса быстро и жестоко заставили замолчать, когда удар, подобный пушечному выстрелу прилетел ему в челюсть, мгновенно повалив на землю. Даже на расстоянии было видно, что Кадос потерял сознание, и что его челюсть, скорее всего, сломана. Несколько членов Легиона попытались вмешаться, но были оттеснены одним лишь свирепым взглядом Палача Рока, который выглядел совершенно дьявольски. Легионеры в страхе сделали шаг назад, а пони прятались за стульями и под столами, в ужасе прижимаясь друг к другу. Казалось, что волна чистой, гневной злобы исходила от Палача Рока как ударная волна от бомбы. Несмотря на изменения во внешности, он словно превратился в какое-то ужасное воплощение кошмара, когда заговорил дрожащим от ярости голосом.       — Серафимов... НЕ существует! — с чистейшей ненавистью заявил он, и глаза его, казалось, полыхнули чистым гневом. — Где были Серафимы, когда ваши дома сгорели дотла?! — прорычал он. Голос Палача отдавался странным эхом, поскольку его громкость росла прямо пропорционально гневу. — Где были Серафимы, когда погибли ваши семьи?! — продолжил он и его присутствие, казалось, заполняло всё вокруг, заставив его братьев и пони сжаться в страхе, словно Палач вдруг превратился в какого-то чудовищного титана. — ГДЕ БЫЛИ СЕРАФИМЫ, КОГДА ВЕСЬ Д'НУР БЫЛ ПОГЛОЩЕН САМИМ АДОМ?!! — прорычал он, глядя на своих братьев, многие из которых заметно вздрогнули, когда его взгляд словно бы проникал в самые их души. — НИГДЕ!!! — закончил Палач Рока с такой яростью, что из его рта вылетела слюна. — Я БЫЛ ТЕМ, КТО СПАС ТО, ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ НАШЕГО МИРА!!! — взревел он, его голос стал совершенно диким, так как с каждым словом он казался всё более и более чудовищным. — Я БЫЛ ТЕМ, КТО ПРЕВРАТИЛ ВАС ВСЕХ В СИЛУ, ДОСТАТОЧНО ВЕЛИКУЮ, ЧТОБЫ ПРОТИВОСТОЯТЬ ДАЖЕ САМЫМ МОГУЩЕСТВЕННЫМ ДЕМОНАМ АДА! Я ОДИН!!! Я САМ, СВОИМИ РУКАМИ УБИЛ ШЕСТЕРЫХ ВЛАДЫК АДА, КОТОРЫХ МЫ НАШЛИ!!! ВСЕХ, В ОДИНОЧКУ!!! Я ТОТ, КОМУ ВЫ ОБЯЗАНЫ ВЕРНОСТЬЮ!!! Я ТОТ, КОМУ ВЫ ОБЯЗАНЫ СВОИМИ ЖИЗНЯМИ!!!       Казалось, тут Палач немного успокоился, его голос вдруг зазвучал надломленно, и он почти шёпотом продолжил.       — Каждый из вас поклялся мне, что вы будете стоять рядом со мной, пока все Владыки Ада не будет мертвы! Вы поклялись духами ваших семей, друзей и всех тех братьев, которые погибли, доведя нас так далеко! — тут Палач Рока выхватил меч, вонзив его в землю перед собой, его голос внезапно стал намного громче, а слова менее официальными. — Хотите остаться?! Хотите отказаться от своих слов?! Отлично! Вот ваш шанс! Я приглашаю выйти сюда любого мудака, у которого хватить яиц попытаться одолеть меня! Убей меня, и ты получишь титул Палача Рока и право управлять Легионом так, как тебе заблагорассудится! — положив руки на навершие Разрушителя, Палач окинул взглядом ошеломлённую группу перед собой и прошипел. — Итак... кто хочет стать главным?       За этими словами последовала долгая пауза, во время которой никто не двигался и не говорил. Затем вперёд шагнул Михаэль.       — Милорд, я... — от дальнейших слов его удержала поднятая вверх рука и взгляд, полный чистого яда.       — Я не хочу слышать от тебя ни единого чёртова слова, брат! Теперь я понимаю, что слушал тебя гораздо больше, чем следовало, так что держи свой поганый рот на замке!       Оглядевшись по сторонам, Палач Рока увидел в основном растерянные взгляды, а затем посмотрел на своих командиров. Его кровь взбурлила, когда он бросил вызов лидерам своих гвардейцев. — ВПЕРЁД!!! — прорычал Палач. — У КОГО ЗДЕСЬ ХВАТИТ СМЕЛОСТИ ОТБРОСИТЬ СВОИ КЛЯТВЫ И СРАЗИТЬСЯ С ПАЛАЧОМ РОКА?!!       Прошла почти минута, но вперёд никто так и не вышел. Палач яростно кивнул.       — Так я, блядь, и думал, — прошипел он. — Ладно, раз уж у вас всех, по-видимому, осталось хоть какое-то чувство долга, вот ваш новый приказ: завтра на рассвете мы откроем портал обратно в Ад! Мы собираемся закончить то, что начали! И любой человек, который попытается сбежать или отказаться от приказа, будет казнён как предатель! МЫ...       — Я БРОШУ ВЫЗОВ! — воскликнул голос, обративший все взоры на вышедшего вперёд Мусаси Ямато. То ли из страха за брата, то ли из верности протоколу, Леонидас протянул руку, чтобы остановить его, но Мусаси оттолкнул её. Даже глядя на своего подчинённого взглядом, который можно было назвать не иначе, как едким, Палач Рока ухмыльнулся. Легион и пони вокруг них затаили дыхание. И никто не заметил тайного предупреждающего взгляда Мусаси, брошенного через плечо Палача Рока в сторону Михаэля, как не заметили и того, что тот в ответ убрал руку с меча.       Двигаясь к своему господину, Мусаси не разрывал зрительного контакта, продолжая говорить.       — Я не хочу сражаться, босс, но с тобой явно что-то не так! — заявил он, доставая меч. — Мы все знали это годами, но никогда ничего не говорили! Потому что, каким бы сумасшедшим или жестоким ты ни был, ты всё равно оставался лучшим лидером, которого мы только могли пожелать!       В глазах Палача Рока не отразилось никаких эмоций на признание Мусаси. Вместо этого его безумная ухмылка расширилась, а взгляды остальных метались между двумя воинами, не в силах решить, на ком им сосредоточиться.       — Но теперь... — продолжил Мусаси, слегка замедляя шаг и изучая своего господина, прекрасно понимая, что Палач набросится на него раньше, чем он закончит говорить, если увидит такую возможность. — Теперь ты даже не можешь отличить своих врагов от друзей, — остановившись на расстоянии вытянутой руки от меча Палача Рока, Мусаси посмотрел в глаза своему господину, не желая признавать страх, который чувствовал в глубине своего сознания. — Похоже, мне нужно напомнить тебе, что мы не просто твои войска... — подняв Правосудие двумя руками, Ямато принял дуэльную стойку. — Мы твои братья!       Ухмылка Палача Рока сменилась рыком, когда он ответил:       — Я думаю, мы оба понимаем... у меня больше нет братьев, — прошипел он. Приготовившись к сражению, Палач внутренне поклялся самому себе, что этот бой не закончится, пока командир Драконьей гвардии не будет лежать мёртвым. Глядя друг другу в глаза, Палач Рока и Мусаси сошлись в схватке. Глаза Палача пылали убийственным огнем, а в глазах его соперника отражалась непоколебимая решимость, смешанной с искренней печалью. Мусаси не лгал, он действительно не хотел этого боя, и не только потому, что шансов на победу у него практически не было. Как и весь Легион, Мусаси уважал Палача Рока. С годами он стал для них мифической фигурой, ангелом смерти, мстителем, который вёл их к победе за победой в войне, не поддающейся никакой логике и здравому смыслу, используя лишь сталь и решимость... и теперь Мусаси предстояло сразиться с ним. Казалось, время остановилось, когда двое приготовились броситься друг на друга. Впервые за последние десятилетия Ямато произнёс молитву. Сопротивляясь желанию взглянуть на Селестию и Луну, он произнёс слова шепотом, вспоминая доброе лицо своего первого сенсея. Старик велел ему произносить эту молитву всякий раз, когда он почувствует страх. Мусаси не использовал её с первых дней вторжения в Д'нур, но не потому, что молитва перестала действовать, а потому что думал, что у него больше не осталось страха. Теперь же, стоя перед человеком, которого большинство в Легионе считало почти живым богом войны, он понял, что маленький испуганный мальчик, каким он был десятилетия назад был не так уж мёртв, как ему казалось ранее.       — О Серафим, который наблюдает за нами... даруй мне тишину и спокойствие... чтобы я мог видеть путь к завтрашнему дню...       Взявшись за меч, Мусаси и Палач Рока кружили друг вокруг друга, не разрывая зрительного контакта. Внезапно они остановились, и воздух между ними словно завибрировал, готовясь к атаке. Мусаси поднял кончик меча Правосудия всего на сантиметр, в то время как Палач основательно замахнулся Разрушителем. Окружающий воздух словно сгустился. И пони, и Легион замерли в ужасе, осознав, что это происходит на самом деле. В каждом из присутствующих возникло ощущение, подобное тому, как заводится стальная пружина. Это чувство усилилось, когда два воина слегка подались вперёд; один с глазами, пылающими ненавистью, а другой, казалось, отчаянно искал хоть какие-то следы человека, которого он когда-то знал. Члены Легиона сжали кулаки, а пони прикрыли глаза — пружины внутри них были всего в одном повороте от того, чтобы сломаться. Однако, прежде чем нить напряжения оборвалась, и пара воинов начала битву, которая расколет Легион на части, раздался рокочущий голос.       — ОДИН ДЕНЬ!!! — прокричал он мощно, но женственно. Палач Рока и Мусаси резко остановились, пошатнувшись, словно выведенные из-под какого-то странного гипноза. Шагнув назад, воины в замешательстве уставились на того, кто прервал их поединок.       — Что? — прорычал Палач. Его алые глаза устремились на Луну взглядом, проверявшим её храбрость. Сумев скрыть свой страх, принцесса Ночи объяснила.       — Мы просим тебя прекратить этот бой, и чтобы ты, Палач Рока, провёл двадцать четыре часа в нашем с сестрой замке, — объяснила она. — Если за это время мы не сможем убедить тебя остаться, тогда твои братья последуют за тобой безо всяких жалоб, и мы окажем тебе любую услугу, которая будет в наших силах.       Палач Рока презрительно хохотнул, почти не в силах поверить в то, что только что услышал. Неужели это нелепое подобие правителя действительно думает, что сможет остановить их бой?       — Нахера мне это делать? У вас двоих нет нихрена, что мне может пригодиться, и я могу покончить с этим так же легко, убив этого предателя, — сплюнул он, жестом указав своим клинком на Мусаси.       — Вообще-то, мой господин, — неуверенно вмешался Кхамун, вздрогнув, когда Палач Рока обратил на него свой взор, пронзив до глубины души своим яростным взглядом. — Я, мм, д-даже не п-представляю, к-как много вы знаете об эт-том виде м-магии, н-но даже если в-все наши маги будут работать вм-месте, на с-создание такого п-портала уйдет по м-меньшей мере несколько д-дней, — отведя взгляд от убийственного взгляда своего господина, Кхамун пропищал, быстро закончив. — Н-но если п-принцессы дадут нам н-немного силы, я д-думаю, ч-что это можно будет с-сделать за несколько ч-часов.       На мгновение показалось, что Палач Рока вот-вот выйдет из себя, но затем выражение его лица внезапно изменилось. На нём появилась та же жуткая улыбка, которую они видели ещё перед чтением мыслей.       — Хорошо... — объявил он, шокировав всех присутствующих. Его голос звучал почти дружелюбно, когда он продолжил. — Я не знаю, в какую игру вы играете, но если это поможет нам быстрее выбраться из этой жалкой ямы, то я, пожалуй, так и поступлю. У вас есть двадцать четыре часа, чтобы убедить меня, но если вам это не удастся, я ожидаю, что вы заплатите сполна... я ясно выразился? Луна и Селестия кивнули.       — Вполне, — ответила Луна, внутренне надеясь, что не совершает огромную ошибку. Затем Палач Рока повернулся к Мусаси.       — Что касается тебя, — прорычал он с внезапно разгоревшейся яростью, — как только мы вернёмся в Ад, можешь попрощаться со своим званием! Командование Драконьей гвардией вместе с твоим Адским бичом перейдёт к лейтенанту Рейдену, и считай, что тебе повезло, что я не казню тебя на хрен. Всё ясно, брат?       Взглянув на принцесс, Мусаси кивнул и убрал меч в ножны, после чего внезапно рассмеялся.       — Знаешь, это странно... Мы знаем этих двоих всего пару дней, почти всего ничего, — со смехом заметил он. — Доверить им нашу судьбу в надежде, что они смогут достучаться до тебя, хотя даже мы не можем? Звучит как безумие... — тут Мусаси резко перестал смеяться, с нелепой улыбкой посмотрев на Палача Рока. — Но безумие или нет, я всё равно искренне верю, что они смогут это сделать.       — Надежда... это первый шаг на пути к разочарованию, — прорычал Палач. В его тоне было столько же отвращения, сколько и ярости. Мусаси лишь продолжал улыбаться.       — Это не надежда... это вера, — легкомысленно заявил он и повернулся, чтобы уйти. — И у меня такое чувство, что может быть, возможно, моя вера будет вознаграждена.       Палач Рока зарычал, глядя вслед уходящему подчинённому, и едва сдержал желание всадить ему нож в спину, глядя на обеспокоенные лица принцесс.       — Скоро ты увидишь, что принесёт тебе вера, брат, — прошипел он себе под нос, а затем на его лице появилась мрачная улыбка. — Я обещаю тебе это...

