самоликвидация на ментальном уровне

В помещении витал обжигающий горло дым, отдающий едва уловимыми нотками ментола. Мортиша лежала на полу, не находящая в себе сил даже нормально встать, и молча глотала слёзы, чувствуя, как неприятно холодит воздух обнажённое тело. Троица Риков, сидящих на диване, не обращали абсолютно никакого внимания на девушку ровно до того момента, пока единственная среди них женщина не встала с места, подходя к их общей жертве. Мужчины притихли, с интересом наблюдая за Рин; С-602 подпёр покрытое шрамами лицо ладонью, Х-391 отпил из фляги, содержимое которой, судя по всему, не заканчивалось никогда. — Эй, малышка. Рин села на корточки и усмехнулась, завидев абсолютно безуспешные попытки Мортиши отползти в сторону от своей мучительницы. Сделав очередную затяжку, женщина выдохнула дым через нос, игнорируя лёгкую щекотку в ноздрях. — Знаешь, ты ведь очень хочешь выжить, и подобное не может… М-м-м… — женщина улыбнулась с лёгкой насмешкой, кинув лукавый взгляд на свои мужские версии. — …Не восхищать. Так что я хочу дать тебе шанс. Без труда подхватив девушку под руки, Санчез буквально подняла шатенку, вынуждая ту встать на колени. — Парни, тащите сюда бутылки. С-602 встрепенулся, и в его глазах появилось понимание: — О-о-о! Ты хочешь начать ту самую игру? — Что за игра? — заинтересованно поинтересовался второй Рик, и первый как-то жутковато ухмыльнулся: — Сейчас увидишь всё своими глазами. Пошли. Рин приобняла дрожащую Морти, по лицу которой текли слёзы, и излишне ласково для роли садиста погладила девушку по худому плечу' — Ну же, малышка, взбодрись. Слушай меня внимательно, и всё будет хорошо. Мужчины вернулись в помещение достаточно быстро, неся в руках несколько запечатанных бутылок. — Убийственное пойло, — похвастался Рик со шрамами, протягивая один из стеклянных сосудов своей женской версии. — Держи. Кивнув Санчезу, учёная одним движением открыла бутылку, а затем прислонила горлышко к губам Мортиши: — Пей, детка. Девушка сделала первый глоток и невольно закашлялась, чувствуя, как алкоголь обжигает глотку и неприятным жаром распространяется где-то в области груди. Рин усмехнулась и повторила: — Пей. Часть прозрачной жидкости потекла по лицу шатенки, неприятно обжигая и без того саднящую разбитую губу и едва заметные ссадины, окружающие темнеющие на шее синяки. Звон стекла привлёк внимание Мортиши, та скосила чуть расфокусированный взгляд в сторону громких звуков, но перед глазами всё плыло, а голову повернуть она не могла из-за чужой руки, придерживающей её затылок. Впрочем, через несколько секунд Рин, отставив бутылку в сторону, сама развернула девушку туда, где совсем недавно что-то разбилось. Часть помещения была усыпана осколками мутного зелёного оттенка. Санчез склонилась ближе к Мортише, провела ладонью по её впалому животу и прошептала шатенке на ухо: — Мы не будем мешать тебе. Спаси себя сама, детка. Лёгкий толчок между лопаток стал той самой причиной, по которой избитая, униженная, накачанная адской смесью наркотиков и алкоголя Мортиша окончательно потеряла равновесие, упав на пол. Сзади раздался смех. Девушка медленно подняла голову, опёрлась дрожащими руками об пол, с трудом поднимаясь на четвереньки. От приветливо распахнутой двери, за которой темнел коридор, её отделял примерно метр. Спаси себя сама. Не осознавая в полной мере того, что делает, Мортиша опустила ладонь на битое стекло, чувствуя, как острые края полупрозрачных осколков впиваются в руку. Пол тут же окрасили первые следы крови. Спаси себя сама. Колени предательски тряслись, и она рисковала в любую секунду просто потерять сознание, проиграв этим ублюдкам. Ноги обожгло болью. Сзади присвистнул один из Риков. — Пиздец, да она ебанутая… — Я ведь говорила, что она хочет жить, — издевательски улыбнулась Рин, сбивая пальцами пепел с кончика сигареты и глядя на откровенно жалко выглядящую девушку с лёгким интересом. Спаси себя сама. Три слова, сказанных Санчез, словно застыли у Мортиши перед глазами, и она раз за разом прокручивала их в голове, медленно продвигаясь вперёд и оставляя за собой на полу тёмные пятна крови. Спаси себя сама. В ладонях девушки застряло с десяток мелких осколков, при каждом движении впивающихся всё глубже в её плоть, но она не прекращала ползти в сторону двери, пусть боль с каждой секундой становилась всё более невыносимой. Спаси. Себя. Сама. Вперёд, вперёд, вперёд. Не останавливаться, несмотря ни на что, чувствовать, как в душе разгорается крошечный огонёк надежды, и раз за разом опираться на стекло, разбросанное вокруг. Высокий порог казался непреодолимым препятствием, но она каким-то чудом смогла перелезть и через него, подволакивая покрытые глубокими порезами ноги. Колени выглядели особенно жутко — кожа на них превратилась в натуральное месиво, и выглядело это просто отвратительно. В коридоре было темно и прохладно. Мортиша больше выдержать происходящее была не в силах — она просто упала, больно ударяясь головой об пол, и тяжело, хрипло дышала, уже даже не пытаясь сдвинуться с места. Бесшумно подошедшая сзади Рин опёрлась плечом об дверной косяк, зажигая новую сигарету, едва-едва вытащенную из пачки. — А ты хороша, детка. Мортиша прикрыла глаза и едва слышно прошептала дрожащим, срывающимся от боли голосом: — С-сдохни… Б-больная… С-с-сука. Санчез рассмеялась, и, кажется, что-то даже начала говорить, но Смит слова разобрать уже не могла — голос женщины размывался, заглушаемый нарастающим в ушах звоном, и шатенка медленно погружалась в липкую темноту, где не было ни боли, ни стекла, тускло блестящего в приглушённом электрическом свете.