+ + +

      — Мы считаем, что это плохое решение, сестра — прошептала Селестия, когда они с Луной с величайшей осторожностью двинулись к комнате, которую они отвели Палачу Рока. Принцесса Ночи бросила на сестру раздосадованный взгляд, впрочем, совершенно не скрывавший её беспокойства.       — Сестра, это наш единственный выход. Что бы ни мучило Палача Рока, совершенно очевидно, что отчасти это имеет магическое происхождение. От подобного недуга нельзя избавить простым разговором, — ответила она.       Селестия не выглядела убеждённой.       — Только потому, что мы не смогли добиться этого через диалог...       — Длившийся десять часов! — раздражённо перебила её Луна. — В ходе которого всё, что мы узнали — это его склонность угрожать физической расправой, полным презрением каких-либо манер и впечатляющим владением ненормативной лексикой, пропитанной оскорблениями. Иными словами всего того, о чём мы уже и без того прекрасно знали.       Селестия вздохнула, признавая, что сестра была права.       — Даже если так, это кажется грубым нарушением его личной жизни, — всё же возразила она, не желая отступать просто так. Луна закатила глаза.       — О каком нарушении ты говоришь? Благодаря нашему заклинанию связи с разумом мы уже знаем о нём практически всё. Кроме, пожалуй, воспоминаний, которые явно были каким-то образом заблокированы...       На сей раз была очередь Селестии закатывать глаза, так как она закончила предложение сестры.       — Тёмным присутствием живущим в его подсознании, да, — Селестия вздохнула. — Мы не возражаем тебе, сестра. Сила, о которой ты говоришь, скорее всего, и была причиной того, что наше заклинание действовало так нестабильно. Она не должна была заставить нас увидеть столь много и быстро, и не должна была захлестнуть нас полностью. Не говоря уже о том, что, как ты и сказала, мы уверены, что почувствовали, будто какая-то злая сила пыталась проникнуть в наш разум, пока это происходило.       Принцесса Ночи кивнула, а затем вдруг ухмыльнулась.       — Действительно. Хотя сначала мы думали, что это просто ошибка, вызванная твоим преклонным возрастом.       Селестия бросила на сестру недовольный взгляд.       — Мы — воплощение юной энергии, но благодарим за откровенность. Кроме того, ты не намного моложе нас, — заявила она.       — Тогда объясни, как мы получили больше писем с романтическим восхищением, чем ты в прошлый День сердец и копыт? — самодовольно поинтересовалась Луна, на что мордочка Селестии раздражённо скривилась, а её белоснежные щёчки покраснели.       — Ты обошла нас всего на два письма! Вряд ли это достойно внимания! Кроме того, в предыдущем году мы получили на целых четыре больше, чем ты, так что вот!       В ответ Луна лишь ухмыльнулась.       — Признай, сестра, это именно за нашим крупом ходят толпы. Воистину, он лучше твоего.       Селестия нахмурилась и до самого прибытия к покоям Палача сдерживалась, чтобы не напоминать сестре о том, что с тех пор, как они были кобылками, ни у одной из них не было даже друга их возраста. Наконец, они пришли. Дверь в комнату Палача Рока возвышалась перед принцессами, внезапно показавшись тем намного больше, чем должна была быть на самом деле.       — Ты уверена, что он спит? — нервно спросила Селестия. Луна закрыла глаза. Её рог на мгновение мягко засветился, затем она вновь открыла глаза и кивнула.       — Да, он крепко спит... Любопытно.       Её сестра приподняла бровь.       — Что в этом любопытного? Конечно, он должно быть устал после такого насыщенного дня.       Луна покачала головой.       — Да, но мы думали, что такой способный воин, учитывая его паранойю, не будет спать настолько крепко. Если честно, мы наполовину ожидали, что он вообще откажется спать, учитывая его очевидное недоверие к нам.       Селестия медленно кивнула, выражение её мордочки стало хмурым.       — Верно. Тогда давай действовать с осторожностью. Готово ли заклинание твоё? — спросила она. Луна кивнула.       — Заклинание должно позволить нам обеим заглянуть в те части его разума, которые он раньше скрывал. Мы подозреваем, что даже он забыл, что именно находится за этими ментальными барьерами. Если и есть возможность спасти его от тьмы, овладевшей его разумом, то ответ лежит там.       Селестия кивнула, и две принцессы беззвучно вошли в комнату Палача Рока, тихо прикрыв за собой дверь.       Он лежал, закрыв глаза и сложив руки на груди, которая поднималась и опускалась в ровном, спокойном темпе. Палач выглядел странно умиротворённым в своей глубокой дремоте, его вновь помолодевшее тело не давало ни намёка на жестокость, которую он столь нагло демонстрировал в бодрствующем состоянии. Однако даже в состоянии покоя нельзя было игнорировать исходившую от него ауру силы, отчего шёрстка принцесс вставала дыбом. Находясь так близко от него, принцессы не осмеливались говорить, боясь разбудить спящее перед ними смертоносное существо. Селестия лишь решительно кивнула Луне, в ожидании прикрыв глаза.       Принцесса Ночи сделала глубокий, но тихий вдох, сосредоточившись на своём специально изменённом заклинании хождения по снам. Очень мягко, нежно, сознание покинуло её тело и лёгким всплеском энергии поманило сестру присоединиться к ней. Невидимые для всех за пределами царства снов, они появились друг перед другом в виде полупрозрачных, призрачных фигур, плавно парящих в воздухе. Кивнув друг другу, принцессы повернулись к фигуре Палача Рока, всё ещё крепко спавшему. В нынешнем состоянии их глаза были способны видеть духовную энергию, а потому тело человека на кровати, казалось, светилось нечестивой аурой красного и чёрного пламени. Плоть Палача Рока казалась нарисованной поверх его костей, а эфемерные раны гноящейся красной энергии покрывали его с головы до ног. При каждом вдохе жуткое красноватое сияние освещало его тело изнутри, обнажая кости, которые казались странно искривлёнными, словно они пытались сопротивляться тому, что их согнули в новую, совершенно иную форму. Замешкавшись на мгновение, принцессы решительно переглянулись, после чего нырнули в его тело...       Тьма, вечная, вездесущая тьма блокировала все чувства принцесс, пока они спускались в глубины сознания Палача Рока. Зрение, звук, запах, даже осязание и вкус, казалось, полностью заглушились чернильной вечностью, в которой они оказались. Лишь слабая духовная связь, созданная заклинанием Луны давала принцессам знать, что они всё ещё вместе, пока они падали всё дальше в черную бездну. Наконец, с неожиданной быстротой, кобылки оказались перед массивной дверью, парившей в бесконечной пустоте. Массивная двойная дверь была сделана из странного выжженного до черноты тёмно-серого камня, сочащегося кровью вперемешку с полуночно-чёрной гнилью из ряда больших рун, вырезанных на её поверхности. По всей двери тянулась паутина глубоких трещин, из которых просачивалось жуткое красное свечение. Странно, но створки двери были широко распахнуты, а массивные цепи и замок, которые предположительно удерживали их закрытыми свободно свисали с креплений. Луна с подозрением посмотрела на пространство между створками.       — Это... своего рода ментальное укрепление. Конструкция, созданная и отражающая волю своего создателя... Мы никогда не сталкивались с такой мощной структурой. Воля Палача Рока... она подобна стене из чистой стали...       Селестия кивнула. Ей не нужны были комментарии Луны, чтобы понять, насколько мощной была эта дверь, она буквально чувствовала исходившую от неё силу. Это было всё равно, что стоять перед чем-то чудовищным, отчего появляется ощущение ничтожности и незначительности, словно стоящий всего лишь насекомое. Через какие бы ментальные тренировки ни прошёл Палач Рока, они сделали его разум практически несокрушимой крепостью.       — Тебе было трудно открыть её? — спросила она, настороженно глядя на дверь, словно боясь, что та может как-то атаковать. В ответ Луна посмотрела на сестру так, словно у той вдруг выросла вторая голова.       — Ты что, лишилась чувств? Ни один пони не сможет открыть эту дверь силой, или, по крайней мере, без применения самых мощных заклинаний, — при мысли о возможных последствиях подобной попытки ментальной атаки Луна вздрогнула. — Возможно, её можно открыть обманом или как-то обойти, но мы не можем даже представить, каким образом можно совершить подобный подвиг.       Селестия с любопытством посмотрела на сестру.       — Тогда как получилось, что вход открыт? — с подозрением в голосе спросила она. Луна покачала головой.       — Мы можем лишь предположить, что он уже был открыт, хотя как и почему это произошло нам неведомо...       Селестия нахмурилась, глядя на открытую дверь. Однако, прежде чем она успела заговорить, раздался голос. Он был слабым, почти неслышным, но ошибиться было невозможно, это был звук плача какой-то пони. Повернувшись к сестре, Селестия бросила на неё вопросительный взгляд, на который Луна через мгновение ответила решительным кивком. Решив, что сейчас или никогда, пара направилась к двери, сделала глубокий вдох и смело переступила порог. Однако не успели они войти в помещение за дверью, как та с сокрушительной силой захлопнулась за ними. Оглянувшись назад, Луна с трудом сдержала кратковременную вспышку паники. Теперь они были заперты в чертогах разума Палача Рока. Разума, который, если судить по двери, через которую они только что вошли, был полон безумия.       — Что ж, раз выбора более не осталось, не будем мешкать, вперёд! — заявила Селестия, несколько драматично взмахнув лапкой. Луна предположила, что сестра хотела вдохновить её, однако Селестия не смогла полностью скрыть нерешительность и неуверенность в своём голосе, поэтому попытка провалилась. Тем не менее, сёстры продолжили путь, всё глубже погружаясь в пустоту за дверью. В отличие от внешнего мира, здесь не было ощущения, что они плывут в бесконечной темноте. Принцессам казалось, что теперь они находятся в огромной подземной пещере с полом из идеально гладкого обсидианового стекла. Пространство чувствовалось огромным, и они не могли обнаружить никаких видимых следов стен или потолка. Двигаясь в тишине, сёстры вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то, хоть что-нибудь, что могло бы указать откуда доносится плач.       — Слышишь... Плач становятся громче, — заметила Селестия.       — Сестра! Там огонёк!— воскликнула вдруг Луна, указывая своим полупрозрачным копытом на точку вдалеке. Напрягая глаза до предела, Селестия увидела, что сестра была права. На том месте, которое условно можно было назвать горизонтом, виднелось слабое пятнышко света. Оно было небольшим, но быстро росло, словно каждый шаг сестёр покрывал километры, а громкость плача росла вместе с ними. В конце концов он превратился в мужской голос, в котором было больше боли и печали, чем мог бы выдержать здравый рассудок.       — Пожалуйста, простите меня! — простонал он, а затем снова перешёл в бессвязные мучительные рыдания. Сорвавшись в галоп, принцессы наконец-то сократили расстояние, чтобы наконец увидеть источник света и душераздирающих стенаний.       Существо, стоявшее перед ними, было истощено до такой степени, что каждая косточка его тела была хорошо видна под натянутой восковой кожей. Оно тряслось, словно в тисках сильной агонии, и каждый вздох давался ему с трудом. Его чёрные волосы прилипли к голове, а из глаз, глубоко запавших в череп, бесконечным потоком текли слёзы. Одетый в изорванную измызганную коричневую набедренную повязку, его глаза были единственной частью тела, в которой ещё теплилась жизнь. Каждый из них был великолепного голубого цвета, напоминавшего сёстрам осколки чистейшего арктического льда. Однако эта красота была сильно омрачена тем, что они хранили — в них читалась невыносимая мука и сожаление. Сгорбленная фигура сидела перед полыхающим костром, пожирающим небольшую кучку поленьев, которые казались слишком маленькими, чтобы выдержать огромное голубовато-зелёное пламя, поглощающее их. На глазах у сестёр фигура закрыла лицо руками и издала ещё один мучительный вопль.       — Нет... Клянусь, я никогда не хотел этого, я любил тебя, я... — тут фигура на мгновение замолчала, словно прислушиваясь к чьим-то словам. — Ты права... Я был слаб... это всё моя вина... я должен взять на себя ответственность...       Голос существа звучал надломленно, когда он начал ползти вперёд на коленях и передних копытах, или руках, как их называли люди. Его лицо исказилось в гримасе абсолютной ненависти к себе.       — Я должен всё исправить... Я должен...       Фигура вдруг обернулась, когда Селестия кашлянула, привлекая к себе внимание. Глаза существа стали дикими, почти до безумия. Встав между двумя сёстрами и пламенем, он на мгновение уставился на них, прежде чем его тело содрогнулось от сильной дрожи, и сильный кашель почти заставил существо упасть в обморок.       — Кто... Кто вы?! — прохрипел он между приступами. Выражение его лица вдруг стало испуганным, когда он оглянулся через плечо на пламя позади себя. В свою очередь Селестия и Луна также уставились на странную фигуру перед ними. Первой ответила Луна.       — Ты... Дерран Грандель? — тихо спросила она. Не имея понятия, как и почему, но даже задавая этот вопрос, она откуда-то знала с абсолютной уверенностью, что была права. Жалкая фигура шокированно уставилась на неё испуганными глазами.       — Откуда ты знаешь моё имя? — спросил он, прежде чем внезапно в его глазах забрезжил свет понимания. — Погоди, вы... Луна и Селестия? — спросил он, словно испугавшись ответа. Луна кивнула.       — Верно, ты прав. Как ты...       — Вы должны уйти! — оборвал её Дерран. Выражение его лица на мгновение стало сердитым, а затем человека одолел очередной приступ кашля. С трудом придя в себя, Дерран подполз к огню и снова повернулся спиной к принцессам. — Вам здесь не место, — прошептал он, снова вглядываясь в зловеще мерцающее сине-зелёное пламя. Селестия шагнула вперед. Заглянув через плечо Деррана, она прищурилась, пытаясь определить, что именно так привлекло его внимание. От пламени не исходило никакого тепла, наоборот, оно излучало неземной холод, от которого даже защищённая густой шёрсткой Селестия покрылась мурашками. Вглядываясь в огонь, принцесса пыталась разглядеть что-либо, кроме мерцающих языков пламени. Однако через мгновение она увидела чей-то дрожащий тёмный контур, и слабый, почти неслышный шёпот слабым эхом отозвался в её сознании.       «Они умерли из-за тебя... твоя слабость стала причиной их смерти... они нуждались в тебе, а ты их подвёл...»       Шёпот был холодным и несмотря на скорбный тон был буквально наполнен ядовитой ненавистью. Однако Селестию удивило не то, что сказал шёпот, а то, что он принадлежал Деррану! И вдруг, пока принцесса наблюдала за происходящим, изображение в пламени изменилось, явив две фигуры. Обе были людьми, одна — кобыла лет тридцати, а другая — совсем молодая кобылка, которой, по прикидкам Селестии было около двенадцати. У обеих были огненно-рыжие волосы, и обе плакали, закрыв лица руками.       — Почему ты не защитил нас?! — потребовала та, что старше. Её обвиняющий голос был полон страдания. — Ты поклялся быть рядом со мной! Всегда быть рядом со мной, но когда ты был нужен больше всего, где именно ты пропадал?!       Теперь заговорила кобылка. Подняв голову, она посмотрела на Деррана и Селестию с искажённым ненавистью личиком. — Папочка, ты обещал всегда защищать меня! Всегда оберегать! Я думала, ты любишь меня, папочка... ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ИМ УБИТЬ МЕНЯ?!       Селестия нахмурилась, прислушиваясь. Принцесса слышала и видела правду, которую Дерран уже не мог принять. Голоса кобылы и кобылки искажались, накладываясь на ненавистный шепоток, звучащий в пламени. Отвернувшись, Селестия посмотрела на Луну, которая кивнула, показывая, что тоже всё видела и слышала.       — Тюрьма... — пробормотала ночная принцесса. — Не из стали и камня, а из ненависти к себе.       Селестия кивнула, встав между Дерраном и пламенем. Она не знала, как долго разум человека находился в таком состоянии, но было ясно, что ещё немного и его сознание полностью исчезнет. Если они с Луной не выведут его из этого состояния, Дерран исчезнет навсегда. Времени на деликатные уговоры уже не оставалось, их единственной надеждой был прямой подход.       — Ты должен вырваться из этого порочного круга, Дерран! Твоя семья любила тебя, это пламя — лишь проявление твоей собственной вины! Топливо, на которое опирается этот огонь — не что иное, как твоя собственная надежда и любовь! Ты должен проснуться!!!       Дерран не подал никакого знака, что услышал мольбу Селестии. Казалось, что он смотрит в пламя прямо сквозь неё. Само же пламя словно почувствовало, что пытается сделать Селестия и ещё крепче прижалось к Деррану.       — Мы видели твою семью в твоих же собственных воспоминаниях! Они никогда бы не обвинили тебя в том, что случилось! Голос, который ты слышишь, лжив! Ты был хорошим мужем и отцом! Не слушай ложь пламени!       На мгновение Луне показалось, что она добилась своего, так как человек повернул голову и с пустым выражением лица посмотрел на Селестию.       — Ты должна уйти... — заявил он, его голос звучал почти механически. — Он идёт... и он не любит гостей...       Селестия уставилась на Деррана открыв рот от удивления, но её резко прервала Луна.       — СЕСТРА! СЗАДИ!!!       Предупреждение запоздало всего на секунду — Селестия почувствовала, как что-то врезалось в неё сбоку. Если бы она была в своём физическом теле, удар, скорее всего, сломал бы ей правое крыло и половину рёбер. Несмотря на это, принцесса закричала от боли, когда её бесплотное тело деформировалось, а затем вновь обрело форму. В мгновение ока Луна оказалась рядом с ней, помогая подняться на копыта, когда отвратительно искажённый голос произнёс:       — Знаете... когда я устроил эту небольшую ловушку, то был уверен, что она не сработает, — прошипел он. — Я имею в виду, кто в здравом уме вообще захочет снова войти в разум, который был в миллиметре от того, чтобы ёбнуться окончательно? — тут голос садистски усмехнулся, — Но всё же... вы, добрячки, всегда так предсказуемы... когда думаете, что сможете спасти всех, если будете просто держаться за свою надежду.       Придя в себя, Селестия наконец увидела, что именно её ударило, и её глаза расширились от ужаса.       Существо, стоявшее перед ней, было чудовищным. Его массивное, обтянутое мускулами трёхметровое тело нависало над принцессами, как чудовищная скала. Угольно-чёрная кожа монстра была покрыта пульсирующими вздутыми венами, которые светились, словно в них текла не кровь, а магма. Хитиновые красные пластины покрывали торс, плечи, предплечья, пах и голени существа, создавая гротескное подобие доспехов. На шее, толщиной с древесный ствол покоилась голова, глаза которой были похожи на озёра алого света; из них, как трещины в разбитом зеркале, расходились ярко-алые прожилки. На голове монстра росла грива толстых, острых как бритва чёрных шипов, спускавшихся по шее и спине, словно некая чудовищная пародия на волосы. Две щелевидные ноздри были хорошо видны над пастью со злобными, похожими на иглы зубами цвета обсидианового стекла, прораставшими из огненно-красных дёсен; губы же существа были растянуты в жестокой улыбке. По бокам головы тянулись большие ребристые рога, закручивающиеся назад, а затем вверх и вперёд, словно бы образуя какую-то мерзкую корону. Надвигаясь на принцесс на удивительно человеческих ногах, чудовище сжимало свои длинные мощные пальцы, каждый из которых заканчивался острыми как бритва когтями. Приближаясь к сёстрам, чудовище выпрямилось и расправило два огромных крыла, похожих на крылья летучей мыши, пронизанных светящимися красными прожилками. И наконец, что самое жуткое, существо было объято чёрным пламенем, которое разгоралось с каждым его шагом. Селестия и Луна с ужасом смотрели на чудовище, пока оно продолжало свою речь:       — Пусть же это будет уроком для вас, тупые шлюхи! НАДЕЖДА МЕРТВА!!! — проревело чудовище, взмахнув когтистой лапой. Принцессы закричали от боли, когда их отбросило назад взрывом алой энергии. Быстро восстановившись, Селестия выпустила в чудовищного гиганта пылающий луч чистой силы, но он прошёл существо насквозь, даже не задев. Взглянув на Селестию, монстр издал сокрушительный рёв. — ТЫ ЧТО, НЕ ПОНИМАЕШЬ?! ЭТО МОЙ РАЗУМ!! МОЙ МИР!!! — бросившись вперёд со скоростью, за которой невозможно было уследить, чудовище схватило Селестию своей массивной рукой. Его голос превратился в громовой рык, когда он поднес принцессу к своему бесформенному лицу. — И мой мир... — тихо прошипел он, — это мир боли!       Селестия закричала в чистой агонии, когда её тело охватило такое же чёрное пламя, какое плясало по плоти существа. Сжав зубы, принцесса изо всех сил старалась не закричать вновь, глядя на держащее её чудовище, мельком заметив странное украшение на красном хитиновом нагруднике существа, похожее на странно детализированное человеческое лицо. Поднявшаяся в воздух Луна яростно выкрикнула что-то и выпустила из своего рога взрыв чистой тьмы в напавшую на её сестру тварь... чтобы в ужасе увидеть, как заклинание прошло сквозь голову твари, не причинив той никакого вреда.       — Мы не понимаем... Это ведь сон, наша магия должна быть способна повлиять на вас!       Монстр с усмешкой отбросил Селестию в сторону, прежде чем сбить летящую Луну лучами алого пламени из своих глаз. Принцессу развернуло в воздухе и она упала на землю, закричав от боли. Подобный землятресению, голос ужасного гиганта раздался вновь.       — Я не сон, ты, несносная сука! Я — ПАЛАЧ РОКА!!!       Существо вытянуло руки, подняв принцесс в воздух, как марионеток на ниточках. Притянув их к себе, монстр с чудовищной силой метнул принцесс обратно на землю. Издав рёв безудержной ярости, самопровозглашённый Палач Рока принялся избивать принцесс со всей своей нечестивой силой. Если бы те находились где-нибудь в другом месте, от таких ударов было бы легко уклониться или отразить их. Но здесь, в чертогах разума Палача Рока, единственным пределом мощи этого чудовища было его воображение. Селестия и Луна молча терпели боль от ударов, отказываясь доставлять монстру удовольствие слышать их крик.

+ + +

      Позади Палача Рока безразлично сидело сознание Деррана Гранделя. Слёзы печали и сожаления текли из его глаз, пока ненавистные слова его иллюзорной семьи омывали его слух, продолжая свои нашёптывания. Однако внезапно в его голове появилось какое-то новое чувство. Это было слабое ощущение, почти заглушенное голосом Киры, снова требовавшей объяснить, почему он не смог спасти их дочь... Это были воспоминания о тех необычных существах, они показались ему странно знакомыми. Человек мог поклясться, что видел их раньше, или, по крайней мере, что-то похожее на них. Он вспомнил, что когда-то давно слышал их имена, но не мог вспомнить где.       «Видел ли я их раньше, или мне это только кажется?»       Дерран задумался. Может, стоит спросить, встречались ли они когда-нибудь? Однако, как только он собрался оглядеться в их поисках, в его голове раздался голос Териссы, которая зарыдала, сообщив, что он слишком эгоистичен, чтобы слушать её. Отчаянно пытаясь доказать, что он по-прежнему внимателен, Дерран вновь переключил своё внимание на пламя. Но в глубине его сознания всё ещё сохранялось то странное ощущение, и он продолжал задаваться вопросом...

+ + +

      Селестия с трудом поднялась на ноги, но тут на неё снова обрушился кулак размером с половину её тела. Боль пронзила все её существо, когда принцесса почувствовала, как лопается каждый орган и ломается каждая её кость. Про себя Селестия поблагодарила свои и сестрины счастливые звёзды за то, что их настоящие тела находятся в безопасности в обычном мире. Однако в этот момент, словно прочитав её мысли, Палач Рока неожиданно остановился, вновь подняв принцесс в воздух, так что они оказались на одном уровне с его лицом.       — Я знаю, о чём вы думаете, никчёмные клячи, — прошипел чудовищный монстр. — Думаете, что я не могу убить вас здесь, потому что не могу повредить ваши настоящие тела.       При этих словах Палач гротескно улыбнулся, схватил принцесс и прижал их к земле. Теперь, наконец, они закричали, когда их ноги и шеи были насажены на зазубренные шипы чёрных кристаллов, созданные из мерцающей стеклянной пустоты, которая была в этом мире землёй.       — А-а-х-х-х, — с садистским наслаждением выдохнул Палач. — Вот те крики, которые вы так долго сдерживали! — снова надавив на тела принцесс, монстр облизал губы длинным вилообразным языком и зарычал. — Дело в том, что мне и не нужно убивать ваши тела. Мне просто нужно сломать ваш РАЗУМ!!!       Взревев, чудовище послало разряды чёрных молний в беспомощные тела Селестии и Луны. Принцессы закричали, боль была настолько сильной, что они даже не осознавали, что издают какие-то звуки. Корчась на шипах, которые крепко держали их, эфирная плоть Селестии и Луны постоянно рвалась и деформировалась, добавляя ещё один звук к какофонии причиняемой им агонии. Наконец, в какой-то момент Палач Рока смилостивился, и выпрямившись, с наслаждением рассмеялся.       — ВАМ ВСЁ ЕЩЁ ВЕСЕЛО?! — поинтересовался он. Его мерзкая ухмылка расширилась ещё сильнее.       Избитая, но не сломленная Селестия каким-то чудом смогла поднять голову настолько, чтобы бросить на Палача Рока вызывающий взгляд.       — О, маленькая лошадка, что случилось? ТЕБЕ НЕ ВЕСЕЛО?! — зарычал он, а затем снова издал отвратительный рокочущий смех. С трудом выговаривая слова из-за шипа, вонзившегося в её шею, принцесса сказала что-то, но её голос был настолько слабым, что его было не разобрать. Палач Рока холодно улыбнулся.       — Придержи мысль, маленькая лошадка, — заявив это, он схватился за шип, проходящий через шею Селестии, и со страшной силой дёрнул на себя, вырвав его из земли. Принцесса задохнулась от боли, а Палач наклонился немного ниже. — Итак... — добавил он, карикатурно приложив массивную руку к заострённым кускам плоти, которые служили ему ушами, — что ты там говорила?       Селестия посмотрела на чудовище, стоявшее перед ней, с выражением абсолютного презрения.       — Ты... — обдумывая слова, медленно произнесла она. — Ты не Палач Рока!       Слезы гнева потекли из глаз принцессы, когда она наконец поняла, что за существо стоит перед ней. Внезапно нависший над Селестией монстр перестал смеяться, а на его лице появилось выражение чистейшего гнева.       — Ты думаешь, что самая умная, да?! — прорычал чёрно-красный гигант. Его глаза пылали, а голос отдавался странным эхом, в то время как руки охватил чёрный огонь и алые молнии. — Но умная сука всё равно остаётся просто сукой! — заявил он, размахнувшись и до последнего момента не замечая, что Луна успела освободить и свою шею...       Принцесса Ночи вздрогнула от боли, когда ей наконец удалось частично освободиться от шипов, мысленно поблагодарив сестру за то, что та отвлекла внимание монстра. Луна вдруг поняла, что именно ей нужно делать. Она и сама не знала, откуда появилось это знание. Возможно, некоторые сведения, вытянутые с помощью заклинания чтения мыслей, просто были получены с небольшой задержкой, а может, знание пришло благодаря тому, что она находилась в подсознании того, с кем это произошло. Или же ей просто чудовищно повезло. Независимо от причины, Луна теперь точно знала, что ей нужно было сказать. Когда она заговорила на кантерлоке, из её глаз потекли слёзы. Слова звучали чётко и правдиво, в последней отчаянной попытке спасти одну заблудшую душу.

+ + +

      Дерран Грандель уже очень давно не поднимался на ноги. Ещё с того самого дня, много лет назад, когда Палач Рока привёл его сюда во сне и показал это пламя. Палач объяснил, что пламя — нечто особенное, существует только для него и лишь в те моменты, когда он не руководит легионом. Поначалу Дерран колебался, утверждая, что даже если Палач и ведёт все сражения за него, он всё равно обязан постоянно руководить легионом. Также было небычно то, как выглядел и вёл себя сам Палач, когда показал ему пламя. Он словно бы вырос и постоянно носил на себе странную броню, больше похожую на панцирь гигантского насекомого. Чёрная, с красными прожилками, она имела странный «капюшон», который полностью скрывал лицо Палача. Дерран чувствовал, что броня выглядят не как обычная одежда, а словно бы она каким-то образом приросла к телу его спутника. Кроме того, движения Палача были странно дёрганными, будто он не мог полностью контролировать свои движения.       Поначалу Дерран собирался расспросить его, но стоило человеку «всего лишь на минуту» взглянуть на пляшущее пламя, как он оказался буквально околдован. Все мысли об Палаче Рока и происходящих с ним изменениях канули в небытие. Там, в глубине голубовато-зелёного костра, он увидел живых и здоровых Териссу и Киру! Когда Дерран уселся у костра, они пообещали, что пока он будет сидеть перед пламенем, то сможет говорить с ними. Однако они предупредили, что если Дерран когда-нибудь уйдёт, то пламя погаснет и он больше никогда не сможет их увидеть. Дерран быстро пообещал не покидать их. В тот момент ему даже в голову не пришло усомниться в сложившейся ситуации. Наконец-то Кира и Терисса вернулись к нему, пусть даже в виде призраков во сне, так зачем волноваться? В конце концов, если бы это был какой-то демонический трюк, то Палач Рока тут же уничтожил бы его.       Итак, Дерран сел и начал разговор с Кирой и Териссой, заново переживая все счастливые воспоминания их совместной жизни. Какое-то время он даже был вполне доволен их общением. Однако через какое-то время диалог вдруг начал сворачивать в сторону не самых приятных тем. Кира и Терисса начали требовать, чтобы Дерран рассказал им, как и при каких обстоятельствах они умерли. Поначалу он пытался отмахиваться от их вопросов, но они не сдавались, их тон становился всё более душераздирающим, и в конце концов Дерран сдался. Однако, как только он рассказал всю историю, его родные потребовали ответа на новый вопрос, который, в конце концов, они никогда не перестанут задавать...       «Почему ты не спас нас?»       Дерран изо всех сил пытался объяснить, пытался сказать им, как ему жаль, но всё это не имело никакого значения. Да и почему должно быть иначе? Это ведь была его вина, Кира и Терисса быстро указали на это. Меньшее, что он мог сделать, это сидеть и слушать осуждение тех, кого он подвёл... так он и поступил. С тех самых пор Дерран сидел, стоял на коленях, ползал на животе, но так и ни разу за всё это время не встал на ноги.       Все изменилось, когда он услышал голос. Он был почти неслышен сквозь крики, полные ярости, обвинения и страданий, но всё же ему удалось услышать его. Сильный, глубокий, но безошибочно женский голос поразил Деррана как удар молнии. То, что он произнёс, не было речью или призывом к действию, по сути это было всего лишь одно предложение. Но его сила... была неоспорима. В мгновение ока Дерран поднялся на ноги, не обратив никакого внимания на разъяренные крики, доносившиеся из огня, и обернулся. В этот момент, когда огонь позади человека зарокотал и с последним, полным ярости рёвом угас, в его голове пронеслись давно забытые, игнорируемые им самим воспоминания. Слова, которые он услышал, прозвучали в его голове словно раскаты грома.       «Запомни последние слова Териссы!»       На мгновение Дерран посмотрел на пронзённые тела Селестии и Луны... чтобы увидеть сверкающую жидкость, стекающую из их глаз. А затем... его тело пришло в движение.

+ + +

      Монстр пришёл в ярость, решив, что его план провалился. Всё должно было быть так просто: попытаться заманить двух волшебных лошадей в свой разум, раскрыв своё присутствие во время заклинания чтения мыслей ровно настолько, чтобы не дать им понять, что происходит на самом деле, но в то же время так, чтобы они обе решили, что если им удастся войти в его разум в одиночку, без каких-либо помех со стороны его братьев, то они смогут ему «помочь». Затем, когда они вновь войдут в его разум и попытаются выяснить, что именно там происходит, монстр заманит их в ловушку, уничтожив их психику. Наконец, проснувшись, он прикажет своему хозяину убить безмозглые оболочки принцесс и рассказать своим братьям, что принцессы пытались контролировать его разум. После этого останется лишь уничтожить остальных пони и вернуться обратно в Ад.       Поначалу план шёл хорошо. Чтобы скрыть своё присутствие, существо использовало воспоминания четырёх братьев, которых оно привело к моменту чтения мыслей. Эту четвёрку существо отбирало крайне тщательно, выбирая только тех, кто перенёс наибольшие психологические травмы во время вторжения Ада и последующих десяти лет жизни в Легионе. Используя их общую боль, оно почти подавило сознание принцесс и скрыло свою истинную природу. Идея сработала настолько хорошо, что монстр подумал, что сможет разрушить разум принцесс, не вовлекая в процесс воспоминания других братьев. Однако вместо того чтобы сломаться, чёртовы кобылы сплотились и показали себя гораздо сильнее, чем монстр мог себе вообразить. Хуже того, они дали его братьям то единственное, чего, по мнению существа, у них не должно быть в принципе... они дали им надежду.       Теперь весь грандиозный замысел монстра был под угрозой. Принцессы уже поняли, что он такое. По правде говоря, существо понятия не имело, почему это так плохо. Оно даже не было полностью уверено, что именно собой представляет. Существо лишь знало, что впервые пробудилось около десяти лет назад, хотя чувствовало, что росло гораздо дольше. Впервые оно проснулось, привязавшись к другому существу, хотя так и не смогло понять, как именно оно в него попало. Сначала создание не имело особого контроля над своим носителем. Всё, что оно могло первоначально делать, так это наделять тело, в котором находилось крошечной толикой дополнительной силы. Однако со временем существо разрасталось, охватывая того, к кому было привязано, как лианы постепенно охватывают дерево или дом. Чтобы поддерживать себя, оно поощряло ярость своего владельца, поскольку питалось именно ей. Затем, в один прекрасный день оно научилось манипулировать телом носителя. Поначалу у существа получалось плохо, но со временем оно заматерело, приобретая всё более и более полный контроль над телом Деррана. Однако, как бы сильно создание ни росло, ему так и не удалось полностью контролировать своего носителя. Даже сейчас оно с болью осознавало, что тот, на ком оно выросло, при достаточной мотивации может вернуть контроль обратно. К счастью, его носитель заботился лишь об убийстве демонов, и им легко было манипулировать, обещая кровопролитие и резню. Тем не менее, чтобы убедить хозяина убивать невинные цели, его всё ещё нужно было уговаривать. И это постоянное, вечно раздражающее напоминание о том, что хозяин всё ещё способен восстановить своё господство, неимоверно бесило паразита.       Существо жаждало настоящего контроля, дабы иметь возможность направлять события именно так, как хочется ему, независимо от своего носителя. Бесчисленное количество раз оно пыталось полностью подавить волю хозяина, стереть и заменить его разум своим. Каждая такая попытка заканчивалась неудачей, однако существо знало, что день, когда оно сможет достичь своей цели быстро приближается. Оно не знало точно, откуда проистекает подобная уверенность, словно кто-то шептал в сознание существа, подсказывая, что именно нужно делать. Чёрт возьми, в конце концов, ведь именно так оно и придумало этот план по поимке принцесс. Существу было без разницы, как достичь полного контроля, но оно уже знало, что нужно сделать. Во-первых, ему нужно было остаться в Аду — шёпот уверял его, что только там он сможет по-настоящему вырасти. Во-вторых, ему нужно убить последних Владык Ада. В-третьих, и это самое главное, существо должно полностью уничтожить Деррана Гранделя. Как только это произойдёт, случится нечто чудесное и оно наконец получит контроль, которого так отчаянно желало. Именно так предсказывали ему шепотки.       Однако теперь всё шло не так, как надо. Шёпот прекратился и существо лишилось руководства. Ему нужно было вернуться в Ад. А для этого нужно чтобы эти принцессы исчезли. Существо ненавидело их, ненавидело сверх всякой меры. Оно не знало почему, но стоило ему посмотреть на этих кобыл, как все фибры его сознания начинали буквально вопить от ярости. Причинять им боль было восхитительно приятно, это казалось таким удивительно правильным поступком! Они должны были умереть! Существо зашло слишком далеко, чтобы его можно было остановить! Они падут, как и все остальные насекомые, попытавшиеся вмешаться! Когда существо поняло, что Дерран Грандель стоит на его пути, шепотки помогли ему разжечь огонь... и это должно было уничтожить его! Всякий раз, когда его братья, а точнее, братья его хозяина, приближались к тому, чтобы встать на его пути, оно заставляло их вернуться в строй! И теперь, подняв руку, существо приготовилось покончить с этой последней угрозой своей цели. Когда оно обрушило свой кулак на старшую принцессу, его захватила единственная, всепоглощающая мысль.       «Я наконец-то СТАНУ собой!!!»       И вдруг... его удар, который мог бы стереть гору в порошок, был внезапно остановлен руками человека, льдисто-голубые глаза которого пылали яростью... Существо успело лишь потрясённо моргнуть, глядя как истощённая, с запавшими глазами фигура сдержала его удар. Мышцы человека напряглись почти до предела, а затем чудовище было отправлено в полёт ударом, который, казалось, нёс в себе всю силу мчащегося товарного состава...

+ + +

      С трудом удержавшись на ногах, Дерран обернулся и посмотрел на принцесс. Его тело сотрясала агония, когда он протянул руку и взялся за кристаллические сталагмиты, торчащие из их призрачных тел. С нечеловеческим усилием человек разбил кристаллы на осколки и вытащил принцесс из-под зазубренных обломков. Дерран понимал, что подобное напряжение тела убивает его, но ему было всё равно.       На протяжении десятилетий он полагал, что просьбы, которые произносила его умирающая дочь были вызваны не более чем предсмертным бредом. Беспорядочное, бессмысленное движение нейронов в голове, последнее усилие умирающего мозга. Однако в тот момент, когда он услышал отчаянную мольбу Луны, всё встало на свои места. Каким-то образом, каким бы невозможным это не казалось, в свои последние минуты балансируя на грани между жизнью и смертью Терисса предвидела этот день. Дерран слышал много историй о людях, которые в последние секунды своей жизни обретали пророческие силы. Рассказывали, что эта сила даровалась Светом особенно непорочным смертным, чтобы помочь тем, кого они покинули. Однако он всегда считал подобные истории просто небылицами... до сих пор.       Дерран не знал, были ли слова Териссы предназначены для его спасения или же для спасения принцесс. И действительно, даже когда он вытаскивал сестёр из кристаллов, то чувствовал, что силы его полностью иссякли, но это больше не имело значения. Его маленькая девочка хотела, чтобы он помог этим существам. Дерран вспомнил свою дочь, свою настоящую дочь, ту, которую проклятый огонь почти стёр из его сознания. Она всегда ставила нужды других выше своих собственных... Дерран вспомнил случай, когда Терисса нашла упавшего с дерева птенца и взобралась наверх, чтобы вернуть его в гнездо. Весь ствол дерева был покрыт бритвенно острыми лианами, но это её ни на мгновение не остановило. Когда она добралась до гнезда, её платье было изорвано в клочья, а всё тело было сплошь покрыто порезами и царапинами. Домой Терисса вернулась вся в крови, грязная, с торчащими в разорванном платье и волосах остатками лозы, но она улыбалась, потому что ей удалось... спасти ту маленькую птичку. Терриса помогла бы принцессам даже ценой своей жизни. Она видела их боль, и из последних сил умоляла отца сделать то, что не могла совершить сама. Так что теперь... даже если это убьёт его, уничтожит саму его душу, или же остановит его крестовый поход против Ада, Дерран исполнит её желание...

+ + +

      Селестия с Луной наблюдали, как сознание Деррана Гранделя, наконец-то освобождённое от десятилетнего заточения в иссушающую душу тюрьму падает на землю. Последние душевные силы его были израсходованы. Казалось, само тело человека мерцало, как пламя свечи на сквозняке. Его дух держался лишь на том, что осталось от некогда могучей воли. Когда Дерран посмотрел на принцесс, его глаза горели убеждённостью, хотя в них отражалась почти бесконечная печаль.       — Бегите... — прохрипел он. Даже обычная речь требовала сейчас от человека поистине титанических усилий. — Он... вернется! — из последних сил Дерран приподнялся над землёй и с трудом закончил. — Я... удержу его здесь... — тело человека замерцало, словно отражение на потревоженной глади пруда и он снова упал на землю.       — Ты сошёл с ума?! — взвилась Луна. — Твоё сознание едва держится!!       Дерран покачал головой.       — Вы... должны... выжить... — он захрипел, а его тело вновь исказилось, прежде чем снова вернуться в нормальное состояние. Внезапно Луна решительно повернулась к Селестии. Её разум буквально вращался, так быстро она разрабатывала отчаянный план.       — Сестра, мы думаем что знаем, как помочь Деррану, но нам понадобится твоя помощь!       Селестия кивнула, когда далёкий рёв чистейшей ярости потряс чёрную землю.       — И ты получишь её, сестра моя. Что требуется от нас?       Луна закрыла глаза, её мордашка стала маской сосредоточенности.       — Существует заклинание, которое позволяет нам направлять магию в сновидение другого человека, временно наделяя его силой. Мы собираемся использовать его, чтобы мы обе могли передать нашу объединённую силу Деррану. Надеемся, это восстановит его достаточно, чтобы он смог противостоять этому чудовищу, — объяснила Луна, когда раздался ещё один рев, на этот раз уже гораздо ближе. — Это заклинание никогда не было рассчитано на то, чтобы работать именно так, как мы собираемся его использовать, однако мы считаем, что этот вариант для нас наилучший.       Селестия бросила на сестру слегка обеспокоенный взгляд.       — А если оно не сработает? — спросила она, чувствуя, как земля начинает дрожать, когда вдалеке показалась фигура ревущего от ярости монстра. Чёрное пламя, покрывающее его тело, подчёркивалось пылающими алыми венами, и он нёсся к ним с неестественной скоростью.       — Мы не уверены, — ответила Луна, её рог начал светиться. — Она может просто рассеяться без эффекта, а может мгновенно уничтожить и его, и нас.       Селестия без колебаний кивнула.       — Сделай это. Мы не для того зашли так далеко, чтобы отвернуться в последний момент, — заявила она, глядя на Деррана. Даже когда сознание человека боролось с полным исчезновением тела, в его глазах стояла немая мольба передумать. Однако Селестия лишь покачала головой и слегка улыбнулась, когда её взгляд смягчился. — Твоя жизнь стоит того, чтобы спасти Деррана Гранделя... даже если ты в это не веришь.       Воздух расколол новый чудовищный рёв. Огромное существо уже почти настигло их. Когда Селестия соединила свою магию с магией Луны, чудовище подпрыгнуло в воздух. Взмах массивных крыльев поднял его в небо, после чего монстр сжал кулаки, полыхающие чёрным огнём и устремился вниз, к троице. Взревев, монстр ударил по распростёртой фигуре Деррана Гранделя, и мир исчез в новой вспышке чёрного пламени...

+ + +

      Монстр издал разрывающий барабанные перепонки вопль и как разъярённый бык бросился к троице. Отчаянное нападение Деррана застало его врасплох. Монстр и не подозревал, что в голове человека ещё осталось достаточно силы воли, чтобы справиться с ходьбой, не говоря уже о такой мощной атаке. После стольких лет подавления и иссушения пламенем собственных мнимых неудач сознание Деррана должно было почти полностью испариться. Однако это не имело значения: последний акт мелкого неповиновения ослабил дух и волю человека до такой степени, что его разум держался на волоске. Достаточно было одного толчка, чтобы последние остатки Деррана Гранделя канули в Лету. Монстр предпочёл бы уничтожить его в Аду, как и предлагал шёпот, однако человек не только освободил двух принцесс, но и сумел вновь открыть врата своего разума, чтобы они могли сбежать. В этом, собственно, и заключалась проблема. Монстр не мог победить их за пределами этого ментально созданного псевдо-мира снов, поскольку это было единственное место в мире, где он действительно мог полностью уничтожить их. Если бы принцессы воспользовались возможностью, предоставленной им Дерраном, они бы сбежали и легко смогли бы сдержать или даже убить смертную оболочку, которая поддерживала жизнь существа!       Теперь у него не было другого выбора, кроме как сражаться. Годы манипуляций, роста, тщательной разработки и реализации планов — всё это станет напрасно, если принцессы смогут сбежать! Надвигаясь на свою цель, Зверь взревел. Если бы он только мог прикончить Деррана! Стереть, наконец, его сознание и получить полный контроль над своим хозяином! Тогда он мог бы захлопнуть ментальные врата, после чего разобраться с принцессами! Он был близок, ох как близок! Дуры-принцессы всё ещё были с Дерраном, всё ещё глупо пытались спасти призрак человека, который давным-давно должен был отказаться от своей пустой борьбы! Подпрыгнув в воздух, чудовище сосредоточило свою волю, призывая к своим рукам пламя чистейшей ненависти. Его воля была сильна, а воли Деррана не существовало, и когда человека не станет, не останется ничего, что могло бы встать на пути существа!       «Я ПОЛУЧУ КОНТРОЛЬ!!!» — внутренне взревело чудовище. — «ТЕПЕРЬ ЭТО МОЁ ТЕЛО!!!»       Издав последний всемогущий рёв, монстр ударил по распростёртому на земле Деррану. Мощный взрыв чёрного пламени и багровой энергии ослепил чудовище и заставил содрогнуться всю область сознания... А через мгновение два луча — синий и золотистый, соединили принцесс с Дерраном...

+ + +

      Сначала Зверь решил, что его атака сработала, так как почувствовал, как кулак упёрся в твёрдую поверхность, которую он на мгновение принял за землю. Затем остаточные изображения от взрыва рассеялись и Зверь увидел правду. Перед ним стоял... уже не тот жалкий жалкий человек, который был здесь ещё минуту назад. Он был одет в сияющий магетехнологический доспех из полированного тёмно-синего блестящего золота. Древний по конструкции, он напоминал легендарные доспехи Ночных Стражей, за исключением того, что у него не было шлема. Лицо мужчины было благородным, но с сильными чертами — лицо принца или молодого короля, прямиком из древних сказок. Его волосы были коротко подстрижены, в стиле солдата, нет... Не солдата... завоевателя. Вглядевшись в лицо человека, Зверь внутренне содрогнулся. Выражение его лица было подобно льду, говорившей о ярости настолько сильной, что она перешла в ужасное, неумолимое спокойствие. Но хуже всего были его глаза. Два бассейна пылающих золотом огня, каждый из которых был сосредоточен вокруг полуночных чёрных зрачков, в которых виднелись звёзды и галактики — единственной части человека, показывающей поднявшийся водоворот гнева внутри него. По всему телу мужчины струилось золотистое и синеватое пламя, превращаясь в столб чистой силы, окружающий его.       Пошатнувшись, существо отступило назад. Оно успело заметить принцесс, стоящих за мужчиной, каждая из которых была связана с ним нитями чистой энергии, исходящей из их рогов. Одна полуночно-синяя шла к Луне, другая же, сияющая золотом — к Селестии. Когда существо сделало ещё один непроизвольный шаг назад, на бесплотных лицах принцесс появилась торжествующая улыбка.       — ВЫ!!! ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ?! — закричало существо, в чьём голосе смешались ненависть и страх. В ответ Луна надменно усмехнулась.       — Мы не можем причинить тебе вред в мире, созданном тобой же. Но он может!       Глаза существа расширились от ужаса, когда Селестия добавила:       — Твой замысел провалился, паразит! Дерран Грандель... СВОБОДЕН!!! — радостно объявила она. На мгновение монстр просто замер, трясясь от ярости, а затем у него сдали нервы и он с пронзительным воем бросился на Селестию. Его отвратительное лицо ещё больше исказилось от безумия, порождённого непонятной яростью.       — Я РАЗОРВУ ТЕБЯ НА ЧАСТИ ЗА ЭТО!!! — взревел монстр, его голос гремел, как лавина. Но его перехватил Дерран, чьи глаза пылали ненавистью, а голос был подобен арктическому ветру.       — Нет... это вряд ли, — оскалился он. Его бронированные ладони сдерживали массивные кулаки монстра с такой лёгкостью, будто существо перед ним было не сильнее ребёнка. — Ты больше никогда и никому не причинишь вреда.       Увернувшись от удара монстра, Дерран в свою очередь поразил его в солнечное сплетение. Хотя само попадание было похоже скорее на лёгкое постукивание, существо пролетело по земле несколько метров, после чего перевернулось и упало на колени, отчаянно хватая ртом воздух.       Хрустнув костяшками пальцев, человек шагнул вперёд. Его лицо словно превратилось в каменную маску, когда он смотрел на лежащее перед ним существо. Неуверенно поднявшись на ноги, монстр насторожился, когда Дерран хрустнул шеей и повёл плечами, словно только что пробудившись от нежданного сна. В тот момент, когда монстр уже собирался начать собственную атаку, тело Деррана словно исчезло, а затем вновь появилось перед существом и с мощью пневматического молота ударило его в живот. Чудище едва успело почувствовать боль, как Дерран выбил почву у него из-под ног, после чего свалил на землю настолько быстрым ударом локтя в спину, что гравитация даже не успела оказать своё воздействие на тушу монстра.       Схватив упавшее существо за массивную руку, Дерран словно на карнавальном аттракционе раскрутил его вокруг себя, а затем подбросил в воздух. С мощью сил принцесс, пронизывающей всё его тело человек взмыл ввысь. Окружённый аурой золотого и синего огня, Дерран пронёсся по воздуху, словно пылающая комета, и с силой, присущей обычно артиллерийским снарядам, ударил бронированным коленом в брюхо всё ещё летящего чудовища, а затем, широко размахнувшись сцепленными руками, обрушил удар в самый центр спины монстра с яростью, достойной удара молнии.       Ударившись о землю с силой, достаточной, чтобы образовать кратер на обсидиановом полу, монстр зарычал от боли и гнева, с трудом поднимаясь на ноги. Дерран же опустился на землю изящно, как пёрышко, сложив руки на груди. Пошатываясь, монстр с рёвом бросился на него. Он успел сделать не более двух шагов, прежде чем его брюхо вновь поразил жестокий апперкот. Сила удара Деррана подняла чудовище в воздух, после чего на существо со всех сторон посыпались удары, немыслимым образом удерживающие его тушу в воздухе. Удары были настолько быстрые, что даже принцесса не могла за ними уследить. Неуклонно поднимаясь всё выше и выше, Дерран использовал сочетание божественной силы и земного притяжения, чтобы поддерживать монстра в беспомощном подвешенном состоянии, нанося ему удары с совершенно не свойственными человеку скоростью и свирепостью.       Они находились на высоте почти нескольких этажей, когда человек внезапно спустился на землю, затормозив противника в воздухе своей сине-золотой аурой. Размахнувшись настолько широко, насколько это было возможно, Дерран мощно оттолкнулся от земли. То место, где он только что стоял треснуло, создав вихрь сверкающих обсидиановых осколков. Подлетев к неподвижному монстру, человек нанёс удар прямо в центр его туши, расколов бронированный панцирь на груди Зверя и отправив того лететь по воздуху, словно пушечный снаряд.       Селестия и Луна ошеломлённо наблюдали за происходящим, когда высоко их головами летящая фигура монстра пробила невидимый ранее потолок пещеры. Из отверстия, похожего на пролом в разбитом стекле, с ослепительной силой хлынул яркий дневной свет. В ту же секунду Дерран прыгнул следом, молнией пролетев сквозь дыру.       Взглянув друг на друга, сёстры кивнули, одним взмахом крыльев устремившись следом за магическими нитями, соединяющими их с Дерраном. Оказавшись на другой стороне они обнаружили, что находятся в местой утопии — покрытой холмами и лесами местности, на горизонте которой виднелся огромный сверкающий город. Аликорнам не нужно было объяснять, где они находятся и почему. Принцессы уже видели это место в воспоминаниях Палача Рока. Некогда железная хватка, которой монстр держал разум Деррана ныне ослабла, так что его сознание начало возвращаться к изначальным мыслям и воспоминаниям. Дерран Грандель, пусть даже только во сне, наконец-то вернулся домой...       Принцессам не потребовалось много времени, чтобы обнаружить Деррана и монстра. По счастливой случайности или благодаря великолепным рефлексам чудовищу удалось встать на ноги. Земля перед ним была взрыта глубокими сдвоенными бороздами, заканчивающиеся пальцами с неправильной формы когтями. Это было немым свидетельством того, с какой силой оно приземлилось на землю. Не желая растрачивать свою удачу, чудовище подняло массивные когтистые руки и выпустило луч чистого красно-чёрного пламени в человеческую фигуру, стоявшую неподалёку от него. Двигаясь с невозможной для обычного человека скоростью Дерран с лёгкостью уклонился от луча, и энергетический залп устремился вдаль, срезав вершину горы у горизонта, после чего землю тряхнуло от взрыва, озарившего окрестности безжизненным ярким светом. Озарённый протуберанцами магической ударной волы и падающими с неба пылающими обломками размером с небольшой дом, Дерран материализовался вровень с головой существа и нанёс тому мощный удар в висок. Сломав один из рогов монстра, человек ударом ноги вновь отправил того в полёт, после чего исчез. Появляясь и исчезая, Дерран мелькал в реальности то тут, то там с совершенно невозможной для глаз скоростью, с каждым новым появлением продолжая наносить сокрушительные удары по какой-нибудь части монстра. Его скорость становилась всё больше, пока не стало казаться, что на существо нападают шесть или семь одинаковых Дерранов одновременно.       Появившись в последний раз, человек отправил чудовище в полёт перпендикулярно земле. Затем, материлизовавшись у него за спиной, Дерран ухватился за единственный оставшийся рог монстра. Размахнувшись им как дубиной, он с титанической силой вбил морду Зверя в землю, подняв в воздух гейзер рыхлой земли и фонтана камней. Затем Дерран переместился чуть назад и, вновь сложив руки на груди принялся ждать, пока монстр поднимется на ноги.       Шатаясь, Зверь поднялся на ноги. Хоть он и был изрядно порёпан, но выглядел всё так же непоколебимо, издав рев, от которого, казалось, содрогнулось само небо. Повернувшись и с ненавистью глядя на Деррана, монстр заговорил, с каждым словом сплёвывая кровь и ломая неровные зубы.       — ТЫ!!! — взревел он, шатнувшись вперёд и едва успевая удержаться от падения. — Я СПАС ТЕБЯ!!! — Зверь ненадолго припал на колено, но сумел подняться и двинулся вперёд. — ЭТО БЫЛ Я!!! ВСЕГДА ТОЛЬКО Я!!! — чудовище подняло сжатые кулаки к небу. — ТЫ... ЛЕГИОН... МИХАЭЛЬ! МЫ ВЫЖИЛИ ЛИШЬ БЛАГОДАРЯ МНЕ!!!       Пошатываясь, Зверь указал пальцем с последним оставшимся целым когтем на Деррана.       — Ты... — буквально выплюнул он, рыкнув. — Ты слабак!!! У тебя никогда не было того, что нужно... У тебя никогда не было воли идти до конца... ПОСВЯТИТЬ СЕБЯ ДЕЛУ!!! ТЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕШЬ ВЫИГРАТЬ ЭТУ ВОЙНУ В ОДИНОЧКУ!!! Я ВСЕГДА БУДУ НУЖЕН ТЕБЕ!!!       А затем, с криком рождённым из чистой, ничем не прикрытой ненависти, существо бросилось на Деррана. На мгновение показалось, что Зверю почти удалось одержать верх. На неподвижного человека обрушились пылающие огнём удары. Существо двигались так быстро, а выпады наносились с такой силой, что дуэлянтов охватило чёрно-красное инферно, земля вокруг них начала трескаться, а сам воздух, казалось, загорелся. Однако, когда Зверь наконец прекратил атаку, его глаза расширились, и он отступил на несколько шагов назад, увидев, что его яростные удары... не нанесли его противнику ни малейшей царапины. Дерран, совершенно невредимый, всё ещё стоял рядом с ним, и ни на нём, ни на его броне не было ни малейших повреждений. Земля под ним расплавилась до состояния стекла, из-под ног во все стороны тянулись широкие трещины, но он оставался невредим. Некоторое время человек просто стоял и молча смотрел на существо. Его выражение лица в этот момент было совершенно нечитаемым.       — Назови мне их имена, — вдруг потребовал Дерран, в чьём голосе не прозвучало ни малейших эмоций.       — Что?! — прорычало существо. Глаза человека чуть сузились.       — Имена тех, за кого мы жаждем мести. Двоих людей, которыми я дорожил больше всех остальных. Те, чья смерть и привела меня на этот путь... Назови мне их имена! — потребовал Дерран, его глаза опасно сверкнули. Монстр в замешательстве уставился на него.       — Понятия не имею, и я не... — чудовище прервали, когда правая рука человека, окутанная золотым и небесно-синим сиянием пробила центр его массивной грудной пластины, пронзив её точно в том месте, где до этого Селестия заметила странное украшение в виде человеческого лица.       — Ответ неверный, — прошептал Дерран. Даже когда его глаза наполнились слезами, голос человека был ровным и холодным, словно сталь. Разбрызгивая кровь и ошмётки плоти, он с огромным усилием выдернул что-то из груди монстра, после чего небрежно отшвырнул себе за спину массивный кусок пульсирующей плоти. Теперь существо наконец закричало. Упав на одно колено, оно завыло в агонии, отчаянно потянувшись к большому, залитому кровью куску плоти, который Дерран вытащил из него. Переместившись в сторону, человек перехватил существо за запястье, ударив ладонью под локоть. Хрустнув, локтевая кость монстра вывернулась из сустава, заставив его взвыть от мучительной боли. На искажённых чертах лица Зверя появилось выражение паники.       — Если ты убьёшь меня, то умрешь и сам! — взмолилось существо, в его голосе впервые завучало отчаяние. — Шёпот сказал мне... что если я в конце-концов не смогу контролировать тебя, ты падёшь!!!       Существо продолжало отчаянно бормотать, а Дерран спокойно отвернулся, не желая больше смотреть Зверю в глаза. Используя ещё немного заимствованной силы, он создал себе меч. Сотканный из золотистого света, по краям клинка мерцало полуночно-синее пламя. Стоя спиной к своему врагу и держа оружие перед собой, Дерран ответил:       — Ты зря тратишь своё дыхание, — заявил он, рассматривая клинок в своих руках. — Даже если бы я был настолько глуп, чтобы поверить тебе, внутри... — прервавшись на мгновение, Дерран крутанулся на месте, одним движением рассекая пространство перед собой, — я уже мертв. — закончил он, когда голова монстра упала с плеч...       Когда тело монстра превратилось в ил, который, казалось, слился с окружающим ландшафтом, Дерран повернулся и с чистой злобой уставился на всё ещё шевелящийся кусок плоти, который он вытащил из туловища существа.       — Я никогда не доверял тебе... — заявил он, когда продолговатый сгусток развалился, и находящееся внутри него существо стёрло с себя кровавую слизь, скрывавшую его черты... открыв лицо, почти идентичное лицу Деррана, за исключением светлых волос и кроваво-красных глаз... — Я должен был найти способ избавиться от тебя задолго до этого... и я не должен был быть настолько глуп, чтобы позволить тебе завладеть моим телом! — ядовито заявил Дерран. С зажатым в руке мечом он двинулся к существу. — Давно пора исправить эту ошибку...       Фигура существа издала хриплый кашель, а затем подняла глаза, когда Дерран навис над неё.       — Сделай это... — после паузы тихо произнесло оно. Выражение его лица было странно печальным. — Даже такой как я знает, что после такого я не заслуживаю жизни...       Сверкнув глазами, Дерран поднял меч.       — Как любопытно... что демон хочет умереть как человек, — прошипел он. Но как только Дерран собрался опустить меч, клинок испарился в его руке. Глаза человека расширились в замешательстве. В поединке была использована лишь малая часть всей силы, которую дали ему принцессы, но не мог же он уже исчерпать её? Однако правда выяснилась уже через мгновение. Призрачные формы Селестии и Луны встали между Дерраном и его двойником.       — Что это значит? — потребовал Дерран спокойным тоном, хотя в нём всё ещё чувствовалась некоторая резкость.       — Ты не должен убивать Палача Рока! — умоляюще произнесла Луна. — Он — часть тебя! Если ты убьёшь его, твой собственный разум тоже умрёт!       Дерран вздрогнул и его глаза яростно вспыхнули.       — Эта... вещь!!! Не является частью меня! — яростно зарычал он. Селестия покачала головой.       — Наша сестра совершенно права, вы — две части одного целого! По-видимому, Палач Рока был развращён некой внешней силой! Она искажала его желания и цели, пока он не перестал видеть истину своих действий! — со слабой мольбой в голосе объяснила Селестия.       — ОН И ЕСТЬ ТОТ САМЫЙ РАЗВРАТ!!! — с бешеным взглядом взревел Дерран. — ОН СТАЛ ЧАСТЬЮ МЕНЯ ЛИШЬ ТОГДА, КОГДА ПРИШЛИ ДЕМОНЫ!!! ЕГО ГОЛОС БЫЛ И ВСЕГДА БУДЕТ ГОЛОСОМ ЗЛА!!! МОЯ СЛАБОСТЬ ОДНАЖДЫ ПОЗВОЛИЛА ЕМУ КОНТРОЛИРОВАТЬ МЕНЯ! НО БОЛЬШЕ НИКОГДА НИ Я, НИ КТО-ЛИБО ДРУГОЙ НЕ ПОСТРАДАЕТ ОТ ЕГО ТЬМЫ!!! — выкрикнул человек. Его глаза пылали ненавистью, когда он двинулся вперёд, голыми руками намереваясь покончить с жизнью Палача Рока.       — Пожалуйста, мы умоляем тебя! Ты должен пощадить его! Пусть твоё сердце и разбито, но оно доброе и когда-то было прекрасным! Пожалуйста, не дай своему гневу разрушить его!!! — воскликнула Луна, когда человек двинулся, чтобы оттолкнуть её в сторону. Однако, он резко остановился... увидев слёзы в уголках её глаз.       Сделав глубокий вдох, Дерран с трудом сумел успокоиться. Несколько минут он стоял в тишине, а затем указал на лежащего на земле Палача Рока. Мгновенно вокруг запястий, лодыжек и шеи Палача защёлкнулись кандалы из чистого света — духовный мир Деррана подчинился его возрождённой воле. Затем, глядя на своего мучителя с едва сдерживаемым гневом, человек заговорил спокойным, размеренным голосом, пока кандалы медленно втягивали Палача Рока в почву духовного мира Деррана.       — Хотя я не могу понять логику вашей просьбы... я не в том положении, чтобы отказать вам. Ни сейчас, ни когда-либо ещё, — заявил он, прежде чем повернуться к своему красноглазому близнецу. Его лицо стало бесчувственной маской, когда талия Палача Рока погрузилась под землю. — Запомни это... чудовище... Не я пощадил сегодня твою жизнь... это были они, — заявил он, жестом указывая на Селестию и Луну. — Мы с тобой оба совершенно недостойны такого сострадания... и всё же они дарят его безвозмездно. Как только я снова окажусь в реальном мире, я намерен сделать всё, чтобы вернуть этот долг.       Тут Дерран сделал ещё один глубокий вдох.       — Ты поможешь мне в этом. Отныне ты будешь лишь оружием, инструментом! Ты больше никогда не будешь владеть моим телом, разве что по моей воле и по моему приказу! — взгляд Деррана вдруг стал таким пристальным, что казалось, будто он может расплавить сталь. — И если мне хоть на мгновение покажется, что ты пытаешься взять меня под контроль, я разрежу тебя Разрушителем пополам. В этом я клянусь самим Святым Светом! Ты меня понял?! — потребовал Дерран, его тон был резкок и неумолим, как стальной клинок. Палач Рока кивнул без колебаний. Его плечи уже поравнялись с землей.       — Да... да, я понял, — ответил он глухим от сожаления голосом. Дерран сделал ещё один глубокий вдох. Его глаза горели праведной, бескомпромиссной яростью.       — Никогда не забывай этот день, чудовище... День, когда сами Серафимы пощадили твою жизнь... — прорычал он. И Палач Рока снова кивнул. Затем, когда он посмотрел на Селестию и Луну, его глаза, казалось, на мгновение засияли уверенностью и изумлением. Когда же, наконец, голова Палача полностью опустилась под землю, его голос странным эхом отозвался в чертогах разума Деррана, в котором прозвучало не что иное, как благоговение:       — Если мне будет суждено запомнить лишь что-то одно... Клянусь... Я запомню это.